Что в ближайшее время ждет Украину? Можно ли было избежать кризиса и почему это не произошло? Как долго украинцы будут жить на грани нищеты и что в конце концов должна сделать власть, чтобы изменить ситуацию? Об этом и многом другом в эксклюзивном интервью рассказала общественно-политический деятель, профессор Национальной академии изобразительного искусства и архитектуры, народный депутат Украины I созыва Лариса Скорик.

Лариса Павловна, два года назад, в феврале 2014 года, в одном из наших интервью вы сказали очень интересную фразу: «Устроить такой шабаш в центре Киева и в других городах… Я как абсолютный государственник, никогда не бывшая ни в одной коммунистической структуре, хочу сказать, что так поиздеваться над Украиной могут только ее враги».

Да, все именно так и случилось. Все, что происходило в конце 2013 года и в 2014 году, было очень похоже на то, что с Украиной «работают» ее враги. Не власть (конституционная) устраивала все это, вы прекрасно знаете. Та власть, которая существовала на тот момент, была дезориентирована и поставлена в такие условия, когда от нее требовали немедленно уйти. На тот момент у нас было уже безвластие.

Это не власть. То, что тогда творилось, совершали люди, которые сами назвали себя «майданной властью», они этот шабаш и делали.

Лариса Павловна, как бы вы сейчас оценили действия нынешней власти?

Все происходящее я оцениваю весьма и весьма плачевно. Ничего, кроме грусти и ощущения безысходности, у меня эта ситуация не вызывает. Я была искренне заинтересована в создании украинского государства, если вы помните мою деятельность в первой Верховной Раде. Именно по моей инициативе после выборов весной 1990 года на заседании так называемой рабочей группы депутатов нового созыва было включено в повестку дня принятие «Декларации о государственном суверенитете» тогда еще Украинской ССР. Уже начался т. н. парад суверенитетов, а моя политическая интуиция не позволяла мне доверять радостно-инфантильному нигилисту и любимцу Маргарет Тэтчер и Буша-отца -- Михаилу Горбачеву. Что через пару месяцев они же - Тэтчер и Буш -- подтвердили, выступая в украинском парламенте после особо дружественного визита в Москву с пламенными спичами, устрашая нас ужасами «сепаратизма» в случае отделения от горбачевского Центра. Это окончательно убедило меня, что следует отделяться и попытаться наладить самостоятельную государственную жизнь в весьма перспективной, развитой на тот момент и крупной республике, являющейся, к тому же, членом ООН. Я искренне надеялась, что у нас найдутся ответственные люди высокого образца для создания украинского государства и это государство будет достойным.

Это было мое единственное желание. Я не хотела жить в политике, менять на нее мое творческое призвание. Я лишь хотела, чтобы Украина состоялась как цивилизованное культурное государство в мировом сообществе. Увы…

Тогда в чем главная ошибка? Почему произошло то, что произошло?

Все, что происходило потом, особенно в 2013-2014 годах, да и происходит до сих пор, - это политика деятелей, которые на самом деле не являются тем, что ошибочно считают украинской властью. Это люди, которые эту власть вырвали с кровью для того, чтобы Украину привести не в состояние государства, а в состояние территории своего бизнеса. Для меня это было ясно с самого начала. Народ, который почти 8 столетий не имел опыта самостоятельного государственного строительства, получил такую возможность в 1991 году. Если помните, тогда вместо закатившейся звезды Горбачева в Москве и на Западе вовсю разжигали новую «супердемократическую» звезду преданного друга Клинтона - Ельцина… Для меня было очевидно, что с отделением надо спешить. Такая возможность явственно появилась после ГКЧП, и можно было ею с умом распорядиться, если бы эту страну -- Украину -- как внутри, так и за ее пределами действительно хотели видеть государством. Но в итоге оказалось, что народ дважды (!) уверовал тем, кто призывал строить государство при помощи митингов и переворотов.

А это возможно?

Разумеется, нет. Это было ясно и в 2004 году. Я тогда прекрасно понимала, что ничем хорошим это не закончится, но тогда я еще видела какой-то выход, потому что ситуация не была так уж сильно запущена.

А уже в этот раз то, что происходит, и то, что может произойти, сокрыто в тумане чудовищных хитросплетений. Это первый раз, когда я не вижу выхода.

Почему?

Да потому, что ситуация зашла слишком далеко. Все слишком запущено -- с первых оборотов маховика, раскрученного теми, кто никогда не собирался видеть в Украине государство, а исключительно территорию собственных геополитических и экономических интересов, что мы, кстати, сегодня и наблюдаем. Это четко демонстрируют многие события, уже который год происходящие в этой несчастной стране.

Как вы думаете, до какого же предела народ будет терпеть и где та грань, за которой народное терпение лопнет? Да и лопнет ли оно? Я говорю сейчас о сумасшедших тарифах, об отопительном сезоне, о страшных платежках и так далее.

На самом деле это все уже мелкие боязни. Надо было бояться потерять страну. Этого не побоялись. Не уничтожается коррупция, не делается страна лучше, не строится в пылу революций, а исключительно тяжелым и жертвенным трудом, последовательным, ответственным и ежедневным.

Самое страшное, что те, кто сегодня отобраны в так называемую власть в Украине, - это удивительные непрофессионалы. Наверное, это было сделано специально, по крайней мере, я так думаю. Если нужна территория интересов, значит, нужно, чтобы соблюдались твои интересы в этом деле. А кто может это выполнять? В первую очередь -- люди, у которых нет собственного мнения, нет собственной воли и желания, но зато у них есть желание выполнять чей-то приказ за щедрое вознаграждение.

Вот так у нас и происходит. Народ боится тарифов, но это уже следствие. Это очередное резко негативное следствие всего, что происходило в Украине в последние годы.

И как выйти из этой ситуации?

Я не знаю. Я действительно не знаю, как выйти из ситуации с тарифами, как выйти из ситуации с развалом образования, как выйти из этого нищенского существования пенсионеров, которым приказывают выживать за счет пенсии, каковая гораздо ниже даже убогого украинского прожиточного минимума. Это печально. Это как же надо не любить эту страну, эту землю и этот народ, чтобы все пришло к такому состоянию! Мне невероятно больно, ведь я положила очень много душевных и физических сил ради того, чтобы провозгласить эту страну и доказать себе и другим, что мы способны. Оказалось, что нет, не способны. Оказалось, что нас можно увести какими-то странными приманками, какими-то безвизовыми режимами и тому подобное, куда угодно. И самое страшное, что нас можно повести на братоубийственные войны.

Я вижу наше ближайшее будущее в густейшей мгле. Отдаленное будущее почти не прослеживается.

Почему?

Потому что я прекрасно понимаю, как могло бы быть, если бы этой страной руководили умные люди. Все было бы по-другому, был бы проведен настоящий отбор из самых лучших профессионалов во всех областях.

Вы только посмотрите, кто у нас сегодня чиновники, которые, например, вершат судьбы образования? Сегодня спускают циркуляры, в которых от преподавателей требуется не проявлять научные амбиции, а ориентироваться на самого слабого студента, на троечника, у которого потолок - это 60 баллов. Тогда, простите, а кого мы будем готовить? Все гораздо печальнее, чем кажется на первый взгляд.

Лариса Павловна, чем для вас был Майдан?

Это очень тяжело, это такое безумное несчастье, все, что происходило тогда. Я просила, увещевала: «Слушайте, уже ведь договорились, в 2014 году будут досрочные президентские выборы, выберете, кого хотите, хоть Ляшко, хоть кого угодно, но только не будите в огне страну к вражде и ненависти, потому что я знаю, что потом будет». Я же не первый день в политике, я прекрасно понимала, что «пищало в траве». Давно уже понимала. Когда-то была «Украина без Кучмы», потом стала «Украина без Януковича». Мне было и грустно, и сомнительно поверить в неполитическую подоплеку убийства журналиста Шеремета: не прелюдия ли это к новому «Украина без кого-то», кто уже не слишком хорош для кураторов и кукловодов?

Как вы полагаете, когда начались военные действия, нужно было вводить военное положение или нет?

