Пресс-секретарь Бориса Ельцина о шоке от ареста Улюкаева, излишней толерантности Пескова к журналистам и охоте на анатолийскую серну

Документальная картина «Кровавые бивни», снятая командой бывшего помощника президента России, а ныне успешного режиссера Сергея Ястржембского, попала в оскаровский лонг-лист и стала «соперником» ленты, спродюсированной Леонардо Ди Каприо. «Реальное время» побеседовало с Ястржембским о том, как сочетается охота на слонов и документалистика, когда была его последняя встреча с Владимиром Путиным и об уважении к Шаймиеву.

«Я охотился на слонов в тех местах, где существует их переизбыток»

Сергей Владимирович, вы сами страстный охотник и в то же время, озаботились темой защиты природы. Нет ли здесь противоречия? Возможно, вы отказались от охоты после увиденного?

Нет, я не отказался от охоты, и здесь нет никакого противоречия. Более того, второе вытекает логическим образом из первого, потому что многие охотники, видя, что происходит с дикой природой, видя, угрозу исчезновения тех или других видов, первыми поднимают свой голос в защиту животных. Охота, как вы понимаете, не может существовать без диких животных, а для того, чтобы эта охота продолжалась, нужно предпринять какие-то меры для защиты этих диких животных.

Трофейная охота, которой я занимаюсь и занимаются тысячи людей по всему миру, предполагает безусловную оплату этого дорогого удовольствия. Часть этих денег идет как раз на сохранение дикой природы и на защиту животных от браконьерства. Если не будет охоты (такой парадоксальный, может быть, для некоторых несведущих людей я сделаю вывод) - не будет диких животных. Причем, они исчезнут очень быстро. Трофейные охотники являются барьером между дикими животными, браконьерами и местными общинами в Африке, Азии. Если бы они потеряли свою экономическую стоимость (а она определяется именно охотой), то они бы были просто уничтожены. Животные очень часто рассматриваются местным населением, как конкурент в борьбе за доступ к воде, пастбищам. Поэтому, если нет охоты, местное население их уничтожает.

Что касается известных охотников, которые много внимания уделяли защите дикой природы, то я могу назвать вам известного политического деятеля Южной Африки начала XX века Пауля Крюгера - он был охотником и создал первый в Африке крупнейший национальный парк, который существует и по сей день. Я также называл резервацию Селус в Танзании, так она носит имя очень известного профессионального охотника, который также был защитником животных. Помимо этого, в начале 20-х годов, один из самых известных в то время американских президентов Теодор Рузвельт, также совмещал охоту с защитой дикой природы. Это естественное развитие человека, который видит, что происходит в дикой природе, и начинает бить тревогу, когда понимает, что нужно спасать то или иное животное.

«Животные очень часто рассматриваются местным населением, как конкурент в борьбе за доступ к воде, пастбищам. Поэтому, если нет охоты, местное население их уничтожает». Фото yastrebfilm.com

- Если не секрет, какова ваша самая крупная добыча?

Ну я охотился на тех же слонов в тех местах, где существует переизбыток (есть и такая проблема в некоторых странах). Скажем, в Зимбабве и Ботсване, где количество слонов превышает (это научно доказано) тот уровень, который может выдержать дикая природа.

Были и медведи. Вопрос не в крупности, не в количестве мяса, потому что оно нас не интересует - нас интересуют трофеи - это клыки, те же бивни, рога и так далее.

Что касается охоты, то это погоня не за конкретным животным, а за эмоциями, прежде всего, за переживаниями, путешествиями, за преодолением себя. Вот это все входит в понятие охоты. А не то, что ты приехал в какую-то страну, расчехлил свой карабин, выстрелил и уехал.

Я буквально недавно вернулся с охоты на анатолийскую серну. Два дня я охотился в горах под снегопадом, в тумане. Каждый день мы где-то по восемь-девять часов находились в горах, спускались и поднимались, вымотанные, что называется, «в дым». Погода не позволяла нам взять этот трофей, и только на третий день удалось это сделать, благодаря тому, что погода улучшилась. Вот такие тяжелые охоты запоминаются на всю жизнь. Ради этого мы, собственно говоря, этим и занимаемся.

«Песков слишком часто отвечает на те вопросы, которые не касаются Кремля»

- Сергей Владимирович, скажите, откуда в вас страсть именно к документалистике?

Может быть, от журналистики, потому что я многие годы провел в этой сфере. Я семь лет проработал в Праге в журнале «Проблемы мира и социализма», потом у меня был свой журнал VIP для лидеров и о лидерах, который существует до сих пор. Я много писал в разных российских изданиях. В общем, на мой взгляд, журналистика очень близка к документалистике. Документальное кино - это тоже в своем роде журналистика. П росто в кино используется другой язык - язык образов. Журналистика, в классическом понимании, это более сухой вид творчества.

«Я серьезно увлекаюсь фотографией - здесь у меня есть определенное имя, которое было заработано на десятках выставок. Существует примерно 8-9 персональных альбомов, которые я выпустил. Это тоже очень близко к документальному кино». Фото dolcevita-magazine.com

Вторым «истоком» является то, что я серьезно увлекаюсь фотографией - здесь у меня есть определенное имя, которое было заработано на десятках выставок. Существует примерно восемь-девять персональных альбомов, которые я выпустил. Это тоже очень близко к документальному кино.

Ну и в-третьих, документальное кино, в отличие от художественного, позволяет о многих реальных проблемах говорить прямым текстом, жестко и правдиво. Конечно, если вы снимаете настоящее документальное кино, а не занимаетесь политкорректностью. Вот это мне тоже нравится.

Вы на протяжении нескольких лет занимали высокие посты в правительстве: скажите, как и почему у вас произошел переход от политики к этнографии, фотографии и режиссуре?

Я отдал государственной службе 30 лет, как посол и как чиновник в администрации президента, как пресс-секретарь президента и его помощник. Я считаю, что это достаточное время для того, чтобы проявить себя на государственной службе. По прошествии этих лет мне кажется, что я многого добился на этой ниве.

Мне просто захотелось, пока есть время и здоровье, попробовать себя в других сферах - вот поэтому я выбрал фотографию, документальное кино, обратив внимание именно на этнографию, на путешествия, на защиту дикой природы - то есть, на те темы, которые мне всегда были близки.

C Борисом Ельциным. Фото из личного архива Сергея Ястржембского (itogi.ru)

- В одном из интервью вы говорили о том, что вас якобы «попросили» из политики в 1998 году. А в 2008-м вы ушли сами» Но в 98-м, если не ошибаюсь, вы занимали должность заместителя премьера Москвы. Не могли бы вы прояснить этот момент?

Я тогда выразился несколько по-другому: в 98-м году меня «попросили» из Кремля, уволив с должности заместителя главы администрации президента, а в 2008 году я сам попросился из Кремля. Речь шла не о политике. Уйдя из Кремля, я, как вы совершенно верно сказали, ушел в другую нишу политики и стал вице-премьером правительства Москвы.

Не могу не попросить вас, как бывшего пресс-секретаря Ельцина и Путина, прокомментировать упреки в адрес Дмитрия Пескова, которого часто обвиняют в том, что на вопросы журналистов о каких-либо событиях в стране, он отвечает, что руководство не в курсе ситуации.

Песков - профессиональный пресс-секретарь, я бы считал, что он наоборот слишком часто отвечает на те вопросы, которые не касаются Кремля. Особенно, на то, что касается спорта, допинга и каких-то бытовых историй.

Что касается его реакции на вопросы, касающиеся реакции правительства, то замечу, что у правительства есть собственный пресс-секретарь, и он правильно делает, что отсылает к ним.

«С Владимиром Владимировичем не виделся с 2008 года»

При вас произошла отставка Ельцина, вы являлись его помощником, а затем заняли аналогичную должность уже при Путине - спустя годы, что вы можете сказать о том переходном периоде?

Ну Россия постоянно находится в каком-то переходном периоде - у меня такое впечатление. Думаю, в том переходном периоде надо оценивать мужество первого президента России, который, найдя преемника, понимая, что физически он не готов продолжать выполнять свои обязанности, досрочно передал власть в руки Путина и, в общем, создал прецедент очень интересный и, мне кажется, заслуживающий внимания России. Трудно себе представить других политических деятелей того же периода, которые могли бы это сделать.

90-е все вспоминают по-разному, но если говорить о свободе слова и самовыражения, об искусстве, тогда условия были комфортнее, чем сейчас?

Я считаю 90-е прекрасными годами, потому что это были годы надежд, годы больших порывов, годы, когда люди начали понимать, что они могут сами что-то делать в этой жизни, добиться чего-то в бизнесе, добиться чего-то в искусстве, журналистике, когда действительно была свобода прессы, свобода слова даже с перехлестом.

Конечно, 90-е были наполнены большими проблемами и серьезными крушениями. С другой стороны, так всегда бывает, когда страна переходит из одной эпохи в другую - из эпохи тоталитаризма и полного государственного контроля над экономикой в эпоху относительной хотя бы демократии и рыночной экономики. Я считаю, что эти годы принесли России очень многое, хотя, конечно, были серьезные проблемы, о которых многие люди помнят, и я их тоже хорошо понимаю.

- Отдалившись от политики, вы продолжаете следить за политической жизнью страны?

Сейчас я очень далек от политики, но, если вы не следите за политикой, то политика будет заниматься вами, поэтому, конечно, я нахожусь в курсе основных событий и отслеживаю их хотя бы по интернету. Но политикой совершенно не занимаюсь, хотя, видите, этот фильм, который мы сняли, безусловно политический, поскольку все темы, которые мы в нем поднимаем, носят политический характер. Поэтому полностью от политики уйти, снимая такое кино, невозможно. Конечно, когда снимаешь фильмы о жизни племен, то гораздо проще «замкнуться в раковине» и не заниматься текущей политической повесткой.

- Если вы следите за новостями, то наверняка слышали про Улюкаева: как вы думаете, что это?

Эту тему не комментирую. Это шок. Правильно кто-то сказал, что это событие вызвало шок - аналогичная реакция и у меня. А что за этим стоит и прочее - это надо находиться внутри, вариться в этом бульоне внутренней политики России. Я же нахожусь далеко от этого.

- Поддерживаете ли вы связь с бывшими коллегами? Остался ли кто-то из них в аппарате?

Конечно, остались некоторые люди. Эпизодически, да поддерживаю контакт, но это очень редко.

- А с Владимиром Владимировичем?

С Владимиром Владимировичем не виделся с 2008 года.

- Как давно вы навещали Татарстан? И знакомы ли вы с нашими первым и вторым президентами?

В Татарстане, к сожалению, был очень давно. С огромным уважением всегда относился и отношусь к Минтимеру Шаймиеву, которого считаю мудрым и тонким политиком.

Сергей Ястржембский в качестве помощника президента по координации информационно-аналитической работы и взаимодействию со СМИ на Северном Кавказе. 2000 год. Фото Сергея Субботина («РИА Новости»/itogi.ru)

- Напоследок хочу спросить, не планируете ли вы возвращение в политику?

Нет, ни на секунду не появлялось такого желания. И надеюсь, не появится (смеется) .

Конкуренция с Ди Каприо и сжигаемые «десятки миллионов долларов»

Сергей Владимирович, ваша документальная картина «Кровавые бивни» стала конкурентом ленты, спродюсированной Леонардо Ди Каприо. Вы смотрели трейлер фильма-конкурента? Какие впечатления?

Я недавно видел фильм Ди Каприо, посвященный защите окружающей среды, но фильма по слонам еще не видел, как и любого материала, связанного с этой картиной. Да и трейлер все-таки не такое серьезное впечатление может оставить. Это впечатление может быть и обманчивым - между трейлером и фильмом гигантская разница. Двухминутный материал вряд ли может дать полную картину.

Ожидали ли вы, что попадете в «оскаровский» лонг-лист? Возможно еще на этапе создания картины, были некие надежды?

Нет, не ожидал. Когда вы создаете картину, вы думаете о том, чтобы сделать ее, а уже потом думаете о том, на какие фестивали ее продвигать, и меньше всего думаешь о наградах. Вот, как сделаешь работу, тогда уже можно делать следующий шаг. Существует жесткая периодизация, поэтому, начиная картину, я думаю, мало кто задумывается о будущих наградах.

Почему вы вдруг озаботились проблемой уничтожения слонов? Какие ресурсы были задействованы при создании картины?

Что касается самого фильма, то мы начали его снимать три года назад. К нему моя студия подошла с хорошим багажом картин, которые мы снимали, в том числе и в Африке - к тому моменту нами было снято порядка 70 фильмов. Съемки проходили в тридцати странах мира. Только операторов у нас работало 30 человек из разных стран - это поистине международная команда, международный проект.

Сделав фильм в стиле журналистского расследования, мы проследили цепочку преступления: от места зарождения - в саванне или в лесах Африки, где действуют браконьеры, затем мы показываем, как нелегальная слоновая кость попадает в различные транзитные страны, скажем в те же Филиппины, а дальше мы проследили ее путь до главного потребителя всей легальной и нелегальной слоновой кости, которым является Китай - больше 90% нелегальной слоновой кости идет на китайский рынок. Таким образом, у нас получилось полноценное журналистское расследование от начала преступления до его конца, когда мы показываем, как происходит сбыт нелегальной слоновой кости и предметов, произведенных из нее.

Кадр из фильма «Кровавые бивни». Фото filmpro.ru

Конечно, мы обратили внимание на эту проблему неслучайно. Дело в том, что я многие годы занимаюсь охотой, и в 97-м году я открывал свою африканскую охоту поездкой в Танзанию - в знаменитую резервацию Селус. Тогда я был поражен самой Африкой, как говорится, «запал» на нее. Вместе с тем я был поражен количеством слонов, которых я видел в Селусе. Фактически в каждый день охоты мы видели большие группы слонов. С того момента прошло достаточно много лет, и я приехал туда снова - это было где-то в 2013 году, и увидел совершенно другую картину. Во-первых, было большое количество гиен, за две недели я не увидел ни одного живого слона. Гиены расплодились из-за того, что там был просто массакр, массовое уничтожение слонов. За этот период количество этих животных в Танзании уменьшилось катастрофически - со 100 тысяч до 12-15 тысяч. К тому времени ко мне в руки начали попадаться материалы, которые говорили о невероятном буме браконьерства в Африке. Именно это меня подтолкнуло к тому, чтобы начать снимать этот фильм.

