Глаголица и кириллица – это древние азбуки наших предков – славян. Конечно, до их создания предпринимались попытки какой-то систематизации, но они не доходили до уровня полноценного алфавита. Древние азбуки глаголица и кириллица стали если не первыми, то важнейшими шагами в развитии письменности. В основном их появление связывают с развитием религии. Ведь священные тексты записывались и передавались. К сожалению, вся информация о глаголице и кириллице до сих пор остается под большим вопросом. Все, что нам известно на сегодняшний день - не все ученые принимают и соглашаются с фактами. Например, те же, казалось бы решеные вопросы: когда конкретно появилась глаголица? Она была раньше или позже кириллицы?

Не будем вдаваться в мельчайшие подробности. А просто кратко поговорим о том, что же такое глаголица и кириллица. Поехали!

Кириллица древнее глаголицы, или наоборот?

Как известно, в вопросах происхождения этих азбук не все так ясно. Но больше всего споры разгорались по поводу старшинства: раньше появилась глаголица или кириллица? Больше фактов за первую. Вот они:

• Древнейшие памятники литературы (например, легендарные Киевские листки) написаны именно на глаголице.
• Древние палимпсесты (дощечки для письма) содержат в себе тексты на кириллице, но видно, что они начертаны после стертых текстов на глаголице.
• Западные письменные источники, где Кирилл и Мефодий читали проповеди, написаны на глаголице.
• Глаголица более сложная как по начертанию символов, так и по правилам их использования. Кириллица в этом отношении проще. Наверное поэтому она и была создана.

Славянские азбуки глаголица и кириллица: экскурс в историю

Происхождение кириллицы и глаголицы окутано тайнами, загадками и дискуссиями ученых. Но мы все постараемся выделить основные моменты.

О глаголице, ее создании и структуре Вы можете подробнее прочитать в статье «Глаголица – древнейшая система письма у славян». Мы же более основательно остановимся на кириллице.

Кириллица в буквальном смысле подарила жизнь для алфавитов многих славянских языков: русского, болгарского, белорусского, сербского, украинского и других. А появилась она примерно в 863 году благодаря братьям Кириллу и Мефодию. Подтолкнул их к этому великому шагу император Византии Михаил Третий своим приказом. Изначально целью нового алфавита стало упорядочивание и перевод греческих священных писаний. Славяне до появления кириллицы, разумеется, пользовались письменностью. Но алфавитом для них была либо глаголица, либо заимствованные греческий или латинский.

Если говорить о структуре азбуки, то классическая старославянская кириллица представляла собой совокупность из 43-х букв, причем из них 24 составляли полностью греческий алфавит. А остальные символы были просто необходимы: ведь греческий и славянский языки отличны по произношению! Интересно, что с помощью букв как в кириллице, так и в греческом алфавите можно было записать цифры. Если Вы помните, что и глаголица представляла собой некий счет: от 1 до 9, от 10 до 90, от 100 до 1000 и так далее.

Таким образом, азбука глаголица и кириллица имеют свою историю, уникальную и особенную. Нельзя сказать, что какая-то из них хуже или лучше. Ведь обе они – это этап истории, это эволюция письменности. Кириллица и глаголица, создание которых шло не за пару часов, являются воплощением колоссального человеческого труда. Ведь поместить все богатство языка в несколько десятков символов дано далеко не каждому.

Глаголица и кириллица: сходство и различие

Похожи эти две азбуки самими символами по звучанию и названиям. Также обе они являются древними славянскими системами письменности. Кириллица и глаголица имеют следующие отличия: например, буквы в глаголице очень сложны по написанию (начертанию), они более округлы и витиеваты. Кириллица же в своем составе имеет те буквы, к которым мы все привыкли со школьной скамьи. Чем отличается кириллица от глаголицы, помимо этого? Конечно, временем появления, а также своей «судьбой». Если глаголица была забыта (хотя есть данные, что где-то ее отголоски слышатся до сих пор), то кириллица, как уже было сказано, дала начало многим азбукам в мире.

Если проводить сравнение кириллицы и глаголицы, то можно сказать следующее:

• Кириллица была создана на основе глаголицы и греческого языка.
• Начертание символов в глаголице больше напоминает древнее.
• А начертание кириллических символов и их произношение близко к современным.
• Буквы глаголицы и кириллицы могли быть использованы для записи цифр и чисел.

Примеры письменности кириллицы и глаголицы: «Киевские листки» Новгородские рукописи, «Киевский миссал», «Пражские отрывки», «Реймское евангелие», «Книга пророков», «Зографское евангелие», Бошканская плита написаны на глаголице. Все более поздние тексты были уже на кириллице.

О двух древних азбуках глаголице и кириллице можно говорить часами. Это действительно очень интересная и увлекательная тема. Почему мы говорим об этих азбуках? Казалось бы, у нас есть свой алфавит, больше нам ничего не нужно. Однако не нужно забывать, что современная азбука, которой учат в школе, - это модификация кириллицы. Но ведь не зная о прошлом, трудно развиваться. Не зная своих корней, своих потомков и их культуру, ты никогда не будешь полноценным и достойным членом общества. Письменность, которую подарили всему славянскому миру кириллица и глаголица, жива до сих пор. Каждый день, что-то читая и записывая, мы не задумываемся об этом. Но ведь появление своего алфавита – это огромный шаг для развития всего общества и отдельного человека.

Глаголица и кириллица Кирилла и Мефодия.

Но в кругу исследователей в XX веке прочно утвердилось и теперь преобладает противоположное мнение: создатель славянской азбуки изобрёл не кириллицу, а глаголицу. Именно она, глаголица, древне́й, первородней. Именно её совершенно необычным, оригинальным буквенным строем были исполнены старейшие из славянских рукописей.

Следуя такой убеждённости, считают, что кириллическая азбучная традиция утвердилась поздней, уже после кончины Кирилла, и даже не в среде первых учеников, а после них – у писателей и книжников, трудившихся в Болгарском царстве в X веке. Через их посредство, как известно, кириллическая азбука перешла и на Русь.

Казалось бы, если авторитетное большинство отдаёт первенство глаголице, то почему бы не успокоиться и не возвращаться больше к изжившему себя вопросу? Однако старая тема то и дело возобновляется. Причём, эти порывы чаще исходят именно от адвокатов глаголицы. Можно подумать, что они намерены отшлифовать до блеска некоторые свои почти абсолютные результаты. Или что у них всё ещё не очень спокойно на душе, и они ожидают каких-то неожиданных дерзких покушений на свою систему доказательств.

Ведь, казалось бы, в их доводах всё очень наглядно: кириллица вытеснила глаголицу, причём, вытеснение проходило в достаточно грубых формах. Обозначена даже дата, от которой предложено отсчитывать силовое устранение глаголицы с заменой её на кириллическую азбуку. К примеру, по убеждению словенского учёного Франца Гревса, такой датой рекомендуется считать рубеж 893-894 годов, когда Болгарское государство возглавил князь Симеон, сам по происхождению полугрек, который получил отличное греческое образование и потому сразу же стал ратовать за утверждение в пределах страны алфавита, буквенной своей графикой живо перекликающегося, а по большей части и совпадающего с греческим письмом.

В культурное творчество якобы вмешались тогда сразу и политика, и личная прихоть, и такое смахивало на катастрофу. Целые пергаменные книги в сжатый промежуток времени, в основном приходящий на X век, спешно зачищались от глаголических начертаний, а на промытых листах повсеместно появлялась вторичная запись, исполненная уже кириллическим уставным почерком. Монументальным, торжественным, имперским.

Перезаписанные книги историки письма называют палимпсестами . В переводе с греческого: нечто свеженаписанное на соскоблённом или промытом листе. Для наглядности можно вспомнить обычные помарки в школьной тетради, второпях подтираемые ластиком перед тем, как вписать слово или букву в исправленном виде.

Обильные соскабливания и смывки глаголических книг вроде бы красноречивей всего и подтверждают старшинство глаголицы. Но это, заметим, и единственное документальное свидетельство силовой замены одной славянской азбуки на другую. Никаких иных достоверных подтверждений происшедшего катаклизма древнейшие письменные источники не сохранили. Ни ближайшие ученики Кирилла и Мефодия, ни их продолжатели, ни тот же князь Симеон, ни кто-либо иной из современников столь заметного происшествия нигде о нём не сочли нужным высказаться. То есть, ни-че-го: ни жалоб, ни запрещающего указа. А ведь упорная приверженность к глаголическому письму в обстановке полемики тех дней легко могла бы вызвать обвинения в еретическом отклонении. Но – молчание. Есть, впрочем, довод (его настойчиво выдвигал тот же Ф. Гревс), что отважным защитником глаголицы выступил в своей знаменитой апологии азбуки, сотворённой Кириллом, славянский писатель начала Х века Черноризец Храбр. Правда, почему-то сам Храбр ни словом, ни намёком не проговаривается о существовании азбучного конфликта. К разбору основных положений его апологии мы обязательно обратимся, но позже.

А пока не помешает ещё раз зафиксировать распространённое мнение: кириллице отдали предпочтение лишь из соображений политического и культурного этикета, поскольку в большинстве буквенных написаний она, повторим, послушно следовала графике греческого алфавита, а, значит, не представляла собой какого-то чрезвычайного вызова письменной традиции византийской ойкумены. Вторичная, откровенно про-греческая азбука и была-де людьми, учредившими её приоритет, названа в память Кирилла Философа.

В таком, по видимости, безупречном доводе в пользу первенства глаголицы, есть всё же один странный коллективный недогляд, почти несуразица. Право же, как это книжники, своевольно отвергшие глаголическое азбучное изобретение Кирилла, посмели бы назвать его именем другую азбуку, к созданию которой он не имел совершенно никакого отношения? Такое самоуправство, близкое к кощунству, могло быть допущено только лицами, по сути совершенно не уважавшими труд своего великого учителя, святого мужа, а только делавшими вид, что истово чтут его память. Но подобное лицемерие в среде учеников и последователей наших Солунян просто непредставимо. Оно по своей циничной сути совершенно не соответствовало бы этическим принципам эпохи.

