Тот факт, что в письме упоминается о «необыкновенной красоте» мальчиков, подразумевает предположение Филоксена, что Александр заинтересуется ими в сексуальном плане. О бисексуальности Гефестиона можно также догадаться, обратившись к историческим источникам. Известно о существовании картины, сделанной современником тех событий художником Этионом, на которой запечатлена свадьба Александра и Роксаны. По описанию греческого автора II в. н. э. Лукиана Самосатского, позади Александра на картине был изображен «Гефестион, один из лучших его мужей, который держит в руке зажженный факел и опирается на плечо стоящего рядом юного мальчика». Добавим, обнаженного мальчика.
О близости царя и Гефестиона часто говорится в исторических описаниях периода правления Александра Македонского. Плутарх, например, сообщает, что Гефестион был настолько близок Александру, что ему единственному из всех разрешалось читать письма Олимпиады к сыну.
Она часто писала ему с этой целью, но он никому не показывал ее письма, кроме одного, которое он распечатал, когда рядом находился Гефестион. У него была привычка читать корреспонденцию, когда его друг был рядом, однако когда он прочитал письмо, то снял с пальца перстень и приложил его как печать к губам Гефестиона.
Тот факт, что, по словам Плутарха, Александр приложил перстень к губам Гефестиона, ясно указывает, что эти двое мужчин были больше, чем просто друзьями (следует иметь в виду, что в те времена еще не существовал обычай, когда придворные целовали перстень монарха). Плутарх, предположив, что Гефестион был сексуальным партнером царя, идет даже дальше, когда, говоря об их взаимоотношениях, использует в отношении Гефестиона греческое слово philalexandros. Дословно оно переводится как «любовник Александра», тогда как остальные близкие друзья великого полководца упоминаются со словом philobasileus, что означает просто «любимец царя».
Безутешная скорбь Александра по поводу смерти Гефестиона также может считаться намеком на то, что их связывало нечто большее, чем просто крепкая дружба. По словам Арриана:
Александр упал на тело друга и лежал так, рыдая, весь день. Даже ночью он не отходил от него ни на шаг, продолжая лить слезы… Целых два дня после смерти Гефестиона Александр ничего не ел и даже не обращал внимания на необходимость ухаживать за собой, а лишь лежал на ложе, безутешно рыдая.
Арриан также говорит, что Александр желал, чтобы весь мир признал их подобными легендарным героям Ахиллу и Патроклу. Автор подчеркивает, что, как и Ахилл, Александр «предпочел бы умереть первым, чем жить, страдая от боли утраты».
Но если все приведенные факты позволяют только предполагать гомосексуальный характер взаимоотношений между Александром и Гефестионом, то попытки Александра провести параллели между ними и мифическими героями выглядят как прямое подтверждение именно такой связи между царем и его другом. Когда в 334 г. до н. э. Александр посетил Трою, они с Гефестионом не только совершили совместное жертвоприношение на могиле Ахиллеса, но и изображали Ахиллеса и Патрокла во время празднеств, которые были устроены в городе. Когда Гефестион умер, Александр объявил траур, совсем так же, как это сделал Ахиллес, когда хоронил Патрокла, и как это описывается в «Илиаде» Гомера. В свое время греческий драматург Эсхил (525–456 гг. до н. э.) создал драму о Троянской войне, ставшую необычайно популярной в годы правления Александра Македонского. Драма называлась «Мирмидоняне», и оба героя в ней были представлены в образах любовников. Это видно из фразы, которую автор вложил в уста Ахиллеса, рыдающего над телом Патрокла: «Ужель эти безукоризненные, совершенные бедра, которые я боготворил, неужто водопады поцелуев, которые ты мне дарил, теперь ничего не значат!» А великий греческий философ Платон (427347 гг. до н. э.) писал о нравственности любовных отношений, которые, по слухам, связывали Ахиллеса и Патрокла. Эти два героя представляли собой пару любовников, считавшуюся образцом для гомосексуалистов античности. Стоит обратить внимание на то, что Александр продолжал сравнивать себя и Гефестиона с Ахиллесом и Патроклом даже после того, как исчезла политическая необходимость отождествлять себя с первым (царь довольно давно уже отказался от этой идеи и начал представляться сыном Зевса Гераклом). Совершенно очевидно, что Александр стремился таким образом дать понять всему миру, что они с Гефестионом любовники.
Их отношения, очевидно, прервались тогда, когда Александр встретил Барсину в 333 г. до н. э. После этого Гефестион на несколько лет отошел в тень. По всей видимости, он смирился с тем, что больше не является возлюбленным царя, потому что, когда Александр женился на Роксане, Гефестион был на свадебном пиру дружкой жениха. Однако к 324 г. до н. э., ко времени возвращения в Сузы, их отношения, видимо, возобновились. Александр не только назначил Гефестиона своим ближайшим помощником, с этого момента царь проводил в обществе друга времени больше, чем с любой из женщин. Даже когда Александр женился на Статире, а Гефестион на ее сестре, «женихи» провели ночь не со своими женами, а вдвоем в опочивальне царя.
