Не случайно воспоминания личного шофера Ленина тов. С. К. Гиля выходят вторым, расширенным изданием. Несомненно, что для всех нас особенно дороги воспоминания современников Владимира Ильича, имевших счастье лично с ним общаться. Тов. Гиль в течение шести лет имел возможность общения с Владимиром Ильичем в великие по своей значимости, бурные и грозные зачинательные годы Красного Октября. Хотя т. Гилю по его профессиональным обязанностям приходилось наблюдать Владимира Ильича главным образом во время его отдыха, но отдых Ленина был всегда активным, весьма характерным для разгадки исключительной обаятельности этого человека, судьба которого оказалась столь решающей для судеб всего прогрессивного человечества. Вот почему от записок тов. С. К. Гиля трудно оторваться: благодарная память т. Гиля сохранила для всех нас в такой свежей отчетливости многие черты и черточки Владимира Ильича, что, пробегая строчки воспоминаний, как бы общаешься с Владимиром Ильичем, а ведь это для всех нас, лично знавших В. II., всегда было самой большой и великой по своему значению радостью.

Думаю, что для широчайшего круга читателей записки тов. Гиля представят особый интерес и потому, что они наглядно показывают, как воспринимал трудовой народ пламенную активность Владимира Ильича.

Нельзя без глубокого волнения читать те страницы воспоминаний т. Гиля, в которых рассказывается о покушении на жизнь Владимира Ильича на заводе Михельсона или о последних проводах в Горках... Каким горячим чувством они пронизаны и как близко это чувство для честного трудового народа всего мира.

Академик Г. Кржижановский, член КПСС с 1893 года

Воспоминания В ОТВЕТСТВЕННЕЙШУЮ МИНУТУ... "С памятного дня 30 августа 1918 года прошло десять лет. В тот день вечером эсерка Каплан стреляла во Владимира Ильича Ленина. У нее не дрогнула рука, когда она целилась в вождя мирового пролетариата, и только необычайно крепкий организм Ильича мог справиться со смертельным ранением. События тех нескольких минут, когда все это произошло, лучше всех запомнил личный шофер Ленина - тов. Степан Казимирович Гиль. Его воспоминания необычайно отчетливы; скупыми словами. тов. Гилю удается выпукло восстановить перед нами момент предательского нападения на заводе б. Михельсона. (Из воспоминаний шофера Владимира Ильича - тов. С. К. Гиля) МИТИНГ кончился, я стал готовиться к от"езду и тотчас же завел машину. Через несколько минут из завода выкатилась большая толпа народу, среди которой шел Владимир Ильич. Я сидел на руле и машину поставил на скорость. Владимир Ильич разговаривал с рабочими, которые задавали ему много вопросов. Не доходя до машины шага на три, Владимир Ильич остановился против дверцы и намеревался сесть. Дверцы были кем-то из толпы открыты. Разговор длился еще две-три минуты. Владимир Ильич был тесно стиснут толпой, и когда он хотел сделать последние шаги к мотору, вдруг раздался выстрел. Я в это время смотрел на Владимира Ильича в полуоборот назад. Я моментально повернул голову по направлению выстрела и увидел женщину с левой стороны машины, у переднего крыла, целившую под левую лопатку Владимира Ильича. Раздались один за другим еще два выстрела. Я тотчас же застопорил машину и бросился к стрелявшей с наганом, целясь ей в голову. Она кинула браунинг ко мне под ноги, быстро повернулась и бросилась в толпу по направлению к выходу. Кругом было так много народу, что я не решился выстрелить ей вдогонку, так как чувствовал, что наверно убью кого-нибудь из рабочих. Я ринулся за ней и пробежал несколько шагов, но тут вдруг у меня мелькнуло в голове - ведь Владимир Ильич один... Что с ним?.. - Я остановился. С секунду была страшная, мертвая тишина. Потом вдруг все закричали: "Убили"..! "У6или!" - и разом вся толпа шарахнулась бежать со двора - и мужчины, и женщины, - и образовалась сильная давка. Я обернулся и увидел Владимира Ильича упавшим на землю. Я бросился к нему. За эти мгновенья битком набитый двор уже опустел и стрелявшая женщина скрылась с толпой. Я подбежал к Владимиру Ильичу и, став перед ним на колени, наклонился к нему. Сознания он не потерял и спросил: "Поймали его или нет?" Он, очевидно, думал, что в него стрелял мужчина. Я вижу, что спросил он тяжело, изменившимся голосом, с каким-то хрипом, и сказал ему: - Молчите, не говорите, вам тяжело... В это время поднимаю голову и вижу, что из мастерских бежит какой-то странный мужчина в матросской фуражке, в страшно возбужденном состоянии, левой рукой размахивает, а правую держит в кармане и бежит стремглав прямо на Владимира Ильича. Мне вся его фигура показалась крайне подозрительной, и я закрыл собой Владимира Ильича, особенно голову его, почти лег на него и закричал изо всех сил: - Стой! - и направил на него револьвер. Он продолжал бежать и все приближался к нам. Тогда я крикнул: - Стой! Стреляю... Он, не добежав нескольких шагов до Владимира Ильича, круто повернул налево и бросился бегом в ворота, не вынимая руки из кармана. В это же время я увидал троих, бегущих из мастерских с револьверами в руках по направлению к Владимиру Ильичу Я опять закричал: - Стойте! Кто вы? Стрелять буду... Они тотчас же ответили: - Мы заводский комитет, товарищ, свои... Узнав одного из них, которого я видел раньше, когда мы приезжали на завод, я допустил их к Владимиру Ильичу. И я вместе с товарищами из комитета помог Владимиру Ильичу подняться на ноги, и он сам с нашей помощью прошел несколько шагов до машины... В напряженнейший этот момент тов. С. К. Гиль показал быструю, энергичную сообразительность, уменье моментально ориентироваться в окружающей обстановке - качества, выработавшиеся в нем за годы шоферской работы. Беспартийный, он готов был буквально собственной грудью защищать раненого Ильича".

