Говорят, что война начинается и заканчивается с работы саперов. Именно они могут обезвредить врага одной миной и обеспечить тем самым победу одной из воюющих сторон. В мирное время их работа также важна, хотя бы из-за участившихся случаев террористических атак. Количество звонков в милицию с информацией о заложенной в здании или местности бомбе увеличилось. В феврале мужчина нашел противопехотную бомбу в мусорном баке столицы, а в апреле бомба была найдена в школе города Каракол. Стоит заметить, помимо представителей правоохранительных органов на место выезжают и саперы Генерального штаба.

О том, почему саперы ошибаются дважды, откуда берут сюжеты для кино и что такое бомбы двойного назначения "ВБ" рассказал начальник отдела инженерно-технического обеспечения ГШ ВС КР Исламбек Кошкеев.

- Исламбек Арстанбекович, расскажите немного о себе, сколько лет вы служите в армии?

В этой профессии я с 1998 года. В тот год я поступил в Военную академию Вооруженных сил Республики Казахстан на факультет командно-тактических инженерных войск. После окончания по приказу Минобороны попал в отдельный горнострелковый батальон в Нарыне. Там служил сначала командиром взвода, позже стал начальником инженерной службы батальона. В ходе службы готовил свою группу инженерной разведки, обучал сооружениям, позициям инженерной маскировки. Конечно же, отвечал за морально психологическое состояние бойцов. Через три года перевелся служить в город Токмак, а сейчас служу в центральном аппарате Генштаба.

- Чем интересна такая опасная служба?

Саперы, шутя, говорят, что ошибаются дважды: первый раз - когда выбирают профессию, второй - при обезвреживании взрывчатого вещества. Главное, чтобы последней ошибки не было. И вот во избежание этой роковой ошибки мы должны внимательно обучаться правилам обращения со взрывчатыми веществами. Инженерные подразделения - единственные подразделения, где война не кончается никогда. После боевых действий, событий или учений, когда другие празднуют победу или результаты учений, нам приходится зачищать местность от взрывоопасных предметов, мин и не взорвавшихся снарядов.

Ежедневно саперы сталкиваются с опасностью. Командирами тоже не сразу становятся, сначала человек учится в Военной академии, приезжая сюда, он должен вместе с навыками получить опыт, который по-своему интересен. Ведь параллельно ты обучаешься еще психологии и другим гуманитарным предметам.

- Какие виды бомб вам приходилось обезвреживать?

В ходе службы я сталкивался с разными взрывными устройствами. Порой приходилось обезвреживать такие виды самодельных взрывных устройств, о которых раньше не знал. В основном это самодельные взрывные устройства, управляемые по проводам. С ними столкнулся после июньских событий 2010 года. Тогда инженерно-саперные группы выезжали на самые опасные участки. Мы находили самодельные гранаты, самодельные взрывные устройства, установленные на таймер, были и другие, которые приводились в действие с помощью мобильных устройств.

Были и такие, где корпус самодельной гранаты изготовлен на станке в виде гранаты Ф-1, вместо запала там использовался фитиль от обычной петарды. В качестве основного заряда применили взрывчатое вещество кустарного производства. Время замедления взрыва было 1,5 раза короче, чем у обычной гранаты, которая находится на вооружении ВС.

В 2015 году инженерные подразделения проводили очистку местности от взрывоопасных предметов в населенных пунктах Баткенской области. Очистка местности проводилась в жарких климатических условиях в высокогорных районах. В результате мы нашли и уничтожили более 120 взрывоопасных предметов.

- Таймеры, это как в фильмах – таймер или счетчик нужно обезвреживать за несколько секунд?

Да, как в фильмах. Какие-то моменты в сюжетах кино порой берут из жизни. Есть взрывные устройства двойного, тройного назначения. Если быть точнее, они могут взорваться при поднятии груза или с помощью управляемого устройства. Есть такие бомбы, которые устанавливаются на счетчик. Наши саперы обезвреживают в основном взрывные устройства двойного назначения. Первое назначение можно установить в управляемом варианте и привести в действие с помощью мобильного устройства при подходе сапера или других людей, второе - это когда взрывное устройство установлено на время (таймер), то есть устройство может сработать в любое время суток.

Третье назначение - это же взрывное устройство может сработать при поднятии груза, они называются самодельными взрывными устройствами разгрузочного действия.

- То есть в нашей стране делают и радиоуправляемые бомбы?

Да, это одна из причин, по которой сейчас наши мобильные компании перешли на регистрацию SIM-карт. Если раньше любой человек мог купить SIM-карту, установить связь между взрывным устройством и мобильным телефоном, то сейчас такого нет.