А зачем вообще их нужно было начинать? Разве нельзя было тогда послушать, чего хотят люди, и попытаться с ними договориться? Разве можно в собственном доме устраивать бойню? Да нет таких случаев, при которых нельзя договориться, если есть желание. Но если такого желания нет, тогда, разумеется, никто ни с кем не договаривается, тогда просто убивают.

Если враждующие страны приходят к мирным договоренностям, то что говорить о нас, когда внутри страны не было, в принципе, никакой потребности в военных действиях. В чем была проблема? Хотели децентрализации? Да ради Бога, договоритесь о ее правилах. Хотели прав для второго языка, которым пользовались поколения? Да ради Бога, количество языков не помеха - лишь бы достаточное количество ума было в наличии.

Политикам, которые у власти, нужна мудрость, а мудрость - это разум плюс совесть. А если нет ни того, ни другого, то о какой мудрости можно говорить? Какие рецепты готовить и какие лекарства принимать теперь?

Все слишком далеко зашло. Это как болезнь, которая уже практически не лечится, и либо больной чудом сам выздоровеет, либо его просто не будет.

И какая альтернатива?

Альтернатива могла бы быть только одна - договариваться. Но кто и с кем будет договариваться? Уже Европа просит Украину об этом, но в Украине - полный раздрай. Зато у нас зашкаливает количество «патриотов», а вы покажите хоть одного профессионала в несметных эшелонах власти, понимающего, что такое оборонка, правоохранительная система, что такое развитие науки, промышленности, что такое развитие аграрного сектора, что такое современная финансовая политика и т. д., и т. п. Боюсь, не найдете. У нас какие-то варяги непонятные, они приходят, уходят, одни сменяют других. Мы что, совсем ни на что не способны? Неужели совсем бездарны? Так, может быть, действительно в этом что-то есть и Господь так решил нас наказать, что разума лишил?

Не зря ведь говорят: кода Бог хочет наказать, он отбирает разум. Все зло, и все добро, и весь грех в душе -- нужно быть искренними хотя бы перед самими собой. А все то, что сейчас происходит, весь этот «ура-патриотизм»никогда не сможет заменить профессиональные знания. Никакими криками, лозунгами и речевками нельзя заменить профессионализм. Если человек профессионал, но, не дай Бог, не кричит подобно тому, кто считает себя великим «ура-патриотом», то что нужно сделать с этим человеком? Просто уничтожить. Кому нужны люди, которые что-то знают, умеют и могут?

Перспектива могла бы быть, если бы этот народ не находился все эти три года в совершенно безответственном антиинформационном поле. Та «информация», которую СМИ скидывают в народ, глубочайше безнравственна, а те, кто ее сеют, еще немножечко подзаработают, соберут свои денежки и уедут. Их здесь не будет, здесь останется этот несчастный украинский среднестатистический гражданин, который вообще не знает, что, зачем и почему.

То есть будет очередное бегство вслед за Януковичем?

Да мы его постоянно наблюдаем на всех уровнях. Вы только посмотрите, где те, которые с таким шумом приглашались сюда на высокие должности? Они уже заблаговременно смылись. Кое-кто, так сказать, «собственного производства», типа как наш свежий бывший премьер, где он, что с ним?

Свежий бывший, это вы про Арсения Петровича?

Естественно. Вот где он сейчас?

Но ему пророчат возвращение на политический олимп.

А знаете, почему? Да потому, что он знает, что такое «договорняки», он договорится с любым себе подобным по приказу хозяина и за надлежащую мзду.

Вот и не вижу для нас приемлемого выхода. А хотелось бы, чтобы мир хоть немного встрепенулся и понял, что для него, а особенно для не слишком уж благополучной старой, истерзанной собственными нынешними проблемами Европы, вряд ли обернется добром концентрация майданной нетерпимости, агрессивности и ненависти в еще недавно вполне миролюбивой близлежащей Украине.

Как вы думаете, в Украине возможен очередной Майдан?

У нас же Майданы «происходят», только когда включаются рубильники и даются «бабки»…

Что же касается наших перспектив, то наше будущее сейчас в густой мгле, и, чтобы его разглядеть, нужны сверхмощные прожекторы.

Тогда какое поведение для нашей власти было бы в этой ситуации наиболее разумным?

Власть должна покаяться. Она должна исповедаться в том, что обещала, что не исполнила и что сотворила…

Но ведь такое публичное покаяние подразумевало бы автоматическую отставку, разве нет?

Безусловно. В ситуации Украины это означает признать свои грехи и свою несостоятельность, свое бессилие их исправить. И не приведи Бог набирать во власть уличных, площадных, майданных…

Никто и не сомневался, что вменяемые люди на Украине были и есть. Нельзя терять надежду на изменение ситуации к лучшему и здравому. Свидетельством нашего оптимизма является наличие в украинском социуме такого человека, как известный архитектор и общественный деятель Лариса Скорик, которая недавно дала развернутое и вполне открытое интервью.

Высвечиваемая ею краеугольная проблема Украины — «дремучая невежественность и невероятная провинциальность» — констатация печальная и, увы, не новая. Грусть ситуации в том, что развитие этого тезиса в жизни идет по худшему сценарию.

Итак, вчитаемся и вдумаемся в сегодняшние слова Ларисы Павловны Скорик, профессора Национальной академии изобразительного искусства и архитектуры, члена-корреспондента НАН Украины.

Ларису Скорик пугает будущее ее государства, даже если речь она ведет — прямо или метафорично — об архитектуре. «По-моему, мы ничего не строим. Во всяком случае для страны. Каждый из власть имущих строит что-то для себя и так, как он это понимает в силу собственного убожества. В царице всех искусств архитектуре мы сегодня видим совершенную безвкусицу и полное невежество. Откровенно говоря, это эстетическая и этическая катастрофа. ... Китч, безвкусица и редкие случаи удачного плагиата. Посмотрите хотя бы на урочище Гончары и Кожемяки, где с начала 2000-х началась застройка, — это же чудовищная безвкусица! И таких примеров в Киеве великое множество».

Некоторые специалисты утверждают, что архитектура майдана вызывает в людях негативную энергию, которую хочется выплеснуть наружу. Стало известно, что Кабмин утвердил проект постройки второй очереди «Мемориала жертвам голодомора» стоимостью 772 млн. грн.

Лариса Скорик комментирует и эту новость: «Я даже думать об этом объекте не хочу, потому что это нонсенс! Взять и уничтожить святой рельеф, который окаймлял Печерские холмы, на которых стояла и, слава богу, еще стоит Киево-Печерская лавра! Это же место совершенного, великолепного единения ландшафта с архитектурой — той, что нам оставили наши предки. Они, конечно, не ожидали, что у них будут такие недостойные, невежественные потомки, которые не понимают, что самым большим достоинством Киева — урбанистическим, архитектурно-пластическим — является его ландшафт и рельеф. И сам мемориал ужасен. Этот натурализм, эта похожая на хлопушку безумная свеча, пламя из позолоченной жести. … Очень печально, что бутафория уродует настоящее историческое лицо города».

Проблема, затронутая Ларисой Павловной, напрямую относится и к тому, что сегодня, скажем, происходит и в Виннице, где «активисты» под покровом ночи, опасаясь праведного негодования горожан, 25 января снесли памятник Т. Шевченко, чтобы на его месте водрузить «мемориал героям Небесной сотни». К слову, охранники этой новой стройплощадки были избиты возмущенными горожанами и облиты краской.