Желтуха АиФ как всегда в 20-х числах января разродился окололенинской статьей. На этот раз речь зашла о Степане Гиле, личном шофере Ленина.
http://www.aif.ru/society/article/40309
Журналистка Мария Позднякова пишет:
"Степан Гиль - личный шофёр Ленина, доставшийся ему «в наследство» от императрицы Александры Фёдоровны. Во время знаменитого покушения Каплан он был рядом и внёс раненого вождя в машину, чтобы отвезти к врачу. Был он и на похоронах Ленина. А вскоре исчез...
В официальной биографии Гиля существует пробел длиной почти в четверть века. У ветерана КГБ, полковника в отставке Николая Кукина есть своя версия, почему такое стало возможным. День, когда судьба свела его с личным шофёром Ленина, он помнит до мельчайших подробностей. Вместе с корреспондентом «АиФ» он ещё раз посетил хутор, где скрывался Гиль."

Ну а дальше идет бред полковника, который он рассказывает уже не первый год. Притом ничего не меняя в своем рассказе. Я не о деталях, я о точности воспроизведения своих побасенок - аки под трафарет. Но не суть. Суть в тексте. Читаем:
"Гиль пригласил меня в избу, видимо, ему надо было выговориться. «Последние 20 лет живу, как мышь под метлой, всех боюсь, - рассказывал он. - После смерти Ленина я самовольно покинул Москву, потянуло на родину, в Гродно..."Далее доблестный чекист рассказывает: "Я продолжал анализировать ситуацию. Отыскал пятитомник воспоминаний о Ленине, вышедший в 1934 г., но не нашёл там воспоминаний Гиля, который на протяжении 6 лет каждый день общался с вождём. Зато там были воспоминания людей, которые виделись с Лениным всего один-два раза. О чём это говорит? О том, что, вероятно, в 1934 г. Гиль был за пределами страны, то есть в Польше. Однако в 1956 г., спустя пять лет после моей встречи с Гилем, в Москве вышли его воспоминания «Шесть лет с Лениным». Не могу утверждать, но предполагаю: доклад о том, что шофёр Ленина скрывался в Гродно, дошёл до Сталина. Вероятно, отъезд Гиля с хутора связан с действиями чекистов. Его могли выкрасть и вывезти в Москву. Посчитали, такой человек должен быть под присмотром. Конечно, можно удивляться, что Гиль не был посажен в тюрьму, что он вообще выжил..."
А тупая журналистка делает свой вывод: "По официальной версии, Гиль умер в Москве в 1966 г. и похоронен на Новодевичьем кладбище. На могильной плите значится, что он является членом партии с 1930 г. Однако если в 1930 г. Гиль находился в Польше, то вступить в партию в это время он не мог. Да и возможно ли, что он не был партийным, бок о бок работая с Лениным в период с 1918 по 1924 г.? В биографии этого человека по-прежнему больше вопросов, чем ответов."

