История болезни Михаила Булгакова

Михаил Булгаков предстал перед читателями и зрителями во всей полноте сорок лет спустя после смерти. С этого момента возник острый интерес не только к его творчеству, но и к биографии, тем более, что для любителей «желтизны» там есть в чем покопаться: три жены, пристрастие к морфию, особые отношения со Сталиным и т.д. На моей памяти четыре жизнеописания писателя, фундаментальных, так сказать, и множество мелких. Бесспорна трагичность писательской судьбы Булгакова, которая в финале жизни усугублялась тяжкой, безысходной болезнью…

Из анамнеза: Михаил Булгаков родился 3 мая 1892 года (в этом году исполнится 120 лет со дня рождения) в семье А.И.Булгаков и В.М.Покровской, где был старшим из семи детей. Отец умер в сорок восемь лет от «злокачественного нефросклероза», мать в возрасте 52 лет от сыпного тифа. Братья Булгакова прожили по 70 лет, две сестры дожили до 80. Одна сестра умерла в 59 лет в психиатрической клинике Новосибирска, другая в возрасте 52 лет умерла от геморрагического инсульта на фоне многолетней гипертонической болезни. Но для понимания истории болезни писателя имеет большое значение факт болезни и смерти в 1906 году его отца, Афанасия Ивановича Булгакова. С весны 1906 года он, по воспоминаниям современников, стал ощущать какое-то «подозрительное недомогание», проболел все лето, а в сентябре у него резко ухудшилось зрение, появилась выраженная слабость, мышечные боли и т.д. Его начали лечить от болезни глаз и, вероятно, лишь на этом этапе было произведено исследование мочи, после чего все внимание киевских и приглашенных московских врачей сосредоточилось на них. В это время в доме Булгаковых появился доктор И.П.Воскресенский, который участвовал в лечении А.И. Булгакова, а позднее лечил от наркотической зависимости и самого писателя. Эффекта от тогдашнего знахарского лечения, конечно, не было никакого, и 14 марта 1906 года А.И.Булгаков умер при явлениях почечной недостаточности. Мне известен подобный пример: болезнь выдающего российского философа В.С.Соловьева, да и о болезни императора Александра III нельзя забывать. Ничего казуистического в этом нет.

Следующий эпизод в истории жизни М.Булгакова связан с его пристрастием к морфию в 1917-18 гг., но этот эпизод если имеет отношение к обсуждаемой теме, то косвенное. В начале 1920 года Булгаков перенес тяжело протекавший возвратный тиф, в 1923 году какое-то время лечится от «ревматизма», в 1924 году его консультирует, а затем оперирует по поводу «хронического аппендицита» виднейший российский хирург А.В.Мартынов. До 1929 года здоровье Булгакова никаких опасений не внушает. Трижды за восемь лет он отдыхает в Крыму (Коктебель, Мисхор, Судак, Алупка, Феодосия, Ялта). Летом - дача (очень любил купаться), зимой - лыжи и бильярд.

Надо, ради справедливости, отметить, что в Булгакове сочетались удивительным образом противоречивые качества. С одной стороны - тревожная, достигающая степени ипохондрии, забота о своем здоровье: Булгаков любил посещать аптеку, где «он закупал лекарства обстоятельно, вдумчиво», охотно ходил к врачам, был болезненно брезглив, всю жизнь боялся болезни почек. Своему другу, С.Ермолинскому он говорил: «…каждый человек должен быть врачом в том смысле, чтобы настороженно относиться ко всем незримым врагам. Их миллионы!», «Имей в виду, самая подлая болезнь - почки. Она подкрадывается как вор, исподтишка, не подавая никаких болевых сигналов, именно так чаще всего. Поэтому, если бы я был начальником всех милиций, я бы заменил паспорта предъявлением анализа мочи, на основании коего и ставил бы штамп о прописке». О Булгакове можно было сказать словами Н.Бердяева: «Я боюсь именно болезней, заразы, всегда представляю себе дурной исход болезни. Я - человек мнительный». Однако, при этом Булгаков много курил, любил плотно поесть, мог просидеть в застолье до пяти утра. Он хотел выглядеть респектабельно, что никак не предполагает туристических походов. Комфортабельная квартира, санаторий, такси, сидячий образ жизни, тем более что у Булгакова временами развивалась боязнь открытого пространства. Трудно назвать такой образ жизни, да к тому же на фоне жестокого многолетнего стресса, здоровым. Не буду касаться травли, запретов, снятия пьес, отказа в выезде за границу. Какое железное здоровье надо иметь, что бы вынести все это. Это ведь не теперешняя трепотня - Г.Ягода это вам не М. Швыдкой!

