Вступление

Мифы всегда играли большую роль в истории всех народов, а в наше время их влияние на общественную жизнь и даже на глобальную политику не уменьшается. Уменьшается только их содержание. Одним из глобальных мифов 20-го века был миф о советской военной мощи. Для кремлевских правителей почти полвека он был действенным средством политики запугивания США и Западной Европы. Миф почти имер, но теперь он реанимируется. Есть подозрение, что это крупный блеф, потому что военно-научный потенциал России, который представлял в числе прочих также и НИИ-4, испарился. Однако и во времена своего рацвета институт едва-едва успевал адоптировать новые идеи в условиях Советского Сююза.

Об этом и идет речь ниже. Экстраполируя прошлое, мы можем точнее предствить себе истинное состояние современных ВС РФ.

Вопреки очевидным фактам и даже пониманию мифической сути представлений о вооруженных силах СССР людьми причастными к ним, такая политика была достаточно эффективной, пока эта уродливая империя не развалилась под давлением внутренних противоречий. Основы мифа были заложены в победе над Германией во Второй мировой войне, когда эйфория победы затуманила много разных факторов, которые к ней привели. Но уже во время войны было заметно превосходство союзников над СССР в средствах связи, выявлении боевой техники противника и управления войсками. Стоит хотя бы назвать применение американцами электронных радиолокационных станций и даже первых компьютеров.

С компьютерами вообще вышла анекдотическая история. Поскольку вычислительная техника является составной частью кибернетики, которую марксистско-ленинские философы окрестили "реакционной лженаукой", разработка вычислительных машин в Советском Союзе не велась почти десять лет после того, как американцы для военный целей разработали свой первый компьютер на электронных лампах. (Справедливости ради надо отметить, что первым это сделал немец Цузе еще до войны, но его машина работала на электромеханических реле). Отставание в компьютерной технике советские ученые так и не смогли преодолеть за все время существования СССР, оно с годами даже увеличивалось, хотя требования догнать американцев перед учеными ставились. И это отставание было бы еще большим, если бы в Киеве энтузиасты собственными силами не собрали первый в континентальной Европе компьютер. Спудом, в подвале заброшенного монастыря в Феофании, под Киевом, они тайно, из собственного любопытства собирали эту машину на электронных лампах, иногда даже покупая радиодетали на толкучке. Когда уже наконец до партийных вождей дошло, что кибернетика не является еще одним средством эксплуатации трудящихся, а очень полезная вещь, кто-то из них грозно спросил у советских ученых: "Почему мы отстаём от американцев? Кто виноват?" Очевидно, киевским изобретателям тайну сохранить не удалось, поэтому тот вождь услышал такой ответ: "Никак нет, в Киеве наши специалисты уже создали подобную машину". Такой ответ, наверное, спас кого-то от крупных неприятностей, но за ложь можно было поплатиться и жизнью. Поэтому в Киев был направлен приказ – машина должна быть готова до конца года и не позже, а шел 1950 год. Конечно, сразу нашлось финансирование, но конструкторы не на шутку испугались, потому что делали не вычислительную машину, а всего лишь ее модель. Однако, на удивление, модель работала хорошо и кое-какие простенькие задачи могла выполнять, поэтому получила название "Малая электронная счетная машина " (МЭСМ). После этого руководитель проекта С. А. Лебедев с группой ведущих специалистов был переведен в Москву, где он на долгие годы стал главным конструктором советских вычислительных машин. Я знаю малоизвестные детали создания первого компьютера в Киеве, так как в 1959 году с группой студентов разбирал МЭСМ для перевозки ее в КПИ для лабораторных работ и поэтому собственными ушами слышал рассказы людей, создававших эту машину. При случае можно заметить, что примерно в то же время концепцию искусственного спутника Земли тоже почти подпольно разрабатывала группа ученых из НИИ-4, в котором мне пришлось служить, о чем будет идти речь ниже, а об истории со спутником писал журнал "Вокруг света" в статье Cпутник: от вредной идеи к национальному символу .

Начало службы в армии

После окончания КПИ я, как и несколько сотен других выпускников советских вузов, был призван в армию на службу в ракетные войска, так как в армии в то время учебных заведений необходимого профиля еще не было. В этих войсках мне суждено было прослужить 25 лет и я мог знать истинное положение этого вида Вооруженных Сил СССР гораздо лучше, чем члены Политбюро ЦК КПСС. Конечно, как и все ракетчики, я должен был в те времена держать язык за зубами, но иногда в кругу хороших знакомых или родственников на вопрос о качестве советского вооружения отвечал приблизительно так: "Японский магнитофон видели? Сравните его с нашим и можете представить себе разницу в качестве электроники, которая является основой современной военной техники". Конечно, моим словам о несовершенстве советского оружия мне не верили, поскольку в представлении людей бытовая электроника могла быть неважной, а вот военная – только отличной. А я даже от собственного начальства не раз слышал: "На телеге в космос едем!" Дело в том, что я служил, как уже сказал, в Научно-исследовательском институте № 4 (НИИ-4) Министерства Обороны в подмосковном поселке Болшево. Институт держал под контролем разработку, производство и внедрение в войсках ракетно-космической техники, обслуживал запуски спутников и космических кораблей. В институте работало около трех тысяч военных инженеров и научных сотрудников и столько же гражданских. Достаточно сказать, что среди них было больше сотни докторов наук и несколько сотен кандидатов. Как и во всякой воинской части у нас была так называемая "командирская подготовка". Поскольку мы были научно-исследовательским институтом, то и эта подготовка имела несколько иной характер, чем в войсках. Кроме демонстраций интересных фильмов о вооруженных силах США, сделанных на студии Главного разведывательного управления Генерального штаба (ГРУ ГШ), нам также организовывали циклы лекций по философии, физике, иногда даже по биологии, которые читали в основном профессора Московского университета. Хорошо помню, как на лекции по генетике наши ученые придирчиво спрашивали лектора, тогда еще молодого доктора Максима Франк-Каменецкого, о механизме деления клетки, на что он ответил: "Мы ставили этот вопрос перед нашими физиками и биохимиками, но ничего убедительного от них не добились. На Западе ученым легче – когда они доходят до неразрешимых вопросов, то сами себе отвечают, что это все от Бога, а нам, атеистам, такого права не дано". Наверное, он сам взялся за решение этого вопроса, потому что теперь является известным биофизиком и работает в Бостонском университете. Итак, лекторы вели себя на лекциях временами достаточно свободно и мы слышали много такого, что нельзя было прочитать в книгах. Все это, конечно, влияло на формирование мировоззрения молодых военных ученых. Правда, по-разному. Следует сказать, что была большая разница между украинским и русскими, главным рязанцам и пензякамы, которых среди наших коллег было больше всего. Хрущевская оттепель чувствовалась даже в армии и мы, киевляне, увлекалась слушаниями радиопередач разных "голосов", больше слушали радио "Свобода" и "Голос Америки". При случае эти передачи обсуждались между нами достаточно открыто, тем более, что и наши начальники не скрывали того, что слушают радио "Би-Би-Си", которое вообще не глушилось из-за осторожности его передач. Так вот, к обсуждениям передач "голосов" где-то в курилках русские ребята относились довольно прохладно и никогда не принимали в них участие, разве что только слушали. Я нередко выписывал польские газеты и журналы, а во время "Пражской весны" покупал чешские газеты. Те русские, которые знали об этом, относились ко мне с подозрением, чуть ли не как к шпиону. А когда произошло вторжение в Чехословакию, то все они восприняли это событие с большим энтузиазмом, но не мы. Однако никто ни на кого не доносил в особый отдел. Лишь один раз у же в конце службы меня кто-то "заложил", но я подозреваю, что не из идейных соображений, а из чувства личной мести. Времена были уже другие и я отделался легким испугом. Как бы там ни было, думаю, что мой начальник Виктор Фролович Оборин узнал о моем "вольнодумстве", но реакция была совершенно неожиданной – он назначил меня своим заместителем по политзанятиям и порой давал задание поехать в библиотеку КПСС и подготовить к семинару "интересный" материал. Я намеки понимал и готовил не совсем то, что стояло в теме семинара. Если в теме стояло, например, "загнивание капитализма", то я в своем выступлении развивал идею, что тот "ленинский" капитализм уже давно "сгнил", а теперь он "ожил" в новой ипостаси и демонстрирует определенные достижения. Особенно горячо дискутировался вопрос о том, выгодна ли американцам новая война. Большинство до хрипоты отстаивало мнение, сформированное официальной пропагандой, что капиталисты только наживаются на войнах и им безраличны страдания простого народа. Я в то время уже изучал экономиескую историю зарубежных стран и пытался переубедить товарищей, говоря, что войны вредят международной торговле и поэтому большинству капиталистов не выгодны. После подобных высказываний обсуждение шло очень живо, семинары затягивались, а в конце начальник обычно говорил: "Мы несколько уклонились от темы, но все приняли в семинаре активное участие, поэтому ставлю всем "отлично". Оборин был москвич, а москвичи заметно отличались от выходцнв из "глубинки" широтой кругозора.

Кое-что о НИИ-4

Институт занимал площадь в несколько десятков гектаров, на которой были размещены двадцать различных зданий, преимущественно пятиэтажных корпусов. Позже я был знаком с несколькими московскими историками и лингвистами, которых иногда посещал на их рабочих местах. Я был очень поражен разницей в размерах нашего института и тех институтов, в которых работали они, хотя по статусу они были всесоюзными. Скажем, Институт славяноведения и балканистики занимал лишь один этаж большого здания на улице Горького. Площадь была настолько мала, что сотрудники в основном работали дома или в библиотеках и приходили на работу один раз в неделю, в так называемый "присутственный день". Невооруженным глазом было видно, что военные институты процветают только за счет недофинансирования тех областей науки, которые не имеют отношения к армии.

Наиболее известными учеными в нашем институте были профессор М.К. Тихонравов , один из пионеров ракетной техники, первый высказавший мысль о перспективах создании и использования искусственных спутников Земли, и профессор П.Е. Эльясберг , один из создателей научного направления "космическая баллистика", автор книг по теории полета спутников. Оба до сих пор остаются известными лишь в кругу специалистов. В составе института было 10 управлений, вычислительный центр и экспериментальный завод. Кстати, оборудование этого завода после войны было буквально до винтика вывезено из одного из тех заводов, где работал известный конструктор немецких ракет Фау-2 Вернер фон Браун. На нашем заводе помимо прочего иногда ремонтировались ракеты, в которых часто случались разные неполадки. Ракеты привозили поездом по ночам, чтобы это не очень бросалось в глаза местному населению. Правда, население и без того очень хорошо знало, чем занимается воинская часть, которая для отвода глаз имела номер 25840. Само название "НИИ-4 МО" считалась секретным, но в Подмосковье, даже далеко от Болшево знали о нашем институте. Я некоторое время играл в футбол за команду института и помню, как на одной встрече с командой какого-то глухого зверосовхоза после объяснения капитану соперников, наша команда стала называться "Малое Болшево", тот все-таки, приветствуя нас перед матчем, гаркнул по привычке: "Команде НИИ-4 физкульт-привет!". А в распространенном в тех местах варианте блатной песне герои-уголовники "сдали властям НКВД" предполагаемого иностранного шпиона, которой предагал им щедрую награду за "НИИ-4 план".

Назначение ВЦ НИИ-4 и его строительство

С первого дня службы меня направили на работу в Вычислительный Центр (ВЦ), а остальных моих коллег в научные отделы. Из-за большого секретности я мало знал об их работе, но представление было. У нас три раза в неделю утром была физкультура. Большинство офицеров в это время в основном играли в футбол, а на работе до обеда обсуждали перипетии каждой встречи, так сказать, делали анализ. При этом в дебатах принимало участие и начальство. Каждый офицер имел квартальный план научной работы, но он у многих был не очень напряженным. Квартальный отчет можно было написать и за неделю, а к тому можно было работать по собственному плану. Я знал офицеров, котрые месяцами разрабатывали на основании знания теории вероятности программы ведения игры в спортлото на выигрыш. Правда безуспешно. Высшее руководство НИИ подозревало, что некоторые из офицеров можут работать спустя рукава и поэтому проверка квартальных отчетов велась очень тщательно. Пока институт еще был небольшой, проверкой отчетов занимался один человек, полковник Лапочонок. Соколов его вытащил из Капияра (Капустин яр), где он был редактором многотиражки, а в институте он первоначально занималя литературным редактированим отчетов. Не знаю, сколько классов он окончил, но научные знания хватал буквально на лету и мог ставить исполнителям вопрос в какой-то степени приближенный к исследуемой теме. Например, он довольно быстро научился различать на электронной схеме диоды, триоды, тетроды и пентоды и мог спросить строгим тоном, тыча пальцем в схему Этот пентод входной или выходной? Задержка с ответом могла быть оценена как незнание предмета, поэтому надо было отвечать очень быстро и четко, по-военному. Если пентод был ни входной, ни выходной, то давать какие-то объяснения были лишним. Надо было отвечать: Никак нет. Проходной. Тогда Лапочонок с показным пониманием кивал головой и давал отчету хорошую оценку. Словом, наш институт был настоящей "кормушкой" для офицеров. По крайней мере так его оценивали те, кому удавалось перевестись к нам из войск. Но, тем не менее, у многих молодых офицеров был талант к научной деятельности и нередко именно они проявляли инициативу в научных исследованиях. Благодаря им наши программисты довольно быстро начали работать не в машинных кодах а на языках программирования – "Алгол", "Фортран" и др. Так же благодаря расчетам вероятности попадания ракет в цель, сделанным одним лейтенантом, фамилию которого я забыл, возникла необходимость организации в институте нового управления, которое специализировалось на моделировании полета ракет. При этом технология моделирования изучалась на импортных компьютерных играх, которыми увлекались некоторые офицеры. Один из них, а именно Валерий Блажнов, хорошо усвоив эту технологию, серьезно занялся применением ее для моделирования ответно-встречного удара по ракетам вероятного противника. Демонстрация на екране модели таких действий РВСН комиссиям, проверявших работу института, была одним из оснований для высокой оценки его работы. В дальнейшем, уже после выхода з запас, Блажнов продолжительное время работал ведущим программистом в фирме Eagle Dynamics . Уже один этот факт говорит об уровне программистов института. Однако, по моим сведениям, Блажнов свой опыт моделирования боевых действий в России никому не передавал.

Пока Вычислительный центр обустраивался, я "считался оперативным дежурным НКВЧ". Выезжая в гражданской одежде в Москву чуть не каждый день, я всегда имел при себе удостоверение офицера с указанной должностью на случай, если бы мне нужно было обеспечить неприкосновенность своей персоны, ведь НКВЧ звучало чуть ли не как НКВД. На самом деле это была научно-координационная вычислительная часть, в задачи которой входила обрабатка данных телеметрии, которые поступали из семи наземных измерительных пунктов (НИПов). Измерительные пункты были оборудованы оптической и радиолокационной техникой, которая позволяла определять координаты искусственных космических объектов, т.е. ракет, спутников и т.п. С самого начала на территории Советского Союза от Евпатории до Камчатки их было восемь, но через год один затопило во время большого наводнения на Енисее. Со временем НИПов стало двенадцать, а может и больше. Развитием, организацией и руководством НИПов занимался НИИ-4 и на этом деле позже сделали себе хорошую карьеру заместители начальника института Г. А. Тюлин и Ю. А. Мозжорин, которые оставаясь генералами, работали на высоких должностях в Министерстве оборонной промышленности. Данные телеметрии сначала обрабатывались с помощью больших логарифмических линеек многочисленной группой вычислителей и это продолжалось так долго, что результаты расчетов не давали большой пользы и первые полеты советских спутников были абсолютно неуправляемым. Ясно было, что такую работу надо делать на компьютерах, которые тогда называли электронными вычислительными машинами.

