ПОБЕДИВШИЕ СМЕРТЬ

Это направление объединяет исследователей, кото­рые отваживаются переступить зыбкую грань, отделяю­щую человечество от "неодушевленной" (и даже "неживой"!) природы. Они ищут закономерности культур­ного развития не только в разумной, осознанной дея­тельности, но и в подсознании, в подкорке головного мозга - хранящей "воспоминания" о формировании жизни на Земле (и, быть может, даже о становлении Вселенной!). В настоящее время трудами К. Г. Юнга, П. А. Флоренского, Ф. Б. Я. Кейпера и многих других выдвинуты принципы изучения культурообразующих функций человеческого подсознания, куда, как стало со­вершенно ясно с изучением йоги и подобных феноме­нов прошлого, проникали, и весьма эффективно, древ­ние мудрецы.

Кем только не представлялась современному чело­веку фигура древнего мудреца: от всезнающего волшеб­ника до предприимчивого шарлатана включительно. Весьма соблазнительно представлять его также этаким предтечей прогресса, пытающимся осмыслить тайны бы­тия, но сплошь опутанным косностью своего времени.

На самом же деле жрецы - мудрецы развитого пер­вобытнообщинного строя были приверженцами крайне­го, как мы сейчас говорим, консерватизма. Остро ощу­щая колебания извечных устоев и назревающие пере­мены, наиболее тонко воспринимая мир и в способах мышления опережая своих соплеменников, они тем не менее заботились о сохранении привычного, завещанно­го предками уклада. Это мы теперь знаем о прогрессе, формациях, диалектической спирали истории, но даже величайшие умы первобытного прошлого этого знать не могли. Однако они видели, что рушится привычный им мир, и пытались его отстоять - от внешних обстоя­тельств, от внутренней распри.

Они самоотверженно трудились над осуществлени­ем этой неосуществимой задачи, все выше и выше под­нимая календарное дело, все глубже и глубже опуска­ясь в человеческое естество...

И на перекрестке двух этих путей им приоткрылось бессмертие!

Фигура первобытного мудреца учеными к настоя­щему времени уже достаточно очищена от грязи и па­токи и представляется примерно в следующем виде.

В первобытной иерархии, выстроенной не по призна­кам богатства или знатности, а по признаку целесооб­разности (наподобие органов живого существа), предрас­положенные к восприятию мудрости проходили особо жесткий обряд посвящения и становились учениками, а затем и жрецами. Они составляли интеллектуальное ядро, мозг общины, с соответствующими обязанностями и правами. Ценность их труда возрастала по мере на­растания противоречий, порожденных переходом от присваивающего к производящему хозяйству и неуклон­но подталкивающих первобытнокоммунистическое об­щество к рабовладению.

Труд жрецов требовал сосредоточенности и уедине­ния, прерываемого чрезвычайно духовным (умственно-эмоциональным) общением с соплеменниками. Жили они, очевидно, при святилищах. Так, неподалеку от Стоунхенджа археологами было открыто небольшое жреческое поселение, обитатели которого жили за счет приношений.

Обязанности их, помимо руководства обрядами и приумножения наследственной мудрости, заключались в "календарной службе": в тщательном наблюдении за восходами и закатами небесных светил. Об этом сви­детельствуют не только увековеченные основные ориен­тиры Стоунхенджа, но и бесчисленное множество вспо­могательных, часть которых сохранилась в виде ямок от временно устанавливавшихся шестов...

В позднейшие времена, по сообщению Юлия Цеза­ря, срок обучения всем премудростям тамошних жре­цов-друидов достигал 20 (!) лет, а состояло оно, глав­ным образом, в заучивании множества стихов, в которые облекались священные знания... Одну из разновидностей таких вот стихотворных учений и представляет собой "Ригведа".

Учение друидов заключалось "прежде всего в том, что души не умирают, а после смерти переходят из од­ного тела в другое". Это близко основной установке ведийских жрецов да и вообще всех мудрецов перво­бытности: ведь специализируясь, так сказать, на снятии противоречий общественного бытия, они неизменно со­средоточивали внимание на основном из них - проти­воречии между бытием и небытием.

Впоследствии эта прерогатива была закреплена за религией, идеологией классовых обществ. Эффектив­ность противостояния смерти значительно понизилась, тут не следует питать ни малейших иллюзий относи­тельно "прогрессивности" религии сравнительно с уче­ниями развитого первобытного общества. Это снижение видно даже по отношению к душе, которая в рели­гиозном представлении стала вещью, одалживаемой че­ловеку господом в прижизненное пользование; в перво­бытном же восприятии она была посредником между человеком и мирозданием.

Практика ведийских жрецов, восходящая ко време­нам сложения "Ригведы", основательно проанализиро­вана В. С. Семенцовым. Исходя из проделанного ана­лиза, он решительно отвергает "тот образ древнего мудреца, задумавшегося над загадками окружающего мира и робко пытающегося их философски осмыслить, который столь долго витал в воображении ученых". Исследования показали, что авторов священных текстов "не интересовало "познание" мира в том смысле, какой мы привыкли вкладывать в это слово. Для них было важно только одно: любыми средствами привлечь в строго определенный момент внимание участника ри­туала к определенному образу (картине, мифологеме), числу и т. д.". Иными словами, жрецы обращались не столько к сознанию, сколько к подсознанию своих со­племенников. Этим они предвосхитили современную тен­денцию воздействовать на массы не столько политиче­скими призывами, сколько средствами искусства, то есть не через разум, а через эмоции.

В основу ритуалов было поставлено жертвоприно­шение - посредничество между человеком и богами, желаемым и действительным. На приносимое им ощу­щение сопричастности к мирозданию было указано в предыдущем разделе. На примере ритуала ашвамедха рассмотрим, как это ощущение достигалось.

Свидетельство об ашвамедхе ("жертвоприношении коня") есть уже в древнейших гимнах "Ригведы", но описание самого ритуала, по-видимому, несколько ви­доизмененного, относится к более позднему времени и к иной, раннеклассовой, формации.

Полный ритуал был дорогим и громоздким. Заказ­чиком его являлся раджа ("царь"), а конечная цель за­ключалась в обретении страной благополучия.

Из царских (ранее из общинных) табунов выбирал-ся лучший конь и отпускался на волю. В течение года он бродил где хотел, но за ним в отдалении следовал отряд молодых воинов и объявлял царской любую зем­лю, где ступала нога коня. Древний смысл этого акта заключался, очевидно, в том, чтобы сделать жертвен­ное существо сопричастным ко всему мыслимому про­странству и времени, отождествить с годовым циклом, землей и небом над ней.

Затем коня приводили к алтарю и здесь, в присут­ствии царствующей четы и допущенных к ритуалу, умерщвляли, заколов предварительно собаку, проводни­ка в царство Ямы. Кульминациями ритуала были сим­волическое бракосочетание царицы с жертвой, что должно было обеспечить воспроизводство народа, стад и полей, и сожжение сальника, что возносило коня к небесам и делало его "Излучающим" (о чем скажем дальше).

Помощники главного жреца расчленяли коня на части и, вознося их на алтарь, произносили такие сло­ва: "Голова жертвенного коня - это поистине время рассвета, глаз - это солнце... туловище жертвенного коня - это год, спина - небо... пах - земля... ноги - дни и ночи, кости - звезды... Море - его привязь, мо­ре - источник рождения".

Последние слова означали: морю жертвуется тот, кто вышел из моря. В этом был намек на носимый вол­нами праокеана "Золотой зародыш", из которого со­гласно "Ригведе" вышел Праджапати - "Отец су­ществ". С ним-то и отождествлялся жертвенный конь. При этом подразумевалось, что он сам приносит себя в жертву и из своего тела создает мироздание.

Но смысл обряда еще не исчерпывался. Создавая миры, конь - Праджапати воссоздавал и себя, но уже в новом качестве, в качестве... года! Существо, сгус­ток пространства, преобразовывалось во время! "Он по­желал: да родится у меня второе тело!" И то, "что бы­ло семенем, стало годом". Воссозданное существо не имело пределов и формы, оно заполняло собой все мыслимое пространство Вселенной, становясь ее жизне­творящим принципом Вирадж - "излучающим". Семя же представлялось "блеском", вот почему именно ему надлежало быть основой воссоздания жертвенного су­щества. Но еще и потому, конечно, что в семени - со­средоточение возрождения жизни.

Жертвоприношение коня в историческое - письмен-ное, рабовладельческое и феодальное время приравни­валось в Индии к человеческому жертвоприношению: пурушамедхе. Достоверных сведений о соответствующей практике нет. Однако исследователи не сомневаются, что в период переселения ариев, а тем более на их прародине такие жертвоприношения практиковались. Об этом свидетельствует помещенный в "Ригведе" "Гимн Пуруше", где на его теснейшую связь с ашва­медхой указывают, помимо прочего, такие слова:

Ведь Пуруша - это Вселенная,

Которая была и которая будет.

От него Вирадж родилась,

От Вираджи - Пуруша.

Эта замкнутая в круг "кривая смысла" подчеркива­ет изначальность Пуруши ("человека"), его непосред­ственную связь со знакомым уже нам "Излучающим" Вселенной. Из членов Пуруши были созданы не только элементы мироздания, живые существа и общественные касты, но даже "гимн и напевы", "размеры" и "риту­альная формула", которые сопровождают обряд и дуб­лируют производимые действия...