…Булгаков начинает сдавать. С 1930 года все чаще и чаще писатель начинает жаловаться на головную боль, бессонницу, творческую непродуктивность, быструю утомляемость. В течение 3-х лет головная боль преследует писателя неотступно. В 1933 году Булгаков обращается к приват-доценту Н.Л.Блументалю, известному московскому терапевту, ответственному секретарю журнала «Советская клиника», «насчет почек». Как писала Е.С Булгакова: «Но говорят все в порядке». В конце 1933 года головная боль у М.Булгакова учащается, присоединяется боль в груди. Михаил Афанасьевич в это время лечится у частных московских врачей: Н.Л. Блументаля, М.Л. Шапиро, Я.П. Полонского, А.И. Берга. Они находят у Булгаков сильное переутомление, но говорят, что «сердце в порядке». Не устаю задавать себе вопрос: а кто-нибудь хотя бы раз измерил у Булгакова артериальное давление? После отказа Булгаковым в поездке за границу состояние писателя ухудшается: появляется страх смерти, одиночества, пространства. Часто в дневнике Е.С.Булгаковой появляется запись: «М.А. вернулся с дикой мигренью». 24 октября 1934 года по совету друга писателя, видного советского нейрохирурга, Андрея Андреевича Арендта было начато лечение гипнозом, после которого страх у Булгакова исчез, настроение становилось ровным, бодрым, повышалась работоспособность. Писатель был внушаемым человеком! Но затем опять: «мигрень», «приведен из театра с головной болью», «упорная головная боль». Все чаще Булгаков прибегает к помощи пирамидона, «тройчатки», грелкам на голову. Вот пример врачебного заключения того времени: «22.05.1934. Сего числа мною установлено, что у М.А.Булгакова имеется резкое истощение нервной системы с явлениями психастении, вследствие чего ему предписаны покой, постельный режим и медикаментозное лечение. Тов. Булгаков может приступить к работе через 4-5 дней». Справка подписана врачом А.Л. Иверовым. Алексей Люцианович Иверов , начиная с 1923 года, почти сорок лет был врачом МХАТ. В этом же году Булгаков ездил в Ленинград, к некоему доктору Полонскому лечиться «электризацией», а в Москве его пользует гипнозом уже упомянутый доктор Берг. В марте 1938 года Булгакова консультирует невропатолог Цейтлин - «одолели головные боли». Булгакову всегда помогала «тройчатка» - кофеин, фенацетин, пирамидон. Судя по всему, он прибегал к ней часто. Ежегодно, весной Булгаков делает анализы крови, мочи, рентгеноскопию грудной клетки, систематически обращается к терапевтам и невропатологам. И, тем не менее, беда пришла оттуда, откуда он и ждал ее всю жизнь…

Эта история уже стала хрестоматийной: резкое ухудшение состояния Булгакова произошло в 1939 году, после крушения надежд на постановку его пьесы «Батум», которая, как он рассчитывал, сможет наладить его отношения с Советской властью… В сентябре 1939 года во время пребывания в Ленинграде Булгаков ощутил резкое ухудшение зрения. Примечательно, что первый эпизод произошел еще до этой поездки, которая считается началом катастрофы. Булгаков перестал различать вывески на другой стороне Невского проспекта, причем обоими глазами! 12 сентября его осматривает известный ленинградский профессор, опытный клиницист-офтальмолог, Николай Иванович Андогский (1869-1839). Он обнаружил снижение зрения до 0,5 D справа и 0,8 D слева, пресбиопию, «явления воспаления зрительных нервов с участием окружающ ей сетчатки в обоих глазах, более значительно справа, менее значительно - слева», расширение и извитость сосудов. Назначения Андогского скромны: очки для близи и три столовых ложки хлористого кальция, а вот прогноз - грозный: «Ваше дело плохо, поезжайте немедленно в Москву и обязательно сдайте анализ мочи»- якобы сказал профессор (умерший через месяц!) Булгакову. Уже 16 сентября Булгаков сдает анализ мочи: вроде бы и неплохо - у.в. - 1016, лейкоциты 2-4, но 10 гиалиновых цилиндров (!) и единичные зернистые. В Москве же, судя по всему, 20 сентября у Булгакова впервые в жизни измерили артериальное давление. Оно оказалось…205/120 мм рт. ст.! У Булгаков появляется постоянный лечащий врач, некий доктор Захаров, который начинает пользовать писателя пиявками. М.А. Булгакова осматривает профессор, один из первых руководителей глазной клиники МОНИКИ, В.П.Страхов. 28 сентября 1939 года он констатирует, что у Булгакова неврит зрительного нерва с двух сторон, имеются кровоизлияния и «белые пятна» на глазном дне. Острота зрения уже 0,2 D с двух сторон! Пиявки, капли пилокарпина и дионина… Ретинопатия сетчатки, характерная для тяжелой гипертензии, говоря современным языком. 2 октября Булгакову делают пробу Зимницкого: у.в. 1009,1006,1007,1007. Изостенурия очевидна. В крови небольшой лейкоцитоз, уровень гемоглобина 78%, СОЭ-7 мм/час. Остаточный азот (по нормам того времени 20-40 мг%) был у Булгакова 81,6мг%, спустя неделю 64,8мг%, еще спустя неделю 43,2 мг%. Непонятно, каким образом (ограничение белка?) было достигнуто снижение в два раза? Когда прояснилось, что у Булгакова болезнь почек, к нему пригласили профессора Мирона Семеновича Вовси, выдающегося советского терапевта и нефролога. Вовси допустил деонтологическую бестактность, сказав, что Булгакову остается жить не больше трех дней, а писатель прожил шесть месяцев! У писателя оставался постоянно низкий удельный вес мочи (1009-1020), протеинурия, редкие эритроциты, до 40 гиалиновых цилиндров в поле зрения. Белок в конце жизни достигал цифры 6,6 %. Булгакова пытались «размочить», ему назначали ртутный диуретик «Салирган», теофиллин (5%), виннокаменную кислоту и лимоннокислый натрий. Остаточный азот неуклонно рос и достиг уровня 96 мг%, креатинин увеличился до 3,6 мг% (тогдашняя норма - 3,6 мг%). Магнезия, «тройчатка», пиявки, кровопускания, диета. Вот и все, чем могли ему в то время помочь. Его направляют в «кремлевский» санаторий в Барвихе (где позже лечился от инфаркта С.М.Эйзенштейн и умер от саркомы средостения А.Н.Толстой) и лечат режимом и диетой. Уж в конце 1939 года Булгаков подводит черту под своими отношениями с врачами: « … к концу жизни пришлось испытать еще одно разочарование - во врачах-терапевтах. Не назову их убийцами,…но гастролерами, халтурщиками и бездарностями охотно назову. Есть исключения, конечно, но как они редки! Да и что могут помочь эти исключения, если от таких недугов, как мой, у аллопатов не только нет никаких средств, но и самого недуга они, порой, не могут распознать».
Сам врач, Булгаков еще со времен работы над биографией Мольера, видимо, начал саркастично относится к лекарям любого ранга! 3 февраля 1940 года Булгакова консультирует заведующий кафедрой факультетской терапии I ММИ, лечащий врач Сталина, Владимир Никитович Виноградов (позже он не смог вылечить С.П.Королева от мерцательной аритмии). Режим, диета, ограничение жидкости, папаверин, «миоспазмоль», ванны, микстура с хлоралгидратом, глазные капли. Не надо быть «светилом», что бы додуматься до этого! Спустя две недели у Булгакова появилась симптоматика левожелудочковой недостаточности и ему назначают сердечные гликозиды, еще спустя неделю у врача М.Росселова от посещения Булгакова «впечатление предуремического состоянии». Ужасает врачебная беспомощность: пирамидон, пиявки, еще какая-то терапевтическая дребедень. Между тем, Булгакова кроме врачебной мелкоты (Аксенов,Захаров, Жадовский, П.Н.Покровский, М.М.Покровский,М.Л.Шапиро, В.П.Успенский, М.П.Манюкова и т.д.) консультировали и тогдашние корифеи: профессора-терапевты Д.А.Бурмин, М.П.Кончаловский, А.А.Герке, С.О. Бадылькес кремлевский терапевт Л.Г.Левин , известный тогда невролог Ф. Д. Забугин (1884-1972), кремлевский офтальмолог М.М.Авербах, начинающие светила М.Ю.Раппопорт (невролог), А.М.Дамир (терапевт) и другие (не всех вспомнила Е.С.Булгакова). Но это не помогло, да и по правде сказать - давление ни разу до 1939 года не измерили в стране, открывшей «тоны Короткова»!