Таким образом, главной задачей ВЦ должна была стать обработка телеметрической информации с тем, чтобы можно было заранее рассчитывать траекторию космического объекта с целью ее корреляции в случае необходимости или определение пункта приземления. Конечно, в ВЦ должны были вычисляться и другие научные и инженерные программы, также связанные с ракетной техникой. Изначально планировалось, что в ВЦ будут работать ЭВМ "Урал" и "Стрела". Машины были ламповые и выделяли массу тепла, поэтому должны были охлаждаться холодным воздухом через специальные воздуховоды от холодильного оборудования. Руководил этим оборудованием Иван Петрович Дубодил, некоторое время после войны курировал одну из лабораторий немецкого института, разрабатывавшего ракетную технику. Как земляк, он рассказывал мне много интересного об организации исследовательских работ в Германии, которая меня немало впечатляла.

Во время строительства моя работа заключалась в том, чтобы следить за ходом строительных работ и прокладкой этих самых воздуховодов. Институт в то время существенно расширялся, а строительные работы вели несколько стройбатов, в которых служили преимущественно малограмотные солдаты из Средней Азии. Вот эти солдаты и пробивали большие отверстия в капитальных стенах для прокладки коробов воздуховодов, Однако они нередко ошибались и пробивали дыры не там где надо, потому приходилось пробивать заново, а старые так и оставались незаделанными. Потом оказалось, что пока строили здание ВЦ, появились новые, более современные ЭВМ, а схема воздухопроводов у них была иная. Снова началась та же история с пробитием дыр. В результате даже неспециалисту становилось ясно, что стены здания очень ослабли в подвальной части и имеется риск того, что оно со временем может рухнуть. Но риск в армии всегда есть, поэтому все остались так, как было. Здание ВЦ действительно развалилось, но это произошло уже после того, как я закончил службу. Так же, как этот ВЦ, развалилась и вся советская вычислительная техника, наконец не выдержавшая конкуренции с американской.

Пути развития советской вычислительной техники

Пока я со своими коллегами был надзирателем за стройбатовцами, на третьем этаже нашего ВЦ проходили курсы программирования выпускники высших военно-морских училищ. Очевидно, Никита Сергеевич Хрущев решил, что при наличии межконтинентальных ракет морской флот уже потерял перспективы, но, возможно, на его наращивание и модернизацию в Советском Союзе не хватало средств. Так или иначе, в 1959 году весь выпуск указанных училищ был переведен в ракетные войска и из морских офицеров стали делать программистов. Они должны были научиться писать программы решения математических задач по предоставленным алгоритмами, которые подготавливались другими сотрудниками института. Программы писались в «машинных кодах», т.е. в восьмиричной системе счисления. Затем она на специальных устройствах переводилась в двоичный код и пробивались на перфокартах, где пробитые пуансоном отверстия на специальных позициях означали «единичку», а «нулями» были непробитые места.

На протяжении 25-пяти лет я был свидетелем развития не только советской вычислительной техники, но и системы программирования и хорошо понял причины отставания того и другого от американских. В основе этого отставания была экономическая подоплека. Написание программы требовало не только специальных знаний, но и большой внимательности и педантичности. Подготовить программиста можно было за полгода, но чтобы стать высококлассным специалистом, нужно было набираться опыта несколько лет. Когда в Америке количество машин, находивших широкое применение во многих областях науки, техники, народного хозяйства, стало увеличиваться, возникла проблема нехватки программистов. Для решения этой проблемы были изобретены специальные языки программирования, легко изучив которые, каждый ученый мог сам легко написать программу для собственного алгоритма. Фактически звено между ученым и машиной, которым были программисты, становилось лишним, особенно если учесть, что языков программирования было создано много в соответствии со специфическими задачами, которые предстояло решать. В Советском Союзе такая проблема не стояла остро, потому машин было мало, а потребность в новых программистах для вооруженных сил можно было решать новым набором выпускников из училищ. Не знаю, как в других ВЦ, но в нашем вводить языки программирования начали не «сверху», как должны быть, а «снизу». Среди наших программистов были такие, которые интересовались новинками в своей специальности и они, бывая в командировках в гражданских институтах, узнали, что у них каким-то образом появился американский язык «Алгол». Некоторые энтузиасты усвоили его, увидели его преимущества и начали предлагать начальству идею его использования в широких масштабах. Соответствующей техники в Советском Союзе не выпускалось, поэтому пришлось использовать телеграфные аппараты, которые еще надо было модернизировать, собственно добавить на клавиатуре еще несколько специальных знаков. Это делали наши техники в мастерской, которая была в ВЦ. Советские аппараты почему-то переоборудовать не удалось, поэтому скоро для этой цели были закуплены телетайпы, изготовленные в Германской демократической республике.

В нашем ВЦ введение языков программирования встретило стихийное сопротивление программистов. Почувствовав, что их специальность становится ненужной, «моряки» доказывали различные преимущества программирования в машинных кодах, а некоторые из них до конца службы так и не освоили ни одного из алгоритмических языков. ЭВМ стоили очень дорого, машинное время, т.е. время работы на ней программиста, очень ценилось. Но программисты использовали это время нерационально, особенно во время отладки программ, когда они за пультом буквально «ковырялись в носу». Они могли бросить машину и побежать перебить перфокарту, чтобы устранить на ней ошибку в программе. При этом процессор (он тогда назывался арифметическое устройство) машины, его самая дорогая часть, простаивал, но он и без того простаивал в процессе ввода или вывода данных. Чтобы более интенсивно использовать процессор в Америке конструировались мультипрограммные машины со специальными операционными системами, которые позволяли одновременно работать на одной ЭВМ нескольким программам. Все эти идеи с опозданием использовались в СССР.

Немного о Ракетных войсках стратегического назначения СССР и освоении космоса

Однако советские ракеты были все-таки неплохие, если учитывать их двигатели, особенно те, которые производились в Днепропетровске на заводе, которым руководил Янгель. Ракеты (они ради секретности назывались только "изделия") заводов Королева и Челомея в войсках не воспринимались серьезно. Ракетчики тогда говорили: "Челомей работает на показ (на унитаз), Королев – на ТАСС, а Янгель – на нас". Однако электронная начинка у всех ракет была плохая. Нередко их полеты во время испытаний были неуправляемыми, временами ракета падала неизвестно куда, а иногда испытания заканчивались трагически. Большая трагедия произошла на полигоне Тюра-Там в 1960 году, во время которой погибло много людей и в том числе главнокомандующий ракетными войсками М.И. Неделин. Тогда газеты сообщили, что он погиб в авиакатастрофе. С тех пор я много раз имел возможность быть свидетелем бесстыдной лжи советской прессы. Не только об испытаниях боевых ракет, но и о планируемых запусках спутников Земли и космических кораблей никогда заранее не сообщалось. Исключения бывали только тогда, когда ракетами стреляли куда-то в Тихий океан. Чтобы случайно не попасть в иностранный корабль, военное командование просило ТАСС сообщить о стрельбе заблаговременно.

После того, как наш ВЦ был, наконец, построен и оборудован ЭВМ, я работал на машине М-50 начальником смены. Схема машины имела гриф "Совершенно секретно", хотя воплощенная идея повышения быстродействия машины, которую конструкторы хотели сохранить в тайне, была для любого инженера очевидной. В Америке она применялась всеми производителями ЭВМ более удачно, чем на нашей "секретной" М-50. Речь шла о том, чтобы процессор машины не простаивал при обмене информацией с накопителями. Но для этого в машине должна была быть стандартная программа, которая бы следила за тем, чтобы, когда процессор освобождался для одной части программы, и, пока шел обмен информацией, мог некоторое время работать для другой. В Америке такие программы, так называемые супервизоры, были разработаны и использовалась всеми программистами, которые разрабатывали свои специальные программы. В нашем ВЦ, как и повсюду в СССР, к такой идее не пришли, хотя отдел стандартных программ у нас был. Для уменьшения времени работы программы каждый программист должен для каждой своей программы добавлять специальный блок, который должен следить за ходом ее выполнения. Эту дополнительную работу никто не хотел делать, тем более, что определить время продолжения обмена информацией было сложно, а машина не давала сигналов об окончании процесса обмена. Поговаривали, что гриф секретности конструкторы применили для того, чтобы получить Государственную премию за "кота в мешке". Но реально это был неудачный проект Лебедева и в его биографиях этот "ляпсус" не упоминается, хотя позже он же был удостоен Государственной премии за машину БЭСМ-6. Последняя, правда, была удачной конструкцией, но ни ее программное обеспечение, ни "железо" не были рассчитаны на возможность можернизирования, поэтому это был последний успех советской вычислительной техники. Насколько я помню, в нашем ВЦ одна БЭСМ-6 работала лет семнадцать, вплоть до того времени, когда на Западе уже появились персональные компьютеры. Для сравнения отмечу, что она вместе с накопителями занимала площадь 110 кв. метров.

В начале 60-х годов неплохими были также машины М-20; их в нашем ВЦ было две, так же, как и М-50. Вот эти четыре машины вместе работали во время запусков спутников. Это у нас называлось "оперативная работа", а средства массовой информации сообщали о нас так: "координационно-вычислительный центр ведет обработку информации, поступающей со спутника". Сами космонавты долгое время не знали, ни где этот загадочный "центр" находится, ни как он выглядит, поэтому их позже стали привозить к нам на экскурсию и они забавлялись за пультом управления, решая простенькие задачи типа "дважды два ". Правда им перед этим нужно было объяснить принципы двоичной арифметики.

Начальник ВЦ полковник Колчеев докладывает начальнику НИИ-4
генерал-лейтенанту Е.Б. Волкову.
Слева: Заместитель начальника института по научной работе генерал-лейтенант Курушин А.А.

В то время запуск каждого спутника, особенно с экипажем, становился большим событием в жизни страны и очередным козырем партийных идеологов для восхваления советской науки и техники, а вместе с этим и советского общественного строя. Правда, сами эти идеологи не знали, когда тот козырь попадет в их руки. Обычно в ЦК сообщалось лишь об успешных запусках. В нашем институте был оборудован конференц-зал, куда съезжалась часть советской верхушки (другая ехала на стартовую площадку к Королеву), причастной к космическим делам, чтобы следить за ходом полета и даже наблюдать за движением спутника на большом экране, на котором была развернута весь земной шар.

Слева: Конференц-зал ВЦ . Фото c сайтf "в/ч 25840, УС "Белуга". Роль НИИ-4… "

Был также в конференц-зале большой глобус, вокруг которого должны были на проволочках синхронно с настоящими двигаться игрушечные спутники. Правда эта система работала очень ненадежно, но глобус пользовался вниманием посетителей еще и потому, что он был якобы из кабинета самого Сталина, т.е. это был тот глобус, с помощью которого, по свидетельству Хрущева, вождь руководил военными операциями во время войны. После смерти Сталина глобус не знали куда деть, а выбросить было жалко, а может и боялись, и вот наконец, ему нашлось новое применение.

Если запуск был успешным, в зале долго толклись различные министры, генералы, адмиралы и каждый из них пытался как можно скорее сообщить своему начальству о новом успехе. Но преимущество было на стороне начальника нашего института. Он имел прямой кремлевский телефон ("вертушку") и мог быстро связаться с любым членом Политбюро и первым доложить об успешном запуске. А чтобы никто больше не мог пользоваться телефоном, он был установлен в отдельной комнате, вдали от конференц-зала и о нем мало кто знал. Поскольку начальник института тоже всегда крутился в конференц-зале, то у телефона оставляли дежурного офицера. Несколько раз был дежурным и я. В мои функции входило вызывать к телефону кого-то из конференц-зала, поэтому я знал, кто там бывал и как он выглядел, потому что никого из "нижних чинов" туда не пускали, кроме технических работников, которые всегда держали язык за зубами. Иногда я также присутствовал при разговорах нашего генерала, если, правда, он меня не выставлял за дверь. Чаще всего он звонил к секретарю ЦК Ф.Р. Козлову, который до Д.Ф. Устинова в ЦК КПСС был ответственным за космос. Иногда Козлова не было на рабочем месте и тогда генерал его долго разыскивал дома или где-то на даче. Доклад был примерно такой: "Здравствуйте, Фрол Романович! Докладывает начальник НИИ-4, генерал-лейтенант Соколов. Сегодня в 11 часов 26 минут в Советском Союзе был успешно запущен…" Фрол Романович не всегда понимал важность события и тогда генерал ему объяснял, в чем кроется новая победа советской науки. Конечно, когда запуск был неудачный, все быстренько разбегались и никто никому ничего не докладывал.

Истоки "вольнодумства"

Перед оперативными работами наш ВЦ принимал праздничный вид. Длинные коридоры, лестницы и машинные залы застелялися ковровыми дорожками, которые сверх того покрывались еще и льняными. Для офицеров это была хлопотная работа, приносить и относить, раскручивать и скручивать тяжелые ковровые тюки, особенно принимая во внимание, что неудачных или отложенных запусков было очень много. Иногда это приходилось делать несколько дней подряд и, несмотря на военную дисциплину, офицеры нередкор роптали, выражая командованию свое недовольство. На это начальник ВЦ М.С. Мухин говорил нам: "Вы, когда принимаете гостей, приводите квартиру в порядок? Приводите. Здесь то же делаете". Можно было с этим согласиться, если бы эти "гости" не приходили так часто и офицеров не отвлекали от работы именно в очень напряженное время подготовки машин к оперативным работам. Никакого вспомогательного персонала у нас не было, поэтому эту работу кроме офицеров было некому делать.

В нашем институте было где-то восемьдесят отделов и каждый отдел должен был ежемесячно выпускать стенную газету. И вот в одной из газет была помещена саимпмческая картинака, на которой офицеры расстилают в корридоре ковры, а подпись к ней была "Опять в космос", шаблонная в советской прессе тех времен. Начальство среднего звена вместе со всеми смеялось над той карикатурой, но начальник ВЦ и замполит ее не видели, иначе бы газету обязательно сняли, что иногда бывало за проявлений "вольнодумства" в публикациях. Однаэжы профоюзная организация нашегоотдела выпустила свою газету под названием "Наш голос". Она не провисела и дня, начальник политодела приказал ее снять, по той причине, что так когда-то называлась меньшевистская газета. На самом деле причина була другая – профсоюзам в нашем институте иметь сою газету было не положено. Следует сказать, что стенгазета, которой я был редактором на протяжении нескольких лет, была для меня хорошей школой самиздата и владения пером. Одно время в составе редколлегии подобрались люди с художественным вкусом и литературным талантом, поэтому и содержанием, и формой наша газета была очень далека от той казенщины и примитива, которыми была пропитана все политическая работы в армии. А уровень той работы можно себе представить из такого примера. Однажды наш замполит читал нам лекцию о победе над немцами под Москвой в 1941 году, когда он был еще подростком. Аудитория мирно дремала и он, чтобы заинтересовать людей, рассказал, что дети их деревни тогда катались на замерзших трупах немецких солдат как на санках. При этом он также описал во что превращались трупы после такого издевательства. Увлекшись рассказом, замполит даже не заметил реакции офицеров, возмутившихся таким уровнем его нравтвенности.