Лариса Скорик говорит, что не знает, можно ли спасти Украину от диктата посредственности, где нет государственности как таковой. «Мы обнажили такие стороны своего “менталитета“, своих “абсолютных возможностей”, что я уже перестала быть оптимисткой. Когда случился первый майдан и потом все схлынуло, у меня еще были надежды. Но оказалось, что это только репетиция. А в 2013 г. я сказала себе: “Это конец!” По моему глубокому убеждению, мы наблюдаем необратимый процесс, и надеяться можно только на чудо. Логика и анализ здесь неуместны. … Сегодняшний день у меня вызывает стойкое чувство стыда. Пронзительного стыда за то, что у этого народа, микрочастицей которого я являюсь, нет не просто никакого государственного мышления, но даже желания выработать в себе хоть какой-то иммунитет государства. Потому народ и выбирает себе таких поводырей, которые им манипулируют. Конечно, есть и вполне адекватные люди, но они, как и я, не могут найти оправдания случившемуся. Есть один только довод — очень хотелось власти, денег и очень хотелось получить во владение эту вотчину, которая как бы называется Украиной, но которую они не любят. Я испытываю стыд за то, что у нас такая “элита” — это слово не предполагает низость и ничтожность».

Высказала свои соображение эксперт и о недавно принятом Верховной радой законе о «реинтеграции» Донбасса: «Все делается ради того, чтобы создать иллюзию деятельности. Подобная реинтеграция нереальна, невозможна и совершенно бесперспективна. Они постоянно делают вид, создавая “мыльные пузыри”. Разве то, что они проводят, можно назвать реформами? Это совершенно бредовые действия, которые не входят ни в одну классификацию реформ. Потому что реформы предполагают улучшение. А где мы видим улучшение, в какой сфере?»

Молоденькой выпускницей Львовского политеха Лариса Скорик по распределению приехала в Донбасс. Знает этот регион не понаслышке, подчеркивает, что там не было стукачей, а были в истинном смысле слова интеллигенты — культурно-научно-техническая интеллигенция «Гипрограда», специалисты в сфере архитектуры и технологий. «Таких открытых, образованных и надежных людей я не встречала нигде», - утверждает Лариса Павловна.

Коренная галичанка весьма критична к тезису некоторых своих земляков, считающих именно галичан носителями «духовного кода нации», истинными борцами за Украину.

«А что они понимают в Украине?! Мне стыдно за родителей, воспитавших таких детей, которые сейчас бегают по улицам, называя себя «активистами», а сами не знают, кто они, откуда и чего хотят. Этим детям можно вбить в головы любую мерзость, заставить кричать какие-то дикие кричалки или пролить чью-то кровь — и все это при попустительстве родителей. У меня чувство брезгливости к этому дремучему невежеству и невероятной провинциальности. Вы мне говорите Галичина? Да что вообще знают о Галичине так называемые радикалы, которые оттуда сейчас порасползались по всей Украине? И в Харькове их уже полно, и в Одессе, ну и, конечно, в Киеве.

Волею судеб случилось так, что большинство коренных галичан — тех, для кого такие понятия, как честь, благородство и совесть, всегда были основополагающими, оказались изгнаны или уничтожены. Их расстреливали, высылали, вытравливали с родной земли».

Эти, быть может, неожиданные слова из уст коренной галичанки, как говорится, дорого стоят. Л. Скорик высказывает и серьезный взгляд на Галичину, не нынешнюю, а на ту, которая считала себя Русью, стояла за единство с Россией, Надднепрянской Украиной.

Когда говорят о нынешнем галичанстве, не задумываются над тем, что оно, искусственно созданное, не имеющее никакого отношения к историческим корням, - воплощение невежества и полного отсутствия государственного мышления. Галичанство в его нынешнем виде — не друг, а враг Украины.

Лариса Скорик вспоминает и чистки польской «пацификации», и советский период, и кровавую мясорубку Великой войны, говорит о растворении крупиц остававшейся интеллигенции в среде «шариковых и швондеров», которые укоренились на этой земле, стали самоназываться «украинской интеллигенцией», а потом возомнили себя украинским Пьемонтом. «Что они сделали с моей Галичиной, во что ее превратили?! Это даже не хуторянство. Это тяжкая, самоуверенная провинциальность, которая расползлась по всей Украине».

Когда начался майдан, один из депутатов, родом из Ивано-Франковска, прислал Ларисе Павловне эсэмэску: «Ларисо! Я дякую вам, що є хоч одна людина в цьому суцільному потьмаренні мізків» («Лариса! Я благодарен вам, что есть хоть один человек в этом кромешном помрачении мозгов»). Она ответила: «Вони руйнують державу і зрозуміють це дуже швидко, але буде пізно» («Они разрушают государство и поймут это очень быстро, но будет поздно»).

Лариса Павловна нелицеприятна по отношению к своим землякам, когда говорит о повсеместном их желании «подняться на дурнячке» — с криками, воплями, патриотическими лозунгами, уже не желая хлеб свой добывать «в поте чела». «Поэтому, - говорит она, - они так быстренько покинули свою черноземную Тернопольщину с великолепными маслянистыми грунтами, где были богатейшие хутора, где хозяин со своей большой семьей и парой наемных рабочих обрабатывали огромные участки земли и собирали отличный урожай. Теперь эта земля стоит пустая, потому что они бросили ее и рванули за границу получать доляры. Мамы поехали туда домработницами, а дети здесь подрастали — мальчики на их доляры наркотиками баловались, девочки — еще кое-чем. И так постепенно все разрушалось. А потом появился новый способ, революционный: придем и заберем, завоюем и присвоим! Вы же посмотрите, как глубоко это все пустило корни — происходит тотальная галичинизация всей Украины. Но самое ужасное, что все это творят люди невежественные, ничего не знающие об истории Галичины и ее возвращении в украинское «тело». У меня вызывают чувство глубочайшей брезгливости те, кто сейчас себя называет украинской интеллигенцией, галицкой в первую очередь. Да нет ее, нет! … Потому что интеллигент — это прежде всего человек чести. … А где сейчас эти интеллигенты? Покажите мне их! Сплошь и рядом — одни приспособленцы, дрожащие твари, извините, но это библейское выражение. И они еще называют себя христианами?! Это псевдохристианство, не имеющее ничего общего с христианскими ценностями».

«Новая мова» доводит Ларису Скорик иногда до состояния глубокой депрессии, потому что это не тот литературный украинский язык, на котором она разговаривала всю свою жизнь и на котором говорили ее родители, коренные галичане, педагоги, которые блюли чистоту родной речи. Лариса Павловна ратует за многоязычие и возмущена и запретом на ввоз на Украину литературы на русском языке, запретом на вещание на русском.

Размышляя о манкуртизации и раздуховлении украинской молодежи, Лариса Скорик горько говорит о «пятнадцатилетних сопляках», ничего не понимающих в религии, но устраивающих блокаду Киево-Печерской лавры, проводящих какие-то антицерковные акции. «Заметьте, все это происходит в большие церковные праздники. Как говорится, дьявол бдит. Есть, конечно, и внутренние причины, и внешние спонсоры, которые люто ненавидят каноническое православие. … Я не могу себе представить, как может священнослужитель призывать к оружию или говорить, что Донбасс должен заплатить своими страданиями. За что?! Если он христианин, который обязан любить ближнего, как он может поощрять убийства этих граждан, убийства детей?»

Нынешний Киев договориться с Донбассом не сможет, убеждена Лариса Скорик, а надеяться, что придут другие, не приходится, поскольку эти «другие» — из той же обоймы, где сегодня меряются рейтингами, а не способностями что-то решать для пользы своей страны.

«В нашей семье никогда не делили Украину на «східняків» и «західняків», — подводит итог Лариса Павловна. — Папа всегда говорил: “Велика Україна (имея в виду восточную ее часть) має величезний потенціал, і Галичина без неї ні на що не здатна”. Мои родители понимали, что если мы хотим стать сильным государством, то без Великой Восточной Украины об этом не может быть и речи. Оба они были образованнейшими людьми, много читали, знали по пять языков. И у них была спокойная уверенность в будущем нашей страны. Но когда отец увидел, как неистово бьются за власть его земляки (отца не стало в 1995 г.), он сказал мне: “Боюсь, доню, що України знову не буде”. И сейчас я вижу, что это горькое отцовское пророчество начинает сбываться».

Подлинный патриот Украины Лариса Скорик убеждена, что с Россией Украине необходимо искать компромисс, «потому что невозможно разорвать все то, что складывалось столетиями, где существует такое смешение, такая связь и ближайшее соседство».