В остросюжетных боевиках показывают, что сидит человек, на нем жилет с бомбой, торчат два-три провода, и если не обезвредить, взорвется. В жизни тоже стоит выбор между желтым и красным проводом?

Да, конечно. Есть такие взрывные устройства, которые при обрезании проводов можно либо остановить, либо взорвать. Каких-то лет 10 назад только по новостям такое могли видеть или слышать, но сейчас, к сожалению, и до нас добрались подобные виды взрывчатых устройств. Чтобы быть готовым быстро и безопасно обезвредить, мы проводим обучение саперов.

Раньше мы обучали саперов обезвреживанию противопехотных и противотанковых мин. Сейчас, по моему предложению в программу боевой подготовки инженерных подразделений занесли отдельный предмет - самодельные взрывные устройства. После июньских событий наши саперы нашли около тонны самодельного взрывчатого вещества в одном из частных домов Узгенского района. Если бы специалисты не были обучены, они могли бы и не найти взрывчатку. Ее держали в подвале. Если бы она взорвалась, этого количества хватило бы разрушить три многоэтажных дома. Эксперимент показал, что мощность вещества в тротиловом эквиваленте - один к одному. Устройство могли привести в действие с помощью маленького электродетонатора.

- А вот как специалист можете охарактеризовать взрыв в китайском посольстве?

Могу сказать, что там было более 10 килограммов тротила. Это характеризуют сила и масштабы разрушений. Возможно, привозное, возможно, самодельное взрывное устройство. Какое именно взрывчатое вещество было использовано в данном случае, я точно сказать не могу.

- Как саперы обезвреживают бомбы? Сколько времени требуется для этого?

Чтобы обезвредить бомбу, требуется, как правило, больше 20 минут. На это есть свой порядок. Когда здание полностью оцеплено, мобильная связь заглушена, саперы приступают к работе. Если детонатор не работает по радио или по мобильному устройству, то ее тянут "кошкой". Если сапер не может обезвредить бомбу, то устройство увозят в безопасный район и уничтожают. Но до этого есть еще целая процедура - то есть устройство проводят через рентген-аппарат, проверяют на наличие радио и химически активных веществ.

- А если эта бомба на таймере?

Если таймер установлен обычный, мы с помощью водяной пушки работаем. Струя воды отрывает электродетонатор от основного заряда. Не взрывает, но останавливает время, отсоединяет провода, после этого сапер работает.

- Можете описать чувство после выполненной вами работы?

Когда все заканчивается успешным выполнением задачи, в первую очередь чувствуешь облегчение. Во-вторых, гордишься тем, что сам сделал все, а не отправил на верную смерть даже самых подготовленных подчиненных. Когда понимаешь, что ты предотвратил трагедию и определенное количество жертв, которое могло бы быть, считаешь себя спасителем. Ну а самое главное - наслаждаешься жизнью.

До Афганистана я был абсолютно уверен, что сапер ошибается только раз в жизни. Даже анекдоты на этот счет ходили – этакий веселый «черный юмор». Вот один: «Человеку свойственно ошибаться…» – издалека начал командир разговор с женой сапера. Или вот: «Единственная ошибка – и одна нога здесь, вторая там», – назидал командир молодым солдатам, прибывшим в саперную часть.

Сапёр ошибается дважды

Трофеи советских разведчиков: 1 – пакистанская мина P1Mk1, 2 – британский взрыватель замедленного действия, 3 – американская подрывная машинка, 4 – минный взрыватель натяжного действия британского производства. Фото из книги «Спецназ ГРУ в Афганистане»

Но офицеры отельного инженерно-саперного батальона нашей 5-й мотострелковой дивизии только посмеялись над этим моим познанием. Они убедили меня, что сапер ошибается дважды: «Первый раз, это когда он принимает решение стать сапером».

В саперном деле без подобного «черного юмора» никак нельзя: так сказать, профессия обязывает. Ребята инсапбата этой своей (оригинальной) профессией очень гордились.

Ведь в Афганистане шла настоящая минная война. Она шла как бы параллельно войне мотострелково-артиллерийско-воздушной. Статистика: самые большие потери у наших войск были именно от подрывов на душманских минах, хотя принимались все, что ни есть, меры предосторожности. «Духи» свое дело знали. Но и мы были на высоте!

Наших саперов очень уважали, восхищались ими. Это были смелые и мужественные люди – профи, доки и асы своего дела. Благодаря их исключительному труду наши сторожевые заставы были надежно защищены минными постановками от нападения с любой стороны. И такой мысли, как пойти на штурм какой-либо заставы, у моджахедов даже и не возникало – это без преувеличения.