В отличие от политработником среди командования преобладали интеллектуалы широкого умственного кругозора. В то время заместителем Соколова был генерал-майор Ю.А. Мозжорин, очень умный и интеллигентный человек. Соколов был тоже умный, но всегда был какой-то угрюмый и сердитый, и мы, молодые офицеры, очень его боялись. К тому же он говорил как-то нечленораздельно. Иногда, бывая у него в кабинете с какими деловыми бумагами, я больше догадывался о смысле его неразборчивых слов, и очень боялся гнева, если бы понял его неправильно.

Советская пропаганда и как это было на самом деле

В 1961 году Мозжорина назначили директором НИИ-88 (позже назывался ЦНИИМАШ), который был подчинен Министерству оборонной промышленности и которым до этого руководил Королев. Это была очень мощная структура, от которой в конечном счете должны были отделиться завод и два ОКБ (опытно-кострукторське бюро). Одно ОКБ возглавил Королев, а второе – Янгель. После того разделения сам НИИ-88 отошел как бы на второй план, но Мозжорин вдохнул в него вторую жизнь. Он построил в своем институте большой ВЦ с машинами нового поколения и большой "зал отражения", оборудованный значительно лучше, чем конференц-зал в НИИ-4. Таким образом, наши соседи (НИИ-88 и НИИ-4 были по разные стороны от железной дороги Москва – Монино) перехватили у нас инициативу навсегда. Позднее весь тот комплекс получил название ЦУП – Центр управления полетами.

Но до того основная работа во время запусков шла в нашем ВЦ, где для гарантии четыре ЭВМ считали одну и ту же задачу: траекторию движения космического объекта. Такая сверхосторожность не была лишней, потому что машины часто давали сбои, а для подтверждения надежности результата нужно было иметь их хотя бы два одинаковых. Во время оперативных работ в зале всегда находился полковник Павел Ефимович Эльясберг, уроженец Житомира, умнейший человек. Я его уважал особенно за то, что во время случайно подслушанного мной его разговора с другим полковником он высказал такую "крамолу": "Наши ученые утверждают, что украинский язык сформировался в 14-м веке, но как объяснить, что в Закарпатье, которое было в составе Венгрии с 10-го века, люди пользуются тем же языком?" Так вот, этот Эльясберг лично проверял данные расчетов машин и так "насобачился" в этом деле, что однажды проявил буквально фантастические способности. Однажды у космического корабля отказала система автоматической посадки. Космонавты должны были посадить корабль вручную. Однако пока шли переговоры, время прошло и они пошли на лишний оборот вокруг Земли. А с каждым оборотом траектория движения отклоняется на несколько градусов в восточном направлении. Если брать во внимание также неточность ручной посадки, то корабль должен был сесть неизвестно где (если вообще мог это сделать). И вот проходит дополнительный оборот, космонавтам в определенный момент дают приказ на включение тормозных двигателей. Но люди – это же не электроника, они не могут выполнить приказ с точностью до секунды, тем более выключить двигатели в нужный момент и еще выбросить парашюты посадки. Не знаю, как там было, но корабль все же как-то садится, хотя неизвестно где. Сразу же ТАСС сообщает, что полет завершился как всегда "успешно", а о том, где же сел корабль – ни гу-гу. А он сел где-то в глухой тайге и с ними нет никакой связи, и где их искать – неясно. И вот здесь всех выручает Павел Ефимович. Он в голове просчитал траектории, подошел к карте и сказал: "Ищите здесь!" В небо подняли весь Военно-воздушный флот СССР. Самолеты и вертолеты целый день бороздили небо над указанным районом (а он все же был немаленький!) И ближе к вечеру космонавтов таки нашли. А радио между тем весь день играло какие бодрые марши и вальсы, а о судьбе космонавтов – ни слова и ажник вечером распелось в триумфальном экстазе: "В Советском Союзе успешно проведено испытание системы ручного управления космическими кораблями".

Но была ложь более грандиозная. В начале 70-х годов в Советском Союзе разработали космический корабль, который должен был сделать автоматическую мягкую посадку на Луне. Это должен был быть запоздалый ответ на высадку на ночном светиле американских астронавтов. Запуск должен был быть осуществлен в то время, когда Солнце, Земля и Луна находятся почти на одной линии, причем Луна должна быть между Солнцем и Землей. Такое положение бывает примерно один раз в календарный месяц и длится около трех дней. За это время и должен осуществиться запуск. И вот ежемесячно мы проводим оперативную работу по обработке данных полета корабля. Мое дело – поддерживать в рабочем состоянии свою машину (теперь уже М-220, на полупроводниках), а что делают на машине программисты – мне знать не дано. Но стоит один раз узнать эту тайну, и тогда становится ясной вся суть дела, когда на машине ежемесячно появляется та же команда. Так вот, больше года на Луну запускались корабли с целью мягкой посадки, а они каждый раз шлепались на его поверхность подобно метеоритам и превращались в груду металлолома цветных и драгоценных металлов. Прошел год и после безуспешных попыток ту работу прекратили и передали причастным к делу такой приказ: На всех звеньях сверху донизу детально проверить все расчеты. Где-то два месяца было спокойно, но вот подошел очередной съезд КПСС (возможно, конференция). А съезд следует встречать новыми трудовыми победами. Даешь мягкую посадку на Луну ко дню открытия съезда! Наши программисты прибежали замыленные на машину: "Хорошо, что вопреки инструкции по секретности не выбросили старую программу, пока разрабатывали новую! Вот ставьте магнитную ленту, будем обрабатывать запуск". Поставили, запустили задачу, а на второй день узнаем – снова корабль грохнулся. Уже после этого все, наконец, успокоились и где-то через полгода после всевозможных переделок на местах корабль на Луну благополучно сел. Вот было шума в эфире и прессе: Мы снова впереди! Наша техника лучшая! Мы бережем людей, не подвергаем риску жизнь космонавтов, как эти бездушные американцы, живых людей отправляли чуть ли не на верную смерть!

Возле пульта управления ЕС-1050

И мало кто знает, сколько разбитых до того кораблей лежит на поверхности Луны. Может быть, когда-нибудь некая фирма разбогатеет на уборке того металлолома, потому что там его накопилось немало. Но на это же пошли деньги, на которые можно было изготовить хотя бы миллионы тонн копченой колбасы, которая уже тогда стала в стране большим дефицитом.

Детали космических кораблей производились на заводах министерств разного типа: оборонной промышленности, "среднего", "специального " и еще какого-то машиностроения и т. д. Вся эта куча промышленных министерств работала исключительно на производство вооружения или космических объектов, но в бюджете страны они проходили по разделу народного хозяйства. И это давало основание партийным пропагандистам шуметь на весь мир, что в противовес американцам, которые на военные цели тратят 40% бюджета, Советский Союз выделяет на оборону лишь 7%. И оставалось только удивляться, как на такие мизерные средства Советский Союз удерживает армию, не уступающую своей мощью американской.

Но деньги на ракеты шли не только за счет недофинансирования пищевой или легкой промышленности. Денег не хватало даже для развития военной связи. Телефонная сеть и аппараты были времен второй мировой войны. Чтобы дозвониться, например, на полигон в Тюра-таме (известный как Бойконур) надо было крутить ручку аппарата и спрашивать у телефонистки в Москве: "Пролив"? Дайте мне "Агат"! На это обычно бывал ответ: "Агат" занят до 6-ти часов вечера. Записать вас в очередь?" Большинство офицеров на квартирах не имело даже местных телефонов. Меня часто вызывали ночью ремонтировать машину и делалось это нарочным, так как поставить телефон на квартире не было никакой возможности. На случай войны существовала специальная схема оповещения, при которой те, кто все же имели телефоны, получив сигнал тревоги, должны были бежать сразу не в часть, а к безтелефонним офицерам, будить их и передавать сигнал, а те вставать и бежать будить следующих. Сбор по тревоге длился около двух часов, что в условиях ракетно-ядерной войны могло иметь катастрофические последствия.

А во время кубинского кризиса, реальная угроза войны была. По какой причине возник кризис, мы имели весьма туманное представление. Лишь позднее я узнал, что на Кубу буквально в течение двух месяцев были передислоцированы части Винницкой ракетной армии, что, конечно, не могло остаться для американцев незамеченным. Тогда нам приказали держать наготове чемоданы с запасом белья и продовольствия на трое суток. Для сбора офицеров по тревоге существовала команда: "Прибыть на службу с чемоданом!" И когда в какой-то день рано утром в общежитие пришла такая команда, мы не знали, то ли уже война началась, то ли это только тренировочный сбор. Собирались мы тогда два часа и то только те, кто не жил в Москве, а лишь вблизи воинской части. К счастью все обошлось, ибо я не представляю, как бы мы воевали с теми "тревожными" чемоданами. На вооружении у каждого офицеа был пистолет, но они лежали где-то на складах и нам их никогда не выдавали даже для ежегодных стрельб. Для этого каждый отдел получал на один день два пристреляных ПМ, а каждый офицер – по шесть боевых патронов.

Чтобы выпустить ракету в цель, в нее нужно было вставить специальное полетное задание на перфорированной ленте или на магнитной проволоке. Эти задания для различных целей рассчитывались и готовились в нашем центре и должны были доставляться в войска. Офицеры шутили, что самая надежная доставка полетных заданий во время войны могла осуществляться только конными нарочными. Представьте себе, сколько времени надо бы было скакать на коне из Москвы в Забайкальскую ракетную армию. Да и если бы "изделия" и были выпущены на планируемую цель, мало бы из них могло в нее попасть. Как я уже вспоминал выше, один военный инженер нашего института просчитал такую вероятность и нашел, что она равна приблизительно 30%. Командование же имело значительно более оптимистичные соображения. Офицер сообщил о своих расчетах начальнику лаборатории, тот проверил – все правильно. Начальник лаборатории пошел докладывать начальнику отдела, но сказал, что вероятность составляет 40%. Тот побежал к начальнику института и завысил число до 50%. Но и такое значение позволило ему убедить главкома РВСН в необходимости организации специального управления в составе института, которое должно было иметь задание разрабатывать систему математического моделирования полета различных ракет с целью повышения их надежности. Одно управление – это дополнительно одна генеральская папаха и десять полковничьих. Плюс повышение в должностях нескольких десятков офицеров. Ясно, что это то дело, за которое стоит побороться. Хотя и при существовавшей надежности Америка могла быть уничтожена одним ракетным ударом. В структуре РВСН было 40 ракетных дивизий, которые могли запустить сразу несколько тысяч ракет с общим числом ядерных блоков в несколько десятков тысяч. Таким образом, и развитие самих ракетных войск тоже в определенной мере определялось человеческим фактором – чем больше дивизий, тем больше генералских папах.

В зале внешних накопителей. Каждая тумба – 7,5 Мб

Конечно, люди более тесно связанные с ракетной техникой, особенно те, кто служил на полигоне Тюра-Таме или в войсках, могли бы рассказать интересного гораздо больше. Знаю это, потому что не раз слышал их рассказы, но не хочу писать с чужих слов, сам же я там не бывал. Я могу лишь более или менее компетентно рассказать о советской вычислительной технике, потому что несколько лет был начальником крупнейшего в Европе вычислительного комплекса, построенного на базе ЭВМ ЕС-1050, позже модернизированной в ЕС-1052. Это была одна из машин из единой серии, которая была построена по американскому образцу. Тогда "партия и правительство" поставили перед учеными задачу наверстать отставание от американской вычислительной техники, которое в шестидесятых годах измерялось десятилетием. Очевидно, такое же задание было поставлено и перед советскими разведками, одна из которых (именно которая, я не знаю) похитила для ученых схемы американских машин фирмы IBM. Однако документацию для них украсть не удалась, не повезло то есть. По этим схемам советские инженеры должны были сконструировать такие же ЭВМ, как американские, но на советских элементах. Я не буду вдаваться в технические детали, скажу лишь, что пока заработали эти новые "советские" машины, прошло как раз десять лет, то есть отставание от американцев осталось прежним. Время ушло на разработку, изготовление и изменения в конструкции. Я знаю об этом, потому что полтора года стажировался в Научно-исследовательском центре вычислительной техники (НИЦЭВТ), где разрабатывались эти машины, а потом еще полгода был в командировке в Пензе, где изготовлялись машины ЕС-1050. Уже после того, как завод выпустил 12 этих машин и их купили заказчики, ни одна из них еще не работала, из-за множеств недостатков. Конструкторы, чтобы ускорить работу, не разобравшись как следует, выбрасывали некоторые "лишние" на их взгляд схемы, но они как раз были нужны для выполнения функций контроля и др. После этого кое-что в машинах доделывалось, но от некоторых их функций пришлось просто отказываться. Но даже и после того, как все недостатки были исправлены, машина работала очень ненадежно. Кроме того, что я был начальником комплекса, я был одновременно единственным специалистом по процессору машины, в котором серьезные неполадки случались ежемесячно, а мелкие сбои случались по нескольку раз в день. Когда на машину приходили работать мои знакомые программисты, то они иногда в шутку спрашивали: "Ну как твоя первая в Европе и вторая в мире сегодня работает?"). Раз было такое, что все работало хорошо кроме одной программы. Неполадку искали несколько месяцев во время ежедневных часовых профилактических работ. Наконец обнаружилось, что из нескольких тысяч контактов один оказался непропаянным. Еще добавлю для сравнения, ЕС-1050 занимала ту площадь 110 кв. м. и работала еще тогда, когда в Америке уже были персональные компьютеры современного типа со значительно большим быстродействием и большим объемом памяти.

В Украине о существовании такого заведения как НИИ-4 МО теперь мало кому известно, хотя из Киевского политехнического института, который я закончил в 1959 году, на военную службу сроком в 25 лет было призвано двенадцать выпускников. Все мы попали в НИИ-4, служба не была тяжелой, тем не менее мы все мечтали вернуться в Киев. На протяжении нескольких лет мы держались вместе, вместе ходили болеть за киевское "Динамо ", слушали радио "Свобода" но постепенно Москва всех "засосала". После окончания службы только я один вернулся в Украину. Для меня служба была действительно "сроком" и это впечатление усиливалось тем, что большую часть службы я жил за колючей проволокой.

Слово о начальнике НИИ-4 Соколове А. И.

Хотелось бы высказать свое мнение о целой эпохе взлета авторитета НИИ-4 во время его руководства генералом Соколовым Андреем Илларионовичем.

