15 марта 44 года до н.э. произошло убийство первого лица римского государства Гая Юлия Цезаря. На глазах у 800 сенаторов 60 заговорщиков бросились на 56-летнего императора и короткими мечами закололи его. На его теле осталось 23 раны. Главными среди заговорщиков были Марк Брут и Кассий Лонгин.

Имя Брут в массовом сознании ассоциируется с понятием «предатель». Цезарь - с человеком недюжинных способностей, успевающим делать одновременно множество дел. Разумеется, в этих «поп»-характеристиках есть доля истины. Но мне захотелось подробнее разобраться в этом «старом криминальном деле». Убийство первого лица государства в сенате – событие чрезвычайное. И сейчас в парламентах доходит до скандалов и драк. Однако обходится без поножовщины.

Историков и писателей всегда привлекала выдающаяся фигура Цезаря - победителя, реформатора, триумфатора. Жизнь которого к тому же оборвалась так трагично. Учитывая его ум и проницательность, в голову приходит пошлый вопрос: «Как он мог это допустить?» Может, ответ дадут факты биографии?

Граждане, вы свободны!

Прочитав несколько его жизнеописаний, я пришел к выводу, что это была уникальная по собранности и скорости реакции личность. Политик, практически не делавший ошибок.

О силе его характера свидетельствует такой эпизод. В двадцать лет Цезаря на море захватили пираты. Они потребовали выкуп в размере 20 талантов (самая крупная денежная единица древности, равнявшаяся примерно 30 килограммам серебра). «Вы еще не знаете, кого вы поймали, – нагло сказала жертва, – требуйте 50 талантов». Послав своих людей по разным городам за деньгами, Юлий с двумя слугами остался у захватчиков в плену. Вел он себя с разбойниками совершенно нахальным образом: приказывал не шуметь, когда ложился спать; сочинял стихи (он стал талантливым писателем, оставившим после себя два классических произведения: «Записки о галльской войне» и «Записки о гражданской войне») и декламировал их бандитам. Если творение не вызывало восторга (это все равно, что сейчас вместо Шуфутинского исполнить уголовникам Гребенщикова), обзывал слушателей неучами и варварами. И впоследствии обещал казнить. В ответ пираты хохотали. Все 38 дней, что он находился у похитителей, он вел себя так, «как если бы они были его телохранителями, без страха забавлялся и шутил с ними» (Плутарх). Когда же означенная сумма была собрана и заложников отпустили, Цезарь моментально снарядил корабли в погоню. Пираты были настолько беспечны, что остались торчать у острова, где держали пленников. Сработала мелкоуголовная психология: загулять после куша. Захватив пиратов, Цезарь большинство из них распял, как и обещал.

Может, он был излишне жесток, чем и вызвал недовольство подданных? Но вот факты, говорящие о другом.

Легионеры Цезаря воевали уже несколько лет и рвались домой. А тут надо было отправляться в Африку добивать помпеянцев – противников Цезаря в гражданской войне. Солдаты устали и взбунтовались. Они немедленно требовали обещанных вознаграждений и земельных наделов. Начальников, посланных к ним, они прогнали. Обстановка стала опасной. Внезапно в лагере объявился Цезарь. Солдаты опешили, но приветствовали его. «Что вы хотите?» – спросил полководец построившихся вояк. – «Отставки! Отставки!» – стали скандировать ветераны и бить мечами по щитам. «Так получайте же ее, граждане!» – бросил Цезарь и пошел восвояси. Тут произошло невероятное – несколько тысяч взрослых мужчин заплакали. От обиды.

Дело в том, что Цезарь всегда называл их «воинами» или «соратниками». Но раз они сами насильно вытребовали увольнения на «гражданку», значит, стали частными лицами – гражданами. И в первую очередь, в его глазах.

Ветераны тут же отправили командиров просить прощения, настолько им нестерпима была мысль, что Цезарь перестал их считать товарищами по оружию. Цезарь извинил возроптавших вояк.

Современные пиарщики и политтехнологи на этом примере любят показывать, как Юлий умело манипулировал подчиненными. Редкостная глупость! Такие жесты не просчитываются. Они диктуются чувством. Цезарю было на самом деле обидно за своих легионеров. Именно это чувство передалось солдатам и вызвало ответную сильную реакцию. Цезарь и его войско были единым целым.

Уже после гражданской войны приверженцев своего противника Помпея Юлий не только помиловал, но и раздал им высокие должности. Тем же Бруту и Кассию. (Это все равно, если бы Сталин не устраивал против бывших белогвардейцев «красный террор», а назначил на ответственные посты в комиссариатах). Благодарные римляне хотели Гаю Юлию посвятить Храм Милосердия.

Может, он не угодил народу?

Но ублажением народа он как раз и занимался всю жизнь (не забывая, разумеется, и о себе). Организовывал пышные зрелища, развивал, так сказать, шоу-бизнес, проводил судебную реформу, добился льгот ветеранам. Печься о народе он продолжал даже после смерти. Когда на форуме Брут сообщил, что теперь опять будет республика, что тиран убит, – толпа впала в тихий шок. Но она особо не огорчилась и не обрадовалась. А так как-то… Народец-то, известно, – сволочь.