Эта странная исследовательская неувязка, согласимся, сильно обесценивает доводы сторонников глаголицы как безусловного и единственного детища Кирилла Философа. И всё же существование палимпсестов, заставляло и будет заставлять каждого, кто притронется к теме первенствующей славянской азбуки, снова и снова проверять логику своих доказательств. Не до конца вычищенные первоначальные буквы пергаменных книги и по сей день поддаются если не прочтению, то узнаванию. Как ни промывались листы пергамена, следы глаголицы всё равно проступают. А за ними, значит, проступает или криминал, или какая-то вынужденная необходимость той отдалённой поры.

К счастью, о существовании глаголицы сегодня свидетельствуют не одни лишь палимпсесты. В разных странах сохранился целый корпус древних письменных памятников глаголической буквенной графики. Это книги или их фрагменты давно известны в науке, тщательнейшее изучены. Среди них в первую очередь нужно упомянуть Киевские листки X – XI в. (памятник хранится в Центральной научной библиотеке АН Украины, Киев), Ассеманиево Евангелие X – XI в. (в славянском отделе Ватиканской библиотеки), Зографское Евангелие X – XI в. (в Российской Национальной Библиотеке, Санкт-Петербург), Мариинское Евангелие X – XI в. (в Российской Государственной Библиотеке, Москва), Клоциев сборник XI в. (Триест, Инсбрук), Синайская Псалтирь XI в. (в Библиотеке монастыря св. Екатерины на Синае), Синайский требник XI в. (там же).

Ограничимся хотя бы этими, древнейшими и авторитетнейшими. Все они, как видим, не относятся к твёрдо датируемым памятникам, поскольку ни в одном не сохранилось записи с точным указанием года создания рукописи. Но даже округлённые, «плывущие» датировки, не сговариваясь, подтверждают: все рукописи возникли уже по кончине основоположников славянской письменности. То есть, во времена, когда, по убеждению сторонников «глаголического первенства», традиция этого письма усиленно вытеснялась приверженцами про-греческой азбуки, возобладавшей будто бы вопреки намерениям «глаголита» Кирилла.

Вывод, который неумолимо напрашивается: уже сами по себе датировки старейших глаголических источников не позволяют чересчур драматизировать картину противостояния двух первых славянских азбук. Заметим, что к XI веку относятся и несколько старейших кириллических рукописей Древней Руси: это всемирно известные Реймсское Евангелие первой половины века, Остромирово Евангелие 1056-1057 года, Изборник Святослава 1073 года, Изборник Святослава 1076 года, Архангельское Евангелие 1092 года, Савина книга, – все, кстати, на чистых листах, без следов промывок.

Так что излишняя драматизация неуместна и в вопросе о палимпсестах. К примеру, при тщательном исследовании страниц глаголического Зографского Евангелия неоднократно обнаруживаются следы промывок или подчисток старого текста и новых написаний на их месте. Но что же на промытых от глаголицы страницах? Вновь глаголица! Причем, самая большая из таких реставраций (речь идёт о целой тетради из евангелия от Матфея) относится не к X – XI , а уже к XII веку.

Есть в этой рукописи и кириллический текст. Но он скромно появляется лишь на страницах её дополнительной части (синаксаря). Это раздел относится уже к XIII веку и текст нанесён на чистые, а не промытые от глаголицы листы. В статье, посвящённой Зографскому Евангелию (Кирило-Методиевска енциклопедия т 1, София, 1985) болгарский исследователь Иван Добрев упоминает, что в 1879 году глаголическая, то есть старейшая часть памятника была опубликована в кириллической транслитерации. Тем самым создавалась база для более внимательного научного анализа двух азбук. Упрощалось знакомство с оригиналом и для читателей, лишённых возможности вчитываться в забытую за прошедшие века глаголицу. В любом случае такой способ обращения к древнему источнику никак не спутать с промывкой или соскабливанием.

Из сохранившихся древних рукописей, пожалуй, лишь единственную можно отнести к числу целиком промытых от глаголицы. Это кириллическое Боянское Евангелие XI века. Оно поневоле приобрело несколько одиозную известность, как наглядное доказательство жёсткого вытеснения одной традиции в пользу другой. Но все перечисленные выше старейшие памятники глаголического письма свидетельствуют как раз о другом – о мирном сосуществовании двух алфавитных традиций в пору строительства единого литературного языка славянства.

Как будто во исполнение устного завета своих учителей, продолжатели дела Кирилла и Мефодия приходили к негласной договорённости. Смысл же её попробуем свести к следующему: раз уж славянству, в отличие от других насельников земли так здорово повезло, что их письменный язык создаётся сразу с помощью двух азбук, то не нужно особенно горячиться; пусть эти азбуки постараются как следует, доказывая свои способности, свои лучшие свойства, своё умение легче и надёжнее запомниться, войти на глубины людского сознания, прилепиться прочнее к вещам видимым и смыслам незримым. Понадобилось несколько десятилетий, и стало проступать наружу, что состязание – всё же не идиллия. Оно не может слишком долго проходить на-равных.

Да, глаголическое письмо, добившись немалых успехов на первом этапе

строительства нового литературного языка, поразив поначалу воображение многих своей свежестью, небывалостью, яркой и экзотической новизной, своим таинственным обликом, чётким соответствием каждого отдельного звука определённой букве, постепенно стало терять позиции. В глаголице сызначала присутствовало качество предмета нарочитого, намеренно закрытого, годного для узкого круга посвящённых лиц, обладателей почти тайнописи. В обликах её букв то и дело проступала какая-то игривость, кудреватость, мелькали то и дело простецкие манипуляции: повернул вверх кружками – одна буква, вниз кружками – другая, кружками вбок – третья, добавил рядом схожую боковушку – четвёртая… Но алфавит как таковой в жизни народа, им пользующегося, не может быть предметом шутки. Это особенно глубоко чувствуют дети, с великим вниманием и прямо-таки молитвенным напряжением всех силёнок исполняющие в тетрадях первые буквы и слоги. Азбука слишком тесно связана с главными смыслами жизни, с её священными высотами, чтобы перемигиваться с читателем. Неграмотный пастух или землепашец, или воин, остановившись у кладбищенской плиты с большими непонятными буквами, вопреки своему незнанию всё-таки прочитывал: тут выражено что-то самое важное о судьбе неизвестного ему человека.

Ещё и по той причине нет до сих пор умиротворения вокруг вопроса о глаголице, что чем дальше, тем сильнее зыбится перспектива самого происхождения феноменальной азбучной доктрины. Её облик и по сей день будоражит воображение исследователей. Не иссякает соревновательная активность в изыскании всё новых и новых доказательных догадок. Её вычурно называют сакральным кодом, матрицей вселенского звучания, к которой нужно, как к великому святилищу, развернуть и кириллицу, и другие европейские алфавиты. Кому выпадет честь окончательно высветлить родословную диковинной гостьи на пиру письмен?

Клубок научных, – а с недавних пор и любительских,– гипотез на глазах растёт. Их объём к нашим дням стал таков, что знатоки вопроса, похоже, уже и сами приходят в смятение при виде безостановочной цепной реакции версетворения. И многие задумываются: не пора ли, наконец, остановиться, сойтись на чём-то одном. Иначе тема генезиса глаголицы однажды захлебнётся в воронке дурной бесконечности. Не в последнюю очередь смущает и то, что в разнобое и сумятице споров о происхождении имярек часто обнаруживаются не очень привлекательные приёмы спорящих авторитетов.

Понятно, наука не бесстрастна. В пылу интеллектуальных баталий не зазорно настаивать на своём до конца. Но неловко наблюдать при этом, как намеренно забываются чужие доводы, обходятся стороной общеизвестные письменные источники или даты. Лишь один пример. Современный автор, описывая в научно-популярном труде Реймсское Евангелие, вывезенное дочерью князя Ярослава Мудрого Анной во Францию, называет его глаголическим памятником. И для вящей убедительности помещает изображение отрывка, написанного хорватским почерком в стиле готической глаголицы. Но рукопись Реймсского Евангелия, как хорошо известно в научном мире, состоит из двух весьма неравноценных по возрасту частей. Первая, старейшая, относится к XI веку и выполнена кириллическим письмом. Вторая, глаголическая, была написана и прибавлена к первой лишь в XIV столетии. В начале XVIII века, когда во Франции гостил Пётр Первый, рукопись в качестве драгоценной реликвии, на которой присягали французские короли, была показана ему, и русский царь тут же стал читать вслух кириллические стихи евангелия, но озадачился, когда дело дошло до глаголической части.

Болгарский учёный XX века Емил Георгиев однажды задался целью составить опись существующих в славистике вариантов происхождения глаголицы. Выяснилось, что в качестве образца для неё разными авторами в разное время предлагались самые неожиданные источники: архаические славянские руны, этрусское письмо, латиница, арамейская, финикийская, пальмирская, сирийская, еврейская, самаритянская, армянская, эфиопская, староалбанская, греческая алфавитные системы…

Уже этот чрезвычайный географический разброс озадачивает. Но полувековой давности опись Георгиева, как теперь очевидно, нуждается в дополнениях. В неё не вошли ссылки ещё на несколько новых или старых, но подзабытых разысканий. Так, в качестве наиболее достоверного источника, предлагалось рассматривать германское руническое письмо. Образцом для глаголицы могла, по другому мнению, послужить алфавитная продукция кельтских монахов-миссионеров. Недавно стрела поиска с запада опять резко отклонилась на восток: русский исследователь Гелий Прохоров считает глаголицу ближневосточным миссионерским алфавитом, автором же его –загадочного Константина Каппадокийца, тёзку нашего Константина-Кирилла. Воскрешая древнее предание славян-далматинцев, как о единоличном создателе глаголицы снова заговорили о блаженном Иерониме Стридонском, знаменитом переводчике и систематизаторе латинской «Вульгаты». Предложены были версии возникновения глаголицы под воздействием графики грузинского или коптского алфавитов.