Мне довольно длительное время пришлось общаться непосредственно с Андреем Илларионовичем, когда я был им назначен Председателем внутрипроверочной комиссии по проверке финансово-хозяйственной деятельности института (опять наследие войск). А это, по крайней мере, ежемесячный доклад по текущим событиям и подробный доклад по результатам годовой проверки.

Кроме того, часто, еще майором, я назначался помощником дежурного по Институту. В 17-00 секретарь, Кира Васильевна, уходила, и помощник дежурного занимал ее место вплоть до ухода Соколова. Приходилось отвечать на звонки, вызывать сотрудников, оповещать начальников управлений об уходе Соколова. В вечернее время Соколов работал особенно активно, поэтому большинство начальников управлений оставались на службе до его ухода. (Когда еще не было управлений, на службе оставались начальники отделов -В.С.)

Генерал Соколов был весьма неординарный человек. Он большую часть своей жизни проработал в аппарате ЦК ВЛКСМ и затем в ЦК КПСС. С Фурцевой, тогда, при Хрущеве, занимавшей пост министра культуры, он был в очень хороших, дружеских отношениях еще с юности. В МГК ВЛКСМ оба были начальниками отделов, затем стали начальниками отделов ЦК КПСС. Соколов курировал Министерство Обороны. Он обладал кипучей энергией. (Фурцева даже один раз читала лекцию в доме офицеров – В.С._

По заданию ЦК он, не имея высшего образования, возглавил 4-е Управление Главного артиллерийского управления, сформированное для руководства работами по ракетному вооружению. Ему сразу присвоили звание генерал-майора! Конечно, в области ракетных вооружений он не сильно преуспел, но набрался опыта, и через некоторое время его направили возглавить Ракетный научно-исследовательский институт – НИИ-4 МО.

Генерал Соколов обладал большой эрудицией и невероятной деловой хваткой. Высококомпетентный, волевой, он пользовался доверием правительства и военного руководства, имел широкие деловые связи и, безусловно, был талантливым организатором. При всем том, он даже, как я отмечал ранее, не имел технического высшего образования. Уже при мне он экстерном окончил Ростовское Ракетное училище. Используя свои связи в ЦК КПСС, он добился для института практически неограниченного финансирования. Он правильно сформулировал первоочередные задачи института, который при нем стал крупнейшим и очень авторитетным НИИ Министерства обороны. Руководящие кадры научных управлений он подбирал сам.

Он понимал, что научный труд требует полного сосредоточения на решаемой проблеме, поэтому научного сотрудника следует оградить от бытовых неурядиц. Следовательно, необходимо стремительно развивать бытовую сферу городков. За короткий срок было построено много жилых домов, что позволило обеспечить отдельными квартирами практически всех нуждающихся.

Говорили, что работать с генералом Соколовым было непросто. Его требовательность к подчинённым напоминала суровость маршала Жукова. Но если он убеждался, что его сотрудником было предпринято всё необходимое, а работа всё же застопорилась, Андрей Илларионович подключался лично, поддерживал подчинённого своим опытом специалиста и высоким авторитетом у руководства и смежников.

Мой друг, подполковник Казмичев Евгений (из управления Бабича), рассказывал, что когда он был в командировке, то стал свидетелем разноса, который сделал Соколов строительным начальникам из-за задержки строительства и ввода в эксплуатацию испытательно-исследовательской базы на полигоне в Сары Шаган, на берегу озера Балхаш.

Секретарем у Соколова тогда работала Кира Васильевна, высокая, симпатичная и очень властная женщина. Она обладала феноменальной памятью на фамилии и номера телефонов не только начальников, но также ведущих сотрудников института. Когда она уходила домой, то звонила дежурному по институту и просила прислать в приемную вместо себя помощника дежурного.

Помощниками дежурных обычно назначали офицеров в звании майора. Распределением нарядов ведал начальник строевого отдела майор Раздоров. Это был прирожденный, очень педантичный офицер-строевик. Все у него было четко распланировано. Он не только лично проводил инструктаж заступающих в наряд дежурного по институту и его помощника, но и составлял для этой цели список благонадежных офицеров. Я попал в этот список и поэтому в наряд ходил только помощником дежурного, а позже – дежурным по НИИ. (Раздоров был подполковником, майором был комендант гарнизона Масленноков. Вместе с полковником Ворониным эта троица обеспечивала строгий порядок в части – В.С.)

А. И. Соколов очень напряженно работал обычно до позднего вечера. Он часто не уезжал домой и оставался ночевать в городке на служебной квартире. Помимо руководства научно-исследовательской деятельностью института он постоянно контролировал работу всех служб, вникал в хозяйственные дела. Красавицы – голубые ели перед новым административным корпусом выбирали в лесопитомнике ЦК КПСС и сажали при личном его участии. Много времени уделял А. И. Соколов строительству объектов НИИ, в частности, нового научного корпуса, в котором затем разместились наши управления боевого управления и связи. Он лично курировал разработку проекта Музея РВСН, корпуса которого должны были построить в Комитетском лесу. И построили бы, но подвело здоровье Соколова. Там сейчас жилые дома микрорайона «Комитетской лес», города Королева.

Генерал Соколов мне запомнился как человек, не терпевший непорядочности. В моей служебной характеристике, написанной командиром полка полковником Пинчуком в Сазанке, кроме моих успехов в строительстве тренажеров, было отмечено, что я успешно руководил комиссией по проверке финансово- хозяйственной деятельности части. Кто-то это прочитал, и вот – меня назначают вначале заместителем председателя подобной комиссией, а потом председателем комиссии института по проверке финансово-хозяйственной деятельности. Однажды я докладывал генералу Соколову о результатах очередной проверки, выявившей злоупотребления некоторых должностных лиц службы тыла. Он тут же, при мне, вызвал своего заместителя по тылу полковника Трофимова и в сильных выражениях указал на недочеты его подчиненных. (Трофимов был очень полным человеком и во время одного из своих визитов Неделин порекомендовал ему похудеть. В институте был еще другой Трофимов – начальник экспериментального завода. Он имел тощую фигуру. При очередном визите Неделин похвали его, за то, что он прислушался к его совету – В. С.).

Он не допускал случаев злоупотребления руководящим составом их служебным положением, и сам не давал повода к этому.

Однажды генерал Соколов через своего секретаря вызвал меня. Я был поражен, поскольку ранее я сам через секретаря просил принять меня для доклада. Я, озадаченный, буквально прибежал в приемную. Кира Васильевне говорит: – Заходите. Зашел, доложил, как положено. Он поздоровался со мной, и говорит:

– Евгений Анатольевич, у меня к Вам конфиденциальное поручение: мне передали личное письмо от одного из уважаемых офицеров, в котором утверждается, что товарищ Кузниченков (Начальник политотдела), используя свое положение, за государственный счет произвел элитный ремонт в предоставленной ему новой квартире. Сумма ремонта более 15 тысяч рублей. Вам надлежит, не привлекая внимания, проверить этот факт. Еще раз подчеркиваю – не привлекая внимания. Зайдите к подполковнику Воронину (начальник службы режима), он Вас ознакомит с текстом письма, и согласуйте с ним порядок проверки. Вам задача понятна? – Так точно!

С подполковником Ворониным наметили порядок проверки, чтобы не вызвать подозрений у исполнителей работ. В результате тщательной проверки выяснили, что Кузниченкову (или его жене) не понравились в подготовленной для него квартире двери и простой паркет. Они потребовали заменить двери и паркет на новые, выполненные из ценных пород дерева. Требования их были выполнены. Затраченные средства были расписаны на другие статьи, это обнаружил начальник финансовой части подполковник Сыроед. Он не утвердил эти расходы КЭЧ. Об этом, видимо, узнал автор письма.

Я доложил генералу Соколову результаты проверки. Соколов поблагодарил и отпустил. Результат я обнаружил только при годовой проверке финчасти. Обнаружилась платежная ведомость, в которой значилось, что Кузнеченков внес плату за дополнительные работы, выполненные при ремонте квартиры. Сумма была немного меньше ранее заявленной. Следовательно, кто-то посоветовал Кузнеченкову оплатить затраты. (Уже не было Соколова, когда другой начальник полит возмущался работой службы тыла. На институт було выделено несколько модных в то время дубленок. Однако при их распределении этого начальника обделили, что и вызвало его публичного возмущении на одной из конференций – В.С.)

В быту Соколов был скромен. В Комитетском лесу у него была служебная скромная дача, построенная еще при генерале Нестеренко А.И. Когда Соколов пришел в начальники НИИ, институт имел всего три корпуса, из них два были перестроены из двухэтажных солдатских казарм. Жилой городок имел три четырехэтажных ДОСа и маленький одноэтажный клуб.

В этом клубе впоследствии с трудом разместилось Центральная лаборатория контрольно-измерительных приборов института. Лабораторию возглавил, наш ЛИАПовец из спецнабора Сережа Шабалин. Благодаря его инициативе и активности была разработана и учреждена концепция центральной поверочной службы РВСН.

При Соколове развернулось строительство, как научных специальных корпусов, так и жилых домов. Был застроен жилой городок пятиэтажными домами, в ДОСах надстроили этажи, сделали более комфортабельной планировку на 3-4 комнаты. Заселили их начальниками управлений и начальниками отделов. Во времена Хрущева в жилом городке возвели полтора десятка блочных пятиэтажных домов, два четырёхэтажных дома-общежития, построили универмаг, столовую, здание детской технической станции.

На Болшевском поле ударными темпами началось строительство второго микрорайона. Закладывалось по два-три дома сразу. В короткий срок было возведено более десятка домов, два магазина, средняя школа, детский комбинат. Построен шикарный современный Дом офицеров, в котором (благодаря стараниям министра культуры Фурцевой) выступали лучшие артисты страны. (При доме офицеров были также спортзал и плавательный бассейн – В.С.). На территории были построены цеха уникального завода для изготовления различных опытных устройств, установок и стендов. Построены специальные стенды для испытаний опытных ракетных двигателей, уникальная сверхзвуковая аэродинамическая труба, единственная в стране. Была построена установка для проведения экспериментов в условиях космоса, имитирующая разреженные слои атмосферы, установки моделирования устойчивости ракет при запусках в различных условиях и многие другие лабораторные установки и стенды. Построены уникальные сферические стенды-укрытия для испытания взрывчатых веществ в интересах противоракетной обороны.

Была построена киностудия РВСН. Операторами этой киностудии были сделаны исторические кинокадры запуска человека в космос и старты ракет с наших полигонов. Были ими сняты кадры трагедии – взрыва на старте межконтинентальной ракеты Янгеля 8К64, когда погибло много людей, в том числе погиб главком РВСН маршал М.И. Неделин. (Где-то среди километров пленок есть кадры и с моей особой в фильме о взаимоотношениях между машиной и человеком – В.С.)

Для знакомства с исследованиями, проводимыми в институте, к нам неоднократно приезжал Президент Академии наук СССР академик М.В. Келдыш вместе с сотрудниками Академии, участниками разработок ракетно-космической техники.

Когда мы приехали в Болшево, во втором городке (так его все называли) была построена средняя школа, строился второй детский комбинат, строилась молочная кухня. Строилась большая вторая АТС на 10 тыс. номеров.

У Соколова, как и у всех руководителей от «бога», был особый «нюх» на активных людей, он смело выдвигал их на ключевые, руководящие посты. Так он нашел в войсках и назначил своим заместителем по строительству и тылу полковника Трофимова. (Его фамилией названа одна из улиц города Юбилейного.) Ранее я писал, о весьма успешном начальнике планового отдела майоре Лапоченке.

Каждый понедельник Соколов обходил утром свои владения. Он чинно, с достоинством, вышагивал по дороге. Справа от него, но на полшага сзади, нес свое полное тело заместитель по тылу полковник Трофимов. Слева, так же на полшага сзади, бодро шагал начальник службы режима подполковник Воронин. Замыкал шествие сзади с папкой в руках (для записи замечаний) начальник строевого отдела майор Раздоров. Перед их выходом секретарь Соколова, Кира Васильевна, обзванивала все управления и сообщала начальникам: «Соколов на территории!». В управлениях вся работа прекращалась, и все начальники большие и малые готовились принять «высокого гостя». Все следили за дорогой и гадали, куда сегодня свернет Соколов. Соколов всегда находил какие-нибудь недостатки и, не стесняясь в выражениях (не матерясь никогда), учинял очередному начальнику разгром!

На Клычникова в эти минуты было смешно смотреть! Он вызывал к себе обеих начальников лабораторий и приказывал навести у сотрудников в столах порядок (наличие в столах каких-либо бумаг или книг считалось у него нарушением секретного делопроизводства) и, чтобы все офицеры и гражданские сотрудники, вычистили до блеска свою обувь! Нам было смешно даже подумать, что генерал Соколов лично проверяет, как у сотрудников почищена обувь и что у них находится в ящике стола. Полный маразм! Как человеку с таким узким мышлением могли доверить руководство научным отделом!

К нашему счастью, Соколов в наше управление заходил очень редко. Говорили, он считал, что эксплуатация техники – это не наука. Это строгое выполнение требований эксплуатационной документации и уставных документов. Генерал Соколов принадлежал к когорте людей – руководителей-исполнителей, которые все свои знания и силы отдавали служению государству. Не было у него машины и гаража, а личная дача осталась у него еще с прежней работы. (Примерно в том же духе Михаил Ботвинник описал управляющего энергосистемой Урала моего земляка С.А. Костогрыза. Такой тип руководителей был долгое время распространен в Советском Союзе. К моменту распада государства их почти не осталось – В.С.)

Соколов оставил работу в НИИ-4 только после тяжёлой болезни (повторного инсульта), но, несмотря на это. до конца своих дней думал об институте и интересовался его делами.

Зачем нужен четвертый институт МО РФ?

Представьте, что вы в тайге. Вокруг бродят хищные партнер.. пардон, звери. На другом берегу Тихого океан..пардон, тихого озера злобно рычит главный партне…пардон, могучий звездно-полосатый хищник. Понятно, что вы хватаете бревнышко и делаете из него стратегическую ядрЁную дубину, чтобы отбиться от любого хищного «партнера». Но толку от ядрЁной дубины никакого, если вы не умеете ее использовать надлежащим образом.

Вот для того и был создан четвертый институт МО СССР, чтобы обеспечить создание, а затем успешное использование ракет с обычными, атомными и ядерными боезарядами.

Краткая историческая справка:

Создание в СССР космической индустрии началось в 1946 году на заводе № 88 в городе Подлипки (ныне г.Королев) и поселке Болшево-1, (ныне Юбилейный).

В далеком 1946 году Правительство СССР издало Постановление, по которому были созданы первое в СССР предприятие космической индустрии (завод №88 в Подлипках), первое ракетное Конструкторские бюро (ОКБ-1 в Подлипках, где работал Королев С.П.) и первый научно-исследовательский институт для обеспечения работы конструкторов, производственников и для обеспечения успешного использования ракетного оружия. Институт получил название 4НИИ МО СССР. Разместили «четверку» на территории бывшего Московского военно-инженерного училища в поселке Болшево-1, который был через железную дорогу и небольшой лесочек от КБ и завода в Подлипках. Чтобы «наука» была поближе к конструкторам и производственникам.

