Всеволод Эмильевич Мейерхольд - советский актёр и театральный режиссер, чьи провокационные эксперименты в авангардном театре стали основой современного театрального искусства. Имя Мейерхольд стоит за созданием совершенно новой актёрской системы, названной «биомеханика». Сегодня будет трудно переоценить влияние Всеволода Мейерхольда на современный театральный мир.

ВДОХНОВЛЕННЫЙ СТАНИСЛАВСКИМ

Всеволод Мейерхольд родился 28 января 1874 год в Пензе. Его семья имела немецкие корни, и при рождении будущий драматург получил имя Карл Казимир Теодор Мейергольд. Отец Эмиль Федорович Мейергольд и мать Альвина Даниловна владели небольшим винно-водочным заводом.

Вместе с пятью братьями и двумя сестрами Карл получил образование дома. Его мама была утонченной натурой и, невзирая на скупость мужа, постоянно устраивала дома званые вечера. Благодаря усилиям Альвины Даниловны уже с детства Карл и его братья и сестры приобщились к театру и участвовали в любительских спектаклях.

Но наукам в доме Мейергольдов уделялось не слишком уж большое внимание, поэтому в гимназии Карла трижды оставляли на второй год. Закончив, наконец, Пензенскую гимназию, он поступил на юридический факультет Московского университета.

В 1885 году Карл Мейергольд принимает православие и берет себе новое имя — Всеволод в честь Всеволода Михайловича Гаршина, своего любимого писателя. Он также решил изменить немецкую фамилию «Мейергольд» на более звучную и по-русски грамматически правильную «». Он также отказался от прусского подданства и окончательно принял русское.

Через год, 17 апреля 1896 года, он женился на своей детской любви Ольге Мунт, и спустя год у них родилась дочь. В этом же году произошел и другой переломный момент в жизни Всеволода Мейерхольда . Увидев в театре «Отелло» в постановке Константина Станиславского, он настолько проникся талантом режиссера, что бросил юридический факультет и перешел в Театрально-музыкальное училище Московского филармонического общества.

Всеволод Мейерхольд с Ольгой Мунт

ПЕРВЫЕ ШАГИ НАВСТРЕЧУ ТЕАТРУ

Наставником Мейерхольда во время учёбы стал Владимир Немирович-Данченко. Несмотря на то, что внешне Всеволод не сильно подходил для сцены, Немирович-Данченко не мог не принять во внимание его настойчивость и прекрасное образование. Поэтому Мейерхольд был одним из первых, кому мастер рассказал о создании нового театра — Московского художественного театра — на сцене которого планировал видеть своих учеников.

Всеволод Мейерхольд в роли Тузенбаха («Три сестры» А. Чехова).

После окончания учёбы в 1989 году Всеволод Мейерхольд вместе с некоторыми другими сокурсниками поступил на работу в МХТ. Здесь в качестве актера он исполнил множество ролей от главных до эпизодических, руководствуясь правилом «сегодня Гамлет, завтра статист». На этой сцене Мейерхольд стал первым исполнителем роли Василия Шуйского в спектакле «Царь Федор Иоаннович», а также сыграл самого царя Иоанна в постановке «Смерть Иоанна Грозного». Он также играл в таких известных пьесах как «Три сестры», «Чайка», «Венецианский купец», «Двенадцатая ночь»… Характеры Мейерхольда на сцене разнились от буффонадных до глубоко драматических. Но, проработав в труппе МХТ четыре сезона, Всеволод Мейерхольд покидает театр, исчерпав в нем все вдохновение для себя.

Для такого решения Мейерхольда было, как минимум две причины. Во-первых, актёр так и не смог простить своего наставника Немировича-Данченко за то, что тот так и не дал сыграть ему роль царя Федора, и отдал её другому актеру. Это привело к большому скандалу во время премьеры пьесы «В мечтах». А, во-вторых, Всеволод Мейерхольд , как многие другие актёры, стоявшие у истоков театра, не попал в число пайщиков. Хотя сам он публично отрицал, что причина ухода в материальных проблемах.

ЯИЧНИЦА С ЛУКОМ

Вместе с Александром Кошеверовым, который вместе с Мейерхольдом покинул МХТ, они решили создать собственный театр в провинции. И для российской публики это было нечто совершенно новое. Немировича-Данченко после их ухода об их новой программе высказал следующее:

«Какой-то сумбур, дикая смесь Ницше, Метерлинка и узкого либерализма, переходящего в сумрачный радикализм. Черт знает что! Яичница с луком. Это сумятица человека, который каждый день открывает по несколько истин, одна другую толкающих».

Невзирая на такую негативную оценку со стороны бывшего учителя новая труппа под названием «Товарищество новой драмы» открыла театральный сезон 22 сентября 1902 года. Но в начале своей режиссерской работы их совместные с Кошеверовым постановки скорее напоминали тиражирование постановок Художественного театра.

Всеволод Мейерхольд в образе клоуна

Но уже здесь проявился творческий почерк Мейерхольда, который, в отличие от Станиславского, больше внимания уделял визуальной, а не психологической стороне действия. Он заставлял актёров работать над телодвижениями, а не изучать характер героев. По его мнению, актерам было необходимо шутовство и клоунада, чтобы охватить самые азы. Его постановки чем-то напоминали театр марионеток. Первое их представление в Херсоне было принято холодно, но дальнейшие гастроли завоевали «Товариществу новой драмы» определенную репутацию.

В 1905 году Константин Станиславский, услышав об успехах Мейерхольда, приглашает его в Москву, где планирует создать новый театр на основе МХТ. В своей переписке Мейерхольд писал: «Моя idee fixe. Благодарный за все, что дал мне Художественный театр, хочу отдать ему все мои силы!!!». Вместе они поставили еще три спектакля, но Немирович-Данченко по-прежнему скептически относился к радикальным новшествам Мейерхольда. Его поражало, как легко Станиславский загорелся, когда вновь пришедший «господин, который ничем не рискует, какую бы чепуху он ни произнес». По его мнению: «Это или так гениально, что не умещается в наших скромных головах, гениально до безумия, или бесполезное брожение усталой мысли».

Всеволод Мейерхольд и Э. Гарин (Хлестаков) на репетиции «Ревизора» (1926)

Доказать свой гений Немировичу-Данченко Мейерхольд так и не смог, поэтому после постановки спектаклей «Драма жизни» Гамсуна, «Смерть Тентажиля» Метерлинка и «Шлюка и Яу» Гауптмана эксперименты с Мейерхольдом закончились, так как его виденье сочли чересчур радикальным и странным. Расплатившись с актерами, он вновь вернулся в Херсон. Этот опыт Всеволод Мейерхольд позже описал в эссе «Театр», где среди прочего подчеркнул противоречие, которое изначально заложено в природе сцены. Но, по его мнению, в МХТ мало времени уделялось сути театра, глубинному смыслу вложенному авторами в их пьесы, а лишь передавалась внешняя окаймовка произведений.

