В большом лесу на опушке жил бедный дровосек со своею женою и двумя детьми: мальчишку-то звали Гензель, а девчоночку - Гретель.

У бедняка было в семье и скудно и голодно; а с той поры, как наступила большая дороговизна, у него и насущного хлеба иногда не бывало.

И вот однажды вечером лежал он в постели, раздумывая и ворочаясь с боку на бок от забот, и сказал своей жене со вздохом: "Не знаю, право, как нам и быть! Как будем мы детей питать, когда и самим-то есть нечего!" - "А знаешь ли что, муженек, - отвечала жена, - завтра ранешенько выведем детей в самую чащу леса; там разведем им огонек и каждому дадим еще по кусочку хлеба в запас, а затем уйдем на работу и оставим их там одних. Они оттуда не найдут дороги домой, и мы от них избавимся". - "Нет, женушка, - сказал муж, - этого я не сделаю. Невмоготу мне своих деток в лесу одних оставлять - еще, пожалуй, придут дикие звери да и растерзают". - "Ох ты, дурак, дурак! - отвечала она. - Так разве же лучше будет, как мы все четверо станем дохнуть с голода, и ты знай строгай доски для гробов".

И до тех пор его пилила, что он наконец согласился. "А все же жалко мне бедных деток", - говорил он, даже и согласившись с женою.

А детки-то с голоду тоже заснуть не могли и слышали все, что мачеха говорила их отцу. Гретель плакала горькими слезами и говорила Гензелю: "Пропали наши головы!" - "Полно, Гретель, - сказал Гензель, - не печалься! Я какнибудь ухитрюсь помочь беде".

И когда отец с мачехой уснули, он поднялся с постели, надел свое платьишко, отворил дверку, да и выскользнул из дома.

Месяц светил ярко, и белые голыши, которых много валялось перед домом, блестели, словно монетки. Гензель наклонился и столько набрал их в карман своего платья, сколько влезть могло.

Потом вернулся домой и сказал сестре: "Успокойся и усни с Богом: он нас не оставит". И улегся в свою постельку.

Чуть только стало светать, еще и солнце не всходило - пришла к детям мачеха и стала их будить: "Ну, ну, подымайтесь, лентяи, пойдем в лес за дровами".

Затем она дала каждому по кусочку хлеба на обед и сказала: "Вот вам хлеб на обед, только смотрите, прежде обеда его не съешьте, ведь уж больше-то вы ничего не получите".

Гретель взяла хлеб к себе под фартук, потому что у Гензеля карман был полнехонек камней. И вот они все вместе направились в лес.

Пройдя немного, Гензель приостановился и оглянулся на дом, и потом еще и еще раз.

Отец спросил его: "Гензель, что ты там зеваешь и отстаешь? Изволь-ка прибавить шагу". - "Ах, батюшка, - сказал Гензель, - я все посматриваю на свою белую кошечку: сидит она там на крыше, словно со мною прощается".

Мачеха сказала: "Дурень! Да это вовсе и не кошечка твоя, а белая труба блестит на солнце". А Гензель и не думал смотреть на кошечку, он все только потихонечку выбрасывал на дорогу из своего кармана по камешку.

Когда они пришли в чащу леса, отец сказал: "Ну, собирайте, детки, валежник, а я разведу вам огонек, чтобы вы не озябли".

Гензель и Гретель натаскали хворосту и навалили его гора-горой. Костер запалили, и когда огонь разгорелся, мачеха сказала: "Вот, прилягте к огоньку, детки, и отдохните; а мы пойдем в лес и нарубим дров. Когда мы закончим работу, то вернемся к вам и возьмем с собою".

Гензель и Гретель сидели у огня, и когда наступил час обеда, они съели свои кусочки хлеба. А так как им слышны были удары топора, то они и подумали, что их отец гденибудь тут же, недалеко.

А постукивал-то вовсе не топор, а простой сук, который отец подвязал к сухому дереву: его ветром раскачивало и ударяло о дерево.

Сидели они, сидели, стали у них глаза слипаться от усталости, и они крепко уснули.

Когда же они проснулись, кругом была темная ночь. Гретель стала плакать и говорить: "Как мы из лесу выйдем?" Но Гензель ее утешал: "Погоди только немножко, пока месяц взойдет, тогда уж мы найдем дорогу".

И точно, как поднялся на небе полный месяц, Гензель взял сестричку за руку и пошел, отыскивая дорогу по голышам, которые блестели, как заново отчеканенные монеты, и указывали им путь.

Всю ночь напролет шли они и на рассвете пришли-таки к отцовскому дому. Постучались они в двери, и когда мачеха отперла и увидела, кто стучался, то сказала им: "Ах вы, дрянные детишки, что вы так долго заспались в лесу? Мы уж думали, что вы и совсем не вернетесь".

А отец очень им обрадовался: его и так уж совесть мучила, что он их одних покинул в лесу.

Вскоре после того нужда опять наступила страшная, и дети услышали, как мачеха однажды ночью еще раз стала говорить отцу: "Мы опять все съели; в запасе у нас всегонавсего полкаравая хлеба, а там уж и песне конец!

Кто написал : Братья Гримм
Название : «Гензель и Гретель»
Тип : mp3, текст
Размер : 22 МБ
Продолжительность : 0:24:11

Аудиосказка «Гензель и Гретель» слушать онлайн

«ГЕНЗЕЛЬ И ГРЕТЕЛЬ» читать текст

Сказка Братьев Гримм

Жил на опушке дремучего леса бедный дровосек с женой и двумя детьми: мальчика звали Гензель, а девочку Гретель. Жил дровосек впроголодь; и наступила однажды в той земле такая дороговизна, что ему не на что было купить даже кусок хлеба.

Вот как-то вечером лежит он в кровати, не спит, а всё с боку на бок переворачивается, вздыхает и, наконец, говорит жене:

Что теперь будет с нами? Как нам детей прокормить, нам и самим-то есть нечего!

А знаешь что, - отвечала жена, - заведём завтра утром детей пораньше в лес, в самую чащу; разведём там костёр и дадим им по кусочку хлеба. А сами пойдём на работу и оставим их одних. Не найти им дороги обратно - вот мы от них и избавимся.