Надо сказать, что сегодня мало кто видит выход из украинской ситуации, но если есть такие люди, как Лариса Скорик, значит, будущее у Украины и хороших отношений Украины и России как ОДНОЙ РОДИНЫ — есть.

Фото: 2000.ua

Ищите женщину!

Архитектор и политик Лариса СКОРИК: «Таких, как я, надо было давно отстрелять... Хотя мне руки-ноги ломали, с лестницы сбрасывали»

Она удивила сразу. «О чем будем беседовать?» — спросила, когда я позвонил ей. «О женской доле...» — начал я. И услышал: «Женской доли не бывает. Доля бывает либо людской, либо собачьей». Так классно отрезать могла только Лариса Скорик, которая в 90-е годы, будучи народным депутатом, высказывалась о ком-либо или о чем-либо с полной откровенностью, и это транслировалось на всю Украину. Она тогда входила в блок «Народной Рады», но потом из него вышла в знак несогласия с его действиями. Исторический момент: 24 августа 1991 года она влетела на парламентскую трибуну, где выступал Леонид Кравчук, требуя прекратить говорильню и перейти, наконец, к главному — провозглашению Акта о независимости Украины. Впрочем, Леонида Макаровича как политика она очень уважает. Сегодня Лариса Скорик как бы вне сферы политики, хотя все, что здесь происходит, не остается без ее внимания. Она профессор кафедры архитектуры Киевского государственного художественного института. Руководит творческой мастерской. Одна из создателей «Клуба эстетического неповиновения».

«САМЫЕ БОЛЬШИЕ ВРАГИ УКРАИНСКОЙ КУЛЬТУРЫ — САМИ УКРАИНЦЫ»

— Лариса (она попросила обращаться к ней по имени. — М. Н.) , вы, как говорится, многое себе позволяете. Это у вас характер такой?

— Я совершенно нелицеприятная! И могу сказать человеку, какое бы высокое место он ни занимал, все, что о нем думаю, все, что слышу внутри себя, в чем убеждена. Я, как чукча, что вижу, то и пою. Когда начинался этот «оранжевый» бум, я была из тех, кого «гамузом» причисляли к патриотам. А я этого страшно не люблю. Считаю: когда человек бьет себя в грудь, кладет руку на сердце и называет себя патриотом, это граничит с идиотизмом.

— Вы о ком?

— Их так много! Я тогда сказала «оранжевым»: нет! И противопоставила себя своим землякам (я ведь из Львова), всей Галичине, которая опять же «гамузом» была «оранжевая». За исключением тех, кто боялся слово сказать против и вынужден был ходить, как в революционные октябрьские времена, не с красным, а с оранжевым бантом или шарфом. А я себе позволила... Вы не представляете, какие чудовищные SMS-ки я получала!

— Что было в них?

— Это нецензурно, я таких выражений не повторяю. Не могу.

— Хотя бы через многоточия...

— Сплошные многоточия! Звонили: «Я патрiот. Як ви можете?» — а дальше шла гирлянда из самых отборных матерных слов. Некоторые говорили спокойно: «Ларисо, як вам не соромно? Ми на вас молились, а ви нас зрадили». Но мне было фиолетово, что они обо мне в то время думали.

В политике для меня секретов нет. Я была слишком хорошо проинформирована. Прекрасно понимала, что в траве пищит и чем все это кончится. Кто вел тогда толпу на Майдан (а толпа для меня — это уничтожение всякого разума)? Кто устраивал эти игры с народом, превращая его в плебс? Бывшие комсомольцы-добровольцы, наши теперешние оппозиционеры. Я о них знаю всю подноготную: откуда взялись, кто такие, что за ними числится. Циники немыслимые!

Были комсомольцы, которые хоть во что-то верили, соблюдали хоть какие-то правила. А этим исключительно нужны были деньги. И они их урвали — у КПСС, из комсомольской казны. Это был стартовый капитал, на котором они делали потом свои видики, порнуху. Дальше пошли другие удовольствия. Называть имена? Да их полно! Днепропетровская группа. И не только...

И когда этот несчастный народ думает, какие к нему ангелы-хранители спустились с небес в белых одеждах и с красным сердцем, я говорю: «То, что имеем, мы получили по заслугам. Бог дал людям разум. Если человек не умеет им пользоваться, а живет одними эмоциями: «Верю — не верю», «Люблю — не люблю» — и деградирует, его можно пропиарить как угодно. Им легко манипулировать и заставить с утра верить одному, а вечером — другому.

— В чем вы видите главную проблему нынешних оппозиционеров?

— В их неистовом непрофессионализме, даже антипрофессионализме. Я это и тогда говорила. Мы только-только вышли из пещерного тоталитаризма. Независимость упала нам в руки, как звездочка с неба. Без крови, без слез, без всяких безумств.

И вот они додумались на 13-м году независимости делать революцию. Такое выдержать можно? И к чему пришли? К пещерной оппозиции. То, что они отключили электричество в парламенте, заставляя всех сидеть чуть ли не при свечах, говорит о том, что у них пещерное мышление, пещерные методы. Как говорил Ленин: «Если закон мешает революции, его надо устранить». Вот так и они себя ведут. Беспомощны, словно кастраты, дерибанят одно и то же. «Схаменiться!».

— Значит, вы были за Януковича?

— Конечно, да! А что, был какой-то лучший выбор?.. Я к нему присматривалась, когда он еще при Кучме был премьером. Тогда он, я думаю, не понимал этой чудовищной политики. Все его подставляли, предавали, и Президент тоже. Но Янукович — профессионал, человек дела. А для Украины сейчас это главное.

— После победы «оранжевой революции» вы не боялись ехать в родной Львов?

— Ровно через два месяца прибываю на вокзал. Там все меня знают: Львов не такой уж большой город. А таксисты тем более. Все ко мне: «Панi Ларисо! До мене, до мене!». Я говорю: «З вами не поїду, бо ви усi тут помаранчевi». Бежит какой-то парень, кричит: «Панi Ларисо! Я не помаранчевий. Я голосував за Януковича!». Это было показательно. Вот цена убежденности. То есть с народом можно делать все, что хотите.

— Зачем вы пошли в политику?

— Я ее не люблю. Иван Франко, один из моих величайших авторитетов, сказал: «Все, що я роблю для свого народу, я роблю не з почуття любовi, а з почуття собачого обов’язку». Так и я, понимаете? Я с удовольствием вышла из Верховной Рады.

Кстати, на сомнительной «Свободе слова» Савика Шустера, когда речь зашла об украинской культуре, я сказала: «Хотите знать мое мнение? Самые большие враги украинской культуры — сами украинцы». Оксана Забужко стала выспрашивать меня, почему я не люблю свой народ. Не знаю, что она, барышня, в этом понимает. Я ответила ей: «На такие дикие вопросы я не отвечаю». Почему она так спросила? Наверное, потому, что я не тусовалась на Майдане. Почему я должна любить всех «гамузом» — убийц, подлецов, обманщиков, мошенников? Это же глупо.

«ВИДИМО, МОЙ АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ ХОРОШО РАБОТАЕТ»

— Вы нашли объяснение тому, почему с Украиной все это случается из столетия в столетие?

— Первопричины мне неясны. Все, видимо, началось еще при раздроблении Киевской Руси на отдельные княжества: вечные славянские междуусобицы, мерзопакостное предательство собственных интересов. В гениальном фильме Тарковского «Андрей Рублев» князь Малый, ублюдок, приглашает татар, чтобы они убили его брата.

Приглашенные враги должны не только уничтожить брата, но и сжечь Владимир, его вотчину. Татары подъезжают к городу. Уже утро. Видны чудесные купола, соборы. И хан произносит: «Да, видно, сильно ты не любишь своего брата, если тебе такую красоту не жаль». Теперь мне очень хорошо понятно, почему мы почти восемь столетий не имели государства. И никого не надо обвинять — ни русских, ни немцев, ни евреев, никого! Причины всегда надо искать в себе.

— Вам и сейчас говорят: «Ларисо, як вам не соромно?».

