А. А. Реформатский - знаменитый отечественный лингвист, профессор. В 1962 году за его труды ему присудили степень доктора даже без защиты диссертации. Один из самых известных и влиятельных представителей Московской фонологической школы. Считался специалистом по орфографии и графике, семиотике, истории лингвистики, терминоведению и многим другим смежным областям. В 1947 году издал учебник "Введение в языковедение", который стал настольной книгой для многих поколений советских филологов. Именно благодаря ему был введен и устоялся термин "практическая транскрипция".

Биография ученого

А. А. Реформатский родился в 1900 году. Он появился на свет в Москве. Его отец был выдающимся профессором химии, мать звали Екатерина Головачева. Дядя героя нашей статьи тоже был выдающимся химиком, но Александр решил не идти по стопам отца и его брата.

В 1918 году А. А. Реформатский становится выпускником гимназии имени Флерова, а затем поступает в Московский университет. Параллельно увлекается актерским мастерством, даже начинает учиться в театральной школе, которую в 1920 году открывают при театре Мейерхольда. Но с актерской профессией у него не заладилось. Вскоре Реформатский возвращается в университет, чтобы сконцентрироваться на учебе. Учился у советского лингвиста, члена академии наук СССР литературоведение постигал на занятиях Михаила Андреевича Петровского. В 1923 году получил диплом выпускника факультета общественных наук. После этого поступил в аспирантуру Российской ассоциации научно-исследовательских институтов общественных наук, но покинул заведение в 1925 году.

Профессиональная деятельность

А. А. Реформатский начинает с работы инструктором в трудовой колонии. Затем в разных учреждениях трудился корректором, рентгенотехником, техническим редактором в издательстве. В 1931 году поступил на службу в научно-исследовательский институт объединения государственных издательств на должность старшего научного сотрудника. Так началась научно-исследовательская работа Александра Александровича.

В 1934 году он параллельно начинает преподавать в столичном педагогическом институте, чуть позже получает место заведующего кафедрой Расцвет его педагогической и научной карьеры приходится на 50-е годы, когда он попадает на филологический факультет Московского государственного университета.

Исследования фонетики

Больше всего интересуют Реформатского языки. На базе МГУ он создает экспериментальную лабораторию фонетики. С 1950 года эту же работу развивает в институте языкознания, который работает при академии наук. В этом учреждении Александр Реформатский руководит сектором прикладной и структурной лингвистики. На этом посту остается с середины 50-х до 1970 года. Именно здесь у него учатся будущие звезды отечественной филологической школы - Виктор Алексеевич Виноградов, Ревекка Марковна Фрумкина, Игорь Александрович Мельчук.

Только в 1971 году он уходит с поста руководителя сектора из-за пожилого возраста, но остается в качестве консультанта.

Характеристика Реформатского

Друзья и близкие знакомые героя нашей статьи характеризовали его как интеллектуала, знатока отечественной истории и культуры. Он с огромным интересом относится к русскому быту, при этом был заядлым шахматистом и азартным охотником, который не упускал возможности лишний раз отправиться в лес за добычей. Также многим он запомнился как мастер стихотворного экспромта. Сочинять с листа стихи на заданную тему ему удавалось легко и очень оригинально, среди его знакомых в этом ему не было равных.

Прежде всего Реформатский был крупным ученым-лингвистом. Даже отправившись на отдых с супругой в театр, слушая оперную арию, он подмечал характерные и уникальные особенности произношения, которым сразу начинал искать научные и лингвистические объяснения. Многое он почерпнул из шахмат, переняв из теории этой древней игры принцип "избыточности защиты". Именно его он применял на практике, изучая структуру текстов.

Реформатский скончался после продолжительной болезни в 1978 году в возрасте 77 лет. Ученый был похоронен на Востряковском кладбище.

Личная жизнь

Герой нашей статьи был трижды женат. Его первой супругой еще в молодости стала Серафима Никаноровна Аверьянова. В 1921 году у них родился сын Игорь, который стал известным отечественным химиком (он как раз решил пойти по стопам своего дедушки), изучал трансурановые элементы. Скончался в 2008 году.

Во второй раз Реформатский женился на своей ровеснице Надежде Васильевна Вахмистровой. Она была известным в профессиональных кругах литературным критиком, литературоведом, библиографом. В 1938 году у них родилась дочь Мария, которая стала искусствоведом.

В третий раз герой нашей статьи взял в жены писательницу Наталию Иосифовну Ильину, которая была на 14 лет его младше. Она пережила своего супруга, скончавшись в 1994 году. Общих детей у них не было.

