Творчество известного донского писателя Михаила Шолохова началось с написания им небольших рассказов, которые отражали все то, что писатель увидел или пережил сам. Его первыми сборниками стали «Лазоревая степь» и «Донские рассказы». В этих рассказах Шолохов рисует все то, что было в его эпоху, когда происходили трагические и страшные события послереволюционного периода: человек не мог найти себя, было много смертей и насилия.
История создания сборника
«Донские рассказы» Шолохов (краткое содержание по главам будет изложено в этой статье) начал писать в 1923 году. Тогда он был еще молодым и неопытным писателем. Известно, что первоначально все рассказы выходили по отдельности, и лишь только в 1926 году они вышли отдельной книгой.
Шолохов переиздал свой сборник в 1931 году. За это время изменилось в нём количество рассказов: первоначально их было девятнадцать, а во втором издании уже насчитывалось двадцать семь. После этого в течение двадцати пяти лет книгу больше не печатали.
Структура сборника
Сборник «Донские рассказы» Шолохова (краткое содержание будет представлено далее) состоит из девятнадцати произведений. Начинается этот сборник рассказом «Родинка», который является эпиграфом ко всему произведению. Вторым по счёту автор поместил свое произведение «Пастух», где показывает, как может быть беспомощен человек. Мир коров, пораженный чумой. Пастух и те, кто приезжает, чтобы помочь, остановить эпидемию не в силах.
Третий рассказ - «Продкомиссар», который обычно читатели чаще всего выбирают для прочтения. Последующие произведения обычно известны читателям: «Шибалково семя», «Алешкино сердце», «Бахчевник», «Путь - дороженька», «Нахаленок» и другие. В рассказе «Коловерть» автор показывает, как сложно и трудно складывается судьба крестьянская.
В сборник «Донские рассказы» Шолохова (краткое содержание по главам и частям будет представлено далее), вошли и такие произведения: «Семейный человек», «Председатель Реввоенсовета республики», «Кривая стежка», «Обида», «Смертный враг», «Жеребенок», «Галоши», «Червоточина» и «Лазоревая степь». Последним в этом шолоховском цикле стал рассказ «Батраки». В нем рассказывается о судьбе Федора, который сначала был в батраках, а затем решил уйти от хозяина.
Тема и идея сборника
Основной и, наверное, единственной темой всего сборника «Донские рассказы» Шолохова, краткое содержание которого будет представлено в данной статье, является описание жизни донских казаков. До Михаила Александровича в классической литературе уже были писатели, которые старались представить жизнь и быт донских казаков. Но у Шолохова это получилось правдиво и честно, потому что он сам вырос и жил среди них. Поэтому ему не надо было изучать их быт, он знал его прекрасно.
В каждом своем сюжете сборника автор пытается показать основную идею: нет ничего важнее, чем воспитание молодого поколения на традициях старшего. Стоит только разрушить старый мир кровью и смертью, потом будет трудно подняться и отмыться от этого.
Характеристики героев «Донских рассказов»
Герои сборника «Донских рассказов» Шолохова, краткое содержание которого будет интересно и школьникам, и взрослым, - чаще всего люди, которые действительно существовали. Эти реальные персонажи, о которых писал Михаил Александрович, жили в хуторе Каргине недалеко от станицы Вешенской Ростовской области. Но, несомненно, автор использует и художественный вымысел, и средства выразительности, чтобы создать более полное ощущение у читателя от той истории, которую он рассказывает.
Шолоховским героям приходится пройти испытания смертью, кровью и голодом, поэтому чаще всего это сильные личности. В рассказах Шолохова всех казаков можно разделить на два типа. Первый - это старшее поколение, которое полностью погружено в традиции. Они думают о семейном благополучии. Таких казаков в рассказах Шолохова большинство. Второй, показанный Михаил Шолоховым в «Донских рассказах», краткое содержание которых есть в этой статье, представлен молодыми и активными казаками. Они стараются разрушить тот уклад, который складывался годами.
М.А. Шолохов «Донские рассказы»: краткое содержание главы «Алешкино сердце»
Главный герой рассказа - небольшой мальчик, которому едва исполнилось четырнадцать лет. Но по своему физическому развитию он слаб и совсем не выглядит на свой возраст. И все это потому, что его семья уже давно голодает. От недоедания у него умерли близкие родственники: мать и сестра. Алексей старается бороться за жизнь, но дается ему это сложно, так как его сестру просто убили из-за похлебки. Алексей видел, как люди перестают быть человечными и гуманными, и это его страшит.