Когда Марк Антоний публично вскрыл завещание Цезаря, оказалось, что тот каждому римлянину оставил по 750 драхм (весьма приличная сумма), – народишко пробило. Все заплакали. «Папу родного потеряли, кормильца! Он, вишь, и посмертно деньжат подкинул, обо всех позаботился. А от республиканцев копейки не дождешься!» И, предав тело Цезаря погребальному огню, толпа понеслась разыскивать убийц. Но они вовремя сбежали. А дома их, конечно, были сожжены. Для порядка. (События эти подробно отражены в пьесе Шекспира «Юлий Цезарь», по которой снят неплохой голливудский фильм с Марлоном Брандо в роли Марка Антония.)

Гай Юлий обладал блестящим красноречием и артистическим обаянием, которые умело пускал в ход. Он не презирал людей как таковых (как, например, его выдающийся предшественник, диктатор Сулла), что помогало оставаться искренним в сложных ситуациях, а иногда выходить из них и с юмором. Однажды Юлий схватил за плечи бежавшего с поля боя знаменосца, развернул его и, указав в противоположную сторону, сказал: «Враг – там». Его слова облетели ряды солдат и подняли их боевой дух.

Да и в мирное время Цезарь сделал немало полезного. Даже до календаря добрался. А то у жрецов с их «вставным месяцем» праздник жатвы уже приходился не на лето, а праздник сбора винограда – не на осень. Месяц, на который приходился день рождения Цезаря (12 июля), сенат из подхалимажа назвал его именем.

Звериная справедливость

Но если Цезарь был настолько хорош, почему с ним так немилосердно обошлись? Разберемся в ключевой фигуре заговора – Бруте. И вообще в исторической ситуации на тот момент.

Сначала Римом правили цари. Однако Тарквиний Гордый так достал всех беспримерной жесткостью, что в 509 году до н.э. вспыхнуло восстание. Возглавил его Юний Брут – дальний предок Марка Брута. Изгнав тирана, Юний провозгласил, что отныне передает власть сенату и народу. Царская эпоха завершилась, стартовала республиканская форма правления (республика в переводе с латинского – «общее дело»).

Однако в условиях разрастания римского государства республиканская форма стала буксовать, приходилось контролировать слишком большую территорию. Без твердой руки наступал хаос: грабежи, бандитизм и восстания. Исторически дело шло к империи. И Цезарь стал первым звеном в этом социально-политическом переходе: ему достался почетный титул «императора», а его племянник Октавиан Август стал уже «императором в законе» (и следующий после июля месяц сенат назвал уже в честь племянника).

Во властной верхушке многие были недовольны Юлием из зависти. Другие хотели вернуть республиканское правление. Хотя Цезарь и противился царским привилегиям, власть он сосредоточил в своих руках. Надо сказать, очень умелых.

Молодой Брут являлся республиканцем. Он, что называется, был из породы «борцов за справедливость». Такие люди крайне опасны, поскольку справедливость, как ни парадоксально, ставят выше морали. Подобные принципы часто приводят к большой крови. В этом ряду и Робеспьер с Лениным. Если справедливость опирается не на внутренний нравственный закон, она быстро становится орудием в руках палачей, поскольку подчинена интересам только одной социальной группы или утопическим идеям, вроде служения абстрактному «народу».

В метафизическом плане есть две антагонистические справедливости: божественная и дьявольская. Первая идет от любви и сердца, вторая – от эгоизма и расчета. Формально Цезарь – тиран, значит – смерть ему, поскольку тираны – враги Республики. Шекспир основной вывод из этой ситуации вложил в уста Антония: «О справедливость! Ты в груди звериной, лишились люди разума. Простите; за Цезарем ушло в могилу сердце. Позвольте выждать, чтоб оно вернулось».

Но вернемся к личности главного заговорщика. Когда разгорелась гражданская война между Цезарем и Помпеем, Брут принял сторону последнего. Цезарь к Бруту, тем не менее, всячески благоволил – они раньше вместе сражались.

После того как войско Помпея было разгромлено, его легионы перешли на сторону Цезаря. Помпей бежал. Брут написал Юлию письмо с повинной. Тот обрадовался. Они встретились. Цезарь спросил у Брута, не знает ли он, где укрылся Помпей? Брут указал, что Помпей удрал в Египет. Твердые принципы в нем уживались со слабым характером. Что позволяло оправдать любое предательство.

На римский запрос о Помпее египтяне выслали его голову. Они уже узнали, что Помпей проиграл. И подло убили его. Увидев голову своего врага, Цезарь заплакал – он уважал Помпея как достойного соперника. Юлий приказал казнить самодеятельных палачей.

Власть Цезаря продолжала укрепляться. Он уже стал пожизненным диктатором. В государстве наступили относительный покой и процветание. Но все довольными не могут быть никогда. Тот же Кассий считал, что ему перепало милостей от Цезаря меньше, чем Бруту. Он и стал подбивать последнего к заговору. Вспоминал его предка-революционера. Мол, настоящий ты Брут или тряпка? Слабый характер Брута способствовал тому, что внушение подействовало. Он стал видеть себя в роли «борца против тирании».

Когда Цезарю сообщали о зарождающемся заговоре и о том, что во главе него стоит Брут, он показывал на себя и говорил: «Он может спокойно дождаться, пока это тело умрет само». Намекая, что после его кончины Брут автоматически получит власть первого лица в стране. Куда ему спешить? Но Брут ждать не стал.

