Народы Манси и Ханты - родственные. Мало кто знает, однако некогда это были великие народы охотников. В XV слава о мастерстве и отваге этих людей доходила из-за Урала до самой Москвы. Сегодня же, оба этих народа представлены немногочисленной группой жителей Ханты-Мансийского округа.

Исконно хантыйскими территориями считался бассейн русской реки Обь. Племена Манси поселились здесь лишь в конце 19-го века. Тогда-то началось продвижение этих племён в северные и восточные части региона.

Учёные-этнологи считают, что в основу появления этого этноса легло слияние двух культур - уральского неолита и угорских племен. Причиной послужило переселение угорских племен с Северного Кавказа и южных районов Западной Сибири. Первые поселения манси располагались на склонах Уральских гор, доказательством тому служат весьма богатые археологические находки в данном регионе. Так, в пещерах Пермского края археологам удалось найти древние капища. В этих местах сакрального значения были найдены фрагменты глиняной посуды, украшения, оружия, но что действительно важно – многочисленные медвежьи черепа с зазубринами от ударов каменными топорами.

Рождение народа.

Для современной истории сложилась устойчивая тенденция полагать, что культуры народов хантов и манси были едины. Предположение это сформировалось благодаря тому, что эти языки относились к фино-угорской группе уральской языковой семьи. По этой причине ученые выдвинули предположение о том, что раз существовала общность людей, говорящих на похожем языке, значит должна была быть и общая местность их проживания – место, где разговаривали на уральском праязыке. Однако вопрос этот и по сей день остается не решенным.

Уровень развития коренных было достаточно низким. В быту племен были лишь орудия из дерева, коры, кости и камня. Посуда была деревянной и керамической. Основным родом занятий племён являлась рыбалка, охота и оленеводство. Только на юге региона, где климат был мягче, незначительное распространение получили занятия скотоводством и земледелием. Первая встреча с местными племенами произошла только в X-XI веке, когда эти земли посетили пермяки и новгородцы. Местных пришельцы называли «вогулами», что означало «дикие». Эти самые «вогулы» описывались как кровожадные разорители окольных земель и дикари, практикующие жертвенные обряды. Позже, уже в XVI веке, земли Обь-Иртышья были присоединены к Московскому государству, после чего наступила длительная эпоха освоения завоеванных территорий русскими. Первым делом захватчики возвели на присоединенной территории несколько острогов, которые позже переросли в города: Березов, Нарым, Сургут, Томск, Тюмень,. Вместо некогда существовавших хантыйских княжеств были образованы волости. В XVII веке в новые волости началось активное переселение русских крестьян, от чего к началу следующего века, количество «местных» значительно уступало пришельцам. Хантов в начале 17-го века было около 7 800 чел, к концу 19-го столетия их численность составила 16 тыс. чел. Согласно последней переписи в Российской Федерации их насчитывается уже более 31 тыс. человек, а во всем мире примерно 32 тыс. представителей этой этнической группы. Численность народа манси с начала 17-го века до нашего времени возросла с 4.8 тыс. человек до почти 12,5 тыс.

Отношения с русскими колонистами у складывались непросто. На момент вторжения русских общество хантов было классовым, а все земли делились на удельные княжества. После начала русской экспансии были созданы волости, которые помогали гораздо более эффективно управлять землями и населением. Примечательно, что во главе волостей стояли представители местной родоплеменной знати. Также во власть местных жителей отдавался и весь местный учет и управление.

Противостояние.

После присоединения земель манси к Московскому государству в скором времени встал вопрос об обращении язычников в христианскую веру. Причин на то, по мнению историков, было более чем предостаточно. Согласно доводам некоторых историков, одна из причин - необходимость контроля местных ресурсов, в частности, охотничьих угодий. Известны манси были в земле русской как прекрасные охотники, которые без спросу «растрачивали» драгоценные запасы оленей и соболей. Направлен в эти земли из Москвы был епископ Питирим, который и должен был обратить язычников в православную веру, но принял он смерть от мансийского князя Асыки.

Спустя 10 лет после гибели епископа, москвичи собрали новый поход на язычников, который стал более удачным для христиан. Поход закончился довольно скоро, и победители привезли с собой нескольких князей племен вогулов. Однако князь Иван III отпустил язычников с миром.

В ходе похода 1467 года москвичам удалось захватить даже самого князя Асыку, который, правда, по пути в Москву смог бежать. Скорее всего, произошло этого где-то под Вяткой. Объявился языческий князь только в 1481 году, когда попытался осадить и взять приступом Чер-дынь. Поход его закончился неудачно, и хотя разорило его войско всю местность вокруг Чер-дыни, пришлось им бежать с поля брани от опытного московского войска, направленного на подмогу Иваном Васильевичем. Возглавляли войско опытные воеводы Федор Курбский и Иван Салтык-Травин. Спустя год после этого события Москву посетило посольство от воргулов: к князю прибыли сын и зять Асыки, звали которых Пыткей и Юшман. Позже стало известно, что Асыка сам ушел в Сибирь, и исчез где-то там, уведя за собой и свой народ.

Прошло 100 лет, и в Сибирь явились новые покорители - дружина Ермака. В ходе одной из битв между воргулами и москвичами, погиб князь Патлик, хозяин тех земель. Полегла тогда вместе с ним и вся его дружина. Однако, даже этот поход не стал успешным для православной церкви. Очередную попытку крещения воргулов приняли лишь при Петре I. Принять новую веру племена манси должны были под страхом смерти, однако вместо этого целый народ выбрал изоляцию и ушел еще дальше на север. Те, кто остался, отказывались от языческих символов, но одевать кресты не спешили. Избегали местные племена новой веры до начала XX века, когда стали формально считаться православным населением страны. Догмы новой религии очень тяжело проникали в общество язычников. И ещё долгое время важную роль в жизни общества играли племенные шаманы.

В согласии с природой.

Большинство хантов еще на рубеже конца XIX - начале XX века вели исключительно таежный образ жизни. Традиционным родом занятия для племен хантов была охота и рыболовство. Те из племен, что обитали в бассейне Оби, занимались преимущественно рыболовством. Племена, проживавшие на севере и в верховьях реки, охотились. Олень служил источником не только шкур и мяса, он также выполнял роль тяглой силы в хозяйстве.

Основными видами продуктов питания были мясо и рыба, растительной пищи практически не потребляли. Рыбу чаще всего ели варенной в виде похлебки или же вяленой, нередко ее ели и вовсе сырой. Источниками мяса были крупные звери, вроде лося и оленя. Внутренности добытых животных также употреблялись в пищу, как и мясо, чаще всего их ели прямо сырыми. Не исключено, что не брезгали ханты и извлекать из желудков оленей остатки растительной пищи для собственного употребления. Мясо подвергалось термической обработке, чаще всего его варили, как и рыбу.

Культура манси и хантов - весьма интересный пласт. Согласно народным традициям, у обоих народов не существовало строгого различия между животным и человеком. Животные и природа почитались особо. Верования хантов и манси запрещали им селиться у обжитых зверями мест, охотится на молодого или беременного зверя, шуметь в лесу. В свою очередь рыболовные неписаные законы племен запрещали ставить слишком узкую сетку, такую чтобы через нее не мог пойти молодняк рыбы. Хотя почти все добывающее хозяйство манси и хантов держалось на предельной экономии, это не мешало развитию различных промысловых культов, когда требовалось пожертвовать первую добычу или улов у одного из деревянных идолов. Отсюда происходило множество различных племенных праздников и церемоний, большинство из которых носили религиозный характер.

Особое место в традиции хантов занимал медведь. Согласно верованиям, первая женщина в мире родилась именно от медведицы. Огонь людям, а также многие другие важные знания подарил, Великий Медведь. Животное это высоко почиталось, считалось справедливым судьей в спорах и делителем добычи. Многие из этих поверий дошли и до наших дней. Были у хантов и другие . Выдры и бобры почитались как исключительно сакральные звери, предназначение которых могли знать лишь шаманы. Лось был символом надежности и благополучия, достатка и силы. Ханты считали, что именно бобер привел их племя к реке Васюган. Многие историки серьезно обеспокоены сегодня нефтяными разработками в этой области, которые угрожают исчезновению бобров, а может и целому народу.

Важную роль играли в поверьях хантов и манси астрономические объекты и явления. Солнце почиталось также, как и в большинстве других мифологий, и олицетворялось с женским началом. Луна – считалась символом мужчины. Люди же, по убеждению манси появились благодаря союзу двух светил. Луна, по поверьям этих племён, сообщала людям об опасностях в грядущем при помощи затмений.

Особое место в культуре ханты и манси занимают растения, в частности, деревья. Каждое из деревьев символизирует свою часть бытия. Некоторые растения священны, и находиться рядом с ними запрещено, через некоторые запрещалось даже переступать без разрешения, другие же наоборот оказывали благоприятное воздействие на смертных. Еще одним символом мужского пола был лук, который был не только орудием охоты, но и служил символом удачи и силы. При помощи лука гадали, лук использовали для предсказания будущего, а женщинам запрещалось прикасаться к добычу, сражённую стрелой, и перешагивать через это орудие охоты.

Во всех действиях и обычаях и манси и ханты неукоснительно придерживаются правила: «Как сегодня с сам относишься к природе, так завтра будет жить твой народ» .

Сибирское отделение

НАРОД МАНСИ: ВОПЛОЩЕНИЕ МИФА
(электронный вариант книги)
И.Н. Гемуев

Тому, кто увидит богов в грядущем веке,

Мы с радостью повествуем теперь

о происхождении богов.

Ригведа, X, 72

© И.Н.Гемуев

Институт археологии и этнографии

Новосибирск

1.1. Манси……………………………………………………………….2

1.2. Как возникла крепость Ломбовож*………………………..15

1.3. Манси и ненцы…………………………………….…………….15

1.4. О войне между сосвинскими и кондинскими

богатырями……………………………………………………….16

2. Мансийская вселенная………………………………………………22

3. Народ манси: Боги и люди

3.1. Мужчина, осматривающий мир……………………………..38

3.2. Богини-матери……………………………………………………53

3.3. Богатыри, герои, предки………………………………………63

3.4. Когтистый старик……………………………………………….65

3.5. Семейные духи…………………………………………………..67

3.6. Духи тайги………………………………………………………..79

3.7. Круговорот души………………………………………………..81

1. 
   О человецах незнаемых…

1. 
   Манси

О манси известно не всем. Даже в Сибири далеко не каждый ответит на вопрос: где живет и чем занимается этот народ? И уж совсем не многие знают, что манси – ближайшие родственники не только своих соседей – хантов, но и венгров, живущих на Дунае, за тысячи километров от Урала – сибирской границы.

А дело было так. Еще три тысячи лет тому назад на юге Западной Сибири (в лесостепной зоне), у южных склонов Урала, в степях Северо-Западного Казахстана жила многочисленная общность людей, объединенных природными условиями обитания, характером занятий, общим языком и самоназванием. Это были древние угры – земледельцы и скотоводы (им, в частности, было известно и коневодство). Однако именно тогда, на рубеже II и I тысячелетий до нашей эры или даже на 100 – 200 лет раньше (так утверждают лингвисты, изучающие историю развития языков) 1 уже началось размежевание угорской общности. Вряд ли когда-нибудь окажется возможным выяснить все причины, обусловившие этот процесс, однако далеко не последнюю роль в нем сыграло изменение климата Евразии – увлажнение на севере, в лесах и аридизация степей и лесостепей, где жили угры 2 . В этих условиях одна группа угров (предки будущих венгров) стала переходить к пастбищному кочевому скотоводству, а другая, без которой не было бы современных манси и хантов, начала продвигаться на Север 3 . Путь этот, пролегавший по обе стороны Урала, занял, очевидно, более тысячи лет. Археологические памятники на юге лесной зоны Западной Сибири, которые можно уверенно сопоставить с традиционной культурой манси и хантов, датируются именно первыми веками новой эры 4 . К середине I тысячелетия угры проникли в Европейское и Азиатское Приуралья, достигли в Европе верховий Северной Двины и Печоры, а в Азии – устья Оби.