То есть, прямо на ваших глазах происходили задержания и уничтожалась добыча браконьеров? И, к слову, как вообще принято поступать с нелегальной слоновой костью?

Да, на наших глазах происходили аресты контрабандистов, аресты браконьеров, допросы. Мы сами помогали задерживать торговцев в Дакаре - принимали скромное участие в операции по пресечению торговли слоновой костью.

Что касается судьбы задержанной слоновой кости, по сути дела, есть только два выхода: она либо оседает на складах африканских государств, где задерживается, и хранится там до лучших времен. Либо она на какое-то время оказывается на этих складах, а потом сжигается. Я считаю, и мы в фильме об этом говорим, что последнее решение проблемы абсолютно контрпродуктивно и глупо, потому что сжигаются десятки миллионов долларов, которые могли бы быть использованы для охраны окружающей среды и тех же слонов.

- «Нью-Йорк таймс» указывает в своей рецензии на некоторую неровность съемок - вы с этим замечанием согласны?

Неровность съемок совершенно очевидна. Треть материала снята скрытой камерой. Когда вы снимаете скрытой камерой там, где не разрешено снимать, там, где вас просто физически могут выставить, условно говоря, из ювелирного магазина или из мастерской, где работают с нелегальной слоновой костью, вы не можете обеспечить качество съемок. Журналистское расследование предполагает то, что будут неровности съемок. Это не паркетные съемки это фильм, снятый в очень тяжелых условиях.

Лина Саримова

РАБОТАЛ В ЖУРНАЛАХ «ПРОБЛЕМЫ МИРА И СОЦИАЛИЗМА», «MEGAPOLIS», «VIP», ВОЗГЛАВЛЯЛ СОВЕТ ДИРЕКТОРОВ МОСКОВСКОЙ ТЕЛЕКОМПАНИИ ТВЦ. БЫЛ ПОСЛОМ РОССИИ В СЛОВАКИИ, ПРЕСС-СЕКРЕТАРЕМ ПЕРВОГО ПРЕЗИДЕНТА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ Б.Н.ЕЛЬЦИНА, ЗАМЕСТИТЕЛЕМ РУКОВОДИТЕЛЯ АДМИНИСТРАЦИИ ПРЕЗИДЕНТА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ.

С 2000 ПО 2008 ГОДА - ПОМОЩНИК ПРЕЗИДЕНТА РФ В.В.ПУТИНА, СПЕЦПРЕДСТАВИТЕЛЬ РОССИИ ПО ВЗАИМОСВЯЗЯМ С ЕС.

УВЛЕКАЕТСЯ ФОТОГРАФИЕЙ 20 ЛЕТ. ЛЮБИМЫЕ ЖАНРЫ - ГОРОДСКОЙ ПЕЙЗАЖ И АРХИТЕКТУРА.
УЧАСТВОВАЛ В РЯДЕ ПЕРСОНАЛЬНЫХ И КОЛЛЕКТИВНЫХ ВЫСТАВОК. В ТОМ ЧИСЛЕ: «ПРОБА №50» (МОСКВА, 2003); В ГОСУДАРСТВЕННОЙ ТРЕТЬЯКОВСКОЙ ГАЛЕРЕЕ, БРЮССЕЛЕ И АНТВЕРПЕНЕ, ИРКУТСКЕ, БАНГКОКЕ (2004); РИМЕ, БРАТИСЛАВЕ И БРЮССЕЛЕ (2005).

РАБОТЫ С.ЯСТРЖЕМБСКОГО НАХОДЯТСЯ В КОЛЛЕКЦЯХ МОСКОВСКОГО ДОМА ФОТОГРАФИИ, ЮЖНО-САХАЛИНСКОГО ХУДОЖЕСТВЕННОГО МУЗЕЯ, ИРКУТСКОГО ОБЛАСТНОГО ХУДОЖЕСТЕННОГО МУЗЕЯ, МИНИСТЕРСТВА КУЛЬТУРЫ СЛОВАКИИ, СОБРАНИЯХ ЧАСТНЫХ КОЛЛЕКЦИОНЕРОВ РОССИИ, БЕЛЬГИИ, ИТАЛИИ И ФРАНЦИИ.

ПУБЛИКОВАЛ СВОИ СНИМКИ В ЖУРНАЛАХ «ФОТОДЕЛО», «ТРЕТЬЯКОВ¬СКАЯ ГАЛЕРЕЯ», «ПРОФИЛЬ», «ДИПЛОМАТ», «ОГОНЕК», «ЭКСПЕРТ», «ДИСКОНТ», «САФАРИ», ГАЗЕТАХ «ИЗВЕСТИЯ», «КОММЕРСАНТ», «КОМСОМОЛЬСКАЯ ПРАВДА», «РОССИЙСКАЯ ГАЗЕТА». АВТОР ФОТОАЛЬБОМОВ «КРЕМЛЬ НЕИЗВЕСТНЫЙ - ИЗВЕСТНЫЙ» (2005), "IL CREMLINO CONOSCIUTO E QUELLO SCONOSCIUTO" (2006), "КРЕМЛЬ" (2007).

УЧАСТИЕ В ВЫСТАВКАХ:

2003 "ПРОБА № 50". МОСКВА

2004 "РОССИЙСКИЕ РЕГИОНЫ", (В РАМКАХ МОСКОВСКОГО МЕЖДУНАРОДНОГО МЕСЯЦА ФОТОГРАФИИ). МОСКВА

2004 "ФОТОБИЕННАЛЕ-2004". МОСКВА

2004 «ТРИАЛОГ». ВЫСТАВКА ПРОИЗВЕДЕНИЙ СЕРГЕЯ ЯСТРЖЕМБСКОГО, ЛЬВА МЕЛИХОВА, ВАЛЕРИЯ СИРОВСКОГО. ГОСУДАРСТВЕННАЯ ТРЕТЬЯКОВСКАЯ ГАЛЕРЕЯ, МОСКВА

2004 «РУССКИЙ ТРИАЛОГ». ВЫСТАВКА ПРОИЗВЕДЕНИЙ СЕРГЕЯ ЯСТРЖЕМБСКОГО, ЛЬВА МЕЛИХОВА, ВАЛЕРИЯ СИРОВСКОГО. РУССКИЙ КУЛЬТУРНЫЙ И НАУЧНЫЙ ЦЕНТР РОССИИ, БРЮССЕЛЬ, БЕЛЬГИЯ

2004 "ОТ МОСКВЫ ДО САМЫХ...". ВЫСТАВКА ПРОИЗВЕДЕ¬НИЙ ЛЬВА МЕЛИХОВА, ИГОРЯ ШИРШКОВА, СЕРГЕЯ ЯСТРЖЕМБСКОГО. ИРКУТСКИЙ ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ МУЗЕЙ, ИРКУТСК (КАТАЛОГ)

2004-2005 ЛАУРЕАТ КОНКУРСА НА ЛУЧШИЙ ФОТОРЕПОРТАЖ О МОСКВЕ, ОРГАНИЗОВАННОГО МУЗЕЕМ «МОСКОВСКИЙ ДОМ ФОТОГРАФИИ ПРИ ПОДДЕРЖКЕ ПРАВИТЕЛЬСТВА МОСКВЫ

2005 «SPAZI RUSSI (ПРОСТРАНСТВА РОССИИ)». ВЫСТАВКА ПРОИЗВЕДЕНИЙ ЛЬВА МЕЛИХОВА, ВАЛЕРИЯ СИРОВ СКОГО, СЕРГЕЯ ЯСТРЖЕМБСКОГО. МУЗЕЙ Х.К. АНДЕРСЕНА, РИМ, ИТАЛИЯ (КАТАЛОГ)

2005 «РУССКИЙ ВЗГЛЯД НА ЕВРОПУ». ВЫСТАВКА ПРОИЗ¬ВЕДЕНИЙ ЛЬВА МЕЛИХОВА, ВАЛЕРИЯ СИРОВСКОГО, СЕРГЕЯ ЯСТРЖЕМБСКОГО В РАМКАХ МЕЖДУНАРОДНОГО ФЕСТИВАЛЯ «ЕВРОПАЛИЯ - РОССИЯ», ОРГАНИЗОВАННОГО МЕЖДУНАРОДНОЙ БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОЙ ОРГАНИЗАЦИЕЙ «ЕВРОПАЛИЯ».
БИБЛИОТЕКА «СОЛЬВЕЙ», БРЮССЕЛЬ, БЕЛЬГИЯ (КАТАЛОГ)

2005 «РУССКИЙ ВЗГЛЯД НА ЕВРОПУ». ВЫСТАВКА ПРОИЗВЕДЕНИЙ ЛЬВА МЕЛИХОВА, ВАЛЕРИЯ СИРОВСКОГО, СЕРГЕЯ ЯСТРЖЕМБСКОГО В РАМКАХ МЕЖДУНАРОДНОГО ФЕСТИВАЛЯ «ЕВРОПАЛИЯ - РОССИЯ», ОРГАНИЗОВАННОГО МЕЖДУНАРОДНОЙ БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОЙ ОРГАНИЗАЦИЕЙ «ЕВРОПАЛИЯ».
ЦЕНТР ИСКУССТВ РУЖ-КЛУАТЕР, БРЮССЕЛЬ, БЕЛЬГИЯ (КАТАЛОГ)

2006 «ВСТРЕЧА С АЗИЕЙ». МУЗЕЙ ЩУСЕВА, МОСКВА

2007 «ДНИ КУЛЬТУРЫ МОСКВЫ», ЕРЕВАН, АРМЕНИЯ

2006 «ДНИ КУЛЬТУРЫ МОСКВЫ», КАРЛСРУЭ, ГЕРМАНИЯ

2006 «РУССКИЙ ВЗГЛЯД НА ЕВРОПУ» (МОСКВА, В РАМКАХ МОСКОВСКОГО МЕЖДУНАРОДНОГО МЕСЯЦА ФОТОГРАФИИ «ФОТОБИЕННАЛЕ-2006»; РИГА, ЛАТВИЯ)

2006 «ВПЕЧАТЛЕНИЯ. ВАЛААМ». ВЫСТАВОЧНЫЙ ЗАЛ НА СОЛЯНКЕ. МОСКВА

2006 «ВЕНЕЦИАНСКИЙ ТРИАЛОГ». ВЫСТАВКА ПРОИЗВЕДЕНИЙ ЛЬВА МЕЛИХОВА, ВАЛЕРИЯ СИРОВСКОГО, СЕРГЕЯ ЯСТРЖЕМБСКОГО. ВЫСТАВОЧНЫЙ ЗАЛ «НОВЫЙ МАНЕЖ», МОСКВА (КАТАЛОГ)

2006 «ДНИ КУЛЬТУРЫ МОСКВЫ», АСТАНА, КАЗАХСТАН

2006 «ДНИ КУЛЬТУРЫ МОСКВЫ», СОФИЯ, БОЛГАРИЯ

2006 «БРАТИСЛАВСКИЙ ДИАЛОГ». СЕРГЕЙ ЯСТРЖЕМБСКИЙ-ЛЕВ МЕЛИХОВ.БРАТИСЛАВА, СЛОВАКИЯ(АЛЬБОМ)

2006 «ДНИ КУЛЬТУРЫ МОСКВЫ», ШТУДГАРТ, ГЕРМАНИЯ

2006 «ДНИ КУЛЬТУРЫ МОСКВЫ», МЮНХЕН, ГЕРМАНИЯ

2006 «ОТ МОСКВЫ ДО САМЫХ ДО ОКРАИН...». СЕРГЕЙ ЯСТРЖЕМБСКИЙ -ЛЕВ МЕЛИХОВ. СТОЛИЧНЫЙ МУЗЕЙ ГОРОДА ПЕКИНА, КИТАЙ (КАТАЛОГ)

2007 «ТЕАТР ТЕНЕЙ» (В РАМКАХ ФЕСТИВАЛЯ
«МОДА И СТИЛЬ В ФОТОГРАФИИ-2007»). МОСКВА

2007 «АФРИКА НА ТРОИХ». С.ЯСТРЕМБСКИЙ, Н.ЯСТРЖЕМЕСКАЯ, Л.МЕЛИХОВ. НОВЫЙ МАНЕЖ

2007 МЕЖДУНАРОДНЫЙ ПРОЕКТ «ПРО САХАЛИН». ЮЖНО-САХАЛИНСК. ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ МУЗЕЙ. С.ЯСТРЖЕМБСКИЙ, Л.МЕЛИХОВ, Ф.ЧИТО (ИТАЛИЯ), Д.ФОРАБОСКИ (ИТАЛИЯ) (АЛЬБОМ)

2007 «ЕВРОПА ГЛАЗАМИ РУССКИХ». ЛИССАБОН, ПОРТУГАЛИЯ (КАТАЛОГ)

2007 «ДНИ КУЛЬТУРЫ МОСКВЫ», ДЮССЕЛЬДОРФ, ГЕРМАНИЯ

2007 «ЭЛЕГИЯ ВОДЫ». СЕРГЕЙ ЯСТРЖЕМБСКИЙ, ЛЕВ МЕЛИХОВ. ВЕНЕЦИЯ, ИТАЛИЯ (КАТАЛОГ)

2008 «ТОСКАНА»
(МОСКВА, В РАМКАХ МОСКОВСКОГО
МЕЖДУНАРОДНОГО МЕСЯЦА ФОТОГРАФИИ
«ФОТОБИЕННАЛЕ-2008»)

2008 «ВИЗА В РОССИЮ». ПЕРСОНАЛЬНАЯ ВЫСТАВКА. ПАРИЖ, ФРАНЦИЯ

2008 «ВАЛААМ». ВСЕМИРНАЯ ВЫСТАВКА «ЭКСПО-2008». САРАГОСА. ИСПАНИЯ

2008 "ХАНТЫ-МАНСИЙСКИЙ ДИАЛОГ". С. ЯСТРЖЕМБСКИЙ, Л. МЕЛИХОВ. ХАНТЫ-МАНСИЙСК (КАТАЛОГ)

ФОТОГРАФ, ПУТЕШЕСТВЕННИК, ОХОТНИК…

В душе известный политик оказался бесстрашным путешественником, заядлым охотником и… по-настоящему талантливым художником-фотоимпрессионистом.