Без сопротивления

Вот подробное описание убийства Цезаря (когда у преступления более полутысячи свидетелей его можно восстановить с документальной точностью).

«При входе Цезаря сенат поднялся с мест в знак уважения. Заговорщики же, возглавляемые Брутом, разделились на две части: одни стали позади кресла Цезаря, другие вышли навстречу, чтобы вместе с Туллием Кимвром просить за его изгнанного брата; с этими просьбами заговорщики провожали Цезаря до самого кресла. Цезарь, сев в кресло, отклонил их просьбы, а когда заговорщики приступили к нему с просьбами еще более настойчивыми, выразил каждому из них свое неудовольствие. Тут Туллий схватил обеими руками тогу Цезаря и начал стаскивать ее с шеи, что было знаком к нападению. Каска первым нанес удар мечом в плечо, рана эта, однако, была неглубока и не смертельна. Каска, по-видимому, вначале был смущен дерзновенностью своего ужасного поступка. Цезарь, повернувшись, схватил за рукоять и задержал меч. Почти одновременно оба закричали – раненый Цезарь по-латыни: “Негодяй, Каска, что ты делаешь?”, а Каска – по-гречески, обращаясь к брату: “Брат, помоги!”» (Плутарх).

Заговорщик Каска испугался сильнее жертвы: он позвал на помощь брата. Условно ситуацию можно назвать «тигр в окружении шакалов».

«Не посвященные в заговор сенаторы, пораженные страхом, не смели ни бежать, ни защищать Цезаря, ни даже кричать. Все заговорщики, готовые к убийству, с обнаженными мечами окружили Цезаря: куда бы он ни обращал взор, он, подобно дикому зверю, окруженному ловцами, встречал удары мечей, направленные ему в лицо и в глаза, так как было условлено, что все заговорщики примут участие в убийстве и как бы вкусят жертвенной крови. Отбиваясь от заговорщиков, Цезарь метался и кричал, но, увидев Брута с обнаженным мечом, накинул на голову тогу и подставил себя под удары. Многие заговорщики переранили друг друга, направляя столько ударов в одно тело. После убийства Цезаря Брут выступил вперед, как бы желая что-то сказать о том, что было совершено, но сенаторы, не выдержав, бросились бежать, распространив в народе смятение и страх» (Плутарх).

В отношении Цезаря у Плутарха обнаружилась одна противоречивая деталь: почему Цезарь, увидев Брута с мечом, накинул на голову тогу и перестал сопротивляться?

Когда я спрашивал у знакомых гуманитариев (в том числе и историков), могут ли они объяснить такую реакцию Юлия, они говорили, что его поразило предательство друга.

Подумаешь! В жизни Цезаря, человека выигравшего семь крупных сражений, ставшего диктатором Рима, предательств было навалом. Как известно, предательство – нормальная составляющая политического бытия. Как говорил герой Гафта в фильме «Гараж»: «Вовремя предать – это не предать, это – предвидеть». Деяние это, конечно, не становится менее омерзительным, но матерого политика им вряд ли можно удивить.

Когда предадут обыкновенного человека, какова его реакция? Правильно – он разозлится. И даже придет в бешенство. Тем более так сделал бы Цезарь – человек необычайный. Не зря же Каска испугался! Цезарь как профессиональный воин вполне мог выхватить у него (или у другого заговорщика) меч (тем более, он уже держал оружие за рукоятку) и попытаться вырваться из здания сената. На войне он сотни раз попадал в переделки не менее опасные. Тем более заговорщики мешали друг другу, и можно было воспользоваться неразберихой. Говорят, что из всех ударов только один был смертелен. Наконец, Юлий мог погибнуть, сражаясь. Но нет – демонстративно набросил на голову одежду и отдал себя на растерзание. Не клеился этот поступок с натурой Цезаря. В чем же дело? В многочисленных исторических справочниках и энциклопедиях ответа не было.

Я углубился в подробное жизнеописание Брута у того же Плутарха. Отгадка оказалась очевидной: «Цезарь очень беспокоился о Бруте и просил начальников не убивать его в сражении, но всячески щадить и привести к нему, если бы тот согласился сдаться добровольно, в случае же сопротивления с его стороны, оставить в покое. Сделал он это в угоду матери Брута, Сервилии. По- видимому, будучи еще молодым человеком, он находился в близких отношениях с Сервилией, которая его безумно любила. А так как в то самое время, когда любовь их была в полном разгаре, родился Брут, то Цезарь был почти уверен, что Брут родился от него».

Брут был незаконнорожденным сыном Цезаря! Чтобы убедиться в этом, рассмотрим повнимательнее изображения одного и второго. Сразу заметно сходство профилей Брута и Цезаря. Все встало на свои места.

И ты…

Представим себе еще раз ту же ситуацию.

После первого удара Каски Цезарь, естественно, пришел в ярость. И повернувшись, схватил рукоятку меча. Юлий моментально сообразил, что это покушение, и стал действовать. Во всех сражениях (и на поле битвы, и в ораторских баталиях) его спасала мгновенная реакция. Каска с перепугу зовет брата на помощь. Заговорщики скопом набрасываются, но из-за скученности больше наносят раны друг другу, чем своей жертве.