Уточняю, что знаменитый ЦНИИМаш, НИИ приборостроения и другие научно-исследовательские институты космической индустрии появились позже. Для обеспечения развития космонавтики в СССР в 1947 году был создан новый род войск «Военно- строительные части Министерства Обороны СССР». Только Военные строители допускались к созданию стартовых комплексов в «Капустином яру», на Байконуре, Плесецке и всех боевых комплексов Ракетных Войск Стратегического Назначения. Именно Военные строители создали все необходимые здания и сооружения для успешной работы 4 НИИ МО СССР, в том числе построили город Юбилейный и значительную часть города Королева для военных ученых и для сотрудников предприятий космонавтики.

На фото: некоторые боевые комплексы и системы, создание которых обеспечил коллектив 4ЦНИИ МО РФ

Институт обеспечил успешное создание и применение аппаратов мирной космонавтики. Полеты первых космонавтов управлялись из 4 ЦНИИ МО СССР. В память об этом на территории института стоит "шарик" спускаемого аппарата. Подчеркиваю, это один из кораблей, совершивших полет в космос.

Конец краткой исторической справки.

Коллектив 4 НИИ МО СССР - ныне 4 ЦНИИ МО РФ обеспечил создание и развитие всей Отечественной космонавтики. Поэтому на празднование 70летия института прибыли с поздравлениями и наградами высокопоставленные сотрудники МО РФ, Роскосмоса, руководители города Королева.

На фото: духовой оркестр встречает участников празднования юбилея 4 ЦНИИ МО РФ

Участники праздника посетили Музей института, который занимает целый этаж большого здания. Уточняю, что публикую фотографии только некоторых экспонатов. Создатель музея тов. Штундюк М.В. проинструктировал меня о секретности многих экспозиций. «Смотреть можно, трогать руками, фотографировать и публиковать нельзя»! Музей весьма интересен. Хотелось бы, чтобы жители нашего города смогли посетить и осмотреть этот замечательный музей.

На торжественное собрание прибыли генерал-лейтенант Рева Иван Федорович , заместитель генерального директора Госкорпорации Роскосмос Пономарев Сергей Алексеевич , первый заместитель командующего, начальник штаба дальней авиации генерал-майор Костюнин Дмитрий Леонидович , генерал-майор Петров В.Н ., генерал-майор Стерлин А.Е., руководитель администрации города Королева Копцик Ю.А. и другие.

Почетными гостями торжества были бывшие директора института генералы Василенко В.В ., Дворкин В.З ., полковники Шевырев А.В., Мильковский А.Г ., бывший сотрудник «четверки», затем директор НИИ КС генерал Меньшиков В.А. и другие заслуженные деятели отечественной космонавтики.

На фото: участники торжественного собрания

На фото: награды сотрудникам института приготовлены к вручению

Торжественное собрание в честь 70летия создания 4 ЦНИИ МО РФ открыл директор института полковник Таразевич С.Е.

В зал торжественно внесли Знамена России, ВКС и знамя Института. Прозвучал Гимн Российской Федерации.

Первым из почетных гостей сотрудников и ветеранов института поздравил и вручил награды генерал-лейтенант Рева Иван Федорович . Затем приветственные слова произнесли тов. Пономарев Е.А., генерал Петров В.Н ., и другие высокопоставленные руководители предприятий и учреждений Отечественной военной и гражданской космонавтики.

Руководитель администрации города Королева Копцик Ю.А. от имени Главы города Ходырева А.Н. поздравил военных ученых с юбилеем института и сказал, что коллектив 4 ЦНИИ МО РФ обеспечил создание и развитие РВСН как мощного и высокоточного оружия. Благодаря мощным РВСН Россия может уверенно разговаривать со всеми «партнерами». Юрий Анатольевич вручил Почетные грамоты лучшим сотрудникам института.

С особой теплотой участники торжественного собрания приветствовали ветеранов института, прослуживших в нем более пятидесяти лет. Начальник института полковник Таразевич С.Е. лично вручил ветеранам памятные подарки - дорогие наручные часы с памятной гравировкой.

Сотрудников института поздравил с юбилеем организации священник Бекещенко А. Г. сказавший, что Россию хранит Бог и защищают РВСН, созданные при участии военных ученых института. Священник пожелал сотрудникам института здоровья и новых успехов в служении Родине.

Торжественное собрание украсили выступления профессиональных и самодеятельных артистов. Традиционно на торжествах в Институте выступает замечательный ансамбль песни и пляски "Малинки"

С особой теплотой участники мероприятия приняли выступление коллектива ДНС. Что такое ДНС? НС, МНС, СНС, это аббревиатуры научных сотрудников. ДНС это нечто особенное. Расшифровка такова: Дети Наших Сотрудников! Талантливые дети талантливых родителей выступили на мероприятии весьма талантливо.

Торжественное собрание длилось два часа и завершилось первым исполнением гимна института. Автор слов гимна полковник Короленко, музыка капитана Оберенко.

На фото: хор сотрудников института исполняет гимн института.

Гимн института создали российские офицеры украинского происхождения. Начальниками 4ЦНИИ были люди разных национальностей, в том числе и генералы Нестеренко А.И. Василенко В.В.. Украинцы возглавляли отделы института, были в числе ведущих сотрудников. Словом, Россия без россиян - украинцев точно так же невозможна, как невозможна свободная и счастливая Украина без союза с могучей Россией.

После окончания торжественного собрания начальник института полковник Таразевич С.Е. пригласил всех участников мероприятия сфотографироваться для архива и стенгазеты института.

Торжественное мероприятие в 4ЦНИИ МО РФ прошло образцово. По-военному четко, по-научному умно и интересно. Поздравительные выступления были содержательными и краткими, за что спасибо всем выступавшим. Выступать долго весьма просто. Сложно быть кратким. Видеоролики и презентации, показываемые на экране над сценой, были познавательными и наглядными. Я заметил, что руководитель администрации Копцик Ю.А. внимательно смотрел и запоминал содержание видеоматериалов по истории института. Добросовестный руководитель, он старается как можно полнее узнать историю нашего города и учреждений города.

На фото слева направо:

*** полковник юстиции Гацко М.Ф., заместитель председателя Совета депутатов г.Королева., создатель исторических работ и презентаций по истории г. Королева, Юбилейного, Инженерно-саперного училища и 4 ЦНИИ МО РФ.

*** Копцик Ю.А., заместитель Главы города Королева, руководитель администрации города.

*** полковник Таразевич С.Е., начальник 4ЦНИИ МО РФ

Торжественное собрание коллектива 4 ЦНИИ МО РФ подготовили и провели: начальник института полковник Таразевич С.Е., полковник Семин Виталий Юрьевич, подполковник Климкович Игорь Анатольевич, руководитель ветеранской организации института генерал Боровских М.Г., лидер профсоюзной организации тов. Анастасьев и многие другие офицеры и сотрудники института.

На фото: Климкович И.А. ведет торжественное собрание

Материальную помощь в организации праздника оказали бывшие сотрудники института, а ныне успешные предприниматели. Кто они? Каждый раз, когда успешные бизнесмены полковники Абрамов А.М. и Соболь Ю.Б. совершали благие дела - помогали строительству Храма в Комитетском лесу техникой и деньгами, помогали ветеранам Военно-строительных частей в проведении встреч, помогали молодежи в создании скейтгородка и в создании объединения велосипедистов, они просили меня не публиковать их имена. Ибо сказано в Библии, что благодеяние людям нужно делать скромно, «чтобы правая рука не знала, что дает левая». Я уважаю их скромность, и поэтому не публикую их имена в списке благодетелей мероприятия.

Хорошо и правильно, что на празднование 70летия 4ЦНИИ МО РФ организаторы торжества пригласили ветеранов Военно-строительного 336 УНР, который в поселке Болшево-1, ставшим городом Юбилейным, построил все необходимое для успешной работы и комфортной жизни военных ученых.

Теперь немного о грустном. Я не ожидал, что на таком качественном мероприятии среди столь заслуженных, образованных и умных людей могут быть странные ораторы.

Один из ораторов упрекнул Главу города Королева за неявку на торжественное собрание в честь 70летия 4ЦНИИ. Оратор сказал, что все «мэры» города Юбилейного всегда прибывали на торжества института и нынешнему Главе города следует поступать так же.

Слова оратора были правдивы, но не справедливы. Обосновываю двумя аргументами:

Во-первых , высказывание несправедливо потому, что в поселке Болшево - городе Юбилейном «мэры» Голубов Б.И. и Кирпичев В.В. оба бывшие сотрудники института. Коллектив института дружным голосованием обеспечил их избрание Главами Юбилейного. Для них не прибывать на торжества родного института столь же неприлично, как на старости лет поменять родную жену на неродную подругу. В отличие от «мэров» Юбилейного, Глава города Королева Ходырев А.Н. в 4ЦНИИ не служил. Коллектив института его избрание Главой города никак не обеспечивал. Значит, у Ходырева А.Н. нет никаких моральных обязательств перед коллективом 4 ЦНИИ. Кстати, на торжественном собрании в честь 70летия института никого из бывших «мэров» Юбилейного не было. Может быть, оратору следовало именно их "не хвалить" за отсутствие на торжестве???

Во-вторых , высказывание несправедливо потому, что в Юбилейном 4ЦНИИ МО РФ главное градообразующее предприятие. А в городе Королеве помимо 4 ЦНИИ есть много других градообразующих предприятий и учреждений, не менее значимых и более крупных, чем наш институт. Если Глава города будет лично посещать все торжественные мероприятия всех учреждений в городе, то когда он будет исполнять служебные обязанности? Глава города Ходырев А.Н. направил на торжественное мероприятие делегацию в составе заместителя Главы города Копцика Ю.А., начальника управления по работе с микрорайонами Пчелинцева А.А., заместителя Председателя Горсовета Гацко М.Ф., группу сотрудников Администрации города во главе с руководителем аппарата тов. Буровым В.С., сотрудников отдела информации Администрации города, съемочную группу ТВ Королева. Делегатам было поручено военных ученых сердечно поздравить, грамоты вручить, телепередачу о торжестве сделать и всему народу города Королева показать. Такая представительная делегация свидетельствует о внимании и уважении Главы города к коллективу 4ЦНИИ МО РФ.

Критикуя Главу города за неявку на торжество, выступающий заявил, что Юбилейному нужно выходить из Королева, как Британия из Евросоюза. Высказывание звонкое и юморное, но весьма... скажу деликатно, сомнительное.

Мудрость гласит: «Если есть сомнение, спроси умного человека мнение». Поэтому я обратился к бывшему начальнику 4ЦНИИ генерал-майору Дворкину В.З. с вопросом, как он оценивает высказывание о выходе Юбилейного из Королева? Владимир Зиновьевич по- военному четко ответил, что это шутка. И столь же четко согласился с моим мнением, что нужно поддержать Ходырева А.Н. и его команду в реализации планов по обустройству Королева и Юбилейного. Пусть сделают дороги и эстакады, соединяющие обе части города, построят детсады и школы, посадят новые сады и лесочки, уберут мусор со всеми «ракушками» и непонятными киосками-магазинчиками. Пусть наведут в городе армейский порядок и должный комфорт. Пусть примут Генплан города. Пусть возобновят строительство «Лесной короны» Пусть…. Словом, пусть Ходырев А.Н. и его соратники сделают все, что двадцать пять лет обещали, но не сделали ни Голубов Б.И., ни Кирпичев В.В. ни другие «мэры». Многое из недоделок бывших «мэров» Королева и Юбилейного Ходырев А.Н. и его соратники уже успешно исполнили. Остальные проблемы исполняются в порядке очередности. До успешного завершения всех хороших дел новых руководителей города, юбилейчанам выходить из состава города Королева просто глупо.

Я спросил уважаемого Владимира Зиновьевича Дворкина, как бы он поступил, если бы в его институте на собраниях вдруг стали топать ногами, свистеть, бегать с плакатами «Долой генплан», как это было на публичных слушаньях Генплана города Королева в Доме офицеров Юбилейного? На этот вопрос генерал ничего не ответил, но ТАК посмотрел на меня…..

Понятно, что в хорошей статье о хорошем мероприятии нежелательно предаваться критическому анализу единственного неудачного выступления. Но если уж некий оратор сунул ложку дегтя в цистерну меда, то кому-то приходится этот деготь нейтрализовать. Не вина организаторов мероприятия в некорректных словах выступающего. За исключением нескольких «особо критичных критиканов» и «особо политичных политиканов», коллектив института уважает Ходырева А.Н. за хорошие перемены в городе.

Довольно о грустном, вернемся к хорошему.

С разрешения руководителей института я прошел по территории. Меня порадовал вид плаца и мест для изучения оружия. Восхитила красивая и содержательная наглядная агитация на территории. Словом, не просто институт, а настоящий Военный институт!

В столовой института помещение обустроено комфортно. Цветы и растения. Кондиционеры дают прохладу. На стенах картины. Чистота и опрятность идеальные. Еда качественная, цены умеренные. Официантки очаровательные. За все это респект начальнику института, начальнику тыла и профсоюзной организации института.

Торжество в 4 ЦНИИ удалось на славу.

Дай Бог здоровья и успехов всем сотрудникам института

в их работе на благо России.

Заканчивая статью,

публикую текст гимна института,

впервые прозвучавший на торжественном собрании

в честь 70летия 4ЦНИИ МО РФ.

Коллектив «Сайта народа города Королева» благодарит начальника института полковника Таразевича С.Е., его заместителя подполковника Климкович И.А. за возможность присутствовать на торжестве, делать фотографии, общаться с сотрудниками и ветеранами института.

Главная Энциклопедия Словари Подробнее

Четвёртый центральный научно-исследовательский институт Министерства обороны Российской Федерации (4 ЦНИИ МО)

Научно- исследовательское учреждение, предназначенное для решения проблем обоснования направлений развития и поддержания высокой боевой готовности и эффективности ракетно-ядерных вооружений, космических систем, систем и средств Ракетно-космической обороны (РКО) и оснащенных ими Ракетных войск стратегического назначения и Космических войск.