Е. Георгиев справедливо полагал, что Константин-Философ по темпераменту своему никак не мог походить на собирателя славянского алфавитного скарба с миру по нитке. Но всё же болгарский учёный упрощал себе задачу, неоднократно заявляя, что Кирилл ни у кого ничего не заимствовал, а создал совершенно самобытное, не зависящее от внешних влияний письмо. При этом с особым жаром Георгиев опротестовал концепцию происхождения глаголицы от греческого курсивного письма IX века, предложенную ещё в конце XIX столетия англичанином И.Тейлором. Как известно, Тейлора вскоре поддержали и дополнили русский профессор из Казанского университета Д. Беляев и один из крупнейших славистов Европы В. Ягич, который роль Кирилла как создателя новой азбуки сформулировал предельно лаконично: «der Organisator des glagolischen Alfabets». Благодаря авторитету Ягича, признаёт Георгиев, теория «получила громадное распространение». Позже многих к «греческой версии» присоединился и А. М. Селищев в своём капитальном «Старославянском языке». К такому же мнению осторожно склоняется учёный из Принстона Брюс М. Мецгер, автор исследования «Ранние переводы Нового Завета» (М., 2004): «Судя по всему, – пишет он, – Кирилл взял за основу затейливое греческое минускульное письмо IX в., возможно, добавил несколько латинских и древнееврейских (или самаритянских) букв…». Примерно так же высказывается немец Иоганнес Фридрих в своей «Истории письма»: «…наиболее вероятным кажется происхождение глаголицы из греческого минускула IX столетия…».

Один из основных доводов Тейлора состоял в том, что славянский мир, благодаря своим многовековым связям с эллинистической культурой испытывал понятное тяготение к греческому письму как образцу для собственного книжного устроения и не нуждался для этого в заимствованиях из алфавитов восточного извода. Алфавит, предложенный Кириллом Философом, должен был исходить именно из учёта этой встречной тяги славянского мира. Здесь нет нужды разбирать контр-доводы Е. Георгиева. Достаточно напомнить, что главный из них всегда был неизменен: Константин-Кирилл сотворил совершенно оригинальное, никакому из алфавитов не подражающее письмо.

Дополняя разработки Тейлора, Ягич опубликовал и свою сопоставительную таблицу. На ней греческие курсивные и минускульные буквы той эпохи соседствуют с глаголицей (округлой, так называемой «болгарской»), кириллицей и греческим унциальным письмом.

Рассматривая таблицу Ягича, нетрудно заметить, что расположенный на ней слева скорописный греческий курсив (минускул) своими плавными закруглениями то и дело перекликается с глаголическими кругообразными знаками. Невольно напрашивается вывод о перетекании буквенных начертаний одного алфавита в соседний. Так это – не так?

Немаловажнее другое. Вглядываясь в греческую скоропись XI века, мы как бы на расстояния полушага приближаемся к рабочему столу Константина, видим взволнованные беглые заметки на тему будущего славянского письма. Да, это, скорей всего, черновики, первые или далеко не первые рабочие прикидки, наброски, которые легко стереть, чтобы исправить, как стирают буквы со школьной восковой дощечки или с разглаженной поверхности сырого песка. Они легки, воздушны, скорописны. В них нет твёрдой напряжённой монументальности, какая отличает греческий торжественный унциал той же поры.

Рабочий греческий курсив, словно летящий из-под пера братьев, творцов первого славянского литературного языка, как бы возвращает нас снова в обстановку монастырской обители у одного из подножий горы Малый Олимп. Мы помним эту тишину совершенно особого свойства. Она наполнена смыслами, которые к концу пятидесятых годов IX века впервые обозначились в противоречивом, сбивчивом славяно-византийском диалоге. В этих смыслах отчётливо прочитывалось: до сих пор стихийное и непоследовательное сосуществование двух великих языковых культур – эллинской и славянской – готово разрешиться чем-то ещё небывалым. Потому что, как никогда прежде, проступало теперь их давнее, сначала по-детски любопытное, а затем всё более и более заинтересованное внимание друг к другу.

Уже отчасти говорилось о том, что греческий классический алфавит в пределах древнего Средиземноморья, а затем и в более широком евро-азиатском ареале на протяжении не одного тысячелетия представлял собой культурный феномен совершенно особой притягательной силы. Влечение к нему как образцу для подражания наметилось ещё у этрусков. Пусть огласовка их письменных знаков до сих пор недостаточно раскрыта, но латиняне, сменившие этрусков на Аппенинах, для устроения собственного письма успешно подражали уже двум алфавитам: и греческому, и этрусскому.

В таких подражаниях нет ничего обидного. Не все народы выходят на арену истории одновременно. Ведь и греки в многотрудных, растянувшихся на века заботах о восполнении своего письма использовали поначалу достижения финикийской алфавитной системы. И не только её. Но в итоге совершили подлинный переворот в тогдашней практике письменной речи, впервые узаконив в своём алфавите отдельные буквы для гласных звуков. За всеми этими событиями не вдруг обнаружилось со стороны, что греки – ещё и создатели грамматической науки, которая станет образцовой для всех соседних народов Европы и Ближнего Востока.

Наконец, в век явления человечеству Христа именно греческий язык, обогащённый опытом перевода ветхозаветной Септуагинты, взял на себя ответственность стать первым, подлинно путеводным языком христианского Нового Завета.

В великих греческих дарах миру мы по привычке всё ещё держим на первом месте античность, языческих богов, Гесиода с Гомером, Платона с Аристотелем, Эсхила с Периклом. Между тем, они уже сами смиренно ушли в тень четверых евангелистов, апостольских посланий, грандиозного видения на Патмосе, литургических творений Иоанна Златоуста и Василия Великого, гимнографических шедевров Иоанна Дамаскина и Романа Сладкопевца, боговедения Дионисия Ареопагита, Афанасия Александрийского, Григория Паламы.

Не прошло и века после евангельских событий, как разные народы Средиземноморья возжаждали узнать Священное Писание на языках, им родных. Так появились ранние опыты переводов Евангелия и Апостола на сирийский, на арамейский, на латынь. Немного позже вдохновенный переводческий порыв был подхвачен коптскими христианами Египта, армянской и грузинской церквями. В конце IV века заявил о своём праве на существование перевод для христиан-готов, выполненный епископом готским Вульфилой.

За вычетом сирийско-ассирийских рукописей, исполненных с помощью традиционного ближневосточного букворяда, во всех остальных по-своему проявлено почтение к алфавитному строю греческих первоисточников. В коптском алфавите христианских переводов, заменившем древнее иероглифическое письмо египтян, 24 буквы начертаниями подражают греческому унциалу, а семь остальных добавлены для записи звуков, несвойственных греческой речи.

Похожую картину можно увидеть и в готском Серебряном кодексе, самом полном рукописном источнике с текстом перевода Вульфилы. Но здесь к греческим буквам добавлен ряд латинских, а сверх того, знаки из готских рун – для звуков, внешних для греческой артикуляции. Так вновь созданные готский и коптский алфавиты каждый по-своему дополняли греческую буквенную основу – не в ущерб ей, но и себе не в убыток. Тем самым загодя обеспечивался для многих поколений наперёд более лёгкий способ знакомиться – через доступный облик букв – с самими соседними языками общего христианского пространства.

При создании армянского, а затем и грузинского алфавитов был избран иной путь. Обе эти кавказские письменности без колебаний приняли за основу алфавитную последовательность греческой азбуки. Но при этом сразу же получили новую самобытную графику восточного пошиба, внешне ничем не напоминающую письмо греков. Знаток кавказских старописьменных инициатив академик Т. Гамкрелидзе по поводу такой новации замечает: «С этой точки зрения древнегрузинская письменность Асомтаврули , древнеармянский Еркатагир и старославянская Глаголица подпадают под общий типологический класс, противопоставляясь коптской и готской письменностям, а также славянской Кириллице , графическое выражение которых отражает графику современной им греческой письменной системы».

Это, конечно, не оценка, а невозмутимая констатация очевидного. Более определённо высказывается Гамкрелидзе, рассматривая труды Месропа Маштоца, общепризнанного автора армянского алфавита: «Мотивом для подобного свободного творчества графических символов древнеармянского письма и создания оригинальных по начертанию письменных знаков, отличных графически от соответствующих греческих, должно было быть стремление скрыть зависимость вновь создаваемой письменности от письменного источника, использованного в качестве модели для ее создания, в данном случае от греческой письменности. Таким путем создавалась внешне оригинальная национальная письменность, как бы независимая от каких бы то ни было внешних влияний и связей».

Невозможно допустить, что Кирилл-Философ и Мефодий, представители первенствующей греческой письменной культуры, не обсуждали между собой, чем отличаются по характеру своих алфавитных знаков коптские и готские книги от тех же грузинских и армянских рукописей. Как невозможно представить, что братья были безразличны к множеству примеров интереса славян не только к греческой устной речи, но и к греческому письму, его буквенному строю и счёту.

По какому пути было следовать им самим? Вроде бы ответ подразумевался: строить новую славянскую письменность, равняясь на греческий алфавит, как на образец. Но обязательно ли все славяне единодушны в своём почитании греческого письма? Ведь в Херсонесе братья в 861 году листали книгу славянскую, но записанную буквами, непохожими на греческие. Может, и у славян иных земель уже есть свои особые виды, свои пожелания и даже встречные предложения? Не зря же Константин двумя годами позже, во время беседы с императором Михаилом о предстоящей миссии в Великоморавское княжество, сказал: «… пойду туда с радостью, если есть у них буквы для их языка». Как помним, агиограф, описывая ту беседу в «Житии Кирилла», привёл и уклончивый ответ василевса касательно славянских букв: «Дед мой, и отец мой, и иные многие искали их и не обрели, как же я могу их обрести?» На что последовал похожий на горестный вздох ответ младшего солунянина: «Кто может записать на воде беседу?..»