— Мне «соромно»? Никто не говорит! Наоборот, те самые патриоты, которые шельмовали меня по телефону, в интернете, где угодно, зазывают теперь в свои партии. Я повторяю: «Информация — самое дорогое в моей жизни. И я слишком хорошо проинформирована». Таких, как я, надо было давно отстрелять. Но, видно, мой ангел-хранитель хорошо работает. Хотя было все: мне руки-ноги ломали, сбрасывали с лестницы...

— Как это случилось?

— Апрель, первая теплая суббота 94-го. Начинались президентские выборы. Я была, конечно, на стороне Кравчука, занимала позицию, которую не разделяли будущие «оранжевые». Собиралась ехать в Днепропетровск. Спускаюсь по лестнице в подземный переход — и вдруг получаю страшный удар в спину. Летела вниз не помню как. Сломала обе руки. Слава Богу, не повредила голову — более или менее успела сгруппироваться.

Национал-патриоты, так называемые нацдеки (я называю их еще национал-сексоты) снимали Леонида Кравчука. Я хорошо знала их «светлое прошлое» и разошлась с «Народной Радой» через полтора года. Сказала: «Все! Столько стукачей в одном месте — это уж слишком!». Судила их по делам, а не по их патриотическим басням. Больше всего меня бесило, что кагэбня, стукачи, выдавали себя за радетелей судьбы отечества и языка. Господа, да это же завербованная агентура! Черт возьми!

— Вас явно не хватает сейчас в политике, и это не только мое мнение. Вы не задумывались о возврате?

— Когда мне предлагали войти в список Януковича, я сказала ему: «Виктор Федорович, я вас поддерживала и буду поддерживать. Потому что вижу ваши возможности. Но мне жаль времени. Я понимаю, что происходит, и буду делать все, что могу. Но независимо, ни с кем не связанная никакими обязательствами».

«МОИ РОДИТЕЛИ ИМЕЛИ ПРЕКРАСНЫЙ ДОМ. В НЕМ БЫЛО 23 ДВЕРИ...»

— Чем вы сейчас живете, дышите?

— Всем, всем! Но есть у меня свой пунктик — «кохана» архитектура. Это моя страсть. Но я знаю многих архитекторов, для которых их профессия не пунктик.

— Как начинали? Что на вас влияло?

— У нас в семье был культ великой и единой Украины, без разделения на «схiднякiв» и «захiдникiв». Большие семьи мамы и отца были практически уничтожены в боях за Украинскую Народную Республику. Все они погибли за эту идею. И у меня это в генах. В доме висели портреты Тараса Шевченко, Ивана Франко, Леси Украинки.

Был и портрет австрийца Вильгельма Габсбурга, который своему венценосному дяде говорил, что украинцы заслуживают того, чтобы иметь свое государство. Кстати, по линии матери до пятого колена во мне есть немецко-австрийская кровь. Хотя немцы не производят на меня впечатления. А вот австрийцы — да! Мне с ними легко: они не такие прагматики.

Мне было четыре года, когда я на полях старой книжки (бумаги тогда не было) нарисовала дом. И самое интересное, что он был изображен в перспективе, а не фасадно, как дети обычно рисуют. Маму это потрясло. В семь лет я решила, что стану архитектором.

Жить во Львове и не любить архитектуру — это странно. В нашем районе в основном были особняки, в том числе построенные в стиле раннего конструктивизма. Я ребенком влюбилась в этот стиль. Мои родители были преподавателями в гимназии, имели прекрасный дом. В нем было 23 двери: мы, дети, посчитали.

На нашей улице еще в 1957 году стояли газовые фонари. Очень красивые, изысканной формы. И ходил человек, который их вечером зажигал, а утром тушил. Улица была фактически каштановой аллеей, где чередовались розовые и белые каштаны. Мы всей семьей гуляли по ней в воскресные дни. У моих родителей было великолепное ощущение пропорции зданий. Они все время восклицали: «Посмотри, как красиво сделано!». Теперь те каштаны постарели, высажены новые. Газовые фонари уничтожили.

В 14 лет я поступила на архитектурный факультет Львовского политехнического института. Я была без паспорта, меня приняли с трудом. Окончила институт с красным дипломом. И меня распределили в поселок Рудный Карагандинской области.

Мой профессор Ян Багенский заступился за меня: «Но она же лучшая студентка! Имеет право выбора». Ему ответили: «Хорошо училась — хорошо будет работать. Там такие нужны».

Я собрала денежку и слетала туда. Это были выселки, самый натуральный лагерь! Там даже землемеру нечего было делать, не то что архитектору. Заявляю: «Я туда не поеду!». Меня отстранили от диплома. Две недели сидела дома. И все-таки вопрос решился. Пришли ко мне и сказали: «Ты едешь в Донецк». Я обрадовалась: «Ну это же Европа! Париж! Конечно, еду!». И прекрасно чувствовала себя в Донецке. Нашла там интеллигентных людей, мы дружим до сих пор.

— Почему вас хотели отправить в тот поселок? За что такая немилость?

— Я имела массу проблем с КГБ, потому что тусовалась с неблагонадежными людьми, была среди них самой младшей. Можно сказать, еще соплячка. Нашей гранд-дамой была Олена Антонив, будущая вторая жена Вячеслава Чорновила (мать Тараса) — они тогда еще не познакомились. Мы особо ничем не занимались, но говорили, рассуждали на недозволенные темы.

— В вашей группе был стукач?

— У! И не один, а целых трое. Один из них на пятом курсе признался, что был приставлен ко мне. Его завербовали в очень тяжелой жизненной ситуации. Хороший парень. Сеней звали. Пытался сбежать в Среднюю Азию от КГБ, но ему это не удалось.

«МАЙДАН НЕЗАЛЕЖНОСТИ — ЭТО ГЛОБАЛЬНЫЙ КИЧ, АПОФЕОЗ БЕЗВКУСИЦЫ»

— После вашего переезда в Киев вы стали борцом за гармонию в архитектуре...

— Да, я терпеть не могу все эти дурацкие финтифлюшки, которые понастроили в Киеве. Вроде Майдана Незалежности. Считаю, что это чудовищно. Какой-то бред, апофеоз безвкусицы. Странная фольклорная барышня стоит на шаре. Какие-то фаллические символы разношерстных империй упадка. При чем тут римская колонна? Мы писали сначала премьеру Виктору Ющенко, а затем Президенту Леониду Кучме, что эту гадость ставить нельзя.

Я тогда выпустила статью «Глобальный кич ХХ столетия». Именно создателям Майдана мы присудили нашу первую антинаграду «За самый уродливый проект в области градостроительства, архитектуры и монументального искусства».

Приз мы сделали в виде фаллической колонны, на которой покоится шар, а на нем — крылатый творец. Колонну, как атланты, подпирают восемь авторов. Античность! Классика! Все должно быть обнажено. К тому же их совершенно не мучает совесть. Модель сделал скульптор Василий Бык. Когда он принес ее мне, я долго смеялась. И даже ночью просыпалась, так мне было приятно и смешно. Хорошо получилось.

— А кто определяет, кому вручить антиприз?

— Мы проводим телефонный опрос не менее 700 человек. До сих пор — в основном по Киеву. В этом году подключаем Львов, где в последнее время тоже творятся архитектурные безобразия.

В Киеве выдвигаем два объекта. Страшный дом в переулке Рыльского, который воздвигнут рядом с Михайловским собором. Не могу это видеть! На антипремию, несомненно, тянет и недавно построенное здание на Большой Житомирской (2—4). Есть и на Подоле, на Почтовой площади, новый дом, уродующий ландшафт города. Пойдите и посмотрите.

— Я, наверное, как и многие, даже не обращаю на них внимания...

— А я, к сожалению, смотрю. Настоящий архитектор должен ходить с высоко поднятой головой.

— Отсюда ваше негативное отношение к небоскребам, закрывающим небо?

— Если они уместны, если они там, где надо, почему нет? Высотные дома не должны нарушать историческое ядро города. Их можно возводить за его пределами. В Афинах, например, центр не тронули. И в других европейских городах тоже. Британцы в «подмандатном» Иерусалиме установили: в центре должны быть здания не выше 28 метров.