Основными задачами 4 ЦНИИ являются: оперативно-стратегическое и военно-экономическое обоснование перспектив развития Стратегических ядерных сил (СЯС), РВСН и Космических войск (КВ), разработка предложений в проекты разделов Государственной программы вооружения, а также Гособоронзаказа по созданию ракетных комплексов, космических систем, систем и средств РКО, систем боевого управления СЯС, РВСН и КВ; обоснование и формирование проектов ТТТ ТЗ Министерства обороны на разрабатываемые и модернизируемые РКСН различного базирования, космические системы, системы и средства РКО, системы боевого управления СЯС, РВСН и КВ; военно-научное сопровождение разработки и испытаний создаваемых образцов стратегических РК, космических систем, систем и средств РКО, систем боевого управления; обеспечение готовности к применению, совершенствование способов боевого применения СЯС, РВСН и КВ с учетом взаимодействия с другими видами ВС и родами войск, военно-научный анализ деятельности войск; оценка и прогнозирование технического состояния, обеспечение надежности и долговечности вооружения и военной техники РВСН и КВ, обоснование продления сроков службы и совершенствование системы эксплуатации; навигационно-баллистическое обеспечение ракетных и ракетно-космических комплексов и систем, разработка документации на пуски и управление в полете, оценка основных ЛТХ ракет в процессе летних испытаний; совершенствование системы обеспечения ядерной и экологической безопасности ракетного и космического вооружения, ракетно-космической деятельности, информационной безопасности объектов РВСН и КВ; обеспечение автоматизации органов и пунктов управления войсками, автоматизированной подготовки данных боевого управления, боевого обеспечения и повседневной деятельности РВСН и КВ; разработка и уточнение системы единых исходных данных по отражательным и излучательным характеристикам целей и фонов, обоснование методов и средств фоноцелевого обеспечения маскировки и снижения заметности объектов; развитие и поэтапное внедрение комплекса мероприятий по всестороннему учету человеческого фактора в деятельности РВСН и КВ.
Функциональные задачи определили организационную структуру Института, которая состоит из научных управлений, занимающихся вопросами баллистического обеспечения и применения ракет, исследованиями по баллистическим жидкостным и твердотопливным ракет и стартовым комплексам, системами управления и моделированием динамики полета ракет, измерительными комплексами, космической тематикой.

Создан в 1946 как Научно-исследовательский реактивный институт Главного артиллерийского управления Вооруженных Сил, в 1949 преобразован в НИИ-4 Министерства обороны (с 1972 – 4 НИИ МО), а в 1989 – в 4 ЦНИИ МО. В 1997 в связи с реформированием РВСН в 4 ЦНИИ вошли Сорок пятый Центральный научно-исследовательский институт Министерства обороны Российской Федерации (45 ЦНИИ МО) и Пятидесятый Центральный научно-исследовательский институт Военно-космических сил Министерства обороны Российской Федерации имени М.К. Тихонравова (50 ЦНИИ МО) с двумя научными центрами в г. Москве и в г. Санкт-Петербурге.

В 2001 Институт был выведен из состава РВСН и временно подчинен Начальнику вооружения – заместителю Министра обороны РФ. В 2003 4 ЦНИИ был вновь включен в РВСН. Работы, которые раньше выполнялись в интересах объединенных РВСН, теперь стали выполняться по заказам двух родов войск: РВСН и КВ.

В годы, предшествовавшие образованию РВСН, Институт создал мощный научно-технический задел по стратегическому ракетному вооружению, позволивший в 1950-е гг. разработать ракетные комплексы с ракетами средней и межконтинентальной дальности первого поколения (Р-5, Р-5М, Р-12, Р-7). Институтом выполнен ряд крупных НИР, результаты которых сыграли ключевую роль в создании ракетных комплексов с ракетами последующих поколений, ракет-носителей космических аппаратов. К числу основных результатов таких работ относятся: обоснование пакетной конструктивно-компоновочной схемы МБР; достижение фундаментальных результатов в области ракетной и космической баллистики, теории управляемого движения и динамики полета стратегических ракет и космических аппаратов; создание при головной роли НИИ-4 полигонных измерительных комплексов и космических командно-измерительных комплексов; разработка первого в стране проекта системы противоракетной обороны; обоснование развития стратегических ракет на долгохранимом высококипящем топливе и возможности применения в межконтинентальных ракетах двигателей на твердом топливе; разработка предложений по использованию в МБР автономных систем управления. На НИИ-4 возлагались обязанности координирующей организации по развитию баллистических ракет всех классов.

С образованием в декабре 1959 РВСН, в состав которых вошел Институт, приоритетными направлениями исследований стали: обоснование и разработка предложений в проекты Основных направлений развития вооружения и военной техники и Программ вооружения РВСН, постановлений Правительства и тактико-технических требований Министерства обороны на разработку ракетных и ракетно-космических комплексов, обоснование рекомендаций по боевому применению частей и соединений, обеспечению боевого дежурства и эксплуатации комплексов, развитию систем боевого управления и связи.

Среди крупных результатов работ Института – разработка автоматизированной системы боевого управления и автоматизированных систем охраны и обороны объектов РВСН, предложений о создании и вводе в группировку РВСН подвижных ракетных комплексов, разработка научных основ эксплуатации и ремонта ракетного вооружения, методов подтверждения и продления сроков эксплуатации ракетных комплексов, решение проблем обитаемости объектов РВСН, физиологии военного труда и профотбора специалистов. Особое внимание стало уделяться вопросам обеспечения ядерной безопасности при эксплуатации ракет и головных частей.

После объединения в 1997 4 ЦНИИ с 45 ЦНИИ и 50 ЦНИИ исследования стали включать вопросы развития космического вооружения, совершенствования комплексов и систем предупреждения о ракетном нападении, контроля космического пространства, космической разведки, противоракетной и противокосмической обороны. Институт стал выполнять функции головной организации по развитию ракетных комплексов не только наземного, но и морского базирования.

Истоком достижения 4 ЦНИИ является его высокий научный потенциал (который заметно возрос после объединения с 50 ЦНИИ и 45 ЦНИИ). Уникальный по спектру решаемых задач научный потенциал, включающий высококвалифицированные кадры, развитый методический аппарат и материальную базу, на которой он реализуется, позволяет Институту создавать опережающий научный задел и обеспечивает своевременное и глубокое решение проблем, возникающих перед РВСН и Космическими войсками в современных быстроменяющихся военно-политических и оперативно-стратегических условиях. На 2006 в 4 ЦНИИ работали 85 докторов наук, 515 кандидатов наук, 37 академиков и 18 членов-корреспондентов различных российских и международных академий, 58 профессоров и 20 заслуженных деятелей науки и техники РФ. Всего в Институте подготовлено свыше 100 докторов и более 1500 кандидатов наук. Защита диссертаций проводится шестью диссертационными советами.

В Институте сложились научные школы, в том числе по баллистике ракет, космических носителей, навигации КА, совершенствованию систем и средств РКО, эффективности боевого применения вооружения и обоснованию перспектив его развития и др.

Среди выдающихся ученых трудившихся в разное время в Институте, следует выделить Тюлина Г.А., Эльясберга П.Е., Нариманова Г.С., Чернышева Н.Г., Агаджанова П.А., Тихонравова М.К., Мозжороина Ю.А., Мещерякова И.В., Волкова Л.И., Дворкина В.З., Самсонова Б.С., Прошлякова К.И., Ларина А.А., Пухова В.А., Кручинина Н.А., Брыкова А.В., Кукушкина С.С.

В Институте трудились Герои Советского Союза Бутылкин В.В. и Гелета В.А., Герои Социалистического труда Волков Е.Б., Мещеряков И.В., а также начинал работу будущий летчик-космонавт Герой Советского Союза Феоктистов К.П. За успешное выполнение заданий Правительства по созданию специальной техники Институт награжден: в 1957 г. – орденом Трудового Красного Знамени, в 1976 г. – орденом Октябрьской Революции.

Начальниками Института в период 1946–2006 гг. были: генерал-лейтенант артиллерии Нестеренко А.И. (1946-1951); генерал-полковник инженерно-технической службы Чечулин П.П. (1951-1955); генерал-лейтенанты Соколов А.И. (1955-1970), Волков Е.Б. (1970-1982), Волков Л.И. (1982-1992); генерал-майор Дворкин В.З. (1993-2001); полковник Шевырев А.В. (2001-2004); генерал-майор Василенко В.В. (с 2004 по наст. время).

4-й центральный научно-исследовательский орденов Октябрьской Революции и Трудового Красного Знамени институт Министерства обороны Российской Федерации (4-й ЦНИИ Минобороны России ) - крупнейшая научная организация Министерства обороны РФ, решающая широкий круг проблем научного обеспечения строительства РВСН и развития стратегического ракетного вооружения. Расположен в микрорайоне Юбилейный города Королёва .

4-й Центральный научно-исследовательский орденов Октябрьской Революции и Трудового Красного Знамени институт Министерства обороны Российской Федерации (4 ЦНИИ Минобороны России )
Прежнее название	НИИ-4
Основан
Директор	С. Е. Таразевич
Расположение	г. Королёв , мкр. Юбилейный
Юридический адрес	141091, Московская область, город Королёв, мкр. Юбилейный, улица М. К. Тихонравова, дом № 29
Награды

Традиционным направлением исследований 4-й ЦНИИ Минобороны России является обоснование тактико-технических требований к новым и модернизируемым образцам вооружения, военно-научное сопровождение важнейших НИОКР . Значимой составной частью в общем объёме исследований института являются работы в области автоматизации управления войсками и оружием, внедрения в практику войск современных телекоммуникационных технологий, обеспечения информационной безопасности.

4-й ЦНИИ Минобороны России также осуществляет контроль технического состояния вооружения и военной техники и обеспечивает командование РВСН объективной информацией о техническом состоянии и надежности эксплуатируемого вооружения.

История

Предпосылки создания

В 1950-х годах для отработки на полигоне Капустин Яр новых, на тот момент, ракет Р-1, Р-2 и Р-5 появилась необходимость в создании техники способной осуществлять различного рода траекторные измерения. Для этих целей НИИ-4 разработал концепцию полигонного измерительного комплекса (ПИК). Для измерительных пунктов (ИП) этого комплекса по заданию НИИ-4 начали создаваться телеметрическая аппаратура «Трал», станции траекторных измерений - радиодальномерная «Бинокль» и фазометрическая радиоугломерная «Иртыш» (в ), аппаратура системы единого времени (СЕВ) «Бамбук» (в НИИ-33 МРП).

Проведение летно-конструкторских испытаний (ЛКИ) первой МБР Р-7 потребовало создания новых стартовых позиций (в первую очередь из-за проектной дальности изделия - 8000 км) и 12 февраля 1955 года принято постановление Совета Министров СССР о создании Научно-исследовательского испытательного полигона (НИИП-5 МО СССР). НИИ-4 был определён участником работ по проектированию полигонной испытательной базы и головной организацией по созданию полигонного измерительного комплекса (ПИК).

Создание полигонного измерительного комплекса является особо крупным вкладом НИИ-4 в развитие ракетной и космической техники. После создания измерительного комплекса значительно возрос авторитет Института среди организаций промышленности и МО СССР. Работами руководили А. И. Соколов и его заместители Г. А. Тюлин и Ю. А. Мозжорин. В технологическом проектировании объектов полигона участвовало более 150 научных сотрудников НИИ-4. Свыше 50 сотрудников были командированы на заводы, в конструкторские бюро и проектные организации, где принимали активное участие в разработке измерительных средств и контроле за строительством объектов полигонного измерительного комплекса.

Работа над искусственным спутником Земли

В конце 1955 года, когда шли интенсивные работы по созданию ракеты Р-7, С. П. Королёв обратился к руководству страны с предложением запустить раньше американцев первый искусственный спутник Земли на будущей ракете Р-7, сроки лётных испытаний которой намечались на 1957 год. 30 января 1956 года вышло соответствующее постановление СМ СССР и ОКБ-1 Королёва приступило к проектированию первого в мире искусственного спутника Земли (ИСЗ), получившего наименование «объект Д», а НИИ-4 - к проектированию командно-измерительного комплекса (КИК).

Создание КИК было поручено именно НИИ-4 по причине того, что Институт уже имел опыт в создании ПИК на полигоне Капустин Яр. Причем, стоит отметить, что перед январским 1956 года Постановлением Правительства об определении НИИ-4 МО СССР головным с подключением большой кооперации разработчиков измерительных средств по созданию КИК, МО было против возложения на него по аналогии с ПИКом обязанностей разработчика КИКа, ссылаясь на несвойственную ему работу, проводимую в интересах АН СССР . МО СССР были приведены многочисленные аргументы в пользу того, что создание и эксплуатация измерительных пунктов для обеспечения полётов ИСЗ - это дело прежде всего АН, и никак не МО. Однако, учёные и промышленники считали, что только военные могут построить, оснастить и эксплуатировать измерительные пункты, разбросанные по территории Советского Союза в труднодоступных местах. Споры по этому вопросу были продолжительные и горячие, пока их не прекратил Министр обороны Маршал Советского Союза Г. К. Жуков . Он согласился с доводами промышленников, предвидя в будущем важную роль космоса в обороне страны. С тех пор Жукову приписывают фразу: «Космос беру на себя!».

Проект был утверждён 2 июня 1956 года, а 3-го сентября вышло постановление СМ СССР, определяющее порядок практического создания комплекса измерительных средств, средств связи и единого времени для обеспечения наземного сопровождения полёта первого ИСЗ. Именно этот день, 3 сентября 1956 года и принято считать днём создания Командно - Измерительного Комплекса СССР. По ТЗ, выданным НИИ-4 и ОКБ-1 , были доработаны и созданы новые технические средства (ТС) для взаимодействия со спутником «Д». ТС, доработанные до уровня взаимодействия со спутником, получали в своём названии приставку «Д» (например, «Бинокль-Д»).

Дело подготовки к формированию КИК закипело, но к концу 1956 года выяснилось, что намеченные планы запуска первого ИСЗ находятся под угрозой срыва из-за трудностей в создании научной аппаратуры для «объекта Д» и более низкой, чем намечалось, удельной тяги двигательных установок (ДУ) РН Р-7. Правительство установило новый срок запуска - апрель 1958 года. Однако, по данным разведки, США могли запустить первый спутник до этого срока. Поэтому в ноябре 1956 года ОКБ-1 внесло предложение о срочной разработке и запуске вместо «блока Д» простейшего спутника массой порядка 100 кг в апреле - мае 1957 года во время первых испытаний Р-7. Предложение было одобрено и 15 февраля 1957 года вышло Постановление Правительства о запуске простейшего спутника, поименованного «ПС-1», в конце 1957 года.

Тем временем в НИИ-4, был разработан проект создания КИК, предусматривающий создание 13 командно-измерительных пунктов (теперь они наименовались ОНИП - отдельный научный измерительный пункт, а в просторечии их зачастую называли НИП), расположенных по всей территории Советского Союза от Ленинграда до Камчатки и центрального пристартового пункта. Руководил работами по созданию КИК Ю. А. Мозжорин . Все работы были выполнены в рекордно короткие сроки - за один год.

В 1957 году для обеспечения пусков МБР, запусков ИСЗ и других космических объектов при НИИ-4 создаётся Координационно-вычислительный центр (КВЦ), прообраз будущего Центра управления полётами .

За создание ракетной и космической техники НИИ-4 в 1957 году награждён орденом Трудового Красного Знамени .

Результаты выполненных в НИИ-4 в конце 1940-х - начале 1950-х годов исследований явились теоретическим фундаментом для дальнейших практических работ по освоению космического пространства. Перешедшие в 1956 году из НИИ-4 в ОКБ-1 вместе с М. К. Тихонравовым отдельные сотрудники его группы, а в 1957 году - Константин Петрович Феоктистов (будущий лётчик-космонавт) стали ведущими разработчиками ИСЗ и космических кораблей. В 1957 году за обеспечение запуска первого искусственного спутника Земли группе специалистов НИИ-4, в том числе троим из группы М. К. Тихонравова: А. В. Брыкову , И. М. Яцунскому, И. К. Бажинову присуждена Ленинская премия .