После возобновления провинциальных постановок, Всеволоду Мейерхольду вновь улыбнулась удача. На сей раз его позвала в Санкт-Петербург знаменитая актриса Вера Комиссаржевская. Именно его она хотела видеть режиссером в своем новом Театре на Офицерской. За один только сезон Мейерхольд поставил 13 спектаклей, в числе которых «Сестра Беатриса» Метерлинка, «Балаганчик» Александра Блока и «Жизнь человека» Леонида Андреева.

Б.Григорьев. Портрет Всеволода Мейерхольда, 1916

Авангард понемногу вступал в силу, и уже в 1908 году Всеволода Мейерхольда пригласили, казалось бы, в самый консервативный театр — знаменитую Александринку. До начала революции на его сцене режиссер поставил 20 спектаклей. Именно здесь у Мейерхольда проявилась любовь к театральным машинам и зрелищам на сцене, позаимствованная из старинного театра. Грандиозные по своей масштабности постановки Мейерхольда вскоре начали появляться во всех известных театрах Петербурга. Вскоре появилась Студия на Бородинской, где регулярно проходили вечера импровизации. Там же, под вдохновением Гоцци, стали выпускать журнал «Любовь к трем апельсинам». В этом издании под псевдонимом доктор Дапертутто Мейерхольд выпустил разгромную статью программной работе Первой студии: «Сверчок на печи, или У замочной скважины».

Всё свое время Всеволод Мейерхольд отдавал театру. Домой приходил лишь ночевать, и то в квартиру, находившуюся на Театральной площади рядом с Мариинским театром. Последним дореволюционным спектаклем стал «Маскарад» Лермонтова, премьера которого состоялась в феврале 1917 года.

Спектакль «Великодушный рогоносец» по пьесе Фернана Кроммелинка. Постановка Всеволода Мейерхольда

РЕВОЛЮЦИЯ: ПРИНЯТИЕ И РАЗОЧАРОВАНИЕ

К началу революции в свои 43 года Всеволод Мейерхольд уже был отцом «нового театра» и занимал пост главного режиссера в двух Императорских театрах Санкт-Петербурга — Мариинском и Александринском. Одним из первых режиссер принял советскую власть и выказал готовность с ней сотрудничать. Это он подтвердил, поставив пьесу Маяковского «Мистерии-буфф» в оформлении Казимира Малевича, а также вместе с Блоком, Маяковским, Ивневым и художником Натаном Альтманом, где открыто заявил о том, что поддерживает революцию.

В 1920 году в Москве был создан ГосТиМ — Государственный театр имени Всеволода Мейерхольда . Изначально он носил название «РСФСР-1». Там ставились в основном пьесы современных советских авторов, включая Маяковского, Файко, Эрдмана, Эренбурга, Олеши и Германа. А главной примой театра стала Зинаида Райх, на которой Мейерхольд женился в 1921 году.

Всеволод Мейерхольд и Зинаида Райх

При ГосТиМе существовала мастерская, в которой Мейерхольд учил актёров лёгкости, и даже некой акробатичности на сцене. Его сценический метод получил название биомеханика. Это системы упражнений, направленных на развитие физической подготовленности тела актёра к немедленному выполнению данного ему актёрского задания. Как описывал её сам Мейерхольд:

«Биомеханика стремится экспериментальным путём установить законы движения актёра на сценической площадке, прорабатывая на основе норм поведения человека тренировочные упражнения для актёра».

Биомеханика - стрельба из лука

Но, несмотря на такое сочувствие революции Всеволод Мейерхольд всё равно оказался в опале. После провала постановки пьесы «Баня» Маяковского, театр имени Мейерхольда выехал на гастроли за границу. Спектакли хорошо принимались публикой, но во время гастролей Мейерхольда постигли две трагедии. Сначала ему сообщили о самоубийстве Маяковского, а позже при встрече в Берлине со знаменитым актёром Михаилом Александровичем Чеховым, покинувшим СССР, тот сказал Мейерхольду: «Вам не надо возвращаться в Москву, вас там погубят». Как позже вспоминал Михаил Чехов:

«Я старался передать ему мои чувства, скорее предчувствия, о его страшном конце, если он вернется в Советский Союз. Он слушал молча, спокойно и грустно ответил мне так (точных слов я не помню): с гимназических лет в душе моей я носил Революцию и всегда в крайних, максималистских её формах. Я знаю, вы правы — мой конец будет таким, как вы говорите. Но в Советский Союз я вернусь. На вопрос мой — зачем? — он ответил: из честности»

Спектакль «Баня» по пьесе Владимира Маяковского

Мейерхольд и Райх вернулись в Советский союз, и режиссера не переставало покидать ощущение, что конец его уже близок. Последней попыткой Мейерхольда спасти положение стала адаптация знаменитого романа Николая Островского «Как закалялась сталь». Спектаклю под названием «Одна жизнь» репетировали очень долго, и в него режиссер вложил всю душу. «Пьесу мы трактуем, как поэму о мужестве и стойкости нашей молодежи, — постоянно говорил Мейерхольд. — Зритель должен почувствовать трагедию без лишних слов о трагизме».

Увы, но в театральном репертуаре спектаклю так и не суждено было появиться. Спектакль был запрещен, а на следующий день 17 декабря 1937 года в газете «Правда» вышла статья «Чужой театр», в которой ГосТИМ обвинялся в отрыве от советской жизни и от советской литературы. Уже 7 января 1938 года постановлением Комитета по делам искусств при Совнаркоме СССР ГосТИМ был ликвидирован как занимающий «чуждые советскому искусству, насквозь буржуазные формалистические позиции». А подписать дежурный газетный отклик, всяческий поддерживавший такое решение, попросили бывшего учителя режиссера Немировича-Данченко, но от этого он категорически отказался.

Андре Мальро, Всеволод Мейерхольд и Борис Пастернак, 1934 год

ПОСЛЕДНИЕ ДНИ

Мейерхольд остался без работы и единственный, кто не побоялся поддержать своего ученика и конкурента был Константин Станиславский. Он настоял, чтоб его приняли на работу в Оперу, которой руководил сам Станиславский. Мейерхольд начал с участия в постановке «Риголетто», и вскоре отправился с труппой на гастроли в Кисловодск. Там его и застало сообщение о кончине Станиславского. «Мне захотелось убежать одному, далеко от всех и плакать, как мальчику, потерявшему отца», — рассказывал Мейерхольд.