Между тем, группа угров, составившая впоследствии основу венгерского народа, также не оставалась на месте. В эпоху “великого переселения народов”, в конце IV в. новой эры, эти угры откочевали на Кубань и в Причерноморье, а затем (это было уже в конце IX в.) оказались на Дунае. Они включили в свой состав и ассимилировали славянские и другие племена, населявшие здешний край, в результате чего постепенно сложился венгерский народ.

Впрочем, вернемся к предкам манси и хантов. Постепенно продвигаясь на Север, они повсеместно сталкивались с племенами (их принято именовать уральскими), которые жили здесь еще раньше. Уральцы, в отличие от пришельцев-скотоводов, были охотниками и рыболовами. К тому же и язык у них был иным , чем у угров. И вот, в силу исторических обстоятельств, двум столь несхожим этнокультурным общностям, суждено было не только соприкасаться, но и взаимодействовать в течение многих веков. Этот процесс включал в себя культурный обмен, языковые взаимовлияния, брачные контакты.

Со временем угры утратили прежние навыки скотоводов и освоили охотничий и рыболовный промыслы, составлявшие основу хозяйственных занятий уральцев. Это неудивительно, ведь при невысоком уровне развития общества экологическое окружение оказывает определяющее влияние на производственную деятельность людей. В то же время, свой язык пришельцы сумели в основном сохранить.

Следует заметить, что на новой для угров территории формировался не один народ, а два – манси (их территория включала Урал, Приуралье, бассейн Камы, верховья Северной Двины и Печоры, а за Уралом – сибирские реки Туру и Тобол) 5 и ханты (в Среднем и Нижнем Приобье). В дальнейшем, начиная с XI в., под давлением коми-зырян манси стали постепенно отходить за Урал. В конце концов, к XVII столетию они расселились в основном в левобережье Оби по ее притокам, а ханты заняли правобережный бассейн этой великой реки 6 .

Традиционные культуры этих угорских, а точнее – новоугорских народов (их еще называют обскими или сибирскими уграми) очень близки друг другу. Однако следует обратить внимание на удивительную стойкость именно “мансийского (равно как и венгерского) языка и самосознания. Несмотря на столь далекие миграции… и смешение с аборигенным населением, носители мансийского и венгерского языков сохранили их, передав местному населению”. Иными словами, манси (и венгры) сохранили больше “генов угорского этноса” * , нежели ханты, чьи предки в гораздо большей мере растворились среди уральских племен западносибирской тайги” 7 . Впечатляющим, хотя далеко не единственным, свидетельством своеобразной консервации древнеугорского наследия в среде манси и венгров (мадьяр) является близость самоназваний этих народов. Исследователи с полным основанием сопоставляют современные этнонимы * * “мадьяр” и “манси” 8 , восходящие к общей праформе “мансэ” 9 .

Можно с достаточной уверенностью полагать, что манси как народ сложились приблизительно к X – XI вв. н.э. 10 Это значит, что они теперь представляли собой общность людей, говорящих на одном языке, занимающихся одними и теми же промыслами, имеющих одни и те же (или близкие и понятные) обычаи. Они одинаково представляли себе происхождение своего народа, одинаково видели мир. В то же время, возникновение народа манси из двух разнородных частей (угров и уральцев) отразилось в их мифологии и общественном устройстве. Все мансийское (как и хантыйское) общество делилось на две половины – фратрии * ** Пор и Мось. Люди жили маленькими поселками или отдельными семьями, но при этом жители каждого селения (пауля) отчетливо представляли себе, к какой именно фратрии они принадлежат. Такое знание было необходимо, поскольку браки заключались между представителями противоположных фратрий: мужчины Мось женились на женщинах Пор и наоборот. Фратрию Пор составляли потомки аборигенов-уральцев, а фратрию Мось – потомки угров. Конечно, в результате длившихся тысячелетиями брачных контактов представители различных фратрий оказались близки по своему антропологическому типу и иным физическим характеристикам, обладали одними и теми же культурными навыками. Это как раз и означало появление единого народа. В то же время, поскольку в обществе сохранилась исторически обусловленная брачная регуляция, без которой общество физически не могло бы существовать и воспроизводиться, то людьми осознавалось как наличие двух половин общества, так и принадлежность каждого к одной из них.

В традиционном обществе * все социальные институты, как и значимые действия людей , всегда освящены мифом. Никто не знает, когда и как появилось деление общества на две половины. Но для того, чтобы каждое поколение людей принимало это как должное и следовало этим установлениям, необходимо какое-то принимаемое как аксиома объяснение. В роли этой аксиомы и выступает миф. В мифе, прежде всего, речь идет о том, как то или иное правило поведения было установлено некими, опять же мифическими предками. В жизненно важных ситуациях, таких, как начало войны, основание нового селения, заключение брака, поведение людей как бы сводится к повторению действий предков, вернее – к имитации этих действий. Люди в подобных случаях “возвращаются”, прерывая естественное течение жизни, к тому “как было”, “как происходило”, “как делалось” в мифическом начале. Именно этой цели – достижению соответствия дел людских некоей изначально установленной, освященной мифом норме, служат многочисленные ритуалы и церемонии. Именно благодаря этому живет традиция.

Существует немало преданий о происхождении мансийских, а вернее обско-угорских, фратрий. Считается, что предком фратрии Пор был медведь (или медведица), а предком Мось – женщина Калтащ, которая могла представать в образе гуся, зайчихи или бабочки. В другом мансийском предании речь идет о том, что первый брак был заключен между мужчиной Мось и его сестрой. От этого брака родился сын. Брат убил жену-сестру и сына (тем самым миф отрицает кровнородственные браки). Из крови сестры-жены выросло растение Порих, которое съела медведица, у которой затем родилась дочь – первая женщина Пор 11 . Люди убили медведицу, но та, зная о своей предстоящей гибели, велела дочери не есть ее мясо, и долгое время запрет на употребление в пищу медвежьего мяса – мяса мифического предка, оставался обязательным для людей фратрии Пор.

Позднее отношение к медведю несколько изменилось. На него стали охотиться, или, во всяком случае, добывать, если охотнику случалось встретиться с медведем в тайге (обнаружить берлогу). В то же время у людей оставалось представление о том, что убийство медведя – преступление, ведь он предок. Поэтому бытовали специальные обряды “очищения” - все принимавшие участие в охоте бросали друг в друга снегом или (если дело было летом) плескали водой 12 .

С радостью встречали люди известие о редкой добыче – ведь она означала, что пришел праздник. На него приглашали и жителей других селений, здесь никто не был лишним. Охотник-добытчик окружался особым уважением и почетом. Именно в его доме и устраивалось праздничное торжество. При этом шкуру зверя с головой укладывали на возвышение – нары (пал) у стены, противоположной входу, на самом почетном месте. Медведь как бы наблюдал за происходящим. Голова его лежала на лапах (именно в такой позе он изображался на бронзовых бляхах двухтысячелетней давности). Перед медведем на небольшом столике ставилось угощение, а стены увешивались собольими и лисьими шкурами – хозяин тайги представал, таким образом, в виде почетного гостя праздника.

В соответствии с информацией исполнялись песни, пляски, драматические сцены – все это соответствовало разработанному ритуалу. В промежутках присутствующие угощались спиртным, мясом (мужчинам полагалась передняя, а женщинам – задняя, менее почетная, часть туши). Медведю преподносили подарки (куски ткани, а если гостем являлась медведица – платки, бусы, кольца). Эти подарки складывались в специальный ящик, причем женщинам полагалось складывать их отдельно. Длительность праздника составляла пять дней , если “гостем” был медведь, и четыре – если “гостила” медведица (по другим данным соответственно 7 и 5 дней) 13 .

Однако особое отношение к медведю, характерное для членов фратрии Пор, далеко не всегда разделялось людьми, входившими в состав другой половины общества – фратрии Мось, потомками древних угров. И хотя это обстоятельство не фиксируется ни в каких исторических документах, о нем красноречиво говорит фольклор. Именно в сказках и песнях, имеющих, казалось бы, общемансийскую принадлежность, прорываются иногда отзвуки неоднородности этого общества, различного восприятия одних и тех же жизненных ситуаций. Если для людей Пор убийство медведя – беда, переходящая в праздник, то поведение людей Мось сказания характеризуют иначе. Было бы неблагодарным занятием пересказывать эти произведения мансийского фольклора, лучше приведем одно из них – исполнявшуюся на медвежьем празднике “Песню о городском богатыре”, в которой говорится о надругательстве богатыря над убитым медведем и об отмщении за это. Повествование идет от лица медведя.
Живет старик – городской богатырь в крепости,

Окруженной деревянным частоколом.

Еще с малолетства был прекрасный охотник:

Не пропускал он мимо себя ни одного зверя,

Бегающего по земле,

Не пропускал он мимо себя ни одной птицы,

Летающей в воздухе.

Однажды в жаркое длинное лето,

Однажды в жаркое комариное лето

Настает хорошее время для тормовки.

Отправляется старик на тормовую реченьку.

Река извивается, как гусиные кишки,

Река извивается, как утиные кишки.

Едет он по ней на своей носатой лодке с носом:

Не встречается пока ни одного зверя,

Не встречается крыло ни одной птицы.

Свою лодочку узкую, как лезвие ножа,

Хотел уж повернуть обратно.

Как увидел своими зоркими глазами

Меня, годовалого могучего зверя.

Разгуливал я по берегу реки с берегами.

Бросил городской богатырь в меня стрелу

С наконечником, граненым, как клюв ворона.

Наконечник граненый, как нос ворона,

Пронзил святилище * могучего зверя.

Опустился я на землю

С добрым настроением тихого ветерка.

Подъехала носатая лодка с носом к берегу,

Вышел на берег городской богатырь,

Прицепил меня крючком к луку

И перебросил за спину.

Затем садится на середину лодки со срединою

И возвращается домой.

Когда подъехал к пристани города с пристанью,

То грубо выбросил меня на берег

И там содрал мои священные одежды.

Голову и шкуру искромсал топором

И бросил в маленький чум,

Где живут женщины-роженицы,

Где живут женщины во время менструаций.

Остальное же мясо изрубил на мелкие куски

И выбросил для собак

На середину поселка со срединою.

Обтирают о мою шкуру свои грязные ноги.

Снохи городского богатыря

После стирки своей одежды

Льют на мою шкуру грязную воду.

Батюшка Нуми-Торум * ,

Почему нарек ты меня священным зверем,

Если допускаешь такие надругательства?

Батюшка Нуми-Торум,

Смилуйся надо мной

И накажи этого преступника,

Злого городского богатыря!

Разгневанный дух могучего зверя

Отправляется в дремучий лес с темными деревьями.

Находит он семь его берлог

И созывает весь медвежий род

На войну с городским богатырем.

Идут семь разгневанных медведей

Брать кровавым приступом

Крепость городского богатыря,

Окруженную железными стенами,

Крепость городского богатыря,

Хоть они и подступают к крепости,

Хоть и влезают на ее стены,

Но не трусит и городской богатырь

С многочисленными сыновьями.

Осыпают они их стрелами,

Обрубают их пятнистые лапы с пальцами,

Бежит мой разгневанный дух

В образе хвостатой мыши,

Бежит в темные углы дремучего леса.

Обходит он все семь его углов,

Находит все семь его берлог.

Идут на помощь

Еще семь медведей – моих братьев.

Но не тут-то было:

Как только просовывается

Медвежья лапа меж частоколом,

Так сейчас же и пробивает ее

Железный наконечник стрелы.

Отступает с большими потерями медвежий род.

Бегу опять я

В прекрасном образе хвостатой мыши

В дремучий лес с темными деревьями.

Послушай, батюшка Нуми-Торум,

Городской богатырь

Оскорбил меня, лесного зверя,

Оскорбил меня, лугового зверя.

Если действительно

Ты назвал меня священным зверем,

Если действительно

Назначил хранителем клятвы,

То отомсти за это оскорбление!