Нет, жена, - говорит дровосек, - этого я не сделаю: ведь сердце у меня не камень, не могу я детей бросить одних в лесу. Нападут на них дикие звери и съедят их.

Ну и дурак! - говорит жена. - Придётся нам тогда всем четверым с голоду пропадать, и тебе останется только одно - гробы сколачивать. - И она донимала его до тех пор, пока он с ней не согласился.

А всё-таки жалко мне моих бедных детей! - сказал дровосек.
Дети от голода не могли заснуть и слышали всё, что говорила мачеха отцу. Заплакала Гретель горькими слезами и говорит Гензелю:

Бедные мы с тобой, бедные! Видно, нам теперь пропадать придётся!

Тише, Гретель, не горюй! - сказал Гензель. - Я уж что-нибудь придумаю.

И вот, когда родители уснули, он встал, надел свою курточку, отворил дверь в сени и тихо выбрался на улицу. На небе ярко светил месяц. Белые камешки во дворе блестели под его лучами, словно денежки. Гензель нагнулся и набил ими полный карман.

Потом он вернулся домой и говорит Гретель:

Утешься, милая сестрица, спи себе теперь спокойно! - И с этими словами он снова улёгся в постель.

Чуть только начало светать, пришла мачеха и стала будить детей.

Вставайте, лентяи! Нужно идти в лес за дровами. - Потом дала им по кусочку хлеба и сказала: - Этот хлеб будет вам на обед. Смотрите только, сейчас его не ешьте, больше вы ничего не получите.

Взяла Гретель весь хлеб и спрятала себе под фартук. Гензелю ведь некуда было спрятать хлеб, у него карман был набит камешками. Потом они все отправились в лес. Идут они, а Гензель всё останавливается и назад оглядывается. Говорит ему отец:

Что ты, Гензель, всё оборачиваешься и отстаёшь? Иди-ка поскорее.

Я, батюшка, - отвечал Гензель, - всё на свою белую кошечку посматриваю. Сидит она на крыше и так жалостно смотрит на меня, словно прощается.

Не болтай глупости, - сказала мачеха, - вовсе это не твоя кошечка, это белая труба на солнце блестит.

А Гензель вовсе не на кошечку смотрел, а доставал из кармана блестящие камешки и бросал их на дорогу.

Вот пришли они в самую чашу леса, и дровосек сказал:

Ну, дети, собирайте хворост, а я костёр разведу, чтобы вы не озябли.

Набрали Гензель и Гретель целую кучу хворосту. Когда огонь хорошо разгорелся, мачеха говорит:

Ну, дети, ложитесь теперь у костра да отдохните как следует, а мы пойдём в лес дрова рубить. Когда кончим работу, вернёмся за вами.

Сели Гензель и Гретель у костра, а в полдень они съели свой хлеб. Они всё время слышали стук топора и думали, что это где-нибудь недалеко работает отец. А постукивал-то вовсе не топор, а сухой сук, который отец подвязал к старому дереву. Сук раскачивало ветром, он ударялся о ствол и стучал. Сидели они так, сидели, от усталости у них стали закрываться глаза, и они крепко уснули.

Когда они проснулись, в лесу было уже совсем темно. Заплакала Гретель и говорит:

Как нам теперь найти дорогу домой?

Погоди, - утешал её Гензель, - вот взойдёт месяц, станет светлее, мы и найдём дорогу.

И верно, скоро взошёл месяц. Взял Гензель Гретель за руку и пошёл от камешка к камешку - а блестели они, словно денежки, и указывали детям дорогу. Всю ночь шли они, а на рассвете пришли к отцовскому дому и постучались в дверь. Открыла мачеха дверь, видит - стоят перед ней Гензель и Гретель, и говорит:

Ах вы, скверные дети, что вы так долго в лесу отсыпались? А мы уже думали, что вы вовсе не хотите назад возвращаться.

Обрадовался отец, увидя детей. Тяжело ему было бросать их одних в лесу. Но вскоре опять наступили голод и нужда, и в доме дровосека нечего стало есть. И вот услыхали дети, как мачеха ночью, лёжа в постели, говорила отцу:

У нас опять уже всё съедено, осталось только полкраюхи хлеба, а потом уж нам конец! Надо отделаться от детей - заведём их в лес подальше, чтобы не найти им дороги назад! Иного выхода у нас нету.

А дети не спали и слышали весь их разговор. Когда отец с мачехой заснули, встал Гензель с постели и хотел пойти во двор, чтобы набрать камешков, как в прошлый раз. Но мачеха заперла дверь, и Гензель не смог выйти из хижины. Он стал утешать свою сестрицу и говорит:

Не плачь, Гретель, спи спокойно, увидишь, что мы не пропадём.

Рано утром мачеха разбудила их и дала им по куску хлеба, он был ещё меньше, чем в прошлый раз. Пошли они в лес, а Гензель по дороге крошил хлеб в кармане, останавливался и бросал хлебные крошки на дорогу. Говорит ему отец:

Что ты, Гензель, всё останавливаешься да оглядываешься? Иди-ка поскорее.

Я, батюшка, - отвечал Гензель, - на своего белого голубка смотрю. Сидит он на крыше и на меня так жалостно смотрит, словно прощается.

Не болтай глупости, - говорит ему мачеха. - Вовсе это не твой голубок, это белая труба блестит на солнце.

А Гензель всё бросал и бросал на дорогу хлебные крошки. Завела мачеха детей еще глубже в лес, где они ещё ни разу не были. Развели опять большой костёр, и говорит мачеха:

Сидите здесь, детки, а как устанете, поспите маленько. А мы пойдём в лес дрова рубить и к вечеру, когда кончим работу, придём за вами.

Когда наступил полдень, Гретель поделилась своим куском хлеба с Гензелем, ведь он-то свой хлеб по дороге раскрошил. Потом они уснули. Вот уж и вечер прошёл, но никто за бедными детьми не приходил.

Проснулись они - а в лесу уже тёмная ночь. Стал Гензель утешать сестрицу:

Погоди, Гретель, вот скоро луна взойдёт, мы и отыщем дорогу по хлебным крошкам.