После смерти Станиславского Всеволод Мейерхольд вступил в должность главного режиссера Оперного театра. Именно так он и будет записан в тюремных бумагах. Последней работой, принесшей режиссеру неожиданный триумф, стала подготовка выступления студентов института имени Лесгафа на параде физкультурников в Ленинграде. Мейерхольда пригласили на Первую всесоюзную режиссерскую конференцию, где в его честь гремели овации, но, увы, речь, произнесенная на этом событии, стал его последним публичным выступлением. После возвращения в Москву для репетиции парада Всеволода Эмильевича арестовали в ночь с 19 на 20 июня в его квартире на Карповке.

Всеволода Мейерхольда доставили в Лубянскую тюрьму, где его ожидали долгие месяцы допросов и пыток. Из обвинительного заключения следовало: «В 1934-1935 гг. Мейерхольд был привлечен к шпионской работе. Являясь агентом английской и японской разведок, вел активную шпионскую работу, направленную против СССР… Обвиняется в том, что является кадровым троцкистом, активным участником троцкистской организации, действовавшей среди работников искусства».

Мейерхольд пытался получить для себя помилование:

Председателю Совета Народных Комиссаров СССР

В.М. Молотову

от Мейерхольда-Райх Всеволода Эмильевича

ЗАЯВЛЕНИЕ

…«Вот моя исповедь, краткая, как полагается за секунду до смерти. Я никогда не был шпионом. Я никогда не входил ни в одну из троцкистских организаций (я вместе с партией проклял Иуду Троцкого). Я никогда не занимался контрреволюционной деятельностью... Меня здесь били — больного шестидесятилетнего старика, клали на пол лицом вниз, резиновым жгутом били по пяткам и по спине, когда сидел на стуле, той же резиной били по ногам (сверху, с большой силой) и по местам от колен до верхних частей ног. И в следующие дни, когда эти места ног были залиты обильным внутренним кровоизлиянием, то по этим красно-синим-желтым кровоподтекам снова били этим жгутом, и боль была такая, что казалось на больные чувствительные места ног лили крутой кипяток (я кричал и плакал от боли). Меня били по спине этой резиной, меня били по лицу размахами с высоты».

Фотография НКВД после ареста

На его просьбу Молотов не откликнулся. 1 февраля 1940 года Военная коллегия Верховного суда СССР на закрытом судебном заседании приговорила Всеволода Мейерхольда к расстрелу. Если верить официальным документам этого дела, то приговор был приведен в исполнение на следующий день, 2 февраля, в подвале здания на Лубянке.

Позже, когда были рассекречены архивы НКВД, была найдена информация о том, что после долгих и мучительных пыток перед смертью Всеволоду Мейерхольд у поочередно сломали все пальцы, а потом утопили в нечистотах. Скорее всего такая жестокость была связана с тем, что режиссер отказался подписать показания о троцкистском заговоре, в котором якобы участвовали Эренбург, Леонов, Пастернак, Катаев, Эйзенштейн, Шостакович и многие другие деятели искусства.

Тело Всеволода Мейерхольда было захоронено в одной из трех общих могил жертв репрессий. Режиссера реабилитировали 26 ноября 1955 года.

Как и многие великие люди, Всеволод Мейерхольд ошибся в своих политических убеждениях. Его гений невозможно было вписать в рамки четкой и прямой советской действительности. Всеволод Мейерхол ьд всегда останется гением театра, не только на Родине, но и во всем мире. Мастер. Волшебник театра. Именно он, по словам Евгения Вахтангова, «дал корни театру будущего».

Мейерхольд был мрачный. Высокий, со стекающим вниз лицом, в кожаном плаще и с револьвером в кармане. «Они меня расстреляют!» – повторял он на каждой своей репетиции. Он, безусловно, был особым явлением русского, хотя больше советского театра. Будучи уже полнокровным актёром, Всеволод Эмильевич Мейрхольд (1874-1940) принимал участие в благотворительных постановках начинающего балетмейстера Михаила Фокина. Был знаком с молодыми Дягилевым и Стравинским. О нем, как о бунтующем гении говорил Немирович-Данченко, а Константин Сергеевич Станиславский пригласил его в первый состав легендарного МХТ.

Так начиналось время великих свершений, расцвета русского театра. Фокин, Дягилев, Бакст, Бенуа произвели революцию в балете. Глазунов и Стравинский – в музыке. Чехов – в драматургии. Станиславский заново создавал актерскую профессию, а Мейерхольд создавал профессию режиссера. О его репетициях ходили легенды. Гений импровизации! Он кричал и боролся, без конца искал и ставил эксперименты, первым рвался идти в авангарде советского искусства, так как видел в народной революции стимул к революции театральной. Но чем больше Мейерхольд всматривался в революцию, тем больше она всматривалась в него.

История знает уйму печальных примеров, когда театр вступал в противоречие с властью. Вот и сейчас мы это видим. За последние несколько лет появились радикально настроенные борцы за нравственность, называющие себя «православные активисты». Министерство культуры запрещает спектакли, якобы оскорбляющие чьи-то чувства. Второй сезон гремит «Театральное дело», проходят аресты, снятия с должностей и много чего ещё. О таком в большинстве СМИ говорить не принято. Жизнь меняется – люди нет.

Всеволода Мейерхольда власть долгое время поощряла и приголубливала. Ещё бы, ведь он развернул красный флаг революции впереди театрального локомотива. Он даже предлагал расстрелять врагов народа прямо на сцене своего театра! Такая пассионарность никак не могла проскочить мимо доблестных строителей коммунизма.

Не так давно я был свидетелем пылкого спора между яростным поклонником творчества Мейерхольда и одним посредственным театральным деятелем:

– Но ведь он часто поступал дурно – кричал второй – писал доносы, вёл театр черт знает куда! А расстрелы? А то как он скинул со сцены одного критика и велел никогда не пускать в зал другого?!

– Мейерхольд гений! – возражал первый – Ему простительно! Он искал ключ к новой режиссуре и нашёл его! Не было бы Мейерхольда, не было бы вашего любимого Товстоногова! Да на его теле, как он сам говорил на лекции «Мейерхольд против Мейерхольдовщины», не было ни одного живого места не исколотого и не оскорбленного критиками. Вы бы с ними иначе поступали?