Моя мастерская в 2002 году сделала макет, на котором мы показали, где возле центральной части можно строить высотные здания, а где нельзя. Он находится в Обществе охраны памятников. Все отцы города его смотрели, восторгались. Мы сказали: «Дарим макет вам. Берите и пользуйтесь!». Но они не решились его взять и начали волевым порядком тыкать высотные здания, где только мыслимо и немыслимо.

Против безумного дома на Грушевского, 9а мы боролись шесть лет. А они незаконно надстроили еще семь этажей. Дом сам по себе уродлив, не говоря уже о том, как он вписывается в окружающий архитектурный ансамбль.

— А что вы думаете о грандиозной стройке напротив «Олимпийского стадиона»?

— Это называется то, что «впереди паровоза». Самое главное для болельщиков — чтобы они без особых затруднений приходили на стадион и потом уходили. Теперь это будет сложно. А в первоначальном варианте проекта попасть на стадион людям было вообще «неможливо»! Я, когда увидела этот проект, сказала: «Если его примут, больше на градсовете не появлюсь». И его в основе не приняли. Но приняли многое другое, с чем я тоже не соглашалась. Однако того метража, на который заказчики рассчитывали, не будет. Площадь первого этажа придется открыть для пропуска массы болельщиков.

— Вы верите в то, что придет время, когда все эти уродливые построения, включая Майдан, будут переделаны?

— Надежда, как говорил Ленин о Крупской, умирает последней (смеется) . Шутка! Чудес ждать не надо. Это будет происходить долго и мучительно. Но я верю в то, что есть Божий дух, который витает над нами, и что рано или поздно разум восторжествует. Зачем-то он же дан человеку!

— Вы не находите, что Киев далеко не духовный город?

— Он страшно мещанский. Таким он стал в конце ХIХ — начале ХХ столетия. В 30-е годы здесь были замечательные архитекторы — Алешин, Шехонин, Вербицкий, Дяченко... Интеллигентные, образованные люди, со своим внутренним аристократизмом. Сталинский Молох их уничтожил. Но почему сегодня, когда нет тоталитарной системы, строят в духе приказчиков, мещан и купцов? Откуда такая любовь к пошлости?

— Между политикой и архитектурой есть связь?

— Самая прямая. Черчилль сказал: «Архитекторам кажется, что это они строят города, а на самом деле города строят политики»...

— От политики и архитектуры плавно переходим к вашей женской сущности. У вас были какие-нибудь комплексы? Насчет внешности, например?

— Никогда! Абсолютно! И это меня саму удивляет. Я всегда понимала, что идеала нет. Когда была студенткой, мне говорили: «Ты — как фарфоровая статуэтка» (у меня с пропорциями все в порядке, я, как архитектор, могу себя оценить). Тогда я, конечно, была моложе и лучше качеством. У меня нет комплекса неполноценности, но нет и комплекса полноценности.

Парни, и стукачи тоже, за мной приударяли, старались попасть ко мне домой. Как сказали потом мои подруги: «В тебя все были влюблены». Но парни мне были безразличны.

— Соблазняли вас?

— Очень! Очень! И практически без результата. Естественно, возникали симпатии, но они быстро проходили. Я ведь была сублимирована в архитектуру (сублимация — перенаправление сексуальной энергии в другое русло, творчество, например. — М. Н. ). Шучу, конечно (смеется). Дело в том, что мне очень трудно угодить. У меня очень большие претензии к мужчине. На какие-то мужские недостатки можно закрыть глаза, но рано или поздно все откроется.

«СТОЛЬКО ЕСТЬ УДОВОЛЬСТВИЙ В ЖИЗНИ, КРОМЕ ОРГАЗМА»

— Нарисуйте образ мужчины, который вам импонирует?

— В первую очередь он должен быть умным, эрудированным. Должен понимать искусство, разбираться в философии. Быть человеком слова: сказал — сделал, не сделал — объясни, по какой причине. Он должен быть воспитанным, с хорошими манерами. Аккуратным, но не до педантизма. Чрезмерность — это уже патология.

Не выношу истериков! Женщина тоже не должна быть истероидной. У моей бабушки была замечательная сентенция: «Вихована людина не має настрою». То есть ты не должен отягощать других своим настроением.

— Слишком уж идеально все это...

— Не идеально. Чтобы с кем-то нормально жить, нужно себя в чем-то ограничивать.

— В вас что, бес никогда не вселялся? Когда вы были не сама собой, чрезмерно выплескивали свои эмоции?

— Никогда! Оперная певица Соломия Крушельницкая говорила: «Я своє серце лiкую головою». Я счастлива, когда читаю или слышу слова, которые совпадают с моими. Человек без эмоций — не человек, но ему дан разум, чтобы их контролировать. В себе надо взращивать глубочайшее чувство ответственности за все.

Конечно, я срываюсь порой, когда «мои моджахеды» — внуки (их у меня трое) доведут. Например, прошу кого-то из них: «Сделай это», а он: «Не хочу!». — «Ты мне дай аргументацию». — «Не хочу, и все!». И когда он в сотый раз говорит: «Не хочу», я показываю ему, что становлюсь уже не такой спокойной, как обычно, что мне это не нравится.

— Чего в вас больше — женского или мужского?

— По-моему, я нормальная женщина. С нормальной ориентацией. И я при этом свои женские возможности не использовала.

Помню, когда пришла в Верховную Раду, Дмитро Павлычко начал ко мне подъезжать, как он умеет. Он же в этом смысле неутомим. Я ему: «Дмитре, ти що? Чим ти займаєшся? Думай про справи». И он стал меня вразумлять (цитирую, пусть подает на меня в суд): «Якщо хочеш бути в полiтицi й досягти чогось, ти не повинна про це забувати». Вы сами понимаете, что он имел в виду.

— А вы ему что?

— Я ему сказала: «Ти можеш робити, що хочеш, а я буду займатися полiтикою». Для меня это было, так сказать, ниже плинтуса. (Смеется). Я себе это даже представить не могла. И меня потрясало, когда я узнавала, что есть, к сожалению, такие барышни, которые, как поется в революционной песне, «грудью дорогу проложат себе». Не буду их называть. У меня есть правило: о женщинах — либо хорошо, либо ничего.

— Вас не мучили женские потребности?

— Они не такие уж и страшные. Помню, была у Димы Диброва телепрограмма «Антропология». Он пригласил на нее Дуню Смирнову, дочь актера Андрея Смирнова. Она написала блестящий сценарий к фильму «Дневник его жены», который рассказывает об интимных связях Ивана Бунина. Дибров ее спрашивает: «Дуня, вы ж такая красивая. Представляю, какое у вас было угарное настроение на этих съемках. Там секс, наверное, парил над всеми?».

Она говорит: «Дима, я не понимаю, почему все удовольствия переводят только в секс? Секс — это хорошо, конечно. Но вот я иду по морозной Москве, а в сумке у меня лежат две прекрасные книги. Я замерзла. И я знаю, что приду домой, налью себе маленькую стопочку водки для сугреву, закушу огурцом моего соления. А потом лягу на диван с этими книгами. И хочу вам сказать, что испытаю истинное физическое удовольствие».

Блестящий ответ! Я готова была расцеловать экран телевизора. Я ее очень хорошо понимаю. Потому что столько есть удовольствий в жизни не хуже оргазма! Мне самые малые удовольствия могут доставить очень большую радость. Я бываю уставшей, у меня тоже масса проблем. Иду и вдруг вижу: два абрикосовых дерева расцвели возле нашего института: одно — розовым цветом, другое — белым. И для меня это тоже счастье!

«У МЕНЯ ТАКОЕ КРАСИВОЕ СВИДЕТЕЛЬСТВО О РАЗВОДЕ — ХОТЬ В РАМОЧКУ И НА СТЕНУ»

— Кто же вас, в конце концов, очаровал?

— Я не могла долго очаровываться. С первым мужем прожили полтора года. У нас все было хорошо. И было это так давно, что я даже не помню, как он выглядел. Мы разошлись друзьями. Он уехал очень далеко.