Я не знаю, с кем там общался данный полковник в районе Гродно в 1946 году и общался ли вообще. Но нам интересны факты.
1. Воспоминания Степана Гиля о Ленине впервые появились в 1928 году. В журнале "За рулем" №5. Были они записаны со слов самого Гиля, который в это время находился в Москве.
2. После смерти Ленина Гиль продолжал работать шофером в Москве (в Гараже Особого Назначения). Возил членов правительства и их семьи. Об этом, например, пишет в своих воспоминаниях Степан Анастасович Микоян.
3. В 1930 году Гиль вступил в компартию. Что документально подтверждено.
4. В 1945 году Степан Казимирович сопровождал первого заместителя наркома иностранных дел СССР Андрея Вышинского при его посещении капитулировавшей Германии. Об этом можно прочесть в воспоминаниях Александра Бучина, водителя Г.Жукова.

Что же "анализировал" полковник в отставке Кукин? Ничего, кроме своих фантазий. Хотя возникает подозрение, что и сам Кукин есть плод чьей-то фантазии, которая распространяется миллионными тиражами.

Степан Гиль - личный шофёр Ленина, доставшийся ему "в наследство" от императрицы Александры Фёдоровны. Во время знаменитого покушения полуслепой Каплан (её причастность к тому покушению до сих пор ставится под сомнение) Гиль был рядом и внёс раненого вождя в машину, чтобы отвезти к врачу. Был он и на похоронах Ленина. А вскоре исчез...

В официальной биографии Гиля есть пробел длиной почти четверть века. Но у ветерана КГБ, полковника в отставке Николая Кукина есть своя версия, почему такое стало возможным. День, когда судьба свела его с личным шофёром Ленина, он помнит до мельчайших подробностей. Вместе с корреспондентом "АиФ" он ещё раз посетил хутор, где скрывался Гиль.

Д о м и к с м е л ь н и ц е й

Хутор находится в окрестностях белорусского города Гродно. Впервые Николай Николаевич попал в эти места в 1946 г., будучи молодым лейтенантом.

Он прибыл сюда бороться с остатками агентуры Абвера, которая засела в Западной Белоруссии. Но его однажды привлекли к операции по раскулачиванию владельцев богатых хуторов. (Была такая забава у коммунистов, "освободивших" эти бывшие польские территории). В марте 1950 г. он получил наряд на выселение семьи Степана Казимировича Гиля. Поехал по указанному адресу вместе с тремя красноармейцами. Увидел богатый дом, мельницу. Его встречает хозяин, его жена и пожилые родители. Хозяин, казалось, хотел что-то сказать офицеру, но сдерживался. И лишь когда жена и родители погрузились в машину (семью должны были доставить на вокзал и, как это было принято, спецэшелоном отправить в Сибирь), вдруг попросил разрешения вернуться в избу, чтобы взять "папирки под беличкой". Николай пошёл с ним. Хозяин встал на табуретку и полез в щель между балкой и потолком. Достал рулон пожелтевшей бумаги и подал офицеру. А когда тот их посмотрел - у него был вид человека, получившего обухом по голове. Там было удостоверение, где говорилось, что Степан Гиль является личным шофёром председателя СНК, то есть Ленина!. Документ подписан управделами СНК Бонч-Бруевичем. Была ещё благодарность и фотография, где молодой Гиль стоит на фоне машины. Не было сомнений в том, что потенциальный арестант - шофёр Ленина. Правда, в ордере на выселение он был назван Станиславом, а не Степаном. Но пояснил: "Я поляк, это мои родные места. Вернувшись сюда, зарегистрировался под тем именем, которое записано в документах в костёле. А в Петрограде и Москве для простоты называл себя Степаном.

Николай Кукин приостановил операцию и поехал в обком партии, доложил о случившемся своему ГБшному начальнику, а тот - первому секретарю. Начальство за закрытыми дверями совещалось около получаса, а затем дали отбой на выселение Гиля.

В с е х б о я л с я

Кукину не терпелось узнать новые подробности - в ордере на выселение значилось, что он не только владеет хутором, сельхозмашинами, но и обыкновенным автомобилем, на котором совершает коммерческие рейсы между Гродно и местечком Озёры. Через несколько дней отправился к нему на хутор - любопытство разбирало. Но дом оказался пустым. Соседи сказали, что семья уехала, не оставив нового адреса. Так след Гиля потерялся.