За этим разговором – внутреннее противоборство, сильно смутившее Константина. Можно ли выискать письмо для народа, который сам до сих пор не искал для себя письма? Допустимо ли отправляться в путь с чем-то заранее готовым, но совершенно неизвестным для тех, к кому идёшь? Не оскорбит ли их такой не вполне прошеный дар? Ведь известно – из того же обращения Ростислава-князя императору Михаилу, – что к мораванам уже приходили с проповедью и римляне, и греки, и немцы, но проповедовали и службы служили на своих языках, а потому народ, «простая чадь», поневоле оставался глух к непонятным речам…

В житиях братьев отсутствует описание самого посольства из Моравии. Неизвестен ни его состав, ни сроки пребывания в Константинополе. Неясно, была ли просьба князя Ростислава о помощи оформлена в виде грамоты и на каком языке (на греческом? на латыни?) или это было только устное сообщение. Можно лишь догадываться, что у братьев всё же имелась возможность, повыведать заранее у гостей, насколько их славянская речь схожа с той, какую солуняне слышали с детских лет, и насколько мораване наивны во всём, что касается общения на письме. Да, понимать речь друг друга, как выясняется, можно вполне. Но такая беседа, что рябь, поднятая ветерком на воде. Совсем иного рода собеседование – церковная служба. Для неё нужны понятные мораванам письменные знаки, книги.

Буквы! Письмо… Какие всё-таки буквы, какие письмена им ведомы и насколько? Достаточен ли будет для знакомства моравских славян со святыми книгами христианства тот алфавитный и переводческий склад, который в монастыре на Малом Олимпе братья и их помощники готовили несколько лет подряд, ещё не зная, найдётся ли в этом их произведении надобность за стенами обители.

И вдруг нежданно открылось: такая надобность – вовсе не мечта! Не блажь малой горстки иноков и приехавшего к ним на затянувшуюся побывку, увлёкшего их небывалым почином Философа.

Но сам-то он, вызванный вместе с игуменом Мефодием к василевсу, – в какое вдруг впал смущение! Уже и книги на Малом Олимпе готовы, и читают по ним, и поют, а он, больше всех потрудившийся, теперь как будто попятился: «… поеду, если есть там у них свои буквы для письма…».

А если и нет, то у нас-то уже есть! Им же самим, Философом, собранные в алфавитный чин, пригодные и приглядные для славянского слуха и глаза письмена…

Не с любым ли делом так: сколь тщательно ни готовь, а кажется, что объявить его перед людьми всё ещё рано. Целая гора причин сразу же находится, чтобы ещё промедлить! И нездоровье, и боязнь впасть в грех самонадеянности, и опасение осрамиться в неподъёмном деле… Но разве и раньше избегали неподъёмных дел?

… Пытаясь представить себе внутреннее состояние солунских братьев накануне их отбытия с миссией в Великоморавское княжество, я по сути не отхожу от скупых подсказок на эту тему, изложенных в двух житиях. Но уточнение психологических мотивировок того или иного поступка моих героев – это и не домысел вовсе! Надобность в домысле, предположении, версии возникает, когда подсказки, даже самые скупые, в источниках отсутствуют. А рабочий домысел мне просто необходим. Потому что недостаёт его по вопросу, составляющему пружину всей славянской азбучной двоицы. Ведь жития, как уже говорилось, молчат о том, какой именно алфавит Мефодий и Константин взяли с собой в неблизкий путь. И хотя преобладающее ныне убеждение, кажется, не оставляет никаких путей для иномыслия, я всё более и более склоняюсь к следующему: братья никак не могли повезти с собой то, что называется сегодня глаголицей. Они везли свою первоначальную азбуку. Исходную. То есть, исходящую в своём строе от даров греческого алфавита. Ту самую, которая теперь называется кириллицей. И везли не одну лишь азбуку, как таковую, а и первоначальные свои книги. Везли переводческие труды, записанные на языке славян с помощью азбуки, исполненной по образцу греческого алфавита, но с добавлением букв славянского звукоряда. Сама логика становления славянского письма, если быть до конца честным по отношению к её законам, держит, не позволяет оступиться.

Глаголица? Она впервые заявит о себе немного позже. С нею братья будут иметь дело уже по прибытии в Велеград, столицу Моравской земли. И, судя по всему, это произойдёт не в год приезда, а после чрезвычайных происшествий следующего, 864-го. Именно тогда восточно-франкский король Людовик II Немецкий, заключив воинский союз с болгарами, в очередной раз нападёт на великоморавский град Девин.

Вторжение, в отличие от предыдущего, предпринятого королём почти десять лет назад, окажется успешным. На сей раз Людовик принудит князя Ростислава принять унизительные условия, по сути вассальные. C этого времени работа греческой миссии в пределах Великоморавского государства пойдёт под знаком непрекращающегося натиска со стороны западных противников византийского влияния. В переменившихся обстоятельствах братьям и могла помочь вынужденная разработка иной азбучной графики. Такой, которая бы своим обликом, нейтральным по отношению к про-греческому письму, сняла, хотя бы отчасти, напряжения юрисдикционного да и чисто политического характера.

Нет, никак не уйти от саднящего, как заноза, вопроса о происхождении глаголицы. Но дело теперь придётся иметь уже с самым малым числом гипотез. Их, за вычетом многочисленных восточных, остаётся всего две, от силы три. Они в числе иных уже упоминались выше.

Нет перевешивающих доводов ни «за», ни «против» в связи с предположением, что глаголица вышла из кельтской монастырской среды. В связи с этим адресом обычно ссылаются на работу слависта М.Исаченко «К вопросу об ирландской миссии у моравских и паннонских славян».

Допустим, некая «ирландская подсказка» сгодилась Философу и его старшему брату. Допустим, они нашли и в ней нужные знаки для чисто славянских звучаний. (Значит, с двух сторон идут в правильном направлении!). И даже обнаружили, что эта ирландского пошиба азбучная последовательность в целом соответствует законодательному греческому букворяду. Тогда им оставалось бы вместе со своими сотрудниками быстро выучиться этому письму, пусть и замысловатому. И перевести в его графику славянские, уже привезенные из Константинополя богослужебные рукописи. Пусть их малоолимпийские книги после сотворения с них списков на новый лад, отдохнут немного на полках или в сундуках. По крайней мере, в случившемся есть повод и для доброй шутки! Это что же за славяне такие? Везёт же им!.. ни у кого ещё на свете не заводилось письмо сразу на двух азбуках.

Более слабой по сравнению с «кельтской» версией выглядит старинная, но живучая легенда: якобы автор глаголицы – блаженный Иероним Стридонский (344-420). Предание основано на том, что почитаемый по всему христианскому свету Иероним вырос в Далмации, в славянской среде, и сам, возможно, был славянином. Но если Иероним и занимался алфавитными упражнениями, то никаких достоверных следов его просветительской деятельности в пользу славян не осталось. Как известно, колоссального напряжения всех духовных и гуманитарных способностей Иеронима потребовала работа по переводу на латынь и систематизации корпуса Библии, названного позже Вульгатой.

Братья не понаслышке знали труд, занявший несколько десятилетий жизни отшельника. Они вряд ли обошли вниманием отточенное переводческое искусство Иеронима. Этот удивительный старец не мог не быть для них образцом духовного подвижничества, выдающейся целеустремлённости, кладезем технических приёмов перевода. Останься от Иеронима хоть какой-то набросок алфавита ещё и для славян, братья бы, наверняка, с радостью принялись его изучать. Но – ничего не осталось, кроме легенды о славянолюбии блаженного труженика. Да вряд ли слышали они и саму легенду. Скорее всего, она родилась в тесной общине католиков– «глаголяшей», упорных далматинских патриотов глаголического письма, много позже кончины Кирилла и Мефодия.

Остаётся третий вариант развития событий в Великоморавии после военного поражения князя Ростислава в 864 году. И.В.Лёвочкин, известный исследователь рукописного наследия Древней Руси в своих «Основах русской палеографии» пишет: «Составленный в начале 60-х годов IX в. Константином-Кириллом Философом алфавит хорошо передавал фонетический строй языка славян, в том числе и славян восточных. По прибытии в Моравию миссия Константина-Кирилла убедилась, что там уже была письменность, основанная на глаголице, которую просто «отменить» было невозможно. Что оставалось делать Константину-Кириллу Философу? Ничего, кроме как настойчиво и терпеливо внедрять свою новую письменность, основанную на созданном им алфавите – кириллице. Сложная по своим конструктивным особенностям, вычурная, не имеющая никакого основания в культуре славян, глаголица, естественно, оказалась не в состоянии конкурировать с гениальной по простоте и изяществу кириллицей…».

Хочется целиком подписаться под этим решительным мнением о решительности братьев в отстаивании своих убеждений. Но при этом как же быть с происхождением самой глаголицы? Учёный считает, что глаголица и «русские письмена», которые разбирал Константин три года назад в Херсонесе, – одна и та же азбука. Получается, что братьям вторично пришлось иметь дело с какими-то уже очень широко – от мыса Херсонес в Крыму до великоморавского Велеграда – распространившимися письменами. Но если в Херсонесе Константин с почтительным вниманием отнёсся к показанным ему Евангелию и Псалтыри, то почему теперь, в Великоморавии братья восприняли глаголицу чуть ли не враждебно?

Вопросы, вопросы… Будто заговорённая, не спешит глаголица подпускать к своей родословной. Иногда, кажется, уже никого не подпустит.

Пора, наконец, призвать на помощь автора, писавшего под именем Черноризец Храбр? Он ведь – почти современник солунских братьев. В своём апологетическом труде «Ответы о письменах» он свидетельствует о себе, как о горячем защитнике просветительского деяния солунских братьев. Хотя сам этот автор, судя по его собственному признанию, (оно читается в некоторых древних списках «Ответов…») с братьями не встречался, но был знаком с людьми, которые Мефодия и Кирилла хорошо помнили.

Небольшое по объёму, но удивительно смыслоёмкое сочинение Храбра к нашим дням обросло громадным частоколом филологических толкований. Это не случайно. Черноризец Храбр – и сам филолог, первый в истории Европы филолог из славянской среды. И не какой-нибудь из начинающих, а выдающийся для своей эпохи знаток и славянской речи, и истории греческого письма. По сумме вклада в почтенную дисциплину можно без преувеличения считать его отцом славянской филологии. Разве не достойно удивления, что такой вклад состоялся на первом же веку существования первого литературного языка славянства! Вот как стремительно набирала силы молодая письменность.