О чем может идти речь в случае М.А.Булгакова? По моему мнению, можно предполагать наличие у писателя:

1) Злокачественной гипертонии (болезни отца и сестры);

2) Хронической почечной патологии (врожденного поликистоза почек, фибромускулярной дисплазии?);

В последнее время (Л.И.Дворецикй, 2010) предлагается оригинальная, хотя и небесспорная версия о наличии у писателя анальгетической нефропатии с развитием терминальной ХПН. Тут сразу возникает вопрос: при алкогольном циррозе печени невозможно назвать критичную массу выпитого для его формирования, а при анальгетической нефропатии сколько нужно принимать анальгетиков чтобы она проявилась? Ссылка на то, что Булгаков был внушаемым человеком, у которого однажды уже развивалась зависимость, не слишком уместны, ведь начал то он принимать анальгетики в тот период, когда на фоне преследований конца 20-х-начала 30-х гг. вполне могла манифестироваться гипертоническая болезнь, которую нелюбимые им аллопаты попросту говоря, проморгали. Прав был профессор Преображенский в своей нелюбви к российскому пролетариату!

Николай Ларинский, 1998-2012

10 марта. 16.39. Миша умер.

Валентин Катаев рассказывал, что незадолго до смерти Булгаков сказал ему:
«Я скоро умру. Я даже могу вам сказать, как это будет. Я буду лежать в гробу, и, когда меня начнут выносить, произойдет вот что: так как лестница узкая, то мой гроб начнут поворачивать и правым углом он ударится в дверь Ромашова, который живет этажом ниже».
Все произошло именно так, как он предсказал.
Угол его гроба ударился в дверь драматурга Бориса Ромашова.
Осенью 1939 во время поездки в Ленинград года Булгакову был поставлен диагноз: остроразвивающаяся высокая гипертония, склероз почек. Как врач, Михаил Афанасьевич понимал, что обречен.
Вернувшись в Москву, он слег и уже не вставал. Страдал страшно, каждое движение приносило нестерпимые боли. Сдерживать крик он был не в силах, снотворное не помогало. Он ослеп.