Наверное правы оба. Ведь человек – это сумма его поступков. Разве что от оправдания мейерхольдовских зол немного веет раскольниковщиной. Конечно, никто не может похвастать своей идеальностью. Как любой человек, Мейерхольд был полон противоречий! В то время доносы писали если не все, то почти все. Почитайте архивы, сходите в музей истории ГУЛАГА – ужаснетесь. Мейерхольд же, в основном, отвечал на реальные доносы коллег по цеху.

Он действительно писал статьи в партийную газету, где обвинял оппонентов в «антисоветчине». Разумеется, что такой материал, в то время, уже служил поводом для ареста. Возможно в ком-то из вас уже зреет протест вышесказанному, но прошу: пусть тот кто сейчас хочет бросить в него камень, отложит его в сторонку, ну каждый слепо обожающий пусть подберет слюни. Мы с вами говорим о Мейерхольде! Человеке буйном и очаровательном, резком и непримиримом! Шестидесятипятилетнем старике, которого в течение нескольких месяцев избивали и морили голодом в подвалах НКВД. «За что они убили старика?» – произнес, умирая, великий советский актер Эраст Павлович Гарин.

Ответ, пожалуй, самый очевидный – зависть и страх! В 1922-ом он ставит спектакль «Великодушный рогоносец», за что получает пощечину от самого Луначарского: «Все это тяжело и стыдно… американствующая волна в быту искусства…» «В БЫТУ ИСКУССТВА» – какая фраза! А между тем «Рогоносец» был первым цирковым мюзиклом в советском театре. В финале играл настоящий джаз-бэнд с саксофонами и сбитыми ритмами! Следом прошли премьеры громких спектаклей «Смерть Тарелкина» и «Земля дыбом». Последний был посвящен Троцкому и стал агитационным гимном советской авиации. Еще один синтетический мюзикл «Лес» буквально ошеломил театральную Москву. Ну а «Мандат» по пьесе Эрдмана вообще разорвал зрителя на части. Когда Мейерхольд вышел на поклоны, зал стоя скандировал: «Долой Сталина и сталиских ставленников!» . Такого Мейерхольду простить не могли.

Параллельно развивалась другая история. Любимая жена Мейерхольда – Зинаида Райх – писала нелестные письма Вождю народа. Можно ведь любить дуру!? Можно даже жениться на дуре, тем более если дура красивая. А Зиночка была очаровательна. Можно так же наверняка утверждать, что она не гнушалась, после бокала-двух, поливать грязью всю партийную верхушку в присутствии посторонних лиц. И это в 30-е то годы. Только представьте количество доносов состроченных на нее теми же актерами театра. К слову сказать, до встречи с Мейерхольдом Райх работала в канцелярии и к театру не имела никакого отношения. Думается мне, что вся труппа её, мягко говоря, недолюбливала.

Заключительным аккордом стал спектакль «Одна жизнь» к двадцатилетию революции. Достаточно привести одну сцену из этого спектакля: Тишина. По авансцене, еле передвигая ноги, движется молодая девушка изнасилованная взводом красноармейцев.

Его театр закрывают. Сам он становится изгоем.

Дальше начинается период мучительного ожидания. Каждый день он просыпается с мыслью, что за ним придут. Но этого не происходит. В 39-ом году его приглашают выступить на съезде деятелей искусства. Там он, в неизменной своей манере, вдребезги разносит соцреализм, как не имеющий ничего общего с искусством стиль формалистского плоскоумия. Вскоре его арестуют, будут жестоко пытать и в конце концов расстреляют.

14 июля 1939 года в доме 12 в Брюсовском переулке, где сегодня находится музей Мейерхольда и висит та самая памятная плита, прошли обыски. Через пару дней в квартиру номер 11 проникли неизвестные и зверски расправились с Зинаидой Райх. Ей нанесли 17 ножевых ранений! Жена Мейерхольда умерла на месте.

Там где появляется власть, искусство умирает. Оно превращается в какую-то склизкую дрянь – дурно пахнущую и бесконечно лживую. Тогда, в начале века, окровавленный ледокол советской власти остервенело прокладывал путь чему-то новому, а жирная лужа топлива, тянущаяся за ним, отравляла все с чем соприкасалась.

Вы знали, что время, необходимое для застывания вулканической лавы, зависит от мощности потока, ее строения и первоначальной температуры. Она может находится в движении от двух месяцев до нескольких лет. И часто, по прошествии длительного времени, температура лавы остается настолько высокой, что кусок дерева, воткнутый в нее, мгновенно загорается.

Сегодня множество людей, даже из сферы театра, сомневаются в таланте Всеволода Эмильевича. Мол якобы прыгнул на волну большевизма и удобно устроился у Луначарского за пазухой. Спрашиваю, читали ли вы его лекции, письма, стенограммы репетиций, хоть что-то? Ответ – нет. Я развожу руками, понимая, что с людьми правыми от рождения спорить бессмысленно.

Я глубоко убежден, что каждый творческий человек, который хотя бы раз соприкоснулся с работой Всеволода Эмильевича Мейерхольда, пробил кору его вулканического творчества, мгновенно воспылал ярким пламенем. Ведь влияние Мейерхольда чувствуется во всём русском искусстве ХХ столетия. И не только в искусстве! Спорт, режиссура массовых праздников, политические демонстрации – Мейерхольд везде! Это не то что оценить, понять мало кто может.

Один из первых театральных режиссеров-авангардистов Советского Союза, рискнувший использовать в сценическом искусстве метод гротеска и создавший новаторскую актерскую систему, именуемую «биомеханика». Всеволод Мейерхольд и сегодня остается примером для кино- и театральной элиты, не желающей умещать свое творчество в привычные рамки.

По мнению , Мейерхольд «дал корни театру будущего». При жизни его называли Мастер и Волшебник театра. Но справедливости ради не следует забывать, что у мэтра хватало и критиков. Уважаемый в театральном мире Немирович-Данченко смотрел на эксперименты и творческие потуги молодого коллеги со скепсисом.

Детство и юность

Родился Карл Казимир Теодор Майергольд - так звучит данное режиссеру при рождении имя - в многодетной семье винодела Эмилия Майергольда. Завод приносил семейству этнических немцев-лютеран достаток, но не счастье. Альвина Даниловна, мама Мейерхольда, родив восьмого и последнего ребенка - сына Карла, страдала от деспотичного нрава мужа и его измен, которых тот не скрывал.