— А второй муж чем вас привлек? Он отвечал вашим требованиям?

— Я особенно к нему не присматривалась. Для меня было важно — и тогда, и сейчас, — чтобы человек был моего круга. Да и момент был такой, когда «для бедной Тани все жребии были равны». Умерла моя мама, я это тяжело переживала. Моя сестра Любовь в оперном театре была арфисткой. Там один скрипач сказал, что они организовали вокально-инструментальный ансамбль, ищут девушку с хорошим низким голосом. Сестра говорит: «Есть такая девушка — это моя сестра!».

Руководителем ансамбля был Мирослав Скорик, композитор. Я спела первый украинский твист «Не топчiть конвалiй» на слова Дмитра Павлычко. Выступала даже на всесоюзном «Голубом огоньке» — в платье с оголенными плечами. Я так над собой смеялась! И таки допелась: мы с Мирославом стали мужем и женой. Прожили вместе 15 лет. Замечательно разошлись — красиво, спокойно, интеллигентно. Все должно быть в нужном количестве. Я ж не виновата, что не создана для семейного блаженства.

— Когда вы это начали осознавать?

— Боюсь, что сразу (смеется) . Да и он тоже не виноват. У него много положительного. Он талантливый композитор, славный человек! У меня свои примочки. И я уже созрела до того ощущения, что свобода для меня, как для профессионала, творческой личности, важнее всего. А двум творческим людям жить под одной крышей очень сложно, почти невозможно. Я стала чувствовать себя отягощенной постоянным присутствием человека, в котором все-таки проявлялись черты, которые мне не очень нравились.

Я должна жить отдельно, понимаете? Я трудоголик, работаю и в праздники, которые тоже люблю. Я отшельник, чувство уединения для меня — самое дорогое. Мне мешает, когда кто-то все время рядом. Даже если он золотой и бриллиантовый (смеется) . Это угнетает. К тому же, когда люди живут в малометражных квартирах, как у нас, это обязательно приводит к тому, что они надоедают друг другу.

Я нормально выполняла свои обязанности жены, матери, бабушки. Дочь подросла. Спокойно, без каких-либо нервных потрясений, я сказала себе: «Все!». И трагедии в этом не вижу.

— Где он сейчас живет?

— Во Львове. Процесс развода длился долго — лет восемь. То он уезжал куда-то надолго, то я была занята. Наконец — последние формальности. Барышня в загсе спрашивает меня: «Вам ламинировать свидетельство о разводе?». А у меня — блеск в глазах! «Да! — говорю. — Да! Пожалуйста!». (Смеется) . И теперь у меня такое красивенькое свидетельство о разводе, что хоть в рамочку и вешай на стену.

— Лариса, вы — особенная женщина...

— Все — особенные. У моего любимого Осипа Мандельштама есть великолепные стихи: «Не сравнивай: живущий несравним...».

— Считаете себя счастливым человеком?

— Да, хотя нельзя так говорить вслух. Я постоянно пребываю в состоянии эстетической влюбленности в окружающий мир. Жизнь — потрясающий подарок от Господа! Все, что Он посылает, это — не за что-то, а — к чему-то. Кстати, я греко-католической веры, и у меня есть еще два имени — Марта и Роксана. Так что я триедина. Я безумно люблю учиться, это кайф — постоянно узнавать новое. И если бы у меня была такая возможность, я бы снова поступила в какой-нибудь институт.

— Что-то хотели бы изменить в своем прошлом?

— Я не нахожу в жизни ничего такого, что хотела бы из нее вычеркнуть. Единственное, может быть, мне вообще не надо было связывать себя браком. Жениться, конечно, можно, а вот замуж выходить — это надо сильно подумать. (Смеется)

На фоне информации о закрытии киевских вузов по причине невозможности их платить за отопление и освещение, прозреет любой. Или почти любой, потому что украинец не просто человек. Тем более - галичанин. Вот и уроженка Галичины архитектор и профессор Лариса Скорик не просто думает, что Украины скоро не будет, но и начинает говорить об этом открыто.
Почему?
Потому что ей стыдно и горько за страну и народ. И это ощущение придаёт ей смелости говорить то, что украинцы способны стерпеть только от очень уважаемого человека. И её интервью звучит как приговор Украине, которая оказалась неспособной и создать достойную элиту, ни обрести настоящую государственность. И как может быть иначе, если историческая и ментальная основа Украины ложная и не соотвествует её идентичности. Впрочем, уточним, что её позиция сложилась не в последние годы, потому что Галичина тоже разная.

Никто и не сомневался, что вменяемые люди на Украине были и есть. Нельзя терять надежду на изменение ситуации к лучшему и здравому. Свидетельством нашего оптимизма является наличие в украинском социуме такого человека, как известный архитектор и общественный деятель Лариса Скорик, которая недавно дала развернутое и вполне открытое интервью.

Высвечиваемая ею краеугольная проблема Украины - «дремучая невежественность и невероятная провинциальность» - констатация печальная и, увы, не новая. Грусть ситуации в том, что развитие этого тезиса в жизни идет по худшему сценарию.

Итак, вчитаемся и вдумаемся в сегодняшние слова Ларисы Павловны Скорик , профессора Национальной академии изобразительного искусства и архитектуры, члена-корреспондента НАН Украины.

Ларису Скорик пугает будущее ее государства, даже если речь она ведет - прямо или метафорично - об архитектуре. «По-моему, мы ничего не строим . Во всяком случае для страны. Каждый из власть имущих строит что-то для себя и так, как он это понимает в силу собственного убожества. В царице всех искусств архитектуре мы сегодня видим совершенную безвкусицу и полное невежество. Откровенно говоря, это эстетическая и этическая катастрофа. ... Китч, безвкусица и редкие случаи удачного плагиата . Посмотрите хотя бы на урочище Гончары и Кожемяки, где с начала 2000-х началась застройка, - это же чудовищная безвкусица! И таких примеров в Киеве великое множество».

Некоторые специалисты утверждают, что архитектура майдана вызывает в людях негативную энергию, которую хочется выплеснуть наружу. Стало известно, что Кабмин утвердил проект постройки второй очереди «Мемориала жертвам голодомора» стоимостью 772 млн. грн.

Лариса Скорик комментирует и эту новость: «Я даже думать об этом объекте не хочу , потому что это нонсенс! Взять и уничтожить святой рельеф, который окаймлял Печерские холмы, на которых стояла и, слава богу, еще стоит Киево-Печерская лавра! Это же место совершенного, великолепного единения ландшафта с архитектурой - той, что нам оставили наши предки. Они, конечно, не ожидали, что у них будут такие недостойные, невежественные потомки, которые не понимают, что самым большим достоинством Киева - урбанистическим, архитектурно-пластическим - является его ландшафт и рельеф. И сам мемориал ужасен . Этот натурализм, эта похожая на хлопушку безумная свеча, пламя из позолоченной жести. … Очень печально, что бутафория уродует настоящее историческое лицо города».

Проблема, затронутая Ларисой Павловной, напрямую относится и к тому, что сегодня, скажем, происходит и в Виннице, где «активисты» под покровом ночи, опасаясь праведного негодования горожан, 25 января снесли памятник Т. Шевченко, чтобы на его месте водрузить «мемориал героям Небесной сотни». К слову, охранники этой новой стройплощадки были избиты возмущенными горожанами и облиты краской.

Лариса Скорик говорит, что не знает, можно ли спасти Украину от диктата посредственности, где нет государственности как таковой. «Мы обнажили такие стороны своего “менталитета“, своих “абсолютных возможностей”, что я уже перестала быть оптимисткой . Когда случился первый майдан и потом все схлынуло, у меня еще были надежды. Но оказалось, что это только репетиция. А в 2013 г. я сказала себе: “Это конец!” По моему глубокому убеждению, мы наблюдаем необратимый процесс, и надеяться можно только на чудо . Логика и анализ здесь неуместны. … Сегодняшний день у меня вызывает стойкое чувство стыда . Пронзительного стыда за то, что у этого народа, микрочастицей которого я являюсь, нет не просто никакого государственного мышления, но даже желания выработать в себе хоть какой-то иммунитет государства . Потому народ и выбирает себе таких поводырей, которые им манипулируют. Конечно, есть и вполне адекватные люди, но они, как и я, не могут найти оправдания случившемуся. Есть один только довод - очень хотелось власти, денег и очень хотелось получить во владение эту вотчину, которая как бы называется Украиной , но которую они не любят. Я испытываю стыд за то, что у нас такая “элита” - это слово не предполагает низость и ничтожность».