Последние записи из дневника Е. С. Булгаковой:
1 января 1940-го.
… Тихо, при свечах, встретили Новый год: Ермолинский - с рюмкой водки в руках, мы с Сережей (сын Е.С.) - белым вином, а Миша - с мензуркой микстуры. Сделали чучело Мишиной болезни - с лисьей головой (от моей чернобурки), и Сережа, по жребию, расстрелял его…
28 января.
Работа над романом. 1 февраля.
Ужасно тяжелый день. «Ты можешь достать у Евгения револьвер?» (Евгений Шиловский - предыдущий муж Елены Сергеевны, военачальник).
6 февраля.
Утром, в 11 часов. «В первый раз за все пять месяцев болезни я счастлив… Лежу… покой, ты со мной… Вот это счастье… Сергей в соседней комнате».
12.40:
«Счастье - это лежать долго… в квартире… любимого человека… слышать его голос… вот и все… остальное не нужно...»

29 февраля.
Утром: «Ты для меня все, ты заменила весь земной шар. Видел во сне, что мы с тобой были на земном шаре». Все время весь день необычайно ласков, нежен, все время любовные слова - любовь моя… люблю тебя - ты никогда не поймешь это.
1 марта.
Утром - встреча, обнял крепко, говорил так нежно, счастливо, как прежде до болезни, когда расставались хоть ненадолго. Потом (после припадка): умереть, умереть… (пауза)… но смерть все-таки страшна… впрочем, я надеюсь, что (пауза)… сегодня последний, нет предпоследний день…
8 марта.
«О, мое золото!» (В минуту страшных болей - с силой). Потом раздельно и с трудом разжимая рот: го-луб-ка… ми-ла-я. Записала, когда заснул, что запомнила. «Пойди ко мне, я поцелую тебя и перекрещу на всякий случай… Ты была моей женой, самой лучшей, незаменимой, очаровательной… Когда я слышал стук твоих каблучков… Ты была самой лучшей женщиной в мире. Божество мое, мое счастье, моя радость. Я люблю тебя! И если мне суждено будет еще жить, я буду любить тебя всю мою жизнь. Королевушка моя, моя царица, звезда моя, сиявшая мне всегда в моей земной жизни! Ты любила мои вещи, я писал их для тебя… Я люблю тебя, я обожаю тебя! Любовь моя, моя жена, жизнь моя!» До этого: «Любила ли ты меня? И потом, скажи мне, моя подруга, моя верная подруга...»
10 марта. 16.39.
Миша умер.

Тайна смерти Булгакова

10 марта 1940 года в своей московской квартире от тяжелой болезни скончался известный писатель, драматург и театральный режиссер Михаил Афанасьевич Булгаков, посмертную славу которому принес роман "Мастер и Маргарита".

Михаил Булгаков родился 15 мая 1891 года в Киеве в семье профессора Киевской духовной академии. До осени 1900 года он учился дома, затем поступил в первый класс Александровской гимназии, где были сосредоточены лучшие преподаватели Киева.

Уже в гимназии Булгаков проявлял свои разнообразные способности: писал стихи, рисовал карикатуры, играл на рояле, пел, сочинял устные рассказы и прекрасно их рассказывал. После окончания гимназии в 1909 году Булгаков становится студентом медицинского факультета Киевского Императорского университета св. Владимира. В 1913 году Булгаков вступает в свой первый брак - брак с Татьяной Лаппа. С началом первой мировой войны вместе с женой Булгаков работает в госпитале. Там он пристрастился к морфию, но благодаря супруге, смог избавиться от пагубой зависимости. Впоследствии трагическая судьба врача-морфиниста станет основой сюжетаБулгаковского рассказа "Морфий", который был опубликован в журнале «Медицинский работник» в 1927 году.

В 1915 году Булгаков ушел добровольцем на фронт, работал в прифронтовом госпитале, приобретая врачебный опыт под руководством военных хирургов. В 1916 году, окончив университет, получил диплом с отличием и отправился в Смоленскую губернию земским врачом, что впоследствии нашло свое отражение в «Записках юного врача». Гражданская война застала Булгакова в Киеве. Он видел закат «белого движения», стал свидетелем немецкой оккупации Украины в 1918 году, зверств петлюровских банд. В 1919–1921 годах он жил во Владикавказе, работал в газете «Кавказ» и начал писать для театра. В 1921 году Булгаков переехал в Москву.

Во времена НЭПа литературная жизнь в России начала возрождаться, создавались частные издательства, открывались новые журналы. В 1922 году Булгаков опубликовал рассказы «Необыкновенные приключения доктора» и «Спиритический сеанс». Увидели свет многие его произведения: «Записки на манжетах», «Похождения Чичикова», «Сорок сороков», «Путевые заметки», «Багровый остров». В 1924 году он работал в газете железнодорожников – «Гудок», объединившей в это время таких талантливых литераторов, как Олеша и Катаев, Ильф и Петров, Паустовский и другие. По инициативе МХАТа создал на основе романа «Белая гвардия» пьесу, которая была поставлена под названием «Дни Турбиных».

В 1927 году завершил драму «Бег», которая была запрещена незадолго до премьеры. В 1925 году в альманахе «Недра» была опубликована повесть «Роковые яйца», вызвавшая недовольство властей. Повесть «Собачье сердце», уже подготовленная к публикации, не была разрешена к печати (впервые была опубликована в 1987).