Чудовищна история гибели сестры Алеши. Полька была настолько голодна, что решилась залезть в чужой дом, чтобы найти хоть какую-то пищу. Макарчиха, хозяйка хаты, не стала терпеть воришку и, размахнувшись, ударила утюгом по голове. Из-за этого Полька умерла. А ведь эта женщина когда-то купила дом у этих детей всего лишь за кружку молока и несколько пригоршней муки.
После смерти сестры Лешка голодал уже пять месяцев. Но он все-таки еще пытался выдержать испытание и выжить. Ему некуда было идти: дом был продан, и мальчик страдал от холода. Тогда он пошел в наемные работники, но ничего и тут не получал, кроме побоев. Умер Лешка, спасая ребенка, которым хотели прикрыться бандиты.
Главным героем данного сюжета в сборнике Шолохова «Донские рассказы» (содержание по главам представлено в статье) является Минька, которому уже исполнилось восемь лет. Он живет со своей мамой и дедом. Все вокруг за его непоседливый и неугомонный характер зовут его не по имени, а Нахаленком. Есть еще один смысл в прозвище: все жители хутора знают, что родился он без отца, и что его мать никогда не была в браке.
Вскоре приходит с войны и отец мальчика. Фома до войны был местным пастухом. Очень быстро отец и сын сближаются. Вскоре Фома становится колхозным председателем. В их селе появляются люди из продотряда, которые требуют отдать пшеницу. Минькин дед добровольно отдал зерно, а вот поп-сосед не желал этого делать. Но Нахалёнок показал, где находится тайник. После этого случая поп затаил на него обиду, а все деревенские ребятишки перестали с ним общаться.
Шолохов «Донские рассказы»: краткое содержание главы «Семейный человек»
Главный герой рассказа - Микишара. Он рано женился, и жена подарила ему девятерых сыновей, но сама вскоре, заболев горячкой, умерла. Когда установилась советская власть, то два старших сына ушли воевать. А когда и Микишару заставили отправиться на фронт, то он среди пленных нашел сына Данилу. И первый ударил его. А от второго тумака вахмистра тот умер. За смерть сына Микишару повысили в звании.
Весной привезли и пленного Ивана. Казаки его долго избивали, а потом отцу приказали доставить сына в штаб. По дороге сын просил о побеге. Сначала Микишара его отпустил, но когда молодой человек побежал, отец выстрелил ему в спину и убил.
Основное содержание рассказа «Чужая кровь»
Пожилая пара однажды подобрала солдата, который был тяжело ранен. У них в семье перед этим случилась трагедия - погиб сын. Поэтому, выхаживая раненого, они привязались к нему, словно это был их сын. Но когда солдат выздоровел и немного окреп, несмотря на привязанность, он все равно вернулся в город. Дед Гавриил долго переживал, но все-таки Петр оказался чужим.
Затем товарищ присылает молодому человеку письмо с Урала, где некогда жил и сам Петр. Он предлагает тому приехать, чтобы вместе восстанавливать предприятие, где когда-то раньше они вместе работали. Финальная сцена расставания трагична. Старик просит молодого человека сказать старухе, что он вернется. Но после отъезда Петра дорога, по которой тот уехал, просто обвалилась. И это символично. Автор пытался показать читателю, что больше никогда раненый солдат не вернется в их хутор.
Анализ рассказов
«Донские рассказы» Шолохова, краткое содержание которых можно найти в этой статье, вполне реалистичны. В них автор старается рассказать о войне, но делает это правдиво. Нет никакой романтики в том, что происходит на Гражданской, и Шолохов об этом открыто заявляет. Но зато донской писатель видит красоту в другом, показывая, как красив казачий народ, его речь, жизнь и быт.
Михаил Александрович создавал свои рассказы для того, чтобы читатель смог задуматься о смысле жизни, о том, что несет война и о том, что каждый человек делает для того, чтобы она не повторилась. Поэтому эти шолоховские произведения актуальны и для современного общества.
Стоит прочитать их, так как Шолохов в «Донских рассказах», краткое содержание которых представлено в данной статье, демонстрирует главный и важный урок о том, что нельзя забывать историю, которая создавалась смертью и кровью. Автор постоянно напоминает читателю, что в любых ситуациях необходимо оставаться человеком.
Шолохов Михаил
Михаил Шолохов
Из степи, бурой, выжженной солнцем, с солончаков, потрескавшихся и белых, с восхода - шестнадцать суток дул горячий ветер.
Обуглилась земля, травы желтизной покоробились, у колодцев, густо просыпанных вдоль шляха, жилы пересохли; а хлебный колос, еще не выметавшийся из трубки, квело поблек, завял, к земле нагнулся, сгорбатившись по-стариковски.
В полдень по хутору задремавшему - медные всплески колокольного звона.