Что делает тигр в окружении шакалов: собирается к прыжку. Цезарь, крича, пытается прорваться через кольцо врагов. И в этот момент он вдруг видит собственного сына с мечом в руках. Сына, которого трепетно опекал. Вероятно, это был единственный раз, когда внутри Цезаря все сломалось. Ставшая сакраментальной фраза «И ты, Брут» – о том, что если и сын пошел против него, жизнь просто теряет смысл. Этот могучий человек набрасывает на голову одежду и дает себя убить без сопротивления. Брут во имя не слишком для него ясных политических идеалов, которым следовал формально, поднял руку на отца.

Судьба распорядилась таким образом, что все, кто участвовал в этом злодеянии, впоследствии погибли.

Кассий и Брут встретились для решающего сражения под Филиппами с племянником Цезаря Октавианом, поклявшимся отомстить за дядю, и другом Цезаря – Антонием.

Убийц преследовали роковые невезения. Дважды накануне битвы Бруту являлся зловещий призрак. Хотя сенатор не был мистически настроенным человеком, он посчитал это дурным знамением.

Кассий, ошибочно (с возрастом его зрение ослабло) приняв издалека всадников Брута за солдат Антония, покончил жизнь самоубийством, причем тем же мечом, которым убил Цезаря.

Брут, потеряв соратника, совсем пал духом и проиграл сражение при Филиппах.

Он укрылся со своими друзьями в лесу и сказал, прощаясь, что «считает себя счастливее победителей, поскольку оставляет по себе славу добродетели». Он ошибся в своем прогнозе. Воистину, дорога, вымощенная благими намерениями, приводит только по одному адресу.

Свои последние слова Брут произнес с самообладанием, присущим его великому родителю. А затем бросился на меч, который подставил один из его друзей.

Так закончилось одно из самых трагических противостояний, которые могут случиться между отцом и сыном и между человеком и человеком.

Изгнавшего последнего римского царя - Тарквиния Гордого . Мнения в этом вопросе часто расходятся. Некоторые считают, что первый консул Брут был патрицием, а убийца Цезаря принадлежал к плебейскому роду, предположительно, происходившему от кого-то из вольноотпущенников (подобно тому, как плебейский род Клавдиев происходит от вольноотпущенника Клавдиев-патрициев). Брут был усыновлен братом своей матери, Квинтием Сервилием Цепионом, и получил поэтому его имя. Во второй раз он был женат на Порции, дочери Катона Утического. Однако, есть и другое мнение касающееся отцовского рода. Считается, что недоброжелатели Брута, гневавшиеся на него за убийство Цезаря, утверждали, будто, кроме имени, он ничего общего с Брутом, изгнавшим Тарквиниев, не имеет, ибо, умертвив сыновей, тот Брут остался бездетным, и что дом убийцы Цезаря был плебейским, и к высшим должностям поднялся совсем недавно. Однако философ Посидоний говорит, что казнены были, - как у нас об этом и рассказывается, - лишь двое взрослых сыновей Брута, но оставался ещё третий, совсем маленький, от которого и пошел весь род. По словам Посидония, в его время было несколько видных людей из этого дома, обнаруживавших явное сходство с тем изображением, которое стояло на Капитолии.

Политическая деятельность

В 59 до н. э. Брут был ложно обвинен в устройстве заговора против Помпея, но Цезарь, к тому времени ставший любовником матери Брута, позаботился о том, чтобы обвинения были сняты. Брут был сперва противником Помпея, умертвившего в Галлии его отца, но потом примкнул к нему, когда Помпей выступил защитником дела оптиматов (аристократической фракции) в гражданской войне. Однако после того, как Цезарь победил Помпея в битве при Фарсале (48 до н. э.), Брут перешёл на сторону Цезаря, который дружески принял его и дал ему в 46 г. до н. э. в управление Цизальпинскую Галлию. В 44 до н. э. Брут стал претором, после чего он должен был получить в управление Македонию и даже стать консулом.

Убийство Цезаря

И все-таки Брут стал главой заговора против Цезаря. Он получал с разных сторон анонимные требования, напоминавшие ему о происхождении от Брута , освободителя Рима от царской власти, и побуждавшие его к разрыву с Цезарем. Наконец, Гай Кассий Лонгин привлек его на свою сторону. Пример Брута побудил затем и многих знатных римлян примкнуть к заговору против Цезаря.

Но когда Цезарь был убит 15 марта 44 г. до н. э., Бруту и заговорщикам не удалось увлечь за собою народ. Антоний , убийству которого заодно с Цезарем воспрепятствовал сам Брут, сумел, путем прочтения народу завещания Цезаря, которым предоставлялись народу весьма значительные суммы, возбудить в толпе ярость и жажду мести его убийцам.

Боевые действия против триумвиров и гибель

Тогда Брут направился в Афины и захватил Македонию. Гортензий, управлявший до тех пор Македонией, присоединился к нему. Владея всей Грецией и Македонией, Брут стал во главе сильного войска, с которым разбил в 43 до н. э. Гая Антония, брата триумвира, и взял его в плен. Затем он двинулся в Азию и соединился с победоносным Кассием, вместе с которым получил от сената верховную власть над всеми провинциями на Востоке.