Когда взошла луна, отправились они искать дорогу. Искали её, искали, но так и не нашли. Тысячи птиц летают в лесу и в поле - и они все их поклевали.

Говорит Гензель Гретель: «Мы уж как-нибудь найдём дорогу», но они её не нашли. Шли они целую ночь и весь день с утра до вечера, но никак не могли выбраться из лесу. Дети сильно проголодались: ведь кроме ягод, которые они собирали по дороге, у них не было ни куска во рту. Устали они так, что еле-еле ноги передвигали, прилегли под деревом и заснули.

Наступило уже третье утро с тех пор, как покинули они отцовскую избушку. Пошли они дальше. Идут и идут, а лес всё глубже и темней, и если б не подоспела помощь, они выбились бы из сил.

Вот наступил полдень, и дети заметили на ветке красивую белоснежную птичку. Сидит себе и поёт, да так хорошо, что дети остановились и заслушались. Умолкла птичка, взмахнула крыльями и полетела перед ними, и пошли они за ней следом, пока, наконец, не добрались до избушки, где птичка уселась на крыше. Подошли дети ближе, видят - избушка-то не простая: она вся из хлеба сделана, крыша у неё из пряников, а окошки - из сахара.
Говорит Гензель:

Вот мы сейчас и поедим на славу. Я примусь за крышу, она, должно быть, очень вкусная.

Вытянулся Гензель во весь рост и отломил кусочек крыши, чтобы попробовать, какая она на вкус, а Гретель стала лакомиться окошками.
Вдруг послышался изнутри чей-то тоненький голосок:

Кто там ходит под окном?
Кто грызёт мой сладкий дом?

Отвечают дети:

Это гость чудесный,
Ветер поднебесный!

И продолжают отрывать и есть кусочки от вкусного домика.

Пришлась крыша Гензелю очень по вкусу, и он оторвал от неё большой кусок, а Гретель выломала целое круглое стекло из сахара и, усевшись около избушки, стала его уплетать.

Вдруг открывается дверь, и выходит оттуда старая-престарая старуха, опираясь о костыль. Испугались Гензель и Гретель, и все лакомства из рук выронили. Покачала старуха головой и говорит:

Эй, милые детки, как вы сюда попали? Ну, заходите ко мне, я вам зла не сделаю.

Взяла она обоих за руки и повела в свою избушку. Принесла она угощение - молоко с оладьями, посыпанными сахаром, яблоки и орехи. Потом она постелила им две красивые постельки и накрыла их белыми одеялами. Улеглись Гензель и Гретель и подумали: «Мы, наверное, попали в рай».

Но старуха только притворялась такой доброй, а на самом деле это была злая ведьма, что подстерегала детей, а избушку из хлеба построила для приманки. Если какой-нибудь ребёнок попадал ей в руки, она его убивала, варила в котле и съедала, и это было для неё самое большое лакомство. Глаза у неё были, как у всех ведьм, красные, и видели плохо, но зато у них нюх тонкий, как у зверей, и они чуют близость человека.

Когда Гензель и Гретель подходили к её избушке, она злобно захохотала и сказала с усмешкой: «Вот они и попались! Теперь уж им от меня не уйти!»

Рано утром, когда дети ещё спали, она встала, посмотрела, как они спокойно спят да какие у них пухлые и румяные щёчки, и сказала про себя: «Вот это будет лакомый кусочек!» Схватила Гензеля своей костлявой рукой, унесла его в хлев и заперла его за решётчатой дверью - пусть себе кричит сколько хочет, ничто ему не поможет!

А потом разбудила Гретель и говорит:

Вставай скорее, лентяйка! Иди принеси воды и свари своему брату что-нибудь повкусней, вон сидит он в хлеву. Я хочу, чтобы стал он пожирнее, тогда я его съем.
Горько заплакала Гретель. Но что было делать, пришлось ей исполнять приказание злой ведьмы. И вот готовила она для Гензеля самые вкусные блюда, а самой ей доставались одни лишь объедки. Каждое утро ковыляла старуха к хлеву и говорила:

Ну-ка, Гензель, протяни мне свой палец, я хочу посмотреть, жирненький ли ты.

А Гензель взял и протянул ведьме вместо пальчика косточку. Ведьма плохо видела, пощупала косточку и удивлялась, отчего это Гензель не жиреет. Так прошло четыре недели, а Гензель всё не жирел. Надоело старухе ждать, и крикнула она девочке:

Эй, Гретель, наноси скорее воды! Жирного или тощего, всё равно я Гензеля завтра утром заколю и сварю.

Ох как горевала бедная сестрица, когда пришлось ей таскать воду! Слезы так и текли у неё по щекам.

Лучше бы нас растерзали дикие звери в лесу, тогда мы хоть вместе бы погибли!

Ну, нечего хныкать! - крикнула старуха. - Теперь тебе ничего не поможет.

Рано поутру Гретель должна была встать, выйти во двор, повесить котёл с водой и развести огонь.

Сначала мы испечём хлеб, - сказала старуха, - я уже истопила печь и вымесила тесто. - И толкнула бедную Гретель к самой печи, откуда так и полыхало большое пламя. - Ну, полезай в печь, - сказала ведьма, - да погляди, хорошо ли она натоплена, не пора ли хлебы сажать?

Полезла было Гретель в печь, а старуха в это время хотела закрыть её заслонкой, чтобы Гретель зажарить и съесть. Но Гретель догадалась, что затевает старуха, и говорит:

Да я не знаю, как это сделать, как мне туда пролезть?

Вот глупая гусыня, - сказала старуха, - смотри, какое большое устье, и я-то могла бы туда залезть, - и она взобралась на шесток и просунула голову в печь.

Тут Гретель как толкнёт ведьму, да так, что та очутилась прямо в самой печи. Потом Гретель прикрыла печь железной заслонкой и заперла на задвижку. У-ух, как страшно завыла ведьма! Но Гретель убежала, и проклятая ведьма сгорела дотла.

Бросилась Гретель поскорей к Гензелю, открыла хлев и крикнула:

Выходи, Гензель, мы спасены! Старая ведьма в печке сгорела!