Жарко. Тишина. Лишь вдоль плетней шаркают ноги - пылищу гребут, да костыли дедов по кочкам выстукивают - дорогу щупают.
На хуторское собрание звонят. В повестке дня - наем пастуха.
Председатель постучал огрызком карандаша по столу.
Гражданы, старый пастух отказался стеречь табун, говорит, мол, плата несходная. Мы, исполком, предлагаем нанять Фролова Григория. Нашевский он рожак, сирота, комсомолист... Отец его, как известно вам, чеботарь был. Живет он с сестрой, и пропитаниев у них нету. Думаю, гражданы, вы войдете в такое положение и наймете его стеречь табун.
Старик Нестеров не стерпел, задом кособоким завихлял, заерзал.
Нам этого невозможно... Табун здоровый, а он какой есть пастух!.. Стеречь надо в отводе, потому вбяязости кормов нету, а его дело непривычное. К осени и половины телят недосчитаемся...
Игнат-мельник, старичишка мудреный, ехидным голоском медовым загнусавил:
Пастуха мы и без сполкома найдем, дело нас одних касаемо... А человека надо выбрать старого, надежного и до скотины обходительного...
Правильно, дедушка...
Старика наймете, гражданы, так у него скорей пропадут теляты... Времена ноне не те, воровство везде огромадное...- Это председатель сказал настоисто так и выжидательно; а тут сзади поддерживали:
Старый негож... Вы возьмите во внимание, что это не коровы, а теляты-летошникн. Тут собачьи ноги нужны. Зыкнет табун - поди собери, дедок побежит и потроха растеряет...
Смех перекатами, а дед Игнат свое сзади вполголоса:
Коммунисты тут ни при чем... С молитвой надо, а не абы как...- И лысину погладил вредный старичишка.
Но тут уж председатель со всей строгостью:
Прошу, гражданин, без разных выходок... За такие... подобные... с собрания буду удалять...
Зарею, когда из труб клочьями мазаной ваты дым ползет и стелется низко на площади, собрал Григорий табун в полтораста голов и погнал через хутор на бугор седой и неприветливый.
Степь испятнали бурые прыщи сурчиных нор; свистят сурки протяжно и настороженно; из логов с травою приземистой стрепета взлетают, посеребренным опереньем сверкая.
Табун спокоен. По земляной морщинистой коре дробным дождем выцокивают раздвоенные копыта телят.
Рядом с Григорием шагает Дунятка - сестра-подпасок. Смеются у нее щеки загоревшие, веснушчатые, глаза, губы, вся смеется, потому что на красную горку пошла ей всего-навсего семнадцатая весна, а в семнадцать лет все распотешным таким кажется: и насупленное лицо брата, и телята лопоухие, на ходу пережевывающие бурьянок, и даже смешно, что второй день нет у них ни куска хлеба.
А Григорий не смеется. Под картузом обветшавшим у Григория лоб крутой, с морщинами поперечными, и глаза усталые, будто прожил он куда больше девятнадцати лет.
Спокойно идет табуи обочь дороги, рассыпавшись пятнистой валкой.
Григорий свистнул на отставших телят и к Дунятке повернулся:
Заработаем, Дунь, хлеба к осени, а там в город поедем. Я на рабфак поступлю и тебя куда-нибудь пристрою... Может, тоже на какое ученье... В городе, Дунятка, книжек много и хлеб едят чистый, без травы, не так, как у нас.
А денег откель возьмем... ехать-то?
Чудачка ты... Хлебом заплатят нам двадцать пудов, ну вот и деньги... Продадим по целковому за пуд, потом пшено продадим, кизяки.
Посреди дороги остановился Григорий, кнутовищем в пыли чертит, высчитывает.
Гриша, чего мы есть будем? Хлеба ничуть нету...
У меня в сумке кусок пышки черствой остался.
Ныне съедим, а завтра как же?
Завтра приедут с хутора и привезут муки... Председатель обещался...
Жарит полдневное солнце. У Григория рубаха мешочная взмокла от пота, к лопаткам прилипла.
Идет табун беспокойно, жалят телят овода и мухи, в воздухе нагретом виснет рев скота и зуденье оводов.
К вечеру, перед закатом солнца, подогнали табун к базу. Неподалеку пруд и шалаш с соломой, от дождей перепревшей.
Григорий обогнал табун рысью. Тяжело подбежал к базу, воротца хворостяные отворил.
Телят пересчитывал, пропуская по одному в черный квадрат ворот.
На кургане, торчавшем за прудом ядреной горошиной, слепили новый шалаш. Стенки пометом обмазали, верх бурьяном Григорий покрыл.
На другой день председатель приехал верхом. Привез полпуда муки кукурузной и сумку пшена.
Присел, закуривая, в холодке.