Мы договорились встретиться в маленьком кафе с видом на Красную площадь. Однако в первый момент я умудрилась не узнать одного из самых известных людей в стране – в прошлом блестящего политика и дипломата, а ныне не менее успешного фотохудожника, кинодокументалиста и путешественника Сергея Ястржембского. Человека, привыкшего видеть Кремль изнутри, а теперь с удовольствием созерцающего его снаружи.

В течение двух лет Ястржембский был пресс-секретарем первого президента России Бориса Ельцина, в течение восьми лет – помощником нынешнего президента Владимира Путина. И годы, проведенные бок о бок с первыми лицами, бесспорно, наложили свой отпечаток на личность дипломата, однако за последнее время он успел основательно стереться. Все-таки пять лет съемок и путешествий по всему миру сделали свое дело. После ухода из политики в 2008-м году имидж Ястржембского заметно изменился. Вместо привычного костюма – яркий свитер. И осанка не такая строгая. Однажды в интервью Сергей Владимирович признался: «Из моих снов исчезли кошмары, сны стали цветными, у них появились сюжеты».

– Жизнь, конечно, изменилась кардинально. За все это время я не купил ни одного костюма, ни одного галстука и чувствую себя прекрасно, – с улыбкой заметил экс-политик. – Я перестал смотреть на часы, я стал полностью располагать своим временем. Могу заранее намечать съемки, заказывать маршруты. Правда, полностью вырвать себя из политического контекста не получается. Все-таки я жил в политике 30 лет и по-прежнему слежу за тем, что происходит в мире. Тем более, что это нужно для организации наших экспедиций. К примеру, некоторые племена, которые нас интересуют, живут в такой обстановке, что ехать к ним попросту рискованно. Скажем, племя туарегов, которое раскидано по Сахаре, где-то в пяти странах. Там везде действуют радикальные исламские группировки, которые либо берут европейцев в заложники, либо расстреливают.

– Скажите, а каким образом вы превратились в кинодокументалиста?

– Почувствовал, что у меня уже накопился богатый опыт как у фотографа и путешественника, и решил двигаться дальше. Так была создана собственная киностудия «Ястребфильм».

– Переживал, не скрою. Знаете, вспоминаю свои первые стенд-апы, записанные на дюнах в Марокко,- тогда меня, конечно, заметно колотило. Но со временем освоился. И сейчас уже никакого волнения в роли ведущего не испытываю. Да и весь съемочный процесс постепенно наладился. Стали работать в команде гораздо быстрее.

Скрытый кадр

– А когда же вы успевали заниматься фотографией, да еще так серьезно, будучи на госслужбе в Кремле? – Своим первым учителем я считаю очень известного мастера Льва Мелихова. Мы начинали с того, что фотографировали помойки, сосульки, дворы… – Простите, а чем интересны помойки?!

– А что, они бывают очень даже живописные! – с улыбкой заверил мой собеседник. – Мелихов говорил: «Я буду снимать, и ты будешь снимать. А потом сравним. Делай как я, но по-своему». И я очень много снимал, причем в разных жанрах.

– Путин знал об этом вашем увлечении?

– Поначалу нет. Я даже выставлялся всегда под псевдонимами, чтобы журналисты ничего не проведали. Но потом принес президенту мой первый альбом с Кремлем: то были очень необычные съемки с крыш дворцов и соборов, с башен, изнутри. Благодаря должности, меня пускали с сопровождающим туда, куда обычные люди не ходят. И Путин сказал: «Не представляю, как это было снято. Надо будет самому побольше по Кремлю походить».

– А как вам удалось достичь таких высот в жанре аэрофотосъемки, учитывая, что работать приходится в сложных условиях, на приличной скорости?

– Первая аэросерия получилась фактически спонтанно. Просто оказался несколько раз на борту небольших самолетов и вертолетов и сделал ряд любопытных снимков. А потом эксперты, кому я их показывал, отметили, что лучше всего у меня получается работать именно в этом формате.

– Насколько я знаю, в декабре 2008 года у вас прошла первая выставка «Аэроимпрессионизм» в одной из лучших галерей Флоренции.

– Это были сюжеты, в которых нет городов, только земля… Итальянские галеристы тогда сказали: «У тебя получается выхватывать то, что другие не видят». Тут ведь важно поймать особенный рисунок, игру цвета и формы. К примеру, трактор начинает ездить по кругу, и вот этот круг, окруженный зеленой поляной, создает уникальную картинку. Настоящий импрессионизм…

– Я отталкиваюсь от натуры. Главное, знать, куда и в какой сезон ехать. В той же Ботсване или ЮАР жарким летом яркие краски выгорают под лучами испепеляющего солнца. Зато весна, когда расцветает саванна, идеальна для съемок. А вот Тоскана хороша в любое время года.

– А много фототехники вы берете с собой на съемки? – Как правило, два одинаковых фотоаппарата и большое количество различных объективов.

Люди и другие животные

– Как вы выбираете темы и маршруты для документальных съемок? – Мы едем в основном туда, где живут по-другому. Хотим сделать своего рода Красную книгу редких и малых народов.

– Как вы договариваетесь о съемках с людьми из диких племен? Я слышала, они очень неохотно подпускают к себе посторонних людей, тем более журналистов.

– Вы правы. Есть вещи, к которым они белых людей вообще не подпускают. Например, к таинственному ритуалу общения с предками. Говорят, духи запрещают. Бывали такие случаи и в Намибии, и в Бурятии, и на байкальском острове Ольхон, когда мы хотели снимать шаманов для отдельного цикла сюжетов по возрождению шаманизма, но получили отказ, причем в агрессивной форме. Однако мы прекрасно понимаем причины таких отказов и никогда не обижаемся.

– А вы сами верите в силу шаманов? – Раньше у меня был скепсис по отношению к таким вещам, пока не столкнулся с подобными практиками сам.

– Когда вы встречаетесь с обычаями, которые не укладываются в нашем привычном сознании, ощущаете дискомфорт? Как вы вообще находите общий язык с людьми, которые живут в какой-то совершенно иной реальности?

– Для дипломата, в сущности, нет разницы, с кем общаться – с политиками или с племенами… При работе за рубежом проблем у нас практически не возникает. Все-таки подготовка каждой экспедиции длится больше года. А бывает, и по два года. Кроме того, у нас есть свои «разведчики» – гиды, которые заранее приезжают на будущее место съемок и договариваются со старейшинами, обсуждают условия нашей работы. Где-то нужно дать денег, где-то расплатиться продуктами – сахаром, растительным маслом, мукой. Или нужными вещами – кастрюлями, ложками, одеялами, керосином. Контакт обычно налаживается где-то к третьему дню. А если удается вместе поохотиться или порыбачить, и того быстрее.

Дети Бледного Лиса

За время своего существования студия «Ястребфильм» создала более 60 документальных фильмов о редких племенах, экзотических странах, уникальных традициях исчезающих народностей, и они с успехом выходили в эфир в авторской программе Ястржембского «Магия приключений». Но особенно яркой получилась отдельная полуторачасовая картина «Африка - кровь и красота», в которую вошел весь уникальный материал об Африке, отснятый за эти годы.

Группа Ястржембского побывала и в дождевых лесах Камеруна у пигмеев бака, и на западе Африканского континента, в государстве Мали, – у догонов, которые верят в свое космическое прошлое и считают, что их предки пришли на Землю со звезды Сириус из созвездия Большого Пса. Название племени придумали путешественники, оно происходит от английского Dog Star – «Звезда Собаки». Сами же догоны именуют себя Детьми Бледного Лиса.

– Чувствуется, что к Африке у вас особое отношение.

– Это потому, что я бесконечно влюблен в этот континент. Для меня Африка – как глоток кислорода, я без нее не могу… Все началось в 1997 году, когда Ельцин впервые отпустил меня на неделю в отпуск, и я отправился в Намибию на охоту. То было мое первое сафари! И ничего сильнее тех ощущений я не испытывал никогда в жизни. Ну, кроме, конечно, рождения детей… Как будто пробка из шампанского вылетела, ну просто вулканически рвануло изнутри!

– Именно тогда у вас проснулся такой жгучий интерес к путешествиям?

– Намного раньше, еще в детстве. Я же вырос на книгах Стивенсона, Жюля Верна, Марка Твена, Хемингуэя… Еще тогда мечтал о настоящих приключениях.

– Если честно, скучаете по работе в Кремле?

– А по чему скучать? С кем были хорошие отношения, с теми я по-прежнему сохранил прекрасные отношения. А с кем нет, с теми и сохранять нечего.

– Но в принципе, желание остаться в политике было?

– Никакого. Там я себя уже полностью реализовал и ходил по кругу. Главным было психологически адаптироваться к новой жизни. Но когда я освоился в документалистике, понял, что правильно сделал.

Стороннему наблюдателю порой кажется, что в таких экспедициях больше развлечения, чем работы. Мол, только и забот, что наслаждаться красивыми видами. Однако это глубокое заблуждение. Такие экспедиции не имеют ничего общего с экстремально-гламурным отдыхом посреди джунглей, который так любят некоторые искатели приключений и охотно платят немыслимые деньги за проживание на кронах деревьев или в комфортных шатрах, к которым могут подойти вплотную слоны и носороги. Как говорит Сергей Владимирович, это лишь имитация жизни в диких условиях. В то время как документалистам приходится окунаться в самую настоящую дикую реальность. К тому же в тех местах, куда они отправляются на съемки, отдохнуть в принципе трудно. Как правило, это тысячи километров на самолете, жесткие погодные условия, импровизация в общении с людьми из другого мира, и каждая минута съемок на счету. Все подчинено конкретной цели. Перевести дух можно разве что вечером у костра, со стаканчиком виски, который истинные путешественники всегда берут с собой, в том числе из медицинских соображений. Как говорят в таких случаях, это не алкоголь, это витамины…

Охота во имя спасения

– Для людей, которые занимаются политикой и большим бизнесом, охота – способ психологической реабилитации, возможность скинуть негатив, – заметил Ястржембский. – Первый раз мне предложили поехать на охоту, когда я был послом России в Словакии. Мой друг, Вильям, добыл кабана и смотрел на мою реакцию, когда мы свежевали зверя.

– И какая была у вас реакция? – Никакой. После той охоты Вильям подарил мне карабин и амуницию. – А на кого вы охотитесь – на слонов, на носорогов?

– В том числе. Так, охота на лесного слона в дождевых лесах Камеруна была очень тяжелой. Вообще лесные слоны в два раза меньше саванных. Саванные весят пять тонн, а лесные – две с половиной. Они живут в тропических дождевых лесах с видимостью 10–15 метров. Бывало, люди подходили к ним на расстояние вытянутой руки, но не стреляли, потому что не понимали куда.

– Дикие слоны нападают на людей?

– Смотря какие. Самки с малышами и молодые самцы могут атаковать сразу. А более взрослые предпочтут уйти.

– Дикие животные боятся людей?

– Все в животном мире знают, что человек охотится, и стараются его избегать. Это генетическая память. Сытый лев никогда не будет на вас нападать. Лев голодный, подраненный или больной – другой вопрос.

– А в заповеднике?

– Поведение животных в заповеднике и в диком лесу отличается кардинально. В заповеднике порог безопасности у зверей гораздо ниже, чем в дикой природе. Животные знают, что там их никто не тронет. А тех, кто нападает на туристов, отстреливают. Потому что людоеды опасны.

– Но по какой причине звери в заповедниках становятся людоедами?

– Это либо старые животные, которые уже не могут охотиться на антилоп и зебр, либо подранки, которые мстят человеку. Хотя в заповедниках, как правило, подранков не бывает.

– У вас, наверное, есть самый главный, любимый трофей? – К любимым относятся те трофеи, которые добываются с трудом. Например, гималайский тар. Я добыл его на высоте почти 4000 метров, это было в Непале. А горы – это огромный вызов для человека. Потому что на высокогорье невозможно бегать и подобраться к зверю на расстояние выстрела крайне сложно. Люди по три-четыре раза приезжают за одним животным. Но я тогда задался целью добыть этого тара любой ценой, лишь бы только за ним не возвращаться. Потому что во время этой охоты повредил мениск, поранил глаз. Зато теперь, когда смотрю на свой трофей, получаю большое удовольствие.

– Понятное дело, что ярыми охотниками движет спортивный азарт. А чувство жалости к будущей добыче хоть иногда возникает?

– Вы знаете, что трофейная охота – единственный способ сохранить животных на планете? – В каком смысле?

– В прямом. Благодаря трофейной охоте многие виды редких животных были официально исключены из Красной книги. Например, белый носорог. Дело в том, что трофейные охотники принципиально отличаются от тех, кто убивает зверя ради пищи. Впервые принципы системной трофейной охоты ввели в ЮАР, строго все зарегламентировав. По науке, в год можно изымать только 10 процентов каждого вида животных: это не мешает нормальному репродуцированию поголовья. Если, скажем, охотиться на самцов львов старше шести лет – нет никакой угрозы для существования льва в дикой природе. А суть трофейной охоты в том, что люди платят за это развлечение приличный взнос в государственную казну. Стоимость некоторых животных определяется даже на аукционах и составляет десятки тысяч долларов. Часть из этих денег уходит на охрану, подкормку и создание ферм для разведения животных. Вторая – на налоги. Третья – на поддержку местного населения, которое обычно занимается браконьерством, то есть им платят за то, чтобы они не трогали диких животных. Как вы думаете, сколько ЮАР зарабатывает за счет трофейной охоты?