В Риме, однако, скоро восторжествовали триумвиры: Марк Антоний , Октавиан и Лепид. Все заговорщики были осуждены, и против Брута с Кассием было снаряжено войско. Последние двинулись назад в Европу, чтобы дать отпор триумвирам. Они переправились через Дарданеллы и стянули своё войско, 17 легионов и 17000 конницы, на равнинах при Филиппах в Македонии, где триумвиры Антоний и Октавиан столкнулись с ними осенью 42 до н. э. В первой битве, которую вёл Октавиан, Брут взял верх над его войсками; но Кассий был разбит Антонием и покончил с собой. Спустя примерно 20 дней Брут вынужден был уступить требованиями своего войска и дать второе сражение, в котором потерпел полное поражение. С немногими друзьями он успел избежать гибели. Видя, однако, что его дело погибло бесповоротно, он бросился на свой меч.

Сочинения

Из речей Брута сохранились лишь немногие отрывки; напротив того, его переписка с Цицероном сохранилась вся и составляет две книги.

Подлинность отдельных писем, однако, оспаривалась, и именно Тэнстолем (Кембр., 1741 и Лонд., 1744), Цумптом (Берлин, 1845) и Мейером (Штуттг., 1881); защитниками же подлинности их выступали: Мидльтон (Лондон, 1743), Герман (Гётт., 1844-45), Кобэ (в «Mnemosyne», 1879), Гастон Буассье («Cic?ron et ses amis», Париж, 1865; 7-е изд., 1884).

Продолжая рубрику "История в картине"...

Очередная душераздирающая история из жизни древнего Рима нашла своё отражение в живописи Жака-Луи Давида.

Ж.-Л. Давид, "Ликторы приносят Бруту тела двух его сыновей".

Изображенный в темном углу слева Луций Юний Брут являлся одним из основателей Римской республики. Он был, можно сказать, вождем революции, поскольку возглавил восстание против последнего римского царя Тарквиния Гордого в 509 до н. э..
История была такова, что Тарквиний совсем забылся и сделал одну вопиющую вещь, которая стала последней каплей в чаше народного терпения. Что это был за поступок я расскажу в следующем выпуске нашей программы =)) А пока речь о Бруте, который побудил народ низложить царя. Войско тоже переметнулось к мятежникам и царь Тарквиний с сыновьями были изгнаны. Так в Риме была создана Республика с избираемой ежегодно парой консулов. Первыми консулами в 509 до н. э. были избраны Луций Юний Брут и Тарквиний Коллатин.
Однако, царское семейство было изгнано, но не сломлено. И в том же году в Риме возник процарский заговор при поддержке Тарквиниев. В число заговорщиков входили знатные юноши, в том числе и сыновья Брута Тит и Тиберий. Однако, один из рабов донес на заговорщиков консулам, в связи с чем они были схвачены. И отец вынужден был казнить предателей-сыновей.

Под катом приводятся выдержки из Плутарха и Тита Ливия с описанием данного эпизода. Надо заметить, у Плутарха всё рассказывается более драматично, у Ливия - более содержательно.
У Тита Ливия описание данных событий занимает практически четверть первой и половину второй книги, поэтому я приведу под катом только эпизод с заговором и казнью, которые произошли уже после революции. Впрочем, ссылка на полную версию труда Ливия прилагается.

Тит Ливий:

"3. (1) Хотя никто не сомневался, что со стороны Тарквиниев грозит война, но пришла она позже, чем все думали. А случилось то, о чем не тревожились: свобода чуть не была погублена коварством и изменою. (2) Нашлись среди римской молодежи кое-какие юноши, и не последние по знатности, чьим страстям было больше простору при царях: сверстники и товарищи молодых Тарквиниев, сами привыкшие жить по-царски. (3) Тоскуя среди общего равноправия по прежнему своеволию, они стали сетовать меж собой, что чужая свобода обернулась их рабством: царь - человек, у него можно добиться, чего нужно, тут законного, там незаконного, он способен к благодеянию и милости, может и прогневаться и простить, различает друга от недруга; (4) а закон - глух, неумолим, он спасительней и лучше для слабых, чем для сильных9, он не знает ни снисхождения, ни пощады для преступивших; опасно среди стольких людских прегрешений жить одною невинностью.

(5) Эти души были уже затронуты порчей, когда вдруг являются царские послы и требуют теперь не возвращения царя, а хотя бы выдачи царского имущества. Сенат, выслушав их просьбу, совещался несколько дней: не вернуть имущество значило дать повод к войне, а вернуть - дать средства и вспоможение для войны. (6) Тем временем послы заняты были другим: въяве хлопоча о царском имуществе, втайне строили козни, готовя возвращение царской власти. С просьбами будто о явном своем деле обходили они дома, испытывая настроения знатных юношей. (7) Кому речи их приходились по душе, тем вручали они письма от Тарквиниев и сговаривались о том, чтобы ночью тайком впустить в город царскую семью.

4. (1) Сперва этот замысел был доверен братьям Вителлиям и Аквилиям. Сестра Вителлиев была замужем за консулом Брутом, и от этого брака были уже взрослые дети - Тит и Тиберий; их тоже посвятили дядья в свой заговор. (2) Нашлись и другие соучастники из знатной молодежи, чьи имена забылись за давностью. (3) Между тем в сенате взяло верх решение выдать царское имущество, и послы воспользовались этим поводом задержаться в городе, испросив у консулов срок, чтобы приготовить повозки для царского добра. Все это время проводят они в совещаниях с заговорщиками, настойчиво требуя от них писем к Тарквиниям: (4) ведь иначе как те поверят, что не пустые слова о столь важном деле несут им послы? Эти-то письма, данные в залог верности, и сделали преступление явным.