На километры вокруг были установлены различные мины – на «растяжках», выпрыгивающие, направленного действия и мины-ловушки. На больших площадях проводилось сплошное минирование минами-«лепестками», вертолетами и реактивными системами залпового огня «Ураган». «Лепесток», который представлял собой цветную маленькую полиэтиленовую подушечку, убить не мог, но кисть руки или ступню отрывал. Правда, басмачи вскоре нашли на них управу: подметали их метлами в кучи, а потом подрывали.

Саперы шутили, что имеются и такие мины, которые взрываются от того, что на них не таким взглядом посмотришь. А что, были же у нас на вооружении мины, которые реагировали на частоту человеческих шагов.

Самая простая мина – сигнальная. После того как кто-то цеплялся за натянутый провод – «растяжку», она начинала свистеть, выстреливая вверх осветительные огни. Местность, где их устанавливали, загодя была пристреляна. По ней мгновенно открывался сосредоточенный огонь. Никаких шансов противнику! Правда, в абсолютном большинстве случаев эти «сигналки» срабатывали на шакалов и дикобразов. Саперы вздыхали, но не особо расстраивались. Опять же шутили в том смысле, что не всякий американский миллиардер может похвастаться, что ел редкостный деликатес – жареное мясо дикобраза. А наши солдаты в иные дни едали его, как обыкновенную тушенку из говядины или свинины.

Оскорбительные "мины" от душманов

Не рискуя «по-каппелевски» (как в фильме «Чапаев») штурмовать наши сторожевые заставы, «духи» обстреливали их минометами или реактивными снарядами – эрэсами. Место, откуда их выпускали, быстро определялось и также обязательно минировалось.

По приказу после каждой установки мин должен был составляться в двух экземплярах формуляр минного поля. Один из них предписывалось отправлять в вышестоящий штаб. Но кто ж занимался такой «бумаготворческой живописью» при почти ежедневных разовых мино-постановках?!

Одну нашу сторожевую заставу душманы в прямом смысле слова достали. Обстрел эрэсами велся через день с трех разных точек. Снаряды запускались с 5–7-километрового расстояния. Китайские эрэсы устанавливались на мешки с песком, которые доставлялись на огневую позицию ишаками. С камней запускать было не с руки: снаряд мог резко изменить направление. И хотя точность моджахедского огня была минимальная (если и были попадания, то чисто случайные), но и с такой меткостью «духи» смогли разнести фосфорным снарядом единственную полевую кухню и серьезно повредить цистерну с водой. И пока новую кашеварню и водохранилку не подогнали, люди находились на грани выживания.

Вызвали артиллерийскую разведку и по траекториям определили точное место запуска. Местечки пристреляли. Но басмачи были хитрые. Эрэсы стали запускать с помощью… градусников. Разбирался обыкновенный ртутный градусник и вечером тонкий медный проводок клался на столбик. Утром, когда вставало солнце, ртуть поднимала проводок вверх, и замыкался контакт со вторым проводом. Пуск! Артиллерия открывала ответный огонь, но противника там не было.

Вызвали саперов и заминировали все три вражеские позиции. Но обстрелы все равно продолжались.

Мало того, когда саперы снова поднялись в горы для дополнительного минирования, то были смертельно оскорблены! Мины были сняты, а на их месте душманы справили большую нужду, причем, извиняюсь за подробности, наложили впечатляющие кучи. Пришлось, снеся праведное негодование, устанавливать комплект мин «Охота» – тех самых, что срабатывали на шаги человека и взрывались, когда он входил в зону сплошного поражения.

Один старший лейтенант – сапер рассказал о принципе действия этих мин, в то время секретных. Всем же было интересно, что это за штуки такие, и владелец секрета долго не ломался, заставляя себя упрашивать раскрыть государственную тайну своим же сослуживцам. Уверенность в победе вселяли слова старлея, что японские батарейки к блоку питания он купил в афганской лавке – дукане. Так надежнее! Наши «пальчиковые» со склада, как обычно, были просроченные, а блок питания комплекта мин был устроен так, что при падении напряжения самоликвидировалась вся система. «Жалко, что такая вещь без дела пропадет», – сказал офицер.

Благодаря этому старлею «такая вещь» пропала не напрасно. Через пару дней вечером мы услышали взрыв. Поутру, поднявшись в горы, обнаружили два трупа, раненого ишака и боеприпасы. Обстрелы наконец прекратились.

Про людей-«уродов»

Между тем кому война, а кому мать родна, или в семье не без урода. Через пару месяцев после этих событий в полк пришло письмо с таможни, в котором сообщалось о том, что при пересечении границы у одного из наших прапорщиков было конфисковано аж 40 градусников. 40! Было проведено очень конкретное расследование, но прапор постоянно твердил, что, проявляя искренние чувства воина-интернационалиста, хотел помочь афганскому госпиталю в Герате, а о запусках «каких-то» ракет при помощи градусников и не слыхивал.