Парень ты хороший, Григорий. Вот достережешь табун, а осенью поедем с тобой в округ. Может, оттель какими способами поедешь учиться... Знакомый есть там у меня из наробраза, пособит...
Пунцовел Григорий от радости и, провожая председателя, стремя ему держал и руку сжимал крепко. Долго глядел вслед курчавым завиткам пыли, стелившимся из-под лошадиных копыт.
Степь, иссохшая, с чахоточным румянцем зорь, в полдень задыхалась от зноя. Лежа на спине, смотрел Григорий на бугор, задернутый тающей просинью, и казалось ему, что степь живая и трудно ей под тяжестью неизмеримой поселков, станиц, городов. Казалось, что в прерывистом дыханье колышется почва, а где-то внизу, под толстыми пластами пород, бьется и мечется иная, неведомая жизнь.
И среди белого дня становилось жутко.
Взглядом мерил неизмеренные ряды бугров, смотрел на струистое марево, на табун, испятнавший коричневую траву, думал, что от мира далеко отрезан, будто ломоть хлеба.
Вечером под воскресенье загнал Григорий табун на баз. Дунятка у шалаша огонь развела, кашу варила из пшена и пахучего воробьиного щавеля.
Григорий к огню подсел, сказал, мешая кнутовищем кизяки духовитые:
Гришакина телка захворала. Надо бы хозяину переказать...
Может, мне на хутор пойтить?..- спросила Дунятка, стараясь казаться равнодушной.
Не надо. Табун не устерегу один...- Улыбнулся: - По людям заскучала, а?
Соскучилась, Гриша, родненький... Месяц живем в степи и только раз человека видели. Тут если пожить лето, так и гутарить разучишься...
Терпи, Дунь... Осенью в город уедем. Будем учиться с тобой, а посля, как выучимся, вернемся сюда. По-ученому землю зачнем обрабатывать, а то ить темень у нас тут и народ спит... Неграмотные все... книжек нету...
Нас с тобой не примут в ученье... Мы тоже темные...
Нет, примут. Я зимою, как ходил в станицу, у секретаря ячейки читал книжку Ленина. Там сказано, что власть - пролетариям, и про ученье прописано: что, мол, учиться должны, которые из бедных.
Гришка на колени привстал, на щеках его заплясали медные отблески света.
Нам учиться надо, чтобы уметь управлять нашевской республикой. В городах - там власть рабочие держут, а у нас председатель станицы - кулак и по хуторам председатели - богатей...
Я бы, Гриша, полы мыла, стирала, зарабатывала, а ты учился...
Кизяки тлеют, дымясь и вспыхивая. Степь молчит, полусонная.
С милиционером, ехавшим вокруг, приказывал Григорию секретарь ячейки Политов в станицу прийти.
До света вышел Григорий и к обеду с бугра увидел колокольню и домишки, покрытые соломой и жестью.
Волоча намозоленные ноги, добрел до площади.
Клуб в поповском доме. По новым дорожкам, пахнущим свежей соломой, вошел в просторную комнату.
От ставней закрытых - полутемно. У окна Политов рубанком орудует - раму мастерит.
Слыхал, брат, слыхал..- Улыбнулся, подавая вспотевшую руку.- Ну, ничего не попишешь! Я справлялся в округе: там на маслобойный завод ребята требовались, оказывается, уже набрали на двенадцать человек больше, чем надо... Постерегешь табун, а осенью отправим тебя в ученье.
Тут хоть бы эта работа была... Кулаки хуторные страсть как не хотели меня в пастухи... Мол, комсомолец - безбожник, без молитвы будет стеречь...смеется устало Григорий.
Шолохов Михаил
Михаил Шолохов
Из степи, бурой, выжженной солнцем, с солончаков, потрескавшихся и белых, с восхода - шестнадцать суток дул горячий ветер.
Обуглилась земля, травы желтизной покоробились, у колодцев, густо просыпанных вдоль шляха, жилы пересохли; а хлебный колос, еще не выметавшийся из трубки, квело поблек, завял, к земле нагнулся, сгорбатившись по-стариковски.
В полдень по хутору задремавшему - медные всплески колокольного звона.
Жарко. Тишина. Лишь вдоль плетней шаркают ноги - пылищу гребут, да костыли дедов по кочкам выстукивают - дорогу щупают.
На хуторское собрание звонят. В повестке дня - наем пастуха.
Председатель постучал огрызком карандаша по столу.
Гражданы, старый пастух отказался стеречь табун, говорит, мол, плата несходная. Мы, исполком, предлагаем нанять Фролова Григория. Нашевский он рожак, сирота, комсомолист... Отец его, как известно вам, чеботарь был. Живет он с сестрой, и пропитаниев у них нету. Думаю, гражданы, вы войдете в такое положение и наймете его стеречь табун.