В пятитомнике воспоминаний о Ленине, вышедшем в 1934 году, нет воспоминаний Гиля, который шесть лет каждый день общался с вождём. Зато там было много воспоминаний людей, которые виделись с Лениным всего один-два раза. Это говорит о том, что, вероятно, в 1934 г. Гиль был за пределами страны, то есть в Польше. Однако в 1956 году, через шесть лет после неудавшегося раскулачивания, в Москве вышли его воспоминания "Шесть лет с Лениным". Кукин предполагает, что доклад о том, что шофёр Ленина скрывался в Гродно, дошёл до Сталина. Вероятно, и отъезд Гиля с хутора связан с действиями чекистов. Скорее всего, его выкрали и вывезли в Москву. Посчитали, что такой человек должен быть под присмотром. Можно удивляться, что Гиль не был посажен в тюрьму, что он вообще выжил - его судьба изначально складывалась удивительным образом. Ведь до революции Гиль служил в императорском гараже и даже возил императрицу Александру Фёдоровну. После октябрьского переворота гараж был национализирован, а Гиль как опытный водитель вместе с машиной по наследству перешёл к Ленину.

По официальной версии, Гиль умер в Москве в 1966 г. и похоронен на Новодевичьем кладбище. На могильной плите значится, что он является членом партии с 1930 г. Однако, если в 1930 г. Гиль находился в Польше, то вступить в партию в это время он не мог. Да и возможно ли, что он не был партийным, бок о бок работая с Лениным в период с 1918 по 1924 г.? В биографии этого человека по-прежнему больше вопросов, чем ответов.

Он внёс раненого вождя в машину, чтобы отвезти к врачу. Был он и на похоронах Ленина. А вскоре исчез...

В официальной биографии Гиля существует пробел длиной почти в четверть века. У ветерана КГБ, полковника в отставке Николая Кукина есть своя версия, почему такое стало возможным. День, когда судьба свела его с личным шофёром Ленина, он помнит до мельчайших подробностей. Вместе с корреспондентом «АиФ» он ещё раз посетил хутор, где скрывался Гиль.

Домик с мельницей

Хутор находится в окрестностях белорусского города Гродно. Впервые Николай Николаевич попал в эти места в 1946 г., будучи молодым лейтенантом.

Я прибыл сюда бороться с остатками агентуры Абвера, которая засела в Западной Белоруссии, - вспоминает Кукин.- Но однажды меня привлекли к операции по раскулачиванию владельцев богатых хуторов. В марте 1950 г. я получил наряд на выселение семьи Степана Казимировича Гиля. Поехал по указанному адресу вместе с тремя красноармейцами. Вижу богатый дом, мельницу. Меня встречают хозяин, его жена и пожилые родители. Хозяин был ростом выше среднего, лицо худощавое - казалось, хотел мне что-то сказать, но сдерживался. И лишь когда жена и родители погрузились в машину (семью должны были доставить на вокзал и спецэшелоном отправить в Сибирь), вдруг попросил разрешения вернуться в избу, чтобы взять «папирки под беличкой». Я пошёл с ним. Он встал на табуретку и полез в щель между балкой и потолком. Достал рулон пожелтевшей бумаги, подал мне. Я посмотрел - меня как обухом по голове.

Там было удостоверение, где говорилось, что Степан Гиль является личным шофёром председателя СНК (Совета народных комиссаров) - то есть Ленина! Документ подписан управделами СНК Бонч-Бруевичем. Была ещё благодарность и фотография, где молодой Гиль стоит на фоне машины. Автомобиль Ленина я узнал - видел его на других фотографиях. Да и Гиль, хоть прошло почти 30 лет, мало изменился.

Я был на 99% уверен, что передо мной шофёр Ленина. Правда, в ордере на выселение он был назван Станиславом Казимировичем Гилем, а в удостоверении - Степаном Казимировичем Гилем. Спрашиваю: «Как же так?» Гиль пояснил: «Я поляк, это мои родные места. Вернувшись сюда, зарегистрировался под тем именем, которое записано в документах в костёле. А в Петрограде и Москве для простоты называл себя Степаном».

У меня отпали последние сомнения. «Подожди, - говорю, - доложу о тебе начальству». Поехал в обком партии. Моим начальником был полковник Алексей Фролов, ему и отдал документы Гиля. Фролов пошёл к 1-му секретарю Гродненского обкома партии Сергею Притыцкому. Начальство совещалось за закрытыми дверями около получаса. А потом мне дали отбой на выселение Гиля.