Батюшка Нуми-Торум,

Опусти на землю

Моего старшего брата с изогнутой шеей.

Только он может победить городского богатыря.

Батюшка Нуми-Торум

Опускает с неба на железной цепи,

В люльке, сплетенной из древесных корней,

Моего старшего брата.

Осаждает старший брат

Крепость городского богатыря,

Окруженную железными стенами,

Разрушает он крепость городского богатыря,

Окруженную деревянным частоколом.

Хоть и мечут богатыри

Стрелы с железными наконечниками,

Да попусту:

Только срывается шерсть на его одежде;

Хоть и пытаются богатыри

Продолжать борьбу копьями, да попусту:

Отскакивают копья от его одежды.

Струсил старик – богатырь города

И убежал на задворки города с задворками.

Мчится и мой старший брат

На задворки города с задворками.

Прячется старик – богатырь города в амбарчик.

Заскакивает туда и старший брат

С изогнутой шеей.

Говорит старик – богатырь города:

Если, правда, убил я священного зверя,

Если, правда, я – хранителя клятвы,

То попробуй перекусить

Железный обух моего топора.

Перекусишь – признаю свою вину.

Перекусывает старший брат

Железный обух топора,

Перетирает железо

В крупинки мелкие, как песок,

В крупинки мелкие, как пыль;

Со страшным ревом,

Готовый пожрать город,

Со страшным ревом,

Готовый пожрать деревню,

Набрасывается на богатыря

И разрывает его в клочья,

Величиной в шкурки туфельные,

Разрывает его в клочья,

Величиной в шкурки рукавичные.

Кай – я – ю – их!
Таким образом, исподволь прокламируется непрерывное, проходящее через века противостояние двух половин, частей мансийского общества. Идеология, живущая своей собственной жизнью, не позволяет забыть о различном происхождении компонентов, из которых сложился народ. И в это же время людям, входящим в каждую из фратрий, некуда деться друг от друга. В их ограниченном космосе они были обречены на взаимодействие. Более того, они попросту не могли жить друг без друга, ибо мужчинам Мось полагалось брать в жены только женщин Пор и наоборот. Как бы насмешливо не отзывались друг о друге Мось-Махум (манси Мось) и Пор-махум (манси Пор), это никак не могло повлиять на предопределенность их отношений. Вот как говорится о том в песне:
Живет филин * .

Поет молодая женщина мощ * * ,

Филин говорит:

“Молодая женщина мощ , сложи мне песню”.

Женщина мощ поет:

“Филин – кривой нос…”

Филин говорит:

“Какую такую песню ты поешь!

Плохо поешь!

Вот я полечу,

Выпрошу снега меж деревьями,

А выкопаться ты не сможешь”.

Филин и полетел.

Опустился между деревьями.

Так кричит филин:

“Пу-у-гу! Пу-у-гу!

Батюшка мой, вышний Торум,

Наснежи снегом

Меж деревьями в эту ночь”.

Снег выпал.

Дверь дома молодой женщины мощ

Покрыло снегом.

Встала – не может свою дверь отворить.

Кое-как выбралась наружу и снег отгребла.

Филин думает:

“Молодая женщина мощ, наверно, погибла”.

Прилетел туда – а дверь дома

Молодой женщины мощ,

Оказывается, откопана.

Филин говорит:

“Молодая женщина мощ,

Скажи мне песню и спой хорошенько”.

“Как споется”, -

Говорит молодая женщина мощ.

Опять начала петь:

“Филин – кривой нос,

Филин – мохнатые голени,

Филин – пестрые глаза,

Филин – большие уши…”

Филин говорит:

“Какую такую песню ты поешь!

Плохо поешь!

Я опять попрошу снега.

Пусть снег упадет до вершины деревьев,

И ты не сможешь

Отворить дверь твоего дома”.

Филин полетел и опустился на вершину.

Так кричит филин:

“Пу-у-гу! Пу-у-гу!

Батюшка мой, вышний Торум!

Пади снегом до вершины деревьев”.

Пал снег до вершины деревьев.

Встала молодая женщина мощ –

Оказывается снег

До высоты домовой крыши.

Хоть и пыталась выйти наружу – не может.

Прилетел филин,

Спустился на крышу дома.

Филин говорит:

“Молодая женщина мощ,

Сложи мне песню

И спой хорошенько”.

Молодая женщина мощ стала петь:

“Филин – пестрые глаза,

На краешек этих нар, где я сижу.

Садись ты добрым супругом,

От бога назначенным”.

Филин вспорхнул и опустился вниз.

Крылом сюда махнул, туда махнул.

Весь снег отмахнул.

Молодая женщина мощ вышла на улицу –

И вместе зажили.

И теперь счастливо и благополучно живут 15 .
…И все же духовная жизнь каждой фратрии проходила в большой мере самостоятельно. Существовали фратриальные святилища. На правом берегу Оби в селе Вежакоры вплоть до недавнего времени находился культовый центр фратрии Пор. Здесь, в общественном доме, обитателем которого был специально избранный хранитель, в особом ящике пребывало изображение Консенг-ойки (Когтистого старика) – свернутая медвежья шкура с головой, набитой сеном и уложенной на лапы. Регулярно, через каждые 7 лет, здесь проводились ритуальные обряды, сопровождавшиеся большими танцами (яны-ект). Ритуал этот, близкий по форме к обрядам медвежьего праздника, был, однако, сложнее. Это место и ныне считается священным и почитается. В наше время периодические праздники, на которые приезжали люди из разных селений, прекратились. Последний раз они совершались в 1965 г. 16

Фратрия Мось также имела свой культовый центр. Он находился в Белогорье, недалеко от устья Иртыша. Главным фетишем здесь был знаменитый медный гусь * . Дело в том, что в облике гуся могла представать Калтащ-эква – фратриальный предок Мось и ее сын Мир-Сусне-Хум – наиболее значимый персонаж мансийского пантеона. Впрочем, о нем разговор впереди. Медный же гусь был известен как предсказатель, поэтому жрецы-хранители святилища, по выражению автора источника XVII в., “о всяких делах с болванами своими говорят и их спрашивают, и в том шаманстве те болваны и в Белогорье медный гусь отповедь чинит” 17 . Известность “медного гуся” была столь велика, что в 1704 г. во исполнение указа Петра I, требовавшего “сыскать шаманов самых знающих”, сибирские воеводы М. Черкасских и И. Обрютин послали “в Белогорскую волость толмача * * Алексея Рожина, с ним конного казака Степана Мурзинцева “по шайтанщиков по Куланка Пыхлеева да у которого медный гусь по Пьянка Мастеркова”. Правда, эти “шайтанщики” на допросе в приказной палате отговорились тем, что “с болванами де они своими не о каких делах говорить и ворожить не знают и с медным гусем нихто не говаривал и говорить не умеет, а шайтанов де они и гуся у себя держат из давних лет и по своей вере молятца” 18 .

Медный гусь имел, должно быть, внушительный вид, для него было сделано специальное гнездо из сукон, холста, кож. В честь этого кумира совершались жертвоприношения животных, более всего лошадей. Белогорское святилище существовало еще в десятые годы XVIII в., во всяком случае, Г. Новицкий в своем “Кратком описании о народе остяцком” писал: “Гусь боготворимый идол их бяше, изваян из меди в подобие гуся; име скверное жилище в юртах Белогорских при великой рыке Обе” 19 . Следует отметить, что святилище это посещалось не только манси, но и хантами, принадлежавшими к фратрии Мось * ** (точно также культовый центр в Вежакорах являлся местом своеобразного паломничества людей , входивших во фратрию Пор, независимо от того, были ли они манси или хантами).

Заметим, что регламентация духовной жизни и религиозно-обрядовой практики в соответствии с фратриальным делением общества вовсе не означала полной изоляции одной фратрии от другой и в этих сферах. Ведь манси сложились в единый народ, и осознание общности проявлялось и в существовании межфратриальных культовых мест, объединявших людей независимо от их принадлежности к той или иной фратрии.

Одно из таких святилищ называлось Торум-Кан (Божье место) и находилось недалеко от селения Ломбовож на р. Ляпин. Торум-кан действовал еще в двадцатые годы нашего столетия, сейчас осталась лишь мощная опора, к которой прислонялись стволы специально срубленных деревьев, - к ним крепились изображения мансийских богов. В их честь совершались жертвоприношения животных (оленей), здесь же разводился костер, на котором варили жертвенную пищу.

К святилищу вели две тропы. По каждой из них шли люди одной из фратрий. Это случалось дважды в год: в начале августа и вскоре после Нового года. Для посещения Торум-кана собирались жители множества селений, расположенных в бассейнах рек Сосьвы и Ляпина. Помимо ритуальных действ, устраивались соревнования на лодках (если дело происходило летом). Каждое селение выставляло команду из 12 человек. Лодки готовились заранее. 10 гребцов сидели попарно и работали каждый одним веслом, кроме этого, на корме находился рулевой, а на носу – музыкант с сангултапом * . Во время гонки он исполнял ритмичную мелодию и таким способом задавал темп гребцам.

Может возникнуть впечатление, что уходящее вглубь времен фратриальное устройство мансийского общества, которое, кстати, пронизывало его вплоть до недавнего времени, являлось чуть ли не единственным результатом социального развития народа манси. На самом деле это не так. Уже в XI в. новгородцам стало известно об угорских, в том числе мансийских, княжествах. В XVII в. Югра * * стала зависимой от Новгорода – население ее платило дань новгородцам. Впрочем, зависимость Югры от Новгорода ограничивалась “поездками новгородских даншиков для сбора ясака” 21 . Параллельно с этим, однако, шла торговля, взаимовыгодный товарообмен, и именно это обеспечивало относительную стабильность связей.

Русские источники того времени практически не содержат сведений о социальном устройстве обско-угорского, стало быть, и мансийского, общества. Лишь некоторые упоминавшиеся в них детали позволяют с большой осторожностью предположить, каков характер социальной организации угров того времени. Так, в новгородской летописи упоминается “князь югорский”. Если исходить из того, что русские при оценке чуждой для них действительности использовали собственные представления и мерки, то князь югорский XII в. – это как минимум военный предводитель, ведь в Великом Новгороде князь исполнял именно эти функции 22 .

Образ князя сохранился в народной памяти угров. Вот каким его увидел через призму фольклора выдающийся историк С.В. Бахрушин: “Князья выделяются великолепием: былины говорят о роскоши их одежды, об амбарах, где хранятся их богатства, о шелковых, разотканных и украшенных бубенцами завесах, отделяющих в их домах женскую половину от мужской, о сокровищах их домашних богов. Среди плохо вооруженных воинов опять выделяется князь, "звенящую кольчугу из блестящих колец носящий богатырь". Он окружен дворней, снабжающей его пищей и прислуживающей ему. Его богатство позволяет ему роскошь многоженства. Исключительное положение князей выработало у них изысканную психологию и утонченность манер, они щепетильны в исполнении данного слова, деликатны в еде, когда нужно приказывать, то делают это жестами и глазами. Своеобразные рыцари северных тундр, они воюют из-за женщин, хотя в семейном и общественном быту женщина занимает приниженное положение" 23 .

Размеры княжеств были невелики. В сказаниях и былинах идет речь о войске в 50 - 300 человек, а ведь для фольклора характерны скорее преувеличения , гиперболизация, чем наоборот. Социальный состав княжеств был несложен: князь, простые люди и немногочисленные княжеские рабы. Заметим, что устройство общества, особенно общества традиционного, нередко отражается в религиозных представлениях народа, ведь религия - отражение в сознании людей "тех внешних сил, которые господствуют над ними в повседневной жизни". (Ф. Энгельс). Боги и духи живут по тем же правилам, что и люди. Да и как иначе - ведь, с точки зрения людей, именно богам всегда приписывается установление существующего порядка ("Всякая власть от Бога"). У манси есть святилища, в которых изображениями духов представлены все категории, сословия общества, каким оно было задолго до присоединения Сибири к России.