Теперь, когда мы хотя бы примерно понимаем, каким образом Гефестион оказался связан с убийством Александра, можно попытаться восстановить приблизительную картину тех трагических событий.
В 327 г. до н. э. Александр и Роксана полюбили друг друга. Они поженились, и Роксана стала царицей крупнейшей державы, когда-либо существовавшей на земле. Почти три года Роксана оставалась любимицей царского двора, и когда она возвратилась из Индии в Персию, то, возможно, вообразила, что теперь они с Александром смогут основать величайшую династию, какую только видел мир. Увы, ее мечты оказались разрушены. Совершенно неожиданно для Роксаны в Сузах Александр не только взял себе вторую жену, но и возобновил прежние отношения с Гефестионом, да еще захотел, чтобы о них узнал весь свет. Можно себе представить, какое опустошение испытала Роксана летом 324 г. до н. э., наблюдая публичное представление объединенной свадьбы Александра и Гефестиона, которые решили жениться на сестрах Статире и Дрипете. Однако, словно стараясь еще больше оскорбить своих жен, оба мужчины сразу после свадебного пира уединились в царской опочивальне. Кстати, вполне возможно, что эти гомосексуальные отношения оскорбляли Роксану даже больше, чем женитьба Александра на Статире. По представлениям ее народа, подобное отношение мужа к жене означало, что он не видит в ней женщину, что она неполноценна и не может быть ни женой, ни матерью. Вспомните, мы говорили о том, что в июле 329 г. на родине Роксаны в Согдиане один из военачальников Александра женился на дочери Спитамена, вождя согдийцев, но сам при этом продолжил гомосексуальные отношения со своим слугой. Греки не видели в подобной практике ничего предосудительного, однако местные жители посчитали такое поведение самым страшным оскорблением. Повторимся: согласно обычаям этого народа, такое отношение мужа говорило о том, что девушка не может быть ни женой, ни матерью (причем никакой проблемы не возникало, если мужчина изменял супруге с другой женщиной). Разъяренная толпа убила командира, оскорбившего честь семьи, а девушку, несмотря даже на то, что она была дочерью вождя, отныне стали избегать. А теперь давайте представим, что Роксана уже и так была достаточно оскорблена, когда Александр решил жениться на Статире. Но возобновление связи с Гефестионом, несомненно, привело ее просто в ярость.
Видимо, именно там и тогда Роксана и приняла решение, что убьет их всех, и она знала, какое орудие убийства выбрать - стрихнин. Однако Статира почти сразу же после свадьбы отправилась в Вавилон с Мелеагром и его солдатами. Теперь, если бы Роксана убила Александра, то персидская царевна почти наверняка смогла бы избежать ее мести; она могла бы стать женой возможного преемника Александра, кем бы он ни был, который смог бы ее защитить. Статиру требовалось убить тогда, когда умрет царь, но Роксана должна была находиться в этот момент рядом с соперницей, после того как отравит царя. Следовало подождать, пока они все соберутся в Вавилоне. Умный и проницательный Калан, должно быть, заметил, в какое бешенство пришла Роксана. Возможно, он даже заметил, что часть его ядовитых ягод исчезла, догадался о ее намерениях и попытался отговорить.
Но нас не так поражают материальные затраты, как безвкусные излишества, эстетическая нелепость архитектурного замысла. Неужели это был тот самый Александр, который некогда восхищался Лисиппом, Гомером и Еврипидом? Царь всегда проявлял интерес к зданиям, сооружаемым по его приказу, и сам участвовал в разработке архитектурных замыслов. Но в былые годы слишком грандиозные проекты не встречали одобрения царя. Зато теперь он, по-видимому, восторгался самыми крайними выражениями помпезного стиля. Гигантскими стали размеры, чудовищными все украшения! Теперь царь искал таких архитекторов, которые могли бы создать нечто грандиозное, смелое по замыслу и по затратам. Вместе с ними он разрабатывал самые причудливые, диковинные и дорогостоящие проекты. Гробница Гефестиона была лишь началом. Для Дельф, Делоса, Додоны, Дионы, Амфиполя, Кирополя и Илиона были созданы проекты храмов, причем стоимость каждого доходила до 1500 талантов. Гробница Филиппа должна была соперничать с самой высокой пирамидой Египта. По-видимому, немаловажную роль в создании этих проектов играл архитектор Динократ. Знаменательно, что он был родом с Родоса, где впоследствии был создан знаменитый колосс и где, по-видимому, особый успех имела гигантомания.
