Родился 28 сентября 1919 года в селе Стуфченцы Проскуровского района Каменец-Подольской области (ныне Хмельницкий район Хмельницкой области). Отец, Данил Леонтьевич, рано ушел из жизни. Мать, Степанида Пантелеймоновна, воспитывала сына одна. У П.Д. Гудзя и его супруги, Галины Вячеславовны, две дочери: старшая Лариса Павловна - кандидат физико-математических наук, младшая Елена Павловна - физик.
В 1937 году после окончания техникума искусств Павел Гудзь назначен инструктором районного отдела народного образования. Спустя два года судьба круто изменилась: он поступил во 2-е Саратовское тяжелое танковое училище, которое окончил с отличием. В середине июня 1941 года в звании лейтенанта он прибыл в 63-й танковый полк 32-й тяжелой танковой дивизии, дислоцировавшейся во Львове. Рано утром 22 июня по боевой тревоге взвод управления (пять танков КВ, два - Т-34 и 2 - БА), которым командовал Павел Гудзь, во главе колонны полка двигался в сторону западной границы. Его вел опытный механик-водитель Галкин, в недавнем прошлом испытатель танков Кировского завода в Ленинграде. Встретив передовой отряд немцев, Гудзь смело повел взвод на сближение. Первой была уничтожена вражеская пушка. А к 12 часам дня взвод Гудзя уже подбил пять немецких танков, три бронетранспортера и несколько автомашин. В тот же день командирский КВ под мастерским управлением Галкина нанес скользящий удар в направляющее колесо вражескому танку, сбил с него гусеницу. Затем сильным ударом свалил в кювет.
Это был первый в дивизии, а может, и во всей Красной Армии танковый таран. Общими усилиями были отбиты и другие попытки вражеских танков пробиться на восток сквозь боевые порядки полка. Смело действовали и другие полки 32-й дивизии. В результате упорного сопротивления танкистов, стрелковых подразделений, пограничников и других войск Юго-Западного фронта план врага быстро выйти к Москве через Львов и Киев был сорван.
7 ноября 1941 года Павел Гудзь, в ту пору уже начальник штаба батальона, участвовал в военном параде на Красной площади. И прямо с парада он повел своих танкистов на защиту столицы. К началу декабря после почти месяца непрерывных боев в батальоне остался лишь один КВ, несколько легких танков и горстка танкистов. А предстояло во что бы то ни стало остановить большую группу вражеских танков, занявших подмосковное село Нефедьево. Командир батальона капитан Константин Хорин, вместе с которым Гудзь громил врага еще на границе, пригласил начальника штаба и по-дружески сказал: "Одна надежда на тебя, Павел. Доверяю последний и единственный КВ. Формируй экипаж и ночью в бой. Надо остановить и уничтожить врага - таков приказ командования". "Есть уничтожить врага!" - твердо ответил Гудзь.
О результатах этого неравного поединка потом рассказывал руководитель советской профсоюзной делегации, председатель ВЦСПС Н. Шверник на массовом митинге в Лондоне в начале февраля 1942 года. Он говорил: "На одном из участков Западного фронта танк лейтенанта Гудзя спешил на поддержку атаки пехоты. Завязался горячий бой одного советского танка с 18 фашистскими. Один против 18. Советский танк методически выводил из строя один танк за другим. Вскоре на поле боя уже насчитывалось 10 сожженных и подбитых немецких машин. Тем временем наши славные пехотинцы наседали на врага, который не выдержал натиска и побежал. Танк преследовал отступающих, давил их гусеницами и расстреливал из пулемета. На поле боя осталось до 400 гитлеровских бандитов, которые никогда не увидят не только Москвы, но и Берлина. Несмотря на полученные танком 29 вмятин, героический экипаж машины оставался до конца боя, блестяще поддерживая пехоту".
Потом были новые бои в разных районах Подмосковья - под Ржевом, Сычовкой и в других местах. За исключительно дерзкие подвиги, совершенные при защите Москвы, лейтенант Гудзь удостоен ордена Ленина. Высокими государственными наградами были отмечены и все члены его экипажа.
В одном из тяжелых декабрьских боев на реке Ламе под Волоколамском погиб командир батальона, бесстрашный танкист капитан Хорин. Его заменил Павел Гудзь. В июле 1942 года его назначили командиром 574-го танкового батальона 212-й танковой бригады.
Прошло немного времени, и военная судьба забросила П. Д. Гудзя на степные просторы Дона. Здесь он, уже майор, заместитель командира гвардейского тяжелого танкового полка прорыва, мужественно защищал от непрерывных вражеских атак Сталинград. Смело контратаковал попытки немецких танков разорвать кольцо блокады и выручить армию Паулюса, окруженную в Сталинграде. В одном из неравных боев танк, на котором Гудзь был и командиром. и наводчиком, загорелся. К тому же слетела гусеница и танк застыл на месте. А на броне уже гудело пламя от вспыхнувшей солярки, угрожая проникнуть внутрь машины, начиненной боеприпасами. Подоспевшие танкисты спасли экипаж, а его командира с шестью проникающими ранениями срочно отправили в госпиталь.
После длительного лечения П. Д. Гудзь в конце 1943 года вернулся на фронт. И снова бой за боем. При подходе к Запорожью, чтобы обеспечить стрелковым подразделениям форсирование Днепра, необходимо было захватить плотину ГРЭС. Двое суток шла ожесточенная схватка. Когда достигли цели, из засады внезапно выскочил "тигр". Завязалась пушечная дуэль. Вдруг танк, в котором находился Гудзь, потряс удар огромной силы. Членов экипажа охватило пламенем. Заряжающий и стрелок были убиты. У Гудзя повреждена левая ключица и раздроблена кисть левой руки: она болталась на одной жилке. Преодолевая невыносимую боль, Павел Данилович ножом отрезал сухожилие и увидел, как выползают из засады еще два "тигра". Гудзь нажал ногой спуск: снаряд попал точно в цель, и вражеский танк загорелся. Навел пушку на другой, но почти одновременно выстрелил и "тигр"...
Придя в сознание, Павел Данилович увидел, что лежит в воронке, а рядом с ним раненый механик-водитель. Чтобы порадовать командира, он сообщил, что оба "тигра" объяты огнем...
Но и это тяжелейшее ранение не разлучило гвардии подполковника Гудзя с армией. Получив протез руки, он снова вернулся на фронт и стал успешно командовать 5-м отдельным гвардейским тяжелым танковым полком.
А в мае 1944 года он был зачислен слушателем командного факультета Военной академии бронетанковых войск, которую в 1947 году окончил с золотой медалью. После учебы в адъюнктуре работал преподавателем. Затем был заместителем и начальником кафедры тактики высших соединений, руководил спецгруппой по разработке ряда научных трудов, связанных с совершенствованием боевой готовности бронетанковых войск. В конце 1953 года П. Д. Гудзь назначен начальником кафедры атомного оружия. Как специалист-ядерщик, принимал активное участие в подготовке и проведении учений в Тоцком. Здесь он провел передовой отряд - танковый полк - через эпицентр атомного взрыва.
В специальной группе Генштаба П. Д. Гудзь разрабатывал проблемы стратегического развертывания вооруженных сил в случае ядерной войны. Возглавлял межведомственную правительственную комиссию по принятию на вооружение новой боевой машины пехоты.