Следы жертвоприношения людей и коней в Причер­номорье III-II тысячелетий до нашей эры - не ред­кость. Вспомним соответствующие изображения из Каменной Могилы, первый Велико-Александровский кромлех, IV слой Высокой Могилы, Атманайский и Скворцовский курганы, курганы № 1 и № 2 у села Белозерка... Вспомним и то, что в Высокой и окрестных курганах удалось выявить тенденцию замены жертвен­ных людей каменными изваяниями.

Пожалуй, наиболее близкие соответствия обряда пу­руша и ашвамедха обнаружены в курганах ямной куль­туры конца III тысячелетия до нашей эры, исследован­ных неподалеку от города Рени Одесской области, над одной из самых удобных переправ через Нижний Дунай (рис.26).

Рис.26. Жертвенник со следами пуруша- и ашвамедхи у переправы через Нижний Дунай.

Один из этих курганов, Чауш, рассмотрен был выше. Напомним, что в начале его сооружения вырыли яму в виде двух человекоподобных фигур, ориентированных головой на запад и на восток. В общем чреве фигур установили жертвенный столб. Спустя длительное вре­мя (около года) в яму уложили тушу молодого бычка или телки: символ молитвы. Этому захоронению предшествовали заклания и расчленения коня и человека. Часть обрубков костей человека была погребена под южной полой святилища, часть костей коня оказалась под скелетом телки. Остатки жертвоприношения смеша­ли с землей, которой заполнили воронку над культовой ямой. Это должно было символизировать всадника, ска­чущего на небеса по жертвенному столбу при поддерж­ке телки, молитвы (Брахмы)... После такого обряда курган стал использоваться для обычных погребений, перекрытых в конце особой досыпкой. Есть, однако, указания на то, что часть погребений - жертвенные.

Наиболее выразительное из таких погребений было раскопано в соседнем кургане Цыганка. Оно распола­галось в обычной небольшой яме и на первый взгляд не выделялось из десятков так называемых перезахороне­ний. У западной стенки могилы лежал череп старика, а восточнее - три группы костей, уложенных наподобие скорченного человека. Однако они принадлежали не од­ному, а четырем людям различного пола и возраста, к тому же суставы были отбиты и костный мозг извле­чен. "Скелет старика" как бы моделировал четырехка­стовое общество - признак, особо выделенный в "Гим­не Пуруше".

Практическое назначение ритуалов, запечатленных в Чауше и Цыганке, заключалось, очевидно, в том, что одно из арийских племен заняло слабо заселенную до них территорию и закрепило ее за собой, совершив ри­туалы "расчленения" и "воссоздания" себя на новой земле.

Заключая беглое ознакомление с курганными мате­риалами, следует подчеркнуть одно обстоятельство. Вы­разительные жертвоприношения коней появляются позже человеческих, но в период угасания курганного обряда получают широкое распространение и почти вы­тесняют последние. Это произошло в середине II тыся­челетия до нашей эры, накануне переселения части арийских племен в Индию. А затем цепочки конских жертвоприношений потянулись из Причерноморья за Кавказ и Урал... Очевидно, тогда-то ашвамедха и заме­нила пурушамедху.

Воздействие ритуала отчетливее всего прослеживает­ся при рассмотрении фигуры главного распорядителя ашвамедхи - верховного жреца-брахмана.

На первый взгляд он молча наблюдал ритуал, лишь изредка его корректируя. На самом же деле брахман совершал огромную внутреннюю работу, уподобляя се­бя Праджапати и проходя путь отождествлений от коня до Вирадж. Он решал - желал - размышлял... он достигал единства в восприятии слова - действа - со­знания, отрешался от времени, пространства и причин­но-следственных связей, освобождался от оков обычного разума... он погружался в мир необычных видений, среди которых царили двойники, светила, волны и змее­подобные существа...

Каждый участник ритуала, способный так же пере­строить свое восприятие, должен был следовать брах­ману. Ведь пройдя этим "путем богов", они достигали бессмертия. Но, увы, немногие, очень немногие облада­ли подобной силой самовнушения и способностью конт­ролировать подсознание. Для этого требовались десяти­летия изнурительных тренировок, усвоение громадней­шего объема ненужных вроде бы знаний, определенный образ жизни...

Надо было не просто поверить, что солнце, к приме­ру, глаз, надо было ощутить и проникнуться, что это действительно так и никак не иначе и что сам ты уже начинаешь пылать и светиться... Как видим, абстракт­но-логическое мышление было здесь совершенно не к месту, а требования к образно-интуитивному (мифо­логическому) были чрезвычайно высоки. Это еще раз подтверждает крайний консерватизм индоарийского жречества. И показывает безнадежность современных любителей древних учений приобщиться к их существу: освободиться от абстрактно-логического сознания совре­менный человек не может, а такие попытки чреваты психической и социальной патологией...

Но вернемся ко временам отдаленным.

Сами жрецы тоже не рассчитывали приобщить всех соплеменников к "пути богов". Кто "так не знал", тот оставался на "пути предков" и бессмертия не достигал, хотя к вечности и бесконечности приобщался. Однако вступление на "путь предков" тоже было делом непро­стым и рассматривалось не иначе как преддверие выс­шего пути.

С рациональной точки зрения эта градация выгля­дит так: низший путь - от весеннего равноденствия к летнему солнцестоянию; "выход за пределы года", то есть летнего солнцестояния, - это и есть искомое бес­смертие... сказка, наивная вера?! Но суть дела заклю­чалась, конечно, не в этом, а в прокладывании сложнейшей ассоциативной цепочки, ведущей из сознания в подсознание и выводящей обратно. Для этого-то и создавался тысячелетиями "наивный" обрядовый анту­раж, "бессмысленные" тексты, "несерьезные" ритуа­лы - призванные воздействовать, повторим еще и еще раз, на подсознание. Когда же сознание, психический строй мировосприятия изменились, а жреческая практика пришла в упадок - кавычки пали, и все действительно стало и наивным, и бессмысленным, и несерьезным. И только в Индии арийской культуре суждено было кое в чем сохраниться и даже получить продолжение. Но мы опять отвлеклись...

Пурушамедха и ашвамедха призваны были восста­навливать единство человека и природы, которым есте­ственно владел охотник и собиратель, получивший его в наследство от животных предков людей, но которое, подобно змеиной коже, сходило с "воцарившегося" над природой и ступившего на путь цивилизации скотовода и земледельца... Существовали обряды попроще, но суть и была подобной пуруша- и ашвамедхе. Похожей оставалась и основная идея: жизнь человека уподоб­лялась продолжительной жертве, то есть саморастворе­нию во Вселенной.

Человек рождался и воспринимался окружающими как очередное (но снова и снова единственное!) вопло­щение мифического предка, возвратившегося из поту­стороннего мира. Достигнув сознательного возраста, он проходил обряд посвящения, имитирующий нисхождение предка в потусторонний мир, подвиги в нем и выход в земной мир. Став хозяином очага (дома), человек начинал готовиться к вознесению на небеса, совершая множество годовых и всяких иных домашних и обще­ственных ритуалов. В конце концов он возносился в пламени и дыму погребального костра, зажженного от домашнего очага, причем обряд рассматривался как обновление, сопряженное с творением мира...

Но довольно о ритуальной практике и ее назначении. Попытаемся проникнуть в святая святых, в апогей пер­вобытных представлений о бессмертии: увидеть, так ска­зать, практический результат.

"Путь богов", ведущий к бессмертию, имел коллек­тивный и личный аспекты.

Общественное, общекультурное и общеисторическое значение идеи бессмертия в советской науке основатель­нее всех разработал Я. Э. Голосовкер. Его конечный

Вывод таков: "Для человека высшая идея постоян­ства - бессмертие. Только под углом зрения бессмертия возможно культурное, то есть духовное творчество. Утрата идеи бессмертия - признак падения и смерти культуры".

В классовых обществах распорядителем бессмертия выступает религия. Она осеняет им государство, "божь­их наместников и посланцев" (священнослужителей и верховную власть), а также сулит его подданным: по­кладистым - райское бессмертие, строптивым - ад­ское. В бесклассовых обществах идея бессмертия мо­жет какое-то время замещаться надеждой на торжество справедливости и утверждение всеобщей гармонии. Та­кие идеи, сопряженные с личным приобщением к вели­кому делу, способны подвигать людей на героическое самопожертвование: "инстинкт самосохранения в плане биологическом уступает побуду самосохранения в плане духовном, воображаемом. Возникает готовность уме­реть для того, чтобы жить в грядущем, в памяти лю­дей..."

Но увы! Рано или поздно наступает период подав­ления или угасания воображаемого бессмертия, и для его поддержания, для оптимального его обновления в следующий благоприятный период необходима гаран­тия: личное, реальное бессмертие. Возможно ли оно? Опыт мудрецов первобытности вселяет надежду на от­вет положительный. Но опять же, отнюдь не в совре­менном понимании "вечной жизни".

Существенный шаг в выявлении первобытного пути к личному бессмертию сделан современным голланд­ским исследователем Ф. Б. Я. Кейпером. И сделан как раз на основе "Ригведы" и практики ведийских ритуа­лов, с привлечением новейших данных медицины и пси­хологии.

Пробиться к личному бессмертию мудрецам удалось "путем богов", то есть через подсознание. (А чтобы ни у кого не возникла мысль: "А-а, все-таки бог!.." - на­помним еще и еще раз, что это были именно языческие боги. Которые, как мы уяснили выше, означали вселен­ские силы, по существу своему приближаясь к философ­ским определениям и имея к последующему господу богу классовых обществ примерно такое же отношение, как драгоценный камень к дешевой оправе.)