Научные исследования

Реформатский особенно глубоко изучал языкознание. При этом его ранние исследования, посвященные теории литературы, отмечены значительным влиянием ОПОЯЗа, так называемой русской формальной школы. По своим взглядам и убеждениям Реформатский был к ним крайне близок. Сторонники этого направления резко критиковали распространенный до этого подход к искусству исключительно как к системе образов, выдвигая в противовес тезис о том, что искусство является суммой приемов художников. К движению ОПОЯЗа был близок Владимир Маяковский.

Например, Реформатский в своей монографии "Техническая редакция книги", которая вышла в свет в 1933 году, высказывал новаторские взгляды на семиотику печатного текста, делая содержание научного труда гораздо шире его названия.

Вопросы фонологии

В середине 30-х годов герой нашей статьи увлекся изучением фонологии, стал в результате одним из основателей и популяризаторов Московской фонологической школы, активно пропагандировал ее концепцию, где это только можно было делать.

Максимально полно свои научные взгляды Реформатский сформулировал в хрестоматии "Из истории отечественной фонологии", которая впервые была издана в 1970 году, а также в сборнике "Фонологические этюды", название которого было весьма характерно для научного стиля и характера исследователя. "Фонологические этюды" впервые увидели свет в 1975-м.

Также Реформатский писал новаторские для своего времени работы не только по фонетике и фонологии, но и по теоретическим вопросам грамматики, а также лексике, особенностям словообразования, терминологии, теории письма, истории языкознания, машинному переводу, другим смежным лингвистическим сферам. Стоит отметить, что к каждой из этих отраслей он подходил с особой ответственностью, пытаясь взяться за самые сложные и неразрешимые на тот момент проблемы. Например, в языкознании Реформатский занимался вопросами диахронии и синхронии. Ко всем проблемам подходил профессионально, глубоко и скрупулезно изучая каждый вопрос. При этом, при освоении очередного исследования, ему удавалось максимально доступным и простым языком донести свои выводы и результаты. Так что это становилось понятным практически любому.

Роль в истории лингвистики

Примечательно, что при этом научное наследие, которое оставил после себя Реформатский, совсем невелико. Он принадлежал к тому уникальному типу исследователей, которым было намного интереснее высказывать какую-то идею или гипотезу, чем затем ее подробно разрабатывать и изучать.

В отечественной лингвистике он остался в первую очередь как автор многократно переизданного и очень живо и доступно написанного учебника, который стал особенно популярным у нелингвистов. Это был темпераментный и очень яркий ученый, который постоянно создавал вокруг себя особую творческую атмосферу, и в ней вырастил множество талантливых учеников. Также большую роль в жизни Реформатского играло языковедение.

Подробнее о личность Реформатского можно узнать благодаря мемуарам его коллег, учеников и особенно его третьей жены - Наталии Ильиной.

Учебник по языкознанию

Безусловно, этот труд - главное наследие героя нашей статьи. " Введение в языкознание" Реформатского - это фундаментальный труд, который содержит максимально полные и развернутые сведения по всем основным разделам отечественного языкознания. Примечательно, что эта книга может служить читателю не только в качестве полноценного учебника, но и как ценный и незаменимый во многих вопросах справочник по основным проблемам языкознания.

Изначально " Введение в языковедение" Реформатского А. А. предназначено для студентов вузов, но его с интересом читают и простые любители русской словесности.

Есть ученые, которые не были удостоены при жизни высоких академических званий. Тем не менее с их именами связаны целые научные направления, многочисленные ученики, развиваю-щие наследие своего учителя. Поэтому память о личности и научной деятельности подобных людей долго остается живой. Александр Александрович Реформатский (1900-1978) - бесспорно, один из таких исследователей, оказавших значительное влияние на развитие русистики во второй половине XXв. Он был не только знатоком различных аспектов современного языко-знания - от словообразования, фонетики и фонологии, лексики до теории письма, терминоло-гии и машинного перевода. В сферу его научных интересов входили и история языкознания, и проблемы истории русской культуры и быта, и многое другое. Его вспоминают и как мастера стихотворных шуточных экспромтов, и как тонкого ценителя музыки, и как заядлого шахматиста и страстного охотника. Одно из воспоминаний о замечательном ученом мы предлагаем читате-лям.

Л.П. КРЫСИН

Вспоминая Реформатского

Александр Александрович Реформатский вошел в историю отечественной лингвистики не только как автор классического учебника "Введение в языковедение", но и Iкак глубокий и оригинальный исследователь языка, языковед-теоретик, своими тру-дами оставивший заметный след в таких областях лингвистической науки, как фоно-[ логия, морфология, морфонология, орфоэпия, теория терминологии, топонимика, по-Iэтика и др.