Нетрудно представить себе, сколь значительные изменения произошли в кругу Александра после смерти Гефестиона. Ушел самый влиятельный из его приближенных. И пустота, возникшая после его смерти, была тем более ощутимой, что незадолго до этого на родину отбыли Кратер и военачальники Полиперхон, Клит и Горгий. Даже из новых приближенных бактрийского времени около Александра теперь оставался лишь Птолемей. Таким образом, освободилось место для выдвижения новых людей. Это пошло на пользу как Пердикке, так и Евмену. Пердикка за последние годы необыкновенно быстро продвинулся г еще до смерти Гефестиона командовал уже второй гип-пархией; теперь, как мы уже сказали, он фактически стал во главе первой гиппархии. Евмен получил вторую. Несо мненно, Александр уже давно понял и оценил военный талант незаурядного грека, и если до сих пор не использовал его, то лишь потому, что считал Евмена незаменимым главой канцелярии; кроме того, Евмену мешали его национальность и вражда с Гефестионом. Но Гефестион умер, а греческое происхождение уже не играло роли в новой имперской армии. Таким образом, после Неарха Евмен оказался вторым эллином в кругу военных, близких к Александру.
Публичная бета включена
Выбрать цвет текста
Выбрать цвет фона
100% Выбрать размер отступов
100% Выбрать размер шрифта
Страшный крик, сотрясший стены Экбатан, прокатившись несколько раз, смолк вдали. Под ногами валялся смятый резной золотой кубок - Александр только что в гневе шваркнул его об стену. Где-то за дверями кричал врач Главк, которого по приказу владыки волокли на казнь. А сам великий властитель стоял на коленях возле ложа Гефестиона и, склонив голову на грудь, беззвучно плакал. «Как ты мог? - бормотал он, до рези в глазах вглядываясь в такие знакомые и до боли родные черты. - Как же мог ты меня оставить?» Во дворе играл незнакомый мальчик. Выкатив откуда-то бочонок с вином и обмазав его маслом, он вскочил на него и теперь балансировал, раскинув руки и ловко перебирая ногами. Александр невольно засмотрелся. Мальчик был красив. Заходящее солнце золотило его кожу, длинные темные волосы казались еще черней. Мальчик заметил своего невольного зрителя и, бросив быстрый взгляд из-под длинных, как у девы, ресниц, еще шире раскинул руки, словно красуясь. По заинтересованным взглядам стоящих в дверях стражей Александр понял, что он удерживается так на бочке уже довольно долго и, как ясно видел царевич, падать пока не собирается. И ему вдруг стало невыносимо интересно узнать, кто же это такой. Подбросив в руках принесенный с собой мяч, Александр задумался, как привлечь внимание мальчишки. Стукнул по мячу еще раз. Незнакомец покосился на него снова. Царевич оживился. Подняв повыше набитый конским волосом кожаный шар, демонстративно повертел его, будто рассматривая, и вдруг подбросил со всей силы вверх, в небо. Гость отреагировал на подачу мгновенно: соскочив на землю, бросился вперед и ловко поймал мяч, не дав коснуться земли. - Клянусь Зевсом, превосходная реакция! - воскликнул Александр восхищенно и подошел ближе. - Как тебя зовут? Незнакомец вскинул голову и немного прищурился. - Гефестион, - отрекомендовался он. - Я сын Аминтора. А ты кто? - А я Александр, - ответил царевич. - Так это твой отец сейчас говорит с моим? Мальчик, склонив голову на бок, смерил Александра взглядом с ног до головы, будто оценивая. - Вероятно, - кивнул он наконец. - Ты сын Филиппа, да? Александр с радостью подтвердил. - Поиграем? И они, не сговариваясь, побежали к стоящему неподалеку кувшину. - Кидай первый, - дал фору Гефестион Александру. Тот кинул. Два раза попав, на третий он промахнулся. На миг нахмурился, ощутив в душе легкую досаду на свою неудачу, тут же перебросил мяч Гефестиону и занял позицию поудобнее, приготовившись наблюдать. И тот не разочаровал. Снова и снова попадал он кожаным шаром в узкое горлышко, ни единого раза не промахнувшись. Уже начавшие обозначаться мышцы его играли под нежной кожей, и юный царевич внезапно понял, что не может оторвать от него восхищенного взгляда. Заметив его внимание к себе, Гефестион добродушно усмехнулся и тут же расхохотался, совершив промах. - Теперь твоя очередь, - объявил он, снова возвращая мяч Александру. Тот помотал головой. - Ну нет, мне за тобой пока ни