Старик Нестеров не стерпел, задом кособоким завихлял, заерзал.
Нам этого невозможно... Табун здоровый, а он какой есть пастух!.. Стеречь надо в отводе, потому вбяязости кормов нету, а его дело непривычное. К осени и половины телят недосчитаемся...
Игнат-мельник, старичишка мудреный, ехидным голоском медовым загнусавил:
Пастуха мы и без сполкома найдем, дело нас одних касаемо... А человека надо выбрать старого, надежного и до скотины обходительного...
Правильно, дедушка...
Старика наймете, гражданы, так у него скорей пропадут теляты... Времена ноне не те, воровство везде огромадное...- Это председатель сказал настоисто так и выжидательно; а тут сзади поддерживали:
Старый негож... Вы возьмите во внимание, что это не коровы, а теляты-летошникн. Тут собачьи ноги нужны. Зыкнет табун - поди собери, дедок побежит и потроха растеряет...
Смех перекатами, а дед Игнат свое сзади вполголоса:
Коммунисты тут ни при чем... С молитвой надо, а не абы как...- И лысину погладил вредный старичишка.
Но тут уж председатель со всей строгостью:
Прошу, гражданин, без разных выходок... За такие... подобные... с собрания буду удалять...
Зарею, когда из труб клочьями мазаной ваты дым ползет и стелется низко на площади, собрал Григорий табун в полтораста голов и погнал через хутор на бугор седой и неприветливый.
Степь испятнали бурые прыщи сурчиных нор; свистят сурки протяжно и настороженно; из логов с травою приземистой стрепета взлетают, посеребренным опереньем сверкая.
Табун спокоен. По земляной морщинистой коре дробным дождем выцокивают раздвоенные копыта телят.
Рядом с Григорием шагает Дунятка - сестра-подпасок. Смеются у нее щеки загоревшие, веснушчатые, глаза, губы, вся смеется, потому что на красную горку пошла ей всего-навсего семнадцатая весна, а в семнадцать лет все распотешным таким кажется: и насупленное лицо брата, и телята лопоухие, на ходу пережевывающие бурьянок, и даже смешно, что второй день нет у них ни куска хлеба.
А Григорий не смеется. Под картузом обветшавшим у Григория лоб крутой, с морщинами поперечными, и глаза усталые, будто прожил он куда больше девятнадцати лет.
Спокойно идет табуи обочь дороги, рассыпавшись пятнистой валкой.
Григорий свистнул на отставших телят и к Дунятке повернулся:
Заработаем, Дунь, хлеба к осени, а там в город поедем. Я на рабфак поступлю и тебя куда-нибудь пристрою... Может, тоже на какое ученье... В городе, Дунятка, книжек много и хлеб едят чистый, без травы, не так, как у нас.
А денег откель возьмем... ехать-то?
Чудачка ты... Хлебом заплатят нам двадцать пудов, ну вот и деньги... Продадим по целковому за пуд, потом пшено продадим, кизяки.
Посреди дороги остановился Григорий, кнутовищем в пыли чертит, высчитывает.
Гриша, чего мы есть будем? Хлеба ничуть нету...
У меня в сумке кусок пышки черствой остался.
Ныне съедим, а завтра как же?
Завтра приедут с хутора и привезут муки... Председатель обещался...
Жарит полдневное солнце. У Григория рубаха мешочная взмокла от пота, к лопаткам прилипла.
Идет табун беспокойно, жалят телят овода и мухи, в воздухе нагретом виснет рев скота и зуденье оводов.
К вечеру, перед закатом солнца, подогнали табун к базу. Неподалеку пруд и шалаш с соломой, от дождей перепревшей.
Григорий обогнал табун рысью. Тяжело подбежал к базу, воротца хворостяные отворил.
Телят пересчитывал, пропуская по одному в черный квадрат ворот.
На кургане, торчавшем за прудом ядреной горошиной, слепили новый шалаш. Стенки пометом обмазали, верх бурьяном Григорий покрыл.
На другой день председатель приехал верхом. Привез полпуда муки кукурузной и сумку пшена.
Присел, закуривая, в холодке.
Парень ты хороший, Григорий. Вот достережешь табун, а осенью поедем с тобой в округ. Может, оттель какими способами поедешь учиться... Знакомый есть там у меня из наробраза, пособит...
Пунцовел Григорий от радости и, провожая председателя, стремя ему держал и руку сжимал крепко. Долго глядел вслед курчавым завиткам пыли, стелившимся из-под лошадиных копыт.