– Не представляю…

– Так вот, в настоящий момент ЮАР зарабатывает на охоте миллиард долларов в год. И Англия, где полно зверья, в прошлом году заработала нескольких миллиардов фунтов стерлингов, а США так вообще баснословные деньги – 30 миллиардов долларов.

– А как ваши дети относятся охоте?

– Старший сын вообще охоту не приемлет. А средний охотился со мною много раз и, надеюсь, будет продолжать…

Родное племя

– Однажды в интервью вы сказали, что выбираете неизведанное, а возвращаетесь к полюбившемуся. Это значит, что даже после самых экзотических путешествий с удовольствием возвращаетесь к привычной московской суете?

– Безусловно. Потому что не могу представить свою жизнь без Интернета, без новостей, без футбола… – А дети теперь чаще видят вас дома, чем во времена госслужбы?

– Гораздо чаще! Пока работал в Кремле, главным были амбиции, карьера. Зато сейчас времени на семью значительно прибавилось, и от общения с детьми, прежде всего младшими, я испытываю настоящий кайф. Мой старший сын, Владимир, выбрал необычный путь. После МГИМО сразу пошел в диджеи - так у нас еще никто не поступал. Средний, Станислав, – юрист и экономист. А еще у меня маленькие сын и дочка от второй жены, Анастасии, – Милан и Анисья. На вопрос: «Где папа с мамой?» – малыши уже привыкли отвечать: «В Африке!»

Помнится, известный бейс-джампер Юрий Розов рассказывал мне, как его ребенка однажды спросили в школе: «А чем твой папа занимается?» – на что детенок как ни в чем не бывало заявил: «Прыгает с крыш».

– Интересно, а что дети думают по поводу ваших фильмов?

– По поводу фильмов старшие обычно говорят: «Какая жесть! Как ты там вообще столько времени проводишь?!» Но ведь в этом и заключается магия приключений…

Справка МВ

В 2010 году в Доме кино в рамках Московского международного кинофестиваля состоялась премьера документального фильма Сергея Ястржембского «“Калашников” из каменного века» об эфиопском племени сурма, в котором автомат Калашникова стал одним из немногих артефактов цивилизации. Фильм произвел впечатление на продюсеров телеканала «Россия», и Ястржембскому предложили выпустить серию документальных лент.

Справка МВ

Будучи членом Международного сафари-клуба, Ястржембский активно собирает трофеи, охотясь на крупных животных, в том числе на медведей, альпийских серн, туров, слонов, гиппопотамов. На его счету несколько десятков зарегистрированных трофеев. В 2002 году в России получил звание «Охотник года», добыв 28 трофеев!

Справка МВ

Сергей Ястржембский активно фотографирует уже 10 лет, и особенно известны его работы в жанре аэрофотосъемки. На его счету участие более чем в 50 коллективных и авторских выставках в России, Италии, на Кипре и в других странах. Одной из самых ярких стала выставка «Впечатления. Impressions…» в 2009 году в Москве.

Помощник президента, его спецпредставитель по вопросам развития отношений с Евросоюзом Сергей Ястржембский, приехав в "РГ", ответил на вопросы журналистов.

Оплеуха Евросоюзу

Российская газета: Сергей Владимирович, что, на ваш взгляд, изменилось в политике ЕС после прихода к власти новых лидеров в крупнейших европейских странах? Действительно ли Евросоюз стал более проамерикански настроенным?

Сергей Ястржембский: Я с этим не совсем могу согласиться. Европейские лидеры в вопросах экономики и политики ведут себя по-разному. Очевидно, что в области экономики и финансов Европа и США - это не только партнеры, но и конкуренты. Торговые войны как шли, так и идут.

Но, безусловно, у новых лидеров иной взгляд на отношения с Вашингтоном. Они проявляют больше лояльности и снисходительности к политике Соединенных Штатов, чем их предшественники.

РГ: А как обстоят дела с новыми странами-членами ЕС?

Ястржембский: С некоторыми из них ситуация более сложная. В вопросах обороны и безопасности они предпочитают играть не в единой европейской команде, а напрямую с Вашингтоном. И совершенно очевидно, это поставило в тяжелое положение сам Европейский союз с его амбициями строить свою самостоятельную внешнюю политику.

С оборонной политикой вообще ничего не ладится. Особенно после того, как за спиной у Евросоюза, не консультируясь с основными ведущими европейскими государствами, Вашингтон напрямую договорился с Варшавой и Прагой о развертывании системы стратегической ПРО. В силу известной политкорректности об этом не говорят публично. Но это не значит, будто европейцы слепы. Оказалось, что два государства, недавно вступившие в Европейский союз, не посчитали нужным хотя бы спросить о европейской солидарности, а поступили так, как им выгодно, исходя из собственных интересов. Они продемонстрировали, что европейские оборонные ценности и европейская солидарность не являются для них фундаментальными ценностями. Что они предпочитают действовать напрямую с Вашингтоном в обход Брюсселя. На мой взгляд, решение по ПРО в Польше, Чехии - это сильнейший удар по планам Европейского союза иметь единую оборонную политику.

РГ: В Европейский суд по правам человека в Страсбурге поступает множество жалоб от граждан. И вот уже относительно долгое время ситуация не меняется. Как мы выглядим в этом вопросе на фоне других стран?

Ястржембский: Конечно, здесь мы не выглядим отличниками, поскольку примерно 25 процентов от общего количества обращений в Европейский суд - обращения граждан России. Это говорит прежде всего о недостатках нашей правовой системы.

Люди не стали бы обращаться к судьям за тридевять земель, если бы могли решить проблемы с защитой собственных прав у себя на родине. Это первый момент. Второй касается недостатков, связанных с исполнением судебных решений. Сейчас значительный процент дел, рассматриваемых в Европейском суде, составляют дела, по которым российские суды уже вынесли решения. Но в конечном итоге они не были исполнены. Обращаясь в Страсбург, люди верят в весомость решений Европейского суда. Это ненормальная ситуация, которая волнует и тех, кто отвечает за российское правосудие. Для того, чтобы разгрузить Европейский суд, мы должны прежде всего как следует работать у себя дома.

У меня много имен

РГ: Мы недавно узнали, что вы - заядлый охотник. И не просто человек, метко стреляющий в зайца, а охотник-трофеист. Довелось видеть вас в теннисных любительских турнирах и других соревнованиях. Как вам удается поддерживать такую хорошую форму? Хватает ли вам сил и желания на занятия спортом? Как выкраиваете время?

Ястржембский: У меня просто непоседливый характер. Мне скучно находиться в статичном положении, я все время ищу какое-то движение. Многие выходные я использую, чтобы поохотиться или пофотографировать. Иногда эти занятия совпадают. Например, часть последнего отпуска я проводил на острове Итуруп. Приехал туда поохотиться, а потом увидел возможность поснимать и в результате провел несколько фотосессий. В итоге получилась комбинированная поездка. Главное, меньше лежать на боку. Тогда можно многое успеть сделать.

РГ: Вы известны как страстный поклонник Италии...

Ястржембский: Да, это так. Я возглавляю российско-итальянский форум-диалог между гражданскими обществами. То есть в принципе я должен любить Италию по должности. В прошлом году в рамках этого форума мы проводили Неделю русского языка в нескольких городах Италии. Мы привезли туда 200 человек из России, было множество разных мероприятий, связанных с языком, с культурой, выставки и гала-концерты.

Кстати, новая телевизионная экранизация "Война и мир" напрямую связана с российско-итальянским форумом. На одной из встреч ко мне обратились итальянские телевизионщики с просьбой найти партнера в России, который мог бы войти в проект создания фильма. Этот проект должен был быть чисто европейским, без участия Голливуда. В результате проект поддержал холдинг "ВГТРК".

Люблю Италию еще и благодаря моей супруге, которая 16 лет жила и училась в этой стране. Так что благодаря жене я стал обращать гораздо больше внимания на Италию.

РГ: С успехом проходят выставки ваших фотографий. Ходят слухи, что вы участвуете в этих выставках под псевдонимом...

Ястржембский: Бывает и так. Я полагал, что мое участие в фотовыставках вызовет неадекватную и неоднозначную реакцию. Не хотел бы, чтобы эти работы воспринимались через отношение ко мне как к человеку, связанному с политикой. Поэтому и решил воспользоваться псевдонимами.

У меня на сегодня порядка 30 выставок - коллективных и личных. Я все время выступаю под разными именами. Когда-нибудь соберу их все вместе и устрою выставку друзей Ястржембского.

Ястржембский: Иногда удавалось на сто процентов. Иногда происходила утечка. Не так давно расшифровали мой любимый псевдоним Владимир Греви. Но многие другие мои имена так до сих пор и не раскрыты.

РГ: А не злоупотребляли ли вы служебным положением, чтобы сделать фотографии для выставки "Неизвестный Кремль"?

Ястржембский: Я был обязан пройти по тому пути, которым должны пройти все. А именно запросить разрешение на съемку у коменданта Кремля, назвать время и предполагаемые места съемки. Естественно, у меня всегда был сопровождающий.

Очень хотел побывать везде на территории Кремля, на всех крышах. Но, к сожалению, на все крыши не пускают, чтобы не навредить историческим постройкам. Но уж в тех местах, куда допуск был, я отработал по максимуму. Фотосессии продолжались по нескольку часов. Сегодня в личном архиве насчитывается более тысячи снимков.

Досье "РГ"

Сергей Ястржембский родился в 1953 году в Москве в семье потомков польских шляхтичей. В 1976 году окончил МГИМО, затем - аспирантуру Института международного рабочего движения Академии наук СССР.

В 1979-1981 годах работал - в Академии общественных наук при ЦК КПСС. В 1993-1996 годах был послом РФ в Словакии. В 1996-1998 годах - пресс-секретарь президента РФ и одновременно заместитель руководителя администрации президента по международным и общественным связям. В январе 2000 года назначен помощником президента, в марте 2004 года - спецпредставителем по отношениям с ЕС.

увлекается теннисом, горными лыжами и охотой. Вместе с экс-главой МВД Анатолием Куликовым состоит в охотничьем клубе "Сафари". В 2003 году получил награду "Большая африканская пятерка", вручаемую за добычу в одном сезоне слона, буйвола, леопарда, льва и носорога. Кроме того, в число его трофеев входят такие редкие животные, как пума и зубр.

Сергей Владимирович не только имеет дипломатический ранг чрезвычайного и полномочного посла, но известен как заядлый охотник. Более того, он состоит в элитном Международном сафари-клубе.

У него много почетных наград. Например, Ястржембский награжден орденом Белого Креста — это высшая государственная награда Словацкой Республики. А еще он Командор ордена «За заслуги перед Итальянской Республикой» и кавалер ордена «Почетного легиона».

Сергей Владимирович свободно владеет английским, португальским, французским, итальянским и словацким языками. Что, впрочем, неудивительно. Ведь одно из главных увлечений его жизни — это путешествия и встречи с новыми людьми.

Сейчас на первом плане у него два увлечения — фотография и съемка документальных фильмов о различных уголках нашей планеты. О своей жизни вне большой политики Сергей Ястржембский рассказал корреспонденту «Новой Риги».

Сергей Владимирович, большинство людей в России знают Вас как пресс-секретаря президента Бориса Ельцина. После того, как Вы ушли с поста помощника Президента России, то отошли от политики. Как ощущаете себя вне политической деятельности?

Ощущаю себя очень комфортно, потому что я нашел для себя ту нишу, которая исключительно интересна, и которой в какой-то мере я занимался в прошлом. Я имею в виду свое увлечение фотографией. Но теперь у меня развязаны руки. Я посещаю самые отдаленные уголки планеты, о которых никогда раньше даже не мечтал. В общем, можно сказать, что те пять лет, что я не занимаюсь политической деятельностью, принесли много радости и удовлетворения. Моя компания «Ястреб-фильм» за пять лет своего существования выпустила более 60 фильмов. Все они без исключения были показаны на разных телеканалах российского телевидения и более чем в десяти зарубежных странах. Фильмы студии показывались на международных фестивалях категории А, в том числе в Монреале и в Москве. Некоторые фильмы получили международные призы, и я могу скромно сказать, что удовлетворен тем местом, которое мы нашли на документальном рынке.

Что для Вас было ближе в конце 1990 — начале 2000 годов — дипломатическая деятельность или, все-таки, деятельность политическая?

Я никогда не разделял политическую и дипломатическую деятельность. Потому что это невозможно разделить, это два рукава одного мундира. Люди, которые профессионально занимаются дипломатией, естественно, находятся внутри политики. А хороший политик обязательно должен владеть азами дипломатии. По сути, вся моя жизнь с начала 1980-х годов и до 2008 года была связана с политикой в ее разных жанрах — журналистикой, дипломатией, государственной службой. Но, так сказать, политиком «в чистом виде» я никогда не был.

Еще один вопрос на политическую тему. Ваш персонаж фигурировал даже в программе «Куклы», что в конце 1990-х годов говорило о большой политической популярности человека. Вы смотрели эту программу и как к ней относились?

Я смотрел все выпуски этой программы, которая в те времена была чрезвычайно популярной и острой. Кто-то обижался на то, как его представляли в этой передаче. Но обижаться на сатирическую программу — это все равно, что плевать против ветра. Если ты занимаешься публичной деятельностью, то должен смириться с тем, что на тебя могут рисовать шаржи и карикатуры. Мне этот проект был очень симпатичен, я считаю, что подобных передач не хватает сегодня российскому телевидению.