За многолетнее безупречное служение своему Отечеству и героизм, проявленный в годы Великой Отечественной войны, он награжден орденом "За заслуги перед Отечеством" IV степени, орденами Ленина, Красного Знамени, Александра Невского, Отечественной войны I и II степени, двумя орденами Красной Звезды, Трудового Красного Знамени, "За службу Родине в Вооруженных Силах", многими медалями и двумя орденами зарубежных стран.
Широк диапазон педагогической и научной деятельности доктора военных наук, профессора, Заслуженного деятеля науки РСФСР П. Д. Гудзя. Именно в Академии бронетанковых войск, где он вырос от курсанта до генерал-полковника (случай довольно редкий), заместителя начальника этого учебного заведения, во всей полноте раскрылся его талант военного педагога и ученого. Разрабатывая новые документы по бронетанковым войскам, внедряя в практику более доходчивые эффективные методы обучения и тактику боевого применения этих войск, П. Д. Гудзь создал свыше 300 научных трудов, имеющих большое практическое значение.
Живет и работает в Москве.
Па́вел Дани́лович Гудзь (28 сентября 1919 года, село Стуфченцы Проскуровского района Каменец-Подольской области УССР - 5 мая 2008 года, Москва) - доктор военных наук, профессор Военной академии бронетанковых войск, заслуженный деятель науки РСФСР, генерал-полковник в отставке. Танкист-ас во время Великой Отечественной войны - 5 декабря 1941 года его танк КВ-1 в одном бою уничтожил 10 танков противника. Всего же экипажем П. Д. Гудзя было уничтожено 18 танков противника.
Ранние годы
Родился 28 сентября 1919 года в селе Стуфченцы Проскуровского района Каменец-Подольской области (ныне Хмельницкий район Хмельницкой области) в крестьянской семье. Павел уже заканчивал сельскую школу, когда его отец, Данила Леонтьевич, уехал на заработки на Дальний Восток бригадиром грузчиков в порту. Вскоре отец погиб в результате несчастного случая. Мать, Степанида Пантелеймоновна, воспитывала сына одна.
После школы-семилетки Павел Гудзь поступил в Водычский техникум политпросветработников, по окончании которого был распределён в город Сатанов - сначала в районный Дом культуры, а затем в 1937 году - на должность инспектора народного образования в Сатановский Райисполком. Через некоторое время, хорошо справляющегося со своими обязанностями молодого и перспективного работника П. Д. Гудзя приняли в ВКП(б). В августе 1939 году поступил во 2-е Саратовское тяжёлое танковое училище, которое окончил с отличием в начале июня 1941 года. В училище изучал средний танк Т-35 и тяжёлый танк КВ-1.
П. Д. Гудзь получил назначение в Киевский Особый военный округ в г.Львов. В середине июня 1941 года в звании лейтенанта прибыл в 63-й танковый полк 32-й тяжёлой танковой дивизии 4-го механизированного корпуса под командованием генерал-майора А. А. Власова.
Начало Великой Отечественной войны
В субботу 21 июня 1941 года командир взвода лейтенант П. Д. Гудзь заступил дежурным по части. Утром 22 июня 1941 года по боевой тревоге взвод управления (пять танков КВ-1, два - Т-34 и 2 - БА-10), которым командовал П. Д. Гудзь, во главе колонны полка двигался в сторону западной границы в район Кристополя. Встретив передовой отряд немцев, Гудзь повёл взвод на сближение и первым уничтожил вражеское орудие. К 12 часам дня взвод Гудзя уже подбил пять немецких танков, три бронетранспортёра и несколько автомашин. В тот же день командирский КВ под управлением механика-водителя Галкина (в прошлом - испытателя танков Кировского завода в Ленинграде) нанёс скользящий удар в направляющее колесо вражескому танку Pz Kpfw III, сбил с него гусеницу и затем сильным ударом свалил в кювет. Согласно некоторым источникам, это был первый танковый таран в дивизии, а возможно, и во всей Красной Армии.
За этот первый бой лейтенант П. Д. Гудзь был представлен к ордену Красного Знамени.
В период с 22 по 29 июня дивизия вела оборонительные бои в районе Львова. Прикрывая отход танковой колонны через город, экипаж лейтенанта П. Д. Гудзя уничтожил ещё 5 танков, за что был вторично представлен к ордену Красного Знамени, который, как и первом случае, ему так и не был вручён.
С первых дней июля 1941 года 32-я танковая дивизия участвует в обороне Бердичева. К концу месяца, дивизия попадает в окружение под Уманью. В начале августа 1941 года остаткам дивизии удаётся прорвать кольцо окружения и пробиться к своим. После этого оставшиеся в наличии боевые машины были сведены в один батальон и переданы в распоряжение Командующего Киевским укрепрайоном. 10 августа 1941 года 32-я танковая дивизия, сосредоточенная в районе г. Прилуки, была расформирована. Воинами 32-й танковой дивизии было подбито 110 танков и уничтожено 96 орудий противника.
Оборона Москвы
К концу августа 1941 года лейтенант П. Д. Гудзь был зачислен старшим адъютантом 89-го отдельного танкового батальона. Для получения новой техники получил приказ выехать в Москву.
7 ноября 1941 года П. Д. Гудзь участвовал в военном параде на Красной площади. На кадрах кинохроники оказался запечатлённым лейтенант П. Д. Гудзь, проезжающий на своём танке КВ мимо памятника А. С. Пушкину. Сразу же после парада все танки КВ были отправлены на фронт, в распоряжение 16-й армии, которая вела бои с противником в районе Скирманово-Козлово.
Бой в деревне Нефедьево
26 ноября 1941 года частями 78-й стрелковой дивизии под командованием полковника А. П. Белобородова была оставлена Истра, а 30 ноября части немецкой 10-й танковой дивизии захватили деревню Нефедьево в 35-ти километрах от Москвы.
К началу декабря после почти месяца непрерывных боев в 89-м батальоне П. Д. Гудзя остался лишь один КВ-1 и несколько лёгких танков. По рассказу Гуздя, записанного в 1989 году спецкором газеты «Труд» И. Дыниным, «89-й отдельный танковый батальон, которым командовал старший лейтенант К. Хорин, разрывали на части. Сначала для поддержки рот брали по взводу, потом по одному танку. Иного выхода у командования не было. Силы подразделений таяли. Когда телефонист в очередной раз передал трубку Хорину, у него в распоряжении было только два танка.» Выбор пал нал П. Д. Гудзя. Под прикрытием артобстрела танк лейтенанта Гудзя ночью подошел к берегу реки Грязеве. С рассветом он открыл огонь прямой наводкой по немецким танкам в деревне. Восемь танков были подбиты сразу, а затем ещё два, когда Гудзь форсировал речку. По завершении трёхчасового боя танкисты насчитали 29 вмятин на броне, но ни один снаряд не пробил её насквозь.
За геройски проведённый бой лейтенант П. Д. Гудзь был удостоен ордена Ленина. По словам Маршала Советского Союза К. К. Рокоссовского, И. В. Сталин попросил Г. К. Жукова рассказать по-подробнее о массовом героизме воинов 16-й армии. К. К. Рокоссовский дополнил рассказ Г. К. Жукова упоминанием о нескольких конкретных героических эпизодах, среди которых было озвучен и подвиг экипажа П. Д. Гудзя. И. В. Сталин спросил:
Он герой? - Нет. - Почему не герой? Дать! - Никак нельзя, - вмешался в их разговор Г. К. Жуков, - пояснив, что только накануне им был подписан приказ о награждении орденами и медалями этого геройского экипажа, а непосредственно самого лейтенанта Гудзя он представил к ордену Ленина. В ответ на это, И. В. Сталин что-то проворчав, резко бросил в сторону Г. К. Жукова: - Дурак!