Тихоокеанская океанографическая экспедиция

Подготовка к лётным испытаниям МБР Р-7 на полную дальность - в акваторию Тихого океана - и расширение сферы наблюдений за полётами космических объектов потребовали создания плавучих (корабельных) измерительных комплексов .

В 1959 году Институт назначается головным исполнителем работ по созданию плавучего комплекса ТОГЭ-4 (под легендой 4 Тихоокеанской океанографической экспедиции) в составе четырёх кораблей, а в 1960 году - головным исполнителем по созданию комплекса ТОГЭ-5 - в составе трёх кораблей. В Институте была создана специальная морская лаборатория, преобразованная в 1962 году в морской отдел. Командиром ТОГЭ-4 назначен капитан 1 ранга (впоследствии контр-адмирал) Юрий Иванович Максюта .

Соединение из четырёх военных кораблей родилось в результате осуществления НИР «Акватория», разработанной сотрудниками НИИ-4 МО СССР в 1958 году. После успешных отстрелов ракеты Р-7 в район Камчатки стало очевидным, что для испытания ракеты на полную дальность (12000 километров) необходимо создать полигон в центральной части Тихого океана. Для измерения точности падения головных частей межконтинентальных баллистических ракет в 1959 году были построены плавучие измерительные пункты - экспедиционные океанографические суда «Сибирь», «Сахалин», «Сучан» и «Чукотка». Первая боевая работа по полигону «Акватория» проведена 20 - 31 января 1960 года.

Запуски первых межпланетных станций потребовали обеспечения приёма с их борта телеметрической информации в районах, не контролируемых средствами наземного КИК и Тихоокеанской экспедиции. Для решения задачи в 1960 году была создана Атлантическая группа плавучих измерительных пунктов в составе двух кораблей Черноморского пароходства и одного корабля Балтийского пароходства. Эти корабли были сняты с морских перевозок и переданы в распоряжение НИИ-4. Начальником Атлантической телеметрической экспедиции был сотрудник НИИ-4 Василий Иванович Белоглазов.

В свой первый рейс суда Плавучего телеметрического комплекса НИИ-4 вышли 1 августа 1960 года. На каждом была экспедиция в составе 10 - 11 сотрудников института, специалистов высокой квалификации. В течение 4-месячного рейса была отработана технология проведения телеметрических измерений в океанских условиях. Работы по значимым пускам КА состоялись только в следующем, втором рейсе Атлантического комплекса, который начался в январе 1961 года.

Обеспечение управления корабля «Восток»

Яркой страницей развития космической баллистики явилось обеспечение управления полётом пилотируемого корабля «Восток» с Ю. А. Гагариным. НИИ-4 был определён головным по решению этой ответственной задачи. Была организована независимая разработка методов, алгоритмов и программ в НИИ-4, ОКБ-1 и АН СССР и их согласование. Учёные-баллистики успешно решили эту задачу. В обеспечении полёта непосредственное участие приняли корабли ТОГЭ-4 «Сибирь», «Сахалин», «Сучан», «Чукотка» и суда атлантической группировки «Ворошилов», «Краснодар» и «Долинск».

В 1961 году за создание автоматизированного измерительного комплекса, систем единого времени и специальной связи, обеспечивших запуск космического корабля с человеком на борту, Ю. А. Мозжорину присвоено звание Героя Социалистического Труда. А. И. Соколов и начальник головного в Институте управления Г. И. Левин удостоены звания лауреатов Ленинской премии.

Институт в составе РВСН

31 декабря 1959 года Институт был включён в состав Ракетных войск стратегического назначения и с 1960 года выполнял работы по заказам Главного штаба, Научно-технического комитета, Главных управлений. Наряду с расширением работ по стратегическому ракетному оружию и ракетно-космической технике стали проводиться комплексные исследования систем вооружения РВСН , совершенствовалась методология испытаний ракетных и ракетно-космических комплексов. Возрос объём работ по вопросам боевого применения ракетных частей и соединений, обеспечению войск руководящей и эксплуатационной документацией.

Одной из важных проблем стала автоматизация боевого управления войсками, несущими постоянное боевое дежурство в высокой готовности к применению. На начальной стадии решения этой проблемы возникли сложности в привлечении организаций промышленности к работам по созданию автоматизированной системы управления. Работы стали проводиться в НИИ-4. В 1962 году изготовленная на экспериментальном заводе Института аппаратура была успешно испытана в войсках. Межведомственная комиссия под руководством академика Б. Н. Петрова дала положительную оценку проведённым исследованиям и рекомендовала начать опытно-конструкторские работы в промышленности. После принятия созданной системы на вооружение сотрудникам НИИ-4, руководившим работами, присуждены: В. И. Ануфриеву - Ленинская премия, В. Т. Долгову - Государственная премия .

В связи с увеличением объёма космических исследований в НИИ-4 в начале 1960-х годах создаются космические специальности (преобразованные в 1964 году в научные управления). Коллективы управлений внесли значительный вклад в обоснование задач оборонного характера, решаемых с помощью космических средств, определение перспектив развития космического вооружения, отработку космических аппаратов военного назначения и решение многих других проблем, связанных с освоением космического пространства.

В середине 1960-х годов в НИИ-4 были начаты комплексные исследования по обоснованию перспектив развития вооружения и военной техники РВСН и поиску путей интенсивного наращивания боевой мощи Ракетных войск стратегического назначения. В то время в составе стратегической «триады» США находилось почти в 4 раза больше носителей ядерного оружия и примерно в 9 раз больше ядерных боеголовок и авиабомб, чем в СЯС СССР. В связи с этим в целях обеспечения безопасности страны остро встал вопрос ликвидации отставания от США и достижения в кратчайшие сроки военно-стратегического паритета.

Решением правительства в 1965 году была задана крупная комплексная НИР (шифр «Комплекс»). Головными исполнителями по разделу РВСН определены НИИ-4 и ЦНИИМаш, научными руководителями - начальник НИИ-4 А. И. Соколов и директор ЦНИИМаш Ю. А. Мозжорин.

Научно обоснованные рекомендации НИР были полностью реализованы. В короткие сроки были созданы и поступили на вооружение высокоэффективные системы ракетного оружия с заданным уровнем характеристик, развёртывание которых позволило значительно повысить боевой потенциал группировки РВСН и обеспечило в начале 1970-х годов достижение устойчивого военно-стратегического паритета с США. Результатами этой НИР и последовавших за ней с пятилетними циклами аналогичных работ была обоснована техническая политика МО СССР в области развития вооружения РВСН на длительную перспективу. В 1970-е и начале 1980-х годов работы по определению перспектив развития вооружения и военной техники РВСН проводились под руководством Евгения Борисовича Волкова, назначенного в апреле 1970 года начальником Института. В дальнейшем исследованиями по этому направлению всегда руководили начальники 4 ЦНИИ (Лев Иванович Волков, Владимир Зиновьевич Дворкин , Александр Владимирович Шевырев, Владимир Васильевич Василенко).

Ни один создаваемый по заказам РВСН ракетный комплекс не отрабатывался без участия Института. Сотни сотрудников вели разработки программ и методик испытаний, оценки лётно-технических характеристик ракет по результатам пусков, непосредственно участвовали в работах на полигонах. Начальники НИИ-4, их заместители, начальники управлений (А. И. Соколов, Е. Б. Волков, А. А. Курушин , О. И. Майский, А. Г. Фунтиков) назначались председателями Государственных комиссий.

За работы по созданию новых ракетных комплексов Институт в 1976 году награждён вторым орденом - Октябрьской Революции. Начальник Института Е. Б. Волков был удостоен звания Героя Социалистического Труда.

В связи с постоянным повышением точности попадания ракет потенциального противника одной из важнейших стала проблема обеспечения защищённости ракетных комплексов от поражающих воздействий ядерного взрыва. Институт выступал в роли головной организации по научно-методическому и организационно-техническому обеспечению практически всех крупномасштабных испытаний. Разработанные и изготовленные в Институте измерительные приборы являлись уникальными и не имели аналогов в серийном приборостроении по точности и надёжности измерений высокодинамических процессов в условиях интенсивных помех. В результате проведённых теоретических и экспериментальных исследований и конструкторских доработок в 1970-е и 1980-е годы была резко повышена защищенность объектов РВСН от поражающих факторов ЯВ.

Дальнейшее развитие

В 1960-х годах главной задачей института стало оснащение РВСН ракетными комплексами с первыми стратегическими ракетами межконтинентальной и средней дальности.

1970-е годы характеризуются крупными работами по обеспечению создания и развития нового поколения высокоэффективных ракетных комплексов с ракетами, оснащенными разделяющими головками, что позволило значительно повысить боевые возможности группировки РВСН и её сдерживающую роль. В эти же годы институт обосновал необходимость создания подвижных ракетных комплексов, отстоял это направление перед крупными организациями, которые были сторонниками стационарных комплексов.

Деятельность института в 1980-х годах направлена на обеспечение качественного развития группировки РВСН на основе подвижных и стационарных комплексов нового поколения.

В 1990-х годах основные задачи института связаны с сохранением боевого потенциала РВСН на требуемом уровне в условиях военно-политической обстановки, сокращения наступательных вооружений, уменьшения финансирования Минобороны России и оборонных отраслей промышленности.

На современном этапе ключевым направлением исследований института является военно-экономическое обоснование сбалансированного развития стратегических наступательных, информационно-разведывательных и оборонительных сил и средств.

В конце 1997 года в состав Института были интегрированы подразделения 50-го ЦНИИ ВКС Минобороны России и 45-го ЦНИИ Минобороны России .

В соответствии с приказом Министра обороны Российской Федерации от 24 мая 2010 года № 551 «О реорганизации федеральных государственных учреждений, подведомственных Министерству обороны Российской Федерации» и в целях совершенствования структуры военно-научного комплекса Вооруженных Сил Российской Федерации, с 1 декабря 2010 года проведена реорганизация 4-го ЦНИИ Минобороны России: на правах структурных подразделений к нему были присоединены три научно-исследовательских института: , и 13-й ГНИИ Минобороны России . Институт получил наименование ФБУ «4 Центральный научно-исследовательский институт ракетных, космических и авиационных систем Министерства обороны Российской Федерации».

Декабрь 1946. Из НИИ-1 МАП в НИИ-4 перешел

1948. В НИИ-4 была переведена группа специалистов под руководством Г, М. Можаровского, которая в институте, впервые в СССР, провела исследования в области системы противоракетной обороны от баллистических ракет большой дальности. Основой исследований послужило изобретение Г. М. Можаровского о создании наземной системы ПРО по принципу "ракета против ракеты при радиолокационном обеспечении", сделанное в Военно-воздушной академии им. Н. Е. Жуковского в 1945.

Группой в Институте поставлена крупная научно-исследовательская работа (НИР), в которой участвовали почти все отделы.

Декабрь 1949. Результатом НИР стал аванпроект системы ПРО отдельного района, послуживший основой для создания 1-й экспериментальной системы ПРО.

В начальный период развития института приоритетными являлись вопросы навигационно-баллистического обеспечения (НБО) пусков ракет дальнего действия. По документации, разработанной в НИИ-4 (таблицы стрельбы, полётные задания), проводились испытательные пуски созданных в 40-50-е годы ракет: оперативно-тактических (Р-1, Р-2, Р-11), средней дальности (Р-5, Р-5М, Р-12), межконтинентальной дальности (Р-7). И в последующие годы НИИ-4 продолжал баллистическое обеспечение пусков всех создававшихся ракет средней дальности (РСД) и межконтинентальных баллистических ракет (МБР). В Институте сложился коллектив высококвалифицированных ученых-баллистиков, пользующихся авторитетом в соответствующих организациях промышленности, Академии наук, Минобороны.

50-е годы. НИИ-4 разработал концепцию полигонного измерительного комплекса (ПИК) для траекторных измерений во время отработки на полигоне Капустин Яр новых тогда ракет Р-1, Р-2 и Р-5 появилась необходимость в создании техники способной осуществлять различного рода траекторные измерения. Для измерительных пунктов (ИП) этого комплекса по заданию НИИ-4 начали создаваться телеметрическая аппаратура «Трал», станции траекторных измерений — радиодальномерная «Бинокль» и фазометрическая радиоугломерная «Иртыш»(в МЭИ), аппаратура системы единого времени (СЕВ) «Бамбук» (в НИИ-33 МРП).

1947-1951. М. К. Тихонравовым сформирован коллектив сотрудников-энтузиастов по освоению космического пространства. Впервые в стране были найдены и обоснованы принципиальные решения многих основных вопросов создания искусственного спутника Земли.

1951. Руководителем НИИ-4 стал Чечулин П. П.

Начало 1954. М. К. Тихонравовым разработана и помещена в научном отчёте программа освоения космоса, в которой предусматривалось решение проблемы пилотируемых полётов и освоения Луны.

26.06.1954. С. П. Королев представил министру оборонной промышленности Дмитрию Устинову докладную записку «Об искусственном спутнике Земли», подготовленную Тихонравовым.

12.02.1955. принято постановление Совета Министров СССР о создании Научно-исследовательского испытательного полигона (НИИП-5 МО) из за потребности в новых стартовых позиций (в первую очередь из-за проектной дальности изделия — 8000 км) для проведения летно-конструкторских испытаний (ЛКИ) 1-й МБР Р-7.

НИИ-4 был определён участником работ по проектированию полигонной испытательной базы и головной организацией по созданию полигонного измерительного комплекса (ПИК).

Создание полигонного измерительного комплекса является особо крупным вкладом НИИ-4 в развитие ракетной и космической техники. После создания измерительного комплекса значительно возрос авторитет Института среди организаций промышленности и Минобороны. Работами руководили А. И. Соколов и его заместители Г. А. Тюлин и Ю. А. Мозжорин. В технологическом проектировании объектов полигона участвовало более 150 научных сотрудников НИИ-4.

Более 50 сотрудников были командированы на заводы, в конструкторские бюро и проектные организации для участия в разработке измерительных средств и контроле за строительством объектов ПИК.

1955. Руководителем НИИ-4 стал Соколов А. И.

Конец 1955. Когда шли интенсивные работы по созданию ракеты Р-7, С. П. Королев обратился к руководству страны с предложением запустить раньше американцев первый искусственный спутник Земли на будущей ракете Р-7, сроки летных испытаний которой намечались на 1957 год.

1956. На официальной защите эскизного проекта ИСЗ С. П. Королёв отметил, что проект спутника разработан в ОКБ-1 на основе исследовательских работ группы сотрудников НИИ-4, возглавляемой М. К. Тихонравовым.

30.01.1956. Вышло соответствующее постановление СМ СССР и ОКБ-1 Королева приступило к проектированию 1-го в мире искусственного спутника Земли (ИСЗ), получившего наименование «объект Д», а НИИ-4 — к проектированию командно-измерительного комплекса (КИК).