Степь, иссохшая, с чахоточным румянцем зорь, в полдень задыхалась от зноя. Лежа на спине, смотрел Григорий на бугор, задернутый тающей просинью, и казалось ему, что степь живая и трудно ей под тяжестью неизмеримой поселков, станиц, городов. Казалось, что в прерывистом дыханье колышется почва, а где-то внизу, под толстыми пластами пород, бьется и мечется иная, неведомая жизнь.
И среди белого дня становилось жутко.
Взглядом мерил неизмеренные ряды бугров, смотрел на струистое марево, на табун, испятнавший коричневую траву, думал, что от мира далеко отрезан, будто ломоть хлеба.
Вечером под воскресенье загнал Григорий табун на баз. Дунятка у шалаша огонь развела, кашу варила из пшена и пахучего воробьиного щавеля.
Григорий к огню подсел, сказал, мешая кнутовищем кизяки духовитые:
Гришакина телка захворала. Надо бы хозяину переказать...
Может, мне на хутор пойтить?..- спросила Дунятка, стараясь казаться равнодушной.
Не надо. Табун не устерегу один...- Улыбнулся: - По людям заскучала, а?
Соскучилась, Гриша, родненький... Месяц живем в степи и только раз человека видели. Тут если пожить лето, так и гутарить разучишься...
Терпи, Дунь... Осенью в город уедем. Будем учиться с тобой, а посля, как выучимся, вернемся сюда. По-ученому землю зачнем обрабатывать, а то ить темень у нас тут и народ спит... Неграмотные все... книжек нету...
Нас с тобой не примут в ученье... Мы тоже темные...
Нет, примут. Я зимою, как ходил в станицу, у секретаря ячейки читал книжку Ленина. Там сказано, что власть - пролетариям, и про ученье прописано: что, мол, учиться должны, которые из бедных.
Гришка на колени привстал, на щеках его заплясали медные отблески света.
Нам учиться надо, чтобы уметь управлять нашевской республикой. В городах - там власть рабочие держут, а у нас председатель станицы - кулак и по хуторам председатели - богатей...
Я бы, Гриша, полы мыла, стирала, зарабатывала, а ты учился...
Кизяки тлеют, дымясь и вспыхивая. Степь молчит, полусонная.
С милиционером, ехавшим вокруг, приказывал Григорию секретарь ячейки Политов в станицу прийти.
До света вышел Григорий и к обеду с бугра увидел колокольню и домишки, покрытые соломой и жестью.
Волоча намозоленные ноги, добрел до площади.
Клуб в поповском доме. По новым дорожкам, пахнущим свежей соломой, вошел в просторную комнату.
От ставней закрытых - полутемно. У окна Политов рубанком орудует - раму мастерит.
Слыхал, брат, слыхал..- Улыбнулся, подавая вспотевшую руку.- Ну, ничего не попишешь! Я справлялся в округе: там на маслобойный завод ребята требовались, оказывается, уже набрали на двенадцать человек больше, чем надо... Постерегешь табун, а осенью отправим тебя в ученье.
Тут хоть бы эта работа была... Кулаки хуторные страсть как не хотели меня в пастухи... Мол, комсомолец - безбожник, без молитвы будет стеречь...смеется устало Григорий.
Политов рукавом смел стружки и сел на подоконник, осматривая Григория из-под бровей, нахмуренных и мокрых от пота.
Ты, Гриша, худющий стал... Как у тебя насчет жратвы?
Кормлюсь.
Помолчали.
Ну, пойдем ко мне. Литературы свежей тебе дам: из округа получили газеты и книжки.
Шли по улице, уткнувшейся в кладбище. В серых ворохах золы купались куры, где-то скрипел колодезный журавль да тягучая тишиВГа в ушах звенела.
Ты оставайся нынче. Собрание будет. Ребята уже заикались по тебе: "Где Гришка, да как, да чего?" Повидаешь ребят... Я нынче доклад о международном положении делаю... Переночуешь у меня, а завтра пойдешь. Ладно?
Мне ночевать нельзя. Дунятка одна табун не устерегет. На собрании побуду, а как кончится - ночью пойду.
Шолохов Михаил
Михаил Шолохов
Из степи, бурой, выжженной солнцем, с солончаков, потрескавшихся и белых, с восхода - шестнадцать суток дул горячий ветер.
Обуглилась земля, травы желтизной покоробились, у колодцев, густо просыпанных вдоль шляха, жилы пересохли; а хлебный колос, еще не выметавшийся из трубки, квело поблек, завял, к земле нагнулся, сгорбатившись по-стариковски.
В полдень по хутору задремавшему - медные всплески колокольного звона.
Жарко. Тишина. Лишь вдоль плетней шаркают ноги - пылищу гребут, да костыли дедов по кочкам выстукивают - дорогу щупают.