1942-1944
С началом контрнаступления советских войск под Москвой старший лейтенант П. Д. Гудзь в составе 89-го отдельного танкового батальона принимает участие в штурме Лудиной горы - господствующей над Волоколамском высоты, превращённой немцами в хорошо укреплённый опорный пункт обороны.
В мае 1942 года старший лейтенант П. Д. Гудзь назначен заместителем командира 89-го отдельного танкового батальона, а после его расформирования в июле 1942 года он - уже в звании капитана - назначается на должность командира 574-го танкового батальона 212-й танковой бригады, входящей в состав войск Донского фронта. В ноябре П. Д. Гудзь получает чин майора, и его назначают на заместителем командира 8-го отдельного Гвардейского тяжёлого танкового полка прорыва.
В боях под Сталинградом был тяжело ранен (восемь ран: шесть - от засевших в груди осколков и два пулевых). После госпиталя добровольно вернулся на фронт и в мае 1943 года стал заместителем командира 5-го отдельного гвардейского тяжёлого танкового полка, входившим в состав войск Юго-Западного (впоследствии 3-го Украинского) фронта. Осенью 1943 года он уже в чине подполковника становится командиром соединения.
В Запорожье в районе Днепрогэса КВ Гудзя был подбит. Двое членов экипажа погибли, а Павел Данилович получил тяжёлое ранение. У него была повреждена левая ключица и раздроблена кисть левой руки. Отрезав остатки кисти ножом, из уже подбитой машины П.Д. Гудзь уничтожил два немецких "Тигра". После повторного попадания в КВ, его, потерявшего сознание, вытащил механик-водитель. После госпиталя, получив протез руки, он снова вернулся на фронт, и уже в апреле 1944 года вновь вступил в командование 5-го отдельного гвардейского тяжёлого танкового полка. Через месяц в полк прибыл маршал бронетанковых войск Я. Н. Федоренко, осуществлявший в то время инспекторские поездки по тяжёлым танковым полкам прорыва, оснащёнными танками ИС-85. По его инициативе в мае 1944 года П. Д. Гудзь зачислен слушателем командного факультета Военной академии бронетанковых войск.
Послевоенные годы
В 1947 году окончил Военную академию бронетанковых войск с золотой медалью. После учебы в адъюнктуре работал преподавателем. Затем был заместителем (с апреля 1951 года) и начальником кафедры тактики высших соединений (с ноября 1953 года), руководил спецгруппой по разработке ряда научных трудов, связанных с совершенствованием боевой готовности бронетанковых войск. В июне 1958 года П. Д. Гудзь назначен начальником кафедры атомного оружия. Как специалист-ядерщик, принимал активное участие в подготовке и проведении учений в Тоцком.
В специальной группе Генштаба П. Д. Гудзь разрабатывал проблемы стратегического развертывания вооружённых сил в случае ядерной войны. Возглавлял межведомственную правительственную комиссию по принятию на вооружение боевой машины пехоты БМП-3. Автор свыше 300 научных трудов.
В августе 1970 года становится заместителем начальника Военной академии бронетанковых войск, а в феврале 1985 - первым заместителем начальника академии. Вышел в отставку в октябре 1989 года. Профессор, доктор военных наук, Заслуженный деятель науки РСФСР, лауреат премии им. А. П. Маресьева и генерал-полковник танковых войск в отставке.
Участник более 25-ти парадов на Красной площади, по которой он не раз проходил строем не только в числе участников Великой Отечественной войны, но и в составе сводной колонны Военной академии бронетанковых войск им. Р. Я. Малиновского.
В качестве общественного деятеля П. Д. Гудзь являлся членом Президиума Московского городского Совета ветеранов Великой Отечественной войны, а также заместителем председателя Международной общественной организации «Солдаты в борьбе за мир».
На войне, как и на Олимпиадах, тоже бывают рекорды. Только ставят их не спортсмены, а солдаты
На войне, как и на Олимпиадах, тоже бывают рекорды. Только ставят их не спортсмены, а солдаты. Один из таких рекордов 75 лет назад, 5 декабря 1941 года, в бою у подмосковной деревни Нефедьево поставил экипаж тяжёлого танка КВ-1 из 89-го отдельного танкового батальона белобородовской 78-й стрелковой дивизии. Командовал экипажем лейтенант Павел Гудзь. За три часа боя танкисты подбили 10 (!) немецких танков. Наш же «Климент Ворошилов» обстрел выдержал: 29 вмятин на броне и ни одной пробоины. Уральская сталь оказалась крепче крупповской.
Генерал-полковник ГУДЗЬ Павел Данилович (28.09.1919, УССР - 5.05.2008, Москва) - доктор военных наук, профессор, первый заместитель начальника Военной академии бронетанковых войск (1985-1989), заслуженный деятель науки РСФСР. Награждён орденом «За заслуги перед Отечеством» IV степени, двумя орденами Ленина, двумя орденами Красного Знамени, орденами Александра Невского, Отечественной войны I и II степени, Трудового Красного Знамени, двумя орденами Красной Звезды, орденом «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» III степени, многими медалями. Лауреат премии имени А.П. Маресьева.
ЕГО МОЗГ НЕ ЗНАЛ ПРОСТОЯ
Поступая в 1967 году в славную Военную академию бронетанковых войск имени Маршала Советского Союза Р.Я. Малиновского, ничего из того, о чём только что было сказано выше, я не знал. А потому был заинтригован, когда на первом для меня общеакадемическом торжественном построении по случаю начала нового учебного года услышал рядом с собой шёпот: «Генерал Гудзь идёт».
Смотрю: генерал как генерал – самый обыкновенный. Невысокий, ладно скроенный, в танкистской с чёрным околышем фуражке. Но было в нём что-то, что сразу приковывало взгляд.
Неторопливый шаг, твёрдая, по-хозяйски основательная походка. Сосредоточен, будто его происходящее вокруг не волнует. Позже, узнав Павла Даниловича ближе, я убедился, что такое погружение в себя для него привычно. Как объяснял, от стремления избежать непродуктивного расходования драгоценного времени. Его стратегически мыслящий мозг не простаивал ни минуты.
Павел Данилович возглавлял тогда кафедру оперативного искусства, ведущую не только в нашей академии, но, считаю, по качественному составу преподавательского корпуса не имевшую равных и среди родственных кафедр других вузов Вооружённых Сил. Такой она стала благодаря своему начальнику. Как учёного-стратега, организатора учебного процесса Гудзя не могли затмить даже такие танковые знаменитости, как в разные годы возглавлявшие академию известные военачальники, доктора наук Амазасп Хачатурович Бабаджанян и Олег Александрович Лосик. Первый впоследствии стал главным маршалом, второй – маршалом бронетанковых войск.
Все академические конференции, симпозиумы, семинары и другие общественные, научные мероприятия всегда проводились либо под руководством Павла Даниловича, либо при его активном участии. Нас, слушателей, генерал Гудзь поражал прежде всего эрудицией. Он не просто досконально знал боевые возможности как советских Вооружённых Сил, так и армий иностранных государств. Главное – он обладал умением предвидеть, рассчитывать на своём внутреннем «компьютере» результаты их применения в различных сочетаниях во времени и пространстве.