Теперь вопрос на личную тему. Известно, что Вы происходите из старинного рода. Можете об этом рассказать немного подробнее?

Да, я действительно происхожу из польского шляхетского рода, одна из ветвей которого находилась в районе Гродно. Мы провели исследования, которые продолжались несколько лет и составили солидную родословную. Прежде всего, я делал это для детей, чтобы они знали своих предков, историю своего рода, уважали его традиции.

Правда, что сейчас Вашим «делом жизни» является только документальное кино?

Мои занятия — это, прежде всего, документальное кино и фотография. Фотография продолжает оставаться тоже одним из основных видов деятельности. Если говорить более подробно, то это аэрофотосъемка. В своих снимках я стараюсь не просто запечатлеть, что проплывает под летательным аппаратом, а найти «картины». Желательно, чтобы они были в стиле русского авангарда, перед которым я преклоняюсь. Еще люблю искать необычные формы, цвета, композиции, которые создает природа. Кроме того, занимаюсь этнографической фотографией, которая идет параллельно с этнографическим кино.

Расскажите, как вы начали снимать свои интереснейшие документальные фильмы?

Это мое увлечение пришло через любовь к географии, путешествиям, интерес к жизни разных народов. Тем более что к 2008 году я уже довольно прилично освоил фотографию, провел десятки выставок и имел определенный успех. И как-то это вместе переплелось и дало направление документального кино, которое, как я считаю, весьма перспективно. Потому что современным людям очень интересно посмотреть как живут люди в других странах, сопоставлять свою жизнь с жизнью других народов. Тем более что наши фильмы сфокусированы на существовании патриархальных племен, которые каким-то удивительным образом сохранили традиции, верования и уклад жизни своих предков.

Друзья поддерживают Ваше увлечение? Помогают чем-либо, фильмы смотрят?

Могу сказать, что без моих друзей мой проект никогда не реализовался бы. Благодаря друзьям, во многом благодаря их постоянной спонсорской помощи все получается.

Кем Вы ощущаете себя в большей степени — политиком, дипломатом или режиссером документального кино?

Конечно, режиссером. Никаким дипломатом я себя в данный момент не ощущаю. Но, с другой стороны, навыки и приемы дипломатической работы остались при мне и сильно помогают.

У Вас своя студия «Ястреб-фильм» на Рублевке, а также свой проект «Магия приключений», который транслируется на телеканалах «Россия −2» и «Моя планета». Ваша студия приносит доход или же это чисто хобби, что называется, «для души»?

Это — конечно профессиональная деятельность. Прежде всего, потому, что этот проект востребован на ТВ, его закупали многие зарубежные страны, фильмы, как я уже говорил, получали призы на профессиональных фестивалях. Все вышеперечисленные факты говорят о том, что мы занимаемся профессиональной деятельностью на серьезном уровне. Что же касается доходов... Подобного рода проекты невероятно затратны. Например, последние путешествия были в Папуа Новую Гвинею, в Амазонию, на Вануату. А путешествия в отдаленные уголки нашей планеты стоят не просто дорого, а очень дорого. Больших денег, учитывая кризисное состояние нынешней мировой экономики, фильмы не приносят. Все, что мы зарабатываем, тут же инвестируем в новые проекты. Но главная поддержка, как я уже сказал, исходит от друзей, которые выступают нашими спонсорами.

Скажите, а почему именно на Рублевке Вы открыли «Ястреб-фильм»?

Ну, это не совсем Рублевка, это скорее Крылатские холмы. Здесь находится офис крупной металлургической компании «Металлинвест», которая принадлежит моим друзьям.

Слышал, что Ваша супруга выступает в роли соавтора Ваших документальных фильмов. Это правда?

Да, она участвует во многих поездках. Начнем с того, что идея африканского сериала принадлежит нам обоим. Но Настя принимает участие только в тех путешествиях, в которые мы можем взять с собой женщин. Кроме того, она участвует в подготовке нового сериала под названием «Шаманы современного мира». Съемки продолжаются уже несколько лет, в разных странах мира мы снимаем различные шаманские традиции и практики и готовимся выпустить сериал на эту тему. В этом случае моя супруга выступает еще и как эксперт. Вообще-то Настя — самый жесткий критик на всех этапах работы. Всегда, когда лента уже сверстана и озвучена, мы смотрим ее вместе. У Насти очень хороший художественный вкус — ведь по образованию она искусствовед. Кроме того, она может сказать мне все прямо и откровенно.

Интересно, а почему Вы выбрали именно Африканский континент?

Ну, Африка была доминирующей темой лишь первоначально. Сейчас она уступила свое место другим регионам и направлениям. Но первоначальное внимание к Африке можно объяснить моей симпатией к тамошней природе, к традициям народам. Так что начали мы с Африки, но сейчас снимаем в других регионах. Например, сначала работали в Азии — в Индонезии, Непале, Индии. А затем отправились в Латинскую Америку и Океанию.

Но начинали-то Вы в Африке — на довольно неспокойном континенте. Подстерегали ли Вас там какие-либо опасности или экстремальные случаи во время поездок? Все-таки, там сложнее, чем, допустим, в европейских странах.

На то и существует мой дипломатический опыт, чтобы не лезть туда, где мы можем столкнуться с серьезными проблемами. Мы стараемся ездить туда, где можно обеспечить определенный уровень безопасности. Но это не значит, что вообще не бывает никаких проблем. Проблемы и сложности могут появляться где угодно, но мы избегаем контакта с теми племенами, от которых может исходить опасность. Например, до сих пор не осуществили мечту снять туарегов, которые проживают в зоне постоянных межплеменных конфликтов. Так что я никогда не поеду в страну, где существует опасность для жизни людей из съемочной группы.

Ваша любовь к Африке понятна, но Вы много ездите по миру. Можете назвать тройку своих самых любимых стран?

Это довольно сложно, потому что прекрасных стран значительно больше. Но, прежде всего, я бы назвал Италию. Хоть это и далеко от Африки, но список любимых стран начну именно с Италии. На второе место в числе самых интересных стран я бы поставил Перу. Нельзя не упомянуть такие страны как Марокко и Намибия. Конечно, список можно продолжать, но именно эти страны я бы выделил среди всех остальных.

Можете рассказать, как проводите свободное от съемок время?

Преимущество моего образа жизни состоит в том, что он позволяет сочетать одно с другим. Свободное время перетекает в работу, а работа перетекает в свободное время. Главное, что я сам могу планировать свое будущее, свой день, свой год и так далее. Но, прежде всего, в свободное время я стараюсь быть как можно больше со своими детьми. У нас два маленьких члена семьи — Анисья, которой пять с половиной лет и Милан — ему три с половиной года. Они требуют внимания от родителей, которые часто отсутствуют. Так что не возникает вопроса, где проводить свободное время.

А дети не просят Вас взять их с собой в Африку?

Вот как раз мы сейчас готовимся к тому, что в скором времени Анисья и Милан окажутся в Африке. Они, по-моему, уже грезят ей. Потому что родители постоянно туда ездят, и детям интересно оказаться на Африканском континенте.

И последний вопрос. Если Вам предложат высокий дипломатический или политический пост, но для этого придется отказаться от своего нынешнего увлечения, то, что выберете?

Скажу известную истину про то, что «никогда не говори никогда». Но по большому счету я не вижу перспективы на этих направлениях. Меня полностью удовлетворяет то, чем я занимаюсь в настоящее время.

Ястржембский Сергей Владимирович

Сергея Ястржембский родился 4 декабря 1953 года в Москве, в семье советского полковника, руководителя военпредства в корпорации «Миг», и лектора Центрального музея В. И. Ленина, к дипломатии его родители отношения не имели. В детстве увлекался изучением иностранных языков, гуманитарными предметами, прежде всего географией и историей, много времени проводил на даче на реке Истра. В школьные годы был комсомольцем, активистом, выступал с политинформациями перед одноклассниками. Рассказанный отличником Ястржембским в начале 1964 года в классе анекдот про Хрущёва явился причиной школьной неприятности и назидательной беседы с родителями.

С мировыми СМИ, по собственному признанию, Сергей впервые познакомился в подростковом возрасте, неожиданно войдя в комнату отца, который в тайне от домочадцев слушал западные радиоголоса.

По линии отца Ястржембский происходит из белорусского шляхетского рода, жившего в Брестском воеводстве Великого княжества Литовского. Во времена Российской империи род был признан в российском дворянстве по Гродненской губернии, с внесением в 6 часть дворянской родословной книги. Род пользуется гербом «Слеповрон». На русский язык фамилию можно перевести c польского как «Ястребовский» (польск. jastrząb — «ястреб»).

Окончил Московский государственный институт международных отношений МИД СССР в 1976 году. Его «однокашником» был Алишер Усманов. В институтские годы Ястржембский получил доступ в спецхран библиотеки МГИМО, стал регулярно выезжать за границу по линии Комитета молодёжных организаций — структуры, плотно опекавшейся КГБ СССР. Из этих поездок Сергей привозил домой разнообразную политическую литературу, в том числе книги диссидента Андрея Амальрика. Позже Ястржембский окончил аспирантуру Института международного рабочего движения Академии наук СССР в 1979 году. Кандидат исторических наук; имеет дипломатический ранг Чрезвычайного и Полномочного Посла. Сергей Ястржембский владеет французским, английским, итальянским, португальским и словацким языками.

1979—1981 — младший научный сотрудник Академии общественных наук при ЦК КПСС;
1981—1989 — старший референт, редактор-консультант, заместитель ответственного секретаря журнала "Проблемы мира и социализма" (г. Прага, Чехословакия);
1989—1990 — старший референт Международного отдела ЦК КПСС;
с 1990 г. работал заместителем главного редактора журнала "Мегаполис";
1991—1992 — главный редактор международного журнала "V.I.Р.", заместитель генерального директора Фонда социально-политических исследований;
1992—1993 — директор Департамента информации и печати МИД РФ;
1993—1996 — Чрезвычайный и Полномочный Посол РФ в Словацкой Республике;

с августа 1996 г. — пресс-секретарь Президента РФ, с марта 1997 г., одновременно, — заместитель руководителя Администрации Президента, вышел в отставку в сентябре 1998 г.;
с ноября 1998 г. занимал пост вице-премьера Правительства Москвы по общественно-политическим связям на международном и межрегиональном уровне;

с июня 1999 г. являлся председателем Совета директоров телеканала "ТВ-Центр".
С 2000 по 2008 год — помощник президента Российской Федерации В. В. Путина, специальный представитель президента по взаимодействию с ЕС.

В 2008 г. создал компанию «Ястребфильм», которая занимается производством телепрограмм и документальных фильмов этнографического характера. Один из главных проектов - документальный сериал "Вне времени", посвящен исчезающим народам Африки.

В 2011 году Сергей Ястржембский расширил географию путешествий. Теперь, помимо фильмов об Африке, в рамках проекта «Точки на карте» команда «Ястребфильм» снимает документальные фильмы о других странах и городах мира, в которых предпринята попытка показать известные многим любителям приключений и путешествий места с нового ракурса.

С января 2011 года в эфире телеканала «Россия-2» выходит еженедельная авторская программа Сергея Ястржембского «Магия приключений».

Фильм «Африка: Кровь и красота» получил национальную премию «Золотой орел» в номинации лучший документальный фильм 2013 г.

В 2013 году в итальянском издательстве "SKIRA" вышел альбом фотографий Сергея Ястржембского "Патриархальная Африка - последний рассвет. Хроника исчезающей жизни" на английском языке (Sergey Yastrzhembskiy. Patriarchal Africa. The Last Sunrise. Photo-Chronicle of the Vanishing Life. SKIRA. Milano, 2013).

В 2014 году в издательстве "Детская литература" вышла книга сказок "Потомки Бледного Лиса. Сказки народов Африки", написанная на основе собранных во время экспедиций по Африке легенд и преданий исчезающих народов Черного континента.

С 2008 по 2016 гг. студия выпустила свыше 60 документальных фильмов. Многие из них показаны на национальных и международных фестивалях, стали их лауреатами, куплены телеканалами более 10 стран мира.

В 2016 году Сергей Ястржембский представил свой новый фильм «Кровавые бивни» (Ivory. A Crime Story). В основе этого документального фильма-расследования о причинах и следствиях небывалого спроса на слоновую кость - 3 года съемок, 30 стран и более 250 часов исходного материала. В своих фильмах Сергей выступает борцом за сохранение людей, животных и традиций, находящихся под угрозой исчезновения в современном мире, будь то сибирский шаманизм или практика Вуду в Африке. Проблема незаконной торговли слоновой костью и массовые убийства слонов особенно глубоко затронули струны его творческой натуры. В этом фильме Сергей решительно настроен во всеуслышание заявить миру об этом кричащем зле, пока не стало совсем поздно.

В мае 2016 года фильм «Кровавые бивни» победил на VII Нью-Йоркском кинофестивале (NYCIFF) в номинации "Лучший документальный фильм". В июне 2016 года состоялась российская премьера фильма на 38 Международном московском кинофестивале.

25 сентября 2016 фильм Сергея Ястржембского "Африка - кровь и красота" был признан "Лучшим документальным фильмом" на Международном кинофестивале "Views of the World" в Монреале. Сергей был также удостоен премии "Лучший режиссер" и получил "Специальный приз жюри за гуманизм в киноискусстве" за свой последний фильм "Кровавые бивни" (2016), который стал фильмом закрытия кинофестиваля.

В январе 2017 года фильм-расследование «Кровавые бивни» режиссера Сергея Ястржембского был признан лучшей неигровой картиной года на 15-й церемонии вручения ежегодной премии Национальной академии кинематографических искусств и наук России за заслуги в области российского кинематографа и телевидения «Золотой орел».

Права на документальные фильмы Сергея Ястржембского из проектов «Вне времени» и «Охота» приобретены разными телекомпаниями мира, среди которых ВГТРК (Россия), Государственное телевидение Словакии, RAI UNO (Италия), Первый ТВЧ (Россия), Russia Today, Стрим (Россия).