Исследовательскую мысль Ф. Б. Я. Кейпера подтолк­нуло наблюдение, что бог-творец во всех религиях и предшествующем мифотворчестве фактически отстра­няется от дел после сотворения мира. Почему? И отчего такое глобальное единообразие представлений, более того - специфических деталей "мифа творения"?

После рассмотрения существующих точек зрения и фактических данных ученый пришел к следующему вы­воду:

"Сущность этого мифа вряд ли совместима с пред­положением о том, что в его основе лежит некая пер­вобытная наука, то есть объективное знание. Единствен­ная же альтернатива заключается в том, что он бази­руется на личных "откровениях" провидцев, каковые с психологической точки зрения надо рассматривать как состоящие из образов их подсознания, воспроизво­дящего результаты регистрации пренатального (пред­шествующего рождению. - Ю. Ш.) состояния".

Действительно, календарные или медицинские по­знания можно отнести к "первобытной науке", они вы­текали из общественной практики. Но сведения о проис­хождении мира откуда?! Из практики собирателей? земледельцев? И почему именно праокеан и праостров, ассоциации с волнами и змеевидными существами, от­куда навязчивый образ двойников, повествующих о на­чале начал? Параллели их можно найти только в эта­пах развития плода.

В начале книги мы, правда, показали зарождение курганного обряда в поймах рек. Но там же и подчерк­нули, что выразительные яйцеобразные и змеевидные конструкции появились в курганах много спустя, когда их строили уже на водоразделах или в степи. В "Риг­веде" мифы о змеевидных асурах тоже не самые древ­ние, а о змиеборце Индре - и вообще из наиболее поздних. То есть те представления, которые согласно историческому подходу должны были появиться еще у обитателей приречных долин, появились лишь у ушед­ших в степи кочевников! Ибо лишь к этому времени об­щественные противоречия достигли в их среде такого накала, что привели мудрецов к практике вскрытия под­сознания. (Здесь, как видим, тоже приемлем историче­ский метод исследования, но только не в таком упро­щенном ракурсе, как показано выше.)

Известно немало археологических памятников пере­ходного (от доклассовых к раннеклассовым обществам) периода, в которых прямо-таки проиллюстрирован вы­ход мудрецов на уровень пренатальной памяти и чер-пание оттуда мифологических образов. Это произведе­ния так называемого шаманского (экстазного) типа, ко­торый, кстати, хорошо прослеживается и в "Ригведе".

Советскому ученому Л. Р. Кызласову первому уда­лось приблизиться к их пониманию. Фактическим ма­териалом ему послужили странные композиции тазмин­ской культуры, распространившейся в Южной Сибири в начале III тысячелетия до нашей эры (рис.27).

Рис.27. Зародыше- и змеевидные символы в различных культурах III тысячелетия до нашей эры.

Они нанесены преимущественно на каменные из­ваяния, большинство из которых представляет... бере­менную луну! Над вздутым животом изображался бес­контурный лик (характерный признак Одного или Не­что, представленный и в "Ригведе") не то женщины, не то коровы. А над ним нередко наносились личинки-зародыши, сползающие вниз по каким-то особым "прото­кам". На тыльной стороне изваяния из Ташебинского могильника изображен источник "зародышей" - под­земное Солнце. В "Ригведе" оно именовалось, как помним, Савитаром - "живителем" и "побудителем" - и считалось едва ли не главным дарителем бессмертия.

Если признать его связь с южносибирскими изобра­жениями, не обязательно овеществленную, она могла быть и психической, подсознательной, то возникает та­кая картина: зародыши (души предков) поднимаются на небо из подземного мира подобно водам Варуны и ниспадают оттуда вместе с осадками и солнечным све­том в виде особого излучения - Вирадж. Подобный пу­тепровод в "Ригведе" действительно представлен: в образе "небесной бадьи", черпающей ночью из потусто­роннего мира, а днем изливающей эти блага на зем­лю. Изображения такой бадьи (лодки, повозки) совме­стно с солнцем распространено практически во всех первобытных и древних культурах: от Египта до Скан­динавии, от Шумера до Южной Сибири, есть они и в "пирамидах степей".

У сибирских шаманов "зародыши" именовались ку­тами и трактовались примерно так же, как Савитар и "небесная бадья" в "Ригведе".

Другая самостоятельная группа археологических памятников с изображениями подобий яйцеклеток и сперматозоидов распространилась на Среднем Днепре в трипольской культуре IV-III тысячелетий до нашей эры. Здесь они представлены на расписной керамике и имеют скобкообразные контуры, ограничивающие гир­лянду "зародышей", и нередко сопутствуют реалисти­ческим изображениям животно- или человекоподобных существ. По определениям Б. А. Рыбакова, подобные композиции сочетаются обычно со знаками дождя и света. Как и сибирские, трипольские "зародыши" ни­чему известному из обыденной жизни не соответствуют, но зато как нельзя лучше передают подсознательную память о зачатии и внутриутробном развитии.

Третья группа подобных по начертанию и смыслу изображений обнаружена на скалах у святилищ и об­серваторий армянского поселения Мецамор III-II ты­сячелетий до нашей эры, относящегося к позднейшим проявлениям куро-араксской и возникших на ее основе культур.

Четвертая группа прослеживается на плитах приазовской Каменкой Могилы. Символы "зародышей" от­ходят здесь от уподобления личинкам-змейкам и более похожи на молниеобразные зигзаги. Подобные изобра­жения весьма характерны для подкурганной керами­ки - особенно катакомбной культуры, изобилующей следами анатомирования и сложнейших операций на мозге. Значительная часть таких операций, как уже от­мечалось, оканчивалась благополучно... Что искали и что находили в мозгу своих соплеменников первобытные лекари?

Бессмертие, открывшееся мудрецам первобытности, имело таким образом не только воображаемые, но и вполне реальные свойства. Они, как и мы, усматривали в нем, прежде всего, возможность продления сознания за пределы телесного существования человека.

Обычно в эти слова - продление сознания - вкла­дывается понятие о существовании памяти ("души") после гибели тела. Длительное время наука напрочь от­вергала такую возможность. Но теперь, с открытием биополей, ученые призадумались... О биополях судить я не буду - не специалист. В археологических памятни­ках очевидных следов их как будто бы нет (вот разве что грозы, которые сопровождали и захоронение и рас­копки "космического странника" из Высокой Моги­лы...). Однако следов проникновения жрецов в подсоз­нание много, об этом мы только что говорили. И теперь попробуем обобщить эти данные.

Мудрецы первобытности не продлевали сознание, так сказать, по эталонному времени. Им открылся путь высвобождения "спрессованного" в подсознании време­ни. Они вводили соплеменников в ритуальный экстаз, позволявший переживать мироощущения не только с детства, но даже с момента зачатия и зарождения жиз­ни вообще. Тысячелетия, миллиарды лет "воспомина­ний" - это ли не "вечная жизнь"?! И не подлинное ли бессмертие обретал причащаемый подобным образом умирающий?

Но следует оговориться: далеко не всякий, а лишь подготавливаемый на протяжении всей своей жизни умирающий, которым занимались к тому же спо­собнейшие и самоотверженнейшие мастера своего дела.

Увы, врата бессмертия не распахнулись, а лишь при­открылись. И только в прошлое, что вполне отвечало консерватизму первобытной культуры, а не в будущее, без чего не может представить себе бессмертия человек современный.

Воспоминания об отдельных, хотя довольно частых и повсеместных успехах жрецов по "освобождению ду­ши из бренного тела" обросли мифами и уподобились воспоминаниям о наиболее удачных проводах "космиче­ских странников". Но ни те, ни другие, как, впрочем, и всякий феномен, в апогее существовать не могли и, не развиваясь дальше, стали вырождаться. Чтобы, погру­зившись почти уже в полное забвение, оказаться поня­тыми на фоне современной психиатрии и космонавтики.

Все это должно было произойти и происходит в про­цессе диалектического сближения первобытного и сов­ременного сознания, постепенно отходящего от жестких абстрактно-логических схем и вновь (но уже на высшем уровне) обретающего образно-интуитивное видение мира. Ученые с удивлением стали обнаруживать вдруг, что "современная математическая физика со всей гени­альной сложностью своих математических фигур в кон­це концов приходит к упрощению и как бы возвращает­ся к полуинстинктивному мироощущению первобытного сознания", что "существует известный параллелизм мыслительных ходов в современной физике, а также в мифологических древневосточных философских миро­представлениях" и т. п.

Современные мыслители Н. Ф. Федоров, Я. Э. Голо­совкер, Ф. Б. Я. Кейпер и другие, высказывания которых приводятся в нашей книге, - все настойчивее призывают возродить идею бессмертия, без которой немыслимо су­ществование ни человека, ни человечества. Именно боязнью смерти объясняется девальвация духовности и многие другие беды современной культуры. Неверно сводить этот страх к угрозе термоядерного истребления цивилизации: сама эта возможность вытекает, в конеч­ном итоге, из суммирования миллиардов индивидуаль­ных ужасов не перед гипотетической всеобщей, а перед абсолютно реальной собственной гибелью. Так что оп­ределение зарубежного ученого М. Элиаде, назвавшего современную культуру "Ужасом Истории", не лишено оснований.