(5) А дело было так: накануне своего отъезда к Тарквиниям послы как раз обедали у Вителлиев, и там, удалив свидетелей, заговорщики вволю, как это бывает, толковали о недавнем своем умысле. Разговор их подслушал один из рабов, который и раньше уже подозревал неладное, (6) но выжидал, пока письма окажутся в руках у послов, чтобы можно было взять их с поличным. Поняв, что письма переданы, он обо всем донес консулам. (7) Консулы вышли, чтобы схватить послов и заговорщиков, и без шума подавили всю затею, позаботившись прежде всего о том, чтобы не пропали письма. Изменников немедля бросили в оковы, а насчет послов некоторое время колебались, но потом, хотя вина, казалось, и приравнивала их к врагам, все же принятое между народами право возобладало.

5. (1) Дело о царском имуществе, которое решили было отдать, вновь поступает в сенат. Сенаторы в порыве гнева запрещают выдачу, но запрещают и передачу в казну: (2) царское добро отдается на разграбление простому народу, чтобы каждый, прикоснувшись к добыче, навсегда потерял надежду на примирение с царями. Пашня Тарквиниев, находившаяся между городом и Тибром, посвящена была Марсу и стала отныне Марсовым полем. (3) Говорят, там как раз стоял хлеб, уже готовый к жатве. А так как пользоваться урожаем с этого поля было бы кощунством, то посланная туда огромная толпа народу, сжав хлеб, вместе с соломою высыпала его корзинами в Тибр, обмелевший, как всегда, в летний зной. (4) Осевшие на мели кучи соломы занесло илом, а со временем из этого и других наносов вырос остров, потом, я думаю, его укрепили искусственной насыпью, чтобы место это стало достаточно высоким и твердая почва выдерживала бы даже храмы и портики.

(5) По расхищении царского имущества был вынесен приговор предателям и совершилась казнь, особенно примечательная тем, что консульское звание обязало отца казнить детей и того, кого следовало бы удалить даже от зрелища казни, судьба назначила ее исполнителем. (6) Знатнейшие юноши стояли, прикованные к столбам, но, минуя их, словно чужих, взоры всех обращались к сыновьям консула. Не столько сама казнь вызывала жалость, сколько преступление, заслужившее казнь: (7) эти люди решились предать и только что освобожденное отечество, и освободителя-отца, и консульство, происходящее из Юниева дома, и сенат, и простой народ, и все, что было в Риме божеского и человеческого, - предать бывшему Гордому царю, а ныне ненавистному изгнаннику. (8) Консулы взошли на свои места, ликторы отправляются вершить казнь; обнаженных секут розгами, обезглавливают топорами, но все время все взгляды прикованы к лицу и взору отца, изъявлявшего отцовское чувство, даже творя народную расправу."

Плутарх:

"4.Когда молодые люди дали свое согласие и вступили в сговор с Аквилиями, было решено всем принести великую и страшную клятву, совершив возлияние человеческой кровью и коснувшись внутренностей убитого. Для этого заговорщики собрались в доме Аквилиев. Дом, где они вознамерились исполнить такой чудовищный обряд, был, как и следовало ожидать, темен и почти пуст, и потому никто не заметил спрятавшегося там раба по имени Виндиций. Не то чтобы он спрятался по злому умыслу или по какому-то предчувствию, но, случайно оказавшись внутри и увидев быстро приближающихся людей, побоялся попасться им на глаза и укрылся за пустым ящиком, так что стал свидетелем всего происходившего и подслушал все разговоры. Собравшиеся положили убить консулов и, написав об этом намерении Тарквинию, отдали письмо послам, которые, пользуясь гостеприимством Аквилиев, жили там же и присутствовали при клятве. Когда заговорщики удалились, Виндиций потихоньку выскользнул из своего укрытия; он не хотел держать в тайне то, что ему довелось узнать, но колебался, совершенно основательно считая далеко небезопасным обвинить в тяжелейшем преступлении сыновей Брута перед их отцом или племянников Коллатина перед родным дядей, а среди частных лиц не находя в Риме никого, кому бы он мог доверить сведения такой важности. Но всего менее мог он молчать, совесть не давала ему покоя, и он отправился к Валерию, привлекаемый в первую очередь обходительностью и милосердием этого мужа, который был доступен всем нуждающимся в его помощи, постоянно держал двери дома открытыми и никогда не презирал речей и нужд человека низкого звания.

5. Когда Виндиций явился к нему и обо всем рассказал в присутствии лишь жены Валерия и его брата Марка, Валерий, потрясенный и испуганный, не отпустил раба, но запер его в какую-то комнату, приставив к дверям жену, а брату велел окружить царский двор, разыскать, если удастся, письма и взять под стражу рабов, сам же с клиентами и друзьями, которых вокруг него всегда было немало, и многочисленной прислугой направился к дому Аквилиев. Хозяев Валерий не застал; так как, по-видимому, никто не ожидал его прихода, он проник внутрь и в помещении, где остановились послы, нашел письма. В это время бегом подоспели Аквилии и, столкнувшись с Валерием в дверях, пытались вырвать у него его находку. Спутники Валерия стали защищаться и, накинув противникам на шею тоги, с огромным трудом, осыпаемые ударами и сами щедро их раздавая, узкими переулками вырвались наконец на форум. Одновременно то же случилось и на царском дворе: Марк наложил руку на другие письма, спрятанные среди уложенных и готовых к отправке вещей, и поволок на форум царских приближенных, сколько смог захватить.