Могут возразить: настоящим отцом славянской филологии надо назвать не Черноризца Храбра, а самого Кирилла Философа. Но все громадные филологические познания солунских братьев (за исключением диспута с венецианскими триязычниками) почти полностью растворены в их переводческой практике. А Храбр в каждом предложении «Ответов» просто блещет филологической оснасткой своих доводов.

Он сочиняет одновременно и трактат, и апологию. Точные, даже точнейшие для той эпохи сведения по орфографии, фонетике сопоставляемых письменностей и языков, подкреплённые сведениями из античных грамматик и комментариев к ним, чередуются под пером Храбра с восторженными оценками духовного и культурного подвига братьев. Речь этого человека местами похожа на стихотворение. Взволнованные интонации отдельных предложений вибрируют как песня. В речи Храбра, даже если он углубляется в подробности буквенного устройства азбук, нет ничего от толдычения схоластика-зануды.

Почему этот литературный памятник назван «Ответами…»? Духовный переворот, совершённый Кириллом и Мефодием на общем поле двух языковых миров, славянского и греческого, можно догадываться, породил в поколении монаха Храбра великое множество вопросов среди славян. Вот он и собрался ответить самым настойчивым из искателей истины. Да, события небывалые. Ещё живы их деды, «простая чадь», которые и слыхом не слыхали об Иисусе Христе. А сегодня в каждом храме звучит всем понятная притча Христова о сеятеле, о добром пастыре, о первых и последних на пиру, и громко разносится призыв Сына Человеческого ко всем труждающимся и обремененным… Как это вдруг заговорили для славян книги, прежде им непонятные?.. Прежде ведь не было у славян своих букв, а если были у кого, то никто почти не разбирал их смысла…

Да, соглашается Храбр:

Прежде славяне не имели букв,
но по чертам и резам читали,
или же гадали, погаными будучи.
Крестившись же,
римскими и греческими письменами
пытались писать славянскую речь без устроения…

Но не всякий славянский звук, замечает Храбр, «можно написать хорошо греческими письменами».

… И так было долгие годы,
потом же человеколюбец Бог, правя всем
и не оставляя человеческий род без разума,
но всех в разум приводя и к спасению,
помиловал род человеческий,
послал им святого Константина Философа,
нареченного Кирилом,
мужа праведного и истинного.
И сотворил он им букв тридцать восемь –
одни по образцу греческих букв,
другие же по славянской речи».

«По образцу греческих букв» сотворено было, уточняет Черноризец Храбр, двадцать четыре знака. И, перечислив их, чуть ниже вновь подчёркивает: «подобных греческим буквам». «А четырнадцать – по славянской речи». Настойчивость, с которой Храбр говорит об «образце» и следовании ему, о звуковых соответствиях и различиях двух писем, убеждает: чрезвычайно важна для него эта причинно-следственная сторона дела. Да, Кирилл Философ многое взял в свою азбуку как бы почти задаром. Но много важного и добавил впервые, самым смелым образом расширив ограниченный греческий букворяд. И Храбр перечислит все до единой буквы Кириллова изобретения, соответствующие именно славянским артикуляционным способностям. Ведь грек, добавим от себя, просто не умеет произнести или очень приблизительно произносит целый ряд звуков, широко распространённых в славянской среде. Впрочем, и славяне, как правило, не очень чисто произносят некоторые звуки греческой артикуляционной инструментовки (к примеру, то же «с», которое у грека звучит с некоторой шипинкой). Словом, каждого на свой лад одарил-ограничил Создатель всяческих .

Нет нужды сопровождать пояснениями любую строку Храбра. Его «Ответы о письменах» достойны самостоятельного прочтения, и такая возможность будет предоставлена ниже, сразу после основного текста нашего рассказа о двух славянских алфавитах.

А здесь достаточно подчеркнуть: Храбр честно и доказательно воспроизвёл логику развития славяно-греческого духовного и культурного диалога во второй половине IX века.

Сожаления достойно, что иные из защитников «глаголического первенства» (особенно тот же Ф.Гревс, доктор теологии) постарались и ясные как день доводы первого славянского филолога перевернуть с ног на голову. Он-де, по их убеждению, выступает именно как отважный сторонник… глаголического письма. Даже когда говорит о греческом алфавите как безусловном образце для Кирилла. Потому что Храбр якобы имеет в виду вовсе не сами буквы греческой графики, а лишь последовательность греческого алфавитного порядка. Но уже и в кругу учёных-глаголитов раздаётся ропот по поводу таких слишком рьяных манипуляций.

Что ж, и невооружённым глазом видно: в наши дни (так было и в IX веке) вопрос о кириллице и глаголице, как и вопрос о первенстве кириллицы или латинице в землях западных славян – не только филологический, но, поневоле, и конфессиональный, и политический. Насильственное вытеснение кириллического письма из западно-славянской среды начиналось ещё в век солунских братьев, в самый канун разделения церквей на западную и восточную – католическую и православную.

Кириллица, как мы все видим и слышим, и сегодня подвергается повсеместному силовому натиску. В нём задействованы не только «орлы» –устроители однополярного мира, но и «агнцы» – тихие миссионеры Запада на Востоке, а с ними и «голуби» – ласковые гуманитарии-слависты.

Как будто никто из этого стана не догадывается, что для нас, более тысячи лет живущих в расширяющемся пространстве кириллического письма, наша родная, от первых страниц букваря возлюбленная кириллица – такая же святыня, как стена алтаря, как чудотворная икона. Есть национальные, государственные символы, перед которыми принято вставать, – Флаг, Герб, Гимн. К ним относится у нас и Письмо.

Славянская кириллическая азбука – свидетельница того, что уже с давних веков славянство Востока пребывает в духовном родстве с Византийским миром, с богатейшим наследием греческой христианской культуры.

Иногда эта связь, в том числе, не имеющая себе аналогов в пределах Европы близость греческого и славянского языков, всё же получает тщательно выверенные подтверждения со стороны. Брюс М. Мецгер в уже цитированном труде «Ранние переводы Нового Завета» говорит: «Формальные структуры церковнославянского и греческого языков очень близки по всем основным признакам. Части речи, в общем, одни и те же: глагол (изменяется по временам и наклонениям, различаются лицо и число), имена (существительное и прилагательное, включая причастие, изменяются по числам и падежам), местоимения (личные, указательные, вопросительные, относительные; изменяются по родам, падежам и числам), числительные (склоняются), предлоги, наречия, разнообразные союзы и частицы. В синтаксисе тоже обнаруживаются параллели, и даже правила построения слов очень схожи. Эти языки настолько близки, что во многих случаях вполне естественно выглядел бы дословный перевод. В каждой рукописи есть примеры чрезмерной буквальности, но в целом создается впечатление, что переводчики в совершенстве знали оба языка и старались воспроизвести дух и значение греческого текста, как можно меньше отходя от оригинала».

«Эти языки настолько близки…» При всей своей академической бесстрастности, оценка Мецгером уникальной структурной схожести двух языковых культур дорого стоит. Во всём исследовании характеристика такого рода прозвучала единственный раз. Потому что сказать о подобной же степени близости, какую он отметил между греческим и славянским, учёный, рассмотрев другие старые языки Европы, не нашёл оснований.

Но пора напоследок вернуться и к сути вопроса о двух славянских азбуках. Насколько позволяет сопоставление старейших письменных источников церковнославянского языка, кириллица и глаголица достаточно мирно, хотя вынужденно, соревновательно сосуществовали в годы миссионерской работы солунских братьев в Великой Моравии. Сосуществовали, – допустим модернистское сравнение, – как в пределах одной целевой установки соревнуются два конструкторских бюро со своими самобытными проектами. Первоначальный алфавитный замысел солунских братьев возник и реализовался ещё до их приезда в Моравскую землю. Он заявил о себе в облике перво-кириллической азбуки, составленной с обильным привлечением графики греческого алфавита и прибавкой большого ряда буквенных соответствий чисто славянским звучаниям. Глаголица по отношению к этому азбучному строю – событие внешнее. Но такое, с которым братьям пришлось считаться, находясь в Моравии. Будучи азбукой, вызывающе отличной по облику от самого авторитетного в тогдашнем христианском мире греческого письма, глаголица достаточно быстро стала терять свои позиции. Но её появление было ненапрасным. Опыт общения с её письменами позволил братьям и их ученикам усовершенствовать своё изначальное письмо, придав ему постепенно облик классической кириллицы. Филолог Черноризец Храбр не зря же заметил: «Легче ведь после доделывать, нежели первое сотворить».

А вот что, спустя многие столетия, сказал об этом детище Кирилла и Мефодия строгий, придирчивый и неподкупный писатель Лев Толстой: «Русский язык и кириллица имеют перед всеми европейскими языками и азбуками огромное преимущество и отличие… Преимущество русской азбуки состоит в том, что всякий звук в ней произносится, – и произносится, как он есть, чего нет ни в одном языке».

ЧТО МЫ ЗНАЕМ О ГЛАГОЛИЦЕ

Начертание букв глаголицы совершенно не греческое.

Глаголица была названа так не по четвертой букве (глаголу), а потому, что она составляет собрание знаменательных, говорящих знаков (глагол — слово; глаголати — говорить).

В 1848 году отечественный филолог Срезневский И.И. писал: «Особенность многих глаголических букв приводит издавна к заключению, что глаголица есть древняя азбука языческих славян и, следовательно, древнее кириллицы…..»

Предположительно глаголица поначалу обслуживала западных славян (моравы) и западную часть южных славян (словенцы, иллирийцы, хорваты)

На то, что глаголица дохристианская азбука указывает не только её расшифровка, судя по которой она может происходить от рунического послания: "Я буквами знание передаю, ценность имеющее, живите зело, земля и также Деревья, как люди, осознайте нашу единую основу существования..."

Понятно, что само существование глаголицы подрывает легенду о внесении нам письменности извне. Но в данный момент интереснее раскрыть её истинное происхождение.