Выскочил Гензель из хлева, словно птица из клетки, когда ей откроют дверку. Как обрадовались они, как кинулись друг другу на шею, как прыгали от радости и целовались! Теперь им нечего уже было бояться, и вот вошли они в ведьмину избушку и видят - стоят там всюду по углам ларцы с жемчугами и драгоценными каменьями.

Ну, это будет, пожалуй, получше наших камешков, - сказал Гензель и набил ими полные карманы.

А Гретель говорит:

Мне тоже хочется что-нибудь домой принести, - и насыпала их полный передник.

А теперь бежим поскорей отсюда, - сказал Гензель, - ведь нам надо выбраться из ведьминого леса.

Прошли они так часа два и подошли, наконец, к большому озеру.

Не перебраться нам через него, - говорит Гензель, - не видать нигде ни лавочки, ни моста.

Да и лодочки не видно, - ответила Гретель, - но вон плывёт белая уточка; если я её попрошу, она поможет нам переправиться на другой берег.

И кликнула Гретель уточке:

Нету мостика нигде,
Ты свези нас по воде!

Подплыла уточка, Гензель сел на неё и позвал сестрицу, чтобы она села вместе с ним.

Нет, - ответила Гретель, - уточке будет слишком тяжело. Пускай перевезёт она сначала тебя, а потом и меня.

Добрая уточка так и сделала. Они счастливо переправились на другой берег и прошли дальше. А там лес показался им совсем знакомым, и, наконец, они увидели издали отцовский дом.
Тут дети пустились бежать, влетели в комнату и бросились отцу на шею.

С той поры, как отец бросил детей в лесу, не было у него ни минуты радости, а жена его умерла. Раскрыла Гретель передник, и рассыпались по комнате жемчуга и драгоценные камни, а Гензель выбрасывал их из кармана целыми пригоршнями. И настал конец их нужде и горю, и зажили они счастливо и хорошо.

ВСЕ СКАЗКИ БРАТЬЕВ ГРИММ

Жил на опушке дремучего леса бедный дровосек с женой и двумя детьми: мальчика звали Гензель, а девочку Гретель. Жил дровосек впроголодь; и наступила однажды в той земле такая дороговизна, что ему не на что было купить даже кусок хлеба.

Вот как-то вечером лежит он в кровати, не спит, а всё с боку на бок переворачивается, вздыхает и, наконец, говорит жене:

Что теперь будет с нами? Как нам детей прокормить, нам и самим-то есть нечего!

А знаешь что, - отвечала жена, - заведём завтра утром детей пораньше в лес, в самую чащу; разведём там костёр и дадим им по кусочку хлеба. А сами пойдём на работу и оставим их одних. Не найти им дороги обратно - вот мы от них и избавимся.

Нет, жена, - говорит дровосек, - этого я не сделаю: ведь сердце у меня не камень, не могу я детей бросить одних в лесу. Нападут на них дикие звери и съедят их.

Ну и дурак! - говорит жена. - Придётся нам тогда всем четверым с голоду пропадать, и тебе останется только одно - гробы сколачивать. - И она донимала его до тех пор, пока он с ней не согласился.

А всё-таки жалко мне моих бедных детей! - сказал дровосек.
Дети от голода не могли заснуть и слышали всё, что говорила мачеха отцу. Заплакала Гретель горькими слезами и говорит Гензелю:

Бедные мы с тобой, бедные! Видно, нам теперь пропадать придётся!

Тише, Гретель, не горюй! - сказал Гензель. - Я уж что-нибудь придумаю.

И вот, когда родители уснули, он встал, надел свою курточку, отворил дверь в сени и тихо выбрался на улицу. На небе ярко светил месяц. Белые камешки во дворе блестели под его лучами, словно денежки. Гензель нагнулся и набил ими полный карман.

Потом он вернулся домой и говорит Гретель:

Утешься, милая сестрица, спи себе теперь спокойно! - И с этими словами он снова улёгся в постель.

Чуть только начало светать, пришла мачеха и стала будить детей.

Вставайте, лентяи! Нужно идти в лес за дровами. - Потом дала им по кусочку хлеба и сказала: - Этот хлеб будет вам на обед. Смотрите только, сейчас его не ешьте, больше вы ничего не получите.

Взяла Гретель весь хлеб и спрятала себе под фартук. Гензелю ведь некуда было спрятать хлеб, у него карман был набит камешками. Потом они все отправились в лес. Идут они, а Гензель всё останавливается и назад оглядывается. Говорит ему отец:

Что ты, Гензель, всё оборачиваешься и отстаёшь? Иди-ка поскорее.

Я, батюшка, - отвечал Гензель, - всё на свою белую кошечку посматриваю. Сидит она на крыше и так жалостно смотрит на меня, словно прощается.

Не болтай глупости, - сказала мачеха, - вовсе это не твоя кошечка, это белая труба на солнце блестит.

А Гензель вовсе не на кошечку смотрел, а доставал из кармана блестящие камешки и бросал их на дорогу.

Вот пришли они в самую чашу леса, и дровосек сказал:

Ну, дети, собирайте хворост, а я костёр разведу, чтобы вы не озябли.

Набрали Гензель и Гретель целую кучу хворосту. Когда огонь хорошо разгорелся, мачеха говорит:

Ну, дети, ложитесь теперь у костра да отдохните как следует, а мы пойдём в лес дрова рубить. Когда кончим работу, вернёмся за вами.

Сели Гензель и Гретель у костра, а в полдень они съели свой хлеб. Они всё время слышали стук топора и думали, что это где-нибудь недалеко работает отец. А постукивал-то вовсе не топор, а сухой сук, который отец подвязал к старому дереву. Сук раскачивало ветром, он ударялся о ствол и стучал. Сидели они так, сидели, от усталости у них стали закрываться глаза, и они крепко уснули.

Когда они проснулись, в лесу было уже совсем темно. Заплакала Гретель и говорит:

Как нам теперь найти дорогу домой?

Погоди, - утешал её Гензель, - вот взойдёт месяц, станет светлее, мы и найдём дорогу.