Неподалеку от поселка Хожлог расположено святилище богатыря Пайпын-ойки - хозяина и защитника этого селения. Согласно местному мифу хожлогский богатырь является ни кем иным как "помощником", подчиненным Хонт-Торума (бога войны), князя-богатыря более высокого статуса. В свою очередь Пайпын-ойка также имеет подчиненных, и даже разных рангов. В их числе Мис-хум * , фигурирующий в качестве воина. Макушка головы Мис-хума плотно обмотана куском белой ткани, создающей впечатление воинского шлема, туловище же его обернуто кусками материи белой, пестрой и красной расцветок. Кроме того, на Мис-хуме белый халат с поясом.

В "услужении" у Пайпын-ойки находился Какын-пунгк-ойка (буквально: паршивый лысый мужик) - работник, а вернее, раб. Его предельно низкий социальный статус подчеркнут старой изношенной одеждой. Возле него на земле лежит добрый десяток старых меховых шапок. В отличие от Мис-хума, которому посетители культового места время от времени приносили новые лоскуты ткани, Какын-пунгк-ойке ничего нового не полагалось. Более того, посетители святилища награждали его уничижительными эпитетами. Трудно представить более яркое проявление социального неравенства, перенесенного людьми из их реальной жизни в мир богов.

Какын-пунгк-ойка олицетворяет собой самое низшее сословие традиционного мансийского общества. Чего стоит одно его имя: "паршивый лысый мужик". Определение "паршивый" говорит само за себя, не случаен и второй эпитет - лысый. Как выяснил В.Н. Чернецов, в представлениях манси и хантов волосы человека связаны с одной из его душ (у мужчины их 5, у женщины - 4). Человек, лишенный волос, теряет эту, так называемую "маленькую" душу. Он становится слабым, робким, теряет свою мужскую силу. В то же время атрибутами богатырей-воителей в героических преданиях являются косы. Именно "косатые богатыри" обладали особой мощью и окружались почетом.

Итак, в трех фигурах сельского святилища оказались воплощены три сословия мансийского общества - здесь мы увидели князя (вассала еще более могущественного Хонт-Торума), воина и раба. Нет здесь только рядовых общинников, составлявших большинство общества. Это, впрочем, понятно, - ведь именно они и воздвигали святилища, населяя их персонажами своих религиозно-мифологических представлений. Они же являлись и "подданными" каждого созданного ими "хозяина", поэтому их собственных изображений и нет на культовых местах - живым людям не нужны искусственно созданные заместители 24 .

Изучая общественный строй хантов и манси, С.В. Бахрушин обнаружил лишь в Кодском княжестве, существовавшем еще в XVII в., все четыре сословия (князья, воины, общинники, рабы). Это хантыйское княжество отличалось необыкновенно большими размерами (его территория простиралась от устья Оби до ее притока в среднем течении - р. Вах). Атрибутика культовых мест убеждает нас в том, что и мансийские княжества могли иметь не менее развитую социальную структуру, в соответствии с которой общество оказывалось довольно четко стратифицированным. Правда, не все мансийские объединения достигли такого уровня, от которого, казалось бы, совсем немного до настоящего государства.

Здесь, может быть, стоит напомнить, что государство возникает тогда, когда в обществе происходит накопление богатств и, в соответствии с этим, имущественная дифференциация людей , его составляющих, когда противоречия в нем становятся антагонистическими, и возникает необходимость (и возможность) для появления особого слоя людей, не занятых в сфере производства, - профессиональных военных, чиновников, полицейских и т.п. Именно они составляют вместе то, что принято называть "аппаратом", без которого нет и государства. О мансийских же (как и хантыйских) княжествах * можно сказать, что они достигли рубежа предгосударственных образований. По аналогии их можно сопоставить с древнекиевским княжеством ко времени прихода варягов в Киевскую Русь.

Центром мансийского княжества был городок, укрепленный рвом и тыном. Здесь находилась резиденция князя, здесь же располагалось и святилище - место поклонения всего населения княжества. Большая часть "подданных" князя жила в маленьких, разбросанных далеко один от другого селениях-паулях. Нередким явлением было объединение княжеств. Так, в известное своей мощью Пелымское княжество входили также княжества Кондинское и Табаринское, каждое из которых имело своего князя.

Прежде чем говорить об отношениях между княжествами, следует сказать о том, что хотя аборигены тайги совершенствовали орудия труда, сочетали в рамках единой экономической структуры разные виды хозяйственной деятельности, они все же не перешли на уровень производящего хозяйства. Их хозяйство оставалось присваивающим - оно включало в себя охоту, рыболовство, сбор орехов и ягод. Иными словами, благополучие манси, как и других таежных народов Сибири, целиком зависело от богатства или скудости природы. А если учесть, что у таежных народов была возможность обмена пушнины на товары, которые привозили купцы из Ирана, позднее - Средней Азии, то становится понятной ориентация населения тайги на добычу пушного зверя. В то же время стремление к расширению пушного промысла, увеличению добычи зверей вступало в противоречие с биологическими ресурсами конкретной охотничьей территории. Увеличить количество добываемых продуктов за счет еще более интенсивного использования угодий было невозможно. Поэтому проблема территорий существовала всегда и каждый раз возникала заново. Все это и создавало обстановку "войны всех против всех".

Фольклор коренного населения Западной Сибири донес до нас многочисленные и яркие описания военных столкновений: жестокость и беспощадность противника, который убивает всех жителей, не оставляя даже "привязанной к шесту собаки", картины уничтоженных поселков с площадями, усеянными жертвами. Нападающие стремились истребить мужское население, начиная с предводителя, грабили имущество, забирали в плен и уводили с собой оставшихся в живых женщин и детей (иногда и мужчин), превращая их в рабов. Воевали с иноплеменниками и друг с другом. Во время этнографических экспедиций к манси не раз приходилось слышать о том, как воевали их предки в "богатырские времена". Вот некоторые из этих преданий.

«Исконно русская» земля Сибирь Бычков Алексей Александрович

Ханты (югра) и манси (вогулы)

Ханты (югра) и манси (вогулы)

Древнее самоназвание хантов - кантах, хантэ, что означает и «народ», и «человек». Югра - это коми-зырянское и русское название предков хантов и близкородственных им манси, которых прежде называли вогулами. Их языки относятся к более широкой лингвистической общности - финно-угорской группе уральской языковой семьи. Термин «югра» обладает какой-то притягательной силой для современной хантыйской и мансийской интеллигенции, он становится символом собственного языка и культуры.

Вещный и духовный мир хантыйского этноса складывался веками, если не тысячелетиями. За столь долгую историю было выработано два фонда культуры: один - общехантыйский, а другой - групповой. Реалии общехантыйского культурного фонда: способ приготовления жарено-копченой рыбы, большие крытые лодки, закрывание лица женщины перед старшими родственниками мужа, медвежий праздник, богатейшее декоративно-прикладное искусство и др. Нужно заметить, что многое из этого фонда известно не только у хантов, но и у других народов. Особенности же объясняются тем, что расселился народ очень широко и у отдельных его групп оказались разные географические условия, неодинаковыми были и традиции соседних народов. Неудивительно поэтому, что ханты Томской области, например, вообще не знали оленеводства, а в Ямало-Ненецком округе тот же народ подстраивал свою жизнь под привычки оленя; первые могут по-настоящему насытиться только рыбой, а вторые - мясом; первые никогда не жили в чумах, а у вторых это основное жилище.

Ханты (югра) в национальных костюмах

В социальной организации, религии и фольклоре северных хантов большую роль играет деление народа на две половины - Пор и Мось; у восточных же хантов на их месте выступают три группы - Лося, Бобра и Медведя. У первых было обыкновение изготовлять изображения умерших людей, а у вторых - нет. В фольклоре северян у священного зверя медведя больше подчеркивали его небесное происхождение, а на востоке - земное.

Особенности занятий, традиций, верований требуют долговременного и тщательного изучения каждой группы в отдельности. Пока наука не выполнила такой задачи. И, видимо, поэтому до сих пор нет солидной работы общего характера о традиционной культуре этого народа, хотя подобные книги о соседях - ненцах, кетах, татарах - уже изданы.

Следует отметить, что те моменты истории и культуры хантов, которые привлекали внимание своей яркостью, необычностью, были отмечены уже в ранних описаниях, а позднее нашли отражение в специальных исследованиях.

Уклад семейной жизни хантов был в целом патриархальным. Главой считался мужчина, а женщина во многих отношениях подчинялась ему, при этом каждый имел свои обязанности, свою функцию, благодаря чему регулировались межличностные отношения, создавалась гарантия от конфликтов. Бревенчатый дом строил мужчина, а чум из легких шестов воздвигала женщина; рыбу и мясо добывал мужчина, а готовила их на каждый день и впрок женщина; нарты и лыжи изготовлял мужчина, а одежду - женщина. В некоторых сферах существовало и более тонкое разграничение: например, посуду из бересты делала женщина, а из дерева - мужчина; почти всеми приемами орнаментации владела женщина, но штампованные узбры на бересту наносил мужчина. Конечно, распределение обязанностей было не абсолютным. Мужчина при необходимости сам мог приготовить пищу, а среди женщин были замечательные охотницы.

Когда в хантыйской семье появлялся на свет новый человек, здесь его ждали сразу четыре мамы. Первая мама - которая родила, вторая - принявшая роды, третья - та, что первой подняла ребенка на руки, и четвертая - крестная мама. Ребенок очень рано начинал ощущать и свою роль будущего родителя. У северных хантов считалось, что в новорожденного вселяется душа кого-либо из умерших, и нужно было определить, чья именно. Для этого проводилось гадание: называли поочередно имена умерших родственников и каждый раз поднимали люльку с новорожденным. На каком-то из имен люлька как бы «прилипала», ее не могли поднять. Это было сигналом, что к ребенку «прилипла» душа названного человека, чье имя и получал ребенок. Вместе с именем к нему как бы переходила и родительская функция. Дети умершего человека считались теперь детьми новорожденного. Они называли его мамой или папой, делали подарки и относились как ко взрослому.

Девочка в два-три года уже умела собрать из бисера браслетик, а мальчик - набросить аркан на любой предмет, напоминающий ему оленя. В шесть лет ребенок мог получить в самостоятельное управление оленью упряжку, набрать за сезон десятки килограммов ягод. С 12 лет девочка умела самостоятельно вести домашнее хозяйство, а мальчик ходил один на охоту.

Историк С.В. Бахрушин написал специальную работу об остяцких и вогульских княжествах, где доказывал, что в XV-XVI веках здесь складывались уже феодальные отношения. У этой точки зрения были свои сторонники, но еще больше противников. Относительно князцов известно, что должность эта была выборной и ее носители почти не отличались от простых людей; в архивных документах встречаются сообщения такого рода: «Князец… с голоду помре». В военное время они становились предводителями, «богатырями», о которых сложено немало героических сказаний и песен. Одни князья-богатыри отличались силой, и тело у них было «как бы из сплошной массы серебра и золота», а другие - красотой, главным признаком которой считались белизна и прозрачность тела. Под одежду они надевали кольчуги из металлических колец, известны были и панцири из рыбьего клея. Оружием богатырей были меч, копье, лук со стрелами, боевой топор и дубинка.

С детства из них воспитывали бойцов. Их любимым занятием была охота на крупного зверя - лося и оленя. Во время военных игрищ они состязались в стрельбе из лука в цель, прыганий через ремни, в борьбе, беге, метании каменных глыб ногой. Уверенные в своей силе богатыри смело шли навстречу врагам и любили опасности, преодоление которых доставляло им новую силу. Они были рыцарями по духу: свято соблюдали данную ими клятву, проявляли великодушие к врагу, просившему пощады, мстили за убитых родственников, заботились о рядовых воинах и простых людях. Им были доступны тайны природы, скрытые от простых смертных. О многих из них сложены былины, а сами богатыри почитаются как духи-покровители и по сей день.

