I этап До 1917 г.
1856 В доме № 56 по 1 линии В. О. открыта частная мужская школа.
1861 Школа переехала по адресу: 10 линия, д. 13.
1863 Первый выпуск реального отделения.
1865 Первый выпуск гимназического отделения.
1881 Отмечено двадцатипятилетие школы.
1882 Школе присвоены права учебных заведений Министерства народного просвещения. Введено преподавание на русском языке.
1890 К.И. Май вышел в отставку и продолжил деятельность в качестве почётного попечителя. Директором утвержден В.А. Кракау.
1895 Кончина К.И. Мая. Учреждена стипендия им. К.И. Мая.
1906 В.А. Кракау вышел в отставку. Директором избран А.Л. Липовский. Отмечено пятидесятилетие школы.
1910 Школа переехала в новое здание по адресу: 14 линия, д. 39 .
1914 Открыт лазарет им. Гимназии и реального училища К. Мая в память императора Александра I.

II этап 1918-1937 гг.
1918 Образована Советская Единая Трудовая школа I и II ступени (девятилетка).
1919 Присвоено наименование: 15 Советская Единая Трудовая школа (девятилетка).
1920 Присвоено наименование: 12 Советская Единая Трудовая школа (девятилетка).
1922 Присвоено наименование: 217 Советская Единая Трудовая школа (девятилетка).
1931 Присвоено наименование: 217 Фабрично-заводская семилетка.
1933 Присвоено наименование: 17 Фабрично-заводская девятилетка.
1935 Присвоено наименование: 17 средняя школа десятилетка.

III этап 1937-1944 гг.
1937 Образована 1 Ленинградская специальная артиллерийская школа (1ЛСАШ).
1939 1ЛСАШ переименована в 6-ю специальную артиллерийскую школу (6САШ).
1942 6САШ эвакуирована в Тобольск.

IV этап С 1944 г.
1944 1 сентября. Открыта 5 мужская средняя школа.
1948 Первый послевоенный выпуск, 20 юношей.
1949 Второй послевоенный выпуск.
1954 Восстановлено совместное обучение мальчиков и девочек. Присвоено наименование - 5 средняя школа.
1955 Последний выпуск мужской школы.
1962 Присвоено наименование: 5 неполная средняя (восьмилетняя) школа.
1967 Присвоено наименование: 5 средняя школа.
1976 Присвоено наименование: 5 неполная средняя (восьмилетняя) школа. Коллектив переведен по адресу 13 линия, дом № 28.
1978 В здании школы № 5 (14 линия, д. 39) размещен Ленинградский Научно-исследовательский вычислительный центр АН СССР, с 1992 г. - Санкт-Петербургский институт информатики и автоматизации РАН
1990 Опубликована книга "Школа на Васильевском". Авторы: Д.С. Лихачев, Н.В. Благово, Е.Б. Белодубровский.
1995 В доме №39 по 14 линии открыт Музей истории школы К. Мая. На фасаде этого дома установлены две мемориальные доски.
1999 Присвоено наименование: 5 средняя (одиннадцатилетняя) школа.
2005 Опубликована монография Н.В. Благово "Школа на Васильевском острове". Часть I 1856-1918 г.г.
2006 Торжественно отмечено 150-летие школы. Опубликованы книги: В.Г. Рожкова "Шестая специальная артиллерийская школа" и Н.В. Благово "Семья Рерихов в гимназии К.И. Мая".
2007 Отремонтирован фасад школы (14 линия, д. 39) с воссозданием первоначального декора и надписи на фронтоне "ГИМНАЗIЯ И РЕАЛЬНОЕ УЧИЛИЩЕ К.МАЯ". Режиссёром телестудии канала "Культура" Е.Г. Плугатырёвой снят и показан 21 ноября 2007 г. фильм "Время майских жуков". Ведущий - народный артист России В.А. Дегтярь.
(С моими сокращениями)

Дореволюционный 1856 – 1918 (Гимназия и Реальное училище)

Предвоенный 1918­ - 1937 (Советская школа)

Военный 1937 - 1944 (6 Спец Арт Школа)

Послевоенный 1944 – настоящее время (5Средняя Школа)

Раздел сайта «История» содержит краткое описание истории развития Школы, а так же хронологическую таблицу главных событий. Для более детального ознакомления с заинтересовавшим Вас фактом истории следует выбрать соответствующую графу таблицы и совершить переход на страничку с его описанием.

ИСТОРИЯ ШКОЛЫ

По инициативе нескольких немецких семейств 22 сентября 1856 г. в надворном флигеле дома № 56 по 1 линии Васильевского острова была открыта частная немецкая мужская школа. Возглавил школу талантливый педагог-практик Карл Иванович Май (1820–1895 - последователь передовых педагогических взглядов А. Дистервега, И.Г. Песталоцци, Н.И. Пирогова, К.Д.Ушинского и Ф. Фребеля.

В первые годы своего существования школа была начальной, а с 1860 г. получила уникальное официальное название «Реальное училище на степени гимназии», что отражало усиленную, по сравнению с казёнными учебными заведениями, прикладную направленность полноценного с этих пор среднего образования. В том же году специально для школы было приобретено здание на участке № 13 по 10 линии Васильевского Острова.

Основным девизом школы было изречение основоположника современной педагогики Яна Амоса Коменского «Сперва любить - потом учить», в соответствии с которым был создан коллектив педагогов, состоящий только из людей, обладавших высокими нравственными и профессиональными качествами. Выпускник школы 1918 г. писатель Лев Успенский отмечал в воспоминаниях: «…у Мая нет и быть не может педагогов-мракобесов, учителей-черносотенцев, людей “в футлярах”, чиновников в вицмундирах. Преподаватели, поколение за поколением, подбирались у Мая по принципу своей научной и педагогической одарённости».

Созданная К.И. Маем система воспитания и образования предусматривала взаимное уважение и доверие учителей и учеников, постоянное взаимодействие с семьёй, стремление педагогов учесть и развить индивидуальные способности каждого ученика, научить их самостоятельно мыслить. Всё это в сочетании с высоким качеством образования позволяло год за годом выпускать из стен школы высоконравственных, разносторонне развитых юношей, готовых к труду, полезному для общества. Благодаря возникшей в этом учебном заведении особой атмосфере, именовавшейся «майским духом», школа К. Мая, по меткому выражению её выпускника 1890 г. Д.В. Философова, была «государством в государстве, отделённом бесконечным океаном от казёнщины».

Состав учащихся, как по социальному положению, так и по национальному признаку, был весьма разнообразен. Без какой-либо дискриминации здесь учились дети швейцара и сыновья князей Гагарина, Голицына, графов Олсуфьева и Стенбок-Фермора, представители семей предпринимателей Варгуниных, Дурдиных, Елисеевых, Торнтонов и потомки либеральной интеллигенции - Бенуа, Гриммов, Добужинских, Рерихов, Римских-Корсаковых, Семёновых-Тяншанских, причём, во многих случаях эта школа давала образование нескольким поколениям одной фамилии. Своеобразным рекордсменом среди таковых является династия Бенуа - 25 членов этого клана учились «у Мая».

В этой школе получали знания мальчики, представлявшие едва ли не все национальные диаспоры Петербурга – русские,немцы, французы англичане, татары, евреи, финны, китайцы и т.п.

Таким образом, как отмечали уже в начале ХХвека, эту школу «никогда нельзя было назвать ни монархической, ни демократической, ни республиканской, ни аристократической. Она всегда стремилась быть общечеловеческой».

В конце 1850-х годов один из школьных спектаклей открылся шествием герольдов с флагами, на которых был изображен майский жук; этот символ очень понравился директору и всем присутствующим. С тех пор учившиеся в этой школе на протяжении всей жизни называли себя «майскими жуками».