Биография и личность Реформатского достаточно хорошо известны в филологической и писательской среде. Эта известность пришла к нему в значительной степени уже после его смерти (в мае 1978 г.) - благодаря многочисленным статьям о нем его учеников, воспоминаниям, ежегодным чтениям, посвященным его памяти. Напомню в связи с этим лишь некоторые публикации: блестящий очерк "Реформатский", принад-лежащий перу известной писательницы Н. Ильиной, жены Александра Александрови-ча; в книге "Язык и личность" есть целый раздел, посвященный этому замечательному ученому и человеку; к 100-летию со дня его рождения был подготовлен большой сбор-ник статей и воспоминаний о нем [Ильина, 1991; Язык... 1989; Лингвистика... 2005].

В этих заметках я хотел бы коснуться лишь одной стороны научного творчества Реформатского, которую можно назвать "Реформатский - популяризатор науки о языке".

Как автор научных работ Реформатский представляет собой достаточно редкий - во всяком случае, для лингвистики - тип ученого, научный стиль которого органически сочетает в себе очень разное, часто контрастное друг другу: абстрактные схемы — и конкретные примеры из жизни реальных людей, заковыристый иноязычный термин - и просторечное словцо, глубокое теоретизирование - и ёрничанье, шутку, ка-ламбур. (В ученом мире гораздо более распространено "разведение" собственно науч-ного и научно-популярного стилей изложения.)

О яркой индивидуальности и о художественности научного стиля Александра Александровича уже немало говорили и писали раньше (одним из первых - И. Мель-чук [Мельчук, 1980], затем другие ученики и сотрудники Реформатского - например в упомянутом сборнике "Язык и личность", на "Реформатских" чтениях). В воспомина-ниях Ильиной глубоко и проникновенно говорится о том, как Реформатский читал лекции студентам: "полная непринужденность и почти домашняя разговорность ре-чи"; сама лингвистика, ее понятия и термины забыты, но от этих лекций осталось "жи-вое, горячее отношение к языку". Сухая, строгая наука о языке и непринужденность формы рассказа о ней были у Александра Александровича слиты, сплавлены в нечто цельное, но в памяти слушателей с годами сохранялось лишь индивидуальное, "рефор-матское".

Я хочу рискнуть и выделить в стилистической манере Реформатского такие черты, которые обличают в нем не только исследователя языковых явлений и фактов, но и популяризатора науки о языке. Естественно, я буду опираться только на письменные его тексты и на свои воспоминания о нем.

Прежде всего хотелось бы задаться вопросом: что требуется от популяризатора научных знаний? Мне кажется, первое - умение рассказывать о науке так, чтобы было понятно профану и при этом вызывало у него интерес. Второе: умение, рассказывая, сохранять все существенное, характеризующее обсуждаемый предмет, не искажать существо дела в угоду доступности изложения. Третье: занимательность, которой рас-сказчик привлекает профана, не может быть самоцелью, не должна заслонять науч-ную истину.

Иногда от научно-популярной книги требуют еще и легкости, то есть нежелатель-но, чтобы усвоение ее не специалистом в данной области было сопряжено с интеллектуальными усилиями. Но это совсем не обязательное условие. Сущность многих при-родных объектов и артефактов, функционирование их, механизмы взаимодействия друг с другом и со средой, как правило, сложны и многоплановы, и постижение этой сложности требует от читателя труда, хотя форма рассказа обо всем этом и может быть занимательной.

Популярное изложение научных истин требует от пишущего использования определенных приемов, в которых не нуждается собственно научный текст. Так, в числе средств, которыми пользуется популяризатор, важное место занимает сравнение. Это вполне естественно и очевидно: сравнивая то, о чем надо рассказать, с тем, что хоро-шо известно слушателю или читателю, популяризатор делает доступным пониманию непрофессионала это неизвестное, новое для него. Поэтому второй компарат в срав-нении часто содержит какую-нибудь бытовую, обыденную деталь или ситуацию. Дру-гие весьма часто используемые приемы: обращение к хорошо известным сюжетам ху-дожественной литературы; воспроизведение изречений и афоризмов древних и совре-менных авторов; к месту рассказанный анекдот или расхожая шутка и т.п. Хороший популяризатор, кроме того, не надеется только на свое умение рассказывать - он еще и тормошит читателя (или слушателя), обращаясь к нему с предложением самому по-экспериментировать с предметами (как это предлагал читателю, например, И. Перельман в своих научно-популярных книгах о физике) или поиграть со словами (как это было у Л. Успенского, Б. Казанского и других известных популяризаторов науки о языке, как это делал в своих занимательных книгах об орфографии и в учебниках для школьников М. Панов, которого, кстати сказать, Реформатский очень любил и ценил как ученого).