за что не угнаться, так что признаю свое поражение. Гефестион сморщил нос. - Тогда подставляй спину. Александр охотно согнулся. Гефестион вскочил на него, как на лошадь, весело гикнул, и они понеслись по кругу, изображая коня и всадника, под громкий беззлобный смех стражи. Неожиданно за спинами их раздались шаги. - Гефестион! - услышали они зов. - Отец! - воскликнул тот, соскакивая на землю и бросаясь к мужчине. Аминтор потрепал сына по голове, посмотрев на него с нескрываемой нежностью и гордостью. - Ты и тут победил, да, сын? Гефестион зарделся от удовольствия. Александр тоже, ощутив радость за нового друга. - Но на этот раз мог бы и уступить, - продолжал Аминтор. - Это еще почему? - вскинулся тут же Гефестион. - Потому что это все же царевич. - И что с того? - хмуро спросил он, оглянувшись на Александра. - Пусть попробует победить меня честно. - Браво, молодец, - услышали они новый голос. В пяти шагах от них стоял Филипп и внимательно наблюдал за сценой. - У тебя и правда замечательный мальчишка, Аминтор, - продолжал он. - Привози его ко двору, когда он чуть подрастет. Аминтор с достоинством наклонил голову. - Благодарю, мой царь, привезу непременно. - Александру понадобятся такие товарищи, как он. Александр подошел поближе и, положив руку ему на плечо, заглянул в глаза: - Я буду ждать тебя, Гефестион. И я принимаю брошенный тобой вызов. Тот, подражая отцу, так же с достоинством кивнул и вдруг улыбнулся широко и ясно: - Я тоже буду ждать встречи с тобой, Александр. Это было их первое расставание. А потом, через много лет, Гефестиона ранили под Гавгамелами. - А где Гефестион? Стащив наконец порядком надоевший шлем, Александр вздохнул с облегчением и передал его рабу. Стоящие рядом Птолемей и Неарх переглянулись. Александр встревожился. - Так ты не знаешь? - спросил Неарх. - О чем? Что случилось? - Гефестион ранен. Александр вздрогнул. Он попытался вспомнить, когда в последний раз видел друга, и неожиданно осознал, что не может. В бою он, кажется, все еще был с ним. Когда они прорывались к Дарию - наверняка, когда повернули на помощь Пармениону - тоже, а вот после? Неужели он так увлекся погоней за Дарием, что за все это время так и не осознал, что друга нет рядом? Александр побледнел, спросил отрывисто: - Что с ним? - Рана не опасна, - поспешил отозваться Неарх. - Копье попало ему в плечо. Но он потерял много крови и пока не вставал. Долго храбрился, скрывая рану. Кажется, она воспалилась. Но Александр его уже не слушал. Чуть не сбив по дороге какого-то гоплита, со всех ног бросился к выходу. В мозгу его билась лишь одна мысль, заслоняя собой все остальное: «Гефестион ранен!» Вбежав в палатку, он замер у порога. Рядом с Гефестионом стоял, колдуя над своими склянками, врач Александра Филипп. Увидев царя, он поспешно приложил палец к губам. Александр кивнул и подошел ближе, а увидев Гефестиона, вздрогнул. Тот был белым, как смерть, сравнявшись цветом кожи с повязками на его теле. Александр оглянулся на Филиппа беспомощно. К такому повороту событий он был не готов. Все мысли разом вылетели из его головы. Если друг умрет… Опустившись рядом с другом на колени, Александр приложил ладонь к его лбу. Гефестион пылал, на бледных щеках его играл лихорадочный румянец. Коснувшись его руки, Филипп поманил царя в сторону, подальше от больного. - Что с ним? - спросил Александр, указывая взглядом на друга. Врач сделал успокаивающий жест рукой. - С ним все будет в порядке, повелитель, - заговорил он шепотом, - хоть в это сейчас и нелегко поверить. У него сильный организм, он справится. Александр кивнул, надеясь - и все еще не решаясь поверить его словам. Откинув полог, в шатер проскользнул мальчик. Встав на цыпочки, зашептал что-то на ухо Филиппу. Тот выслушал его, быстро кивнул и вновь перевел взгляд на Александра. - Прости, повелитель, но мне нужно пойти посмотреть других раненых. - Да, иди, - сказал Александр, немного задержавшись с ответом. - Я сам пригляжу за ним. Филипп оживился. - Отлично. - И указал на стоящий на столике килик с настоем каких-то трав. - Дашь ему это, когда он проснется, а утром я зайду. С этими словами, забрав мальчика-слугу, он ушел, оставив Александра наедине с больным. Сняв линоторакс и оставшись в одном хитоне, царь устало