С 1928 года Булгаков начал писать роман «Мастер и Маргарита» и работал над ним двенадцать лет, то есть до конца жизни, не надеясь опубликовать его. В 1965 году в журнале «Новый мир» был опубликован «Театральный роман», написанный в 1936–1937 годах. В 1929-1930 годах не было поставлено ни одной пьесы Булгакова, в печати не появилось ни единой его строки. Он обратился с письмом к Сталину с просьбой разрешить ему выехать из страны или дать возможность зарабатывать на жизнь. После этого работал в МХАТ и Большом театрах. В 1939 году М.Булгаков работает над либретто «Рашель», а также над пьесой о Сталине («Батум»). Пьеса была одобрена Сталиным, но, вопреки ожиданиям писателя, она была запрещена к печатанью и постановке. Состояние здоровья Булгакова резко ухудшается. Врачи диагностируют у него гипертонический нефросклероз.

Булгаков продолжает употреблять морфий, прописанный ему в 1924 году, с целью снятия болевых симптомов. В этот же период писатель начинает диктовать жене (это уже его третья жена - Елена Сергеевна Нюрнберг-Шиловская, для которой этот брак тоже быть третьим) последние варианты романа «Мастер и Маргарита». Последние правки он сделал 13 февраля. С февраля 1940 года друзья и родные постоянно дежурят у постели Булгакова, а 10 марта 1940 года Михаил Афанасьевич Булгаков скончался.

По столице поползли слухи, что смерть Булгакова была вызвана его оккультными занятиями - увлекшись всяческой чертовщиной, Булгаков поплатился за это своим здоровьем, и его ранняя смерть была следствием сношений Булгаков с представителями нечистой силы. Другая версия гласила, что в последние годы жизни Булгаков вновь пристрастился к наркотикам, и те свели его в могилу. Официальной же причиной смерти писателя был назван гипертонический нефросклероз.

11 марта состоялась гражданская панихида в здании Союза Советских писателей. Перед панихидой московский скульптор С. Д. Меркуров снимает с лица Булгакова посмертную маску. ПохороненБулгаков на Новодевичьем кладбище. На его могиле, по ходатайству его жены Е. С. Булгаковой, был установлен камень, прозванный «голгофой», который ранее лежал на могиле Гоголя.
Источники -

Причины смерти Булгакова.

Его болезнь открылась осенью 1939 года во время поездки в Ленинград. Диагноз был таков: остроразвивающаяся высокая гипертония, склероз почек. Вернувшись в Москву, Булгаков слег уже до конца своих дней.

"Я пришел к нему в первый же день после их приезда,- вспоминает близкий друг писателя, драматург Сергей Ермолинский. - Он был неожиданно спокоен. Последовательно рассказал мне все, что с ним будет происходить в течение полугода - как будет развиваться болезнь. Он называл недели, месяцы и даже числа, определяя все этапы болезни. Я не верил ему, но дальше все шло как по расписанию, им самим начертанному. Когда он меня звал, я заходил к нему. Однажды, подняв на меня глаза, он заговорил, понизив голос и какими-то несвойственными ему словами, словно стесняясь: - Чего-то я хотел тебе сказать. Понимаешь. Как всякому смертному, мне кажется, что смерти нет. Ее просто невозможно вообразить. А она есть.

Он задумался и потом сказал еще, что духовное общение с близким человеком после его смерти отнюдь не проходит, напротив, оно может обостриться, и это очень важно, чтобы так случилось. Жизнь обтекает его волнами, но уже не касается его. Одна и та же мысль, днем и ночью, сна нет. Слова встают зримо, можно, вскочив, записать их, но встать нельзя, и все, расплываясь, забывается, исчезает. Так пролетают над яром прекрасные сатанинские ведьмы, как долетают они в его романе. И реальная жизнь превращается в видение, оторвавшись от повседневности, опровергая ее вымыслом, чтобы сокрушить пошлую суету и зло.

Почти до самого последнего дня он беспокоился о своем романе, требовал, чтобы ему прочли то ту, то другую страницу. Это были дни молчаливого и ничем не снимаемого страдания. Слова медленно умирали в нем. Обычные дозы снотворного перестали действовать.

Весь организм его был отравлен, каждый мускул при малейшем движении болел нестерпимо. Он кричал, не в силах сдержать крик. Этот крик до сих пор у меня в ушах. Мы осторожно переворачивали его. Как ни было ему больно от наших прикосновений, он крепился и, даже тихонько застонав, говорил мне едва слышно, одними губами: - Ты хорошо это делаешь. Хорошо. Он ослеп.

Он лежал голый, лишь с набедренной повязкой. Тело его было сухо. Он очень похудел. С утра приходил Женя, старший сын Лены (сын Елены Сергеевны Булгаковой от первого брака.- А. Д.). Булгаков трогал его лицо и улыбался. Он делал это не только потому, что любил этого темноволосого, очень красивого юношу, по-взрослому холодновато-сдержанного,- он делал это не только для него, но и для Лены. Быть может, это было последним проявлением его любви к ней - и благодарности.