6. Когда консулы положили конец беспорядку, Валерий велел привести Виндиция, и обвинение было предъявлено, а затем были прочтены письма. Уличенные не дерзнули сказать ни слова в свою защиту, смущенно и уныло молчали и все прочие, лишь немногие, желая угодить Бруту, упомянули об изгнании. Какой-то проблеск надежды усматривали также в слезах Коллатина и в безмолвии Валерия. Но Брут, окликая каждого из сыновей в отдельности, сказал: «Ну, Тит, ну, Тиберий, что же вы не отвечаете на обвинение?» И когда, несмотря на троекратно повторенный вопрос, ни тот, ни другой не проронили ни звука, отец, обернувшись к ликторам, промолвил: «Дело теперь за вами». Те немедленно схватили молодых людей, сорвали с них одежду, завели за спину руки и принялись сечь прутьями, и меж тем как остальные не в силах были на это смотреть, сам консул, говорят, не отвел взора в сторону, сострадание нимало не смягчило гневного и сурового выражения его лица - тяжелым взглядом следил он за тем, как наказывают его детей, до тех пор пока ликторы, распластав их на земле, не отрубили им топорами головы. Передав остальных заговорщиков на суд своего товарища по должности, Брут поднялся и ушел. Его поступок, при всем желании, невозможно ни восхвалять, ни осуждать. Либо высокая доблесть сделала его душу совершенно бесстрастной, либо, напротив, великое страдание довело ее до полной бесчувственности. И то и другое - дело нешуточное, и то и другое выступает за грани человеческой природы, но первое свойственно божеству, второе - дикому зверю. Справедливее, однако, чтобы суждение об этом муже шло по стопам его славы, и наше собственное слабоволие не должно быть причиною недоверия к его доблести. Во всяком случае, римляне считают, что не стольких трудов стоило Ромулу основать город, скольких Бруту - учредить и упрочить демократический образ правления."

Денарий Марка Юния Брута "Мартовские Иды".
Иллюстрация с сайта http://www.trajan.ru/napoleon.html

Брут Марк Юний (Marcus Junius Brutus) (85-42 годы до н. э.), римский политический деятель. В борьбе между Цезарем и Помпеем Брут стоял на стороне последнего. После поражения Помпея при Фарсале (48) Брут был назначен Цезарем, стремившимся привлечь его к себе, наместником в Цизальпинской Галлии (46), затем претором в Риме (44). Вместе с Кассием Брут возглавил заговор (44) против Цезаря. По преданию, Брут одним из первых нанёс Цезарю удар кинжалом. Покинув Рим после убийства Цезаря, Брут и Кассий встали во главе республиканцев в борьбе со вторым триумвиратом (Октавианом, Антонием и Лепидом). Под их властью оказались Македония, Греция, М. Азия и Сирия. После поражения при Филиппах осенью 42 года Брут покончил с собой.

Использованы материалы Большой советской энциклопедии.

Брут Марк Юний (85-42 до н. э.). Потомок Брута Луция, поборник республики, убивший вместе с Гаем Кассием (44 до н. э.) Юлия Цезаря. Брут был на стороне Помпея в гражданской войне между Помпеем и Цезарем, но после поражения Помпея был прощен Цезарем и даже получил высокую должность. Позднее Брут под влиянием Кассия возглавил заговор против Цезаря. Брут руководствовался идеей реставрации Республики. После смерти Цезаря Брут бежал в Грецию; он покончил жизнь самоубийством, потерпев поражение от войск Октавиана и Антония. Брута долго помнили в истории как идеалиста и тираноубийцу. Он поражал Плутарха своей моральной стой-костью. Для Шекспира Брут был «самым благородным римлянином из всех». То же самое чувство ощущается в бюсте Брута, изваянном Микеланджело. Однако Данте поместил Брута вместе с Кассием и Иудой Искариотом в последнем, четвертом, поясе девятого круга Ада за предательство Цезаря. Существует версия, согласно которой Брут был незаконным сыном Юлия Цезаря. 

Кто есть кто в античном мире. Справочник. Древнегреческая и древнеримская классика. Мифология. История. Искусство. Политика. Философия. Составитель Бетти Редис. Перевод с английского Михаила Умнова. М., 1993, с. 44.

Марк Юний Брут (85-42 гг. до н.э.) - римский полководец и политический деятель. Его мать Сервилия находилась в близких отношениях с Юлием Цезарем, так что у римлян были основания считать Марка Брута сыном Цезаря.