С самого начала школа состояла из двух отделений. Дети, обнаружившие гуманитарные способности, в первые годы назывались латинистами и обучались на отделении, позже названным гимназическим. Здесь, помимо немецкого и французского, преподавались древние языки - латынь и греческий. Гимназисты, как правило, готовились к продолжению образования в Университете. Юноши, склонные более к естественным наукам, именовались нелатинистами: они, на реальном отделении в течение 8 лет, получали в большем объёме знания по точным наукам и готовили себя к инженерной деятельности. До1909 г. существовало также небольшое коммерческое отделение, где вместо французского языка изучался английский. Благодаря такой структуре, официальным названием этого среднего учебного заведения с 1881 г. стало - «Гимназия и реальное училище К. Мая».

Первые двадцать пять лет школа была немецкой,так как уроки по всем предметам, кроме русского языка, литературы и истории, а также некоторых реальных дисциплин, велись на языке Гёте.

Первый выпуск реального отделения состоялся в 1863 г., а гимназического - в 1865 г. В 1890 г. К.И. Май передал бразды правления Василию Александровичу Кракау (1857–1935), выпускнику школы 1873 г., окончившему историко-филологический факультет университета, который преподавал в своей школе историю. При нём была усовершенствована методика преподавания, развито реальное отделение, улучшено оборудование кабинетов.

В 1906 г., после отставки В.А. Кракау, новым директором был избран выпускник историко-филологического факультета университета магистр славяноведения Александр Лаврентьевич Липовский (1867–1942). В период его руководства учебным заведением произошли два важных события. Во-первых, школа отметила своё пятидесятилетие, выпустив по этому случаю уникальный юбилейный сборник воспоминаний бывших учеников. Во-вторых, в связи с тем, что вследствие растущей популярности школы помещений стало не хватать, в 1909 г. был приобретён участок № 39 по 14 линии, где по проекту академика архитектуры Г.Д. Гримма, выпускника 1883 г., было построено уникальное новое здание с барельефом майского жука над аркой входной двери. При большом стечении народа 31 октября 1910 г. состоялось освящение здания. Его проводил епископ Гдовский и Ладожский Вениамин, будущий митрополит Петроградский.

В четырёх этажах школы, помимо классов для 650 учащихся, были устроены 8 прекрасно оснащённых предметных кабинетов физический, химический, естественной истории, исторический, географический, рисования,лепки, пения (три из них имели аудитории в виде амфитеатра), а также столярная мастерская, библиотека, насчитывающая 12 тысяч книг на русском, немецком, французском, английском, латинском и греческом языках, гимнастический зал, столовая.

Накануне первой мировой войны здесь, подруководством 38 высококвалифицированных педагогов, получали знания 567 юношей. Проводились многочисленные экскурсии, не только в знаменитые петербургские музеи, но и на промышленные предприятия. Действовали различные кружки: литературный, выпускавший свой печатный журнал «Майский сборник», исторический, морской, фотографический, спортивный и авиамодельный, где первую в Россиимодель самолёта построил Н.В. Фаусек – выпускник 1913 г.

После начала войны с Германией, в сентябре 1914г. при школе был открыт «Лазарет гимназии и реального училища К.Мая, имениимператора Александра I», где все вспомогательные работы выполняли ученики.

В период 1910–1917 гг. школа достигла своего подлинного расцвета. Последний, пятьдесят пятый, выпуск состоялся 24 февраля 1918 г.

Всего в период 1856-1918 гг. в Школе К. Маяобучалось около 3800 петербургских юношей, 1300 из них получили аттестаты. За отличные успехи в учебе 15% окончивших гимназистов были награждены золотыми медалями и 17% - серебряными. Согласно существующему тогда положению Реалистам медали не полагались.

Осенью 1918 г. частное учебное заведение К.И.Мая было национализировано и преобразовано в Советскую единую трудовую школу I и II ступени, где, согласно указам новой власти, было введено совместное обучение мальчиков и девочек, а также отменены оценки и аттестаты. Позднее был введён бригадно-лабораторный метод обучения, действовавший до 1932 г.

В последующие года в судьбе этого учебного заведения, как и многих других, отразились многочисленные преобразования послереволюционной системы народного просвещения. В соответствии с этим, директора школы, название, продолжительность обучения (семь, девять, десять лет), её порядковый номер (15, 12, 217, 17) неоднократно менялись. «Майские» педагогические традиции в какой-то мере сохранялись до зимы 1929 г., когда в результате развёрнутой в прессе антибуржуазной кампании и публикации необоснованных обвинений в газете «Ленинградская правда» от 15 января 1929 г. многие педагоги и руководство были большей частью заменены, и даже уничтожен барельеф над входной дверью. С начала 1930-х годов заведующим школой стал К.И. Поляков (1902-1946), он вновь создал хороший педагогический коллектив, и школьная жизнь наладилась. Особенно яркой фигурой в это время стал преподаватель физкультуры Р.В. Озоль, организатор кружка «Спартак». Появились также пионерская и комсомольская организации, действовали различные кружки.

С осени 1937 г., согласно постановлению правительства, в здании находилась 6-я Специальная артиллерийская школа (6САШ), образованная на добровольной основе из учеников 8-10 классов этой и близлежащих общеобразовательных школ. В 1938-1941 гг. 6-ую САШ окончили не менее 600 «спецов» (четыре выпуска). В суровую блокадную зиму, 5 февраля 1942г., 239 истощённых спецшкольников были эвакуированы в Тобольск; при этом 65 юношей умерли в пути от голода. Выпускники 6 САШ доблестно сражались на фронтах Великой Отечественной войны, защищали и освобождали родной Ленинград. Первый залп по Берлину сделали орудия капитана И.Р.Миркина, а пятеро артиллерийских разведчиков этого подразделения во главе с капитаном В.Маковым первыми водрузили знамя Победы над Рейхстагом. 111 выпускников 6САШ пали смертью храбрых на полях войны. С 1983г. в нынешней школе № 5 (13 линия, д. 28) действует музей 6 САШ, возникший благодаря усилиям тогдашнего директора школы, а ныне заведующей музеем Л.В. Черненковой. До 2007 г. Совет Ветеранов 6-ой САШ возглавлял генерал-майор В.Г.Рожков, который в 2006 г. написал и опубликовал книгу «Шестая (Первая Ленинградская) специальная артиллерийская школа». В 2007 г. 1-го марта имя генерала-майора В.Г.Рожкова было присвоено музею 6САШ.

После снятия блокады Ленинграда, с сентября1944 г., в здании возобновились уроки, только теперь учебное заведение называлось 5-й мужской средней школой, а с 1954 г., в связи с восстановлением совместного обучения - просто 5-й средней школой.

В 1944-59 гг. в школе образовался новый очень хороший педагогический коллектив, возглавляемый фронтовиком С.И.Пашковым. Вместе с ним передавали знания нашим детям: кавалеры ордена Ленина завуч М.И.Лопарева и учитель математики В.С.Неверовский, награжденная орденом Трудового Красного Знамени учительница естествознания О.М.Демина и учительница литературы кандидат филологических наук Д.Л.Сорокина.

Первый послевоенный выпуск состоялся в 1948 году. В 1962 году статус школы был понижен, она стала «восьмилеткой» и оставалась неполной средней до 1999 года с перерывом в 1967-1975г.г., когда было восстановлено десятилетнее образование. С 1999 г. в школе было введено одиннадцатилетнее обучение.

В 1964г. пионерской дружине школы было присвоено имя Героя Советского Союза Евгения Никонова.

В 1966 г. по инициативе заведующей учебной частью А.С. Батуриной при школе был создан музей, в котором, наряду с экспозицией, посвящённой трудовым и боевым делам бывших учеников школы, былстенд, посвящённый дореволюционному периоду и первому директору К.И. Маю.Однако, этот музей просуществовал недолго, и его экспонаты, к большому сожалению, почти не сохранились.