10 марта в 4 часа дня он умер. Мне почему-то всегда кажется, что это было на рассвете. На следующее утро,- а может быть, в тот же день, время сместилось в моей памяти, но, кажется, на следующее утро - зазвонил телефон. Подошел я. Говорили из Секретариата Сталина. Голос спросил: - Правда ли, что умер товарищ Булгаков? - Да, он умер. Тот, кто говорил со мной, положил трубку".

К воспоминаниям Ермолинского следует добавить несколько записей из дневника жены Булгакова Елены Сергеевны. Она свидетельствует, что в последний месяц жизни он был углублен в свои мысли, смотрел на окружающих отчужденными глазами. И все же, несмотря не физические страдания и болезненное душевное состояние, он находил в себе мужество, чтобы, умирая, шутить "с той же силой юмора, остроумия". Продолжал он и работу над романом "Мастер и Маргарита".

Вот последние записи из дневника Е. С. Булгаковой:

Продиктовал страничку (о Степе - Ялта).

Работа над романом.

Ужасно тяжелый день. "Ты можешь достать у Евгения* револьвер?"

Сказал: "Всю жизнь презирал, то есть не презирал, а не понимал. Филемон и Бавкида** . и вот теперь понимаю, это только и ценно в жизни".

Мне: "Будь мужественной".

Утром, в 11 часов. "В первый раз за все пять месяцев болезни я счастлив. Лежу. покой, ты со мной. Вот это счастье. Сергей в соседней комнате".

"Счастье - это лежать долго. в квартире. любимого человека. слышать его голос. вот и все. остальное не нужно."

В 8 часов (Сергею) "Будь бесстрашным, это главное".

Утром: "Ты для меня все, ты заменила весь земной шар. Видел во сне, что мы с тобой были на земном шаре". Все время весь день необычайно ласков, нежен, все время любовные слова - любовь моя. люблю тебя - ты никогда не поймешь это.

Утром - встреча, обнял крепко, говорил так нежно, счастливо, как прежде до болезни, когда расставались хоть ненадолго. Потом (после припадка): умереть, умереть. (пауза) . но смерть все-таки страшна. впрочем, я надеюсь, что (пауза) . сегодня последний, нет предпоследний день.

Без даты.

Сильно, протяжно, приподнято: "Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя!" - Как заклинание. Буду любить тебя всю мою жизнь.- Моя!

"О, мое золото!" (В минуту страшных болей - с силой). Потом раздельно и с трудом разжимая рот: го-луб-ка. ми-ла-я. Записала, когда заснул, что запомнила. "Пойди ко мне, я поцелую тебя и перекрещу на всякий случай. Ты была моей женой, самой лучшей, незаменимой, очаровательной. Когда я слышал стук твоих каблучков. Ты была самой лучшей женщиной в мире. Божество мое, мое счастье, моя радость. Я люблю тебя! И если мне суждено будет еще жить, я буду любить тебя всю мою жизнь. Королевушка моя, моя царица, звезда моя, сиявшая мне всегда в моей земной жизни! Ты любила мои вещи, я писал их для тебя. Я люблю тебя, я обожаю тебя! Любовь моя, моя жена, жизнь моя!" До этого: "Любила ли ты меня? И потом, скажи мне, моя подруга, моя верная подруга."

Миша умер".

И еще один штрих. Валентин Катаев, которого Булгаков недолюбливал и даже однажды публично назвал "жопой", рассказывает, как навестил Булгакова незадолго до смерти. "Он (Булгаков) сказал по своему обыкновению: - Я стар и тяжело болен. На этот раз он не шутил. Он был действительно смертельно болен и как врач хорошо это знал. У него было измученное землистое лицо. У меня сжалось сердце. - К сожалению, я ничего не могу вам предложить, кроме этого,- сказал он и достал из-за окна бутылку холодной воды. Мы чокнулись и отпили по глотку. Он с достоинством нес свою бедность.

Я скоро умру,- сказал он бесстрастно. Я стал говорить то, что всегда говорят в таких случаях,- убеждать, что он мнителен, что он ошибается. - Я даже могу вам сказать, как это будет,- прервал он меня, не дослушав.- Я буду лежать в гробу, и, когда меня начнут выносить, произойдет вот что: так как лестница узкая, то мой гроб начнут поворачивать и правым углом он ударится в дверь Ромашова, который живет этажом ниже.

Все произошло именно так, как он предсказал. Угол его гроба ударился в дверь драматурга Бориса Ромашова."

Как правило, писатель описывает то, что уже случилось. Булгаков обладал даром предвидения – то, о чем он писал, случалось позже.
Предсказал он и собственную смерть. Назвал год и даже описал ее обстоятельства.
«Имей в виду, - предупредил он жену – Елену Сергеевну, - я буду очень тяжело умирать, - дай мне клятву, что ты не отдашь меня в больницу, а я умру у тебя на руках». Елена Сергеевна клятву дала и впоследствии выполнила.
Она заставляла его регулярно обследоваться у врачей, но даже самые тщательные обследования ничего не выявляли. Между тем, назначенный (слово Елены Сергеевны) срок приближался, и когда наступил последний год, Булгаков в своем обычном шутливом тоне сообщил ей об этом.