Поскольку главными отраслями хозяйства основной массы хантыйского населения были охота и рыболовство, важнейшую роль играла собственность на промысловые угодья. До завоевания Сибири царской Россией они, естественно, принадлежали местным жителям. В целом это положение сохранилось по отношению к наиболее важным угодьям и в XVIII- XIX веках. У властей тогда не раз возникала идея об обложении угодий оброком, однако до осуществления ее дело так и не дошло, ибо власти признавали, что в таком случае аборигены понесут «немалое отягощение и останутся с семействами без пропитания». Например, в первой половине XIX века жители Березовского края имели в своем владении рыбные участки протяженностью в 9 тысяч верст… Они принадлежали, как правило, жителям близрасположенных юрт и были поделены между семьями. Границы угодий точно определялись по речкам и мысам.

Владение угодьем означало не частную собственность, а только право пользования. Уважая это право, хант считал чужое угодье неприкосновенным и не позволял себе охотиться там или ловить рыбу. Когда во время охоты зверь перебегал на чужое угодье, то охотник прекращал преследование, если же все-таки убивал зверя, то шкуру отдавал владельцу территории, а мясо брал себе. Даже срубить дерево для долбленой лодки на чужом угодье считалось проступком. Однако в этих нормах обычного права были разумные границы. Голодный человек не только мог наловить себе рыбы на чужом угодье, но даже взять ее из чужой ловушки - правда, лишь столько, чтобы поесть. Владение территорией не давало права закладывать или продавать ее, можно было лишь сдать ее в аренду, да и то с согласия других жителей селения. Арендаторами были преимущественно русские рыбопромышленники, которых особенно влекли «пески» - удобные места для лова, дающие устойчивую прибыль в течение многих лет. По договору владелец угодья и арендатор делили добычу пополам и, кроме того, первый получал от второго плату деньгами. Ее размер зависел от качества, удобства «песка».

Многие столетия ханты добывали пропитание небольшими коллективами - семьями, в отдельных случаях - несколькими семьями, но чаще все-таки в одиночку. Чтобы свести к минимуму экологический урон, вызванный необходимостью существования только за счет природы, приходилось жить маленькими поселениями. Они были удалены друг от друга на многие десятки и сотни километров, разделены болотами, тай* гой и реками. Реки разъединяли людей, но благодаря лодкам одновременно и соединяли; тайга и тундра разъединяли, но лыжи, олени и нарты соединяли. Не будь этих средств передвижения, непреодолимы были бы реки, тайга и болота. Именно в таких малых разобщенных коллективах сформировался и развился обычай таежного сибирского гостеприимства, который так украшает хантов и по сей день. Сохранялся он и позднее, когда значительная часть народа была втянута рыбопромышленниками в большие артели, а поселения стали крупнее прежних.

В традиционных условиях при коллективном лове рыбы или охоте добыча делилась на равные части, т. е. это была коллективная собственность. Собственностью семьи считались большие сети и неводы, большие крытые лодки, жилище, часть оленьего стада. В личном владении находились орудия труда, часть оленей, у женщины - изготовленная ею печь и утварь. Юридическим знаком собственности была тамга. Ею помечали предметы и животных, например у оленя делали вырез на ухе, а также «подписывали» сообщения на затесе дерева либо официальный документ. Такой «подписью» служили изображения зверей, птиц, предметов, шайтана, земли, человека, дерева и пр. Тамги были личными и коллективными. Например, в XVII веке личные тамги хантов Березовского уезда - это черточки, расположенные особым образом, а коллективные - изображения птицы, дятла, оленя, воробья, орла, медведя, журавля, тетери, выдры, белки, росомахи, соболя, лисицы.

Г. Новицкий писал, что остяк «в лютыя зимы время… в снегу или разселинах ледоватых утворяет себе жилье… Как это делается? При ночевке в пути, особенно если охотник плохо одет, он делает снежную нору согым . Снег на стоянке сбрасывается в одну кучу, и в ней сбоку выкапывается проход. Внутренние стены нужно быстро закрепить, для чего их вначале немного подтаивают с помощью костра и бересты. Спальные места, т. е. просто землю, покрывают еловыми ветками. Ветки пихты мягче, но их не то что стелить - даже рубить нельзя; считалось, что это дерево злого духа.

В старых письменных источниках рассказывается и о больших зданиях, в которых проводились общественные культовые церемонии. Это, собственно, жилища, но большие. В них проводились моления и жертвоприношения, медвежьи праздники. Для хранения медвежьих черепов в лесу строили небольшие срубы на столбах.

Особые постройки связаны у хантов с рождением и смертью человека. На время родов, а также в период менструации женщина переходила жить в так называемый «маленький дом». Это избушка или чум, но меньших размеров. Невысокие дощатые, реже бревенчатые постройки, тоже своего рода «маленькие дома», ставили на местах захоронений - как наземных, так и подземных. Там, где существовал обычай изготовлять изображения умерших, для них строили миниатюрные дома или просто ящики на высокой подставке.

Как велики были традиционные поселения хантов? Это мог быть и один дом, и селение пугол, курт «до ста дымов», и городок-крепость вот, ват. В фольклоре нередко рассказывается о женщине из одинокой избушки либо о герое, живущем с бабушкой и не видевшем с детства людей.

Что необходимо для любого поселения? Источник воды поблизости, дрова и ягель. При истощении сухостоя и ягельника люди переселялись и ставили новые избушки, в 10-15 км от прежних. Вероятно, так шло постепенное освоение необжитых пространств и в древности.

Этот процесс не всегда шел мирно. Бывало, предки хантов заходили на уже обжитую территорию или, напротив, к ним приходили чужаки, стремясь поживиться оленями, уничтожить мужчин и забрать женщин. Для спасения от врагов старались селиться в укромных местах, строили жилища с подземным выходом к реке. С давних пор предками хантов разрабатывалась и система оборонительных сооружений. Укрепленные городища найдены археологами у поселков Шеркалы, Перегребное, в других местах, но более всего - на Барсовой Горе вблизи Сургута.

Если бы две тысячи лет назад коневодам степей провидец сказал, что их потомки будут жить в таежных дебрях и ходить по глубокому снегу на подбитых мехом лыжах, то коневоды подняли бы на смех такого провидца. Но судьба сложилась именно так: сейчас ханты и лес неразделимы. Во всех случаях здесь мера вещей - сам человек. Человек себя знает лучше, чем другого, поэтому для себя он все должен сделать сам - от рукояти ножа до жилища. При первом взгляде на хантыйские изделия можно поразиться: до чего все одинаково! Одинаковы лыжи, ножи, ловушки, берестяные коробки. Но - стоп! Это ошибка! Все - разное. Любой хант-охотник из тысячи ловушек найдет свою и отличит от многих других не только свои лыжи, но даже их след.

Все это потому, что предметы, сделанные человеком для себя, очеловечены. Он их сделал так, чтобы они нравились. Если вещь нравится человеку, значит, между ними имеется незримая нить, которая прочно их связывает. Хант никогда не делает заготовки для десятка топорищ, как и никогда не делал заготовок для десятка охотничьих луков. Что это будет за нить, которая связывает тебя одновременно с десятком луков! Поэтому хант делает одно топорище от начала до конца: выбирает дерево, срубает, сушит, строгает, опять сушит и опять строгает. Вещь готова. Теперь можно браться за другую, если она тебе нужна.

В старинных источниках хантов называют рыбоядцами. Какими же способами добывали они рыбу? Один из древних приемов - установка запоров вар в виде щитов, сплетенных из длинных сосновых дранок или прутьев. Отсюда возник термин «запорное рыболовство». В некоторых местах оно являлось основой жизнеобеспечения, и это нашло отражение даже в названиях периодов, на которые распадается хантыйский год: период малых запоров, период больших запоров. В зависимости от погоды и общего уровня воды эти периоды лишь приблизительно соответствуют июню-июлю. Пользоваться понятием «период» рыболову, конечно, удобнее, чем понятием «Месяц»: ведь подъем и спад воды не обязательно приходился ежегодно на одни и те же числа календарного месяца. Далее следуют периоды линной утки, выхода рыбы из лесных соров, период щокура, замерзания малых лужиц, замерзания рек, коротких дней и т. д. Всего периодов было 13. Каждый из них отражает характерную особенность года или хозяйственной деятельности.

«Олени - наши друзья», - говорят ханты. Первую специальную работу о роли этих животных в жизни народа написал в 1772 году В. Зуев - солдатский сын, ставший академиком. «Щастлив из них тот, - пишет он, - коего Бог благословил стадами оленей; такой уже почти никогда ни о чем не думает, хотя ходит также и за звероловством; однако сей труд принимает на себя от безделья, либо от великой скуки; оленей же кто стада содержит, тот у них и богатым называется, ибо никогда голоден не бывает». Это суждение относится к северным хантам, но оленеводством занимались и в более южных районах. По фольклорным данным, оно было известно на широте Конда - Иртыш - Демьянка, а сейчас южная граница проходит по реке Юган. Больше всего науке известно о традиционной системе оленеводства восточных хантов.

Откуда и как появились у хантов домашние олени? В устной традиции народа это объясняется и естественным, и сверхъестественным образом. Например, кочующие по Полярному Уралу оленеводы сязи рассказывают, что у них олени повелись от дикого олененка, прирученного прадедушкой. У дедушки было уже сто самцов-хоров, не считая самок-важенок. Есть также предание о споре между казымскими хантами и народом ахус-ях по поводу оленей, принадлежащих казымской женщине-духу. В конце концов стадо было поделено так, что кому достался один олень, кому - десять. По представлениям юганских хантов, домашних оленей создал или пригнал с Казыма их местный дух Ягун-ики.

Олень ханту жизненно необходим. Утилизация оленьих туш, как и рыбы, у них практически безотходна. Необработанные шкуры оленя - это подстилки на спальные места и нарты, а из обработанных шьется одежда и утварь. Шкура, снятая целиком с головы олененка, идет на капюшон детской одежды, а со лба взрослого оленя - на подошвы обуви и сумки; уши - это напалечники для рукавиц. Из туловищной части шкуры выкраивается стан мужской и женской одежды. Из камусов - шкур с ног оленя или лося - шьют полотнища для подклейки лыж, а также обувь и рукавицы или же обтягивают шаманскую колотушку. Оленья «щетка» - кусочек шкуры с крепким ворсом на копыте - вшивается в подошву обуви. Обработанная оленья кожа (замша) служит для многих бытовых поделок и для обтягивания шаманского бубна. Шерсть оленя - подтирочное средство для детей. Длинный подшейный волос используется для расшивания по коже. Из сухожилий изготовляются нити и струны для музыкальных инструментов. Олень - это целый набор пищевых продуктов, а жир, печень и содержимое желудка идут на обработку шкур. Рога и крупные кости - материал для топора и ножа, различных рукояток, наконечников стрел и хореев. Из них же делали ножевидные пластины для чистки рыбы, скребки для шкур, проколки и иглы, игольницы и крепилки для ниток, блоки к оленьим нартам и пряжки для упряжи и мужских поясов, чесалки для спины и ухочистки, пистонницы и пороховницы, губной музыкальный инструмент и многое другое.

Впрочем, все это можно получить, убив и дикого оленя. А домашний имеет еще одну важую функцию - тягловой силы, транспортного средства. Он везет нарты по глубокому снегу и по летней тундре, переходит топкие болота и горные реки. Такому вездеходу не нужны ни дороги, ни фары - его глаза видят в темноте. Его «мотору» не нужно покупать горючее, и он не заглохнет в критическую минуту, не оставит хозяина замерзать в пургу. Олень имеет огромное преимущество перед другими домашними животными, находясь круглый год на подножном корму. Летом его пища - листья, молодые побеги, трава и грибы, а зимой он разрывает снег копытами и добывает мох-ягель. Это и многое другое объединяет домашнего оленя с диким, которого называют также вели, вули, но с определениями «лесной», «божий» олень. Во время гона дикие самцы заходят иногда в стадо домашних и ходят с ним некоторое время. Один из способов охоты на дикого оленя - подпустить к нему домашнего обученного манщика с арканом на рогах. Во время боя оленей рога дикого запутываются на аркане. Характеры у них разные. Одни остаются полудикими и избегают человека, другие легко приручаются и даже тянутся к людям - их привлекает возможость поесть сухую рыбу и сухари, полизать мочу - она соленая. Отбившиеся от стада животные быстро дичают, иногда их приходится приручать снова. Ханты различают диких и домашних оленей по окрасу, длине ног и форме рогов.