В 1976 году школа отмечала 120-летие. Но, в связи с тем, что в том же году произошло обрушение штукатурки одного из потолков, и потребовался косметический ремонт, коллектив педагогов и учащихся временно перевели в другое здание по адресу 13 линия, д. 28. Из-за отсутствия средств ремонт выполнен не был, учебный процесс в старом школьном доме не возобновился. На произвол судьбы оказалось брошенным уникальное оборудование кабинетов, мебель, памятные доски с именами выпускников разных лет, бюсты писателей и учёных, украшавшие интерьеры. Всё это вскоре было расхищено и безвозвратно погибло.

Вот уже 30 лет школа располагается на 13 линии,в доме №28. В 2001 году после 25-летнего перерыва выпускникам вновь вручали аттестаты об окончании средней школы.

Выпускники школы достигли больших успехов в различных отраслях науки и культуры. Более 100 из них стали докторами наук, 30 избраны действительными членами или членами-корреспондентами Академии наук или Академии художеств. Среди учившихся в школе три члена Государственного совета -ректор Университета Д.Д. Гримм, губернатор Петербурга А.Д. Зиновьев и министр внутренних дел, позднее - министр юстиции А.А. Макаров; министр внутренних дел Д.С. Сипягин, ректор Университета Э.Д. Гримм, военачальники - генерал от инфантерии Н.А. Епанчин, генерал-май­оры С.В. Белов, В.В. Волков, В.Г. Рожков, В.А.Сухотский, вице-адмирал Е.И. Во­ло­буев, контр-адмиралы И.В. Коссович, В.А.Петровский, П.В. Римский-Корсаков, деятели культуры – члены объединения «Мир Искусства» художники А.Н. Бе­нуа, Н.К. Рерих, В.А.Серов, К.А. Сомов, А.Е.Яковлев, а также художники О.Г. Ве­рейский, П.Я. Павлинов, И.А. Пуни, С.Н.Рерих, скульптор Б.Е. Ка­плянский, композиторы В.И. Цытович, Ф.Д. Шевцов,писатели Г.И. Алексеев, В.С. Головинский, В.А. Кнехт, А.А. Ливеровский, В.П.Прокопьев, Л.В. Успенский, О.А. Хазин, Ф.К. Эйнбаум, поэт Ю.А. Ливеровский,театральные деятели Ф.Н. Курихин, П.П. Подервянский, М.Ф. Стронин,кинорежиссеры С.В.Бирюк, Д.Д.Месхиев (мл). Тёплые воспоминания о школе сохранил её бывший ученик - дважды Герой Советского Союза, доктор физико-математических наук космонавт Г.М. Гречко. Надо также отметить, что О.Д. Хвольсону в числе первых было присвоено в 1926 г. звание Героя труда, а три выпускника - В.В.Волков, Д.С. Ли­хачёв и В.В. Новожилов были удостоены звания Герой Социалистического труда, шесть выпускников школы - В.В. Беломорец, М.А.Ельяшевич, Л.Л. Кербер, В.Д. Налив­кин, М.М. Четвертаков и В.В. Новожилов стали лауреатами Ленинской премии.

Статья о истории школы подготовлена на базе

СПЕЦПРОЕКТЫ

Стоим, изучаем стенды в Музее истории школы Карла Мая и недоумеваем: как это может быть?! Менее чем за век существования среди выпускников этой школы – 33 (!!!) академика и члена-корреспондента, более 100 докторов наук, восемь «мирискуссников»… Сто школ могли гордиться такими выпускниками или больше. Но нас сюда привёл другой список: это едва ли не единственный в России школьный музей, где собирается и хранится память об учениках школы, пострадавших от репрессий. Сам создатель музея, представитель старинного рода Благово, окончил эту школу в 1949 году

: В XV–XVII веках родительный падеж в качестве фамилии использовался часто, и были, например, Черново, Мясново, Дворово, Цветово. Есть и более известные фамилии на «о»: Дурново и Хитрово. Когда стала появляться паспортная система, большинство носителей таких фамилий откинули букву «о». Был Черново, а стал Чернов, был Цветово, а стал Цветов, и так далее. Носители фамилии Благово знатностью и богатством никогда не отличались, как писала Е.П. Янькова в известной исторической хронике «Рассказы бабушки», но верой и правдой служили отечеству. Истории этой фамилии посвящена написанная мной книга «Шесть веков рода Благово». У меня далёкие корни: в XIV веке предки жили в Смоленске, потом обосновались в Москве, затем появились ветви в Твери, Костроме, Калуге. А 4 апреля 1712 года указом Сената Петр Васильев сын Благово был направлен на строительство города на Неве. Так мои далёкие предки появились в Петербурге.

Никита Владимирович – очень интересный человек и рассказывает так, что заслушаешься, – предупреждали нас перед интервью, которое мы снимали ещё и на видео. – Но он не любит никакой несобранности и неопрятности: например, тех, кто держит руки в карманах. …Предупреждение это кажется избыточным даже не потому, что мои руки заняты съёмкой, у Марины нет карманов, а наш собеседник источает приветливость, – просто воздух этого школьного музея настраивает на ясность, добрую строгость и опрятность.

Н.В.: Вы знаете, конечно, что во времена советской власти было опасно интересоваться своими предками. До 1925 года существовало положение: оканчивающие учёбу в школе и пожелавшие продолжать образование должны были получить рекомендацию педагогического совета за подписью директора. Такую справку могли получить только дети пролетарского происхождения. Если у вас папа рабочий или, допустим, извозчик, вам такую рекомендацию давали, конечно, если выпускник имел хорошие оценки. Если же отец, например, занимал инженерную должность, это уже непролетарская категория, и его сыну путь в вуз был закрыт. А если у вас предок, не дай Бог, служил в офицерском чине в царской армии, то таким детям перекрывали все дороги к дальнейшему образованию. Важнейшим тогда было пролетарское происхождение, успеваемость была на втором месте. Вот конкретный пример из истории нашей школы: в выпуске 1924 года было 15 человек, кто-то хорошо окончил, кто-то неважно. Но направление в вуз получили 3 человека, родители которых имели стопроцентное пролетарское происхождение.

И поэтому родители скрывали свое происхождение?

Н.В.: Тогда всё скрывали. Когда я учился в школе, где моя фамилия часто искажалась, то стал спрашивать отца о её происхождении, о том, кем был мой дед. Отец, суровый и замкнутый человек, услышав этот вопрос, хлопнул ладонью по столу и сказал: «Никогда меня об этом не спрашивай, никогда я тебе об этом не расскажу!» Даже когда он был неизлечимо болен, а я достиг вполне зрелого возраста 44 лет и вновь спросил его о предках, он и на этот раз был столь же категоричен: «Нет! Никогда я тебе не скажу!» Это было страшное время: если ваш близкий родственник держал две лошади или у вашего деда была мельница или скорняжная мастерская – такие люди считались «антинародным элементом».

Благово Зинаида Михайловна и Константин Петрович

Как Ваша жизнь, жизнь Вашей семьи связаны с событиями 1917 года и с тем, что за ними последовало, – с гражданской войной, репрессиями? Коснулось ли это Вашей семьи?

Н.В.: Коснулось непосредственно, причём многократно. Впервые я об этом узнал очень давно, в раннем детстве. Я хорошо помню 10 июня 1937 года, 4 утра. Мы жили в коммунальной квартире. Мама умерла при моем появлении на свет, передав жизнь мне. Меня воспитывали бабушка и дедушка, родители моей мамы. Если во мне есть что-то хорошее, это благодаря им, Вере Николаевне и Михаилу Николаевичу Художиловым. Рядом в комнате жил брат моей мамы, дядя Коля. Отец мамы до Октябрьского переворота служил преподавателем географии и труда в Александровском кадетском корпусе, чего никогда не скрывал. Русский офицер, человек образованный, разносторонне одарённый, он хорошо играл на фортепиано, прекрасно рисовал, участвовал в конкурсе на установку памятника Пушкину. Когда пришла новая власть, то он уже нигде не преподавал и смог только устроиться счетоводом в небольшую картонажную артель. Незадолго до моего рождения он был арестован и отбыл трёхлетний срок в Сыктывкаре. Его сыну никакой возможности получить высшее образование не было. Он смог устроиться на работу только помощником машиниста паровоза (кочегаром) на Октябрьской железной дороге.