В основе умозаключений учёного всегда лежал анализ международной обстановки с выделением из общего контекста тех экономических и военных угроз, что нависали над страной в каждом конкретном случае. При этом с присущей ему железной логикой он обращал их в конкретные задачи и функции Вооружённых Сил и оборонно-промышленного комплекса страны. После чего всё это преподносил слушателям в качестве, чуть было не сказал, готового продукта.
Нет, Павел Данилович ничего и никогда не втолковывал нам до конца. Он заставлял нас думать, как бы идти параллельным курсом вровень с его размышлениями. Лишь потом, после детального обсуждения, зачастую бурного (тут он умело подливал масла в огонь), подводилась итоговая черта.
Павла Даниловича мы считали общеакадемическим достоянием. А его назначение заместителем начальника академии (позже он стал первым замом) всеми было воспринято с величайшим удовлетворением.
Годы спустя, мне, уже как заместителю главкома Сухопутных войск по вооружению, а в последующем начальнику службы эксплуатации вооружения и военной техники Вооружённых Сил РФ – начальнику Главного автобронетанкового управления, часто по делам доводилось бывать в своей альма-матер. Там я постоянно встречался с людьми, когда-то обогатившими меня профессиональными знаниями. Их наставления впоследствии помогли мне в выработке характера, в служебном становлении.
Прошло столько лет, но до сих пор до мельчайших деталей помню, как, завершив решение служебных вопросов, мы с генерал-полковником Гудзем, которого к тому времени я догнал в звании, предавались разговорам по душам. Должен сказать, то было не пустое времяпрепровождение. И всякий раз я по-прежнему оставался благодарным слушателем, жадно впитывающим мудрые мысли наставника. Для меня Павел Данилович навеки остался Учителем.
«НЕ МОСКВА ЛЬ ЗА НАМИ…»
Мне навсегда запомнилась одна из последних встреч с Павлом Даниловичем. Как-то осенью в конце 1990-х я оказался в госпитале имени П.В. Мандрыки в Серебряном переулке, где на следующее утро в процедурном отделении столкнулся с ним, что называется, нос к носу. Поговорить, разумеется, не удалось.
Пришёл в палату и погрузился в раздумья: то ли пригласить его к себе, то ли найти повод самому нанести к нему визит. И вдруг стук в дверь. Открываю: на пороге Павел Данилович. И не с пустыми руками…
…Три часа, проведённые с таким отменным рассказчиком, как мой гость, пролетели словно миг.
Говорили в основном о войне. И о прошлой – Великой Отечественной, и о той, возможность которой в современном мире не исключается никогда. Передавая содержание того давнего разговора, я посчитал необходимым дополнить его теми сведениями о боевом прошлом Павла Даниловича, которые почерпнул из самых различных источников.
Получившийся «симбиоз» в целом выглядит так.
В субботу 21 июня 1941 года выпускник 2-го Саратовского танкового училища лейтенант Павел Гудзь, всего неделю назад прибывший в приграничный 63-й танковый полк 32-й танковой дивизии, заступил дежурным по части. Однако довести дежурство до конца не довелось. Помешала начавшаяся под утро война.
Поднятый по боевой тревоге полк начал выдвижение к границе. Место в голове полковой колонны занимал взвод управления: пять танков KB-1, два Т-34 и два бронеавтомобиля БА-10. Командовал взводом новоиспечённый лейтенант Гудзь. Как и положено, его командирский КВ шёл головным. За рычагами – опытный механик-водитель Галкин, в недавнем прошлом испытатель танков на Кировском заводе в Ленинграде.
Встретив передовой отряд немцев, лейтенант не спасовал и повёл взвод на сближение. Первой была уничтожена вражеская пушка. А уже к 12 часам дня взвод подбил 5 немецких танков, 3 бронетранспортёра и несколько автомашин.
А о мастерстве механика-водителя, лучшего в полку, и говорить не приходится. Ловким скользящим ударом по ленивцу, направляющему колесу, Галкин сбивает с немецкого танка гусеницу. Затем сильным повторным ударом сваливает его в кювет.
Это был первый в дивизии, а может, и во всей Красной Армии танковый таран. За первый в своей жизни бой лейтенант Павел Гудзь был представлен к ордену Красного Знамени. Однако представление так и осталось нереализованным: было уже не до орденов.
Вот так же, лидером, лейтенант Гудзь шёл на своём КВ и во время дерзкого прорыва через Львов оказавшейся в полукольце 32-й танковой дивизии. Здесь его экипаж уничтожил 3 немецких танка. Лейтенанта снова представляют к ордену Красного Знамени. Но, как и в первом случае, орден так и не был вручён. И всё же свои два ордена Красного Знамени Павел Данилович заработает (на снимке). Правда, это произойдёт позже.
В конце августа сорок первого 63-й танковый полк был переформирован в 89-й отдельный танковый батальон: командир батальона капитан К. Хорин, адъютант старший батальона (в переводе на современный язык – начальник штаба) лейтенант П. Гудзь. А вскоре пришёл долгожданный приказ: для получения новой техники командному составу батальона убыть в Москву.
По прибытии в столицу танкистов расквартировали в одном из домов на улице Песчаной, близ метро «Сокол». Прибывавшие с Урала танки KB временно ставили во дворе и по мере укомплектования поступающим пополнением танковые роты немедленно отправлялись на фронт.
Поздним вечером 6 ноября комбат Хорин получил неожиданный и не совсем понятный приказ: для участия в военном параде на Красной площади 7 Ноября направить туда к 8 часам утра роту KB-1 в составе пяти танков. Проезжая утром на своём танке мимо памятника Пушкину, который стоял тогда на противоположной стороне площади, он попал в объектив кинокамеры и оказался запечатлённым на кадрах кинохроники. Так лейтенант Гудзь стал участником легендарного парада. После парада – в бой.
Вот фрагмент записи рассказа генерала П. Гудзя, сделанной в 1989 году журналистом И. Дыниным: «89-й отдельный танковый батальон, которым командовал капитан К. Хорин, разрывали на части. Сначала для поддержки рот брали по взводу, потом по одному танку. Иного выхода у командования не было. Силы подразделений таяли. Когда телефонист в очередной раз передал трубку Хорину, у него в распоряжении оставалось только два танка».
Полученная по телефону боевая задача заключалась в следующем.
В захваченной 30 ноября деревне Нефедьево немцы сосредоточили до двух десятков единиц бронетанковой техники, большое число автомобилей, гужевого транспорта с целью занять рубеж обороны по берегу небольшой речки на окраине деревни. Приказ был краток: сорвать замысел противника. «Одна надежда на тебя, Павел,
– по-братски напутствовал лейтенанта комбат. – Доверяю тебе единственный и последний КВ. Формируй экипаж и ночью в бой».
Каждый понимал: для уходящего в ночь экипажа этот бой, скорее всего, станет последним.
Под прикрытием темноты и огня полковой артиллерии к трём часам ночи лейтенант Гудзь вывел КВ-1 на выгодную позицию в 600 метрах от крайних домов деревни. Как только забрезжил рассвет, танкисты насчитали восемнадцать прячущихся за избами танков. Восемнадцать против одного.
Выстрел – и задымил первый вражеский танк. Вторым выстрелом удалось поджечь вторую машину. И вдруг страшный грохот, КВ чуть ли не подпрыгнул. Ощущение – будто экипаж оказался внутри огромного колокола, по которому ударили тяжеленной кувалдой. Снаряд угодил в лобовую броню. Однако она выдержала.