Что умела делать хантыйская женщина? Обработать шкуру животного - будь то олень, птица или рыба, сделать из шкуры замшу. Изготовить нитки из сухожилий, крапивы или овечьей шерсти. Из крапивных нитей соткать полотно, а из шерстяных сплести пояс либо носки. Из самодельных и покупных материалов сшить покрытие для жилища, полные комплекты одежды для всех членов семьи и различную мягкую утварь. Заготовить и обработать бересту, сшить из нее покрытие к жилищу и различную посуду. Обработать траву для стелек в обувь и сплести из нее циновки. Приготовить составы для смягчения шкур, окраски различных материалов и их склеивания. Выполнить причудливые узоры из меха, ровдуги, бересты, ткани, бисера, пуговиц, металла. Все работы выполнялись вручную, с применением простых и удобных инструментов.

О заготовке и обработке бересты тобольский краевед Гр. Дмитриев-Садовников написал в начале XX века специальную статью. Для утвари бересту заготавливали женщины, а для покрытия жилища - мужчины. Ее снимали трижды в году: весной по насту, в пору цветения шиповника и осенью, когда опадает лист. Выбирали березы, растущие в глубине леса среди высокого осинника, где они стройнее и имеют от корня высокий и гладкий ствол. Вначале ножом делали вертикальный надрез, углубляясь до луба, затем два горизонтальных надреза по высоте снимаемой части. У надреза слегка отделяли ножом бересту от луба и отдирали руками. В свертках ее уносили домой и обрабатывали в зависимости от назначения. Для посуды, охотничьих манков, поплавков и т. п. с бересты удаляли белую пленку и разрезали на куски нужной формы. Для покрытия жилищ, лодок и на пологи нужно было сшить большие полотнища и требовалась гибкая, эластичная береста. Для этого ее проваривали в воде и даже рыбьем жиру, поставив свертки в большой котел и накрыв сверху мхом и пихтовой корой. Кипятили на костре не менее дня, и такую нагрузку выдерживали, не прогорая, лишь старинные котлы. Сшивали бересту, пользуясь проколкой из ребра молодого оленя или лося, а позднее - обычным шилом. Шов выполнялся пластинками из черемухового прута.

Ханты поклонялись своим богам. И свою веру сохранили до сих пор. Один из основателей мировой этнографической науки американский ученый Льюис Морган писал: «Религия в столь широкой мере связана с воображением и эмоциональной природой человека… с неопределенными предметами знаний, что все древние религии оказываются странными и до известной степени непонятными». Эти слова были произнесены во второй половине XIX века, когда многие естественные науки делали большие успехи. Л. Моргану как бы вторил К.Ф. Карьялайнен: «У современных остяков мир духов очень богат, настолько богат, что, наверно, никогда никому не удастся выявить число и имена всех этих духов». Проблемами религии северных народов занимались русские, финские, венгерские ученые. Не прекращается исследовательская работа и в настоящее время.

Основная сложность, с которой встречаются исследователи, связана с необходимостью определить, сменялись ли верования или одни дополняли другие. Какие верования являются общими для всех коренных народов Сибири, а какие можно считать только хантыйскими? Как происходила и происходит замена различных верований современным материалистическим мировоззрением?

При исследовании подобных вопросов недостаточно одних лишь этнографических сведений, полученных от представителей разных поколений. Как давно возник и стал распространяться тот или иной обычай, можно установить по археологическим данным. Варианты толкования обычая дают мифы, предания и сказки - смотря по тому, какую древность они отражают. Первым из угроведов, кто применил комплексный метод, в частности для исследования представлений о душе, был советский ученый В. Н. Чернецов.

Когда работы В. Н. Чернецова были дополнены исследованиями других ученых, выяснилось, что представления о невидимых душах и духах - хозяевах предметов - в воззрениях хантов не являются первоначальными, а следовательно, единственными. Этим представлениям предшествует еще более древний пласт верований, который в специальной литературе называется фетишистским. Суть его заключается в том, что сами предметы на какой-то стадии развития общественного сознания наделялись сверхъестественными свойствами. Живыми и способными оказывать влияние на человека (помогать или, наоборот, вредить) считались предметы, похожие на какого-либо зверя, рыбу, птицу, человека и т. д. В далекие времена возник обычай подбирать и бережно хранить такие предметы-амулеты, и не только подбирать, но и делать самим. Идолопоклонство, которое сквозь многие тысячелетия донесло до наших дней обычай грубо вытесывать человеческие фигуры, обязано своим происхождением именно этим представлениям. Неизвестно, когда, как и где зародился подобный обычай: он широко распространен у всех народов мира. Особенность хантыйской культуры состоит в том, что этот пласт верований относительно слабо деформирован более поздним - анимистическим.

Анимизм основан на признании духов и душ. В культуре же хантов сохранился тот древний пласт верований, который не связан с представлениями о духах. Следовательно, когда-то давно помощниками предков хантов в их нелегкой охотничьей жизни были не духи, а сами животные или фигурки этих животных.

К тому же далекому периоду относят тотемистические представления, предполагающие веру в родство той или иной группы кровных родственников (рода) с каким-либо животным. Возникает запрет убивать и есть это животное, формируются различные варианты его почитания или даже культ. В различных местах проживания хантов фиксировались отдельные формы почитания и запрет употреблять в пищу некоторых зверей и рыб. Н. Харузин, В. Н. Чернецов, 3. П. Соколова считают, что это и есть указание на существование в прошлом тотемизма. Другие ученые, как, например, К. Ф. Карьялайнен, полагают, что причин почитания может быть много и вовсе не обязательно их связывать с верой в прямое родство человека и зверя.

Медведя в прошлом почитали повсеместно, приписывая ему способность охранять членов семьи от болезней, разрешать возникшие между людьми споры, подгонять лося к самострелу охотника. В прошлом каждая хантыйская семья имела медвежий череп, и сейчас, когда молодежь с недоверием и скепсисом стала относиться к древним святыням, наверное, на чердаке каждого дома можно найти медвежий череп, заботливо упрятанный кем-то из стариков. Исследователи, побывавшие у хантов в начале нашего века, видели своими глазами, как медведь «выступает» в роли судьи и поборника справедливости. Обвиняемый в краже держал в руках медвежью лапу или стоял перед черепом и говорил: «Если я взял зверя из чужой ловушки, то ты, лесной старик, разорви меня вот этими когтями».

Лесным человеком медведя называли неслучайно. В отношении к этому зверю сочетались два противоположных взгляда: с одной стороны, он зверь, объект охоты, источник пищи, а с другой - бывший человек, родственник, родоначальник. Это даже сверхчеловек, потому что когда-то он был младшим сыном бога Торума, но последний за непослушание спустил его с небес на землю. По наказу бога-отца медведь вмешивается в людские судьбы, наказывая виновных и освобождая от наказания безвинных.

Отношения между людьми, добывшими медведя, и самим медведем раскрываются на так называемом медвежьем празднике. Его назначение исследователи усматривают в стремлении помирить медведя (его душу) с убившими его охотниками. В обрядах праздника он тоже выступает в двух упомянутых ипостасях: как зверь - источник пищи (туловище без шкуры) и как родственник человека, его предок, возвышенное существо (в этом качестве выступает шкура с неотделенными головой и лапами). Церемонии в течение всего праздника были направлены в адрес родственника-предка.

Представления о медведе схожи у всех групп угров, исследователи предполагают их общую основу. Если учесть, что распад угорской общности, т. е. начало обско-угорского времени, относится к рубежу II и I тысячелетий до н. э. то нетрудно представить, сколько исторических эпох отражает медвежий праздник. Здесь прослеживается древний автохтонный сибирский пласт, проявляющийся в запрете убивать предка. В костюмах танцоров на медвежьем празднике и в кукольном театре выявляются формы, хорошо известные по иранскому миру. В драматических сценках праздника обнаруживается сходство со знаменитой итальянской комедией дель арте.

Почти везде почитался лось. Это был символ достатка, благополучия. На Васюгане зафиксировано поверье о неожиданно появляющейся из земли белокаменной фигурке лося. Считалось, что она может появиться не перед всеми, а только перед тем, кого ожидает удачная охота. Большим почитанием пользовалась лягушка, которую называли «между кочек живущая женщина». Ей приписывали способность дарить семейное счастье, определять количество детей, облегчать роды и даже играть заметную роль при выборе брачного партнера.

Но не только с животными люди связывали свою судьбу, а и с предками. Современный обычай чтить память умерших уходит корнями в глубочайшую древность. На заре истории людям было чуждо представление о полной смерти, и смерть понималась как переход из одного состояния в другое, из одного мира в другой. Поэтому люди полагали, что ушедшие в другой мир небезучастны к судьбе оставшихся, и если по отношению к ним проявлять заботу, то такую же заботу проявят и они к своим потомкам. Некоторые религиоведы предлагают даже считать культ предков самостоятельной формой верований.

Предки хантов искали поддержки и у деревьев. Пару растущих рядом больших деревьев называли дедушкой и бабушкой; кроме того, дерево мыслилось как лестница, которая связывала земной, подземный и небесный миры. Дедушками и бабушками называли не только деревья, но и отдельные мысы - как на Васюгане мыс Пяйими «Старушка», вдающийся в озеро Тухэмтор. Проповедники христианства удивлялись, когда узнали, что ханты такой мыс почитают больше, чем Иисуса Христа.

Много тысячелетие насчитывает почитание огня, особенно домашнего очага. Считалось, что огонь предсказывает ближайшие события, разговаривая треском, писком. Были даже особые специалисты, которые могли с ним общаться. Место очага в жилище было специально огорожено, и внутри границы находился таинственный мир пай (очажного огня), тогда как просто огонь - горящую палку, горящий лес ханты называли ту гут. В огонь, по поверьям хантов, нельзя бросать мусор или плевать, нельзя трогать железными предметами - все это оскорбляет его или причиняет боль.

Богами были и фантастические человекоподобные существа. Из них наиболее известен «хозяин рыб» - Обской Старик, высеченный из дерева, у которого нос был «аки труба жестяны, очеса стекляны… Его изображение стояло у впадения Иртыша в Обь и «притягивало» рыбу носом, как хоботом. У иртышских хантов была известна своей неограниченной властью богиня Санге, которая пребывала в стороне восходящего солнца и вообще ассоциировалась со светом. (У восточных хантов на нее похожа Анки-Пугос, а у северных - Калтась.) Считалось, что с лучом солнца она посылает душу новорожденного, и только благодаря ей происходит зачатие.

С существами более низкого ранга, которых почему-то на русском языке называют духами, отношения строились на принципе взаимной услуги, по формуле: «Дай, и тебе будет дано». Домашние духи различались по своим силам и способностям. Нередко добычливость какого-нибудь человека объяснялась способностями его домашнего духа, который приобретал славу, и к нему начинали обращаться из других семей. Так семейный дух приобретал статус общественного. Хозяин угощал своего духа, просил у него благополучия семье, удачи в промысле.

Духами-хозяевами мест наделялись примечательные участки окружающей природы: берега больших озер, пещеры, возвышенности, острова среди болот. Духи эти имели видимый образ - будь то красивое дерево, диковинный камень, поставленный человеком столб либо вырезанная из дерева антропоморфная фигурка. К ним обращались за помощью по конкретному поводу либо приносили жертву «на всякий случай» - и поодиночке, и коллективно. Жертвоприношение с молением происходило на священных местах, там, где «жил» дух - природный или рукотворный. Существовало деление на мужские и женские священные места, но были и общие. Нужно отметить, что коллективные святыни не были закрыты и для поклонения представителей других народов. Однако последние нередко грабили и разоряли святилища, поэтому ханты стали скрывать их местонахождение.