Художилов Михаил Николаевич

И вот в уже названное утро я проснулся от шума, поднятого сотрудниками НКВД, которые всё перевернули, проводя обыск. Дядя Коля был совершенно растерян. Я это помню, хотя мне было немного лет. Он всё говорил, что разберутся и он скоро вернётся, произносил: «Лидуся, не плачь; мама, не плачь; папа, не плачь». Больше мы его никогда не видели. Бабушка и я постоянно ходили на Шпалерную и носили передачи. Когда я прочёл знаменитый «Реквием», то подумал: может быть, мы вместе с Анной Андреевной когда-то стояли рядом в очередях. Эти скорбные посещения мрачного дома закончились, когда однажды сообщили, что арестованный осуждён на 10 лет без права переписки, что означало, как я узнал много позже, расстрел, осуществлённый палачами 20 декабря 1937 года. В начале января следующего года арестовали и сослали под Вятку жену дяди Коли, тетю Лиду, с двухлетней дочерью Наташей, моей сестрой. И мы с ними надолго потеряли всяческую связь, до тех пор, пока после войны они всё-таки вернулись в Ленинград. О своём пребывании в лагере и ссылке тётя и сестра почти ничего не рассказывали, а если что-то крайне редко вспоминали, то от услышанного, что называется, бежали «мурашки по коже». У Наташи вся жизнь оказалась искалеченной. Пребывание в ссылке, потом в интернат-школах сделало её замкнутой, неразговорчивой, она не создала своей семьи и ушла из жизни с угнетённым сознанием. Однажды, когда уже возобновилось моё знакомство с Наташей и её мамой, которая всё время страдала от полученного на лесоповале туберкулёза, я звоню сестре и говорю: «Поздравляю тебя с Днем победы». Как вы знаете, эту дату до 1965 года не отмечали, но всё-таки принято было поздравлять. И вдруг в ответ слышу: «Ты меня никогда не поздравляй в этот день и никогда не напоминай мне о нём». Я в ответ удивлённо спрашиваю: «Наташа, но почему?!» «А потому, – рассказывает, – что я была тогда в интернате. И вдруг приказывают срочно выйти на линейку. Все выходят, я тоже, день солнечный, весенний, настроение хорошее. Появился директор и, увидев меня, тотчас крикнул: «А тебе, дочери врага народа, здесь делать нечего! Убирайся вон!» Это было 9 мая 1945 года. Вот такие были «воспитатели», так навсегда искалечили душу ребёнка. Поэтому с репрессиями, несправедливостью, жестокостью я познакомился очень рано. И никакого другого мнения, кроме того, что те репрессии – это национальная катастрофа, антинародный террор, у меня быть не может. Более того, изучив достаточно широко и глубоко историю своего рода, я сейчас уверенно произношу: 23 моих родственника в разной степени в разное время жестоко и неправедно пострадали от того режима, четверых из них расстреляли.

Художилов Николай Михайлович

Моего деда с отцовской стороны репрессии коснулись в числе первых. О том, как я об этом узнал, расскажу отдельно, ибо эти обстоятельства тоже характеризуют ту эпоху. Отец ушёл в мир иной в Москве, где у него была другая семья. Я приехал на похороны в Москву, и незнакомая пожилая женщина во время поминок вдруг восклицает: «Ну вот, наконец-то мы увидели детей Володи (меня и моего сводного брата), о которых он нам рассказывал, но никогда не показывал». Я оживился, познакомился с автором возгласа. Оказалось, что тётя Наташа (таково было её имя) приходилась дочкой сестре моего деда, т.е. являлась моей тётей. Услышав эту приятную новость, я тотчас попытался у неё узнать что-то о предках. Но обстановка не позволяла вести такой разговор, и мы договорились побеседовать тогда, когда я смогу побывать у тёти в гостях. Такая возможность вскоре представилась. Когда я вновь задал свой исторический вопрос хозяйке дома, то проживавшая вместе с нею тётя Ира тотчас произнесла: «Наташа, а ты помнишь, Володя строго-настрого запретил что-либо рассказывать его сыновьям, если они вдруг начнут интересоваться своим дедом». Но тетя Наташа решительно возразила: «Нет, им стыдиться своего деда не за что. Они могут и должны знать правду». Почувствовав близость к открытию долгожданной тайны, я осмелел и спросил о наличии фотографий. Тётя Ира, однако, продолжила гнуть свою линию: «Наташа, не надо показывать! Володя запретил!» В ответ тётя Наташа твёрдо сказала: «Я – старшая, ты должна меня слушаться. Никита, бери стремянку и доставай с антресолей вон тот чемодан». С нетерпением смотрел я на то, как тётя открывала его крышку. И наконец я увидел фотографию статного офицера Русской армии. Это был мой дед, капитан Константин Петрович Благово.

К.П.Благово, Георгиевский кавалер

Он происходил из дворян Тверской губернии, получил военное образование сначала в Ярославском военной школе¸ затем – в Санкт-Петербургском пехотном училище, потом служил в 147-м пехотном Самарском полку, который квартировался в Ораниенбауме. Там женился на Зинаиде Михайловне Ланской. И оттуда с полком он уходил на Русско-японскую войну, был ранен, повышался в чинах, участвовал и в Великой войне, которую позже стали называть Первой мировой. У меня есть формулировка из приказа о награждении его орденом Святого Георгия за отличие при штурме горы Макувка. Затем 15 мая того же года он проявил храбрость в бою при деревне Лесовице и был награждён Георгиевским оружием. В том бою он потерял руку, и его отправили на лечение в Крым. Пришли небезызвестные изверги Бела Кун и Землячка, и что дальше произошло – известно: безвинно расстреляли 96 тысяч человек. Совсем недавно Анатолий Яковлевич Разумов, издающий «Ленинградский мартиролог», помог мне найти опубликованные списки тех жертв. И вот я читаю список № 27 и вдруг вижу: «Благово Константин Петрович, полковник». Без руки он не мог воевать в Белой армии, даже если бы захотел, но он, как и другие, просто пришёл на регистрацию и тут же был арестован… Я в прошлом году съездил в Феодосию, там на месте расстрелов, на Ильиной горке, стоит прекрасный памятник, на котором написано – мне особенно формулировка понравилась: «Жертвам большевистского террора». Вот так 30 декабря 1920 года закончилась жизнь моего деда, кавалера 7 боевых орденов, человека, который верой и правдой служил Отечеству и был всегда, по свидетельству знавших его, «олицетворением русской нации в лучшем её проявлении».

Памятник в Феодосии

Основанный Вами Музей истории школы Карла Мая уделяет особое внимание судьбе учеников и учителей, которые пострадали во время репрессий.