Детство и юность Мейерхольда прошли в Пензе. Тут и сегодня сохранилось здание 2-й гимназии, где получал знания режиссер. Учился Карл плохо, его трижды оставляли на второй год. Вместо 8 лет сын винозаводчика грыз гранит науки 11. Единственной отдушиной для юноши были званые вечера, которые устраивала мама для творческой элиты города. Первые театрализованные постановки Карл увидел на домашней сцене.

Дальнейшая биография Карла пестрит интересными фактами. Первый любительский спектакль он поставил в 18 лет. День премьеры оказался и радостным, и скорбным: 14 февраля 1892 года стартовала творческая биография Мейерхольда, но этот же день оказался последним в жизни главы семейства. Отменять премьеру из-за умиравшего родителя сын и не подумал.

В 21 год молодой человек окончательно порвал с прошлым, приняв православие и сменив имя на то, под которым его знают сегодня миллионы. Всеволодом он стал, отдав дань восхищения любимому Гаршину.

В 1895 году Всеволод Мейерхольд отправился в Москву и поступил в университет, выбрав юриспруденцию. Уже через год он понял, что хитросплетения законов его утомляют, и бросил вуз.

Экзамены в музыкально-драматическом училище, открытом при столичной филармонии, Всеволод выдержал с блеском: экзаменаторы, пораженные талантом и темпераментом пензенского самородка, зачислили его на 2-й курс.

Театр

Всеволод Мейерхольд «заболел» театром не только благодаря матери - огромное впечатление на юношу произвел спектакль «Отелло», поставленный . Режиссер стал кумиром Всеволода на всю жизнь.

В студенческие годы на талантливого пензенца повлиял Владимир Немирович-Данченко, отметивший темпераментного студента. Педагог поделился с учеником планами о создании нового театра в столице, на сцену которого собирался вывести своих подопечных.

Окончив училище, Всеволод Мейерхольд влился в труппу МХТ. Режиссер доверил ему роли , царя Иоанна. На подмостках ставились произведения и . Вчерашний студент поначалу увлеченно играл, блестяще вживаясь в образы разноплановых героев, но запала хватило лишь на 4 сезона.

Уход из МХТ актер объяснил иссякшим вдохновением, но биографы называют еще одну причину: Немирович-Данченко не ввел Мейерхольда в круг пайщиков нового театра. Да и к самому артисту охладел, увидев в его манере игры сумбур и сумятицу.

Обиженный Всеволод покинул МХТ с коллегой Александром Кошеверовым. Актеры отправились в глубинку - Херсон, где организовали свой театр.

В провинции работу детища Мейерхольда приняли прохладно, но нашлись и поклонники. Театральный сезон стартовал в сентябре 1902 года.

Поначалу спектакли казались «списанными» с постановок МХТ, но вскоре внимательные зрители отметили «почерк» режиссера. Всеволод Мейерхольд, в отличие от своего кумира Станиславского, поставил акцент не на психологизме и внутренней наполненности игры, а на пластике, зрелищности.

Станиславский, услышавший об успехе Мейерхольда в Херсоне, предложил молодому коллеге вернуться в столицу и присоединиться к труппе образованного на основе МХТ театра, возглавляемого им и Немировичем-Данченко. Всеволод тут же согласился и примчался в Москву.

Однако на столичных подмостках Всеволод Мейерхольд поставил только 3 спектакля. И если Станиславский принял новаторство коллеги задумчиво, то Немирович-Данченко не жалел сарказма. В 1905 году режиссеру пришлось вернуться в Херсон.

Удача снова улыбнулась Мейерхольду: спустя год он уже трудился в Санкт-Петербурге, куда его позвала прима Вера Комиссаржевская. По протекции знаменитой актрисы режиссер возглавил театр на Офицерской и за сезон представил зрителям 13 постановок. Здесь авангардизм приняли восторженно.

В 1908-м спектакли эпатажного Всеволода Мейерхольда ставили даже на подмостках театра, до недавних пор считавшегося самым консервативным - Александринского.

Премьера последнего дореволюционного спектакля Мейерхольда прошла в феврале переломного 1917-го. Мэтр поставил лермонтовский «Маскарад».

Революцию 43-летний Всеволод Мейерхольд принял восторженно. «Отец нового театра», как его называли, охотно сотрудничал с новой властью и без промедления стал членом ВКПб.

На сцене шла «Мистерия-буфф» , декорации которой нарисовал . Вместе с Маяковским, Натаном Альтманом и другими представителями культурной элиты Мейерхольд открыто заявил о симпатиях революционным идеям и новым вождям.

В 1920-м в столице открыл двери Государственный театр, получивший имя режиссера. Сокращенно он назывался ГосТиМ. На его подмостках шли спектакли по произведениям принявших новый порядок авторов - , Ильи Эренбурга, Николая Эрдмана и, конечно же, Маяковского.

Примой театра стала Зинаида Райх, потеснившая звезду Марию Бабанову. Из-за острых конфликтов с фавориткой режиссера Бабанова, а вместе с ней треть труппы покинули театр. Дело было не только в Райх - крутым и деспотичным нравом отличался и сам Мейерхольд, пресекавший на сцене любую свободу и не терпевший чужого мнения.

Есть предположения, что , создавая свою знаменитую сказочную историю о , видел прототипом именно Мейерхольда, для которого артисты являлись марионетками. Прообразом же доброго считают Станиславского.

Всеволод Эмильевич попробовал силы и в кинематографе. На его счету 3 фильма, в которых он проявил себя как режиссер и актер. В ленте «Портрет Дориана Грея» он сыграл Лорда Генри.

Владимир Маяковский, Дмитрий Шостакович, Александр Родченко и Всеволод Мейерхольд

Лояльность к власти не стала «защитной грамотой» для мэтра - в середине 1930-х над его головой сгустились тучи. О своей судьбе он догадывался, но возможностью эмигрировать не воспользовался, отказавшись остаться в Париже во время поездки.

Зимой 1936 года газета «Правда» опубликовала статью под названием «Сумбур вместо музыки». Критиковалась опера «Леди Макбет Мценского уезда», поставленная , а вместе с ней эстетство и «левацкое искусство», якобы отрицавшее простоту и реализм. И все это автор назвал «мейерхольдовщиной».

Летом того же года звания народных артистов СССР присвоили Станиславскому, Немировичу-Данченко, Качалову, Москвину. В перечне награжденных Мейерхольда не оказалось. Режиссер ринулся доказывать, что он «свой», что по-прежнему лоялен к власти. На подмостках шли спектакли о колхозной деревне, воспевались новые герои.

Однако чуда не случилось: в январе 1938-го ГосТиМ закрыли. От опального и безработного режиссера отвернулись все, кто раньше хвалил его и гордился личным знакомством. Прежними остались отношения с , несколькими артистами и писателями.