И верно, скоро взошёл месяц. Взял Гензель Гретель за руку и пошёл от камешка к камешку - а блестели они, словно денежки, и указывали детям дорогу. Всю ночь шли они, а на рассвете пришли к отцовскому дому и постучались в дверь. Открыла мачеха дверь, видит - стоят перед ней Гензель и Гретель, и говорит:

Ах вы, скверные дети, что вы так долго в лесу отсыпались? А мы уже думали, что вы вовсе не хотите назад возвращаться.

Обрадовался отец, увидя детей. Тяжело ему было бросать их одних в лесу. Но вскоре опять наступили голод и нужда, и в доме дровосека нечего стало есть. И вот услыхали дети, как мачеха ночью, лёжа в постели, говорила отцу:

У нас опять уже всё съедено, осталось только полкраюхи хлеба, а потом уж нам конец! Надо отделаться от детей - заведём их в лес подальше, чтобы не найти им дороги назад! Иного выхода у нас нету.

А дети не спали и слышали весь их разговор. Когда отец с мачехой заснули, встал Гензель с постели и хотел пойти во двор, чтобы набрать камешков, как в прошлый раз. Но мачеха заперла дверь, и Гензель не смог выйти из хижины. Он стал утешать свою сестрицу и говорит:

Не плачь, Гретель, спи спокойно, увидишь, что мы не пропадём.

Рано утром мачеха разбудила их и дала им по куску хлеба, он был ещё меньше, чем в прошлый раз. Пошли они в лес, а Гензель по дороге крошил хлеб в кармане, останавливался и бросал хлебные крошки на дорогу. Говорит ему отец:

Что ты, Гензель, всё останавливаешься да оглядываешься? Иди-ка поскорее.

Я, батюшка, - отвечал Гензель, - на своего белого голубка смотрю. Сидит он на крыше и на меня так жалостно смотрит, словно прощается.

Не болтай глупости, - говорит ему мачеха. - Вовсе это не твой голубок, это белая труба блестит на солнце.

А Гензель всё бросал и бросал на дорогу хлебные крошки. Завела мачеха детей еще глубже в лес, где они ещё ни разу не были. Развели опять большой костёр, и говорит мачеха:

Сидите здесь, детки, а как устанете, поспите маленько. А мы пойдём в лес дрова рубить и к вечеру, когда кончим работу, придём за вами.

Когда наступил полдень, Гретель поделилась своим куском хлеба с Гензелем, ведь он-то свой хлеб по дороге раскрошил. Потом они уснули. Вот уж и вечер прошёл, но никто за бедными детьми не приходил.

Проснулись они - а в лесу уже тёмная ночь. Стал Гензель утешать сестрицу:

Погоди, Гретель, вот скоро луна взойдёт, мы и отыщем дорогу по хлебным крошкам.

Когда взошла луна, отправились они искать дорогу. Искали её, искали, но так и не нашли. Тысячи птиц летают в лесу и в поле - и они все их поклевали.

Говорит Гензель Гретель: «Мы уж как-нибудь найдём дорогу», но они её не нашли. Шли они целую ночь и весь день с утра до вечера, но никак не могли выбраться из лесу. Дети сильно проголодались: ведь кроме ягод, которые они собирали по дороге, у них не было ни куска во рту. Устали они так, что еле-еле ноги передвигали, прилегли под деревом и заснули.

Наступило уже третье утро с тех пор, как покинули они отцовскую избушку. Пошли они дальше. Идут и идут, а лес всё глубже и темней, и если б не подоспела помощь, они выбились бы из сил.

Вот наступил полдень, и дети заметили на ветке красивую белоснежную птичку. Сидит себе и поёт, да так хорошо, что дети остановились и заслушались. Умолкла птичка, взмахнула крыльями и полетела перед ними, и пошли они за ней следом, пока, наконец, не добрались до избушки, где птичка уселась на крыше. Подошли дети ближе, видят - избушка-то не простая: она вся из хлеба сделана, крыша у неё из пряников, а окошки - из сахара.
Говорит Гензель:

Вот мы сейчас и поедим на славу. Я примусь за крышу, она, должно быть, очень вкусная.

Вытянулся Гензель во весь рост и отломил кусочек крыши, чтобы попробовать, какая она на вкус, а Гретель стала лакомиться окошками.
Вдруг послышался изнутри чей-то тоненький голосок:

Кто там ходит под окном?
Кто грызёт мой сладкий дом?

Отвечают дети:

Это гость чудесный,
Ветер поднебесный!

И продолжают отрывать и есть кусочки от вкусного домика.

Пришлась крыша Гензелю очень по вкусу, и он оторвал от неё большой кусок, а Гретель выломала целое круглое стекло из сахара и, усевшись около избушки, стала его уплетать.

Вдруг открывается дверь, и выходит оттуда старая-престарая старуха, опираясь о костыль. Испугались Гензель и Гретель, и все лакомства из рук выронили. Покачала старуха головой и говорит:

Эй, милые детки, как вы сюда попали? Ну, заходите ко мне, я вам зла не сделаю.

Взяла она обоих за руки и повела в свою избушку. Принесла она угощение - молоко с оладьями, посыпанными сахаром, яблоки и орехи. Потом она постелила им две красивые постельки и накрыла их белыми одеялами. Улеглись Гензель и Гретель и подумали: «Мы, наверное, попали в рай».

Но старуха только притворялась такой доброй, а на самом деле это была злая ведьма, что подстерегала детей, а избушку из хлеба построила для приманки. Если какой-нибудь ребёнок попадал ей в руки, она его убивала, варила в котле и съедала, и это было для неё самое большое лакомство. Глаза у неё были, как у всех ведьм, красные, и видели плохо, но зато у них нюх тонкий, как у зверей, и они чуют близость человека.

Когда Гензель и Гретель подходили к её избушке, она злобно захохотала и сказала с усмешкой: «Вот они и попались! Теперь уж им от меня не уйти!»

Рано утром, когда дети ещё спали, она встала, посмотрела, как они спокойно спят да какие у них пухлые и румяные щёчки, и сказала про себя: «Вот это будет лакомый кусочек!» Схватила Гензеля своей костлявой рукой, унесла его в хлев и заперла его за решётчатой дверью - пусть себе кричит сколько хочет, ничто ему не поможет!