На хуторское собрание звонят. В повестке дня - наем пастуха.
Председатель постучал огрызком карандаша по столу.
Гражданы, старый пастух отказался стеречь табун, говорит, мол, плата несходная. Мы, исполком, предлагаем нанять Фролова Григория. Нашевский он рожак, сирота, комсомолист... Отец его, как известно вам, чеботарь был. Живет он с сестрой, и пропитаниев у них нету. Думаю, гражданы, вы войдете в такое положение и наймете его стеречь табун.
Старик Нестеров не стерпел, задом кособоким завихлял, заерзал.
Нам этого невозможно... Табун здоровый, а он какой есть пастух!.. Стеречь надо в отводе, потому вбяязости кормов нету, а его дело непривычное. К осени и половины телят недосчитаемся...
Игнат-мельник, старичишка мудреный, ехидным голоском медовым загнусавил:
Пастуха мы и без сполкома найдем, дело нас одних касаемо... А человека надо выбрать старого, надежного и до скотины обходительного...
Правильно, дедушка...
Старика наймете, гражданы, так у него скорей пропадут теляты... Времена ноне не те, воровство везде огромадное...- Это председатель сказал настоисто так и выжидательно; а тут сзади поддерживали:
Старый негож... Вы возьмите во внимание, что это не коровы, а теляты-летошникн. Тут собачьи ноги нужны. Зыкнет табун - поди собери, дедок побежит и потроха растеряет...
Смех перекатами, а дед Игнат свое сзади вполголоса:
Коммунисты тут ни при чем... С молитвой надо, а не абы как...- И лысину погладил вредный старичишка.
Но тут уж председатель со всей строгостью:
Прошу, гражданин, без разных выходок... За такие... подобные... с собрания буду удалять...
Зарею, когда из труб клочьями мазаной ваты дым ползет и стелется низко на площади, собрал Григорий табун в полтораста голов и погнал через хутор на бугор седой и неприветливый.
Степь испятнали бурые прыщи сурчиных нор; свистят сурки протяжно и настороженно; из логов с травою приземистой стрепета взлетают, посеребренным опереньем сверкая.
Табун спокоен. По земляной морщинистой коре дробным дождем выцокивают раздвоенные копыта телят.
Рядом с Григорием шагает Дунятка - сестра-подпасок. Смеются у нее щеки загоревшие, веснушчатые, глаза, губы, вся смеется, потому что на красную горку пошла ей всего-навсего семнадцатая весна, а в семнадцать лет все распотешным таким кажется: и насупленное лицо брата, и телята лопоухие, на ходу пережевывающие бурьянок, и даже смешно, что второй день нет у них ни куска хлеба.
А Григорий не смеется. Под картузом обветшавшим у Григория лоб крутой, с морщинами поперечными, и глаза усталые, будто прожил он куда больше девятнадцати лет.
Спокойно идет табуи обочь дороги, рассыпавшись пятнистой валкой.
Григорий свистнул на отставших телят и к Дунятке повернулся:
Заработаем, Дунь, хлеба к осени, а там в город поедем. Я на рабфак поступлю и тебя куда-нибудь пристрою... Может, тоже на какое ученье... В городе, Дунятка, книжек много и хлеб едят чистый, без травы, не так, как у нас.
А денег откель возьмем... ехать-то?
Чудачка ты... Хлебом заплатят нам двадцать пудов, ну вот и деньги... Продадим по целковому за пуд, потом пшено продадим, кизяки.
Посреди дороги остановился Григорий, кнутовищем в пыли чертит, высчитывает.
Гриша, чего мы есть будем? Хлеба ничуть нету...
У меня в сумке кусок пышки черствой остался.
Ныне съедим, а завтра как же?
Завтра приедут с хутора и привезут муки... Председатель обещался...
Жарит полдневное солнце. У Григория рубаха мешочная взмокла от пота, к лопаткам прилипла.
Идет табун беспокойно, жалят телят овода и мухи, в воздухе нагретом виснет рев скота и зуденье оводов.
К вечеру, перед закатом солнца, подогнали табун к базу. Неподалеку пруд и шалаш с соломой, от дождей перепревшей.
Михаил Александрович Шолохов был свидетелем и участником кровавых событий гражданской войны, что захлестнула нашу страну в начале ХХ века. Отношение казачества к революции, тяжесть выбора правой стороны и необходимость поднимать оружие на братьев - это все было пережито самим писателем. И этот опыт превратился в «Донские рассказы» Шолохова, краткое содержание которых мы и рассмотрим в статье.