Высказала свои соображение эксперт и о недавно принятом Верховной радой законе о «реинтеграции» Донбасса: «Все делается ради того, чтобы создать иллюзию деятельности . Подобная реинтеграция нереальна, невозможна и совершенно бесперспективна. Они постоянно делают вид, создавая “мыльные пузыри” . Разве то, что они проводят, можно назвать реформами? Это совершенно бредовые действия, которые не входят ни в одну классификацию реформ. Потому что реформы предполагают улучшение. А где мы видим улучшение, в какой сфере? »

Молоденькой выпускницей Львовского политеха Лариса Скорик по распределению приехала в Донбасс. Знает этот регион не понаслышке, подчеркивает, что там не было стукачей, а были в истинном смысле слова интеллигенты - культурно-научно-техническая интеллигенция «Гипрограда», специалисты в сфере архитектуры и технологий. «Таких открытых, образованных и надежных людей я не встречала нигде», - утверждает Лариса Павловна.

Коренная галичанка весьма критична к тезису некоторых своих земляков, считающих именно галичан носителями «духовного кода нации», истинными борцами за Украину.

«А что они понимают в Украине?! Мне стыдно за родителей, воспитавших таких детей, которые сейчас бегают по улицам, называя себя «активистами», а сами не знают, кто они, откуда и чего хотят. Этим детям можно вбить в головы любую мерзость, заставить кричать какие-то дикие кричалки или пролить чью-то кровь - и все это при попустительстве родителей . У меня чувство брезгливости к этому дремучему невежеству и невероятной провинциальности . Вы мне говорите Галичина? Да что вообще знают о Галичине так называемые радикалы, которые оттуда сейчас порасползались по всей Украине? И в Харькове их уже полно, и в Одессе, ну и, конечно, в Киеве.

Волею судеб случилось так, что большинство коренных галичан - тех, для кого такие понятия, как честь, благородство и совесть, всегда были основополагающими, оказались изгнаны или уничтожены . Их расстреливали, высылали, вытравливали с родной земли».

Эти, быть может, неожиданные слова из уст коренной галичанки, как говорится, дорого стоят. Л. Скорик высказывает и серьезный взгляд на Галичину, не нынешнюю, а на ту, которая считала себя Русью, стояла за единство с Россией, Надднепрянской Украиной.

Когда говорят о нынешнем галичанстве, не задумываются над тем, что оно, искусственно созданное, не имеющее никакого отношения к историческим корням, - воплощение невежества и полного отсутствия государственного мышления. Галичанство в его нынешнем виде - не друг, а враг Украины .

Лариса Скорик вспоминает и чистки польской «пацификации», и советский период, и кровавую мясорубку Великой войны, говорит о растворении крупиц остававшейся интеллигенции в среде «шариковых и швондеров», которые укоренились на этой земле, стали самоназываться «украинской интеллигенцией», а потом возомнили себя украинским Пьемонтом. «Что они сделали с моей Галичиной, во что ее превратили?! Это даже не хуторянство. Это тяжкая, самоуверенная провинциальность, которая расползлась по всей Украине ».

Когда начался майдан, один из депутатов, родом из Ивано-Франковска, прислал Ларисе Павловне эсэмэску: «Ларисо! Я дякую вам, що є хоч одна людина в цьому суцільному потьмаренні мізків» («Лариса! Я благодарен вам, что есть хоть один человек в этом кромешном помрачении мозгов»). Она ответила: «Вони руйнують державу і зрозуміють це дуже швидко, але буде пізно» («Они разрушают государство и поймут это очень быстро, но будет поздно »).

Лариса Павловна нелицеприятна по отношению к своим землякам, когда говорит о повсеместном их желании «подняться на дурнячке » - с криками, воплями, патриотическими лозунгами, уже не желая хлеб свой добывать «в поте чела». «Поэтому, – говорит она, – они так быстренько покинули свою черноземную Тернопольщину с великолепными маслянистыми грунтами, где были богатейшие хутора, где хозяин со своей большой семьей и парой наемных рабочих обрабатывали огромные участки земли и собирали отличный урожай. Теперь эта земля стоит пустая, потому что они бросили ее и рванули за границу получать доляры. Мамы поехали туда домработницами, а дети здесь подрастали - мальчики на их доляры наркотиками баловались, девочки - еще кое-чем. И так постепенно все разрушалось. А потом появился новый способ, революционный: придем и заберем, завоюем и присвоим ! Вы же посмотрите, как глубоко это все пустило корни - происходит тотальная галичинизация всей Украины. Но самое ужасное, что все это творят люди невежественные, ничего не знающие об истории Галичины и ее возвращении в украинское «тело». У меня вызывают чувство глубочайшей брезгливости те, кто сейчас себя называет украинской интеллигенцией, галицкой в первую очередь . Да нет ее, нет! … Потому что интеллигент - это прежде всего человек чести. … А где сейчас эти интеллигенты? Покажите мне их! Сплошь и рядом - одни приспособленцы, дрожащие твари, извините, но это библейское выражение. И они еще называют себя христианами?! Это псевдохристианство, не имеющее ничего общего с христианскими ценностями».

«Новая мова» доводит Ларису Скорик иногда до состояния глубокой депрессии, потому что это не тот литературный украинский язык, на котором она разговаривала всю свою жизнь и на котором говорили ее родители, коренные галичане, педагоги, которые блюли чистоту родной речи. Лариса Павловна ратует за многоязычие и возмущена и запретом на ввоз на Украину литературы на русском языке, запретом на вещание на русском.

Размышляя о манкуртизации и раздуховлении украинской молодежи, Лариса Скорик горько говорит о «пятнадцатилетних сопляках», ничего не понимающих в религии, но устраивающих блокаду Киево-Печерской лавры, проводящих какие-то антицерковные акции. «Заметьте, все это происходит в большие церковные праздники. Как говорится, дьявол бдит. Есть, конечно, и внутренние причины, и внешние спонсоры, которые люто ненавидят каноническое православие. … Я не могу себе представить, как может священнослужитель призывать к оружию или говорить, что Донбасс должен заплатить своими страданиями . За что?! Если он христианин, который обязан любить ближнего, как он может поощрять убийства этих граждан, убийства детей?»

Нынешний Киев договориться с Донбассом не сможет, убеждена Лариса Скорик, а надеяться, что придут другие, не приходится, поскольку эти «другие» - из той же обоймы, где сегодня меряются рейтингами, а не способностями что-то решать для пользы своей страны.

«В нашей семье никогда не делили Украину на «східняків» и «західняків», - подводит итог Лариса Павловна. - Папа всегда говорил: “Велика Україна (имея в виду восточную ее часть) має величезний потенціал, і Галичина без неї ні на що не здатна ”. Мои родители понимали, что если мы хотим стать сильным государством, то без Великой Восточной Украины об этом не может быть и речи. Оба они были образованнейшими людьми, много читали, знали по пять языков. И у них была спокойная уверенность в будущем нашей страны. Но когда отец увидел, как неистово бьются за власть его земляки (отца не стало в 1995 г.), он сказал мне: “Боюсь, доню, що України знову не буде ”. И сейчас я вижу, что это горькое отцовское пророчество начинает сбываться».

Подлинный патриот Украины Лариса Скорик убеждена , что с Россией Украине необходимо искать компромисс, «потому что невозможно разорвать все то, что складывалось столетиями, где существует такое смешение, такая связь и ближайшее соседство ».

Надо сказать, что сегодня мало кто видит выход из украинской ситуации, но если есть такие люди, как Лариса Скорик, значит, будущее у Украины и хороших отношений Украины и России как ОДНОЙ РОДИНЫ - есть.