Елена Сергеевна Булгакова

В сентябре 1939 года Булгаковы поехали в Ленинград, и во время прогулки по Невскому проспекту у Михаила Афанасьевича начало темнеть в глазах. Профессор, осмотревший Булгакова в этот же день, заявил: «Ваше дело плохо».
Все повторилось как 33 года назад в начале сентября 1906 года. Тогда внезапно начал слепнуть отец Булгакова. Через полгода его не стало. Он не дожил месяца до своего 48-летия. В этом возрасте в день своего первого приступа внезапной слепоты находился и Михаил Афанасьевич.
Поскольку по образованию Булгаков был врачом, то прекрасно понимал, что временная слепота лишь симптом той болезни, от которой умер его отец, и которую он предал по наследству своему сыну.


Отец М. А. Булгакова – Афанасий Иванович
Булгаков, ординарный профессор Киевской
духовной академии, доктор богословия

У Булгакова есть цикл рассказов «Записки юного врача», в котором повествование ведется от лица молодого врача, только получившего диплом и отправленного работать в российскую глубинку. В этом цикле масса персонажей: и коллеги главного героя, и его пациенты. И еще один персонаж, между которым и главным героем происходит основной конфликт. Персонаж этот – смерть. Она присутствует в каждом рассказе.


Мемориальная доска в честь М А Булгакова,
установленная на здании областной больницы в г. Черновцы (Украина),
где в 1916 г. он трудился хирургом

Конфликт со смертью характерен для всего творчества, да и для всей жизни писателя.
В конце 1921 года его не покидало ощущение, что вот-вот умрет кто-то из близких. В январе 1922 умерла от тифа его мать.

Варвара Михайловна – мать писателя

Осенью 1922 года Булгаков пишет коротенький рассказ «Красная корона». Главный герой рассказа теряет брата, и тот является ему в красной короне. Корона – опознавательный знак смерти. Действие «Красной короны» происходит в психиатрической клинике. Позже туда попадут и многие другие герои Булгакова.
Булгаков не боится смерти как таковой, гораздо страшнее для него литературное небытие. Иногда у него даже вырывается: «Себе я ничего не желаю, кроме смерти».
Что это? Склонность к самоубийству? Ни в коем случае. У Булгакова был совершенно определенный взгляд на этот способ ухода из жизни – он считал это неприемлемым. Дело в том, что в возрасте 23-х лет он стал свидетелем самоубийства. Его друг застрелился практически у него на глазах. Смерть наступила не сразу. Булгаков, как врач, пытался спасти друга, но лишь продлил агонию. Недаром в «Мастере и Маргарите» самоубийцы предстают перед читателем как подданные дьявола.
Однако за полтора месяца до смерти он пишет: «Как известно, есть один приличный вид смерти – от огнестрельного оружия, но такового у меня, к сожалению, не имеется.
Неприлично, по его мнению, умирать в больнице. Воланд в «Мастере и Маргарите» говорит: «Какой смысл умирать в палате под стоны и хрипы безнадежно больных? Не лучше ли… приняв яд, переселиться под звуки струн?..»
Многие его герои кончают или собираются кончать жизнь самоубийством. Таким образом, через все творчество, да, пожалуй, и через всю жизнь Булгакова проходит почти гамлетовский вопрос: стрелять или не стрелять?..
Герой его рассказа «Морфий» доктор Поляков, который пристрастился к наркотику и не сумел преодолеть страшную зависимость, решает стрелять. Надо сказать, что Булгаков сам прошел через это пагубное пристрастие, но у него хватило сил отказаться от наркотика.

Но вернемся к смерти. Именно с помощью нее пытается избавить Иешуа («Мастер и Маргарита») от страданий на кресте, Левий Матвей, но Бог или провидение мешают ему сделать это.
Вообще в произведениях Булгакова легкой смертью умирают лишь легковесные, бесполезные люди: Берлиоз в «Мастере и Маргарите», Фельдман в «Белой гвардии». Тем же, чья жизнь имеет смысл не только для них самих, перед уходом из нее выпадают большие муки – будь то бродячий иудейский писатель Иешуа Га-Ноцри или русский писатель Михаил Афанасьевич Булгаков.
Свой главный роман «Мастер и Маргарита» Булгаков писал до самой смерти, но так и не закончил работу (ее завершила жена, Елена Сергеевна). Хотя в одной из подготовительных тетрадей к роману писатель пишет наказ самому себе: «Дописать прежде, чем умереть!..» Увы…


«Мастер и Маргарита»: «Рукописи не горят…»