Огонь был настолько интенсивным, что танкисты буквально задыхались от пороховых газов. Но продолжали стрелять. Запылали ещё шесть немецких машин. Гудзь мастерски использовал преимущество в силе огня и прочности брони своего «Клима Ворошилова» .
Когда в атаку перешла наша пехота, КВ рванулся с места и, набирая скорость, стал помогать ей пулемётным огнём. Немецкие танки попытались преградить ему дорогу. Но первым же снарядом Павел Гудзь выводит из строя ведущую машину, вторым – следующую.В этом бою из упомянутых 18 танков 10 были уничтожены, остальные предпочли ретироваться.
За геройски проведённый бой лейтенант Гудзь в очередной, третий по счёту, раз был представлен к ордену Красного Знамени. Однако командующий Западным фронтом генерал армии Г.К. Жуков внёс в наградной лист исправление: орден Ленина. Лейтенант Дмитрий Старых из экипажа КВ был награждён орденом Красного Знамени, старший сержант Аким Кирин орденом Красной Звезды, сержанты Павел Саблин и Филипп Татарчук медалями «За отвагу».
Так совпало, что на следующий день И.В. Сталин заслушивал доклад командующего Западным фронтом генерала армии Г.К. Жукова о ходе боевых действий. Здесь же находился и командующий 16-й армией генерал-лейтенант К.К. Рокоссовский. По словам Константина Константиновича, Сталин, выслушав доклад, стал расспрашивать Жукова о мужестве бойцов 16-й армии. И тут Рокоссовский, воспользовавшись паузой, доложил Верховному о подвиге экипажа лейтенанта Гудзя.
На что Сталин мгновенно отреагировал:
– Он герой?
– Нет.
– Почему не герой? Дать!
– Никак нельзя, - вмешался в разговор Г.К. Жуков, пояснив, что буквально накануне он подписал приказ о награждении геройского экипажа орденами и медалями, а самого лейтенанта представил к ордену Ленина. Верховный усомнился в справедливости такого решения командующего фронтом.
Фамилия героического лейтенанта-танкиста прозвучала не только в Кремле. Когда, выступая в феврале 1942 года на массовом митинге в Лондоне, глава советских профсоюзов Николай Шверник рассказал о том, как наш танковый экипаж в одном бою уничтожил десять фашистских танков, площадь разразилась аплодисментами.
ВПЕРЁД, НА ЗАПАД!
Затем был Сталинград. Здесь в одном из боёв Павел Гудзь – уже капитан, командир танкового батальона – получает множественное ранение: шесть осколков и две пули. В ноябре 1942 года после госпиталя майор Гудзь был назначен заместителем командира 8-го отдельного гвардейского тяжёлого танкового полка прорыва.
От Волги путь лежал к Днепру.Осенью 1943 года, став подполковником, Павел Данилович принимает командование 5-м отдельным гвардейским тяжёлым танковым полком.
При подходе к Запорожью в бою за плотину Днепрогэса танк, в котором находился Гудзь, потряс удар огромной силы. Двое из экипажа было убиты. У командира полка сломана левая ключица. Кисть – и того хуже - висит на одной жилке. «Нож!» - требует подполковник и приказывает механику-водителю (пока ещё не наступил болевой шок) отрезать кисть. Тот: «Не могу, лучше расстреляйте!»
И тогда Гудзь сам полоснул по сухожилию. Кисть, уже мёртвая, выскользнула из рукава комбинезона…
– Заряжай!..
После госпиталя, с обтянутым перчаткой протезом вместо левой кисти, подполковник Гудзь возвращается в полк. А где-то через месяц к нему прибывает осуществляющий инспекторскую поездку маршал бронетанковых войск Я.Н. Федоренко. Для Павла Даниловича приезд высокого начальника закончился тем, что по инициативе маршала в мае 1944 года он был зачислен слушателем командного факультета Военной академии бронетанковых войск, в которой останется на всю жизнь.
В послевоенный период наряду с преподавательской деятельностью в академии Павел Данилович в составе специальной группы Генерального штаба успешно занимается разработкой проблем стратегического развёртывания Вооружённых Сил в случае ядерной войны. Активно участвует в подготовке и проведении корпусного учения в Тоцком. Здесь он провёл передовой отряд – танковый полк – через эпицентр ядерного взрыва.
На протяжении всей своей жизни Павел Данилович руководствовался принципом «Сделать нашу армию способной отразить нападение любого противника и не допустить врага на родную землю. А танковые войска должны быть лучшими в мире» . И не просто руководствовался, а воплощал его в жизнь как за академической кафедрой, так и в научно-исследовательских центрах, на оборонных предприятиях, на полигонах.
Па́вел Дани́лович Гудзь (28 сентября 1919 года , село Стуфченцы Проскуровского района Каменец-Подольской области УССР - 5 мая 2008 года , Москва) - доктор военных наук , профессор Военной академии бронетанковых войск , заслуженный деятель науки РСФСР , генерал-полковник в отставке. Танкист-ас во время Великой Отечественной войны - 5 декабря 1941 года его танк КВ-1 в одном бою уничтожил 10 танков противника. Всего же экипажем П. Д. Гудзя было уничтожено 18 танков противника.
Биография
Ранние годы
Родился 28 сентября 1919 года в селе Стуфченцы Проскуровского района Каменец-Подольской области (ныне Хмельницкий район Хмельницкой области) в крестьянской семье. Павел уже заканчивал сельскую школу, когда его отец, Данила Леонтьевич, уехал на заработки на Дальний Восток бригадиром грузчиков в порту. Вскоре отец погиб в результате несчастного случая. Мать, Степанида Пантелеймоновна, воспитывала сына одна.
После школы-семилетки Павел Гудзь поступил в Водычский техникум политпросветработников, по окончании которого был распределён в город Сатанов - сначала в районный Дом культуры, а затем в 1937 году - на должность инспектора народного образования в Сатановский Райисполком. Через некоторое время, хорошо справляющегося со своими обязанностями молодого и перспективного работника П. Д. Гудзя приняли в ВКП(б) . В августе 1939 году поступил во 2-е Саратовское тяжёлое танковое училище, которое окончил с отличием в начале июня 1941 года . В училище изучал тяжелый танк Т-35 и тяжёлый танк КВ-1 .
П. Д. Гудзь получил назначение в Киевский Особый военный округ в г.Львов . В середине июня 1941 года в звании лейтенанта прибыл в 63-й танковый полк 32-й тяжёлой танковой дивизии 4-го механизированного корпуса под командованием генерал-майора А. А. Власова .
Начало Великой Отечественной войны
Бой в деревне Нефедьево
Послевоенные годы
В качестве общественного деятеля П. Д. Гудзь являлся членом Президиума Московского городского Совета ветеранов Великой Отечественной войны, а также заместителем председателя Международной общественной организации «Солдаты в борьбе за мир».
Награды
Лауреат премии им. А. П. Маресьева (2006) .
Память
Решением Совета депутатов Муниципального образования «Красногорский район» Московской области от 24 июня 2004 года П. Д. Гудзю было присвоено звание «Почётный гражданин Красногорского района».
Напишите отзыв о статье "Гудзь, Павел Данилович"
Примечания
Литература
- Барятинский М. Б. Павел Гудзь // Советские танковые асы. - М .: Эксмо , 2008. - С. 114-134. - (Танки в бою). - 5000 экз. - ISBN 978-5-699-25290-9 .
- Жаркой Ф. М. . Изд. 4-е, МВАА. - СПб., 2012.