Есть и иные средства, которые используют авторы научно-популярной литерату-ры; о них я упомяну по ходу рассказа об Александре Александровиче в его ипостаси популяризатора лингвистики. Главной его работой, популяризующей знания о языке, надо считать, конечно, "Введение в языковедение". Этой книгой он вводит студента - вчерашнего школьника - в мир лингвистики. Хотя, по верному замечанию одного из учеников Реформатского - М. Бременера (которого сам Реформатский за его фамилию называл "старославянский еврей"), читая студентам "Введение в языкознание", Алек-сандр Александрович «не только "вводил" нас в науку о языке, но сам развивал ее».

Предвижу возможное возражение: любое введение в любую специальность по определению имеет ту же самую задачу - знакомить неспециалиста с основами той или иной науки. Однако из этого совсем не следует, что в подобных книгах непремен-но присутствуют признаки научно-популярного жанра. И мы все прекрасно это знаем: многие учебники не содержат тех стилистических, композиционных и структурных элементов, которые отличают научно-популярную литературу от обычного учебного текста.

Не так в книге Реформатского, хотя, естественно, автор был обязан следовать определенным канонам, требованиям, предъявляемым к жанру введения. Вот приме-ры, показывающие, что во "Введении в языковедение" Реформатского имеются чер-ты жанра научно-популярной литературы о языке. Только строгая научность и зани-мательная популярность здесь оказались в ином соотношении, в иных пропорциях, чем, например, в книгах Успенского и Казанского.

На первой же странице "Введения" [Реформатский, 1967], иллюстрируя социаль-ную сущность языка, Александр Александрович напоминает читателю историю оди-чавшего и переставшего пользоваться языком Айртона из "Таинственного острова" Жюля Верна и рассказывает о двух индийских девочках, воспитанных в волчьем лого-ве и потому не умевших говорить. А дальше следуют два "мысленных" (кавычки - Ре-форматского) эксперимента: с ребенком на необитаемом острове и с новорожденны-ми зулусом и китайцем. Оба эксперимента служат здесь идее наглядности, которая - непременный атрибут научно-популярного жанра.

Сравнение языковых знаков со световыми сигналами светофора - сейчас хорошо известный, даже избитый прием, но одним из первых к этому сравнению, проясняю-щему специфику языкового знака, прибег автор "Введения в языковедение".

По мере углубления в предмет (язык) и в присущие ему свойства Реформатский становится более скупым на сравнения и наглядные примеры. Но ссылки на то, что известно читателю (из его собственного опыта или из чтения предыдущих глав этой книги), обращение к историческим случаям, к цитатам из античных авторов, из клас-сиков русской литературы - характерны для всей книги. Так, излагая тему "Эвфемиз-мы", Александр Александрович вспоминает, что когда в 1916 г. был убит Г. Распутин, цензура запретила упоминать в печати его фамилию и даже прозвище ("Старец"), и вместо этого журналисты писали: одно значительное лицо. Здесь же приводится и ци-тата из любимого Н. Лескова - про бестелесный маскарад (вместо народной бани). В параграфе о народной этимологии - пример с ложным осмыслением слова солист - как произведенного от глагола солить (пример "привязан" к реальному времени и конкретному лицу).

Обращают на себя внимание названия глав и параграфов во "Введении". Некото-рые из них - как в популярной книжке для старшеклассников: "Почему язык не отно-сится к явлениям природы", "Что такое фонетика", "Что такое грамматика", "Свое и чужое" (об исконной и заимствованной лексике). Но все же в большинстве заголовков сохраняется строгость научного стиля, которая характерна и для большей части тек-ста этой книги.

Можно сказать, что в целом "Введение в языковедение" стилистически - все же жанр научного текста с элементами научно-популярного изложения.

В собственно научных работах Реформатского можно также найти элементы науч-но-популярного стиля. Особенно характерны его сравнения. Например, морфоноло-гию из-за ее капризности, отступлений от системных отношений, свойственных, с од-ной стороны, фонологии, а с другой - морфологии, Александр Александрович сравнивает с отделом штучных товаров в магазине [Реформатский, 1975, с. 118]. В статье об интонации сугубо научное понятие интонации фигурирует в контексте... капустной кочерыжки, которая "нанизывает" на себя капустные листы, подобно тому, как эле-менты синтаксической конструкции "нанизываются" на интонацию [Реформатский, 1975, с. 9].