Создание КИК было поручено именно НИИ-4 по причине того, что Институт уже имел опыт в создании ПИК на полигоне Капустин Яр. Причем, стоит отметить, что перед январским 1956 года Постановлением Правительства об определении НИИ-4 МО СССР головным с подключением большой кооперации разработчиков измерительных средств по созданию КИК, МО было против возложения на него по аналогии с ПИКом обязанностей разработчика КИКа, ссылаясь на несвойственную ему работу, проводимую в интересах АН СССР. МО были приведены многочисленные аргументы в пользу того, что создание и эксплуатация измерительных пунктов для обеспечения полетов ИСЗ- это дело прежде всего АН, и никак не МО.

Однако, ученые и промышленники считали, что только военные могут построить, оснастить и эксплуатировать измерительные пункты, разбросанные по территории Советского Союза в труднодоступных местах. Споры по этому вопросу были продолжительные и горячие, пока их не прекратил Министр обороны Маршал Советского Союза Г. К. Жуков. Он согласился с доводами промышленников, предвидя в будущем важную роль космоса в обороне страны. С тех пор Жукову приписывают фразу: «Космос беру на себя!».

02.06.1956. Проект по созданию КИК был утвержден.

03.09.1956. Вышло постановление СМ СССР, определяющее порядок практического создания комплекса измерительных средств, средств связи и единого времени для обеспечения наземного сопровождения полета первого ИСЗ. Этот день принято считать днем создания Командно - Измерительного Комплекса СССР.

По ТЗ, выданным НИИ-4 и ОКБ-1, были доработаны и созданы новые технические средства (ТС) для взаимодействия со спутником «Д». ТС, доработанные до уровня взаимодействия со спутником, получали в своем названии приставку «Д» (например, «Бинокль-Д»).

Конец 1956. Дело подготовки к формированию КИК закипело, но к концу года выяснилось, что намеченные планы запуска первого ИСЗ находятся под угрозой срыва из-за трудностей в создании научной аппаратуры для «объекта Д» и более низкой, чем намечалось, удельной тяги двигательных установок (ДУ) РН Р-7.

Правительство установило новый срок запуска — апрель 1958 г. Однако, по данным разведки, США могли запустить первый спутник до этого срока. Поэтому в ноябре 1956 г. ОКБ-1 внесло предложение о срочной разработке и запуске вместо «блока Д» простейшего спутника массой порядка 100 кг в апреле-мае 1957 г. во время первых испытаний Р-7. Предложение было одобрено и 15 февраля 1957 года вышло Постановление Правительства о запуске простейшего спутника, поименованного «ПС-1», в конце 1957 года.

Тем временем в НИИ-4, был разработан проект создания КИК, предусматривающий создание 13 командно-измерительных пунктов (теперь они наименовались ОНИП — отдельный научный измерительный пункт, а в просторечии их зачастую называли НИП), расположенных по всей территории Советского Союза от Ленинграда до Камчатки и центрального пристартового пункта. Руководил работами по созданию КИК Ю. А. Мозжорин. Все работы были выполнены в рекордно короткие сроки — за один год.

1957. Для обеспечения пусков МБР, запусков ИСЗ и других космических объектов при НИИ-4 создается Координационно-вычислительный центр (КВЦ), прообраз будущего Центра управления полётами.

1957. За создание ракетной и космической техники НИИ-4 награждён орденом Трудового Красного Знамени.

Результаты выполненных в НИИ-4 в конце 40-х — начале 50-х годов исследований явились теоретическим фундаментом для дальнейших практических работ по освоению космического пространства. Перешедшие в 1956 г. из НИИ-4 в ОКБ-1 вместе с М. К. Тихонравовым отдельные сотрудники его группы, а в 1957 г. — Константин Петрович Феоктистов (будущий лётчик-космонавт) стали ведущими разработчиками ИСЗ и космических кораблей.

1957. За обеспечение запуска первого искусственного спутника Земли группе специалистов НИИ-4, в том числе троим из группы М. К. Тихонравова: А. В. Брыкову, И. М. Яцунскому, И. К. Бажинову присуждена Ленинская премия.

Подготовка к лётным испытаниям МБР Р-7 на полную дальность — в акваторию Тихого океана — и расширение сферы наблюдений за полётами космических объектов потребовали создания плавучих (корабельных) измерительных комплексов.

1959. Институт назначается головным исполнителем работ по созданию плавучего комплекса ТОГЭ-4 (под легендой 4 Тихоокеанской гидрографической экспедиции) в составе четырёх кораблей.

31.12.1959. Институт включён в состав Ракетных войск стратегического назначения (РВСН) и с 1960 г. выполнял работы по заказам Главного штаба, Научно-технического комитета, Главных управлений. Наряду с расширением работ по стратегическому ракетному оружию и ракетно-космической технике стали проводиться комплексные исследования систем вооружения РВСН, совершенствовалась методология испытаний ракетных и ракетно-космических комплексов. Возрос объём работ по вопросам боевого применения ракетных частей и соединений, обеспечению войск руководящей и эксплуатационной документацией.

Одной из важных проблем стала автоматизация боевого управления войсками, несущими постоянное боевое дежурство в высокой готовности к применению. На начальной стадии решения этой проблемы возникли сложности в привлечении организаций промышленности к работам по созданию автоматизированной системы управления. Работы стали проводиться в НИИ-4.

1960. НИИ-4 назначается головным исполнителем по созданию комплекса ТОГЭ-5 — в составе 3-х кораблей. В Институте создана специальная морская лаборатория. Командиром ТОГЭ-4 назначен капитан 1 ранга (впоследствии контр-адмирал) Юрий Иванович Максюта.

Соединение из четырёх военных кораблей родилось в результате осуществления НИР «Акватория», разработанной сотрудниками НИИ-4 МО в 1958 г. После успешных отстрелов ракеты Р-7 в район Камчатки стало очевидным, что для испытания ракеты на полную дальность (14000 километров) необходимо создать полигон в центральной части Тихого океана. Для измерения точности падения головных частей межконтинентальных баллистических ракет в 1959 г. были построены плавучие измерительные пункты — экспедиционные океанографические суда «Сибирь», «Сахалин», «Сучан» и «Чукотка». 1-я боевая работа по полигону «Акватория» проведена 20-31 января 1960.

Пуски первых межпланетных станций потребовали обеспечения приёма с их борта телеметрической информации в районах, не контролируемых средствами наземного КИК и Тихоокеанской экспедиции. Для решения задачи в 1960 г. была создана Атлантическая группа плавучих измерительных пунктов в составе двух кораблей Черноморского пароходства и одного корабля Балтийского пароходства. Эти корабли были сняты с морских перевозок и переданы в распоряжение НИИ-4. Начальником Атлантической телеметрической экспедиции был сотрудник НИИ-4 Василий Иванович Белоглазов.

01.08.1960. В свой первый рейс вышли суда Плавучего телеметрического комплекса НИИ-4. На каждом была экспедиция в составе 10-11 сотрудников института, специалистов высокой квалификации. В течение 4-месячного рейса была отработана технология проведения телеметрических измерений в океанских условиях. Работы по значимым пускам КА состоялись только в следующем, втором рейсе Атлантического комплекса, который начался в январе 1961.

НИИ-4 был определён головным по решению обеспечения управления полётом пилотируемого аппарата «Восток» с Ю. А. Гагариным. Была организована независимая разработка методов, алгоритмов и программ в НИИ-4, ОКБ-1 и АН СССР и их согласование. Ученые-баллистики успешно решили эту задачу. В обеспечении полёта непосредственное участие приняли корабли ТОГЭ-4 «Сибирь», «Сахалин», «Сучан», «Чукотка» и суда атлантической группировки «Ворошилов», «Краснодар» и «Долинск».

1961. За создание автоматизированного измерительного комплекса, систем единого времени и специальной связи, обеспечивших запуск космического корабля с человеком на борту, Ю. А. Мозжорину присвоено звание Героя Социалистического Труда. А. И. Соколов и начальник головного в Институте управления Г. И. Левин удостоены звания лауреатов Ленинской премии.

1962. Морская лаборатория преобразована в морской отдел

1962. изготовленная на экспериментальном заводе Института аппаратура была успешно испытана в войсках. Межведомственная комиссия под руководством академика Б. Н. Петрова дала положительную оценку проведённым исследованиям и рекомендовала начать опытно-конструкторские работы в промышленности. После принятия созданной системы на вооружение сотрудникам НИИ-4, руководившим работами, присуждены: В. И. Ануфриеву — Ленинская премия, В. Т. Долгову — Государственная премия.

В связи с увеличением объёма космических исследований в НИИ-4 в начале 60-х гг. создаются космические специальности (преобразованные в 1964 г. в научные управления). Коллективы управлений внесли значительный вклад в обоснование задач оборонного характера, решаемых с помощью космических средств, определение перспектив развития космического вооружения, отработку космических аппаратов военного назначения и решение многих других проблем, связанных с освоением космического пространства.

60-е. Главной задачей института стало оснащение РВСН ракетными комплексами с первыми стратегическими ракетами межконтинентальной и средней дальности.

Середина 60-х. В НИИ-4 были начаты комплексные исследования по обоснованию перспектив развития вооружения и военной техники РВСН и поиску путей интенсивного наращивания боевой мощи Ракетных войск стратегического назначения. В то время в составе стратегической «триады» США находилось почти в 4 раза больше носителей ядерного оружия и примерно в 9 раз больше ядерных боеголовок и авиабомб, чем в СЯС СССР. В связи с этим в целях обеспечения безопасности страны остро встал вопрос ликвидации отставания от США и достижения в кратчайшие сроки военно-стратегического паритета.

1965. Решением правительства задана крупная комплексная НИР (шифр «Комплекс»). Головными исполнителями по разделу РВСН определены НИИ-4 и ЦНИИМаш, научными руководителями — начальник НИИ-4 А. И. Соколов и директор ЦНИИМаш Ю. А. Мозжорин.

Научно обоснованные рекомендации НИР были полностью реализованы. В короткие сроки были созданы и поступили на вооружение высокоэффективные системы ракетного оружия с заданным уровнем характеристик, развёртывание которых позволило значительно повысить боевой потенциал группировки РВСН и обеспечило в начале 70-х гг. достижение устойчивого военно-стратегического паритета с США. Результатами этой НИР и последовавших за ней с пятилетними циклами аналогичных работ была обоснована техническая политика Минобороны в области развития вооружения РВСН на длительную перспективу.

Апрель 1970. Руководителем института стал Евгений Борисович Волков

70-е. Крупные работы по обеспечению создания и развития нового поколения высокоэффективных ракетных комплексов с ракетами, оснащенными разделяющими головками, что позволило значительно повысить боевые возможности группировки РВСН и её сдерживающую роль. В эти же годы институт обосновал необходимость создания подвижных ракетных комплексов, отстоял это направление перед крупными организациями, которые были сторонниками стационарных комплексов. Этот вклад 4-го ЦНИИ МО в повышение боевого потенциала РВСН трудно переоценить.

70-е и начало 80-х. Работы по определению перспектив развития вооружения и военной техники РВСН проводились под руководством Волкова. В дальнейшем исследованиями по этому направлению всегда руководили начальники 4 ЦНИИ (Лев Иванович Волков, Владимир Зиновьевич Дворкин, Александр Владимирович Шевырев, Владимир Васильевич Василенко).

Ни один создаваемый по заказам РВСН ракетный комплекс не отрабатывался без участия Института. Сотни сотрудников вели разработки программ и методик испытаний, оценки лётно-технических характеристик ракет по результатам пусков, непосредственно участвовали в работах на полигонах. Начальники НИИ-4, их заместители, начальники управлений (А. И. Соколов, Е. Б. Волков, А. А. Курушин, О. И. Майский, А. Г. Фунтиков) назначались председателями Государственных комиссий.

1976. За работы по созданию новых ракетных комплексов Институт награждён 2-м орденом — Октябрьской революции. Начальник Института Е. Б. Волков был удостоен звания Героя Социалистического Труда.

В связи с постоянным повышением точности попадания ракет потенциального противника одной из важнейших стала проблема обеспечения защищённости ракетных комплексов от поражающих воздействий ядерного взрыва. Институт выступал в роли головной организации по научно-методическому и организационно-техническому обеспечению практически всех крупномасштабных испытаний. Разработанные и изготовленные в Институте измерительные приборы являлись уникальными и не имели аналогов в серийном приборостроении по точности и надёжности измерений высокодинамических процессов в условиях интенсивных помех. В результате проведённых теоретических и экспериментальных исследований и конструкторских доработок в 70-е и 80-е годы была резко повышена защищенность объектов РВСН от поражающих факторов ЯВ.

80-е. Деятельность института направлена на обеспечение качественного развития группировки РВСН на основе подвижных и стационарных комплексов нового поколения.

1982. Руководителем 4 ЦНИИ становится Волков Л. И.

90-е. Основные задачи института связаны с сохранением боевого потенциала РВСН на требуемом уровне в условиях военно-политической обстановки, сокращения наступательных вооружений, уменьшения финансирования Министерства обороны России и оборонных отраслей промышленности.

На современном этапе ключевым направлением исследований института является военно-экономическое обоснование сбалансированного развития стратегических наступательных, информационно-разведывательных и оборонительных сил и средств.

1993. Руководителем 4 ЦНИИ становится Дворкин В. З.

2001. Руководителем 4 ЦНИИ становится Шевырёв А. В.

2004. Руководителем 4 ЦНИИ становится Василенко В. В.

2010. Руководителем 4 ЦНИИ становится Таразевич С.Е.

24.05.2010. В соответствии с приказом Минобороны РФ N 551 "О реорганизации федеральных государственных учреждений, подведомственных Министерству обороны Российской Федерации", и в целях совершенствования структуры военно-научного комплекса Вооруженных Сил Российской Федерации, 30 ЦНИИ МО был реорганизован в форме присоединения в качестве структурного подразделения к 4-му Центральному научно-исследовательскому институту Министерства обороны Российской Федерации.

В настоящее время институт в составе 5 научных центров (РКС, ПВО, AT и В, ЭРАТ и РКО) предназначен для проведения научных исследований актуальных проблем военной теории и практики строительства, развития, подготовки и боевого применения стратегических ядерных сил и сил воздушно-космической обороны как функциональных компонентов Стратегических сил сдерживания, авиации Сил общего назначения Российской Федерации, а также объединённой системы противо-, воздушной обороны государств - участников Содружества независимых государств.

с 2010. Руководитель 4 ЦНИИ - Мильковский А. Г.

07.10.2011. 4 ЦНИИ Минобороны РФ преобразован в федеральное бюджетное учреждение «4 Центральный научно-исследовательский институт ракетных, космических и авиационных систем Министерства обороны Российской Федерации».

Октябрь 2013. 4-й ЦНИИ Минобороны России в форме выделения из него ФГБУ "Центральный научно-исследовательский институт Военно-воздушных сил" МО РФ (г. Щелково, Московская область) и ФГБУ "Центральный научно-исследовательский институт Войск воздушно-космической обороны" МО РФ (г. Юбилейный, Московская область).

2016. 4-й ЦНИИ Минобороны России отметил свое 70-летие.

По материалам ru.wikipedia.org