А потом разбудила Гретель и говорит:

Вставай скорее, лентяйка! Иди принеси воды и свари своему брату что-нибудь повкусней, вон сидит он в хлеву. Я хочу, чтобы стал он пожирнее, тогда я его съем.
Горько заплакала Гретель. Но что было делать, пришлось ей исполнять приказание злой ведьмы. И вот готовила она для Гензеля самые вкусные блюда, а самой ей доставались одни лишь объедки. Каждое утро ковыляла старуха к хлеву и говорила:

Ну-ка, Гензель, протяни мне свой палец, я хочу посмотреть, жирненький ли ты.

А Гензель взял и протянул ведьме вместо пальчика косточку. Ведьма плохо видела, пощупала косточку и удивлялась, отчего это Гензель не жиреет. Так прошло четыре недели, а Гензель всё не жирел. Надоело старухе ждать, и крикнула она девочке:

Эй, Гретель, наноси скорее воды! Жирного или тощего, всё равно я Гензеля завтра утром заколю и сварю.
Ох как горевала бедная сестрица, когда пришлось ей таскать воду! Слезы так и текли у неё по щекам.

Лучше бы нас растерзали дикие звери в лесу, тогда мы хоть вместе бы погибли!

Ну, нечего хныкать! - крикнула старуха. - Теперь тебе ничего не поможет.

Рано поутру Гретель должна была встать, выйти во двор, повесить котёл с водой и развести огонь.

Сначала мы испечём хлеб, - сказала старуха, - я уже истопила печь и вымесила тесто. - И толкнула бедную Гретель к самой печи, откуда так и полыхало большое пламя. - Ну, полезай в печь, - сказала ведьма, - да погляди, хорошо ли она натоплена, не пора ли хлебы сажать?

Полезла было Гретель в печь, а старуха в это время хотела закрыть её заслонкой, чтобы Гретель зажарить и съесть. Но Гретель догадалась, что затевает старуха, и говорит:

Да я не знаю, как это сделать, как мне туда пролезть?

Вот глупая гусыня, - сказала старуха, - смотри, какое большое устье, и я-то могла бы туда залезть, - и она взобралась на шесток и просунула голову в печь.

Тут Гретель как толкнёт ведьму, да так, что та очутилась прямо в самой печи. Потом Гретель прикрыла печь железной заслонкой и заперла на задвижку. У-ух, как страшно завыла ведьма! Но Гретель убежала, и проклятая ведьма сгорела дотла.
Бросилась Гретель поскорей к Гензелю, открыла хлев и крикнула:

Выходи, Гензель, мы спасены! Старая ведьма в печке сгорела!

Выскочил Гензель из хлева, словно птица из клетки, когда ей откроют дверку. Как обрадовались они, как кинулись друг другу на шею, как прыгали от радости и целовались! Теперь им нечего уже было бояться, и вот вошли они в ведьмину избушку и видят - стоят там всюду по углам ларцы с жемчугами и драгоценными каменьями.

Ну, это будет, пожалуй, получше наших камешков, - сказал Гензель и набил ими полные карманы.

А Гретель говорит:

Мне тоже хочется что-нибудь домой принести, - и насыпала их полный передник.

А теперь бежим поскорей отсюда, - сказал Гензель, - ведь нам надо выбраться из ведьминого леса.

Прошли они так часа два и подошли, наконец, к большому озеру.

Не перебраться нам через него, - говорит Гензель, - не видать нигде ни лавочки, ни моста.

Да и лодочки не видно, - ответила Гретель, - но вон плывёт белая уточка; если я её попрошу, она поможет нам переправиться на другой берег.

И кликнула Гретель уточке:

Нету мостика нигде,
Ты свези нас по воде!

Подплыла уточка, Гензель сел на неё и позвал сестрицу, чтобы она села вместе с ним.

Нет, - ответила Гретель, - уточке будет слишком тяжело. Пускай перевезёт она сначала тебя, а потом и меня.

Добрая уточка так и сделала. Они счастливо переправились на другой берег и прошли дальше. А там лес показался им совсем знакомым, и, наконец, они увидели издали отцовский дом.
Тут дети пустились бежать, влетели в комнату и бросились отцу на шею.

С той поры, как отец бросил детей в лесу, не было у него ни минуты радости, а жена его умерла. Раскрыла Гретель передник, и рассыпались по комнате жемчуга и драгоценные камни, а Гензель выбрасывал их из кармана целыми пригоршнями. И настал конец их нужде и горю, и зажили они счастливо и хорошо.

Hansel and Gretel
Или старая сказка на новый лад.

Вопрос о том каковы же могли быть настоящие имена близнецов мучает поклонников Монстра долгие годы, однако однозначный ответ на него до сих пор не найден. В данной заметке я постараюсь проиллюстрировать одну странную теорию однажды возникшую в моем (и не только) извращенном мозгу. Базируется она, как и многое в манге, на детской сказке, имеющей, в отличие от сюжетов, описанных Клаусом Поппе, долгую историю и широкую известность.

Гензель (Hänsel) и Гретель (Gretel) - ничто иное, как уменьшительная форма немецких имен «Йоганн (Johannes, Johann) » и «Маргарита (Margaret) ». В чешской версии эти же персонажи известны как Jeníček и Mařenka .

Интересно, что в оригинальном наброске сказки, сделанном братьями Гримм в местности Дорчен Вильд (Dortchen Wild), дети имен не имеют и фигурируют на страницах только как " Маленькая сестра" и "Маленький брат".
("Ironically, in the original notes for Hansel and Gretel compiled by the brothers Grimm, Hansel and Gretel were only to be called "Little Brother" and "Little Sister").
Это позволяет предположить, что по задумке авторов они являются если не близнецами , то погодками, обладают очень и очень небольшой разницей в возрасте.

По известному всем сюжету, в городке, в котором жили Гензель и Гретель, случился большой голод и их коварная мачеха (вторая жена лесоруба-отца) уговорила мужа отвести и бросить детей в лесу, откуда они не смогли бы найти дорогу домой, - тем самым уменьшить расход провизии в доме. Отец здесь выступает против планов жены, препятствует ей.
В изначальном же варианте истории, изданном в 1812 году, лесоруб и его жена - биологические родители детей и вместе разделяют вину за отказ от них.