"Современная "секуляризованная" (освобожденная от церковных влияний. - Ю. Ш.) жизнь западного мира не имеет ничего равного архаическим обрядам, которые давали возможность человеку через определенные про­межутки уничтожить время и переживать обновление своего мира", - отмечает Ф. Б. Я. Кейпер. Не воспо­минаниями ли о подобных обрядах объясняется всемир­ная популярность, предпочтение иным праздникам именно Нового года? И не тяга ли к духовности и бес­смертию обращает к религии вполне просвещенных лю­дей? "...Открытие пренатального мира (мироощущений, предшествующих рождению человека. - Ю. Ш.) совре­менной психиатрией, если ее данные окажутся верными, будет означать огромное расширение внутреннего мира человека. Если современная наука подтвердит, что воз­можно припомнить и снова пережить начало собствен­ного существования, культурное воздействие такого раз­вития вряд ли можно переоценить. Кажется, что совре­менные художники сейчас одними из первых исследуют интуитивно путь, ведущий к миру, который был забыт и индивидуально, и западной культурой, и снова откры­вают возможности расширения сферы человеческого знания".

Я привел эту цитату не потому, что солидарен с ав­тором; вопреки ему я настаиваю на том, что надо не повторять опыт древних мудрецов в обращении к прошлому, а искать новый путь в бессмертие - буду­щее. Об этом я сказал выше. А цитату привел затем, чтобы проиллюстрировать мысль: начался всемирный поиск реального бессмертия; поиск, не нуждающийся в услугах обветшалой религии, поиск средствами науки и культуры.

Многие считают себя сильными людьми... Но что будет, если они столкнуться со смертью лицом к лицу? Выпадут из самолета без парашюта или будут похоронены заживо? Такое может присниться только в страшном сне, однако эти люди пережили такое наяву…

Весна Вулович - рекордсмен Книги рекордов Гиннесса, ей принадлежит мировой рекорд высоты для выживших при свободном падении без парашюта - 10 160 метров…

Инцидент произошёл 26 января 1972, рядом с деревней Сербска Каменице в Чехословакии, после катастрофы рейса JAT 367, на котором Вулович работала стюардессой. Взрыв, предположительно произведённый террористами, разорвал самолёт на части, но Весне, посчастливилось спастись, единственной из находящихся на борту.
После катастрофы Вулович 27 дней находилась в коме, а затем ещё 16 месяцев оставалась в госпитале. Она продолжила работать в авиакомпании, но уже на наземной работе - у неё были повреждены череп, ноги и три позвонка.

Весна Вулович считалась национальной героиней Югославии.

Арон Рэлстон, инженер-механик, работающий в корпорации Интел, увлекался скалолазанием…

Арон Рэлстон исследовал горы в штате Юта, когда ему на руки свалился огромный валун и придавил его.

Ему удалось высвободить одну руку, вторую же придавило намертво. Озоснав, что погибнет, если не освободится, Арон отрезал свою вторую руку небольшим перочинным ножиком. Он перетянул руку перевязью, чтобы избежать большой потери крови, после чего переломал кости руки и с помощью почти тупого ножа резал оставшуюся плоть, пока не освободился. На все ушло около часа.

Рэлстон долго лечился, но любовь к скалам не оставила его. Со временем он заменил отсутствующую руку на более пригодный для скалолазания

Джеймс Томпсон провел в качестве военнопленного девять лет во Вьетнаме, став таким образом рекордсменом среди военнопленных. Джеймс был обычным работником магазина, до тех пор, пока не подался в Зеленые береты…Во время вьетнамской войны Томпсона поймали и держали в заложниках, подвергая его пыткам и мучениям.

Когда его самолет был сбит в 1964 году, он был ранен пулей и получил перелом позвоночника. Для большинства людей пережить подобное уже само по себе может стать душераздирающей историей, но для Джеймса все только начиналось. После того, как Джеймса схватили, его держали в джунглях, заперев в непомерно маленькой для него деревянной клетке, в которой он не мог ни сидеть прямо, ни вытянуться. Долгое тюремщики при помощи пыток пытались заставить Джеймса подписать бумаги, в которых говорилось, что с ним хорошо обращаются…В конце концов он всё-таки поставил свою подпись. После этого он был помещен в тюрьму вместе с другими заключенными.

На новом месте условия были не намного лучше: голод, антисанитария, избиения. 5 раз Джеймс пытался бежать, но безуспешно. Во время своего заключения он настолько ослаб, что перенес сердечный приступ. Однако, он смог продержаться до своего освобождения в 1973 году. При освобождении Томпсон весил приблизительно 40,8 кг. Он умер спустя 30 лет во Флориде.

Пунн Лим поставил рекорд экстремального выживания в морских условиях. 19 ноября 1942 английский пароход "Бен Ломонд", на котором он плыл из Кейптауна в Бразилию, торпедировала германская субмарина.

Пун Лим, кок затонувшего кораблин, остался единственным человеком на типовом 25-местном спасательном плоту, имевшем 2-суточный запас питания и воды на экипаж. Влекомый течением и ветром, плот шел в неизвестность, а невольный матрос мигрировал заодно с ним. В жару китаец плавал, обвязавшись линем, и едва не угодил в акулью пасть, в дождь он собирал воду. Его меню разнообразили пойманные рыбешки, чайки и добытая самодельным крючком акула. Разделка хищницы велась таким же импровизированным ножом.

Подобрали одиночку 5 апреля 1943 года бразильские рыбаки. Загоревший и обветренный, он похудел всего на 10 килограммов. Английский консул отправил морского пилигрима в Нью-Йорк, где брат спасенного держал китайский ресторанчик.

Британское правительство наградило Пун Лима имперской медалью за доблесть. Вручивший награду сообщил герою, что тот установил мировой рекорд пребывания в море на плоту – 133 дня. В ответ скромный китаец заметил: "Хочу верить, что никогда и никому не доведется этот рекорд побить".

Двое китайских шахтеров - Братья Менг, оказавшихся после обвала замурованными в шахте, в течение шести дней пробивали себе дорогу на поверхность. Мужчины выживали, питаясь углем и мочой.

Братья Менг Ксианчен и Менг Ксианью оказались в западне, работая на нелегальной шахте в окрестностях Пекина вечером 18 августа 2007 года. Спустя два дня служба спасения прекратила попытки отыскать их, и родственники приступили к традиционным ритуалам, принятым по смерти близких.

"Сначала я ничего не чувствовал, но затем во мне проснулся такой голод, что я не мог больше ползти, – вспоминает Ксианчен. – Я съел немного угля, и он показался мне даже вкусным. Само собой, уголь на вкус горький и неприятный. Но небольшой кусочек размером с палец можно пожевать. В шахте мы отыскали две пустые пластиковые бутылки и пили свою мочу. Это можно делать только крохотными глотками, а когда закончишь, хочется разрыдаться".Чудом спасшиеся братья пообещали, что ни за что больше не полезут ни в одну шахту.

На канадца Брента Кейса в лесу напал 400-килограммовый медведь гризли.

У Брента был только небольшой топор с собой, поэтому он притворился мертвым. Тем не менее, медведь начал грызть череп Брента, но затем бросил это занятие и внезапно ушел, оставив беднягу умирать.

Несмотря на все это, Брент, с висящим скальпом, встал и пошел искать помощь. Он вернулся к своей машине, проехал 15 миль, истекая кровью, где и встретил помощь…

Американка Алексис Гоггинс стала героиней Детройта, заслонив собой свою мать от пуль вооруженного грабителя! Девочка получила в общей сложности шесть пуль, из них три - в лицо, но чудом выжила...

29-летний Кевин Тилли - бывший «бойфренд» матери, ранее судимый преступник, отпущенный каким-то безответственным идиотом на поруки - попытался угнать машину, в которой находилась девочка и ее мать. Когда женщина попыталась вызвать полицию на ближайшей заправке, Кевин, не раздумывая, всадил в нее две пули практически в упор. Алексис бросилась к своей матери и закрыла ее своим телом. После чего разъяренный бандит выпустил в ребенка 6 пуль!

Одна из них попала Алексис в глаз, вторая - в район подбородка, а третья - в челюсть. Девочка спасла свою мать, получившую не опасные для жизни ранения, но сама оказалась на грани смерти: она перенесла шесть тяжелейших операций в отделении интенсивной терапии.

И ей ещё предстоит дальнейшее лечение...

Ведущий: Сергей Полянский

О фильме: Документальный сериал о людях, оказавшихся на грани жизни и смерти, но назло судьбе выигравших жестокую схватку. Пожары и наводнения, землетрясения и техногенные катастрофы уносят сотни и тысячи человеческих жизней. Но даже при стечении таких трагических обстоятельств иногда случаются счастливые финалы. Каждая серия цикла - законченная история о силе духа и любви к жизни, рассказ о преодолении. Чтобы наглядно показать, как свершалось невозможное, авторы фильма используют детальную реконструкцию событий с использованием пиротехнических средств и с привлечением лучших каскадеров. Ведущий - Сергей Полянский, легендарный "голос НТВ" - не будет отстраненным наблюдателем, ведь ему предстоит в каждой серии выживать вместе с героями, чтобы открыть тайны их уникального опыта.

1. Адский маршрут
Июня 1989 года, Транссибирская магистраль. Между Уфой и Челябинском в одной точке встречаются два пассажирских поезда. Один следует по маршруту Новороссийск-Адлер, второй - из Адлера в Новороссийск. По трагической случайности, именно в момент этой встречи раздается мощный взрыв. Оба поезда практически полностью выгорают, в огне погибают 575 пассажиров. В радиусе километра от взрыва полыхает тайга. 623 человека спасаются, но шансов выжить у раненых и обожженных людей не много. До ближайшего поселка можно добраться только по шпалам, но путь отрезан стеной пламени...