О произведении
Рассказы, вошедшие в сборник, - сухие, малоэмоциональные и оттого невероятно достоверные истории жизни разных людей, попавших под беспощадные колеса революционных изменений. Даже смерть изображена с крайней обыденностью, в которой чувствуется невероятный трагизм времени, где уход из жизни привычен и непримечателен.
Делать выводы предоставляют читателю «Донские рассказы» Шолохова. Краткое содержание произведения может служить еще одним доказательством этого.
Всего в состав сборника входит двадцать историй, но мы рассмотрим лишь некоторые из них, так как рамки одной статьи не позволяют описать все «Донские рассказы» Шолохова. Краткое содержание трех произведений будет приведено ниже.
"Продкомиссар"
Главный герой - Игнат Бодягин, он продкомиссар (продовольственный комиссар), то есть человек, отвечающий за сбор и сдачу государству урожая. Он едет в родную станицу, откуда шесть лет назад выгнал его отец. Тогда Игнат заступился за работника, которого Бодягин-старший ударил. Вернувшись, сын узнает, что отца приговорили к расстрелу за отказ сдавать хлеб. Среди красных Бодягин-старший узнает Игната и проклинает, предрекает, что его горе еще отольется сыну, ведь в станицу идут казаки, чтобы истреблять советскую власть. Расстреливают на глазах у сына Бодягина-старшего.
Раздор между близкими людьми прекрасно передает краткое содержание. «Донские рассказы» Шолохова тем и хороши, что без прикрас отражают суровую действительность.
Казаки подступают, бой приближается. Игнат с Тесленко, комендантом трибунала, вынуждены задержаться, чтобы успеть сдать хлеб. В станице начинается восстание. Тесленко и Игнат вынуждены бежать. По дороге Бодягин замечает ребенка в сугробе. Он берет мальчика к себе в седло. Теперь лошадь идет не так быстро, а погоня все ближе.
Понимая, что уйти не удастся, Игнат и Тесленко привязывают мальчика к седлу, пуская лошадь галопом, а сами остаются и гибнут.
"Алешкино сердце": краткое содержание
«Донские рассказы» Шолохова ценны своей историчностью. Они позволяют пережить и прочувствовать страшные события ушедшего времени и сейчас.
Вот уже два года царят засуха и голод. Семья Алеши пять месяцев не ела хлеба. Мальчику удается раздобыть жеребятины, и вечером, объевшись, умирает его сестренка. Девочку хоронят, но собаки ее откапывают и съедают. Поля, старшая сестра Алеши, забирается в дом Макарчихи, богатой соседки. Находит в горшке щи, наедается и засыпает. Хозяйка, вернувшись, убивает ее и выбрасывает тело. На следующую ночь Алешка сам залезает к Макарчихе, та ловит его и избивает.
Мать Лешки гибнет, мальчик бежит из дома и попадает в заготконтору. Здесь он знакомится с политкомом Синицыным, который подкармливает мальчика. Алешка нанимается на работу и ходит в клуб слушать, как читают книги. Узнав, где пропадает мальчик, хозяин избивает его.
Не щадит своих героев Михаил Шолохов. «Донские рассказы» подчас даже кажутся излишне жестокими, но все это потому, что изображается в них лютое время.
Алешка узнает о нападении бандитов и предупреждает Синицына. Ночью красные отбивают нападение, и бандиты прячутся в доме. Алешу ранит осколком гранаты, но мальчик выживает.
"Чужая кровь"
Эта история завершает «Донские рассказы» М. Шолохова. У деда Гаврилы единственный сын, Петр, пропал на войне против красных. Пришла новая власть, и старику некому помочь по хозяйству.
Весной Гаврила со своей старухой начинают пахать землю, все еще надеясь, что сын вернется. Старик заказывает ему тулуп, сапоги и складывает их в сундук.
Возвращается сослуживец Петра Прохор. Он рассказывает о смерти друга. Гаврила не может в это поверить и ходит ночью в степь звать сына.
Начинается продразверстка. К Гавриле приходят забирать хлеб, он спорит и не собирается отдавать нажитое непосильным трудом. Тут подъезжает казак и расстреливает продотрядников. Один из них остается жив, и дед приносит его в избу. Старики выхаживают парня. Он приходит в себя, называется Николаем, но Гаврила с женой зовут его Петром.
Постепенно Николай-Петр выздоравливает, начинает помогать по хозяйству, Гаврила предлагает ему остаться. Но тут с завода, при котором вырос Николай, приходит письмо, и он уезжает. Нет предела горю стариков, вновь потерявших сына, пусть и приемного.
Заключение
Трагичны и безрадостны «Донские рассказы» Шолохова. Краткое содержание - прекрасное тому доказательство. Слишком много смертей и человеческого горя в этих историях.