Мать Йохана и Нины тоже от них отказалась. Как и взрослые в сказке, она сделала это дважды .
В первый раз попытка закончилась безуспешно: Гензель и Гретель смогли выйти из леса благодаря пометкам в виде оставленных на дороге камней, а Нине удалось сбежать из Особняка красных роз, воссоединиться с Йоханом в доме у Трех Жаб и еще раз повидаться с Анной.

После повторного предательства и те и другие вынуждены отправиться в одинокое странствие. Гензель и Гретель - по дремучему лесу, а Йохан и Нина по пустынной местности, пролегающей на границе между Чехословакией и Германией.

Долго шли они взявшись за руки, а пейзаж вокруг все не менялся. На детей обрушились усталость и голод.

«Так шли они всю ночь и еще один день с утра до вечера и все же не могли выйти из леса и были страшно голодны, потому что должны были питаться одними ягодами, которые кое-где находили по дороге. И так как они притомились и от истомы уже еле на ногах держались, то легли они опять под деревом и заснули.»

«Настало третье утро с тех пор, как они покинули родительский дом. Пошли они опять по лесу, но сколько ни шли, все только глубже уходили в чащу его, и если бы не подоспела им помощь, пришлось бы им погибнуть.»

Так и умерли бы Гензель и Гретель, Йохан и Нина, не возникни на горизонте иллюзия спасения - избушка «...вся из хлеба построенная и печеньем покрытая, да окошки-то у нее были из чистого сахара.»

По известному нам сюжету, в избушке жила злая ведьма-людоедка с красными глазами, которая, естественно, не пришла в восторг увидев, как два голодных ребенка отдирают куски от ее домика.

Но вот что интересно: в народных преданиях, на которых, собственно, и базируется вся история, вместо старой женщины детей встречает волк.

"Согласно различным историям, получившим распространение в земле Гессен, в Швабии существует волк, сторожащий дом, сделанный из сахара"
(From different stories current in Hesse. In Swabia it is a wolf which is in the sugar-house)

Так кто должен жить в домике на самом деле - Ведьма или Волк?
(Should a wolf or a witch live in the sugar house found by Hansel and Gretel?)

Братья Гримм выбрали ведьму, но их вариант сказки не является единственно верным...

И можно ли назвать случайностью тот факт, что из всех людей на земле от голода и холода Йохана и Нину спас именно Генерал Вольф (General Wolf), чья фамилия переводится на русский как "волк"?

Witch - General Wolf (Wolf)

Iron Cage - Kinderheim 511

Увидев ведьму...
«Гензель и Гретель так перепугались, что даже выронили свои лакомые куски из рук. А старуха только покачала головой и сказала: "Э-э, детушки, кто это вас сюда привел? Войдите-ка ко мне и останьтесь у меня, зла от меня никакого вам не будет".

Она взяла деток за руку и ввела их в свою избушечку. Там на столе стояла уже обильная еда: молоко и сахарное печенье, яблоки и орехи. А затем деткам были постланы две чистенькие постельки, и Гензель с сестричкой, когда улеглись в них, подумали, что в самый рай попали.

Рано утром, прежде нежели дети проснулись, она (ведьма) уже поднялась, и когда увидела, как они сладко спят и как румянец играет на их полных щечках, она пробормотала про себя: "Лакомый это будет кусочек!"
Тогда взяла она Гензеля в свои жесткие руки и снесла его в маленькую клетку, и приперла в ней решетчатой дверкой: он мог там кричать сколько душе угодно, - никто бы его и не услышал.»

После того, как генерал Вольф выходил близнецов и познакомился с ними поближе, он определил Йохана в 511 детский дом, об особенностях программы воспитания в котором подробно написано в 5 главе "Другого монстра" (Another monster Chapter 5).

В ходе дебатов...
«Детьми овладевал страх перед небытием, страх оказаться полностью сломленным... когда исчезнут остатки воспоминаний и даже принадлежавшие им кодовые номера.
511 детский дом являл собой учреждение, полностью изолированное от внешнего мира.»

«Fear? Yes, that they would cease to be... that they would be broken. They said that even their code numbers would
disappear.
Kinderheim 511 was a world completely shut off from the outside.»

Иными словами если в сказке Гензеля преследовал страх и опасность быть съеденным в прямом смысле этого слова, то в случае с Йоханом имела место угроза поглощения чисто психологического.

Cannibalism - Special trainings/debates

«Потом пришла она (ведьма) к сестричке, растолкала ее и крикнула: "Ну, поднимайся, лентяйка, натаскай воды, свари своему брату чего-нибудь повкуснее: я его посадила в особую клетку и стану его откармливать. Когда он ожиреет, я его съем".»

Но планам ведьмы, как и планам заведовавших экспериментом, проводимом в 511 детском доме, не суждено было осуществиться - их ждала смерть от рук потенциальных жертв и жар уже разгоравшегося пламени.

Гензель и Гретель затолкали ведьму в печь, растопленную для них, а Йохан заставил всех обитателей 511 детского дома перебить друг друга пользуясь их же методами манипуляции сознанием и спалил ненавистные стены.

Сказка о Гензеле и Гретель заканчивается возвращением детей в родной город, к отцу, началом счастливой и сытой жизни благодаря найденным в доме у ведьмы сокровищам.
"Путь домой" Йохана и Нины занял куда больше времени. Эпизод с убийством пожилого человека/людей, дающих кров и стол стал повторяться вновь и вновь, не раз возгоралось и пламя. (В доме у Трех Жаб, В 511 детском доме, в библиотеке Мюнхенского университета, в Особняке Красных роз - всех ключевых местах). Счастливого воссоединения с матерью не произошло вовсе.
В сказке Гензель и Гретель позиционируются как абсолютное добро, ведьма - как абсолютное зло, а Пряничный домик светел и представляется элементом невинной веры в чудеса, воспевает "доверчивую детскую серьезность". Произведение Наоки Урасавы предлагает посмотреть на происходящее под другим углом.