2. Лавина-убийца
2006 год, Большой Кавказский хребет. Зимний чемпионат России по альпинизму. Группа профессиональных альпинистов собирается штурмовать тренировочную вершину Нахар. Накануне восхождения погода в горах портится, начинается обильный снегопад и в десятки раз возрастает лавиноопасность. Лагерь альпинистов разбит в безопасном месте, но коварная лавина приходит оттуда, откуда ее никто не ждал. Один из участников восхождения погибает. Шокированные спортсмены готовятся к эвакуации, даже не подозревая, что смерть их товарища окажется не последней...

3. Наложницы
История двух девушек из Йошкар-Олы, которые, подписав контракт в турфирме, выехали за границу: одна в Арабские Эмираты, другая - в Германию. Им обещали работу официантки и нянечки. Вместо этого девушки попали в руки к сутенерам. Обе провели по полгода в сексуальном рабстве. Обе пытались сбежать.Фильм о том, через какие трудности им пришлось пройти и чего стоило вырваться на свободу.

4. Нефтегорск. Город-призрак
В ночь на 28 мая 1995 года чудовищное землетрясение стерло с лица земли город Нефтегорск. Стихия унесла жизни более двух тысяч человек. Всего за 17 секунд 17 панельных домов сложились как карточные домики и превратились в груду бетона. Двухмесячная Даша Ягудина в одиночестве провела под завалами четверо суток. Эта малютка стала для нефтегорцев настоящим символом жизни.

5. Пленницы старого дьявола
Рязанская область, 2004 год. В городке под названием Скопин милиционеры освобождают из сексуального рабства двух девушек. Спасенные сообщают оперативникам, что издевательства над ними длились более трех лет. Мрачный подвал под гаражом оборудовал под темницу пожилой слесарь-заточник скопинского завода Виктор Мохов. В один из дней он похитил девушек прямо с рязанской дискотеки и приговорил к длительному заточению. Все три с половиной года он издевался над ними, насиловал и избивал. За это время одна из девушек - Лена - дважды стала матерью, родив прямо в подвале двоих сыновей. С мальчиками ее почти сразу разлучили...

6. Последний рейс
31 августа 1986 года, Новороссийск. Из акватории порта в направлении Сочи выходит круизный лайнер "Адмирал Нахимов" с 1234 пассажирами на борту. Выходя из бухты, корабль замечает на своем курсе помеху - сухогруз "Петр Васев", огромный корабль, который везет в Новороссийск ячмень из Канады. Приборы показывают, что судна должны разойтись, но происходит столкновение.Леденящая душу история гибели более четырехсот человек и невероятные свидетельства очевидцев, выживших в этой жуткой катастрофе.

7. Пожар
2003 год, Москва. Пожар в общежитии Российского университета дружбы народов уносит жизни 42-х первокурсников. В шестом блоке, ставшем очагом возгорания, живут студенты подготовительного отделения, приехавшие со всех уголков мира. В России они всего два месяца и еще толком не знают языка.

8. Самарская западня
Февраль 1999 года, Самара, здание ГУВД. Вспыхнувший пожар за несколько минут охватил все 5 этажей и преградил людям путь к запасным выходам. 340 человек оказались заперты в своих рабочих кабинетах. Покинуть полыхающее здание можно было только через окна, но: на окнах решетки. Пожарные лестницы не достают до верхних этажей. Сотрудники из штор скручивают канаты и по ним пытаются покинуть здание, но 57-ми спастись не удается...

9. Слезы Армении
Декабрь 1988 года, Советская Социалистическая республика Армения. На город Ленинакан с горных вершин, которыми он окружен, спускается облако плотного тумана. Никто из жителей не догадывается, что белая эта пелена - предвестник одного из самых страшных землетрясений в истории человечества.Под завалами гибнут десятки тысяч человек, столько же остаются инвалидами, более полумиллиона - лишаются крова.

10. Смертельная опека
Пятеро приемных и трое родных детей семьи Даниловых прошли через настоящий ад. Двое не выжили...

11. Роковой гол
Москва, октябрь 1982 года. На стадионе "Лужники" встречаются две футбольные команды - в матче 1/16 розыгрыша Кубка УЕФА московский "Спартак" принимает голландский "Харлем". Перед началом игры болельщики предвкушали интересную игру, не подозревая, что после окончания матча подсчитывать придется не только голы, но и тела погибших. История одной из самых страшных давок в истории футбола.

12. Танец смерти
Июнь 1985 года, Невинномысск. Бесследно исчезает 14-летний Сережа Павлов. Следователь прокуратуры Тамара Лангуева обнаруживает, что это не первый случай пропажи подростков. Шаг за шагом следственная группа раскрывает ужасающие подробности преступлений, совершенных за последние 20 лет серийным убийцей, которым оказался руководитель детского туристического клуба, педагог, отличник образования РСФСР Анатолий Сливко.

13. Трансвааль - потерянный рай
Февраль 2004 года. Спортивно-развлекательный комплекс "Трансвааль-парк". 1300 посетителей пришли отметить День всех влюбленных. В считанные секунды огромный купол, обрушившись, накрывает зону бассейнов. В 20-градусный мороз мокрые раздетые люди оказываются под завалом из бетонных плит, металла и осколков стекла. Более полутора часов 8-летняя Саша Ершова находится между дном бассейна и обломком плиты, держа на руках свою трехлетнюю сестру. Героическое поведение отважной девочки помогает спастись им обеим.

14. Варандей - гиблое место
Поселок Варендей, Ненецкий автономный округ, год 2005-й. Самолет Ан-24, на котором летят на вахту рабочие-нефтедобытчики, терпит крушение - падает на землю, не дотянув до взлетно-посадочной полосы пару сотен метров. Среди пассажиров - житель Тюмени Геннадий Спирин. Во время катастрофы, несмотря на собственные травмы, Спирин спасает нескольких товарищей, помогая им выбраться из охваченного пламенем самолета.

15. Взрыв в метро
6 февраля 2004 года взрыв в московском метро уносит жизни сорока одного пассажира. Около сотни людей, ехавших в вагоне, где прогремел взрыв, чудом остаются живы. Но еще надо выбраться из горящего вагона, а затем и из задымленного тоннеля: Что стало с теми, что пережил трагедию? Как сложились их судьбы? Что дает людям силы выживать в ситуациях, когда спасение кажется невозможным? В фильме - счастливые истории спасения, откровения уцелевших людей и невероятные мистические совпадения накануне происшествия.

16. Знак молнии
Ежедневно на поверхность земли обрушивается свыше 16 миллионов молний. Это одно из самых грозных и непредсказуемых явлений природы. Считается, что после удара молнии невозможно остаться в живых. Парадоксально, но примерно половине людей, в которых попадает мощный разряд, выжить удается. Что это - счастливая случайность или научная закономерность?

17-18. Звезды, победившие смерть (2 части)
Поклонники привыкли видеть своих кумиров сильными, здоровыми и успешными. Считается, что звезды не подвластны годам и болезням. Но это всего лишь стереотип. В жизни они уязвимы ни чуть не меньше, чем простые смертные. Владимир Левкин после страшного диагноза - рак лимфатической системы - прошел четыре курса химиотерапии. Болезнь он преодолел. Певица Анита Цой полгода была прикована к больничной койке и вернулась на сцену только благодаря своему сильному характеру. Писательница Дарья Донцова, фигуристка Елена Бережная, дрессировщий Вадим Камбегов - все они побывали на грани жизни и смерти.

19. Жестокий спорт
Цель любого спортсмена-профессионала - победа и золотая медаль Олимпиады. К этому рубежу они идут, невзирая на травмы, принося в жертву свое здоровье, а иногда и жизнь.18 августа 2001 года, футбольный матч ЦСКА - "Анжи". Защищая ворота своей команды, голкипер Сергей Перхун получил тяжелую травму. В борьбе за верховой мяч вратарь армейцев столкнулся с нападающим "Анжи". Десять дней он находился в коме, но спасти жизнь молодого футболиста врачам не удалось.НХЛ, матч за выход в плей-офф Кубка Стенли. О том, какой ценой профессиональным спортсменам достаются золотые медали, - в документальном фильме из цикла "Победившие смерть"

20. Смертельное торжество
Отправляясь на вечеринку или в обычный ресторан, мало кто задумывается о том, что хозяева увеселительных заведений экономят на безопасности клиентов.В Израиле роскошная свадьба закончилась смертью 23 гостей. Пол зала, где были накрыты столы для 800 приглашенных гостей, с высоты третьего этажа рухнул под землю. Спасатели сутки разбирали завалы в поисках уцелевших.

Большинство людей проводит свою жизнь достаточно стандартно. Мы работаем, растим детей, покупаем новую машину, заботимся о своем здоровье и беспокоимся по тысяче разных поводов. Увлекательное занятие, именно для этого человек и появился на этой планете.

Альтернатива есть. Чтобы не провести свою жизнь в пустых хлопотах, спасая свое тело от простуды, а разум от реальности окружающего мира, нам нужно просто перестать бояться. Взгляните, к примеру, на вот эту пятерку храбрецов, сумевших поставить на колени саму смерть. Боялись ли они? Вряд ли.