Н.В.: Когда я стал заниматься историей школы, в которой учился с 1944-го по 1949-й год, то, поскольку мне эта тема близка, я, изучая судьбы учеников и учителей, обращал особое внимание на тех, кто был репрессирован. Так постепенно образовался специальный стенд, на котором помещены список пострадавших, их фотографии, в витрине находятся некоторые предметы и издания, есть и карта страны, на которой указаны места 253 лагерей. Список, к сожалению, всё время пополняется… Судьбы самые разные. С одним из героев я был знаком. Представьте себе, советская единая трудовая школа № 217, 1934 год. Ученики 9-го класса приходят в школу и вдруг замечают, что на занятиях нет сразу троих одноклассников. Нет один день, другой, третий… О причинах отсутствия в те годы было не принято спрашивать. Со временем выяснилось, что друзья, Серёжа Кожин, Андрюша Фролов и Боря Ушаков – часто приходили друг к другу в гости, обсуждали общие дела и проблемы. Соседи почему-то заподозрили их в антисоветских намерениях, написали донос, и школьников арестовали. Зачем, думаете, трое школьников собирались в коммунальной квартире? У них была, конечно, конкретная задача – убить Сталина… Ни больше, ни меньше… В этой истории интересную роль сыграла удивительная женщина Антонина Петровна Просандеева, которая окончила нашу школу в 1935 году. Приходит она однажды в музей и приносит маленькую картоночку. И на ней рисунок – портрет юноши. Рассказывает: «У меня жизнь к концу подходит, я хочу этот рисунок подарить музею. Я была активисткой в классе, но у нас был один мальчик, Толя, которого никак было не вовлечь в школьную жизнь. Однажды мы как-то шли из школы домой и оказались попутчиками. Я всё-таки его разговорила, он оказался очень развитым учеником, начитанным, да к тому же ещё знающим искусство. Мне с ним было очень интересно. И мы стали как-то невольно стараться в одно время выходить из школы. Быть может даже, какое-то школьное чувство возникло. Разъехались на каникулы. Он отправился отдыхать на дачу, находившуюся где-то под Лугой. Вдруг я получаю от него письмо, а в нём вот этот рисунок с дарственной надписью, с тех очень давних пор я его и храню. После каникул все вернулись в город, учимся неделю, вторую, третью. Однажды Толи не оказалось в классе, не пришёл он и на следующий день, и на третий не пришёл. И никто не пошёл домой узнавать – может быть, заболел, а может быть, нужна помощь. Потому что делать это было опасно. Такие были времена… И больше я его никогда не видела».

Вот этот Толя был арестован вместе с тремя юношами, которые «хотели убить Сталина», выражаясь языком чекистов. Но если мальчики, носившие русские фамилии Кожин, Ушаков, Фролов, вернулись домой через четыре месяца, то братья Толя и Витя Клинге, носившие немецкую фамилию, были расстреляны и уже никогда не продолжили учёбу.

Репрессированные «Майцы»

Или совершенно другая судьба. Учились здесь братья Векшины. Они создали первый в России школьный авиационный кружок. Об этом написал советский авиаконструктор О.К. Антонов. Коля Векшин занимался яхтенным спортом, был кандидатом в олимпийскую команду 1912 года, но в Стокгольм не ездил. Потом он жил и работал в независимой Эстонии. Выступая в составе команды Эстонии, он на Олимпиаде 1928 года завоевал бронзовую медаль. После присоединения Прибалтики Николай соревновался уже в СССР, стал чемпионом страны, мастером спорта. Но доблестные чекисты не дремали, узнав, что он из буржуазной Эстонии, и сослали в лагерь, где он погиб.

Общее число репрессированных учеников и учителей нашей школы достигло 151, среди них расстреляно 46 человек, 12 умерли в лагерях! Но поиск продолжается. К сожалению, этот список не окончательный…

В музее за 22 года его существования побывало примерно 22 тысячи человек. И никто из них не сказал: «А зачем у вас этот раздел, зачем это вспоминать, зачем это рассказывать школьникам?» Это обнадёживает. Но я, бывая во многих школьных музеях, нигде не видел, чтобы там была экспозиция, посвящённая репрессиям. Это огорчает.

Музей Школы

Какое зло, Вы считаете, прижившееся на нашей земле и в нашем народе в это послереволюционное столетие, мы должны в первую очередь осознать, осмыслить и осудить, чтобы не передавать это нашим детям?

Н.В.: Конечно, нужно дать аргументированную, взвешенную и твердую отрицательную оценку всему происшедшему, потому что Октябрьский переворот – это национальная катастрофа, и только так его можно называть. Можно долго говорить о причинах. Сейчас, например, много пишут о роли разных людей в этой катастрофе и в какой-то степени, может быть, хотят ослабить роль Ульянова. Я вообще позволю себе высказать такое недоумение: как могли люди, имевшие такое образование, знавшие печальный опыт французской революции, пойти по тем же стопам и продолжить злодеяние только в худшем варианте? С бо льшими жертвами и с более тяжелыми последствиями для страны. Любят до сих пор писать о том, что В.И. Ульянов, конечно, имел недостатки, но всё же умный был человек. Не умаляя отрицательной роли Гучкова, Милюкова, Керенского и других в тех роковых событиях, я хочу сказать, что тот, кого называют вождём революции, дурак, злобный дурак. Если бы он был действительно умный, то создал бы организацию, эволюционным путём стремившуюся избавить Россию от недостатков, которых, конечно, было немало. Но если организаторы переворота пошли на жертвы, на уничтожение миллионов людей, значит, это можно назвать по меньшей мере страшной глупостью, грубейшей исторической ошибкой. То, что этот лидер ни одного человека лично не застрелил, – его ни в коей мере не оправдывает.

Как Вы думаете, что произошло с обликом нашего народа за прошедшее столетие? Что он утратил, а что, может быть, приобрёл?

Н.В.: Я могу только по литературе судить о том, какой был народ в XIX веке. Конечно, он был разный. И был разный уровень образованности и достатка, и разное воспитание, но я думаю, что духовность его всё-таки даже у самых малообразованных была безусловно выше, чем сейчас. Может быть, религию сделали слишком государственной, и поэтому роль её ослабла. Может быть, кто-то не был истово воцерковлённым, но какое-то сдерживающее влияние на силы зла оказывала церковь. Церковь почти уничтожили, и народ духовно обеднел. И обрёл страх. После того, что я лично пережил в 1937 году, узнал и прочувствовал, в глубине моей души навсегда поселился страх. Я вот с вами беседую, и в то же время думаю: может быть, не стоит касаться некоторых щекотливых тем? Но всё же решил вести разговор с полной откровенностью. Мой отец всю жизнь прожил в страхе. Я совсем недавно узнал о том, что он, будучи студентом 1-го курса Путейского института, был арестован и отправлен в Москву, в Бутырскую тюрьму. И только сестра моего деда – того, которого расстреляли в Феодосии, сумела с помощью Пешковой как-то его вызволить. Вот поэтому отец говорил: «Никогда не скажу». Он опасался рассказывать мне о предках из-за того, что это знание мне могло навредить в тогдашней жизни. Даже когда мы сидели на дне рождения, допустим, в 1987 году и кто-то говорил: «Знаете, Брежнев там что-то не так делает, зачем он Афганскую…». Тут же раздавалось: «Тише-тише, не надо так говорить, тише!» То поколение, которое восприняло, пережило репрессии, которое пострадало от них, страх навсегда поселило в своих душах, и он отражался на мыслях, на поведении, на отношениях и на воспитании следующих поколений.

Из состава ныне живущих – тех, которые знают о том времени только понаслышке, по рассказам и публикациям – очень малая часть как следует понимает трагедию происшедшего. Нередко теперь приходится читать или слышать: «Ну да, тогда, конечно, были репрессии, но вообще это всё преувеличено и надо убрать от числа пострадавших 3 или 4 нуля, зато мы построили Днепрогэс (отмечу – заключёнными!) и все прочее». Есть только один путь к тому, чтобы понять, что утрачено и возможно ли что-то вернуть: только правдивое просвещение и воспитание, правдивое просвещение и воспитание, правдивое просвещение и воспитание. Прежде всего подразумевается воспитание человека честного, воспитание человека справедливого, воспитание человека знающего. Я вам скажу, какое главное, на мой взгляд, «достижение» Октябрьского переворота и всех, кто его делал: это то, что духовно и нравственно растлили народ, сознание приручили. Я всегда, когда в разговоре возникает тема воспитания, вспоминаю небольшой очерк, опубликованный в известном дореволюционном журнале «Нива». Его автор повествовал о том, как мальчик, вернувшись домой из гимназии К. Мая, из уст отца услышал неожиданный вопрос: «Какое наказание полагается в вашей школе за ложь?» «Сын удивленно вскинул на меня глаза, – пишет автор, – и сказал: “Папа, у нас в школе говорить неправду не принято. Ведь если об этом узнает директор, он огорчится. Разве можно огорчить любимого директора?”» Вот так воспитывали и так надо воспитывать! И когда школа отмечала свой 25-летний юбилей, знаменитый географ и государственный деятель Пётр Петрович Семёнов-Тянь-Шанский, чьи 8 потомков учились в этой школе, обращаясь к присутствующим, сказал: «Все мы по окончании школы достигли разного положения в жизни, наград, званий. Важно не это, а то, что никто из вас не пал нравственно».