Для позиции Реформатского как популяризатора науки о языке чрезвычайно важ-на и показательна его рецензия на книгу писателя Б. Тимофеева "Правильно ли мы говорим?", написанная в форме письма, адресованного автору книги, и опубликован-ная под заголовком "Так как же надо говорить?" Критикуя Тимофеева за негибкую, пуристическую оценку языковых фактов, за то, что автор книги хочет "привести всю русскую речь к одному знаменателю", Александр Александрович говорит о ситуатив-ном и жанровом многообразии речи. Но если в жанрах и ситуациях, связанных с дело-выми и официальными отношениями, «не очень-то можно "вольничать словом", а "из-вольте писать согласно принятой форме"», то дома, в общении с близкими людьми че-ловек «вправе сказать и я забегу, и я заверну, и я заскочу, скажет ли он приятелю я звякну тебе завтра или закончит письмо привычным черкните мне несколько строк, - все это не может касаться "лингвистической инспекции", и не надо сердиться на "солидную даму", обещавшую своей знакомой что-то "тявкнуть" по телефону! Это все тот же фамильярный стиль, который не подлежит нормализации, так как здесь все зависит от индивидуальной ситуации разговора, важно только, чтобы сам говорящий это чувствовал». Чуть дальше, возражая против представления о языке как о чем-то одномерном, Реформатский пишет: "Язык - не плоскость и даже не панорама, а слож-ный переплет жанровых и стилевых разграничений" [Реформатский, 1962].

В этой рецензии Александр Александрович многократно указывает автору книги на то, что он рассматривает в одном ряду факты, разные с лингвистической точки зре-ния. Занимательность, броскость изложения заслоняет у него суть языковых явлений. "Все это, - замечает Реформатский в конце перечня примеров, которые фигурируют в книге Тимофеева, - хотя и разнообразно, но, тем не менее, - утомительно, а главное, от такого смешения различного страдает убедительность правильного" [Реформат-ский, 1962].

Все, о чем шла речь до сих пор, - скорее, косвенные свидетельства, признаки, по которым в Реформатском-ученом проглядывает Реформатский - популяризатор нау-ки. А сейчас я хочу рассказать о таком виде деятельности Александра Александрови-ча, который, так сказать, эксплицитно - и формально, и по существу - был популяри-заторским.

В начале 1960-х гг. журнал "Семья и школа" обратился к Реформатскому с предложе-нием вести в этом журнале отдел о языке. Он привлек к этой работе меня и еще одного молодого научного работника академического Института русского языка АН СССР.

Сотрудника журнала, с которым мы непосредственно обсуждали структуру и ха-рактер планируемого отдела и, позднее, материалы для очередных номеров, звали (и зовут до сих пор) П. Гелазония (ныне - главный редактор журнала "Семья и школа"). Это был рослый, склонный к полноте молодой человек, очень приятный, добродуш-ный, с чувством юмора. Александр Александрович немедленно переделал его в Голозадию, и эта шутливая форма, вполне в духе других Сан-Санычевых переделок (и слов, и собственных имен), звучала в наших разговорах - естественно, в отсутствие Петра Ильича! Она же неоднократно упоминается и в адресованных мне письмах и открытках Реформатского.

По его предложению отдел в журнале стал называться "Поговорим о языке". Просуществовал он, к сожалению, недолго - около двух лет. Но в течение всего этого небольшого отрезка времени мы регулярно встречались (обычно в конференц-зале Института русского языка) и обсуждали готовившиеся к публикации статьи.

Гелазония был "заказчик", Александр Александрович - идеолог, а мы - исполнители. Но ролью идеолога Реформатский не ограничивался: он внимательно читал наш статьи, делал много тонких замечаний. Это была не только критика, но и какие-т конкретные предложения, а также короткие рассказы "по поводу". Пожалуй, для меня это был период, когда из этих рассказов "по поводу" я узнал массу живых, как правило, лингвистически интересных деталей из жизни учителей, старших современна ков и сверстников Реформатского - Д. Ушакова, Л. Щербы, С. Ожегова, П. Кузнецова, В. Сидорова и др.

В заключение хочу вспомнить еще одно наше совместное с Реформатским предприятие, имеющее непосредственное отношение к нашей теме. Осенью 1962 г. издательство "Молодая гвардия" заказало нам - мне и упомянутому выше (но не названном) коллеге - "внутреннюю" рецензию на готовившееся второе издание книги К. Чуковского "Живой как жизнь". Это было сделано по рекомендации Корнея Ивановича, которым мы незадолго до этого лично познакомились (а поводом к знакомству бы вышедший в том же 1962 г. составленный нами под редакцией Ожегова словарь-справочник [Правильность... 1962]).