Петер Фреучен

В 1906 году Петер закончил медицинскую школу и отправился не в ближайший госпиталь на престижную работу с 9 до 18, а в Гренландию. Двадцатилетнему пареньку стало интересно, каково это передвигаться по замерзшим равнинам на собачьих упряжках - вполне понятное стремление. Одна из поездок закончилась катастрофой: Петер свалился в яму, выбраться из которой не мог. Находчивый паренек использовал собственные замерзшие экскременты в качестве зубила и выдолбил себе ступени в стенах узилища. К тому времени, как Петер вернулся в лагерь, его левая нога была безнадежно отморожена. Не тратя времени на глупые причитания, парень сделал сам себе ампутацию. Фреучен вернулся на родину, чтобы присоединиться к датскому движению сопротивления, нацисты так никогда и не сумели поймать этого волевого и несгибаемого человека.

Джек Лукас

Четырнадцатилетний Джек подделал подпись родителей и отправился воевать против проклятых нацистов. На берегу Иводзимы паренек совершил свой первый подвиг, накрыв своим телом сразу две гранаты, угодившие в окоп. К удивлению врачей, он не только выжил, но и отделался буквально легким испугом. К середине войны тело Джека напоминало атлас по анатомии, в нем насчитывалось более 250 кусков шрапнели - в том числе шесть в мозгу и две в сердце. Отпраздновав 17 день рождения, Лукас решил сменить обстановку, записавшись в морскую пехоту. Первый же прыжок с парашютом чуть не закончился трагедией, поскольку ни один из куполов не раскрылся. Погиб ли Джек? Нет. Упав с почти километровой высоты, паренек сломал себе руки, ноги и все ребра, отлежался полгодика в больнице и вновь вернулся на службу.

Сэм Хьюстон

В 1809 году Сэм Хьюстон сбежал из родительского дома, чтобы присоединиться к племени чероки. Но затем началась американская война против индейцев и Сэм быстренько вспомнил о своем цвете кожи. За свою армейскую карьеру Хьюстон получил более 50 ранений, ни одно из которых не причинило ему существенных неудобств. Повзрослевший траппер отличался ужасным характером и однажды набросился на конгрессмена Теннеси прямо на улице, начав избивать того тростью. Уильям Стэнбери некоторое время послушно терпел нападки героического воителя, а затем просто достал револьвер и пальнул агрессору в грудь. Два раза. Что сказать, это немного охладило пыл Хьюстона, однако не до конца. Встав с земли, окровавленный Сэм представлял собой ангела мести во плоти, и Стэнбери предпочел убраться от него куда подальше. Хьюстон выжил и принял участие еще во многих американо-индейских стычках.

Тибор Рубин

Тибор Рубин родился в бедной еврейской семье в Венгрии. В 15 лет нацисты бросили паренька в печально известный концлагерь Маутхаузен, откуда его вызволили уже американские войска. Тибор решил отправиться на Корейскую войну, где в первой же стычке погиб весь его полк. Бедный, но храбрый еврейский боец в одиночку удерживал атаку чуть ли не всей северокорейской армии на крохотном пятачке джунглей. На исходе вторых суток силы покинули Тибора, он попал в плен. Из лагеря парень сбежал на третью ночь и еще два месяца партизанил в джунглях, став настоящим проклятием для корейских солдат.

Брайан Блессид

Брайана Блессида помнят за его роль во «Флэше Гордоне» образца 1980 года, но мало кто знает, что этот бравый мужик в 67 лет стал самым старым человеком, покорившим Эверест. Кроме того, через пару лет Брайан достиг Северного магнитного полюса пешком, пробившись сквозь полярные бури и белых медведей с помощью ружья и плащ-палатки. Сейчас Брайану 80 лет и недавно он заявил, что собирается отправиться на самое дно Марианской впадины.

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Н. Струтинский, С. Дранов
ПОБЕДИВШИЕ СМЕРТЬ

В захваченном немцами украинском городе Луцке активно действует коммунистическое подполье. После трагической гибели руководителя подпольной группы коммуниста Виктора Измайлова борьбу возглавляет комсомолка Паша Савельева.

Незадолго до освобождения города советскими воинами гестаповцам удалось напасть на след подпольщиков. Многие из них были арестованы и казнены. Живой на костре сожгли фашисты Пашу Савельеву. До последних минут своей жизни она осталась стойкой и бесстрашной патриоткой.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 мая 1965 года за отвагу и мужество, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, Прасковья Ивановна Савельева посмертно награждена орденом Ленина. В городе Луцке ее именем названы школа и улица.

ВО ВРАЖЬЕМ КОЛЬЦЕ

Паша распахнула окно. В комнату ворвался напоенный степным ароматом июньский ветерок.

– Шура! Куда ты? – увидев проходившую мимо дома подругу, сильным грудным голосом спросила Паша. – Выходи. Погуляем.

Шура махнула загорелой рукой и остановилась, поправляя косынку на голове.

Паша быстро накинула пестрое ситцевое платье Старой гребенкой провела по коротким русым волосам и глянула в зеркальце. На щеках – румянец. Большие полные губы горят. Улыбнулась сама себе и выбежала на улицу.

– Идем! – подхватив Шуру под руку, сказала Паша. И весело, казалось, безо всякой причины девушки рассмеялись. Так смеются только в молодости, когда все радует, все вызывает восторг.

С давних пор дружат Паша Савельева и Шура Белоконенко. В детстве жили в одном селе. Почти одновременно переехали с родителями в Ржев, на берег Волги. Там они вместе ходили в школу. Учеба в разных институтах на время разлучила подруг. Но потом судьба свела их снова, уже взрослыми, самостоятельными. По окончании финансово-экономического института Пашу направили в Луцк, где она стала работать в госбанке. Шура Белоконенко тоже оказалась здесь – она преподавала русский язык и литературу в школе.

Вечера они проводили вместе, часто отдыхали в лесу или на живописном берегу реки. Вот и в эту субботу сразу после работы подруги пришли на свою любимую поляну с огромным раскидистым буком, из-под которого виден весь город с его окрестностями.

Город разрезала извилистая, ветвистая, как старое дерево, река Стырь. Вдали, в голубой дымке, мрачно возвышался древний замок Любарта с суровыми, словно обуглившимися от времени, квадратными башнями по краям.

От города лучами во все стороны расходились дороги и дорожки. За ними живописно раскинулись белые хаты пригородных деревень и хуторов.

По дороге в сторону леса, из которого выглядывали освещенные вечерним солнцем хаты соседней деревни, удалялась стайка сельских девушек, повязанных белыми платками. Обнявшись, девушки грустно пели:

Гуцулко Ксеню,
Я Toбi на трембiтi Лиш однiй в цiлiм свiтi
Розкажу про свiй жаль...
Душа страждае,
Звук трембiти лунае.
А що сердце кохае,
Бо гаряче, мов жар.

– Хорошая песня! – вздохнула Паша, глядя вслед хороводу. – Знаешь ее историю?

– Очень забавная. – И Паша рассказала все, что знала о песне «Гуцулка Ксеня».

Как-то в одном прикарпатском селе собрались девчата и парни. У гуцулов был обычай выбирать «королеву» вечера. И вот выбрали самую красивую голубоглазую Ксеню. Когда она получила право повелевать другими, один парень, сельский учитель, спросил, какое он должен выполнить ее желание. Ксеня предложила сочинить о ней песню.

Пожелание было выполнено, и мелодия «Гуцулки Ксени» полетела по белу свету, как вольная птица.

Подруги уселись под буком и долго еще напевали мотив «Гуцулки»... Размечтавшись, девушки не заметили, как начал угасать день.

Вдруг они услышали позади себя шорох. Обе оглянулись. К ним подходил загорелый, крепко сложенный парень в белой рубашке. Паша узнала шофера банка, Дмитрия Ящука.

– Здравствуйте! Не помешаю вам? – приглаживая рукой тяжелую черную шевелюру, смущенно заговорил Дмитрий.

Шура удивленно посмотрела на него: такой красивый, сильный, видать спортсмен, а при девушках стесняется, – может, он любит Пашу?..

Домой они возвращались втроем, оживленно беседуя о кинофильмах прочитанных книгах, о работе. Дмитрий оказался приятным собеседником. Он не пропускал ни одной премьеры, увлекался приключенческой литературой и мечтал стать кинорежиссером, чтобы ставить фильмы на фантастические темы.

На перекрестке, недалеко от дома Савельевой, остановились. Шура, сославшись на то, что ей нужно срочно проверить ученические тетради, ушла.

Оставшись вдвоем, Паша и Дмитрий испытывали чувство неловкости и никак не могли начать разговор. Наконец Дмитрий несмело предложил:

– Может, сходим в парк?

– Уже поздно. Мама будет беспокоиться. Я обещала ей пораньше быть дома.

Юноше никак не хотелось расставаться с Пашей. Он внутренне боролся с желанием поцеловать ее. Когда Паша (тала прощаться, он задержал ее руку, а затем торопливо и неловко приплок девушку к себе. Паша резко отстранилась и сухо сказала:

– Я не думала, что вы такой грубиян. Не провожайте меня. – И она быстро удалилась.

Дома Паша подумала, что нехорошо обошлась с Дмитрием. Парень-то он добрый, порядочный. И совсем не виноват, что любит ее. Да ведь и она к нему не равнодушна. И зачем так его оскорбила?