А в чём эта нравственная крепость? Объясню на таком примере. По диагонали от этого здания стоит дом, облицованный метлахской плиткой, на фронтоне указаны цифры – 1909–1911 – даты начала и окончания строительства. Дом пережил Первую мировую и Гражданскую войну, уцелел в блокаду, после неё уже 73 года прошло, и ни одна (!) плитка не отвалилась. А со стен домов, которые построены в послевоенные годы и позднее, плитка осыпается постоянно и повсеместно. Почему, в частности? Потому что в то время человек, как правило, был воспитан так, что не мог свою работу выполнять кое-как. Когда меня спросили во время выступления в прямом эфире на телевидении: «Вы согласны, Никита Владимирович, что наш город называют культурной столицей?» Я вздрогнул и сказал: «Нет, я не согласен! Потому что в нашем городе действительно сосредоточено огромное количество культурных ценностей: библиотек, архивов, театров, музеев и т.п., но поведение большинства жителей не даёт основания для положительного ответа… Наш город грязный, забросан окурками, остатками жевательной резинки. Хороший русский язык, не обязательно пушкинский, не обязательно тургеневский, даже не обязательно петербургский, исчез! Вы же слышите, даже премьер-министр совсем недавно произносит: «Я вам скажу такую вещь!» Так нельзя выражаться. Я не могу «сказать вам огурец», я не могу «сказать вам стакан», я не могу «сказать вам стул». Я могу вам описать стакан, передать стул. Но сказать вещь нельзя. Это не русский язык, это упрощение, это печальная часть примитивизации всего общества! Я не могу вам рассказать о том, что я видел «крутой спектакль»! Я могу сказать, что я поднимался по крутой лестнице. Это что? Давно запущенная система воспитания. Только этот фактор!

Конечно, это не вся правда. Есть и сейчас очень хорошие педагоги. Я знаю некоторых. Один из них – Дмитрий Георгиевич Ефимов, директор 209-й Павловской гимназии, где я вчера был. Представляете, большой праздник школы, встреча, посвящённая столетию рокового события – отречения государя императора. Там в великолепном зале находилась вся школа. Собравшиеся увидели продуманный сценарий, взвешенную оценку исторического факта, интересные, талантливые выступления – так достойно и правильно подавался этот исторический факт. А как вдохновенно проводит воспитательную работу в клубе «Патриот» преподаватель истории 323-й школы Татьяна Николаевна Кочеткова! Так что есть и в наше время прекрасные педагоги…Не всё безнадёжно.

Семейные фото на рабочем столе Никиты Владимировича

Как раз наш следующий вопрос связан с тем, есть ли у Вас надежда, что наш народ, наша страна смогут возродиться? И если есть, то на чём она основывается, на что полагается?

Н.В.: Во-первых, очень хочется верить в возрождение, хочется, чтобы была надежда! И она есть, конечно, несмотря на всё то негативное, что случилось в моей жизни. Вспоминаю: это было ещё в докомпьютерное время… Выступает девочка на городском краеведческом конкурсе, школьница Таня Мартынова. Она рассказывает о результатах изучения истории своих предков, которую изложила в тетрадке на 48 страницах в клеточку, где привела сведения о 198 родственниках! Причём среди них наибольших успехов в жизни достиг бригадир животноводов в колхозе, находящемся в одной из областей страны. Близкие и дальние родственники докладчицы были простыми людьми, но она их всех нашла, всех связала, и её поисковая работа даже как-то воодушевила их, объединила, подняла самосознание. Или, помню, выступает девочка: косички, голос высокий, но в то же время тихий: «Первые сведения о нашем роде относятся к 1036 году…» Мы сидим в жюри. Я уточняю: «Скажите, я не расслышал: к какому году относятся истоки Вашего рода? К 1836 году?» «Нет, – говорит она, – к 1036 году». Есть и такие семьи. Вы знаете, была же в истории эпоха Возрождения. Я верю, что у нас появится новый Столыпин. И в том числе, простите за такую простую лесть, вы же заинтересовались! Вы же не пережили ни блокаду, ни войну, ни репрессии. Надеюсь, вы ни в Афганской, ни в Чеченской войне не пострадали.

И последний вопрос: что Вы думаете о национальном покаянии? Возможно ли национальное покаяние для нашего народа? Каким оно может быть? Кто может каяться?

Н.В.: Это сложный вопрос. На первую его часть – возможно ли –, отвечу отрицательно. В данный момент серьёзное покаяние вряд ли возможно. Поскольку общество наше настолько разное во взглядах по отношению к истории… Но все-таки благодаря Дмитрию Сергеевичу Лихачеву Б.Н. Ельцин покаялся за расстрел царской семьи, публично признал это исторической ошибкой, катастрофой. Сейчас нужно подготовить общество к разумности переноса в другое место кладбища и Мавзолея с Красной площади, хотя вы знаете, что у этого мнения много противников. Но, может быть, ещё важнее признать, что весь этот путь был ошибочный, путь для совершенствования общества насилием – это не дорога в действительно лучшее будущее. Нужно как можно больше готовить людей воспитанных, нужно готовить хороших педагогов. Просвещение – это труднейший процесс. И конечно, воцерковление населения, не только православное, должно происходить постепенное, абсолютно осознанное и добровольное. Духовное воспитание должно быть признано важнейшим.

Никита Владимирович, но надо ведь понимать, отпущено ли нам ещё время и сколько на это воспитание и воцерковление? Если сейчас посмотреть на наш народ, на знание русского языка, например, чего Вы коснулись сегодня: русские это люди или нет? На знание истории, культуры, географии своей страны, русские мы люди или нет? Не получится ли так, что мы переступим тот рубеж, если еще не переступили, когда просто будет бесполезно и не нужно каяться, мы же не можем отвечать за ошибки тех, с кем мы ничем не связаны? Эта земля, долго ли ещё она останется нашей?

Н.В.: Я понимаю вас, и в ваших словах есть немало справедливости. Переступили ли мы ту черту? Трудно уверенно ответить на этот вопрос, кто его знает, может быть, переступили. Ушли те поколения, которые были носителями той духовности, той культуры. После 1990 года стали возрождаться, например, общества потомков дворян, я бывал на их заседаниях, мероприятиях и имею о них представление. Скажу вам совершенно честно: если исторически, даже документально, кто-то действительно является потомком какого-то дворянского рода, то, поскольку он вырос в советское время, в его сознании, в его воспитании практически уже ничего дворянского не осталось, за редчайшим, быть может, исключением. Я ничего плохого о них не скажу, но точка возврата, возможно, пройдена. Дворянство когда-то было, но ушло, уйдёт и коммунистическая партэлита, которая была, она уже и сейчас совсем не та, которая была в 17 году, не та, что была в 37-м, хотя современные коммунисты всё ещё ходят и поклоняются своему божку.

Главное, мне кажется, – воспитать в умах грядущих поколений, как я уже сказал, понимание того, что революционный способ улучшения жизни общества недопустим, ошибочен, преступен, антинароден. Слово «покаяние» означает публичное признание. Заметьте, сейчас у нас в государстве не то чтобы запрещено это слово произносить, но и не скажу, что уверенно и громко говорят об этом. Вот стоит на Троицком поле памятный Соловецкий камень, но ведь достойного памятника репрессированным нигде так и не поставили, и неизвестно, поставят ли. Я каждый год 30 октября прихожу и на Троицкую площадь, и на Левашовскую пустошь езжу, – места, где проходят траурные митинги, но что-то я не помню случая, чтобы в этих встречах принял участие кто-то из руководителей города. Власти меняются, но никто никогда у Соловецкого камня не был. Это значит, что политика государства не предполагает публичное предание анафеме и признание того пути, тех репрессий крупной исторической ошибкой. Поэтому надо вести кропотливую работу. Занимайтесь своим замечательным просветительским трудом, я вам низко кланяюсь да благодарю за то, что вы дали мне возможность высказаться, за то, что мы с вами единомышленники, я думаю, во всех отношениях.