Александр Александрович принял живейшее участие в обсуждении нашей рецензии. А она получилась довольно большая и подробная, и меня тогда поразила та детальность и обстоятельность, с которыми Реформатский вчитывался в наш текст высказывался по его поводу. Здесь было немало того, что относилось и к самой рецензии, и к позиции Чуковского, который в данном случае выступал как автор популярной, предназначенной массовому читателю книги о языке. Естественно, многие замечания и рассуждения Александра Александровича касались как раз того, как надо рассказывать о языке людям, далеким от лингвистики. У меня сохранился машинописный экземпляр этой рецензии с карандашными пометками Реформатского на полях. Но эти пометки лишь в малой степени отражают то, что говорил нам по повод книги Чуковского или в связи с нею Реформатский.

С этой рецензии начались наши поездки в Переделкино, где жил Чуковский, и одна из них (18 ноября 1962 г.) - вместе с Реформатским, обед у Корнея Ивановича, разговоры "мэтров" (один - от литературы, другой - от лингвистики) о языке, о современных писателях и критиках, о многом другом.

Но это - уже иная история...

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Ильина Н.И. Реформатский // Ильина Н.И. Дороги и судьбы. М., 1991.

Лингвистика. Семиотика. Поэтика. Сборник статей к 100-летию со дня рождения А.А. Реформатского. М., 2005.

Мельчук ИЛ. Памяти А.А. Реформатского // RussianLinguistics. 1980. № 4.

Правильность русской речи. Опыт словаря-справочника. М., 1962.

Реформатский АЛ. Введение в языковедение. М., 1967.

Реформатский АЛ. Так как же надо говорить? // Русский язык в национальной школе 1962. №1.

Реформатский АЛ. Фонологические этюды. М., 1975.

Язык и личность. М., 1989.

ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ 2008 . № 3

Предлагаемая книга – пятое уточненное издание известного учебника (Реформатский А.А. Введение в языковедение. М., 1967), соответствующего стандартной программе курса «Введение в языкознание». Книга содержит развернутые сведения по всем основным разделам языкознания и может служить не только стандартным учебником, но и ценным справочником по вопросам общего языкознания.

Александр Александрович Реформатский

Схема размещения языковых семей и объединений

АЛЕКСАНДР АЛЕКСАНДРОВИЧ РЕФОРМАТСКИЙ И ЕГО КНИГА

В 1947 г. на прилавках книжных магазинов появилась небольшая по объему книга в мягком бежевом переплете, изданная «Учпедгизом» приличным по тому времени тиражом в 55 тыс. экз., но, тем не менее, быстро разошедшаяся и столь же быстро ставшая знаменитой среди преподавателей и студентов. На титульном листе значилось: «А. А. Реформатский. Введение в языковедение. Пособие для учительских институтов». Скромное определение жанра и предназначения книги не могло заслонить очевидного факта – ее выход был знаменательным событием не только в сфере преподавания общего языкознания, но и в сфере отечественной науки о языке.

Педагогическая значимость этой книги 47–летнего ученого состояла в том, что она являла собой первый учебник нового типа, содержавший современное изложение одного из важнейших филологических курсов и полностью соответствующий нормативной программе. Но это было не то новое слово, которое строится на отрицании предшествующей традиции; для А. А. преемственность развития научной мысли была не риторической абстракцией, а живо ощущавшейся им духовной связанностью ученых разных поколений. Он сам полушутя, полусерьезно называл себя внуком Ф. Ф. Фортунатова – основателя Московской лингвистической школы и одного из наиболее крупных языковедов России.

Секрет такого «родственного» самоопределения помогает раскрыть посвящение, помещенное на обороте титульного листа учебника: «Памяти автора «Краткого введения в науку о языке», моего дорогого учителя Д. Н. Ушакова посвящаю свой труд». Д. Н. Ушаков, обессмертивший свое имя редактированием «Толкового словаря русского языка» (в обиходе именуемого «ушаковским»), был для А. А. больше, чем преподавателем по университету и руководителем по аспирантуре, – А. А. считал его своим «научным отцом», а поскольку Дмитрий Николаевич («отец») был воспитанником («сыном») Фортунатова, то из этого следовало, что А. А., любимый ученик Ушакова, приходится Филиппу Федоровичу «внуком» в науке!

А. А. дорожил и гордился своим научным «родством», но верность учителям никогда не становилась для него основанием чураться нового, и в своих лекциях, из которых вырос учебник, он стремился сочетать классику российского и мирового язковедения с сегодняшним видением основных проблем языка, в том числе и со своими собственными представлениями. Преподавательской деятельности в разных московских вузах – от МГУ до Литературного института – он отдал 20 лет жизни (1939–1959), в дальнейшем его педагогическое дарование находило воплощение в работе с аспирантами.