опустился рядом, приготовившись ждать. Светильник уже почти погас, когда Гефестион наконец открыл глаза. Снаружи начинали одна за другой гаснуть звезды. Александр сидел на полу и, склонив голову на колени, спал. Гефестион, привстав на локте, потеребил его за плечо. Голова закружилась, и он со стоном откинулся назад на подушки. Александр встрепенулся. - Как ты, Гефестион? - спросил он, опускаясь рядом. Тот улыбнулся ему светло и посмотрел с нескрываемой нежностью. - Это ты как. Неужели так и просидел всю ночь? Александр потер ладонями лицо. - Еще даже не рассвело. Сморщив нос, Гефестион фыркнул. - Да, это сильно меняет дело. На тебе же лица нет. Ну-ка, подымайся давай и иди спать. Александр вскинул брови: - По-моему, ты не в том положении, чтобы распоряжаться. Я тут всю ночь выхаживал тебя, менял на лбу повязки, обтирал холодной водой, а ты гонишь меня? Да у тебя жар едва спал. - Мог бы позвать раба. - Чтоб я доверил твою жизнь расторопности какого-то олуха? - Ничего со мной теперь не случится, а ты устал. - Вот упрямец, - восхитился Александр. - Но я все равно тебя не оставлю - я обещал Филиппу. Гефестион усмехнулся. - И кто из нас упрям? - И, задумавшись на несколько секунд, попросил: - Дай попить. Александр с готовностью подхватил его за плечи, поднеся к губам килик. Понюхав питье, Гефестион сморщился. - Что это? Пахнет какой-то дрянью. - Пей давай, это придаст тебе сил. - Ну, если только ты настаиваешь, - протянул Гефестион и, зажмурившись, выпил залпом. - Вот и умница, - похвалил его Александр, вновь устраивая на подушках. - А теперь иди, - попросил Гефестион мягко. Улыбнувшись, Александр покачал головой. - Я все равно не усну, не зная, что с тобой. Гефестион усмехнулся, протянул немного насмешливо: - Потомок Ахиллеса, сын Зевса, царь… Александр приложил палец к его губам: - Такой же человек, как и все остальные, и волнуется за своих любимых. - Хорошо, - кивнул Гефестион покладисто. - Тогда ложись рядом со мной. Потому что я тоже не смогу спокойно уснуть, созерцая твой изможденный лик. И для убедительности похлопал ладонью по ложу. Размышлял Александр недолго. Быстро скинув на пол хитон, он залез под покрывало, склонил голову на подушку, коснулся лбом лица друга и удовлетворенно вздохнул. Вошедший с первыми лучами солнца Филипп застал их обоих спящими. Да, он тогда все же не ушел. Он всегда был рядом, чтобы поддержать царя. В окна спальни робко заглядывали первые отблески утренней зари. Александр бережно провел ладонью по обнаженному плечу Гефестиона, с удовлетворением отметив, что мускулы его уже вновь налились почти прежней силой, возвращая утраченную было в песках Гедросии красоту. Не удержавшись, Александр быстро коснулся губами сухой загорелой кожи, провел ладонью по животу любимого, ласково коснулся кожи бедра и, заметив наконец, как участилось дыхание Гефестиона, бывшее до сей поры ровным и глубоким, прошептал, склонившись к самому уху друга: - Гефестион, у меня есть план, он касается всех вас. Услышав эти слова, тот мгновенно перевернулся на спину, широко распахнув глаза. - Пощади, Александр, - взмолился он. - Мы еще не отошли от предыдущей твоей затеи. У меня мясо на костях едва наросло. Александр улыбнулся упреку друга. - Я уверен, что эта идея тебе понравится. Гефестион поднял бровь. Сложив руки на груди, спросил: - И что же хочет предложить нам Великий Царь? - Не смейся, - нахмурился Александр. Замолчал на миг, поглядев в окно, а потом продолжал: - Помнишь, ты говорил мне, что мечтаешь иметь детей? Гефестион посерьезнел. Приподнявшись на локте, заглянул царю в глаза. - Как такое забудешь? - отвечал он. - А ты что, хочешь сказать, что нашел мне жену? - Именно. - И кто она? Александр сузил глаза: - Дрипетида, сестра Статиры. Гефестион откинулся на подушки, уставившись в потолок. Александр посмотрел на него в ожидании. Гефестион молчал, размышляя о чем-то. Наконец спросил: - А как же сама Статира? - На ней женюсь я сам. И еще на Парисатиде, пожалуй. Может, хотя бы они подарят мне сыновей? Гефестион все так же задумчиво кивнул: - Наверняка. У тебя ведь есть уже Геракл от Барсины, значит, и от жен должен быть. Александр с благодарностью сжал плечо друга. - Более того, - продолжал он делиться планами, - мы с тобой женим и