Марк Брут получил прекрасное образование в Греции, дружил и переписывался с Цицероном. В начале Гражданской войны 49-45 гг. он, несмотря на неприязнь к Гнею Помпею, примкнул к его партии, однако после битвы при Фарсале перешел на сторону Юлия Цезаря. В 46 г. Марк Брут управлял Цизальпинской Галлией, в 44 г. получил претуру, позднее вместе с Марком Кассием он организовал заговор против Цезаря, в результате которого диктатор был убит 15 марта 44 г.
Сторонникам Марка Брута не удалось полностью овладеть ситуацией в Риме. Компромисс между Марком Антонием и цезарианцами, с одной стороны, и Марком Брутом и Марком Кассией - с другой, был лишь временной передышкой. Ввиду беспорядков в Риме Брут, Кассий и другие заговорщики поспешили выехать в свои провинции. Воспользовавшись удалением Марка Антония из Рима, сторонники республиканцев в сенате передали им военные полномочия на Востоке. В 43 г. Брут и Кассий договорились о совместных действиях. Их армия, состоявшая из 20 легионов и многочисленных вспомогательных войск, была хорошо вооружена и обучена.

Между тем в Риме восторжествовали триумвиры (Марк Антоний, Октавиан и Лепид); заговорщики были осуждены, против Брута и Кассия собрано войско. Стремясь захватить инициативу в свои руки, Брут и Кассий двинулись в Европу. При Филиппах в Македонии осенью 42 г. их войска были разгромлены цезарианцами. Видя свое дело проигранным, Марк Брут покончил с собой.

Использованы материалы кн.: Тиханович Ю.Н., Козленко А.В. 350 великих. Краткое жизнеописание правителей и полководцев древности. Древний Восток; Древняя Греция; Древний Рим. Минск, 2005.

Подробнее биографию Диона читайте у Плутарха - в его "Брут ".

Под силу обаяния его личности попадали и современники, и историки. Он вызывал уважение как у друзей, так у врагов. Но Данте поместил его, идеалиста и философа, в нижний круг ада – рядом с Иудой, предавшим Христа. Он навеки остался в истории, благодаря тому, что предал и лишил жизни великого полководца Юлия Цезаря, который безгранично ему доверял. Имя этого человека – Марк Юний Брут.

Биография и деятельность Марка Юния Брута

Марк Юний Брут родился в 85 г. до н.э. Мальчику не исполнилось и семи лет, когда его отец был предательски убит Помпеем Великим. Его мать же была слишком занята любовными приключениями и денежными махинациями, чтобы интересоваться своими детьми. Поэтому воспитанием Марка занялся его дядя Катон. Ярый защитник идеалов свободы и законности он привил племяннику любовь к республике и ненависть к диктаторам. Марк, не знавший отца и лишенный материнской ласки, всей душой привязался к дяде. Катон стал кумиром, которому Брут подражал всю жизнь.

В 59 г. до н.э. Марка ложно обвинили в заговоре против Помпея – основного соперника Юлия Цезаря в борьбе за власть. , пользовавшийся особой благосклонностью матери Марка – Сервильи, спас Брута от нависшей опасности. Но остаться в Риме ему все же не позволили. Брут вместе с Катоном отправился на Кипр.

Когда началась война за власть между Цезарем и Помпеем, Катон, как и многие другие республиканцы, принял сторону Помпея. Брут был настолько предан дяде, что вслед за ним перешел в стан убийцы своего отца. Он считал, что интересы республики выше личных обид. После поражения Помпея многие республиканцы сдались на милость победителю. И снова Цезарь вывел Брута из-под удара. Он не только сохранил ему жизнь, но и назначил проконсулом в Галлии.

Еще в лагере войск Помпея Брут познакомился с Цицероном. Несмотря на большую разницу в возрасте между ними возникла крепкая дружба. Цицерон заменил Бруту любимого дядю, который покончил с собой. А старый оратор, потерявший любимую дочь, видел в Марке своего ангела-утешителя, помощника и соратника. Они часами беседовали, посвящали друг другу трактаты. Современники Брута были уверены, что именно республиканец Цицерон повлиял на решение Брута возглавить заговор против Цезаря.

Знаменитый оратор считал, что в борьбе с абсолютной властью можно пойти на всё. Главное – сохранить республику. Но, возможно, что у Марка Брута были и личные мотивы для убийства Цезаря. Он тяготился, что обязан любовнику своей матери жизнью. Цезарь ценил и уважал Брута, часто обращался к нему за советом и назначал на высокие должности. А Брут видел в нем только лицемерного и жестокого тирана. Но каковы бы ни были мотивы участия Брута в заговоре, он пришел в Сенат и нанес свой удар Цезарю.

Заговорщики думали, что убийство диктатора поможет им возродить республику. Но они ошиблись. Народ Рима не поддержал убийц. Брут перебрался в Афины, а затем в Македонию, в провинцию, в которой Цезарь обещал сделать его проконсулом. Брут стал во главе сильного войска и отправился войной на фракийцев – в основном, ради добычи.

В ноябре 43 г. до н.э соратники Цезаря Антоний, и Лепид образовали т.н. Второй Триумвират. Брут понимал, что новая власть захочет расправиться с республиканцами. Желая опередить противников, он предложил Кассию объединить силы. Решающее сражение произошло в Македонии при Филиппах. Брут одержал победу над Октавианом, но Кассий был разбит Антонием. Кассий впал в отчаяние и покончил с собой. Понимая неизбежность поражения и не желая сдаваться в плен, 23 ноября 42 г. до н.э. Марк Юний Брут покончил с собой, бросившись грудью на меч.

• Личность тираноборца Брута вдохновляла многих поэтов, в том числе .
• Многочисленные террористы-одиночки Нового времени – Занд, Лувель и др. тоже видели в его судьбе образец для подражания.