Всех боялся

Я вернулся на хутор и сообщил радостную весть. Гиль пригласил меня в избу, видимо, ему надо было выговориться. «Последние 20 лет живу, как мышь под метлой, всех боюсь, - рассказывал он. - После смерти Ленина я самовольно покинул Москву, потянуло на родину, в Гродно. Здесь у меня благодаря родственникам хутор, мельница, дом хороший. Правда, приходилось скрывать своё прошлое. Ведь до 1939 г.

Гродно был в составе Польши, тут царили буржуазные порядки. Боялся польской политической полиции. Потом, когда в 1941 г. Гродно заняли немцы, опасался, узнают, что я работал шофёром Ленина. А когда в 1944 г. пришла Красная армия, боялся уже Советов - мне могли припомнить самовольный побег из Москвы». Он немного помолчал и указал на свою куртку: «Это ведь та самая кожанка, в которую я был одет в августе 1918-го. В тот день, когда на заводе Михельсона Каплан выстрелила в Ленина. Я тогда на руках занёс его в машину. Хотел везти в больницу. Но Ленин распорядился ехать в Кремль».

От императора - к большевикам

Это была наша вторая и последняя встреча. Начальство меня предупредило: об этом эпизоде помалкивай. Но я надеялся, что как-нибудь всё-таки встречусь с Гилем и узнаю новые подробности. В ордере на его выселение значилось, что он не только владеет хутором, сельхозмашинами, но и обыкновенным автомобилем, на котором совершает коммерческие рейсы между Гродно и местечком Озёры. Так я понял, что Гиль бывал в городе, и через пару дней увидел его на площади. Кинулся догонять, но потерял в толпе. Через несколько дней отправился к нему на хутор - любопытство разбирало. Но дом оказался пустым. Соседи сказали, что семья уехала, не оставив нового адреса. Так потерялся след Гиля.

Я продолжал анализировать ситуацию. Отыскал пятитомник воспоминаний о Ленине, вышедший в 1934 г., но не нашёл там воспоминаний Гиля, который на протяжении 6 лет каждый день общался с вождём. Зато там были воспоминания людей, которые виделись с Лениным всего один-два раза. О чём это говорит? О том, что, вероятно, в 1934 г. Гиль был за пределами страны, то есть в Польше. Однако в 1956 г., спустя пять лет после моей встречи с Гилем, в Москве вышли его воспоминания «Шесть лет с Лениным». Не могу утверждать, но предполагаю: доклад о том, что шофёр Ленина скрывался в Гродно, дошёл до Сталина. Вероятно, отъезд Гиля с хутора связан с действиями чекистов. Его могли выкрасть и вывезти в Москву. Посчитали, такой человек должен быть под присмотром. Конечно, можно удивляться, что Гиль не был посажен в тюрьму, что он вообще выжил.

Но, с другой стороны, его судьба изначально складывалась удивительным образом. Ведь до революции Гиль служил в императорском гараже и даже возил императрицу Александру Фёдоровну. После Октябрьского переворота гараж был национализирован, а Гиль как опытный водитель вместе с машиной «по наследству» перешёл к Ленину. Раз уж судьба его совершала такие кульбиты, то можно предположить, что его вернули в Москву, дали квартиру, напечатали его воспоминания о Ленине. Когда я обратился в Музей в Горках, мне ответили, что судьба Гиля после смерти вождя им неизвестна. В костёле, где должны были храниться документы о семье Гилей, как оказалось, был сильный пожар, и архив сгорел. А бумаги Гиля, которые я передал начальству, никто не вернул».

Вместе с Николаем Николаевичем я отправилась на поиски хутора Гиля. Пешком исходили несколько деревень в окрестностях Гродно. Когда подошли к речушке Лососня, он показал: «Вот здесь была мельница Гиля. Хутор, правда, давно разрушился». В ближайшей деревне мы отыскали самый старенький на вид дом. Постучались. Открыла пожилая польская пани. Николай Николаевич с порога поинтересовался: «Вы слышали когда-нибудь о хуторе Гиля?» - «Я родом из другой деревни. Всех знал мой муж, он местный, но он умер десять лет назад. Хотя я слышала, что какие-то Гили здесь жили и, правда, была у них мельница». Вскоре мы убедились, что все прежние соседи Гиля отошли в мир иной.

По официальной версии, Гиль умер в Москве в 1966 г. и похоронен на Новодевичьем кладбище. На могильной плите значится, что он является членом партии с 1930 г. Однако если в 1930 г. Гиль находился в Польше, то вступить в партию в это время он не мог. Да и возможно ли, что он не был партийным, бок о бок работая с Лениным в период с 1918 по 1924 г.? В биографии этого человека по-прежнему больше вопросов, чем ответов.