Несмотря на все старания миссионеров, христианские догматы не были усвоены хантами так, как хотелось бы деятелям русской церкви. Охотники и рыбаки считали древних идолов и шаманов куда более надежными помощниками, чем Иисус Христос или Богородица. А учение о блаженстве одних умерших в раю и вечном мучении других в аду и вовсе никак не вязалось с привычными представлениями о том, что живые на земле и мертвые под землей одинаково занимаются охотой и рыбной ловлей. В. Н. Татищев, наблюдавший быт новокрещеных, не случайно писал в начале XVIII в.: «Митрополит Филофей Лещинский не более сделал, как их перекупал, да белые рубашки надел, и оное крещение пощитал».

И все-таки за два с лишним века, прошедших с начала христианизации, традиционные воззрения затейливо переплелись с некоторыми элементами христианства. Например, к христианским иконам ханты стали относиться так же, как к духам воды и леса: им приносили жертвы в виде кусков ткани и украшений. Бог Торум ассоциировался со святым Николаем. Ханты так его и называли: Миколаторум. Считали, что по небу он ходит на подбитых лыжах (по Млечному Пути), следит за миропорядком, наказывает за нарушение древних норм поведения. Возвращаясь с добычей, Миколаторум сам распределяет ее поровну между членами своего рода. Хантыйская богиня Анки-Пугос стала восприниматься как Богородица. А Богородица, в свою очередь, оказалась наделенной функцией ясновидения. Это произошло потому, что в хантыйской среде были уважаемы женщины, которые по сновидениям предсказывали будущее.

В настоящее время традиционные ритуалы отправляют в основном только лица самого старшего возраста. Лучше всего сохранились обряды погребального комплекса и все то, что связано со здоровьем и личным благополучием. Отсутствие общественных культовых мест для пожилых людей компенсируется наличием индивидуальных. И далеко не все среди хантов встали на позиции атеизма по той причине, что он полностью разрушает привычную для них систему взглядов. Одновременно идет поиск компромиссов, которые поддерживают контакт прошлого с настоящим и сохраняют психологическую устойчивость индивида. Например, молодой охотник с реки Пим рассказывал, что раньше люди были неграмотные и верили, будто мамонт, который живет под водой, может проглотить целый пароход. Сам охотник в это не верил, но допускал, что мамонт может перевернуть лодку. Действительно, не только у этого человека, но и у других очень устойчивы представления о живущем в воде чудовище-мамонте, рога-бивни которого находят по сей день в береговых отложениях. Однако религиозными эти представления можно назвать лишь с большой натяжкой, и параллели им легко найти в современном так называемом «цивилизованном» мире.

История хантыйского шаманства не поддается расшифровке, несмотря на старания венгерских, финских и советских ученых. Ясно лишь одно: когда Сибирь была присоединена к Русскому государству, да и в последующие времена шаманство у разных народов этого обширного края было развито в разной степени. Его наиболее развитые формы, включая богатый костюм, сложную символику деталей и рисунков, длительный обряд камлания и разные способы приобретения шаманского дара, многие исследователи наблюдали у народов Алтая, Нижнего Амура, тунгусов, но только не у хантов.

В лексиконе хантов есть термин для обозначения человека, который бьет в бубен, созывает духов-помощников и лечит больного. Этот термин - ел, ел-та-ку (у северных хантов чертан-ку, терден-хой), что буквально означает «ворожит человек». «Ела!» - не то просят, не то приказывают люди, собравшиеся вечером у костра возле жилища шамана. «Поворожи!» - так это звучит на русском языке. И шаман должен выполнить их просьбу. А если не выполнит, то его собственные духи-помощники, которые под видом зверей, птиц и букашек беспрекословно подчиняются и разбегаются в поисках души, вдруг выходят из повиновения и хлещут своего хозяина по лицу ремнями, царапают когтями.

Нелегко шаману отказаться от своего призвания. Стоит хотя бы раз отвернуться от духов, прогнать их, как придет их еще больше. Они будут являться во сне, заглядывать в окна, красть пищу, вернее, не саму ее, а то, что насыщает едока, - дух пищи. Избранник будет недосыпать, недоедать и, наконец, умрет. Уж лучше согласиться!

Вот это и есть одна из особенностей хантыйского шаманства. У других народов шаман повелевает людьми, т. е. стоит над обществом, а здесь он сам находится под контролем общества. Хантыйский шаман занимался охотой, рыбной ловлей и вообще обеспечивал полностью себя сам. Никаких привилегий: на медвежий праздник - наряду с другими, на похороны - наряду с другими, а после камлания получал лишь небольшой подарок в виде кисета, рубахи, трубки. Не то что у алтайцев, где одно камлание стоило чуть ли не стада баранов. Отсюда и роль, вес, место хантыйского шамана: он не носитель идеологии общества, а скорее отражатель ее. Да и об идеологии говорить здесь надо с известной осторожностью, так как это понятие относится к обществу социально расчлененному. О каком же расслоении можно говорить, если шаманы работали наряду со всеми? Поэтому историки-первобытники чаще пользуются терминами «мировоззрение», «миропонимание» и т. д.

Основной обязанностью шамана было лечение: различные состояния человека объясняются состоянием его души и действиями всевозможных духов. Общество находит особых лиц, которые якобы видят духов, невидимых для прочих людей. Они и становятся посредниками между людьми и духами.

Северные ханты полагали, что излечивает местный дух - Вежакорский Старик, а шаман может лишь перевести его слова людям и указать, какую жертву просит этот старик. В других местах, например на Вахе, шаманство было развито больше, поэтому упомянутый нами Муйт-ики имел возможность общаться с шаманом, который улетал сам (вернее, душа) к богу Торуму.

Своеобразной категорией были лица исылта-ку. Своими фокусами они могли заставить людей плакать, почему и получили такое необычное название. Рассказывают, что они могли проколоть себя насквозь, вскрыть живот и достать кишечник, поймать на лету стрелу и ружейную пулю. Такое умение позволяло им лечить многие болезни. «Вскрыв» живот пациенту, исылта-ку якобы удалял причину болезни: показывал больному извлеченного духа - носителя болезни в виде червяка или чего-то в этом роде. Носителя болезни он немедленно съедал, потому что все духи считались бессмертными и могли быть уничтожены только шаманом…

Много еще остается белых пятен в тысячелетней истории хантов, но ее основные вехи в науке все-таки обозначены.

Хантыйская земля сегодня - это страна контрастов. Здесь есть такие места, где, как и много столетий назад, охотник в спокойном сосредоточении читает замысловатую вязь собольих следов. Здесь время сохраняет свой прежний темп. Но в отдельных местах от хантыйской культуры не осталось и следа. Там на охотничьих угодьях высятся буровые вышки, а на местах рыболовных запоров установлены мощные дренажные системы. Многое из того, что являлось необходимой частью бытия, из чего состояла культура в целом, ушло безвозвратно. Кое-что уходит прямо на наших глазах…

Манси как этнос сложился в результате слияния племен уральской неолитической культуры, угорских и индоевропейских племен, двигавшихся через степи и лесостепи Западной Сибири и Северного Казахстана. Двухкомпонентность (сочетание культур таежных охотников и рыболовов и степных кочевников-скотоводов) в культуре манси сохраняется и поныне.

Первоначально манси были расселены на Южном Урале и его западных склонах, но под влиянием коми и русских (XI-XIV века) переселились в Зауралье. К концу XVII века количество русских превышало здесь число коренного населения. Манси постепенно переселялись на север и восток, часть их была ассимилирована.

Основные традиционные занятия - охота и рыболовство, у части манси оленеводство. На Оби и в низовьях Северной Сосьвы преобладающим занятием было рыболовство. Жители верховьев рек занимались преимущественно охотой, некоторые выезжали на Обь для сезонной рыбной ловли. Охота была мясная (олень, лось, боровая и водоплавающая птица) и пушная, имевшая в значительной степени товарный характер. Из пушных зверей на первом месте стояла белка, в прошлом соболь. В верховьях рек Лозьва, Северная Сосьва и Ляпин, где была возможность уйти для летнего выпаса в горы на Урал, основным занятием было оленеводство, сложившееся в XVIII веке под влиянием ля-пинских ненцев. Количество оленей было невелико, их использовали в транспортных целях.

В 1923 году территория манси вошла в Тобольский административный округ Уральской области. В 1930 году был образован Остяко-Вогульский (с 1940 - Хантымансийский) национальный (с 1977 года - автономный) округ. Коллективизация 1930-х годов и особенно кампания 1950-1960-х годов по укрупнению поселков манси сильно отразились на состоянии их национальной культуры.

Традиционная женская одежда - платье на кокетке, халат хлопчатобумажный или суконный, зимой сахи - двойная меховая шуба. Одежда была богато украшена бисером, аппликацией, цветным сукном и меховой мозаикой. Большой платок с широкой каймой и бахромой, сложенный неравным треугольником, носили наброшенным на голову и плечи, со свободно свисающими концами на груди. Концом платка женщина (как и у хантов) закрывала лицо в присутствии мужчин -старших родственников мужа (свекре, старшем брате, дяде и др.) или зяте (обычай избегания). Мужчины надевали рубахи, по покрою похожие на женские платья, штаны и пояса, к которым подвешивали мешочки и футляры с охотничьим снаряжением. Верхняя одежда из сукна или оленьих шкур - глухая с капюшоном (малица, гусь).

Традиционной пищей служили рыба и мясо. Рыбу ели сырой, вареной, мороженой, вяленой, копченой, сушеной. Из внутренностей рыбы вытапливали жир, который употребляли в чистом виде или смешивали с ягодами. Мясо промысловых животных (преимущественно лося), боровую и водоплавающую дичь вялили и коптили. Домашних оленей забивали в основном по праздникам. Чернику, черную смородину, черемуху, морошку, бруснику и клюкву заготавливали впрок.

Наиболее известным празднеством у манси, как и у хантов, является медвежий праздник. Многие торжества приурочены к датам православного календаря. Из весенних праздников наиболее значителен Урине хотэл эква - Вороний день, отмечающийся на Благовещенье (7 апреля). Считалось, что в этот день ворона приносит весну, выступает покровительницей женщин и детей. Этот праздник связан со стремлением к воспроизводству жизни, благополучию семьи, в первую очередь детей. В конце мая - начале июня отмечали дни рыбаков, включавшие соревнования на лодках, разжигание костра, жертвоприношения, совместные трапезы, шаманские камлания с целью выяснения, в какое время появится рыба и в каких местах ее лучше ловить. С охотничьим промыслом, особенно с началом пушной охоты, связаны осенние праздники, в первую очередь Покров (14 октября). У оленеводов наиболее почитаем был Ильин день (2 августа), совпадающий с окончанием линьки у оленей.

В богатом мансийском фольклоре жанры делятся на священные и обыденные. Священные жанры чаще всего исполнялись после захода солнца, преимущественно поздней осенью и зимой, их исполнение обычно было приурочено к праздникам и ритуалам.

Наиболее раннее известие о хождении новгородцев в Югру относится к 1032 году. В XI веке Новгород достаточно прочно овладел Печорским путем в Югорскую землю, а в конце века русские уже побывали за Уральским хребтом.

Поездки новгородцев в Югру продолжались и в XII веке. В это время население Югры платило новгородцам дань (в летописях она обычно называлась «югорщиной») в виде звериных шкур, «рыбьего зуба» (моржового клыка), а также «узорочья» (вероятно, различных украшений). Примерно с 1264 года Югорская земля официально числится в числе новгородских волостей, как это устанавливается из договорных! грамот между новгородцами и новгородскими князьями. Из одного летописного сообщения видно, что новгородцы побывали «по Оби реки до моря» в 1365 году.

Трудность пути из Поморья на Обь, суровые климатические условия часто заставляли поморов зимовать в Сибири. Некоторая часть русских торговых и промышленных людей жила там не одну зиму. Поэтому строились не только простые зимовья, а острожки, пригодные для длительного и безопасного житья. Подобные острожки были своеобразными местами торга, где шел обмен русских товаров на «остяцкую и самоядскую руку» и производилась закупка сибирской пушнины.