Обратим внимание, что ГЛАГОЛИЦА — совершенно не похожа на греческую КИРИЛИЦУ.

В отличие от кирилицы, глаголица имеет свою последовательность знаков и свое название букв.
В глаголице числовые значения букв упорядочены в соответствии с порядком букв.
а в кириллице они привязаны к числовым значениям соответствующих букв греческого алфавита, при переписке текстов искажается хронология.

Каждая буква глаголицы играла роль цифры. Первоначально было 36 букв-цифр: девять обозначали единицы, девять - десятки, девять - сотни и последние девять - тысячи.

В ранних славянских рукописях отсутствуют надстрочные знаки и знаки препинания.

На большую древность глаголицы указывают

На большую древность глаголицы, во-первых, указывают и палимпсесты (рукописи на пергаменте, в которых старый текст соскоблен и по нему написан новый). На всех сохранившихся палимпсестах соскоблена глаголица и новый текст написан на кириллице. Нет ни одного палимпсеста, в котором была бы соскоблена кириллица и по ней написана глаголица.

Тексты переписывающиесяся с глаголического письма на кириллицу содержат хронологические ошибки в датах, поскольку числовое значение букв глаголицы и кириллицы не совпадает.

В новгородской рукописи списанной с древней глаголической рукописи 1047 года, сказано в предисловии: «Яко сподоби мя написати книги си ис курилоце». Подпись пророк Упырь Лихой. Весьма красноречиво.

Кирилл, ещё до создания кирилицы, находил славянские книги и человека, "глаголющего тою беседою", который и научил его читать книги.

Еще в 972 г. некоторые официальные документы на Руси писались глаголицей. Да и вряд ли могло быть иначе: Светослав был ярым врагом христианства, а кириллица была христианским письмом.

Если псалтырь, переписанная из старой славянской Псалтыри, написанной по приказу и коштом Феодора, последнего архиепископа Салоны, разрушенной около 640 г., то славянский глаголический оригинал относился по крайней мере к 1-й половине VII в., Кирилл же родился в 827 г.

В 1766 г. граф Клемент Грубисич (Klemens Grubisich) издал в Венеции книжку "In originem et historiam alphabet! Slavonic! Glagolitici, vulgo Hieronymiani disquisitio". Заглавие говорит само за себя.

Грубисич утверждает, что глаголица была составлена задолго до Р. X. неким Fenisius"ом из Фригии, взявшим в основу гетские руны (сопостваляю: геты - "восточные готы", славяне, самоназвание древляне), и это доказывают некоторые финикийские монеты, несущие глаголическое "Б"

Около 1640 г. Рафаил Ленакович (Raphael Lenakovich) написал диалог "De litteris antiquorum Illyriorum", в котором он говорит почти то же самое, но более чем на 125 лет раньше Грубисича.

Вильгельм Постелл в работе "Linguarum XXII charac-teribus dinerentium alphabetum". Ко всему этому добавим, что I. von Hahn нашел у албанцев алфавит, приписываемый албанцу BUthakukyc, очень похожий на глаголицу. Полагают, что этот алфавит был введен во II в. во времена христианизации албанцев. Из вышесказанного ясно, что история глаголицы совершенно не такова, какой ее представляют, в особенности наши филологи и историки.

Вышеизложенные данные (а их, конечно, можно собрать гораздо больше) совершенно игнорируются филологами.

Зная что глаголица на века древнее кириллицы, много исторических документов или отдельных надписей можно переоценить: если глаголицу, как это принимают, создал кто-то в IX в., то всякий документ глаголицей до этого времени будет отрицаться лишь потому, что, мол, глаголицы тогда еще не было.

Дело даже не в том, что первично, а что вторично. Дело в том, что сейчас уже практически невозможно понять, что действительно написано в послании наших предков, хотя это и считается древнеславянским языком. Нет ни одного точного перевода зашифрованного текста, а еще говорят, что этрусское не читается. Мы уже и русское с трудом понимаем!

На широких стогнах и ночных кострах
Жгли языческое «чернокнижие»
Всё, что русский люд испокон веков
На бересте чертал глаголицей,
Полетело мохом в гортань костров,
Осенённых царьградской троицей.
И сгорели в книгах берестяных
Дива дивные, тайны тайные,
Заповедный голубиный стих,
Травы мудрые, звезды дальние.

ГЛАГОЛИЦА ПЕРЕДАЁТ СОКРОВЕННЫЕ ЗНАНИЯ

“ Азъ - Я от имени всевидящего (начертание парящей птицы, руна Ансуз)
Боукы - Буквы (на буковых дощечках)
Веде - Знания
Глаголъ - Рассказываю, передаю
Добро - Польза, ценность
Есть (есте) - есть (3-е л. ед. ч. от глагола “быть”), иметь, имеет

Я буквами знания передаю, пользу имеющие

Живйте - Живите
Зело - "s,Z" звонкое "ц" звучание похоже на Цело и
Дело (дзело)- крепко, целостно, ревностно (зелот - ревнитель, укрепитель), богато (целковый - тоже от слова Zело, не зря этой буковой доллар обозначили). А во Всеясветной Грамоте это символ зла(!) видимо в продолжение утверждения, что деньги, богатство и процветание - зло

Живите крепко, целостно, ревностно, богато

Земля - Планета Земля и другие Планеты
Иже - также
i с двумя точками- с ними
Дерьвь - деревья, растения
Како- подобны
Люди- людям

Земля (планеты) также и Деревья, растения подобны людям

Мыслйте - Осознайте
Нашъ - наш
Онъ (оный)- единый, общий
Покой - покой, основа существования (покоиться, основываться на...)

Осознайте нашу единую основу существования

Рцы- Произноси
Слово- слово
Твердо - твердь, твердыня, материя

Изречённое слово материально

Укъ(оук)- Сосредоточить, укрепить
Фретъ, ф(ъ)ретъ(живая Фита, живая спора)- семя, энергия жизни
Херъ- сакральная чакра

Укрепи семя в сакральной чакре

Оть- Оттуда
Цы (ци, цти) - энергия
Чреве (не "черве"как в кирилице)- живот

Оттуда подними энегию в живот

Ш(т)а - Чтобы
Ща (удлиннённая вертикальная черта в центре)- Щит, также три силы, центральная - связь с землёй (поза с поднятыми руками)
Еръ (ъ) - отделить, разделить
Ыры - сильное, грубое, тяжёлое
Ерь (мягкий знак) - слабое, тонкое, лёгкое
Юс малый, Юс большой, Юс малый йотированный, Юс большой йотированный (носовые звуки - э, о, е, ё) мантра (?)

Чтобы объединив три силы, отделить грубое от тонкого

Ясъ - Свет, ясность
Ять (яти)- постичь, иметь
Пси - психическая энергия
Фита (спора)- способность, умение, результативность (пример: спорый человек, дело спорится)
Ижица - (напоминает веретено с намотанной пряжей или косую "галочку")Накопление (воплощение)

Свет постигнешь психической энергии накопления (воплощения)

Похоже на друидов, кавказскую и египетскую йогу, "Изумрудную Скрижаль" Гермеса, алхимические трактаты

Да, вот ещё интересно...

Сейчас начертание "Херъ" похожее в глаголице на мужской оплодотворяющий орган (собственно, религия Рода в древние века и почиталась) называется мягкий знак (!?) мало того, Херъ стали обозначать косым крестом, а во "Всеясветной грамоте", расшифровывают Херъ как "Икс-хромосома, женское начало") - истинное распятие мужского начала на Руси.
Какой-же ХЕРЪ женское начало, спросить-бы у автора, тем более он и писался абсолютно как мужское. Извиняюсь за фрейдистский уклон.

Что ещё насчет глаголицы и кирилицы. Кирилица, похоже, намеренно была создана вслед за глаголицей для сокрытия знаний, которые передали непосредственно высшие боги (Аз Боги Веды Глаголь)
Глаголица была распространена более у западных славян, поскольку Римская католическая церковь была лояльна к глаголице, а Византийская за неё преследовала.

В кирилице также заменили числовые значения букв (цифры раньше писали буквами с чертой сверху), что повлекло за собой путаницу и искажение истории

Первая буква глаголицы есть крест, альфа, а последняя буква - есть круг, омега. Все другие глаголические буквы графически укладываются в модель между первым и последним буквенными знаками. ...
Апокалипсис св. Иоанна Богослова даёт символический ориентир - Альфу и Омегу: Я есмь Альфа и Омега, начало и конец... Я есмь Альфа и Омега, Первый и Последний...
Альфа и Омега суть буквы, символы. Между Альфой и Омегой развёрнут Алфавит, символ символов. Алфавит - своеобразный ковчег для Слова. И одновременно он есть постав, постановление, закон, и ни одна буква из закона не должна пропасть. "Скорее небо и земля прейдут, нежели одна черта из закона пропадёт."
В нашей кириллице Омега - далеко не "конец", за Омегой следуют 5, 6, 7,... 19 букв. В разных источниках разное количество следований. В Букваре, составленном Иваном Федоровым в 1574 году за Омегой следуют пять букв, в Энциклопедии русского языка под редакцией Ф.П.Филина - девятнадцать. В этом же словаре (Москва, 1979) на вклейке с фотографией иконы св. Кирилла и Мефодия из церкви Святого Воскресения в Софии, на свитке с изображением славянской азбуки Омега обнаруживается в предпоследнем ряду над ижицей...
Вообще, завершить славятскую азбуку ижицей - это что-то. Не ересь ли это?
"Ни одна черта или ни одна иота не прейдет из закона, пока не исполнится все." Однако через Омегу - переступили. Буквально. Значит, всё - исполнилось. Символически.
Ведь нельзя же допустить, что равноапостольные Кирилл и Мефодий не знали Откровения св.Иоанна Богослова.

Алфавит (кириллица и глаголица) - собрание в определенном порядке всех знаков, выражающих отдельные звуки языка. Данная система письменных символом получила довольно самостоятельное развитие на территории проживания древних народов. "глаголица", предположительно, была создана первой. Какова же тайна древнего собрания письменных знаков? Что собой представляли глаголица и кириллица? Каково значение основных символов? Об этом далее.