Награжден Орденом Мужества (Россия); Орденом «За заслуги перед Отечеством» IV степени, Орденом Святого Благоверного князя Даниила Московского; Орденом За заслуги перед Великим Герцогством Люксембургским в ранге командора; Орденом Изабеллы Кастильской в ранге командора (Испания); награжден одной из высших государственных наград Словакии — орденом Белого Креста; орденом Почетного легиона (Франция); Орденом «За заслуги перед Итальянской Республикой» в ранге командора, Национальной премией в области развития связей с общественностью " Серебряный лучник" (1997 и 2003 гг); ежегодной национальной премией РБК «Персона года» за 2003 г.; Международный биографический центр (Кембридж) - " Топ 100 лучших коммуникаторов за 2006 г. в области международной политики и коммуникации.

Имеет дипломатический ранг Чрезвычайного и Полномочного Посла Российской Федерации.

Женат вторым браком. Первая жена Татьяна (в девичестве Бичель) — филолог, генеральный директор центра современной медицины «Медикор», сотрудник Благотворительного фонда «Система», основанного Владимиром Евтушенковым. От первого брака у Ястржембского два сына — Владимир и Станислав, оба выпускники МГИМО.

Нынешнюю супругу зовут Анастасия Валерьевна Сировская (род. 1973), дочь известного переводчика Валерия Сировского, специалист в области истории искусств и архитектуры, сотрудница общественной организации «Политический консультативный центр». Познакомились в 1998 году в Африке, где Сергей охотился, а Анастасия отдыхала в компании друзей. Поженились в феврале 2004 года.

"Перевод с президентского" (

Часть1. Сергей Ястржембский — о выкрутасах судьбы и секретах посольского гостеприимства, о Коржакове, «прекрасной маркизе» и особенностях президентской рыбалки, о том, как Ельцин отменил дефолт, о чехарде вправительстве, а также про то, как легко погореть из-за Лужкова.

Президентских пресс-секретарей за нашу короткую историю поменялось достаточно. Но Сергея Ястржембского, начавшего карьеру совсем на другом поприще, запомнила вся страна. В самые трудные для Бориса Ельцина месяцы он стал не только голосом Кремля, но зачастую и переводчиком с президентского. «Выкрутасы судьбы», — говорит Ястржембский.

— Сергей Владимирович, судя по карьерному взлету, старт тоже, видимо, был бурным?

— В 1976 году я окончил МГИМО. С красным дипломом. Практику проходил в МИДе, в самом элитном департаменте — международных организаций. Очень хотел там остаться работать, но распределение получил в отдел международной информации. Мне это не понравилось. Шляхетский гонор, знаете ли, проявился: считал, что как отличник заслуживаю большего. Идиотская ошибка! Никакого значения не имеет, куда именно ты попадаешь в МИДе. Главное — ты попадаешь в Систему. Но мне толком этого никто не объяснил. Словом, пришел я к тогдашнему руководителю отдела международной информации, поблагодарил и сказал, извините, мол, это не мое... Хотя потом полжизни служил по части информации. Гримасы судьбы!

Через какое-то время меня вызывают в отдел кадров института с диким криком, что я позорю МГИМО, отказываясь от распределения в МИД... Короче, в наказание выпустили без распределения и не дали поступить в аспирантуру. Такой вот бурный старт...

Пошел с улицы в Институт международного рабочего движения и там в аспирантуру поступил. К тому времени был большой спрос на Португалию. На языке я говорил. Диссертацию написал быстро. Меня взяли в Академию общественных наук при ЦК КПСС. Все вроде складывалось, но хотелось в «поле».

— Заграницу имеете в виду?

— Ее. И, женившись в 80-м году, скоро уехал в Прагу, в журнал «Проблемы мира и социализма».

— По институтским друзьям не скучали?

— С сокурсниками мне действительно повезло. Вот сейчас мы с вами записываем интервью в офисе самого моего старинного друга Алишера Усманова, известного предпринимателя. Мы с ним проучились незабываемые пять лет! Приехал он из Ташкента, в Москве, как всем иногородним, светила общага. Но ко второму курсу мы так сдружились, что я предложил ему переехать в нашу квартиру. Дружба семьями сохранилась до сих пор.

Другой сокурсник — Фаттах Шодиев, управляющий крупнейшей горнодобывающей компанией Казахстана. Мы тоже очень часто общаемся. Сергей Тарасенко, десятилетия уже работает в ООН. Есть и младшие товарищи. Например, Сергей Приходько, нынешний помощник президента, которого я в свое время пригласил на работу в Кремль. Есть еще замечательный Анатолий Торкунов, с которым мы познакомились, когда заседали в комитете комсомола МГИМО, — теперь он ректор института.

— В студенческие безумства впадали?

— Нет, не было никаких безумств. За это, знаете ли, выкидывали из института. Поэтому я за репутацией следил достаточно внимательно. Но была нормальная студенческая жизнь: клубы, дискотеки, молодой Андрей Макаревич с его «Машиной времени», были очень интересные поездки по стране как лектора-международника.

Школа лекторов научила свободно держаться перед аудиторией. Замечательное оказалось приобретение — это и заработок дополнительный к стипендии, плюс видишь всю страну: от Архангельска до Узбекистана. Будучи студентом, более 400 лекций прочитал. Были и абсолютно необычные ситуации, например, выступления перед зэками в колониях.

Помню, как мы с Алишером в Самарканде выступали. Нам дали 15 минут на двоих — паузу заполнить в кинотеатре, пока люди занимали места. Мол, ребята, мы вам заплатим по полной, как будто за две самостоятельные лекции. Нам для галочки надо. Сделайте все за 15 минут, по семь минут каждому, но чтобы люди слушали. У Алишера тема лекции — политика на Ближнем Востоке, у меня — о европейской безопасности. В такой ситуации нужно было найти какие-то приемы, чтобы люди хотя бы посмотрели в нашу сторону. Позже, в 1992 году, когда я стал спикером МИДа, этот опыт невероятно помог. Заметьте: пришел в тот самый департамент информации, от которого отказался в 1976 году, да еще его и возглавил! Опять выкрутасы судьбы.

Если бы я не оказался в Праге, думаю, у меня не было бы такой сильной эволюции взглядов на мир, на КПСС, на Советский Союз. Это была огромная отдушина! Контролировали нас очень формально. Мы общались с представителями где-то пятидесяти коммунистических и рабочих партий. Среди них были, конечно, люди и сталинской закваски, но преобладали личности еврокоммунистических взглядов. Как раз с ними у меня дружба-то и начала завязываться. Плюс чехи, которые прошли еще относительно недавно через опыт Пражской весны.

— По своей воле вернулись в Москву?

— Да. Я прожил в Праге семь с половиной лет, очень приличный кусок жизни. Там родились два моих старших сына — Владимир и Станислав. Первая жена Татьяна, кстати, была переводчиком с чешского языка, что поначалу с финансовой точки зрения сильно облегчало жизнь...

Амбиции, знаете, никто не отменял. А с той, пражской позиции наиболее перспективным выглядел путь в международный отдел ЦК КПСС. Это был очень сильный отдел, где в разные годы работала масса людей с либеральными взглядами. Назовем хотя бы Анатолия Сергеевича Черняева.

Но там я задержался всего на полтора года. Увидел, что все рассыпается. Решил уйти. Еще один поворот в судьбе - нашел журнал «Мегаполис», который создавали тогда внутри Мосгорисполкома Евгений Быстров, заместитель Лужкова, и какие-то выходцы из КГБ. Но это меня мало волновало. Меня чем прельстили: во-первых, зарплата резко отличалась от той, что получали в международном отделе, но главное, мне обещали, что помимо «Мегаполиса» я буду издавать еще собственный журнал, политический — VIP. И я этот журнал создал. Он существует до сих пор. Мне это очень приятно...

Тогда жизнь крутилась быстро и ярко, как в калейдоскопе. В 1992 году министр Андрей Козырев позвал меня в МИД возглавить департамент информации и печати. С точки зрения ремесла я знал, что такое выступать перед аудиторией. С точки зрения знания бэкграунда, подготовки тоже все было в порядке. Да и в МИДе практику проходил и многих знал. Поэтому вписался быстро.

— Но опять потянуло в «поле».

— Такой уж характер. Открывалось место посла в Бразилии. Я знал португальский язык. Пришел к Андрею (Козыреву. — «Итоги») и сказал, что хотел бы туда поехать. «Нет проблем», — говорит. Но судьба опять развернулась иначе.

Есть такой замечательный дипломат, посол по особым поручениям Александр Удальцов, которого я знал еще по Чехословакии. И он мне случайно встретился в коридоре МИДа. Узнав, что я собираюсь ехать в Бразилию, он вдруг говорит: «Ты с ума сошел!» Разговор, поясню, был в 1992 году. «Через полгода — развал Чехословакии, и в Европе появится новое государство — Словакия. Это совершенно другой вызов! Это интересно! Ты будешь на виду, там многомиллиардный товарооборот, газ, нефть отгружаем туда. В Бразилии до тебя за всю твою службу доедет от силы пара делегаций... И потом: это Европа! Поезжай и не раздумывай!»

Короче, поменял я Бразилию на Словакию. И никогда об этом не жалел, потому что Удальцов оказался абсолютным пророком. Первым мероприятием, которое я обслуживал уже через месяц после вручения верительных грамот, был официальный визит Бориса Николаевича Ельцина. За время моего нахождения там дважды был Черномырдин, приезжали Козырев, Примаков, в общем, весь состав правительства.

— Вы впервые вплотную соприкоснулись с Ельциным в Словакии?

— Нет, первый раз я как директор департамента МИДа сопровождал Бориса Николаевича во время его госвизита в США. У меня даже фотография есть: выступает Ельцин на аэродроме. И я там стою такой смешной, молодой... Но тогда у нас не было никакого контакта, я был в свите сопровождающих, причем абсолютно второстепенных. А что касается визита в Словакию, то тут уже посол был все время рядом.

Шел 1993 год, это был еще первый президентский срок Ельцина. С ним приезжали Козырев, Грачев, Лобов. Как оказалось потом, Борис Николаевич меня запомнил.

После его переизбрания в 1996 году стали формировать новую администрацию. И Игорь Малашенко, с которым мы были знакомы по ЦК КПСС, подсказал Чубайсу взять меня на место президентского пресс-секретаря. Чубайс, получив мои объективки, пошел к Ельцину с предложением посмотреть на кандидата. Тот взглянул и говорит: «Да я его знаю. Он в Словакии послом работает».

— Значит, вы в Братиславе Бориса Николаевича тепло приняли.

— Словацкая сторона принимала, а я просто обеспечивал. Тепло беседе придавали прекрасная сливовица и боровичка, национальная настойка на ягодах можжевельника... Раз уж заговорили о напитках, то вспомню и малиновицу, которую мне открыл Виктор Степанович Черномырдин во время своего визита.

Он очень хорошо знал Словакию. Приезжал в Братиславу на переговоры по газу и военно-промышленному комплексу. И когда после переговоров предложили что-то налить, Виктор Степанович сразу сказал: малиновицу. Я говорю, мол, не знаю, не пробовал и потому за напиток не ручаюсь. А Черномырдин: «Ты сколько месяцев посол?» — «Полгода». — «И еще малиновицы не пробовал? Это безобразие!» И скомандовал: «Малиновицы сюда!» С его классическим чувством юмора это было сказано. Обслуживать как послу его визиты было одно удовольствие...

Примаков приезжал как министр иностранных дел. Но это было уже под конец моего пребывания.

Потом президентская кампания. Перевыборы, формирование новой администрации. Приглашение Анатолия Борисовича занять пост пресс-секретаря президента вывело меня на другую орбиту.

Кстати, Чубайса я до этого никогда не видел. И совершенно не ожидал предложения занять место пресс-секретаря президента.

Я попросил сутки на размышление. Чубайс сказал: «Сутки даю, но учтите, мы на вас очень рассчитываем». Я пошел к Алишеру. Естественно, куда ж еще идти! Мы сели, расслабились, все обдумали и приняли решение: этот вызов надо принять.

Дали мне две недели, чтобы я попрощался со Словакией. В начале сентября уже был на работе. Бориса Николаевича в первый раз увидел через месяц.

— Ваша работа строилась через Чубайса или напрямую?

— В основном напрямую. Анатолий Борисович, естественно, как любой глава администрации, принимал активное участие в формировании имиджа Кремля. Но меня всегда выручал наш уговор с Ельциным. Борис Николаевич спросил: «Какие у вас условия?» Я ответил, что не могу президенту ставить условия. Он улыбнулся и говорит: «Хорошо, ну а пожелания есть?» Я говорю: «Есть. Два». — «Какие?» — «Первое: иметь возможность всегда знать ваше мнение. И никогда не озвучивать ваше мнение с чужих слов». Он подумал и сказал: «Да, правильное пожелание». Это дало возможность отсечь большое количество людей, которые привыкли выдавать свое мнение за президентское и преподносить его в таком виде пресс-секретарю. Через несколько месяцев все эти ходоки исчезли. А как ведь было? Приходит чиновник: «Ты не можешь озвучить на брифинге такую-то позицию Бориса Николаевича? Дед мне вот так-то сказал». Я говорю, отлично, идите к нему и с его визой — письменной — ко мне. Через несколько месяцев ни одного такого гонца не осталось.