О его лекциях шла молва по Москве, а иногородние ученики разносили славу о них по всей стране. Он стал легендарным лектором благодаря умению пленять слушателей отточенностью формулировки, логической ясностью аргументации, неизбитостью языка, неожиданностью ассоциаций, огромной общей эрудицией; ему в полной мере был присущ, говоря словами Андрея Белого, «редчайший дар – увидеть научный ландшафт как феномен культуры» . Эти слова относятся к отцу А. А. – профессору химии А. Н. Реформатскому, но сын в данном случае счастливо унаследовал дарование отца, и, может быть, наибольшую привлекательность его лекциям придавал именно широкий культурный фон, превращавший узкоспециальную и ожидаемо суховатую лекцию в увлекательное речевое произведение. И, наконец, далеко не последнюю роль играл в этом его природный артистизм, отшлифованный в молодые годы занятиями в студии В. Э. Мейерхольда и бесконечными хождениями по обожаемым театрам.

Стоит ли удивляться, что учебник прославленного лектора был нарасхват и популярность его не уменьшалась, а скорее возрастала в результате разнузданной «критики», развернувшейся после выхода книги. Это было в духе того времени, в ход шли привычные ярлыки – «политическая неграмотность», «низкопоклонство перед реакционной буржуазной наукой», «сознательная фальсификация» и т. п. В те годы подобная травля легко могла поставить точку не только в научной карьере, но и в самой жизни человека. К счастью, времена меняются, беда обошла и учебник, и его автора.

А затем последовали еще три издания (1955, 1960, 1967), объем книги увеличивался, и в последнем издании она уже втрое превосходила учебник 1947 г. По учебнику Реформатского учились несколько поколений филологов, многие среди них сами стали известными учеными. Вышедшее в издательстве «Просвещение» (редактор – Г. В. Карпюк), «Введение в языковедение» 1967 г. стало самым полным и последовательным изложением основ лингвистических знаний, поистине образцовым в этом жанре научно–учебных изданий. И на всех вариантах учебника лежит яркий отпечаток личности автора – глубокого ученого и мастера научной прозы.

Именно то обстоятельство, что книга написана не просто блистательным педагогом, но одним из виднейших отечественных языковедов, сразу сделало ее чем–то большим, чем просто учебником для начинающих филологов. К ней часто и охотно обращались вполне зрелые ученые разных лингвистических (и не только) специальностей, когда им требовалась ссылка на авторитетное мнение общего языковеда, особенно в области фонологии, в развитии которой А. А. Реформатский сыграл выдающуюся роль как один из создателей и теоретиков Московской фонологической школы .

И вот прошло почти 50 лет после выхода и более 30 лет с момента последней авторской переработки книги, которую А. А. считал главным делом своей жизни. Книга давно стала недоступной не только в продаже, но и во многих библиотеках. Потребность в таком учебнике ощущается все острее, и когда издательство «Аспект Пресс» выступило с инициативой его переиздания, это явилось более чем своевременным начинанием. Само собой разумелось, что в основу нового издания кладется последнее издание учебника, и мне было предложено просмотреть и подготовить текст с учетом сегодняшних научных и иных реалий, но при этом было высказано пожелание ограничиться минимальной правкой в интересах оперативности издания.

С такими напутствиями я приступил к работе и сразу же столкнулся с немалыми трудностями жанрово–технического и этического порядка. Как перед всяким научным редактором, готовящим к переизданию труд покойного ученого (а в данном случае еще и близкого учителя), передо мной был выбор из нескольких возможностей.

Можно было, ничего не меняя, удовлетвориться косметическими поправками (главным образом, по линии политико–административной номенклатуры), относясь к тексту Реформатского как к музейной реликвии и надеясь на то, что читатель в своем восприятии сам сделает скидку на тридцатилетие, отделяющее нас сегодняшних от тех лет.

Это путь заведомо самый простой и при этом не самый плохой, если иметь в виду читателей, помнящих то время. Но ведь главным потребителем учебника является сегодняшний студент–первокурсник, чья живая историческая память не простирается далее пяти–шести лет, так что даже период горбачевской перестройки находится для него почти за гранью сознательной жизни. Тем более странными покажутся в контексте нынешней политической жизни насквозь идеологизированные пассажи о торжестве ленинской национальной политики в СССР, осуществляющем переход к коммунизму. Многие люди, родившиеся после 1970 г., могут и не знать, что наличие такой «идеологической выдержанности» было условием «проходимости» книги, особенно когда речь шла об учебниках по общественным наукам, к каковым традиционно относится языкознание. Это были условия игры, которые автор вынужденно принимал в интересах главной цели – выхода книги. Нет никаких сомнений в том, что, будь А. А. жив, он непременно при новой переработке текста постарался бы освободить его от ритуальной идеологизации.