Постоянное общение с жителями Северо-Западной Азии привело к тому, что русские промышленные люди стали использовать для езды оленей и собак, заимствовали приемы охоты, практикуемые нерусскими жителями. В свою очередь привозимые русскими железные изделия (наконечники стрел, ножи, топоры и др.) помогали сибирскому населению совершенствовать приемы охоты, рыбной ловли и морского промысла. Длительное общение русских со своими северо-восточными соседями приводило к тому, что среди промысловиков, ездивших в Зауралье, появились умеющие говорить на самодийском и угорском языках. В свою очередь самодийцы и угры овладевали русской разговорной речью.

Со времени покорения Новгорода и включения его в состав централизованного Русского государства (1487 год) заботу о сношениях с Югрой, о развитии и укреплении экономических и культурных связей русского народа с Сибирью, а также охрану государственных интересов берет на себя Москва - центр Русского государства (ибо это было очень выгодно материально). В XV-XVI веках очаги русской народной культуры возникают в Печорском крае, где появляется ряд сел и слободок (Ижемская, Усть-Цилемская, Пустозерск и др.), население которых налаживает торговлю с самоедами, остяками и вогулами.

Из книги Покорение Сибири. От Ермака до Беринга автора Ципоруха Михаил Исаакович

Судьба древних манси и хантов Эпоха великого переселения народов, в первую очередь движение гуннских племен на запад из Центральной Азии в Среднюю Азию, а затем на Волгу и далее в Западную Европу, в какой-то степени отразилась на жизни племен лесного Прииртышья и Нижнего

Из книги Кто прячет правду о гибели группы Дятлова автора Ко Наталья

Глава 4. Манси не виноваты От Ивделя километрах в 150 на север в поселке Ушма живет племя манси, человек шестьдесят. В 1959 году их предки первыми попали под подозрение в убийстве туристов. В те времена охотники-манси промышляли в районе горы Холатчахль и, по версии следствия,

Из книги Тайная родословная человечества автора Белов Александр Иванович

Ханты и манси готовятся к отражению атаки больших комаров В зоне контакта европеоидов и моноголоидов традиционно выделяют две малые расы: уральскую и южносибирскую.Уральская малая раса распространена в Приуралье, Зауралье и частично на севере Западной Сибири. Цвет кожи

Из книги Археологические путешествия по Тюмени и ее окрестностям автора Матвеев Александр Васильевич

ДРЕВНЯЯ РОДИНА ЮЖНЫХ МАНСИ Святилище Песьянка Вернувшись из экспедиции, мы обсуждали с коллегами результаты полевых работ, новые открытия. В числе прочих новостей я узнала, что очень удачный сезон нынче у С. Г. Пархимовича, обнаружившего вместе со своим товарищем И. А.

автора

Манси Самоназвание (Т.) m????, (Пел.) m???, (С) ma??i восходит вместе с самоназванием венгров magyar и хантыйским названием фратрии (Вах) m??t? и др. к ПУг. этнониму *ma??? / *m???? (этимологию см. выше, в разделе о венграх). Внешнее название - нем. Wogule и др. восходят к рус. вогул, которое, как и

Из книги Введение в историческую уралистику автора Напольских Владимир Владимирович

Ханты Самоназвание (С) ??nti, (Ю) ??nt?, (В) k?nt?? ja? (ja? - «народ») восходит, наряду с манс. (Т.) kh??nt, (С) ???nt (Пел.) kh?nt «войско, армия», венг. had «войско», ф. kunta «община» и др. восходит к ПФУ *kunta «община, сообщество, объединение». Помимо этого этнонима разные группы хантов используют в

Общая численность около 31 тысячи человек . Основная масса проживает в Ханты-Мансийском и Ямало-Ненецком округах , примерно 90 процентов от всего населения. Оставшаяся часть расселена на территории Тюменской, Новосибирской и Томской областях.

История хантов

Сведения о происхождении хантийского народа ученые черпают из археологических находок, изучения фольклорных традиций и лингвистических особенностей национальных говоров. Большинство версий о формировании хантов сводятся к гипотезе о смешении двух культур: угорских племен с уральским неолитом. Найденные остатки бытовых предметов(глиняная посуда, каменные орудия, украшения) указывают, что первоначально ханты проживали на склонах Уральских гор. В пещерах Пермского края археологи обнаружили древние капища. Язык хантов относится к финно-угорской ветви , а, следовательно, народ имел родственные отношения с другими северными племенами. Близость культуры хантов и манси подтверждает сходства в национальных говорах, предметах и укладе жизни, в народном творчестве. Более четырех веков назад предки хантов переселялись вдоль реки Обь в северном направлении. В тундре кочевники занимались животноводством, охотой, собирательством и сельским хозяйством (в южной стороне) Не обошлось и без конфликтов с соседскими племенами , . Чтобы противостоять нападкам чужих племен, ханты объединялись в крупные союзы. Таким образованием руководил княэп , вождь, главный в племени.

После падения Сибирского ханства северные территории отошли Московскому государству. Здесь возводят по приказу государя северные остроги. Временные укрепления в Сибири в дальнейшем превратились в города. На чужие земли было отправлено много русских жителей, что привело к увеличению населения в целом. Пришлые русичи описывали неизвестные племена, как страшные, варварские группы дикарей. Местные традиции и обряды сопровождались кровью, ритуальными песнопениями и шаманскими заклинаниями, что наводило страх на русских переселенцев. Экспансия русским населением вызвала смятение у коренных жителей. В бескрайней тундре возводили они крепости и образовывали волости. Однако, для управления землями и населением выбирался знатный представитель из хантов. Коренное население, в том числе ханты, составляли лишь часть от общего количества жителей. На сегодняшний день ханты (примерно 28 тысч человек) проживают в Ямало-Ненецком и Ханты-Мансийском округах.

Природа – высшая ценность культуры хантов

Суровые условия тундры диктовали непростой уклад жизни: чтобы прокормиться и выжить, нужно было много трудиться. Мужчины отправлялись на охоту в надежде добыть пушного зверя. Пойманные дикие животные годились не только в пищу, их ценных место можно было продать или обменять у торговцев. Река Обь снабжала хантов щедрым уловом пресноводной рыбы. Чтобы сохранить рыбу для еды ее солили, вялили, подсушивали. Оленеводство – традиционное занятие коренных северных жителей. Неприхотливое животное прокармливало огромную семью. Оленьи шкуры активно использовались в быту и в сооружении чумов. На оленьей упряжке можно было перевозить грузы. Неприхотливые в еды, ханты ели в основном мясо (олень, лось,медведь), причем даже в сыром виде. Из мяса могли сварить горячую похлебку. Растительной пищи было мало. В сезон грибов и ягод скудный рацион северян расширялся.

Философия единого духа с природой прослеживается в почитании родной земли. Никогда ханты не охотились на молодого зверя или беременную самку. Сети для рыбы были расчитаны только на крупных особей, а молодняк, по мнению местных рыболовов, должен был еще подрасти. Пойманный улов или охотничьи трофеи расходовались экономно. В пищу шли все внутренности и субпродукты, поэтому отход был минимален. К дарам лесов и рек ханты относились с особым почтением, приписывали природе магическую силу. Чтобы задобрить лесных духов, ханты устраивали обряд пожертвования. Нередко свой первый улов или тушку пойманного зверя ханты отдавали мифическому божеству. Возле деревянного идола под звуки магических песен оставляли пойманную добычу.

Традиции. Праздники и ритуалы

Интересен весенний праздник, связанный с прилетом серой вороны. Появление этой птицы означало начало рыболовного сезона. Если ворону замечали на макушке дерева, то это был знак «большой воды». Прилет вороны знаменует приход весны, начало нового сезона, а значит, и жизни для коренных жителей. Чтобы задобрить птиц, для них ставят стол с лакомствами. Птицы очень радуются таким щедротам хантов!
Не меньших почестей удостаивается хозяин тайги – грозный медведь. После охоты на медведя, ханты, словно просят прощения у убитого животного. Едят медвежатину поздним вечером или ночью, будто провожая душу животного в темное небо. .

Манси — немногочисленная народность, проживающая в России в Ханты-Мансийском Автономном Округе. Является «братьями» мадьяров и хантов. У манси даже есть свой, мансийский, язык, но большая часть народа в настоящее время разговаривает на русском.
Население манси составляет около 11 тысяч. При этом выявлено, что несколько сотен человек поселилось в Свердловской области. В Пермском крае тоже можно встретить единичных представителей.
Слово «манси» на мансийском языке означает «человек». Так же это слово происходит от названия местности «сагвинские манси». Поскольку именно там жили первые мансийцы.

Немного о мансийском языке

Данный язык принадлежит обско-угорской группе. Мансийская письменность возникла в 1931 году, с опорой на латынь. Слияние же с русским языком произошло немного позже — в 1937 году. Мансийский литературный язык берет за свою основу сосьвинский диалект.

Историческая справка

На развитие этноса сильно повлияло взаимодействие с другими этническими группами. А именно с угорскими племенами, коренными племенами Прикамья, Приуралья и Южного Зауралья. Во втором тысячелетии до н. э. все эти народности переселились из Северного Казахстана и Западной Сибири.
Особенностью этноса является то, что культура народа манси включает в себя культуру рыболовов и охотников вместе с культурой кочевников и скотоводов. Эти культуры соседствуют между собой и в настоящее время.
Сначала манси заселяли Урал, но постепенно были вытеснены в Зауралье. С 11 века манси начали поддерживать общение с русскими, в основном с жителями Новгорода. После слияние русских с Сибирью народность все больше стала вытесняться на Север. В 18 веке мансийцы официально признали христианство своей верой.

Мансийская культура

Православие мансийцы приняли формально, на самом же деле шаманизм никуда не ушел из их жизни. Культура народа манси продолжает включать в себя культ духов-покровителей, а также медвежьи праздники.
Традиции народов манси разделены на две группы — Пор и Мось. Интересен и тот факт, что манси разрешалось вступать в брак только с людьми, принадлежавшими к другой группе. Например, мужчина Мось мог выбрать себе в жены только женщину Пор. Пор произошли от выходцев с Урала. Сказки народа манси гласят, что предком народа Пор был медведь. О народе Мось же говорится, что их породила женщина, способная превращаться в бабочку, гуся и зайчиху. Мось являются потомками угорских племен. Все указывает на то, что мансийцы были неплохими войнами и регулярно участвовали в боевых действиях. Как и на Руси, у них имелись богатыри, дружинники и воеводы.
В искусстве ведущим элементом был орнамент. В него, как правило, были вписаны ромбы, рога оленя, зигзаги. А также часто встречались рисунки с изображениями животных. В основном медведя или орла.

Традиции и быт мансийцев

Традиции народа манси включали в себя ловлю рыбы, разведение оленей, выращивание скота, охоту за дикими животными, земледелие.
Женская одежда манси состояла из шуб, платьев и халатов. Мансийские женщины любили надевать на себя помногу украшений одновременно. Мужчины предпочитали носить широкие рубахи со штанами, а также часто выбирали вещи с капюшонами.
Питались мансийцы преимущественно рыбой и мясными продуктами. Грибы же они категорически отвергали и не употребляли в пищу.

Сказания и мифы

Сказки народа манси говорят о том, что земля изначально находилась в воде и вытащила её оттуда птица Лули. Некоторые мифы не соглашаются с этим и утверждают, что это сделал злой дух Куль-Отыр. Для справки: Куль-Отыр считался хозяином всего подземелья. Главными богами мансийцы называли Полум-Торума (покровителя всех животных и рыбы), Мир-суснэ-хума (связующего между людьми и божественным миром), Товлынг-лува (его коня), Мых-ими (богиню, дающую здоровье), Калтащ-экву (покровительницу земли), Хотал-экву (покровительницу солнца), Най-экву (покровительницу огня).
Мужчины имеют не менее 5 душ, а женщины поменьше, не менее четырех. Самые главные из них две. Одна пропадала в подземном мире, а другая вселялась в ребенка. Именно об этом твердили все сказки народа манси.