В мае руку помощи Всеволоду Мейерхольду протянул Станиславский, назначив режиссером возглавляемого им Оперного театра.

Смерть учителя и кумира в начале августа Мейерхольд воспринял как личную драму и знак беды. В июне 1939-го его арестовали.

Личная жизнь

Первая супруга Ольга Мунт - школьная любовь Всеволода Эмильевича, на которой он женился вопреки воле матери на 1-м курсе университета - подарила мужу троих дочерей. Супруги жили в столице, в доме на Новинском бульваре.

С бывшей женой Зинаидой Райх мэтр познакомился в Наркомпросе, где она трудилась секретаршей. Пригласил красавицу стать студенткой театральной мастерской, которой руководил.

Ольга Мунт отнеслась к молодой женщине, у которой на руках остались двое крошечных детей Есенина, с сочувствием, тепло приняла в своем доме. Летом 1922-го Мунт с детьми отправилась на юг. Когда вернулась из отдыха, увидела, что в доме обосновалась Райх. Ольге пришлось искать новое жилище.

Позже дочь Зинаиды Райх - Татьяна Есенина - в своих мемуарах откровенно написала, что любви к отчиму мать не испытывала. Поговаривали, что союз с театральным мэтром, руководившим собственным театром, открывал женщине двери в мир богемы.

Спустя 5-6 лет Райх стала примой театра. Но жизнь супругов трудно назвать благополучной: на людях они играли идеальную пару, но за закрытыми дверями бушевали шекспировские страсти.

Смерть

Зинаиду Райх жестоко убили через 25 дней после ареста Мейерхольда. Преступники проникли через окно и нанесли женщине 17 ножевых ран.

По одним предположениям, в дом забрались грабители, увидев которых, женщина начала истошно кричать. По другим - убийство замаскировали под ограбление. Якобы так НКВД отомстил Райх за то, что во время ареста супруга она обвинила власти в убийстве Есенина.

Всеволод Мейерхольд пережил жену: после жестоких пыток в Бутырской тюрьме его обвинили в работе на японскую разведку. В феврале 1940-го его расстреляли в одном из подвалов Лубянки. Прах захоронили в общей могиле у Донского монастыря.

По другим сведениям, причиной смерти режиссера стало утопление в бочке с нечистотами. Перед этим Мейерхольду, отказавшемуся от навета на коллег, сломали пальцы на руках. На сохранившемся тюремном фото видно, как постарел и осунулся Всеволод Эмильевич в тюремных застенках.

Внучка Мейерхольда, Мария Валентей, в середине 1950-х установила на могиле Зинаиды Райх на Ваганьковском кладбище общий памятник, на котором выбито имя деда. В том же 1956-м она добилась реабилитации режиссера. О месте его захоронения Валентей узнала лишь в 1987 году.

В середине 1980-х на родине мэтра открыли Центр театрального искусства, названный «Домом Мейерхольда».

Театральные работы

• 1906 - «Балаганчик»
• 1917 - «Маскарад»
• 1918 - «Мистерия-Буфф»
• 1921 - «Союз молодежи»
• 1922 - «Великодушный рогоносец»
• 1922 - «Смерть Тарелкина»
• 1924 - «Учитель Бабус»
• 1926 - «Рычи, Китай»
• 1929 - «Клоп»
• 1930 - «Баня»
• 1931 - «Последний решительный»
• 1933 - «Вступление»
• 1934 «Дама с камелиями»
• 1935 - «33 обморока»
• 1935 - «Каменный гость»

Известный советский режиссер под пытками бериевских палачей признался даже в том, о чем и слышать не слыхивал. И все равно не избежал «стенки».

Первый «звоночек»

В 1928 году Всеволод Мейрехольд, будучи тогда руководителем гостеатра имени себя, вместе с супругой Зинаидой Райх выехал за рубеж, пытаясь убить двух «зайцев» - подлечиться и провести переговоры на тему европейских гастролей. В то время карьера режиссера была в самом расцвете и положение казалось не зыблимым.

Но как-то так все совпало, что дела задержали Мейерхольда во Франции, а в это же время из параллельных зарубежных поездок решили не возвращаться не менее значимые советские работники искусства руководитель МХАТа Михаил Чехов и директор ГОСЕТа Алексей Грановский.

В СССР некоторые «ответственные лица» решили, что и Мейерхольд не возвратится и, уже даже создали комиссию по ликвидацию его театра. Но режиссер вернулся, хотя, взрослый человек, он прекрасно осознавал всю опасность ситуации. Чиновники, почти признавшие его перебежчиком, едва ли признают свою ошибку – скорее, из-за опасения выглядеть несостоятельными, будут до конца стоять на своем.

Об этом Мейерхольду говорил и настоящий «перебежчик» Михаил Чехов во время в Берлине: «Я старался передать ему мои чувства, скорее предчувствия, об его страшном конце, если он вернётся в Советский Союз. Он слушал молча, спокойно и грустно ответил мне так: Я знаю, вы правы - мой конец будет таким, как вы говорите. Но в Советский Союз я вернусь. На вопрос мой - зачем? - он ответил: из честности».

Да и было ему, куда возвращаться. Как бы сейчас сказали – успешный сложившийся человек, начавший свою режиссерскую деятельность еще в глубоком 1902 году, он руководил разными театрами, поставил множество пьес. И даже несмотря «производственные разногласия» со Станиславским, человеком номер один в тогдашнем театральном искусстве, способным затмить любого соперника по режиссуре, карьера Мейерхольда шла только вверх.

В 1906 году он был приглашен Верой Комиссаржевской в Петербург в качестве главного режиссёра её собственного Драматического театра, что было очень серьезным предложением. За один сезон Мейерхольд выпустил 13 спектаклей, все больше набирая популярность у избалованной местной публики. Потом были императорские театры, Александровский и Мариинка, а потом… грянула революция.

Но Мейерхольд к политическим переменам отнесся спокойно и продолжил работать в прежнем русле, но уже с новыми персонажами. Ставит пьесу по Маяковскому, отзывается на предложение наркома просвещения Луначарского театральный отдел Наркомпроса, едет в Крым и на Кавказ, где в 19-м и 20-м годах во время частной смены власти в ходе Гражданской войны несколько раз арестовывался белой контрразведкой, как красный пропагандист.

В общем, Мейерхольд своей активной работой заслужил, чтобы в 1920 году возглавить уже театр имени… Мейерхольда, которому спустя 6 лет был присвоен статус государственного, со всеми вытекающими бюджетами, грантами и наградами.