И второе пожелание. Я посмотрел мониторинги СМИ, которые под руководством Коржакова делала пресс-служба. Они были кошмарные! То есть картина, которую из этих мониторингов мог составить президент, являла полную благодать: все его очень любят, все в порядке в стране и вообще «все хорошо, прекрасная маркиза». Это я упрощаю. Я сказал президенту, что мы должны иметь адекватную информационную картину. Мы должны давать все — от газеты «Завтра» до газеты «Красная звезда», плюс телевидение, плюс иностранная пресса. В противном случае какой смысл в пресс-службе, если вы получаете отсортированную и приукрашенную информацию. Он сказал: «Нет вопросов». Потом все-таки один раз мне это припомнил. Мы давали из прессы все, за исключением очевидной грязи — например, из газеты «Завтра» (хотя «Завтра» присутствовала почти в каждом выпуске). Как-то вызывает Ельцин меня в кабинет и говорит: «Как ни почитаешь ваши пресс-мониторинги, настроение портится». Отвечаю: «Борис Николаевич, дело в том, что это не я пишу, мы это из прессы материалы берем и до вас доносим в сокращенном виде». — «Ну да, понимаю, конечно, но надо же с ними работать!»

Ну что я мог сказать? На следующее утро даю свежую подборку, ничего не произошло за эти 24 часа. Видимо, просто объективно по содержанию мониторинг был немножко более позитивный. Он мне звонит: «Видите, можете, когда захотите...»

— Любой президент окружен свитой, командой, более близкими, менее близкими людьми, которые постоянно с ним общаются. Это, повторяю, касается каждого президента в каждой стране. Другое дело, позволять себе, скажем так, идти на поводу. Это уже потеря лица. И этого никогда не было у Бориса Николаевича. Все знали, что есть предел, до которого можно дойти, давая советы. Потом он просто кулаком мог хрястнуть: будет так, и все!.. А вообще, конечно, он прислушивался к экспертам, министрам, помощникам. Это нормально. И Татьяна играла заметную, очень активную роль, и Валентин Юмашев, особенно когда стал главой администрации.

— А Березовский?

— Березовский тоже играл большую роль, и не всегда позитивную. Для меня, например, как пресс-секретаря были проблемы, когда он проявлял чрезмерную активность на чеченском направлении. Он входил в Совет безопасности. И в Чечне предпринимал такие действия, которые, так скажем, нам не были известны. Пресса что-то узнавала. Начинался обвал звонков. Приходилось выяснять, что произошло, по чьей инициативе он это делал. То есть он не системный человек, он очень часто мешал командной работе.

— Вы считали себя вправе давать советы Борису Николаевичу или исправлять оговорки шефа?

— Борис Николаевич перенес серьезную операцию. Естественно, уставал. Были ситуации, например в Стокгольме в декабре 97-го года либо в Париже, когда его длительное выступление или пребывание на авансцене затягивалось и не было возможности сделать укол. Я не врач, возможно, ошибаюсь, но ощущение было такое, что он начинал себя чувствовать очень дискомфортно. Сложно держать боевую форму. И тут я больше всего был нужен для того, чтобы потом объяснять, «переводить с президентского» на общедоступный, исправлять какие-то огрехи.

Где-то я и лукавство использовал, где-то чисто дипломатические заготовки. Бывали ситуации, когда произнесенное ставило меня просто в тупик. Например, заявления о том, что Советский Союз воевал со Швецией в XX веке или что Швеция должна перейти от угля к газу, когда она уже давно перешла. Или что Германия и Япония — ядерные державы. Но я очень просто объяснился тогда в Стокгольме и был поражен, как пресса это восприняла. Абсолютно по-человечески им сказал: «Да, президент устал, допустил ошибки». Никаких проблем не было.

— «Президент работает с документами» — авторство ваше?

— Да, это моя заготовка. Были и другие. Скажем, «крепкое рукопожатие» Бориса Николаевича перед операцией, и что я «не работаю в сослагательном наклонении», когда мне начинали задавать вопросы типа «а если было бы так, то как бы было?». Вроде банальность, но она помогала держать паузу. А что касается «работы с документами», то ведь в каком бы состоянии ни находился президент, каждый день к нему поступают десятки важных бумаг разной степени срочности. И, скажем, указ о награждении можно отложить до лучших времен, а вот законопроект не внести, когда он готов уже, или не подписать закон, если конституционные сроки поджимают, нельзя. Только президент может это сделать. Так что за этим эвфемизмом — «работает с документами» — не было вранья. Но при этом люди не видели президента энное количество дней, начинался, как всегда, шумок типа «занимается или не занимается он управлением государством». Конечно, занимается! У меня не было никаких сомнений по этому поводу. Ведь злоупотреблять фразой No comment тоже было нельзя, потому что скажешь так раз, два, три — в следующий раз за комментариями к тебе и вовсе не пойдут.

— Вы знали о предстоящей у Ельцина операции?

— Однажды заходит ко мне Татьяна Борисовна Дьяченко с необычной просьбой: «Напишите Борису Николаевичу письмо, чтобы он согласился на операцию. Нам нужны мнения людей, к которым он прислушивается». Я написал. Жалко, не сохранил копию.

Перед операцией проходил брифинг, и естественным был вопрос о самочувствии президента. Накануне я к Борису Николаевичу заходил. На прощание он так сгреб мою руку, хотел показать, что полон сил. А «крепкое рукопожатие» стало расхожей фразой.

Кстати, тему здоровья президента мы обыгрывали по-разному. Некоторые пиар-шутки становились заметными пиар-удачами. На саммит в Хельсинки Билл Клинтон приехал с травмой ноги, а Борис Николаевич едва отошел от послеоперационного лечения. Кто из двух друзей будет бодрее выглядеть на заключительной пресс-конференции? Помощники собирались вывозить Клинтона в инвалидном кресле. И тут пришла мысль: хорошо, если его выкатит Ельцин. Бориса Николаевича уговаривать не пришлось, он дал знак американскому охраннику, тот уступил место. Журналисты встретили появление двух президентов хохотом и аплодисментами. Клинтон никак не поймет причину веселья. Наконец поворачивается и вместо охранника видит Ельцина. Смех трудно было остановить.

О Борисе Николаевиче говорят как о человеке очень азартном, заводном. Однажды в Волжском Утесе он ловил рыбу вместе с Черномырдиным. Виктору Степановичу в этих качествах тоже не откажешь — особенно если дело касалось рыбалки и охоты. Расположились они вроде бы рядом, на каких-то там прудах. У Бориса Николаевича что ни заброс, то рыба. ЧВС начинает нервничать. У него вообще ничего! Заканчивается тем, что на уху у Ельцина целое ведерко, и он довольный до предела. А второй уже не знает, куда себя деть. Весь день у Виктора Степановича был испорчен. Почему? Фарт — не фарт, вроде бы один и тот же водоем...

А вторая историческая рыбалка — это соревнование с Рютаро Хасимото, премьером Японии. Рыбачили в Красноярске, после саммита. Сделали для этого сруб, чтобы можно было почаевничать и пошашлычить, егеря с охраной огородили камнями заводь и пустили туда рыбу. Можете себе представить, какое на Енисее течение! Естественно, пока мы доехали, все эти заводи смыло, и рыба ушла. И почему-то на удилище у Хасимото все-таки попалась одна полудохлая рыбешка. Но как только он поднял удилище, вся японская делегация закричала: о-о-о, какой успех! Бориса Николаевича это завело. Он бросал спиннинг, все делал профессионально (Хасимото вообще не умел рыбачить, это было совершенно очевидно). Но все без толку. Потом Ельцин удилище бросил и сказал: «А-а, пойдемте чай пить. Не умеете организовать рыбалку». Настроение у него было испорчено.

Проходит полгода, ответный саммит уже в Японии. И выходят они на рыбалку уже в океан. Борис Николаевич вытаскивает отличную рыбу, не знаю какую, я не специалист, но действительно не в пример тому задохлику, которого японец в Красноярске поймал. Ельцин берет эту рыбу, идет к японскому премьеру и говорит: «Один — один». На этом рыбалка закончилась. То есть он отыгрался за Красноярск. И чтобы не испытывать судьбу, сказал: все, дипломатический итог.

— Вернемся к земным делам. Лето 1998 года. Когда вы почувствовали, что дефолт неизбежен: за месяц, за две недели?

— Сказать, что у меня было острое предчувствие, что это произойдет, не могу. Я все-таки не экономист. Слухи, конечно ходили, да. Более того, я должен был следить за тем, чтобы риски с предполагаемым дефолтом на Ельцина не ложились. Но все обернулось иначе.

Когда мы подлетали в августе на вертолете к Великому Новгороду, нас встречала толпа. Михаил Прусак — губернатор, журналисты. Я говорю: «Борис Николаевич, вам сейчас зададут вопрос: будет или не будет дефолт?» Он на меня посмотрел: «И что мне ответить?» «Вам, я думаю, лучше вообще не отвечать, а сказать так, что это компетенция правительства. Они над этим работают. Это их прямая обязанность избежать дефолта. И все. И это правда, это правильно по Конституции». «Да, — говорит. — Вы правы».

Мы вышли. Идем мимо журналистов. Он любил всякие мизансценки: помахал рукой, идет к кортежу машин. Вдруг крик из толпы — это вам не сегодняшняя ситуация, тогда вопросы задавали все и спрашивали, что хотели.

Слава Терехов, «Интерфакс»: «Борис Николаевич, один только вопрос». — «Да, слушаю». — «Дефолт будет?» Борис Николаевич поискал меня глазами, посмотрел, повернулся к Терехову и говорит: «Не будет!» И пошел дальше.

Вот так. Я считал, что сделал свою работу нормально. Мне себя упрекнуть не в чем. Выбор всегда за президентом. Он решил так — и попал в историю. Потом началась чехарда в правительстве и моя отставка.

Срочно искали претендента на замену кандидатуры Виктора Степановича. Его дважды уже завалила Дума. Искали лихорадочно. У меня было мнение, что нужно бросить какую-то кость оппозиции. Хотя бы на время пригасить страсти. И я в письме Борису Николаевичу предложил четверых кандидатов в премьеры на выбор: Лужкова, Примакова, Вяхирева и, по-моему, Маслюкова. Эту точку зрения поддерживало энное количество людей в администрации — Кокошин, Комиссар... Но почему-то это было воспринято как лоббирование нами Лужкова. Хотя лично я этого не имел в виду: Лужков просто был назван среди четверых.

Часть2. Сергей Ястржембский — о неспортивном поведении команды Лужкова, замирении с Ельциным и возвращении в Кремль, о Чечне, Дубровке и маоистах в Евросоюзе, о дембеле, полученном у Путина и Медведева, а также о пигмеях, ликующих гиппопотамах и о том, есть ли жизнь после тридцатилетней госслужбы.

После ухода из Кремля и не самого нежного расставания с Борисом Ельциным судьба Сергея Ястржембского опять сделала выкрутас. Причем не единственный.

— То есть погорели из-за Лужкова, Сергей Владимирович?

— Я вообще не представлял, что собой являла команда Лужкова. Только потом это увидел. К тому же чисто внешне канва отношений между Лужковым и Ельциным, как мне казалось, говорила в пользу того, что Юрий Михайлович ни разу от Ельцина не отворачивался, был рядом с ним во время жестких поворотов истории.

С «раскольниками» — а меня, видимо, таким и сочли — в кремлевской администрации принято расставаться. Подписав указ 12 сентября, президент меня уволил. Даже не переговорил со мной. Потом, правда, реакция была, но это позже.

А тогда не было времени разбираться, кто и насколько о чем-то информирован, главное, чтобы команда, которая работает с президентом, оставалась единой. Мне было очень неприятно, я считал, что это подстава. Но потом, хорошо поразмыслив, пришел к тому, что в этом была своя логика.

Борис Николаевич этого тоже не забыл. Уже много лет спустя, я уже опять работал в Кремле, на этот раз помощником Владимира Путина, мы встретились с Борисом Николаевичем на презентации его мемуаров. Он меня увидел, жесткой хваткой схватил за плечи, в глаза смотрит и говорит, показывая на сердце: «Вот здесь против меня ничего нет?» «Борис Николаевич, — у меня даже голос задрожал, — я сюда бы не пришел, если бы у меня хоть что-нибудь было». Обнялись, и с этого момента и до его кончины отношения у нас были превосходные, и встречались мы довольно часто. И к моей второй супруге Анастасии он тоже с большой симпатией относился.

— Тем не менее, уйдя в 1998-м из Кремля, вы выбрали московскую мэрию.

— И увидел там другую реальность. Не готов сейчас все это описывать в адекватных формулировках. Просто понял, что я там абсолютный чужак. И встретили меня соответственно. Были попытки оказывать давление напрямую, чтобы я подчинялся не только Лужкову, что для меня категорически неприемлемо. Из-за этого я испортил отношения с ведущими игроками команды.

Мне поручили заниматься международными и региональными связями. Лужков хотел, чтобы я помог имиджу Москвы и его собственному за границей. Многое получилось. Он это видел и ценил. Возили пачками сюда зарубежных журналистов, причем сделали ставку на провинциальную прессу, которая никогда в жизни не была в России и ничего о ней не знает. Помогал Лужкову во время его визитов.

Один раз он не послушал меня. Дело было в Берлине. В то время Кремль и мэрия находились уже в состоянии войны. Но Лужкова все же принял канцлер. Потом была большая встреча с журналистами и с общественностью. Я сказал Юрию Михайловичу: «Не ставьте канцлера в неудобное положение, не критикуйте публично Кремль». Так вот, при канцлере он сдержался, а на этой общественной встрече, как когда-то Ельцин, тоже взглянув в мою сторону, сказал: «Мне тут советовали не критиковать Кремль, но я все-таки скажу...» За что на следующий день получил по полной программе во всей прессе. Нельзя сводить политические счеты за рубежом, ни в одной стране это не принято.

— Контакты с Лужковым тянулись со Словакии?

— Да. Он приезжал туда и по линии обменов Москва — Братислава, и в отпуск... В принципе с ним не было проблем, он человек достаточно широких взглядов, хотя ясно было, что международного опыта у него маловато. Еще до меня делал выпады по поводу Севастополя и Крыма.