Ссылки
- Ю. А. Жук.
|
|||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Гудзь, Павел Данилович
– Убери же его, дай ему воды, – сказал Ростов, указывая на казака.– Слушаю, ваше высокоблагородие, – с удовольствием проговорил солдат, еще старательнее выкатывая глаза и вытягиваясь, но не трогаясь с места.
– Нет, тут ничего не сделаешь, – подумал Ростов, опустив глаза, и хотел уже выходить, но с правой стороны он чувствовал устремленный на себя значительный взгляд и оглянулся на него. Почти в самом углу на шинели сидел с желтым, как скелет, худым, строгим лицом и небритой седой бородой, старый солдат и упорно смотрел на Ростова. С одной стороны, сосед старого солдата что то шептал ему, указывая на Ростова. Ростов понял, что старик намерен о чем то просить его. Он подошел ближе и увидал, что у старика была согнута только одна нога, а другой совсем не было выше колена. Другой сосед старика, неподвижно лежавший с закинутой головой, довольно далеко от него, был молодой солдат с восковой бледностью на курносом, покрытом еще веснушками, лице и с закаченными под веки глазами. Ростов поглядел на курносого солдата, и мороз пробежал по его спине.
– Да ведь этот, кажется… – обратился он к фельдшеру.
– Уж как просили, ваше благородие, – сказал старый солдат с дрожанием нижней челюсти. – Еще утром кончился. Ведь тоже люди, а не собаки…
– Сейчас пришлю, уберут, уберут, – поспешно сказал фельдшер. – Пожалуйте, ваше благородие.
– Пойдем, пойдем, – поспешно сказал Ростов, и опустив глаза, и сжавшись, стараясь пройти незамеченным сквозь строй этих укоризненных и завистливых глаз, устремленных на него, он вышел из комнаты.
Пройдя коридор, фельдшер ввел Ростова в офицерские палаты, состоявшие из трех, с растворенными дверями, комнат. В комнатах этих были кровати; раненые и больные офицеры лежали и сидели на них. Некоторые в больничных халатах ходили по комнатам. Первое лицо, встретившееся Ростову в офицерских палатах, был маленький, худой человечек без руки, в колпаке и больничном халате с закушенной трубочкой, ходивший в первой комнате. Ростов, вглядываясь в него, старался вспомнить, где он его видел.
– Вот где Бог привел свидеться, – сказал маленький человек. – Тушин, Тушин, помните довез вас под Шенграбеном? А мне кусочек отрезали, вот… – сказал он, улыбаясь, показывая на пустой рукав халата. – Василья Дмитриевича Денисова ищете? – сожитель! – сказал он, узнав, кого нужно было Ростову. – Здесь, здесь и Тушин повел его в другую комнату, из которой слышался хохот нескольких голосов.
«И как они могут не только хохотать, но жить тут»? думал Ростов, всё слыша еще этот запах мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого солдата с закаченными глазами.
Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г"остов? 3до"ово, здо"ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.
– Ну пускай будет плохо, – сказал Денисов. – Вам написал аудитор просьбу, – продолжал Тушин, – и надо подписать, да вот с ними и отправить. У них верно (он указал на Ростова) и рука в штабе есть. Уже лучше случая не найдете.
– Да ведь я сказал, что подличать не стану, – перебил Денисов и опять продолжал чтение своей бумаги.
Ростов не смел уговаривать Денисова, хотя он инстинктом чувствовал, что путь, предлагаемый Тушиным и другими офицерами, был самый верный, и хотя он считал бы себя счастливым, ежели бы мог оказать помощь Денисову: он знал непреклонность воли Денисова и его правдивую горячность.
Когда кончилось чтение ядовитых бумаг Денисова, продолжавшееся более часа, Ростов ничего не сказал, и в самом грустном расположении духа, в обществе опять собравшихся около него госпитальных товарищей Денисова, провел остальную часть дня, рассказывая про то, что он знал, и слушая рассказы других. Денисов мрачно молчал в продолжение всего вечера.
Поздно вечером Ростов собрался уезжать и спросил Денисова, не будет ли каких поручений?
– Да, постой, – сказал Денисов, оглянулся на офицеров и, достав из под подушки свои бумаги, пошел к окну, на котором у него стояла чернильница, и сел писать.
– Видно плетью обуха не пег"ешибешь, – сказал он, отходя от окна и подавая Ростову большой конверт. – Это была просьба на имя государя, составленная аудитором, в которой Денисов, ничего не упоминая о винах провиантского ведомства, просил только о помиловании.
– Передай, видно… – Он не договорил и улыбнулся болезненно фальшивой улыбкой.
Вернувшись в полк и передав командиру, в каком положении находилось дело Денисова, Ростов с письмом к государю поехал в Тильзит.
13 го июня, французский и русский императоры съехались в Тильзите. Борис Друбецкой просил важное лицо, при котором он состоял, о том, чтобы быть причислену к свите, назначенной состоять в Тильзите.
– Je voudrais voir le grand homme, [Я желал бы видеть великого человека,] – сказал он, говоря про Наполеона, которого он до сих пор всегда, как и все, называл Буонапарте.
– Vous parlez de Buonaparte? [Вы говорите про Буонапарта?] – сказал ему улыбаясь генерал.
Борис вопросительно посмотрел на своего генерала и тотчас же понял, что это было шуточное испытание.
– Mon prince, je parle de l"empereur Napoleon, [Князь, я говорю об императоре Наполеоне,] – отвечал он. Генерал с улыбкой потрепал его по плечу.
– Ты далеко пойдешь, – сказал он ему и взял с собою.
Борис в числе немногих был на Немане в день свидания императоров; он видел плоты с вензелями, проезд Наполеона по тому берегу мимо французской гвардии, видел задумчивое лицо императора Александра, в то время как он молча сидел в корчме на берегу Немана, ожидая прибытия Наполеона; видел, как оба императора сели в лодки и как Наполеон, приставши прежде к плоту, быстрыми шагами пошел вперед и, встречая Александра, подал ему руку, и как оба скрылись в павильоне. Со времени своего вступления в высшие миры, Борис сделал себе привычку внимательно наблюдать то, что происходило вокруг него и записывать. Во время свидания в Тильзите он расспрашивал об именах тех лиц, которые приехали с Наполеоном, о мундирах, которые были на них надеты, и внимательно прислушивался к словам, которые были сказаны важными лицами. В то самое время, как императоры вошли в павильон, он посмотрел на часы и не забыл посмотреть опять в то время, когда Александр вышел из павильона. Свидание продолжалось час и пятьдесят три минуты: он так и записал это в тот вечер в числе других фактов, которые, он полагал, имели историческое значение. Так как свита императора была очень небольшая, то для человека, дорожащего успехом по службе, находиться в Тильзите во время свидания императоров было делом очень важным, и Борис, попав в Тильзит, чувствовал, что с этого времени положение его совершенно утвердилось. Его не только знали, но к нему пригляделись и привыкли. Два раза он исполнял поручения к самому государю, так что государь знал его в лицо, и все приближенные не только не дичились его, как прежде, считая за новое лицо, но удивились бы, ежели бы его не было.
Борис жил с другим адъютантом, польским графом Жилинским. Жилинский, воспитанный в Париже поляк, был богат, страстно любил французов, и почти каждый день во время пребывания в Тильзите, к Жилинскому и Борису собирались на обеды и завтраки французские офицеры из гвардии и главного французского штаба.