Наиболее очевидной загвоздкой при проведении параллелей ошибочно можно посчитать наличие в сказке "Пряничного домика", для которого в манге аналогов как-будто и нет, однако при более глубоком анализе всплывает ряд интересных подробностей.
Откуда вообще взялся этот "Пряничный домик"(A house made of confectionery) ?
Впервые дом, сделанный из сладостей, появляется в рукописи, описывающей Кокань (Cockagne) - мифическую страну изобилия и безделья во французской и английской литературе XII-XIII веков, сад наслаждений. Страну винных рек, где за труд наказывают, а за безделье платят жалование. В ней всё наоборот - пироги сами растут на деревьях, и надо лишь лечь под дерево и открыть рот, чтобы пообедать.
В немецких преданиях для страны Кокань существует свой аналог - Шлараффенланд (Schlaraffenland) - земля с молочными реками и кисельными берегами, в которой звери бегают и летают жареными, дома сделаны из пряников, вместо камней повсюду лежит сыр. Наслаждения являются добродетелью обитателей страны, а упорная работа и прилежание - грехом. У кого жена стара и несимпатична, может обменять её на красавицу и ещё получит в придачу денег.

А теперь подумаем где данный сюжет встречается в Монстре. Все верно, на страницах сказки "Бог мира".(God Of Peace).

Счастливая, благоденствующая страна... Бог, Творец которой внезапно увидел в зеркале вместо собственного отражения Дьявола.

Не зря эта сказка впервые находит свое отражение в сюжете манги как раз после событий, произошедших в 511 детском доме, очередного убийства, на этот раз четы Либерт.
Рай невинности потерян, в страну благоденствия закралось зло, а Бог, покровительствуя изобилию, благословляет и пороки...

Находясь под впечатлением оставленным сказками братьев Гримм, в частности сказкой о Гензеле и Гретель решил написать небольшой психологический анализ. Кому интересно - он далее.

Итак. Главным дейстующим персонажем, как ни странно, являются не брат и сестра, а лишь сестра - Гретель (имя брата и подробности о нем опускаю, ибо не существенны). Почему - это станет понятно из дальнейшего анализа.

Сказка начинается с образа голодающей семьи. (Еда символически - это та любовь и забота которую мы дарим друг другу). И голод означает нехватку любви. И прежде всего, как выясняется далее, нехватку любви на детей и, именно, от матери. (Отец до последнего не хотел избавляться от детей). И выражением отсутсвия любви к детям есть желание матери "завезти" детей в лес.
Можно даже предположить, что дети были не желанны для этой женщины, но об этом позже.

Итак, мать отсылает Гретель в лес, с одной стороны, избавлясь от возможно не желанного ребенка, с другой стороны, устраняя "соперницу" в отношениях с мужем (отцом Гретель). Очевидно, что любовью матери к детям здесь и не пахнет.

Вместе с этим Гретель внутренне лелеет свое желание смерти матери с одной стороны ради того чтобы за-/-овладеть отцом (об этом много говорят психоаналиитики и это подтверждается высказываниями детей). Другая причина столь деструктивного желания - побуждение подсознательно отомстить матери за отсутствие любви по отношению к ней, Гретель.

Гретель изгоняется матерью из дома и отправляется в темный-темный лес, попросту говоря, в чащи своего бессознательного. И идет она ни час, ни два и ни сутки, а целых три дня. И идет без какой либо еды.И часты остановки и частый сон. Уже на этом моменте для детей могла произойти подмена реального мира вымышленным - от голода, от усталости.
Дальнейшее повестование может быть рассмотрено как один (или совокупность) снов, так и, как некий набор реально произошедших (в сказочной реальности) событий. От этого их интерпретация существенно не меняется.

Итак, Гретель вместе с братом встречает злую колдунью, которая является теневой стороной их реальной матери. Искренним вариантом одного из аспектов женственности и материнства.
Ведьма открыто заявляет о своем желании убить девочку.
Иными словами, девочка, исследуя свое подсознание, встречается с жившим в нем образом матери, которая хоть и обитает в доме "из пряников и сахара", на самом деле ужасна и плотоядна.
Внешняя фальшивая оболочка матери легко разрушается, высвобождая ужасную, мощную, но ожидаемую(девочкой) реальность.

Девочка некоторое время (более 4 месяцев) живет у ведьмы-матери. Обучается женской домашней работе - уборка, готовка и пр (а значит и особенностям женской сексуальности), а также "присматривается" к теневой матери. И со временем, она психологически выростает. Вначале сравниваясь силами с ведьмой-колдунье, а потом, даже, превосходя ее, и, одерживая победу.

В момент, когда девочка постигает все искусство ведьмы, последняя решает от нее избавиться - отправить в горящий очаг, чтобы запечь.
Напомню, что очаг, помимо всего прочего, это символ женственности, женского тепла, женской сексуальности и в конечном счете символ женского лона(вспомните эти старые очаги овальной формы..).
Реализуя желание убить, тем самым теневая мать реализовывает вытесненное желание реальной матери о "нежеланном ребенке" (убить - вернув в небытие, в лоно, не родив), которым себя чувствет Гретель.
Девочка же, которая познакомилась и превзошла теневую мать, проходя инициацию, в полном смысле этого слова, обманывает старуху, засовывая ее в печь.
Иными словами - расстворяя, поглощая ее образ (субличность) в своей женской сути, интегрируясь с ней. Гретель плотно закрывает заслонку на печи, тем самым "запечатывая" произведенное действие навсегда. Ставя точку в процессе иницации, интеграции и внутренней бессоознательной работы (проще говоря экологично завершает сеттинг)))

Теперь осталась лишь дорога назад. Сквозь бессознательный лес. И дорога назад уже намного короче, и длиться менее одних суток.
Гретель с братом возвращаются назад. Но снова преграда (преграда-проверка) - на пути огромное озеро.
И брат не знает как преодолеть этот символ женской сексуальности и плодовитости, и только сестра, Гензель, прошедшая инициацию у матери-ведьмы, и ставшая взрослой, призывает на помощь утку (не даром она училась у ведьмы) - существо которое погружено в жественность и одновременно, находится на поверхности. Другими словами Гензель демонстрирует свое виртуаозное умение обращаться со своей женской сексуальностью.
Они возвращаются домой. И о чудо - мать уже умерла.
И теперь Гензель символически занимает ее место и счастливо продолжает жить с отцом, уже как взрослый человек.
Алексей Щиров(с)