Хотя это выглядело весьма неубедительно (у подавляющего большинства прапорщиков в те времена был авторитет хапуг), «искреннему воину-интернационалисту» удалось, как говорили у нас, отмазаться. Тогда ему объявили бойкот в части – никто не подавал ему руки, не говоря уж о том, чтобы выпить с ним в компании. Но это было не больно. Больнее было бы, если бы офицеры заставы смогли выполнить свое обещание и публично засунуть градусник прапорщику в «трещинку» – так мы называли место чуть пониже спины, но и здесь отмазавшемуся удавалось увиливать от заслуженной кары. Со временем же все как-то забылось.

Тем более что жизнь рождала новых «героев». Один солдат решил продать «духам» пять 82-мм мин к миномету «Поднос». У них были точно такие же, опять же китайского производства. Обратился к афганцам, но те оказались «за шурави» и донесли куда следует. Солдат получил пять лет реального срока – образно говоря, по одному году за мину.

Еще случай. Капитан и прапорщик возгорелись желанием «по-быстренькому» приобрести по видеомагнитофону (жуткий дефицит в те годы в Союзе!). А где ж «по-легкому» денег раздобыть? Не мудрствуя лукаво, задумали продать… топливозаправщик. В смысле не саму машину с цистерной, а содержимое последней. Самое интересное, «предприниматели» не слили топливо «оптом», а продавали его в одном из кишлаков на розлив. Керосин пользовался большим спросом у местного населения, и шесть тонн горючей жидкости «улетело» за пару часов по бочкам, канистрам, банкам, склянкам, бурдюкам и даже по полиэтиленовым пакетам. Вместо «видиков» – соответственно три и два года лишения свободы.

Но да хватит о подобных деятелях.

От геройской гибели до нелепой один шаг

Очень большую опасность представляли мины на дорогах. В районе Кандагара, где находился наш знаменитый «пустынный» батальон, в провинциях Гильменд и Фарах были такие дороги, которые минировались каждую ночь. После их траления тягачами и танками движение колонны осуществлялось строго по колее. Отлично помню нашу наглядную агитацию в тех местах – столбы с плакатами: «Водитель! Съезд с колеи означает смерть!», «Опасная дорога! 1985 год – 39 подрывов».

Нехорошие чувства испытывали водители и старшие таких автомобилей, как «ГАЗ-66», «КамАЗ» и «МАЗ». Ведь кабина этих машин находилась прямо на колесах, которые могли наехать на мины. Правда, все зависело от мощности установленного заряда-фугаса.

Иногда «духи» оборачивали контакты взрывателя бумагой, клали доски и присыпали землей. После прохода нескольких машин бумага перетиралась, и раздавался взрыв – в середине колонны. Так погиб мой земляк старший лейтенант Борис Коданцев из Семков – городка, что под Минском. В инженерно-саперном батальоне он занимался полевым водоснабжением. Взрыв был такой силы, что Боря, который, как и полагалось, был в каске и бронежилете, пробил головой крышу «Урала» и упал в нескольких метрах от машины. Солдат, который первым подбежал к нему, при виде большой лужи крови и обезображенного тела повалился, потеряв сознание.

Самая массовая из вражеских мин – итальянская пластмассовая противотанковая мина «ТS-11.5». Миноискатель ее «не брал» – из металла там была только маленькая иголочка во взрывателе. Обнаружить «итальянку» было трудно, а если их и находили, то никто не спешил рисковать. Мины часто ставились на неизвлекаемость. Пошевелишь, даже тронешь – взрыв! Подрывали их накладным зарядом или снимали «кошкой» – веревкой с металлическими захватами на конце.

С минами были связаны и нелепые смерти. Зимой 1987 года на одной из боевых операций дивизии в районе Мусакалы заместитель командира полка ежедневно отчитывал начальника инженерной службы за отсутствие результата в работе: «Мать-размать, вы мне хоть одну мину найдите! Чем вы здесь занимаетесь? Под суд отдам, если кто-нибудь подорвется!»

Обнаружили несколько закладок. Половину начальник инженерной службы представил: вот, мол, нашли, да не одну. А остальные мины хитроумно припрятал: будут очередной раз матюкать, скажу, что только что нашел и снял. В палатке решил провести занятие по обезвреживанию мин с двумя прапорщиками-тыловиками и лейтенантом-врачом. Одиннадцать с половиной килограммов тротила разнесли людей на мелкие кусочки. Собирали в простыни то, что от них осталось, не имея возможности определить, чьего тела эта «деталь»…

Собаки, спасавшие жизни солдат