Мать Паши пробудилась от грозного рева моторов. 13 светлеющем небе пронеслись огромные черные самолеты. Пять... Десять... Еще... И еще... И вдруг весь дом содрогнулся от грохота. Евдокия Дмитриевна стала тормошить дочку, все еще спавшую крепким сном.

– Доченька, доченька, проснись...

Паша открыла глаза и, увидев перепуганное лицо матери, вскрикнула:

– Что? Гром?

Тяжелый, продолжительный грохот снова потряс все вокруг...

– Нет не гром, доченька. С самолетов падает...

– Бомбят?! Кто?! – Паша сразу вскочила.

В банк она прибежала первой. Дежурный милиционер стоял за дверью и с кем-то спорил по телефону. Подойдя к окну, девушка с ужасом посмотрела па столбы черного дыма и пламени, поднявшиеся в соседнем квартале.

Вдруг чья-то крепкая рука опустилась на ее плечо. Вздрогнув, Паша обернулась. Рядом стоял запыхавшийся – видно, от быстрого бега – Ящук.

– Дмитрий! Митя! Что же это?!

По лицу Дмитрия скользнула смущенная улыбка, словно он был виноват перед любимой девушкой в том, что происходило вокруг.

– Наверно, фашисты. Подождите здесь. Я только сбегаю в военкомат и узнаю, в чем дело.

Паша кивнула в знак согласия и хотела сказать что-то хорошее, чтобы парень сразу забыл вчерашнюю обиду, но не успела. Дмитрий ласково глянул на нее и скрылся за углом.

Вскоре у здания банка собрались все сотрудники. У многих растерянный вид, в глазах испуг. Появился шустрый и, как всегда, энергичный директор банка, почти вслед за ним подкатили два грузовика.

– Товарищи! Прошу без паники! – громко и властно распоряжался этот маленький сухонький человек. – Надо немедленно вывезти ценности и документы в безопасную зону.

Люди засуетились. Начали спешно грузить в машины мешки, скрепленные сургучными печатями, стопы бумаг, папки. Толстый пожилой мужчина с лысиной перестарался в своем усердии и выволок дорожку. Кто-то крикнул ему:

– Не забудьте графин с водой и чернильницу!

Машины ушли. Сотрудники банка стали расходиться.

Паша не спешила, ждала Дмитрия. Но он так и не возвратился.

По радио объявили об эвакуации гражданского населения из Луцка. Когда Паша вернулась домой, мать уже сидела на узлах.

– Куда ж мы теперь? – заохала она, увидев дочь.

– Куда все, туда и мы... – сурово нахмурив широкие черные брови, ответила Паша.

Вторые сутки Паша с матерью и теткой, нагруженные пожитками, устало двигались на восток, в сторону Клевани. Вдоль шоссе зияли глубокие воронки. Чернели сожженные опушки. Дымылись догорающие села, хутора...

Беженцы изнемогали. Кончились скудные запасы продуктов.

– Пашенька, – не выдержав, взмолилась Евдокия Дмитриевна, – далеко нам еще?

– Не знаю, мама!

Завидев близ дороги копну сена, Евдокия Дмитриевна предложила заночевать. Уставшие, они повалились на сено. Наша лежала между матерью и теткой, не чувствуя ни рук ни ног, но уснуть не могла. О многом передумала она. Что теперь будет с ними? Вспоминала Дмитрия. В последнюю встречу он показался ей самым близким после матери человеком. Жалела, что больше не увиделись.

Уснула Паша лишь глубокой ночью. Но как только солнечные лучи скользнули по земле, Савельевы снова тиранились в путь. Надо было спешить, чтобы успеть выбраться из опасной зоны. Однако в полдень узнали от встречных, что немцы заняли Барановичи, что вражеское кольцо сомкнулось. Идти на восток уже не было смысла. Решили возвращаться в Луцк.

Паша крепче увязала свой узел и уверенно сказала уставшей, чуть сгорбленной матери и ее сестре, Ефро-синье Дмитриевне:

Женщины доверчиво посмотрели на Пашу. За эти дни лицо ее вы тянулось, поблекло, глаза стали строже, а брони совсем сошлись в одну широкую черную линию.

– Боже, ведь мы так устали, доберемся ли обратно? – отчаялась Евдокия Дмитриевна.

Измученные и голодные, они ранним серым утром вошли в Луцк. Знакомые улицы были молчаливы, печальны, захламлены. По ним сновали военные в капустно-зеленых мундирах... Гулко и страшно, словно в пустой бочке, топали их кованые сапоги. Паше все казалось кошмарным сном...

Из-за большого углового дома вышла группа гитлеровцев. Они сразу обратили внимание на девушку. Рыжеволосый, шедший впереди, спросил по-немецки:

– Куда, красотка, спешишь? Пойдешь с нами?

– А может, только со мной?

– Го-го-го...– гулко разнеслось по улице.

Паша отвернулась. Она знала немецкий язык и понимала, о чем говорили солдаты.

Евдокия Дмитриевна забеспокоилась, прибавила шаг.

Прежнюю квартиру Савельевых фашисты превратили в склад награбленных вещей. Паше пришлось много побегать, пока нашла небольшую комнату на другой улице. Там они втроем и поселились.

Как-то Паша вышла в город. По улицам громыхали подводы и грузовики. Всюду на стенах домов пестрели приказы. И в каждом из них большими буквами чернело слово «РАССТРЕЛ». Под приказами стояла подпись генерального комиссара Волыни и Подолии генерала Шоне.

В здании банка засело гестапо. Над двухэтажным домом № 45 по улице Шевченко, где разместился гебитско-миссариат, маячил кроваво-красный флаг со свастикой. В католическом монастыре фашисты устроили тюрьму, а рядом – обнесенный колючей проволокой лагерь для военнопленных. В широкие ворота фашисты загоняли мужчин и женщин. Увидев это, Паша вздрогнула, словно и сама шла туда же.

Вернувшись домой, Паша бросилась к матери, которая, стоя у корыта, стирала запыленное в дороге белье.

– Мама, что ж это творится? Весь город охвачен страхом!

– Молчи, дочка, – снимая с рук грязную пену, тихо говорила мать, – молчи. Посмотрим, что будет дальше... Сейчас надо подумать о работе, как дальше жить, чем кормиться. Прошу тебя, будь рассудительной. Не говори ничего лишнего. С ненадежными людьми не водись.

Утром Паша отправилась искать работу. Возле здания гебитскомиссариата ее окликнула худощавая женщина лет сорока:

– Здравствуй, Савельева!

Паша радостно всплеснула руками:

– Мария Ивановна!

До прихода гитлеровцев Мария Ивановна Дунаева и Савельева работали в банке. Паша тогда и подружилась с ней. Вот они опять вместе...

Дунаева забросала Пашу вопросами: где застала война? что делает сейчас? здорова ли мать? И когда Паша рассказала обо всем пережитом, Мария Ивановна пригласила ее к себе домой.

– Приходи. Посидим. Погорюем вместе.

– Обязательно приду. Адрес прежний?

Домой Паша вернулась в приподнятом настроении.

– Нашла работу? – с надеждой спросила Евдокия Дмитриевна.

– Нет, мамочка, порадовать пока нечем.

– А вид у тебя веселый!

– Знакомую встретила. В гости приглашает.

– Кто она?

– Ты ее знаешь, Дунаева. Мы с ней раньше встречались по работе. Умная, обаятельная женщина. G таким человеком поговоришь – и сам лучше становишься.

– С хорошими людьми, конечно, встречаться стоит и теперь. Человек не волк, одному никак не прожить...

Мария Ивановна радушно встретила Пашу. За чашкой чая хозяйка сразу же сказала, что муж ее работает конюхом у бургомистра Кульгофа.

– Где-то же надо было пристроиться, – поспешно, как бы оправдываясь, добавила Дунаева и начала рассказывать о бургомистре.

Кульгоф – злой, надменный человек. Любит он только свою собаку. На службу всегда приезжает с бульдогом. Люди смотрят из углов и шепчутся: «Собачья упряжка едет!» «Смотри, как надулся, сам-то злее бульдога!» А однажды кто-то к кузову его брички приклеил листок с надписью: «Кульгофа ждет собачья смерть!»

Беседуя с девушкой, Мария Ивановна невольно залюбовалась ею.

– На тебя поглядишь, Паша, и забудешь, что вокруг столько горя, – с тихой радостью заметила она.

– Если бы вы, Мария Ивановна, заглянули в мою душу!

– Догадываюсь... – кивнула Дунаева, чуть прищурив темно-серые проникновенные глаза. – Ну что ж, Паша, давай говорить откровенно, не таясь...

Мария Ивановна обладала способностью отгадывать настроение собеседника. И редко ошибалась. А когда внутренне убеждалась, что она поняла человека, полностью ему доверялась. Вот и сейчас она внимательно следила за тем, какое впечатление произвело на Пашу ее предложение говорить не таясь. У Паши блеснули глаза, чуть плотнее обычного сжались полные пунцовые губы, на переносице собрались морщинки.

– Завтра я сведу тебя с девушками из нашей подпольной группы, – доверительно сообщила Дунаева, – а там решим, какое дело тебе поручить.

– Мария Ивановна, у вас только девушки в подпольщиках? – сдавленным от волнения и радости голосом спросила Паша.

– Придет время, все узнаешь, моя дорогая. – В уголках маленького рта хозяйки заиграла нежная, всегда согревавшая Пашу улыбка.

А ваш муж?..

– И о нем помолчим, – кивнула Дунаева и загадочно улыбнулась. – Всему свое время, милая...