остальных тоже. - Гефестион посмотрел на него заинтересованно. - Племянницу Дария отдадим за Кратера, Пердикку женим на дочери Атропата, а дочерей Артабаза отдадим Птолемею и Евмену. Гефестион во всех подробностях рассматривал узорную вязь на потолке, раз за разом возвращаясь взглядом к центру композиции. - А мне, значит, достанется Дрипетида? Александр кивнул и ответил, неожиданно для самого себя ощутив, как сильно бьется сердце в его груди: - Этот брак закрепит за тобой твои права. Кто-то ведь должен унаследовать империю, если у меня все же не будет сыновей. Вновь повисло молчание. Искоса посмотрев на Александра, Гефестион протянул раздумчиво: - Власть… Царственная кровь Ахеменидов в жилах моих детей. Сглотнув набежавшую слюну, Александр сжал пальцы возлюбленного: - Говорят, она стала ослепительно хороша. - Я помню ее, - согласился тот. - Правда, в те года она была еще девочкой, не вступившей в пору своей женственности, но красавицей обещала стать уже тогда. - И вдруг мягко, с затаенной нежностью усмехнулся. - Пару раз я тогда ловил на себе ее отнюдь не детские взгляды. У нее были очень длинные ресницы и глаза цвета южной ночи… Александр почувствовал, как у него отлегло от сердца. - Осторожней, - рассмеялся он. - Еще чуть-чуть, и я начну тебя ревновать. Гефестион обернулся к другу. - Но как же остальные? Ты уверен, что они не воспротивятся? Что не повторится история с проскинезой? Александр накрыл своим телом тело Гефестиона, вжимая его в постель. Заглянул в глаза. На дне их он увидел готовность встать рядом. Ту же, что и всегда. И с облегчением в душе прошептал, оставив невесомый поцелуй на устах друга: - Ты ведь поможешь мне убедить их, Гефестион? И, скользнув по его бедру, накрыл ладонью уже возбужденную плоть возлюбленного. Гефестион резко выдохнул, взгляд его затуманился. С трудом собравшись с мыслями, запустил пальцы в выгоревшую на солнце, порядком отросшую шевелюру друга и, притянув к себе, проговорил отчетливо: - Ты ведь знаешь, что я всегда на твоей стороне, Александр. Так зачем спрашиваешь? И, перевернувшись резко, одним движением подмял царя под себя. Поймав губами его губы, поцеловал и заскользил вниз, обводя языком все еще сильно выпирающие ключицы Александра, его соски, оставляя на животе один за другим жаркие поцелуи. Легонько сжал пальцами ягодицы. С губ царя сорвался стон. - Да, я знаю, - прошептал Александр поспешно, чувствуя, что должен сказать это прежде, чем позволить себе сдаться в плен Эросу. - Спасибо тебе. Гефестион сунул руку под подушку, доставая флакончик с маслом, и Александр умолк, подставляя тело под знакомые, умелые ласки любовника, изучившего его за много лет, как свое собственное. Подобно лире чутко отзывалось оно на прикосновение сильных и ловких рук, и Александр, стремясь доставить не меньшее наслаждение, в свою очередь ласкал любовника, обжигая щеку его своим горячим, прерывистым дыханием. - Сдавайся, - прошептал Гефестион, склонившись к самому уху друга и улыбаясь чуть-чуть лукаво. И Великий Царь, повинуясь легкому, но настойчивому прикосновению, с охотой повиновался, впуская в себя плоть друга и подстраиваясь под ритм его движений, раскрывая самые сокровенные тайны своего тела и чувствуя себя в этот миг упоительно, неподдельно счастливым. Склонив лицо на неподвижную грудь Гефестиона, Александр с силой обнял его, боясь отпустить - и тем самым потерять навеки. Не только в этом, но и в том, другом мире. В том, куда он теперь от него ушел. «Как посмел ты меня оставить? - прошептал он, и слеза скатилась из его глаз, упав на холодную грудь. За ней еще одна. - Как ты мог? Как, Гефестион?» И, не выдержав, зарыдал в голос. И сквозь рыдания донесся тихий вздох царя: «Что я без тебя?»
Осень 331 г. до н. э. Вавилон
Александр
Зачем мне мед черноокой девицы?
Не нужно пенье прекрасных дев.
В тебе одном, по воле Киприды
Заключился весь белый свет.
Смотрю на тебя и творенье Ириды
Меркнет мгновенно перед ликом твоим.
Как Ахиллес уйду с поля битвы
Если тебя не будет в живых.
Гефестион
Мой Александр, вместе покинем
Мы этот мир по воле богов.
Парит пока орел чернокрылый
И я как прежде иду за тобой.
Ты Прометей души моей мрачной
Факел любви зажег только раз.
И уж никто не затушит то пламя.
Я сберегу его только для нас.