Личной дружбы у нас не было, но неформальное общение — довольно часто. На горных лыжах катался с ним в Словакии и в Австрии. И в теннис играли. Тут, правда, открылись особенности команды мэрии. Я не признаю авторитетов на спортивной площадке, то есть мне не важно, кто играет против меня. И считаю нормальным, когда точно так же относятся ко мне. Когда люди играют в футбол или теннис, они все едины и равны. И мы с Валентином Юмашевым десятки раз выигрывали у Лужкова и его партнеров. Так вот ко мне после этого подходили десятка полтора людей и говорили: «Слушай, у нас так не принято, чтобы шеф проигрывал». Я их посылал.

— Пчел-то видели вживую?

— В Молоденове он их держал. Медом угощал и у себя в кабинете. Там задняя комнатка была, личная мэра. У него традиция: чай и мед. Я в мэрии пробыл где-то с конца 1998-го около полугода. Но как только началась избирательная кампания в Думу, был назначен одним из руководителей избирательного штаба блока «Отечество — Вся Россия». И тут же ушел туда из правительства Москвы.

Я вроде числился как вице-премьер, но вся работа у меня была в избирательном штабе. Заниматься информацией, пропагандой, общественным пиаром — это, собственно, то, что я хорошо умею. Георгий Боос возглавил штаб, я был фактически вторым руководителем. К «Отечеству» присоединилась «Вся Россия». Лужков, Яковлев, Шаймиев, Примаков, Рахимов. Само присутствие таких сильных региональных лидеров уже было гарантией того, что ОВР будет представлено достойно. А потом Владимир Путин предложил мне вернуться в Кремль. И мне был предложен очень тяжелый участок — информационное обеспечение контртеррористической операции в Чечне.

Для российской аудитории мы с этой задачей справились — общественное мнение повернулось в сторону государства. В мире это оказалось невозможно решить. Сделано было немало, по крайней мере для того, чтобы позиция России присутствовала на страницах крупнейших международных изданий. Организовали, например, большое интервью Владимира Путина для Paris-Match. На следующий день этот материал появился в крупнейших газетах Германии, Испании, Великобритании. Что нетипично: газеты ведь эксклюзив любят.

— Дубровка вас тоже не миновала.

— Это была самая тяжелая ситуация. Я работал в штабе Владимира Проничева на Дубровке... Ужинал в каком-то ресторане. Слышу по радио: террористы совершили захват. Сразу поехал туда. Как помощнику по информационной работе мне нужно было как можно быстрее захватить инициативу, пока эту поляну не освоили другие. Мы оказались одними из первых, кто туда приехал вслед за ФСБ. Потом уже Лужков появился и другие. Это была очень тяжелая работа...

Работать по Чечне я закончил в 2004 году. Владимир Владимирович назначил меня своим спецпредставителем по развитию отношений с ЕС. Пришлось мобилизовать навыки дипломата. За четыре года кое-какие вещи удались. Например, то же облегчение визовых процедур. А своим главным завоеванием считаю создание Европейского колледжа, который является совместным проектом Евросоюза и России и финансируется из госбюджета и бюджета ЕС. Он открыт при МГИМО. Туда набираются сотрудники наших министерств и ведомств, которые уже имеют высшее образование и работают на европейском направлении. Это и суды, и министерства, это налоговики, полицейские, пограничники.

Я контактировал в Брюсселе, если брать высший уровень, с Романо Проди, с Хавьером Соланой, с нынешним руководителем Еврокомиссии Жозе Мануэлом Баррозу, португальским политиком, в прошлом членом маоистского студенческого движения в Португалии.

— Вы с ним на эти темы не беседовали?

— А как же! Конечно, ввернул и про это. Потому что я-то его довольно хорошо знал, даже наблюдал за его деятельностью в 1978 году. И он был просто поражен, когда я ему назвал имена двух десятков его сподвижников того периода. Он даже воротничок расстегнул и галстук ослабил. А основными партнерами у меня были дипломатические советники глав государств и правительств по международным вопросам — при Шираке, при Шредере, при английском премьере Блэре...

— Почему все-таки ушли из Кремля?

— Тут все просто. К 2008 году стаж госслужбы подходил к тридцати годам, если приплюсовать работу в международном отделе ЦК КПСС. Это уже много. Наступает момент, когда хочется перемен. А мне предлагали остаться в том же качестве, только добавляли еще функцию шерпы в «большой восьмерке». То есть я предвидел, что следующие четыре года пройдут точно так же, как предыдущие. Никаких всплесков... Если бы у меня было несколько жизней, то можно было бы и дальше плыть по этому руслу. Но поскольку жизнь одна, а ты чувствуешь ресурсы и силы, то решил просить дембель и у одного, и у второго начальников — у Путина и у Медведева. Было несколько бесед. В общем, редкий случай, когда кто-то хочет уйти из Кремля просто так. Я им обоим благодарен, что отпустили меня в свободное плавание.

Все было абсолютно обыденно, готовилась передача власти. По сути дела всем игрокам — членам путинской команды предлагали остаться у Дмитрия Анатольевича. Но повторяю: мне очень важно чувствовать интерес в работе, драйв. И у меня всегда это было. Не ради красного словца говорю.

А выбор был какой? Звали некоторые друзья или, скажем так, олигархи к ним на работу. Мне не хотелось этой стези. Думал уйти куда-то совсем в другую сферу. К этому времени я уже профессионально занимался фотографией, прошло несколько выставок, выпущены альбомы, работал с серьезными музеями и коллекционерами. Увидел, что есть востребованность того, что я делаю. Это первое. Второе: подумал, что было бы неплохо попробовать еще и кино, документалистику. Много раз бывал в Африке, охотился, в том числе вместе с местными жителями. Предположил, что интересно было бы снимать документальные фильмы, посвященные жизни этих людей — не зверей, птиц, насекомых и обитателей морских глубин, а именно людей. Решил сделать анализ того, что показывают ведущие мировые телеканалы Discovery, National Geographic, Animal Planet. Увидел, что чутье не подвело, что действительно людей показывают мало. Создал свою компанию «Ястреб Фильм», получил поддержку от друзей и начал снимать фильмы в Африке.

К сегодняшнему дню у нас есть серия об Африке. Там, где можно, делаем еще отдельную серию про охоту и рыбалку. Плюс, когда я с нового года стал вести на «России-2» программу «Магия приключений», мне понадобились другие регионы. Мы начали снимать в Португалии, в Монако, в Турции, поедем в Индонезию. К сегодняшнему дню в России пять каналов купили наши фильмы, приобрели их в Италии, Словакии. Сейчас с другими восточноевропейскими странами договариваемся.

— Кто вас так подвиг на Африку?

— Это опять же через Словакию. Там были друзья, охотники заядлые. Говорили: «Если не съездишь в Африку, не сможешь называться охотником». И как только я там оказался в 1997 году, был пленен раз и навсегда. Просто крыша съехала! Никогда больше такого потрясения у меня не было в эмоциональном плане. Палатка, гигантские тени животных, бегающих по ночам, ликующие гиппопотамы, огромная плотность дикой фауны, смена обстановки, постоянный адреналин. Запал на Африку на тысячу процентов! Купил приличный фотоаппарат и стал снимать. И кое-какие вещи сразу попали в журналы.

И вот мне исполняется пятьдесят. Говорят, кризис среднего возраста. И я многое изменил в себе. Сел на лошадь, начал изучать итальянский язык и занялся фотографией. И вышел на Леву Мелихова, замечательного русского фотографа, одного из самых одаренных. Лева посмотрел мои работы и сказал: получится. Мы ходили по Москве и снимали помойки, сосульки, дворики. Он и я — одно и то же. Потом сравнивали: как видит он, как вижу я. Он меня очень быстро подготовил. И будучи в Кремле, я уже успел сделать альбом «Кремль неизвестный-известный». Естественно, имея возможность залезать на любые крыши, имея почти неограниченный допуск и содействие комендатуры Кремля и ФСО.

Владимир Владимирович посмотрел альбом: «Да, я во многих местах еще и не был». Сейчас семь альбомов выпущено. В этом году будет большая выставка в Италии моей основной серии — то, что я снимал с воздуха. Жанр аэрофотосъемки сразу стал самым удачным. Видимо, проснулись в крови мои предки-авиаторы.

— Предки ваши кто? Фамилия уж больно звонкая.

— Среднепоместная шляхта, основные земельные угодья находились под Гродно и под Киевом, но где-то к концу XIX века они были распроданы... Моя бабушка по линии Ястржембских — из офицерской среды, окончила женскую гимназию в Варшаве. Она единственная в том поколении говорила по-польски. Дед Андрей Станиславович Ястржембский дошел до генерал-майора, служил завкафедрой Академии им. Жуковского, доктор наук, профессор.

Дед по маминой линии Иван Николаевич Виноградов — один из первых летчиков царской армии: после духовной семинарии пошел по технической линии. Летал на бипланах, участвовал в воздушной разведке, обеспечивавшей прорыв войск Брусилова. Был дважды сбит над Галицией. После того как его комиссовали, стал инструктором военно-воздушного дела в Петрограде. Потом переехал в Москву и всю свою жизнь занимался конструированием летательных аппаратов. Авиатор до мозга костей! Отец Владимир Андреевич тоже всю жизнь отдал армии, занимался поставками военной техники за рубеж.

— Новые увлечения требуют хорошей физической подготовки. Со спортом отношения складываются?

— В детстве занимался несколько лет беговыми лыжами. Это сильно помогло потом. Затем волейбол, естественно, футбол. Горные лыжи пришли после МГИМО. В Архызе первые уроки брали. Потом еще одно увлечение — конкур. Много плавания, а сейчас возобновил теннис. Любимый партнер — Валя Юмашев.

— Не удалось вам с Борисом Николаевичем сыграть.

— Мы играли с Борисом-младшим в санатории «Волжский Утес», Борис Николаевич болел за внука. Но увлечением номер один теперь стали экспедиции, связанные с этнографическим документальным кино.

— Совмещать с охотой экспедиции удается?

— Как правило, нет, но бывают исключения. Например, в джунглях Камеруна мы охотились вместе с пигмеями и натолкнулись на габонскую гадюку. Такой двухметровый монстр. Пришлось застрелить. Аборигены посоветовали зажарить: мол, неотразимое по вкусу мясо. С нами был французский повар. Но осторожности ради я запивал блюдо сорокаградусным виски. И оказался прав. Один наш оператор, который предпочел колу, наутро себя чувствовал очень неважно. Но мне стало плохо в Москве — нет, не от съеденного, а от рассказа одного из наших. Гадюку готовил не французский повар, а пигмеи, помыв ее в ручье.

— А как с российской охотой?

— У нас есть люди, которые очень незаурядные охотники и большие профессионалы. Начнем с Павла Николаевича Гусева, главного редактора «МК», прекрасный охотник. Есть ребята, которые основали концерн «КАРО», — Олег Андреев и Леонид Огородников. Есть такой депутат Госдумы Александр Шишкин, Олег Киселев из РОСНАНО. Черномырдин был азартным охотником. С ним связана знаменитая история с ярославскими медвежатами. Проблемы охоты на зимней берлоге состоят в том, что у нас не осталось егерей, которые по слуху могут определить, кто находится в берлоге — самец или самка с малышами. Нет таких! Была ситуация, когда Виктор Степанович вышел на медвежью берлогу. И в прессе раструбили, что он охотился на медвежат. Но есть понятие медвежонок, а есть пестун. Пестун — это медведь не из последнего помета, достаточно уже крупный. Приезжает Черномырдин на доклад к Ельцину, рядом — толпа журналистов. Заходит в приемную. А я ему с ходу и говорю: «О, Виктор Степанович, покоритель Ярославской области!» ЧВС на меня чуть не с кулаками: «Ты-то, блин, от тебя-то, охотника, я вообще такого ожидать не мог... Это же пестун был! Ты-то должен понимать, что это взрослый медведь». Вся приемная там лежала просто, настолько энергично он защищал свою правоту как охотника.

Честно говоря, сейчас я разочарован тем, что творится в российской охоте. Охочусь в частных хозяйствах своих друзей, знакомых, где все нормально обустроено, или предпочитаю охотиться за пределами России.

— Домашних животных не держите?

— Две лошади, пять собак, много птицы — японские журавли, филины, большая коллекция фазанов. Так что компенсируем недостаток внимания к природе. Владимир Щербаков мне помог, знаменитый наш в прошлом зампред правительства при Горбачеве. У него великолепная, лучшая в стране коллекция фазанов. С птицами интересно. Любопытно наблюдать за их жизнью, за взаимоотношениями. Потом, они очень красивые сами по себе. Но когда еще удается получить яйцо, чтобы через инкубатор вывести и вырастить этого фазана, это просто совсем кайф.

Собаки — это два пойнтера для охоты, один голден ретривер плюс два алабая.

— Кто вас приобщал к конкуру?

— Наверное, Саша Абрамов, помощник президента. Он этим очень увлекался. Потом несколько раз я охотился на лошадях и в Африке, и в Киргизии, и в Красной Поляне и как-то себя чувствовал неуютно, честно говоря. И когда узнал, что на ипподроме можно получить навыки верховой езды, с удовольствием пошел на это. Видимо, шляхетские гены должны были заговорить.

Сейчас у меня два ганновера. И совершенно влюбленная в лошадей дочка. Мама категорически против, а у нее игрушки основные — это лошади, она их просто обожает.

— У вас еще двое взрослых сыновей?

— Они у меня погодки — по 26 лет каждому. Оба окончили МГИМО. Старший, Владимир, пошел неожиданным путем: после МГИМО — диджей, играет, зажигает, и ничто другое его не интересует. Имеет право. И маленькие мои детки — почти четыре года дочке Анисье и полтора года сыну Милану. Кому уделял больше внимания? Первое отцовство, так скажем, прошло на высоком аллюре. Позднее, конечно, дает огромное преимущество...

ПУБЛИКАЦИЯ по МАТЕРИАЛАМ yastrebfilm.com novaya-riga.ru kremlin.ru itogi.ru vokrug.tv realnoevremya.ru