Черный «воронок»

Наличию режиссера Мейерхольда в советском искусстве все привыкли, как к незыблемому факту. И даже то «почти невозвращение» из Франции забылось, как мелкое недоразумение. Но в 1934-м грянул скандал. Спектакль «Дама с камелиями», который ставил Мейерхольд и где главную роль играла его жена Зинаида Райх был у всех на устах. На его первом представлении ожидали самого Сталина.

Актеры старались, зрители аплодировали – казалось, успех. Однако, Сталину спектакль не понравился. Ложка дегтя в бочке меда – но какая! Тут бы быть всем участникам событий быть тише воды, ниже травы. Тем более, поддакивая «вождю народов», на Мейерхолда обрушились с критикой все придворные «знатоки искусства».

Но Зинаида Райх делает, причем, без всякого совета с супругом, ровно противоположный и очень опасный ход. Она пишет письмо Сталину, в котором без всяких экивоков вменяет вождю то, что в искусстве тот «полный ноль».

Казалось, тогда пронесло – никаких репрессивных мер со стороны властей не последовало, но за деятельностью Мейерхольда, раньше практически свободного в своей работе от цензуры, уже начали пристально следить критики. Результатом этой «слежки» стало закрытие в 1938 году театра Мейерхольда. А 20 июня 1929-го к ленинградскому жилью режиссера подкатил знакомый многим «черный воронок».

Обыск одновременно проводился в обеих столицах, где у Мейерхольда имелись квартиры, а после него режиссера арестовали. И снова неуемный характер Зинаиды Райх не заставил себя ждать. Она добилась приобщения к результатам обыска ее жалобы на незаконные действия сотрудников НКВД. Но это уже ничего не меняло. Если человека назвали английским и японским шпионом, его и самого заставят поверить в это. Методы заставить были.

Много позже некоторые исследователи и историки предполагали, что режиссер чуть ли не на первом допросе признался сам и сдал своих коллег, знакомых и всех, на кого показали пальцем.

Однако, сам Мейерхольд, видимо, пытаясь хоть в ком-то найти защиту, писал в январе 1940-го Молотову так: «…Меня здесь били - больного шестидесятишестилетнего старика, клали на пол лицом вниз, резиновым жгутом били по пяткам и по спине, когда сидел на стуле, той же резиной били по ногам Боль была такая, что казалось, на больные чувствительные места ног лили крутой кипяток…».

В его деле указано, что нужные следствию показания режиссер подписал спустя три недели нахождения под арестом. Три недели допросов и пыток… Да и мольбы о помощи ушли в пустоту. Это было время, когда тряслись все и защищать заранее приговоренного не рискнул бы даже Молотов. Все уже было решено и никакому обсуждению не подлежало.

Заседание Военной коллегии Верховного суда СССР по делу обвиняемого по «популярной» тогда 58-й статье Мейерхольда состоялось 1 февраля 1940-го, где его приговорили к расстрелу, а уже на следующий день привели в исполнение.

Эпоха палачей

Через несколько месяцев не стало и Зинаиды Райх. В ночь с 14 на 15 июля 1939 года она была зверски убита неизвестными, проникшими ночью в её московскую квартиру. Семнадцать ножевых ран на теле жертвы предполагали жестоких грабителей, которых в Москве хватало во все времена.

Но большинство современников погибшей прекрасно понимали, что это месть. Месть власть предержащих за острый язык, за выпады в адрес вождя, за жалобы на чекистов. Понимали и молчали. «Черный воронок» в то время мог подъехать в любой час и к любому дому.

Даже сочувствие к погибшей актрисе могло вызвать нежелательный эффект. Поэтому, как писала в своих поздних воспоминаниях советская поэтесса и литератор Ольга Берггольц, «Райх зверски, загадочно убили через несколько дней (через несколько месяцев – прим. авт.) после ареста Мейерхольда и хоронили тишком, и за гробом её шёл один человек».

Понятно, что никто никого не собирался искать. Хотя официально преступление было раскрыто и за убийство Райх позже даже расстреляли троих сторонних человек.

Как у казненного врага народа, у праха Мейерхольда не было собственной могилы. И годы спустя, не зная места захоронения Мейерхольда, его внучка Мария Валентей, ещё в 1956 году добившись его политической реабилитации через Верховный суд СССР, установила на могиле Зинаиды Райх, похороненной на Ваганьковском кладбище, общий памятник.

Лишь в 1987 году, в эпоху гласности ей стало известно и подлинное место захоронения Мейерхольда. Это была общая могила за номером 1 под названием «Захоронение невостребованных прахов», куда в общую кучу ссыпались прахи расстрелянных, а потом кремированных «шпионов». Но понятное дело, перенести что-то оттуда в могилу на Ваганьковском кладбище было нереально. Да и за столько лет родные Мейерхольда и Райх уже свыклись с той мыслью, что ходят на их совместную могилку.

Талантливому режиссеру и красавице-актрисе родиться бы в другое время – раскрыться, засверкать, не боясь стать изменниками родины… Но они родились в ту эпоху «черных воронков», и у той изрешеченной стенки, к которой ранним утром 2 февраля 1940 года поставили Мейерхольда непроницаемые палачи. До него и после него там стояли и еще будут стоять тысячи советских людей, включая тех, которых знала вся страна…