24 го июня вечером, граф Жилинский, сожитель Бориса, устроил для своих знакомых французов ужин. На ужине этом был почетный гость, один адъютант Наполеона, несколько офицеров французской гвардии и молодой мальчик старой аристократической французской фамилии, паж Наполеона. В этот самый день Ростов, пользуясь темнотой, чтобы не быть узнанным, в статском платье, приехал в Тильзит и вошел в квартиру Жилинского и Бориса.
В Ростове, также как и во всей армии, из которой он приехал, еще далеко не совершился в отношении Наполеона и французов, из врагов сделавшихся друзьями, тот переворот, который произошел в главной квартире и в Борисе. Все еще продолжали в армии испытывать прежнее смешанное чувство злобы, презрения и страха к Бонапарте и французам. Еще недавно Ростов, разговаривая с Платовским казачьим офицером, спорил о том, что ежели бы Наполеон был взят в плен, с ним обратились бы не как с государем, а как с преступником. Еще недавно на дороге, встретившись с французским раненым полковником, Ростов разгорячился, доказывая ему, что не может быть мира между законным государем и преступником Бонапарте. Поэтому Ростова странно поразил в квартире Бориса вид французских офицеров в тех самых мундирах, на которые он привык совсем иначе смотреть из фланкерской цепи. Как только он увидал высунувшегося из двери французского офицера, это чувство войны, враждебности, которое он всегда испытывал при виде неприятеля, вдруг обхватило его. Он остановился на пороге и по русски спросил, тут ли живет Друбецкой. Борис, заслышав чужой голос в передней, вышел к нему навстречу. Лицо его в первую минуту, когда он узнал Ростова, выразило досаду.
– Ах это ты, очень рад, очень рад тебя видеть, – сказал он однако, улыбаясь и подвигаясь к нему. Но Ростов заметил первое его движение.
– Я не во время кажется, – сказал он, – я бы не приехал, но мне дело есть, – сказал он холодно…
– Нет, я только удивляюсь, как ты из полка приехал. – «Dans un moment je suis a vous», [Сию минуту я к твоим услугам,] – обратился он на голос звавшего его.
– Я вижу, что я не во время, – повторил Ростов.
Выражение досады уже исчезло на лице Бориса; видимо обдумав и решив, что ему делать, он с особенным спокойствием взял его за обе руки и повел в соседнюю комнату. Глаза Бориса, спокойно и твердо глядевшие на Ростова, были как будто застланы чем то, как будто какая то заслонка – синие очки общежития – были надеты на них. Так казалось Ростову.
– Ах полно, пожалуйста, можешь ли ты быть не во время, – сказал Борис. – Борис ввел его в комнату, где был накрыт ужин, познакомил с гостями, назвав его и объяснив, что он был не статский, но гусарский офицер, его старый приятель. – Граф Жилинский, le comte N.N., le capitaine S.S., [граф Н.Н., капитан С.С.] – называл он гостей. Ростов нахмуренно глядел на французов, неохотно раскланивался и молчал.
Жилинский, видимо, не радостно принял это новое русское лицо в свой кружок и ничего не сказал Ростову. Борис, казалось, не замечал происшедшего стеснения от нового лица и с тем же приятным спокойствием и застланностью в глазах, с которыми он встретил Ростова, старался оживить разговор. Один из французов обратился с обыкновенной французской учтивостью к упорно молчавшему Ростову и сказал ему, что вероятно для того, чтобы увидать императора, он приехал в Тильзит.
– Нет, у меня есть дело, – коротко ответил Ростов.
Ростов сделался не в духе тотчас же после того, как он заметил неудовольствие на лице Бориса, и, как всегда бывает с людьми, которые не в духе, ему казалось, что все неприязненно смотрят на него и что всем он мешает. И действительно он мешал всем и один оставался вне вновь завязавшегося общего разговора. «И зачем он сидит тут?» говорили взгляды, которые бросали на него гости. Он встал и подошел к Борису.
– Однако я тебя стесняю, – сказал он ему тихо, – пойдем, поговорим о деле, и я уйду.
– Да нет, нисколько, сказал Борис. А ежели ты устал, пойдем в мою комнатку и ложись отдохни.
– И в самом деле…
Они вошли в маленькую комнатку, где спал Борис. Ростов, не садясь, тотчас же с раздраженьем – как будто Борис был в чем нибудь виноват перед ним – начал ему рассказывать дело Денисова, спрашивая, хочет ли и может ли он просить о Денисове через своего генерала у государя и через него передать письмо. Когда они остались вдвоем, Ростов в первый раз убедился, что ему неловко было смотреть в глаза Борису. Борис заложив ногу на ногу и поглаживая левой рукой тонкие пальцы правой руки, слушал Ростова, как слушает генерал доклад подчиненного, то глядя в сторону, то с тою же застланностию во взгляде прямо глядя в глаза Ростову. Ростову всякий раз при этом становилось неловко и он опускал глаза.
– Я слыхал про такого рода дела и знаю, что Государь очень строг в этих случаях. Я думаю, надо бы не доводить до Его Величества. По моему, лучше бы прямо просить корпусного командира… Но вообще я думаю…
– Так ты ничего не хочешь сделать, так и скажи! – закричал почти Ростов, не глядя в глаза Борису.
Борис улыбнулся: – Напротив, я сделаю, что могу, только я думал…
В это время в двери послышался голос Жилинского, звавший Бориса.
– Ну иди, иди, иди… – сказал Ростов и отказавшись от ужина, и оставшись один в маленькой комнатке, он долго ходил в ней взад и вперед, и слушал веселый французский говор из соседней комнаты.
Родился 28 сентября 1919 г. в с. Стуфченцы Проскуровского района Каменец-Подольской области (ныне Хмельницкий район Хмельницкой области) в крестьянской семье. Павел уже заканчивал сельскую школу, когда его отец, Данила Леонтьевич, уехал на заработки на Дальний Восток бригадиром грузчиков в порту. Вскоре отец погиб в результате несчастного случая. Мать, Степанида Пантелеймоновна, воспитывала сына одна.
После школы-семилетки Павел Гудзь поступил в Водычский техникум политпросветработников, по окончании которого был распределён в город Сатанов - сначала в районный Дом культуры, а затем в 1937 г. - на должность инспектора народного образования в Сатановский Райисполком. Через некоторое время, хорошо справляющегося со своими обязанностями молодого и перспективного работника П. Д. Гудзя приняли в ВКП(б). В августе 1939 г. поступил во 2-е Саратовское тяжёлое танковое училище, которое окончил с отличием в начале июня 1941 г. В училище изучал тяжелый танк Т-35 и тяжёлый танк КВ-1.
П. Д. Гудзь получил назначение в Киевский Особый ВО в г. Львов. В середине июня 1941 г. в звании лейтенанта прибыл в 63-й танковый полк 32-й тяжёлой танковой дивизии 4-го механизированного корпуса под командованием генерал-майора А. А. Власова.
В субботу 21 июня 1941 г. командир взвода лейтенант П. Д. Гудзь заступил дежурным по части. Утром 22 июня 1941 г. по боевой тревоге взвод управления (5 танков КВ-1, 2 - Т-34 и 2 - БА-10), которым командовал П. Д. Гудзь, во главе колонны полка двигался в сторону западной границы в район Кристополя. Встретив передовой отряд немцев, Гудзь повёл взвод на сближение и первым уничтожил вражеское орудие. К 12 часам дня взвод Гудзя уже подбил 5 немецких танков, 3 бронетранспортёра и несколько автомашин. В тот же день командирский КВ под управлением механика-водителя Галкина (в прошлом - испытателя танков Кировского завода в Ленинграде) нанёс скользящий удар в направляющее колесо вражескому танку Pz Kpfw III, сбил с него гусеницу и затем сильным ударом свалил в кювет. Согласно некоторым источникам, это был первый танковый таран в дивизии, а возможно, и во всей Красной Армии.