Александр
В вечной войне померкли все чувства
Только любовь как прежде сильна.
Гефестион, друг, сердце не бьется
Стоит тебе отойти от меня.
Знаю я точно, рядом ты будешь
И не предашь меня никогда.
Пусть все желают скорой разлуки.
Мы будем вместе с тобою всегда.
Гефестион
Эрос с тобой не сравниться, любимый.
Силой своей ты затмил всех богов.
Я лишь молю, чтоб глаза голубые
Вечно смотрели твои на восток.
Я буду рядом, пусть даже тенью.
Пусть даже если погибну в бою.
Знай, Александр, в этом сражение
Телом своим я тебя защищу.
Осень 324 г. до н.э. Экбатана
Александр
Меня признали сыном бога,
Но этот мир не мил уж мне.
Зачем?! Зачем скажите, боги,
Вы позавидовали мне?!
Его лицо вмиг побледнело.
Его глаза бессмысленно пусты.
Еще вчера я был любимым, светом.
Сейчас я центр пустоты!
В безумии я срезал пряди.
Три дня рыдал у ног твоих.
Бессмертие - мое проклятье,
Ведь я душой с тобой погиб!
Меня сковали цепи боли.
По всюду вижу лишь тебя.
И в пустоте звучит твой голос:
«Ахилл, Ахилл, я жду тебя».
Потухнут в храмах Вавилона
Огни у алтарей богов.
Пускай оплакивает город.
Пускай дрожит придворный люд.
Александр
Восемь месяцев не видел я тебя.
Восемь месяцев не слышал я твой голос.
Эта жизнь измучила меня,
И орел уж не летает вольно.
Восемь месяцев я брожу без сна.
Восемь месяцев в вине топлю я горе.
Экбатана стала мраком для меня,
Вавилон - моей тюрьмою.
Я испил давно из Леты воду,
И погряз в немыслимой тоске.
Я иду к тебе, о мой Патрокл.
Ты у врат Аида меня жди.
Боль со временем стала сильнее.
Этот мир утоплен в пустоте!
Лишь в тебе ищу спасенье.
Только смерть поможет мне.
Мне не нужен ни Олимп, ни блага.
И богов проклясть готов я всех.
С каждым шагом приближаюсь к мраку.
С каждым стоном движусь я к тебе.
Где-то вне времени и жизни
Гефестион
Ты и я как прежде вместе.
Как прежде я дышу тобой.
Как не жестоки боги в мести,
Они не властны над судьбой.
Я был изгоем у Аида,
Я был ничем в сердцах живых.
Но я дышал и не сдавался,
И тенью был у глаз твоих.
Александр
Большому счастью трудно верить.
Так велика моя любовь!
Я без тебя жить не умею,
И смерть разрушила заслон.
Ты никогда не был изгоем.
Ты смыслом жизнь всю наполнял.
Победы пыль покроет слоем,
А вечность - ты, любовь моя.
Гефестион
Мой Ахиллес, мой Александр,
Слова пустое сочетанье букв.
Не осветить души им грани,
Не передать любовь мою.
Я пьян от близости и счастья.
Тобою вновь наполнен мир.
И слаще нет на свете яда,
Чем яд касанья губ твоих.
Александр
Сиянье глаз и шепот нежный
Прогонит боль дней без тебя.
И только ты способен лаской,
Любовью разбудить меня.
Ты не уйдешь, и я останусь.
Мне не насытиться тобой.
Пусть рухнут города и храмы,
Главное, что ты со мной.
Авг Вавилон в период Александра Македонского был столицей Персии. Киприда - второе имя богини любви Афродиты. Ирида - богиня радуги. Имеется в виду тот факт, что Ахиллес погиб сразу же после своего возлюбленного Патрокла в битве. Орел является священным животным Зевса, верховного греческого бога. Александра считали его сыном. В греческой мифологии сын титана Иапета и океаниды Климены. Он похитил у Гефеста, бога огня и кузнечного ремесла, огонь и дал его людям. За это Зевс его жестоко покарал. Его привязали к скале, и каждый день прилетал орел и клевал печень Прометея. Греческий бог любви Гефестион был настолько не разлучен с Александром, что историки прозвали его «тенью Александра». Город в Персии. Бывшая столица Кира II Великого, персидского царя, объединившего разрозненные племена в единое государство. Именно здесь внезапно умер Гефестион. В оазис Сива в святилище верховного египетского бога Аммона, оракул объявил Александра сыном бога. Александр обрезал себе волосы, также как это сделал Ахиллес, после смерти Патрокла. Александра и Гефестиона считают вторыми Ахиллесом и Патроклом, в связи с тем, что однажды царь возложил венок на могилу Ахиллеса, и одновременно с ним Гефестион возложил венок на могилу Патрокла, тем самым подтвердив «особую» дружбу с царем, какая была и между гомеровскими героями. Т.к. Александра признали сыном бога, то считалось, что после смерти он попадет на Олимп, т.е. является бессмертным. Огни в храмах гасли только в том случае, если умирал царь. Т.е. Александр считал себя погибшим вместе с другом. Дата смерти Александра Великого. Психологи говорят, что если после восьми месяцев человек не смирился с потерей, то он либо сойдет с ума, либо умрет. Лета - река забвения в царстве мертвых, в Аиде. Повелитель царства мертвых
Вот что пишут по этому поводу в Wikipedia:
Гефестион (военачальник)
Гефестион, 356 - 324 гг. до н. э.) - ближайший друг Александра Македонского и один из его полководцев.