* Никита Владимирович Благово, член Совета Русского генеалогического общества, лауреат Международной премии им. Н.К. Рериха (2005 г.), Международной премии им. академика Д.С. Лихачёва (2010 г.), основатель и директор Музея истории школы Карла Мая. Среди множества выдающихся выпускников этой школы были художники А.Н. Бенуа, Н.К. Рерих, В.А.Серов, К.А. Сомов, академик Д.С. Лихачёв, митрополит Иоанн (Вендланд), архиепископ Михаил (Мудьюгин), протоиерей Б.Г. Старк, космонавты Г.М. Гречко, А.И. Борисенко

Выбор редакции

ПО МАТЕРИАЛАМ СТАТЬИ:

ГАВРИЛИН А. В.

ГИМНАЗИЯ К. МАЯ:

СОХРАНЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ШКОЛЬНЫХ ТРАДИЦИЙ

В сентябре 1856 года в Санкт-Петербурге молодой педагог, поклонник Я. А. Коменского, пропагандист идей К. Д. Ушинского и Н. И. Пирогова, Карл Иванович Май открыл частную школу для мальчиков. На этот шаг его толкнула неудовлетворенность состоянием учебного процесса в гимназиях и реальных училищах, но кроме этого К. Май, как он сам писал позднее, «чувствовал потребность применить некоторые теоретические вопросы педагогики к делу, некоторые опыты, произведенные ранее, при одиночном обучении, произвести в более широких размерах». Школа быстро завоевала популярность, и в 1860 году она при официальном утверждении (аккредитации) получила необычное, но соответствующее ее сути название «Реальное училище на правах гимназии». Это объяснялось тем, что в первый период ее существования, до 1864 года, большинство предметов, в том числе и греческий язык, преподавалось на немецком языке, по-русски излагались грамматика, словесность, история, реальные предметы. Естественным наукам в учебных программах отводилось значительно больше времени, чем в казенных гимназиях, ибо К. И. Май считал необходимым развивать прикладную направленность в обучении, расширяя тем самым кругозор учеников и обеспечивая этим лучшую подготовку к практической деятельности. С первого года в учебный план гимназии как предмет входила гимнастика.

В 1868 году выпускники частных гимназий получили право на поступление в университет. При этом за частными гимназиями сохранялась свобода в составлении учебных программ и распределении учебного материала по классам, в общей организации педагогического процесса. В училище К. И. Мая было два отделения. Школьная программа в начальных классах была общей для будущих реалистов и гимназистов. Начиная с пятого класса, по желанию родителей или по желанию самих учеников, одни из них начинали изучать древние языки – латинский и греческий, другие же в эти часы посещали уроки естественной истории, рисования, в большем объеме изучали математику и новые языки – немецкий, французский, английский (последний по желанию). Кроме этого, несколько позже, было образовано коммерческое отделение, непосредственно готовившее учеников к коммерческой деятельности. Им кроме остальных предметов читался курс купеческой арифметики.

В 1882 году школе были присвоены права гимназии министерства народного просвещения, а к 1885 году права казенных реальных училищ получило реальное отделение.

Душой школы с момента ее образования был К. И. Май, Он разработал и постоянно развивал педагогическую концепцию своей школы, заложил многие ее традиции, которых единый воспитательный коллектив придерживался более полувека. Основной целью воспитания К. И. Май считал гармоничное развитие всех сил и природных данных человека. В качестве девиза педагогического коллектива школы он провозгласил изречение основателя современной педагогики, чешского просветителя Я. А. Коменского: «Сперва любить – потом учить». Сам Май всю свою долгую самоотверженную жизнь неукоснительно следовал этому девизу. В 1906 году, на юбилейном вечере, последний директор гимназии А. Л. Липовский, бывший выпускник Мая, назвал его «добрым гением школы» и отметил, что «Карл Иванович создал особую среду в школе, в которой так легко дышалось, так светло, несмотря на все жизненные невзгоды, верилось в будущее».

День гимназии начинался с того, что директор лично за руку приветствовал всех учеников, и только провинившийся вчера воспитанник не удостаивался рукопожатия. Важной личностной чертой Мая как воспитателя был беспристрастный подход к разным ученикам. «В своем отношении ко всем он был одинаков и справедлив, никто не мог похвастаться его предпочтением или пожаловаться на пренебрежение», – отмечал один из воспитанников.

В 1860 году в журнале «Воспитание» К. И. Май провозглашает основную, в его понимании, цель, которую должен ставить перед собой каждый педагог: «Главная задача наставника – приготовить юношу к труду, полезному для общества». Одним из наиболее важных Май считал суждение Н. И. Пирогова о том, что «нельзя всех и каждого стричь под один гребень, а действовать разумно, применяясь к свойству предмета, личности, степени развития учеников и учителя», и всегда следовал этому завету. Недаром Д. И. Семенов, выпускник 1872 года, вспоминал, что он «умел всегда встать в такие простые и откровенные отношения с каждым воспитанником, что они, хотя, конечно, безусловно слушали своего директора, но чувствовали себя с ним гораздо свободнее, чем с некоторыми из преподавателей». Он сумел внушить своим питомцам любовь к правде, уважение к себе и преподавателям. Школа стала своеобразной общиной со своим «духом».

Помощник попечителя Санкт-Петербургского учебного округа В. А. Латышев в своем выступлении по поводу пятидесятилетия школы выделил следующие педагогические принципы К. И. Мая, составившие основу концепции развития гимназии, следовать которым считал своим нравственным долгом и его преемник В. А. Кракау. Эти принципы и сегодня остаются крайне современными:

Пусть пути будут различны, смотря по индивидуальности учителя, но образование и воспитание ученика во всяком случае должно оставаться конечной целью преподавания;

Не объектное отношение к воспитанию и преподаванию, а субъектное;

Пример преподавателя – самое действенное воспитательное средство;

Работая неусыпно, мы тем самым исполняем одну из важнейших задач школы: мы приучаем воспитанников к труду.

Далее Латышев продолжает: «Карл Иванович стремился воспитать в своем ученике всесторонне развитого человека. Ум, нравственные качества, эстетическое чувство, воля и здоровье питомцев вызывали одинаковые заботы со стороны Карла Ивановича».

В организации внеклассной, внеурочной жизнедеятельности большую роль играли пешеходные экскурсии в окрестности Санкт-Петербурга. Во время таких прогулок и походов учащиеся, собирая ботанические, зоологические и минералогические коллекции, пополняли и систематизировали на практике свои знания в этих предметах, расширяли исторический и общекультурный кругозор. Это было время неформального общения с элементами некой романтичности и загадочности благодаря переходам через таинственный лес, ночлегам на сене, вечернему костру.

Еще более важное значение в развитии и воспитании учащихся имели школьные праздники, проводимые по традиции 29 октября, в день рождения Карла Мая. Они отмечались новыми спектаклями школьного театра, специальной праздничной программой. Приготовления к спектаклю, выбор того или иного действия из намеченной пьесы, репетиции, хозяйственные хлопоты, создание декораций и разработка сценария вечера способствовали сближению воспитанников, развитию в них творческих способностей, углубленному изучению искусств, реализации их интересов и формированию «духа» школы.

Однажды в представлении участвовали герольды со знаменами, на которых в виде герба был изображен майский жук. С этого времени за воспитанниками школы утвердилось и стало почти официальным необычное прозвище «Майские жуки», или «Майцы», которое они чтили и очень гордились им как символом своей принадлежности к некому сообществу, которое представляли выпускники гимназии Мая.