В 1939 году Булгаков пишет пьесу о Сталине (идет на сделку с Дьяволом?). Поначалу пьесу принимают хорошо и даже начинают готовиться к постановке, но главный ее герой лично принимает решение – пьесу не ставить. Это огромное психологическое потрясение для Булгакова. Именно оно и дает толчок к бурному развитию болезни.
Булгакова, который ехал на Кавказ, чтобы посмотреть натуру, где происходит действие пьесы, буквально с полдороги телеграммой «сверху» возвращают назад.
Вот что пишет Елена Сергеевна: «Через три часа бешеной езды были на квартире. Миша не позволял зажечь свет: горели свечи!»
Боязнь света была одним из симптомов болезни.
«Он ходил по квартире, потирал руки и говорил – покойником пахнет».
До смерти оставалось 207 дней.
Светобоязнь, временная слепота – на самом деле все это симптомы болезни отнюдь не зрения, а… почек. Гипертонический нефросклероз. От этой болезни умер отец писателя, и от нее же теперь умирал он сам.
Для справки
Нефросклероз (синоним: «сморщенная почка») – патологическое состояние, при котором ткань почки заменяется соединительной тканью, а сама почка уменьшается в размерах («сморщивается»), при этом нарушаются ее функции вплоть до полного прекращения работы почки.
Булгаков в свое время говорил одному из друзей: «Имей в виду, самая подлая болезнь – почки. Она подкрадывается, как вор. Исподтишка, не подавая никаких болевых сигналов.
Именно так чаще всего. Поэтому, если бы я был начальником всех милиций, я бы заменил паспорта предъявлением анализа мочи, лишь на основании коего и ставил бы штамп о прописке».
Напомним, первый раз временная потеря зрения случилась в Ленинграде. Булгаковы возвращаются в Москву, где Михаила Афанасьевича осматривает будущий генерал медицинской службы Мирон Семенович Вовси. Он настоятельно рекомендует писателю лечь в Кремлевскую клинику. Настаивает и жена, но Булгаков напоминает ей о давнем обещании.
Уже возле дверей Вовси говорит: «Я не настаиваю, так ка это вопрос трех дней». Однако Булгаков прожил еще полгода.


Мирон Семенович Вовси (1897-1960) – советский терапевт и
ученый-медик. Доктор медицинских наук (1936), профессор (1936),
генерал-майор медицинской службы (1943). Заслуженный деятель
науки РСФСР (1944), академик АМН СССР (1948). Автор научных работ,
преимущественно о лечении болезней почек, легких, органов
кровообращения; разработал основные положения военно-полевой
терапии, одним из создателей которой он является.

В первый день после возвращения из Ленинграда Булгаковых посетил Сергей Ермолинский (тот самый, которому Булгаков рассказывал о коварстве почек). Михаил Афанасьевич последовательно описал ему, как будет развиваться болезнь. Назвал месяцы, недели и даже числа.
«Я не верил ему, - признавался Ермолинский, - но дальше все шло как по расписанию, им самим начертанному».
10 октября Булгаков пишет завещание, по которому, все, что ему принадлежит, и, в первую очередь, авторские права, переходит к Елене Сергеевне.
Умирал Булгаков тяжело. Его мучили боли, а смерть все не приходила. 1 февраля 1940 года он обращается к жене: «Ты можешь достать у Евгения (сына Елены Сергеевны – авт. ) револьвер?» Он просил смерти у неба. Очень хорошо поняла это его состояние Анна Ахматова и отразила позже в своих стихах:
И гостью страшную ты
Сам к себе впустил
И с ней наедине остался.


М. А. Булгаков на смертном одре

Михаил Афанасьевич Булгаков умер 10 марта 1940 года.
Перед панихидой московский скульптор С. Д. Меркуров снял с лица М. Булгакова посмертную маску.


Посмертная маска Булгакова

Сначала с покойным прощались дома, потом гроб перевезли в Союз писателей. Музыки при прощании не было (об этом просил сам Булгаков). На панихиде выступил сосед Булгаковых по лестничной площадке драматург Алексей Файко. Из Союза писателей отправились в крематорий.
На могиле Михаила Булгакова долгое время не было памятника. Предложений было много, но Елена Сергеевна от всех отказывалась. Однажды она зашла в мастерскую на Новодевичьем кладбище и увидела в яме какую-то глыбу. Директор мастерской пояснил, что это – гологофа, камень, снятый с могилы Гоголя, поскольку его место занял новый памятник. Елена Сергеевна установила голгофу на могиле мужа.


Могила Михаила Афанасьевича и Елены Сергеевны Булгаковых
на Новодевичьем кладбище в Москве

К Гоголю у Булгакова было отношение особое. Надо ли говорить, что «чертовщинка», присутствующая во многих булгаковских произведениях, - следование гоголевским традициям.
В одном из писем он описывает свой сон: «…Ко мне ночью вбежал хорошо знакомый человечек с острым носом, с большими сумасшедшими глазами. Воскликнул: «Что это значит?!» Это был не просто сон. Гоголь был возмущен вольной булгаковской инсценировкой «Мертвых душ». В этом же письме содержится обращенная к Гоголю фраза: «Укрой меня своей чугунной шинелью». Пусть не шинелью, но камнем…
Находясь уже на краю могилы, ослепший Булгаков просил читать ему о последних днях и часах Гоголя.
А о последних днях и часах Булгакова поведал его сосед – сценарист Евгений Габрилович: «Мы слышали из нашей квартиры, как он умирал. Тревожные голоса, вскрики, плач. Поздним вечером с балкона была видна зеленая лампа, покрытая шалью, и люди, бессонно и скорбно озаренные ею». Габрилович не пишет, сколько было таких вечеров, дней, ночей, но последний ему запомнился особенно. Запомнился ему, как он пишет: «страшный, бессильный, пронзительный женский крик».
Но она все-таки добралась до дневника и записала: «16.39. Миша умер».


Дневник Елены Сергеевны Булгаковой