За этот первый бой лейтенант П. Д. Гудзь был представлен к ордену Красного Знамени.
В период с 22 по 29 июня дивизия вела оборонительные бои в районе Львова. Прикрывая отход танковой колонны через город, экипаж лейтенанта П. Д. Гудзя уничтожил ещё 5 танков, за что был вторично представлен к ордену Красного Знамени, который, как и первом случае, ему так и не был вручён.
С первых дней июля 1941 г. 32-я танковая дивизия участвует в обороне Бердичева. К концу месяца, дивизия попадает в окружение под Уманью. В начале августа 1941 г. остаткам дивизии удаётся прорвать кольцо окружения и пробиться к своим. После этого оставшиеся в наличии боевые машины были сведены в один батальон и переданы в распоряжение Командующего Киевским укрепрайоном. 10 августа 1941 г. 32-я танковая дивизия, сосредоточенная в районе г. Прилуки, была расформирована. Воинами 32-й танковой дивизии было подбито 110 танков и уничтожено 96 орудий противника.
К концу августа 1941 г. лейтенант П. Д. Гудзь был зачислен старшим адъютантом 89-го отд. танкового батальона . Для получения новой техники получил приказ выехать в Москву.
7 ноября 1941 г. П. Д. Гудзь участвовал в военном параде на Красной площади. На кадрах кинохроники оказался запечатлённым лейтенант П. Д. Гудзь, проезжающий на своём танке КВ мимо памятника А. С. Пушкину. Сразу же после парада все танки КВ были отправлены на фронт, в распоряжение 16-й армии, которая вела бои с противником в районе Скирманово-Козлово.
26 ноября 1941 г. частями 78-й стрелковой дивизии под командованием полковника А. П. Белобородова была оставлена Истра, а 30 ноября части немецкой 10-й танковой дивизии захватили деревню Нефедьево в 35-ти километрах от Москвы.
К началу декабря после почти месяца непрерывных боев в 89-м батальоне П. Д. Гудзя остался лишь один КВ-1 и несколько лёгких танков. По рассказу Гуздя, записанного в 1989 г. спецкором газеты «Труд» И. Дыниным, «89-й отдельный танковый батальон, которым командовал старший лейтенант К. Хорин, разрывали на части. Сначала для поддержки рот брали по взводу, потом по одному танку. Иного выхода у командования не было. Силы подразделений таяли. Когда телефонист в очередной раз передал трубку Хорину, у него в распоряжении было только два танка.» Выбор пал нал П. Д. Гудзя. Под прикрытием артобстрела танк лейтенанта Гудзя ночью подошел к берегу реки Грязеве. С рассветом он открыл огонь прямой наводкой по немецким танкам в деревне. Восемь танков были подбиты сразу, а затем ещё два, когда Гудзь форсировал речку. По завершении трёхчасового боя танкисты насчитали 29 вмятин на броне, но ни один снаряд не пробил её насквозь.
За геройски проведённый бой лейтенант П. Д. Гудзь был удостоен ордена Ленина.
С началом контрнаступления советских войск под Москвой старший лейтенант П. Д. Гудзь в составе 89-го отд. танкового батальона принимает участие в штурме Лудиной горы - господствующей над Волоколамском высоты, превращённой немцами в хорошо укреплённый опорный пункт обороны.
В мае 1942 г. ст. лейтенант П. Д. Гудзь назначен заместителем командира 89-го отд. танкового батальона , а после его расформирования в июле 1942 г. он - уже в звании капитана - назначается на должность командира 574-го танкового батальона 212-й танковой бригады , входящей в состав войск Донского фронта. В ноябре П. Д. Гудзь получает звание майора, и его назначают заместителем командира 8-го отд. гв. танкового полка прорыва .
В боях под Сталинградом был тяжело ранен (восемь ран: шесть - от засевших в груди осколков и два пулевых). После госпиталя добровольно вернулся на фронт и в мае 1943 г. стал заместителем командира 5-го отд. гв. танкового полка прорыва , входившим в состав войск Юго-Западного (впоследствии 3-го Украинского) фронта. Осенью 1943 г. он уже в чине подполковника становится командиром соединения.
В Запорожье в районе Днепрогэса КВ Гудзя был подбит. Двое членов экипажа погибли, а Павел Данилович получил тяжёлое ранение. У него была повреждена левая ключица и раздроблена кисть левой руки. Отрезав остатки кисти ножом, из уже подбитой машины П. Д. Гудзь уничтожил два немецких «Тигра». После повторного попадания в КВ, его, потерявшего сознание, вытащил механик-водитель. После госпиталя, получив протез руки, он снова вернулся на фронт, и уже в апреле 1944 г. вновь вступил в командование 5-го отд. гв. тяжёлого танкового полка . Через месяц в полк прибыл маршал бронетанковых войск Я. Н. Федоренко, осуществлявший в то время инспекторские поездки по тяжёлым танковым полкам прорыва, оснащёнными танками ИС-85. По его инициативе в мае 1944 г. П. Д. Гудзь зачислен слушателем командного факультета Военной академии бронетанковых войск.
В 1947 г. окончил Военную академию бронетанковых войск с золотой медалью. После учёбы в адъюнктуре работал преподавателем. Затем был заместителем (с апреля 1951 г.) и начальником кафедры тактики высших соединений (с ноября 1953 г.), руководил спецгруппой по разработке ряда научных трудов, связанных с совершенствованием боевой готовности бронетанковых войск. В июне 1958 г. П. Д. Гудзь назначен начальником кафедры атомного оружия. Как специалист-ядерщик, принимал активное участие в подготовке и проведении учений в Тоцком.
В специальной группе Генштаба П. Д. Гудзь разрабатывал проблемы стратегического развертывания вооружённых сил в случае ядерной войны. Возглавлял межведомственную правительственную комиссию по принятию на вооружение боевой машины пехоты БМП-3. Автор свыше 300 научных трудов.
В августе 1970 г. становится заместителем начальника Военной академии бронетанковых войск, а в феврале 1985 г. - первым заместителем начальника академии. Вышел в отставку в октябре 1989 г. Профессор, доктор военных наук, Заслуженный деятель науки РСФСР, лауреат премии им. А. П. Маресьева и генерал-полковник танковых войск в отставке.
Участник более 25-ти парадов на Красной площади, по которой он не раз проходил строем не только в числе участников Великой Отечественной войны, но и в составе сводной колонны Военной академии бронетанковых войск им. Р. Я. Малиновского.
В качестве общественного деятеля П. Д. Гудзь являлся членом Президиума Московского городского Совета ветеранов Великой Отечественной войны, а также заместителем председателя Международной общественной организации «Солдаты в борьбе за мир».
Воинские звания: ст. лейтенант, капитан, майор (00.11.1942), подполковник, полковник.
Награды: Орден Ленина (17.01.1942), Орден Красного Знамени, Орден Александра Невского (22.01.1943), Орден Отечественной войны I степени (06.04.1985), два Ордена Красной Звезды (25.01.1943), «За заслуги перед Отечеством» IV степени (28.04.1995), Орден Трудового Красного Знамени, Орден «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР» III степени, Медаль «За оборону Сталинграда» (27.08.1943).