Алекса́ндр Алекса́ндрович Реформа́тский российский лингвист доктор филологических наук (1962, без защиты диссертации) профессор (с 1962) один из представителей Московской фонологической школы. Труды по: фонологии транскрипции графике и орфографии морфологии, семиотике терминоведению истории лингвистики Автор классического учебника « Введение в языковедение » (первое издание 1947). Ввёл во всеобщее употребление термин « практическая транскрипция ».

Реформатский А. А. родился в семье известного профессора химии А. Н. Реформатского. Дядя будущего лингвиста С. Н. Реформатский также был крупным ученым - химиком. В 1918 году окончив гимназию А. Е. Флёрова, поступил в Московский университет. В 1920 году оставил университет, поступил в Театральную школу РСФСР 1 при театре Мейерхольда, но вскоре вернулся в университет. Учился у Д. Н. Ушакова, занимался в литературоведческом семинаре М. А. Петровского.

В студенческие годы увлекался поэтикой, участвовал в деятельности ОПОЯЗа Ко времени окончания университета увлёкся лингвистики, хотя он продолжал заниматься и поэтикой (« Структура сюжета у Толстого » (1928). Основная сфера научных интересов – фонология. С х годов он – один из основателей и активный участник Московской фонологической школы наряду с П. С. Кузнецовым Под руководством Реформатского А. А. на филологическом факультете МГУ была создана Лаборатория экспериментальной фонетики, которая успешно работает и в настоящее время. В е годы работал в различных московских издательствах, позднее преподавал в вузах Москвы.

« Опыт анализа новеллистической композиции » (1922), которая лежит в русле русской формальной школы в литературоведении « Техническая редакция книги » (1933). В этой книге сформулирована оригинальная «теория защит» содержания текста средствами типографского набора « Введение в языкознание » (в 1947 и позднее дополнявшийся автором). До сих пор эта книга, на которой выросло несколько поколений студентов-филологов, представляет собой лучший вузовский учебник лингвистики « Из истории отечественной фонологии » (1970) « Фонологические этюды » (1975) « Очерки по фонологии, морфонологии и морфологии » (1979) Основные статьи собраны в посмертном сборнике: « Лингвистика и поэтика » (1987)

Работы отличает высокий уровень научной абстракции. Стиль одновременно и свободный и строгий, в нём органично сочетаются: точность, даже сухость формулировок и эмоциональность, а иногда и шутливость комментариев к ним; специальная, часто иноязычная, терминология и богатство интонаций русской разговорной речи. О фонемах, морфемах и прочих научных абстракциях Реформатский писал, как о живых людях. Сравнивал специальную область лингвистического знания морфонологию - с отделом штучных товаров в магазине.

Слушая оперные арии, Реформатский А. А. вдруг замечал специфическое произношение или необычную форму слова, которые требовали лингвистического объяснения Из теории шахматной игры Реформатский А. А. заимствовал принцип избыточной защиты и использовал его при изучении структуры письменного текста как принцип избыточной информации. Размышления над охотничьими терминами помогали Реформатскому А. А. в понимании лингвистической сущности терминологии вообще.

Он любил и прекрасно знал и русский язык, и быт и обычаи русского народа, и его историю, исходил и изъездил многие места России. Реформатский А. А. был не просто разносторонне талантливый, но и энциклопедически образованный, глубоко интеллигентный человек. Реформатского А. А. всегда радовался всему новому, что появлялось в науке. Пример тому машинный перевод « Что ж такое ученики? За сорок лет я пришел к некоторым выводам. 1) Не бери на вакантное место блуждающего соискателя. 2) Повидайся и расспроси: у кого учился, что читал, о чем думает? И чего хочет? 3) Выпей с ним водочки и проверь все. 4) И если все сойдется, бери его в ученики, а коли нет гони в шею!» (Цитата из дневника А. А. Реформатского) " Когда он писал: « Жена моя шагала на выставку Шагала », или бормотал, как бы пробуя на ощупь такой диалог: « Есть, тесть, вино?» « Естественно!» это я понимала, это были словесные игры, языковые упражнения. Понятна мне была и склонность его к каламбуру. (Из воспоминаний 2- ой жены А. А. Реформатского Н. Ильиной " Муж писательницы ") И за несколько дней до смерти: « Вы верите в загробную жизнь?» вопрос одной из учениц. « Нет. Финита ля комедиа!» (Из воспоминаний 2- ой жены А. А. Реформатского Н. Ильиной " Муж писательницы ")