Гефестион, сын Аминтора из Пеллы, был примерно одного возраста с Александром и рос вместе с ним (Курций, 3.12). Нет свидетельств о их совместном обучении у Аристотеля в Миезе, хотя Диоген Лаэртский упоминает о переписке между философом и Гефестионом.
О взаимоотношениях Гефестиона и Александра лучше всего передал Плутарх (Александр, 47):
Александр часто говорил, что Гефестион - друг Александра, а Кратер - друг царя. Из-за этого Гефестион и Кратер питали скрытую вражду друг к другу и нередко ссорились. Однажды в Индии ссора их дошла до того, что они обнажили мечи. К тому и к другому бросились на помощь друзья, но Александр, пришпорив коня, подъехал к ним и при всех обругал Гефестиона, назвал его глупцом и безумцем, не желающим понять, что он был бы ничем, если бы кто-нибудь отнял у него Александра.
В популярной литературе часто называют Гефестиона любовником Александра, хотя исторические свидетельства о такого рода взаимоотношениях между ними отсутствуют. Поспешные выводы делаются на основании очень доверительных отношений царя со своим другом, а также свидетельствах о бисексуальности Александра, вполне обыденной для македонских царей и античных греков классической эпохи.
Гефестион сопровождал Александра на протяжение всего похода в Азию, будучи в составе Отряда друзей. После битвы при Иссе Александр в сопровождении Гефестиона отправился осматривать добычу, в том числе и личный караван царя Дария, где следовала его семья. Их встретили жена Дария Статира и его престарелая мать Сисигамбис. При виде победителей мать-царица пала ниц перед Гефестионом, который был выше ростом и, по представлениям персов, более походил на царственную особу. Александр успокоил её, добавив: Не волнуйся, мать, он - тоже Александр.
В решающей битве при Гавгамелах в 331 до н. э. Гефестион был ранен в руку. Если до этого времени он был просто личным другом царя, то теперь входит в число так называемых телохранителей, из числа которых царь назначал полководцев и сатрапов завоёванных провинций. Впрочем, царь редко поручал Гефестиону самостоятельное командование отрядами.
Перед походом в Индию и переходом через Гинду-Куш (в современном Афганистане) Александр произвёл Гефестиона в хилиархи (персидский ранг), поставив его тем самым вторым после себя человеком в государстве. Во время похода Гефестион находился в головном отряде армии, занимался сооружением мостов, а также вёл конницу гетайров в битве при Гидаспе. По мнению античных авторов и современных историков Гефестион был единственным доверенным лицом и ближайшим другом Александра. Именно Гефестион изображён на картине рядом с Александром во время женитьбы последнего на Роксане (Лукиан из Самосаты, 7).
Вернувшись после тяжёлого индийского похода в Сузы, одну из столиц Персидской империи, Александр женился на дочери Дария Статире, а её младшую сестру Дрипетиду отдал в жены Гефестиону. Таким образом хотел он породниться с Гефестионом.
Осенью 324 до н. э. армия Александра расположилась в Экбатанах на зимовку. Там, во время торжественных игр, после одного из пиршеств Гефестион заболел и спустя неделю скончался. Существует множество версий о причине его смерти, наиболее вероятной из которых кажется тиф (описанные синдромы болезни свидетельствуют в пользу этой версии). Также весьма распространено мнение о том, что Гефестион был отравлен, так как у него, как у наиболее приближенного к царю человека, было множество завистников и врагов.
Александр был потрясён его смертью. Обезумев от горя, отменил все празднования и велел казнить врача, лечившего Гефестиона. По словам Арриана (7.14): Некоторые добавляют, что он повесил врача Главкию будто бы за плохое лечение, по словам же других, за то, что он спокойно смотрел, как Гефестион напивается допьяна.
Было велено воздавать почести Гефестиону как великому герою. Тело его было перевезено в Вавилон и сожжено с очень затратными почестями.
Восемь месяцев спустя и сам Александр скончался от болезни.