Работал в Москве в 1920-38 годах под худ. руководством В. Э. Мейерхольда. Первоначально коллектив назывался Театр РСФСР 1-ый (1920-1921), затем в 1922 году - Театр актёра и Театр ГИТИС, с 1923 года - Театр им. Мейерхольда (ТИМ), с 1926 года – Государственный театр им. Мейерхольда (ГосТИМ). Яркая творческая индивидуальность руководителя предопределила репертуарные искания, стилистический облик постановок театра, особенности актёрского мастерства. Почти все спектакли ставил сам Мейерхольд, лишь в редких случаях - в сотрудничестве с другими, близкими ему режиссерами. Труппа сложилась в основном из молодых актёров и начала свою деятельность под флагом «Театрального Октября» - мейерхольдовской программы полном переоценки всех театральных ценностей, немедленной политической активизации театра на основе завоеваний Октября, превращения сценического искусства в орудие боевой агитации и пропаганды.
Постановки «Зорь» Э.Верхарна (1920, с В.М.Бестовым) и 2-ой ред. «Мистерии Буфф» В.В.Маяковского (1921, с Бебутовым) имели характер спектаклей-митингов. Совершенным воплощением конструктивизма стал «Великодушный рогоносец» Ф.Кроммелинка (1922, худ. Л.С.Попова}. В этом спектакле, как и в «Смерти Тарелкина» А.В.Сухово-Кобылина с (1922, худ. В.Ф.Степанова), были с успехом применены приёмы «циркизации театра» - внедрения в сценическую композицию элементов клоунады и акробатики. Актёры выступали без грима, без париков, в одинаковой «прозодежде». Декорации заменила абстрактная конструкция - подвижная система игровых площадок. Труппа овладевала биомеханикой. При театре существовала школа, сменившая несколько названий - Государственные высшие режиссерские мастерские (ГВЫРМ), Государственный высшие театральные мастерские (ГВЫТМ). С 1923 года - Государственные экспериментальные театральные мастерские (ГЭКТЕМАС), где помимо биомеханики преподавали сценическую речь, композицию спектакля и др.
Характерное для искусства Мейерхольда начала 1920-х гг. стремление сомкнуть новаторские эксперименты с опорой на демократические традиции простонародного площадного театра особенно проступило в чрезвычайно вольной режиссерской композиции «Леса» А.Н.Островского (1924, худ. В.Ф.Фёдоров): персонажи перемонтированной и разбитой на 33 эпизода комедии были откровенно осовременены, поданы с резким педалированием классовой сущности (приёмом «социальной маски»), но игра велась в шутовской, балаганной манере, в костюмировке вновь вспыхнули яркие краски, появились утрированные гримы, экстравагантные цветные парики. «Лес», вызвавший жестокую полемику в прессе, пользовался огромным успехом и за 14 лет был сыгран 1338 раз.
В спектаклях театра всё громче звучали причудливо-гротескные темы. Сатирическая комедия Н.Р.Эрдмана «Мандат» (1925, худ. Шлепянов) знаменовала собой поворот театра к современному быту, к саркастически-едкому изображению мещанского мелколюдья средствами утончённой актёрской эксцентрики. На смену «раздеванию театра» пришло тяготение к эффектному зрелищу. В спектакле «Учитель Бубус» А.М.Файко (1925, худ. Шлепянов) это тяготение сказалось в экстравагантном оформлении и освещении сцены, изощрённой и перенасыщенной музыкой режиссерской партитуре, нарочито замедленном темпе исполнения. Гораздо более эффективно новые методы Мейерхольда были реализованы в постановке «Ревизора» Н.В.Гоголя (1926), где режиссёр выступил как полновластный «автор спектакля», уверенно взял «курс на трагедию», прибег к методу совмещения гоголевских текстов, сосредоточил действие на маленьких игровых площадках и сообщил всей композиции причудливо-фантасмагорический характер. «Ревизор» вызвал бурные споры в печати, но наиболее авторитетные критики (А.В.Луначарский, П.А.Марков, А.А.Гвоздев}, а также М.А.Чехов, В.В.Маяковский, Б.Л.Пастернак, Андрей Белый и многие другие высоко оценили спектакль.
В 1920-е годы ГосТИМ был центром притяжения худ. интеллигенции. В стенах театра созревали дарования будущих кинорежиссёров С.М.Эйзенштейна, С.И.Юткевича, И.А.Пырьева, Л.О.Арнштама, Н.В.Экка, работали композиторы Д.Д.Шостакович, М.Ф.Гнесин, Б.В.Асафьев, В.Я.Шебалин, к его деятельности были прямо или косвенно причастны Андрей Белый, Пастернак, И.Л.Сельвинский, Маяковский. Сатирические комедии Маяковского «Клоп» (1929, худ. Кукрыниксы и А. М. Родченко) и «Баня» (1930, худ. С. Е. Вахтангов и А. А. Дейнека), а также «Выстрел» А. И. Безыменского (1929, бригада режиссеров под рук. Мейерхольда, худ. В. В. Калинин и Л. П. Павлов) дали театру возможность выступить против нового мещанства и бюрократии, однако подлинным успехом была только постановка «Клопа».
На рубеже 1930-х годов плакатные средства выразительности казались исчерпанными и утратили былую силу воздействия на зрителя. Взаимоотношения театра с современной драматургией разладились, и в таких спектаклях, как «Командарм-2» Сельвинского (1929, худ. Вахтангов), «Последний решительный» В.В.Вишневского (1931, худ. Вахтангов), «Список благодеяний» Ю.К.Олеши (1931; худ. Вахтангов, И.И.Лейстиков, К.К.Савицкий), удачны были лишь отдельные ударные эпизоды. Предпринятые в эту пору новые постановки классики - «Свадьба Кречинского» Сухово-Кобылина» (1933, худ. В.А.Шестаков) и «33 обморока» (водевили А.П.Чехова «Юбилей», «Медведь», «Предложение», 1934; худ. Шестаков), равно как и 2-я ред. «Горе уму» по А.С.Грибоедову (1935), большого общественного резонанса не имели. Кризис в известной мере усугублялся тем, что здание театра на Триумфальной пл. радикально перестраивалось по проекту архитекторов М.Г.Бархина и С.Е.Вахтангова, и с 1931 года труппа играла в чужом, плохо приспособленном помещении (ныне Театр им. Ермоловой). Новые постановки (например, «Борис Годунов» А.С.Пушкина) задумывались и репетировались в расчёте на новую сцену. Тем не менее пути преодоления кризиса отчётливо обозначились в спектакле «Дама с камелиями» А. Дюма-сына (1934, худ. Лейстиков), который принёс театру убедительный успех и одобрение взыскательного Вл.И.Немировича-Данченко, а также в работе над инсценировкой романа Н.А.Островского «Как закалялась сталь» («Одна жизнь», худ. В.А.Стенберг), доведённой до генеральной репетиции. Этот трагедийный спектакль не был показан широкой публике, т.к. в 1937-38 годах ГосТИМ подвергся резкой критике как якобы чуждый советскому народу, враждебный советской действительности, и в 1938 году был закрыт.
В труппе театра достигли зрелости крупные актёрские дарования: М.И.Бабанова, Н.И.Боголюбов, Э.П.Гарин, М.И.Жаров, В.Ф.Зайчиков, И.В.Ильинский, С.А.Мартинсон, Д.Н.Орлов, 3.Н.Райх, Е.В.Самойлов, Л. Н. Свердлин, Е.А.Тяпкина, М.И.Царёв, М.М.Штраух, В.Н.Яхонтов, начинали свой творческий путь режиссёры Л.В.Варпаховский, С.А.Майоров, Н.П.Охлопков, В.Н.Плучек, Б.И.Равенских, П.В.Цетнерович, Шлепянов.

Информация энциклопедии "Русский драматический театр", Москва 2001 год