Состав же учеников этой гимназии, пожалуй, самый яркий во всей истории России. Среди ее выпускников – ученые, писатели, артисты, художники, педагоги, путешественники, но главное, что все они – достойные граждане. Достаточно назвать фамилии академика Н. А. Бруни и писателя Л. К. Успенского, академика Д. С. Лихачева и архитектора В. О. Мунца, художников P. M. и В. М. Добужинских и В. А. Серова. Здесь учились целыми семьями Бенуа, Гримм, Римские-Корсаковы, Гагарины, Семеновы-Тянь-Шанские, Голицыны. Эту гимназию закончили глава знаменитой российской торговой фирмы Г. Г. Елисеев и капитан крейсера «Паллада» И. В. Коссович, а также многие и многие другие воспитанники, составившие впоследствии славу и гордость России.

Всех их объединяла не только гимназическая скамья, не только бережно сохраняемые «майские» традиции. Их объединяла уверенность в том, что именно в гимназические, школьные годы окончательно сложились их духовные убеждения, научные и художественные пристрастия, верность избранному пути и идеалам. «И быть может, более других званий, которых они достигли в гордом и терпеливом служении обществу, звание «Майского жука», «Майца» было для них едва ли не самым высоким, ибо за ним, как правило, следовали прежде всего интеллигентность, духовное благородство».

В 1890 году К. И. Мая, ушедшего в отставку по состоянию здоровья, сменил на посту директора Василий Александрович Кракау. Тот же В. А. Латышев отмечает, что в своей деятельности он руководствовался следующим положением: «Ученикам следует давать как можно больше свободы. Необходимо давать исход естественной живости ребенка: нормальный, не искалеченный условиями воспитания ребенок – всегда живой. Мальчик, сдерживаемый требованиями излишней внешней дисциплины, уходит в себя, делаясь скрытным, часто апатичным, или ищет исхода своей живости, вопреки воспитателю, за спиной его, становится сердитым и грубым».

Продолжая развивать воспитательную систему гимназии, В. А. Кракау вводит уроки музыки, танцев, фехтования. Была организована столярная мастерская. Регулярными стали литературные вечера в день рождения Кракау 7 декабря. Особое внимание было уделено развитию метода преподавания, с целью сделать его более творческим, самодеятельным и носящим прикладной характер.

В 1900 году В. А. Кракау на одном из заседаний педагогического совета выступил с обстоятельным докладом, в котором проанализировал состояние преподавания в школах того времени и разработал основные предложения по его совершенствованию. С его точки зрения, школа должна была обеспечить, чтобы за годы учения воспитанник:

Усвоил полностью программный курс каждого предмета;

Развил свои мыслительные способности: память, логическое рассуждение, способность владеть и перерабатывать учебный материал;

Получил умственные интересы к вопросам жизни, науки, литературы, сознательно и живо относился к экономической и социальной жизни;

Расширил бы дома свой кругозор и свои познания внеклассным чтением книг;

Занимался бы музыкой и другими искусствами, ручным трудом, ремеслами;

Выработал способность к труду,

Выработал характер.

Чтобы обеспечить выполнение этих позиций, ученик не должен быть перегружен занятиями. Поэтому домашние задания в начальных классах были отменены, для старших классов были выработаны основные принципы организации учебного процесса:

Центр тяжести учебной работы перенести на классное время, а не на домашнюю работу, которая может служить повторением и освоением пройденного в классе;

Необходимо задавать только то, что разобрано, разъяснено и выучено в классе;

Классная работа должна захватывать весь класс, а не отдельных учеников;

Классная работа должна вестись строго систематически и методически – учитель должен в точности знать, на что он обратит внимание при опросе, что пройдет и задаст;

Проходить новое, лишь убедившись, что пройденный раздел выучен и усвоен;

Данные принципы свидетельствовали о том, что гуманистический подход в гимназии не только провозглашался, но и реализовывался на практике.

Оценки выставлялись ученику только за четверти, и то лишь для того, чтобы выдать ему итоговые документы или документы для перехода в другую школу. Взамен текущих отметок применялись характеристики, в которых по специально разработанной форме отмечался личностный рост воспитанника.

Последним директором школы стал ее бывший выпускник Александр Лаврентьевич Липовский, избранный на этот пост тайным голосованием педсовета в сентябре 1906 года. Свое педагогическое кредо он изложил в напутственной речи на выпускном акте 29 октября 1908 года.

«Воспитывая вас, мы прежде всего стремились сообразоваться с вашей природой. Мы признавали ваше право на настоящее, на ваше детство и юность, которые вы должны были пережить именно как детство и юность, независимо от того, чем вы будете впоследствии... В обучении вашем мы прежде всего имели в виду развитие вашей личности, а не какие-либо посторонние цели. Человек не как средство, а как самоцель. Не идеал гражданина, прежде всего, не профессиональный работник и т. п. специальные задачи преследовали мы, а выработку в вас широкого и глубокого понимания жизни. Вспомните, сколько говорилось о красоте человеческих переживаний и ощущений, о правде истины и познания, о правде справедливых общественных отношений... И теперь, когда вы ушли из-под нашего влияния, а школы, в которые вы поступили, не ставят задач воспитания, вспоминайте наши слова; воспитание ваше не закончено, продолжайте воспитывать сами себя в духе той человечности, зерна которой старались взрастить мы... Никто не может, кроме вас самих, определить смысл вашей жизни. Будьте же людьми, и радость вашей жизни будет радостью для нас, свидетелей невозвратной поры вашего детства и юности!».

В этот период в гимназии организованы предметные комиссии, занимавшиеся изучением и коррекцией учебных программ. В школе развивается самоуправление. Была разработана и утверждена школьная конституция. Педсовет и подотчетные ему совет классных наставников и совет воспитателей главное внимание в своей работе, наряду с традиционными учебно-воспитательными формами, уделяли индивидуализации воспитания, развитию самодеятельности учащихся, усилению наглядности в преподавании и организации досуга.

Такие успехи школы были возможны только потому, что ее педагоги образовывали коллектив единомышленников, преданных своему делу и знающих его. Подбору учителей в Майской гимназии всегда уделялось первостепенное значение. Приглашались, как правило, люди, обладающие не только высокопрофессиональным знанием предмета, но и непременно талантом воспитателя. Они выступали в роли духовных наставников своих воспитанников, а главным наставником всегда был директор.

Довольно разнообразно была организована внеклассная работа, сориентированная в основном на познавательную деятельность, которая являлась системообразующей, и на развитие индивидуальных способностей. Среди кружков особо следует отметить первый в России авиапланерный и литературный. «Для помещения самостоятельных опытов учащихся литературного и научного характера» было организовано собственное издание «Майский сборник». Все это подтверждает главный закон школы: уважение к личности ученика, индивидуальный подход в развитии способностей, предоставление максимальных возможностей для самореализации.

Майская гимназия может служить примером гуманистической воспитательной системы школы, успешно сформировавшейся, постоянно поддерживавшей свои традиции и развивавшей особое, интегративное качество, своеобразный «дух» школы, который стал мощным воспитывающим фактором и позволил системе сохраниться не только при смене педагогических лидеров, но и в обстановке окружающей антигуманистической среды, когда другие заведения превращались в школы зубрежки и муштры.

Бывший воспитанник гимназии публицист Д. В. Философов вспоминал: «Я окончил гимназию в 1889 г., следовательно, провел в ней восьмидесятые годы, пожалуй, самые тяжелые времена в жизни русских гимназий...

Когда я спрашиваю своих сверстников о гимназических годах, они все вспоминают их с ненавистью. Я почти никого не встречал, кто бы вспомнил с любовью казенную гимназию восьмидесятых годов. «Майские жуки» – счастливое исключение. Гимназия Мая была каким-то государством в государстве, таинственным островом, отделенным бесконечным океаном от казенщины» 8 .