Тайна системы письменных символов

Как известно, кириллица и глаголица - славянские азбуки. Само название собрания получили от сочетания "аз" и "буки". Эти символы обозначали первые две буквы "А" и "Б". Следует отметить достаточно интересный исторический факт. Древние буквы выцарапывались первоначально на стенах. То есть все символы были представлены в виде граффити. Примерно в 9-м столетии на стенах храмов Переславля появились первые символы. Через два столетия кириллица (картинки и толкования знаков) была начертана в Софийском соборе Киева.

Русская кириллица

Следует сказать, что данное собрание древних письменных символов и сегодня хорошо отвечает фонетической структуре русского языка. Это в первую очередь обуславливается тем, что звуковой состав современной и древней лексики имел не так много отличий, и все они были не существенны. Кроме того, следует отдать должное составителю системы - Константину. Автор тщательным образом учел фонемный (звуковой) состав старой речи. В составе кириллицы присутствую только Разновидность знаков - прописные и строчные символы - были впервые введены Петром в 1710-м.

Основные знаки

Буква кириллицы "азъ" являлась начальной. Обозначала она местоимение "я". Но коренной смысл этого символа - слово "изначально", "начало" либо "начинать". В некоторых письменах можно найти "азъ", употреблявшийся в значении "один" (как числительное). Буква кириллицы "буки" - второй знак собрания символов. В отличие от "азъ", она числового значения не имеет. "Буки" - это "быть" или "будет". Но, как правило, применялся этот символ в оборотах будущего времени. К примеру, "боуди" - "пусть будет", а "предстоящий или будущий" - "боудущий". Буква кириллицы "веди" считается одной из самых интереснейших из всего собрания. Этому символу соответствует число 2. "Веди" имеет несколько значений - "владеть", "ведать" и "знать".

Высшая часть системы письменных знаков

Следует сказать, что исследователи, изучая очертания символов, пришли к выводу, что они были достаточно просты и понятны, что позволяло широко использовать их в скорописи. Кроме того, любой славянин вполне легко, без особенных затруднений мог изобразить их. Многие философы, между тем, усматривают в численном расположении символов принцип гармонии и триады. Именно ее должен достигать человек, стремясь познать истину, добро и свет.

Послание Константина потомкам

Следует сказать, что кириллица и глаголица явили собой бесценное творение. Константин вместе со своим братом Мефодием не просто структурировал письменные знаки, но создал уникальное собрание знаний, призывающее стремиться к знанию, совершенствованию, любви и мудрости, обходя вражду, злобу, зависть, оставлять в себе только светлое. Одно время считалось, что кириллица и глаголица были созданы практически одновременно. Однако это оказалось не так. По свидетельству ряда древних источников, первой все-таки стала глаголица. Именно это собрание стало использоваться первым при переводе церковных текстов.

Глаголица и кириллица. Сравнение. Факты

Кириллица и глаголица были созданы в разное время. На это указывает несколько фактов. Глаголица, наряду с греческим алфавитом, стала основой для составления впоследствии кириллицы. При изучении первого собрания письменных знаков ученые отмечают, что начертание отличается большей архаичностью (в частности, при исследовании "Киевских листков" 10-го столетия). В то время как кириллица, как было сказано выше, фонетически более приближена к современному языку. Первые записи в виде графического изображения письменных символов датированы 893-м годом и приближены к звуковой и лексической структуре языка южных древних народов. На большую древность глаголицы указывают также и палимпсесты, представлявшие собой рукописи на пергаменте, где прежний текст соскоблен и поверх написан новый. В них везде была соскоблена глаголица, а затем поверх нее начертана кириллица. Ни в одном палимпсесте не было наоборот.

Отношение католической церкви

В литературе есть сведения о том, что первое собрание письменных символов было составлено Константином Философом на одном древнем руническом письме. Есть мнение, что оно могло использоваться славянами в мирских и сакральных языческих целях до того, как было принято христианство. Но однако же доказательств этому, как, собственно, и подтверждения существования рунического письма, нет. Римская выступавшая против проведения служб на славянском языке для хорватов, характеризовала глаголицу как "готское письмо". Некоторые служители открыто выступали против нового алфавита, говоря о том, что придуман он был еретиком Мефодием, который "на том славянском языке писал множество ложного против католического вероисповедания".

Облик символов

Буквы глаголицы и кириллицы отличались друг от друга по начертанию. В более ранней письменной системе облик знаков в некоторых моментах совпадает с хуцури созданным до 9-го века, на основе, возможно, армянского). Количество букв и в том, и в другом алфавите совпадает - 38. Некоторые символы в отдельности и вся система "дорисовывания" маленьких кружочков на концах линий, в целом, имеет выраженное сходство с еврейскими средневековыми каббалистическими шрифтами и "руническими" исландскими тайнописями. Все эти факты могут быть совершенно не случайными, поскольку есть сведения о том, что Константин Философ читал древние еврейские тексты в подлиннике, то есть был знаком с восточными письменами (об этом говорится в его "житии"). Начертание практически всех букв глаголицы, как правило, выводят из греческой скорописи. Для негреческих символов используют еврейскую систему. Но между тем точных и конкретных объяснений начертания форм почти ни для одного символа нет.

Совпадения и отличия

Кириллица и глаголица в своих древнейших вариантах по своему составу практически полностью совпадают. Отличны только формы начертания символов. При переиздании типографским способом глаголических текстов знаки заменяют кириллическими. Это связано в первую очередь с тем, что сегодня мало кто может распознать более древнее начертание. Но при замене одним алфавитом другого не совпадают цифровые значения букв. В ряде случаев это приводит к недоразумениям. Так, например, в глаголице числа соответствуют порядку самих букв, а в кириллице цифры привязываются к таковым в греческом алфавите.

Назначение древнего письма

Как правило, говорят о двух видах глаголического письма. Различают более древнюю "круглую", известную также как "болгарская", и позднюю "угловатую" или "хорватскую" (названа так из-за того, что применялась при совершении богослужений хорватскими католиками до самой середины 20-го в.). Количество символов в последней сократилось постепенно с 41 до 30 знаков. Кроме того, существовало (вместе с уставным книжным) курсивное письмо. Глаголица в практически не применялась - в некоторых случаях встречаются отдельные "вкрапления" глаголических текстовых фрагментов в кириллические. Древнее письмо в первую очередь было предназначена для передачи (перевода) церковных собраний, а сохранившиеся ранние русские памятники бытового письма до момента принятия христианства (самой древней надписью считается надпись 1-й половины 10-го века на горшке, найденном на кургане Гнездово) выполнены кириллицей.

Теоретические предположения о первичности создания древнего письма

В пользу того, что кириллица и глаголица создавались в разное время, говорят несколько фактов. При этом первая была создана на основании второй. Самый древний памятник составлен глаголицей. Более поздние находки содержат тексты более совершенные. Кириллические рукописи, кроме того, по ряду признаков списаны с глаголических. В первых грамматика, орфография и слог представлены в более совершенном виде. При анализе рукописных текстов видна прямая зависимость кириллицы от глаголического письма. Так, буквы последней заменялись аналогичными по звучанию При исследовании более современных текстов наблюдаются хронологические ошибки. Это связано с тем, что кириллица и глаголица предполагали разную систему числовых соответствий. Цифровые значения первой были ориентированы на греческую письменность.

Какую систему письменных знаков все-таки составил Константин?

По мнению ряда авторов считалось, что Философ сначала составил глаголицу, а затем, с помощью своего брата Мефодия, - кириллицу. Однако есть сведения, опровергающие это. Константин знал и очень любил греческий язык. Кроме этого, он являлся миссионером Правоверной Восточной Церкви. В то время в его задачи входило привлечение славянского народа к греческой церкви. В связи с этим для него не было смысла составлять письменную систему, отдаляющую народности, затрудняющую восприятие и понимание Писания теми, кому греческий язык уже был знаком. После создания новой, более совершенной письменной системы, сложно было представить, чтобы древнее архаическое письмо стало бы более популярным. Кириллическая азбука была более понятной, простой, красивой и четкой. Она была удобна для большинства людей. В то время как глаголица имела узкую направленность и была предназначена для интерпретации священных богослужебных книг. Все это указывает на то, что Константин занимался составлением системы, основанной на греческом языке. И впоследствии кириллица, как более удобная и простая система, вытеснила глаголицу.

Мнения некоторых исследователей

Срезневский в 1848-м году в своих трудах писал о том, что, оценивая особенности многих глаголических символов, можно сделать вывод: это письмо более архаично, а кириллица - более совершенна. Родство этих систем прослеживается в некотором начертании букв, звучании. Но при этом кириллица стала более простой и удобной. В 1766-м году графом Клементом Грубисичем была издана книга о происхождении систем письменных знаков. В своем труде автор утверждает, что глаголица была создана задолго до Рождества и поэтому является намного более древним собранием знаков, чем кириллица. Примерно в 1640-м году Рафаилом Ленаковичем был написан "диалог", где он утверждает практически то же, что и Грубисич, но почти на 125 лет ранее. Есть еще высказывания Чернориза Храбра (начало 10-го века). В своем труде "О письменах" он подчеркивает, что кириллица и глаголица имеют существенные отличия. В своих текстах Чернориз Храбр свидетельствует о существовавшем недовольстве созданной братьями Константином и Мефодием системой письменных знаков. При этом автор достаточно четко указывает на то, что это была кириллица, а не глаголица, говоря о том, что первая была создана раньше второй. Кое-кто из исследователей, оценивая начертания некоторых знаков ("щ", например), делает иные, нежели были описаны выше, выводы. Так, по мнению некоторых авторов, сначала была создана кириллица, а уж потом - глаголица.

Заключение

Несмотря на достаточно большое количество спорных мнений по поводу появления глаголицы и кириллицы, значение составленной системы письменных знаков огромно. Благодаря появлению собрания рукописных знаков люди получили возможность читать и писать. Кроме того, творение братьев Константина и Мефодия было бесценным источником знаний. Вместе с алфавитом сформировался литературный язык. Многие слова и сегодня встречаются в различных родственных наречиях - русском, болгарском, украинском и иных языках. Вместе с новой системой письменных символов изменилось и восприятие людей древности - ведь создание славянской азбуки было тесно связано с принятием и распространением христианской веры, отказом от древних примитивных культов.

Славянская письменная культура существует уже более тысячи лет. Она тесно связана с процессами христианизации в Восточной Европе и культурным влиянием Рима и Константинополя. Народы, принявшие в итоге католический обряд, используют латиницу, православные – кириллицу. Впрочем, была и еще одна славянская азбука – глаголица. Ныне она практически вышла из употребления. Однако в прошлом глаголица и кириллица, созданные греческими миссионерами Кириллом и Мефодием, в равной мере имели широкое хождение среди славян.

Древнеславянские системы письма

Существует гипотеза, что славяне использовали некие письменные знаки еще до принятия христианства. Однако данная теория не нашла подтверждения, а артефакты наподобие «Велесовой книги» оказались подделками. Наукой доказано, что древнейшие алфавитные системы, нашедшие применение у славян - кириллическая и глаголическая.

Что такое глаголица

Первая по времени создания славянская азбука. Самый ранний известный памятник в виде надписи на стене церкви найден в Болгарии и датирован 893 г. Имела некоторое хождение в Великой Моравии и особенно Хорватии, использовалась в богослужении вплоть до XX в.

Что такое кириллица

Второй и гораздо более распространенный славянский алфавит, укоренившийся в странах с преобладанием православия. Древнейший известный памятник – надгробная надпись болгарского царя Самуила на могиле его родственников, сделанная в 993 г. Азбука неоднократно изменялась и реформировалась, а в XX в. дополнилась множеством новых букв для письменности неславянских народов.

Глаголица и кириллица — сходства и различия

Примечательно, что системы славянской письменности обладают тем же соответствием, что было между еврейским квадратным письмом и финикийским шрифтом – общим предком всех алфавитных систем западного полушария.

Изначально обе азбуки имели одинаковое количество символов. Их набор и значение полностью совпадали, отличалось лишь начертание.

Однако насчет наиболее близких генетических связей у исследователей есть вопросы. Неоднократно отмечалось внешнее сходство глаголицы с уже имевшими на тот момент хождение древними богослужебными разновидностями грузинского и армянского письма. Святой Кирилл, как известно, был полиглотом и владел многими языками. Византия в то время имела активные политические, культурные и религиозные связи с Ближним Востоком, поэтому данную версию происхождения глаголицы нельзя исключать.

Происхождение кириллицы более очевидно. Создатели просто взяли имевшийся греческий алфавит и дополнили его новыми символами для передачи более сложной славянской фонетики.

Буквы Ш и Ц заимствовали из еврейского письма, где у них имеются аналоги, обладающие выраженным внешним сходством. Кто придумал кириллицу – казалось бы, ответ звучит в самом названии. Однако многие ученые полагают, что ее главным автором был Климент Охридский, ученик Кирилла. Церковная традиция также придерживается этого мнения.

Кириллица и латиница — в чем разница

Обе азбуки имеют явное внешнее сходство из-за ближайшего общего предка – греческого письма. Однако оно не всегда было таким. Средневековые варианты рукописной кириллицы радикально отличаются от готического шрифта и других почерков, бытовавших на Западе, и весьма близки формам букв, свойственным византийским рукописям. Со временем кириллица все больше отходила от первоначального варианта и постепенно сближалась по начертанию с латинским шрифтом. Сейчас у обоих алфавитов в стандартной версии совпадают 12 букв – именно они в наше время используются в автомобильных номерах Российской Федерации.

Происхождение славянской письменности

Как и у других народов, письменная история славян оказалась тесно связана со становлением государственности и принятием новой религии. Священные книги, молитвы, бюрократический аппарат и своды законов не могли более существовать в рамках устной традиции - возникла необходимость фиксировать информацию письменно.

Причины создания

История обеих древних азбук начинается в IX веке. После славянского нашествия на Балканы, которое лихорадило эту землю несколько веков, наступил период спокойствия. Византия вернула себе утраченные позиции, а вчерашние соперники постепенно втягивались в ее орбиту и стали усваивать более высокую культуру, а вместе с ней и новую веру – христианство греческого обряда.

Поэтому сразу встал вопрос перевода молитв и священного Писания. В то время славянские наречия еще не различались сильно, поэтому общепонятная литературная норма была успешно создана. Она возникла на основе болгаро-македонских диалектов и известна нам как старославянский язык.

История появления и развития

В IX столетии молодые славянские государственные образования уже активно взаимодействовали со своими соседями. Экономические, политические и торговые связи привели к усвоению ими христианства в качестве новой религии. Однако не везде это проходило гладко.

Принятие католического обряда и подчинение церковной иерархии Рима в княжестве Великая Моравия грозило молодому государству поглощением со стороны могущественной Франкской империи.

Моравский князь Ростислав решил создать не зависящую от папской курии местную церковь с богослужением на славянском языке. Такой шаг должен был послужить укреплению единства страны и ее независимости. Правитель заручился поддержкой византийского императора и пригласил греческих ученых и книжников для миссионерской деятельности. Так появилась глаголица - древнейшая система письма у славян. Ее разработал просветитель Кирилл со своими учениками. Был создан обширный письменный материал для церковного обихода и совершения служб. В нем отразились черты уже зарождавшегося древнечешского языка.

Однако спустя недолгое время западнославянские земли оказались в сфере немецкого влияния, а католический обряд здесь утвердился окончательно. Но на Балканах позиции глаголицы оказались сильнее даже при гораздо большей близости Рима и латинской культуры.

Приняв католицизм, Хорватия вплоть до XIX-XX веков сохранила местную самобытную традицию церковной службы, где использовался старославянский язык и священные тексты, написанные древней азбукой. В ее честь этот обряд назван глаголическим.

В Болгарии, всегда бывшей в орбите византийского влияния, положение складывалось иначе. Имело место сильное влияние греческого языка и культуры, а глаголица быстро стала восприниматься слишком тяжеловесной и неудобной в написании. Учениками Кирилла в болгарских монастырях была создана настоящая лаборатория по созданию новой книжной культуры.

Возникает кириллица - новое и более лаконичное письмо на базе греческого устава. В историческом плане она получила гораздо больший успех.

Оттуда кириллица начинает распространяться по соседним славянским землям и проникает на Русь. Позднее ее на некоторые время усваивают православные романские народы – румыны и молдаване. Первые рукописи на их языке написаны в XVI в. с использованием местного варианта кириллицы.

Дальнейшая судьба азбуки

Впоследствии южные славяне утратили свою независимость, попав под иноземное иго. Древние письменные традиции начинают приходить в упадок. В отрыве от церковнославянской традиции возникает босанчица или западносербское письмо, а принявшие ислам боснийцы пробуют использовать арабо-персидскую графику.

К XIX веку в Европе уже сформировано этнокультурное противопоставление между «западной» католической латиницей и «восточной» православной кириллицей, получившее и политическую окраску.

В Югославии официальным принимается единый сербохорватский язык, использующий обе системы письма одновременно. Де-факто же позиции кириллицы здесь ослабевают, а с распадом этого государства и приходом эпохи интернета латинский алфавит становится основным в сетевом пространстве и медиа бывших югославских республик, в том числе и в Сербии.

Совсем другая судьба ждала кириллицу в России. После 1917 года она становится основой письменности для десятков неславянских народов и пополняется новыми символами. На нее переходит и Монголия, оказавшаяся в культурной и экономической орбите СССР. Данные процессы были тесно связаны с укреплением позиций русского языка внутри страны и за ее пределами.

Когда на Руси появились славянские азбуки

Торговый путь «из варяг в греки» принес нашим предкам христианство восточного православного обряда, а вместе с ним и церковнославянскую книжную традицию. Новое письмо быстро нашло свое место не только в религиозном, но и светском обиходе.

Где и когда использовали

Древнерусская книжность – кириллическая, первые образцы датированы X в. Известны лишь единичные примеры надписей на глаголице, но имеются свидетельства, что с последней наши предки были неплохо знакомы. Есть теории о существовании дохристианской письменности на Руси, однако весомых доказательств тому не найдено.

Первые известные книги того времени - Новгородский кодекс и Остромирово евангелие. Надписи делаются на монетах, деревянных пломбах-цилиндрах, стенах церквей, но гораздо более известны нам берестяные грамоты Новгорода, давшие бесценный филологический материал.

Примеры текстов

Церковные и светские книги и рукописи на старославянском языке писались четким и нормативным шрифтом, известным как устав. Уже к XIV-XV вв. формируется полуустав, лучше всего известный по летописям и ставший образцом для первых типографских шрифтов. Также формируется и скоропись, нашедшая место в канцелярских документах и частной переписке.

Алфавитные реформы

В XVIII в. произошли радикальные перемены: Петр Первый создал так называемую гражданскую азбуку для печатания светских книг, оставив прежнее начертание кириллицы для церковного обихода. Новый вариант азбуки внешне стал явно ближе к латинице. Впервые в истории вводится разделение букв на строчные и прописные. Последние изменения в русской кириллице произошли в XX столетии. Реформа 1918 года упростила правописание и сделала 4 символа достоянием истории.

Современный статус

Таким образом, мы видим отличие в судьбе двух славянских азбук. Глаголица вышла из употребления и остается лишь культурным наследием. Кириллица укрепила свои позиции, но в ряде балканских стран используется параллельно с латиницей и в известной мере вытесняется ею.

Однако русская латиница тоже существует. Такой проект разрабатывался в первые годы советской власти, но не воплотился в жизнь. Компьютеризация и массовое распространение мобильной связи породило транслит — русские слова, записанный латинскими буквами. Впрочем, явление имеет место все реже - современные смартфоны полностью адаптированы под кириллические шрифты.

Видео об алфавитах

Ученый-филолог рассказывает об алфавитах в историческом контексте.