ПЕРВЫЕ ШАГИ

В первый день войны Вячеслава Васильевича Измайлова вызвали в горком партии. Партийная организация Луцка спешно подбирала будущих подпольщиков. Готовы были остановиться на его кандидатуре. Но вот беда, адвоката Измайлова в Луцке хорошо знают. Никакой конспирации тут не получится.

Вячеслав Васильевич сам нашел выход из трудного положения. Он порекомендовал своего младшего брата, Виктора, совсем недавно приехавшего в Луцк.

– Виктор тоже член партии, его здесь почти никто не знает. Я ручаюсь за него и как брат, и как коммунист.

– Где он сейчас?

– В военкомате. Призывают в армию.

Секретарь горкома, пожилой мужчина с усталым лицом, долго расспрашивал Измайлова о его брате. Потом связался по телефону с военкомом. Виктор вскоре прибыл в горком. Его спросили, готов ли он выполнить совершенно секретное и опасное задание партийной организации. Когда Виктор, вытянувшись по стойке «смирно», ответил утвердительно, секретарь пожал ему руку и, пригласив сесть рядом на стул, начал излагать план организации в городе подпольной группы для борьбы с фашистами.

– С чего начать? – спросил он, поочередно посмотрев на братьев Измайловых, и тут же ответил, обращаясь только к Виктору. – Первые несколько дней вам придется скрываться где-нибудь в селе. Потом явитесь как дезертир, не пожелавший служить Советам. Брат помоя«ет устроиться на работу в торговую сеть. Затем ждите доверенного человека. Он передаст инструкции.

С улицы доносился грохот. Где-то близко рвались снаряды. Враг вел яростный обстрел города.

– Партбилет при вас?

– Как всегда!

– Сдайте его в сейф.

В заключение секретарь сказал:

– Начинайте действовать осмотрительно. Без острой необходимости не рискуйте. – И, пожимая руку на прощание, добавил неофициально: – У вас есть замечательное качество для работы в торговле.

– Какое? – высоко вскинул тонкие длинные брови Виктор.

– Обворожительная улыбка, – ответил секретарь. – Постарайтесь сделаться этаким веселым торгашом, мечтающим разбогатеть при «новом порядке», открыть свою лавочку.

– Если даже черти на сердце скребут, улыбайся, будь обходительным! – добавил старший Измайлов.

– Да, роль нелегкая, – еще раз крепко пожав руку, сказал секретарь.

Виктор Измайлов сразу же покинул город и вернулся только на пятый день, когда фашисты установили свою власть. Он поступил на работу в продуктовый магазин, но торговать было нечем. Покупателей мало, так что некому было улыбаться, не на ком испытывать силу обаяния «молодого торговца»...

Потянулись долгие тревожные дни ожидания. Прошло уже две недели, а на связь никто не приходил. Не имея опыта подпольной работы, Виктор действовал по своему усмотрению. С помощью брата он установил контакт с Марией Ивановной Дунаевой, поручил ей присматриваться к людям и приближать к себе тех, кто, не страшась последствий, готов вести борьбу с фашистскими оккупантами.

Это задание Дунаева выполняла с большой осторож:-ностью.

Однажды, когда Виктор вывозил товар с базы, к нему подошел мужчина с приятной наружностью. На левой щеке виднелась бородавка.

– Измайлов? Виктор Васильевич?

– Очень приятно, я торговый агент. Вы собрались в магазин?

– Разрешите мне поехать с вами?

– Пожалуйста.

В дороге незнакомец неожиданно спросил:

– Вы не знаете, где можно купить конфеты к чаю?

Сердце Виктора забилось чаще, он с радостью посмотрел в строгие глаза долгожданного связного.

– Вчера к исходу дня их продали...

Попутчик крепко пожал Измайлову руку.

– Наконец-то! – невольно вырвалось у Виктора. – Я уже заждался вас.

– И нам хотелось раньше связаться с вами, но...

– Понимаю!

– Завтра вы должны встретиться с Добрым, представителем подпольного обкома партии. Он будет вас ждать возле речки, у замка Любарта.

В назначенное время Виктор и связной, захватив для отвода глаз удочки и нехитрые рыбацкие снасти, отправились на встречу.

Возле замка «рыбаки» миновали ветхий мостик и пошли вдоль берега. В условленном месте сидел полный мужчина лет сорока. Из-под густых бровей он внимательно наблюдал за поплавками, а уголком глаза осмотрел приближавшихся.

– Ну как, клюет? – спросил связной.

– Пока не очень, а начнет садиться солнце – обязательно клюнет, – ответил тот густым басом.

Вокруг никого не было. Связной подсел ближе:

– Это он, Виктор Измайлов.

– Забрасывайте удочки, – кивнул Добрый Виктору.

Виктор пристроился рядом, а связной отошел в сторонку и тоже закинул удочки.

Добрый подробно расспрашивал Измайлова, как он устроился, с кем встречается, что делают его брат и друзья.

Вытащив удочку и поправив червячка, Добрый по-отечески наставлял Измайлова. Он говорил о том, что подпольщики должны прежде всего разоблачать версию фашистов о небоеспособности Красной Армии, распространять листовки со сводками Совинформбюро, подымать дух у населения и веру в победу Страны Советов.

– Учтите, товарищ Измайлов, кроме вашей группы действуют и другие. Так что, если вдруг у вас появятся негласные помощники, не удивляйтесь.

Добрый потянул удочку, хотя и не клевало, насадил на крючок нового червячка.

– Ваши люди вооружены?

– А у вас лично есть пистолет?

– Через два-три дня мы передадим вам пару пистолетов и несколько гранат. Но никаких серьезных операций без согласования с нами не предпринимайте, чаще информируйте нас обо всем, что происходит в городе. Связного вы всегда найдете в часовой мастерской, что у центрального входа на базар. Спросите Ивана Денисовича. Ну, пора расходиться...

Только он это сказал, послышался легкий свист: связной предупреждал – чужой!

Подошел невысокий, щупленький человек. В руках он держал длинное бамбуковое удилище.

– Здравствуйте. Богатый нынче улов?

– Здравствуйте, – отозвался Добрый. – Сегодня не везет...

– Эге, надо умеючи! А вы что ж, так-таки с пустыми руками и возвращаетесь? – пристально глядя на собравшегося уходить Виктора, спросил он. – Не стыдно?

– Был бы у меня такой красивый поплавок, как у вас, может, и клюнуло бы. – Не скрывая иронии, Виктор кивнул на новенький красный поплавок с длинным гусиным стержнем на удочке незнакомца.

– Ну-ну... – хмыкнул под нос «рыбак» и удалился.

– Остерегайтесь таких, – предупредил Добрый. – Глупец, простачков ищет! Да, чуть не забыл, – спохватился он, – в любом случае мы друг друга не знаем. Встретились только здесь.

– Понятно.

Дунаева свела Пашу с Наташей Косяченко и Анной Остапюк. Посоветовавшись, девушки решили прежде всего достать медикаменты для раненых военнопленных.

Паша обошла несколько аптек. В одной из них она встретила знакомую провизоршу. Та дала ей ваты, с десяток бинтов, несколько пузырьков с йодистой настойкой и два термометра...

Домой Паша вернулась радостная: оказывается, кое-что можно сделать, стоит только начать.

В тот же день зашла на квартиру, где жила Шура Бе-локоненко.

– Если бы не счастливая встреча с Дунаевой, – делилась Паша с подругой, – я бы долго еще билась одна, как рыба об лед. А ты, Шура, будешь с нами?

– Куда ты, Паша, туда и я! – твердо заявила подруга.

Впрочем, Паша и не сомневалась именно в таком ответе Шуры Белоконенко. Девушки горячо обнялись: и дальше они пойдут одной дорогой, но на этот раз более трудной – суровой дорогой борьбы.

С хозяйкой квартиры, Марией Григорьевной Галушко, Шура сдружилась еще до войны. И когда она возвратилась в Луцк после неудачной эвакуации, Мария Григорьевна снова охотно ее приютила.

Сейчас Галушко так же радушно приняла и подругу своей квартирантки, Пашу Савельеву, понравившуюся ей с первой встречи. У Паши была гордая осанка, говорила она вдумчиво, не торопясь, как бы взвешивая каждое слово. И Галушко сделала вывод: «Серьезная, собранная».

Однажды, услышав разговор Паши и Шуры о бесчинствах фашистов, хозяйка тяжело вздохнула и, по привычке склонив голову набок, пытливо спросила, что же делать, как жить дальше.

– Больше всего жалко мне тех, кто в лагере военнопленных, – горестно промолвила она. – Если б не дети... – И на полном добродушном лице ее появились глубокие морщинки.

У Марии Григорьевны было трое маленьких детей. Подумав об этом, Паша ободряюще гляиула на хозяйку:

– А вы не огорчайтесь, Мария Григорьевна. Не обязательно самой идти на риск. Если хотите помочь военнопленным, для начала достаньте какую-нибудь одежонку. Ведь у многих осталась мужская одежда. Или сухарей соберите.

На добром лице Марии Григорьевны засветилась улыбка.

Как-то вечером, когда Паша, Шура и Мария Григорьевна обдумывали, как лучше передать в лагерь медикаменты, в дверь постучали.

– Кто? – громко окликнула Мария Григорьевна.

Вошел среднего роста мужчина, худощавый, с выразительным бледным лицом и пышной каштановой шевелюрой. Он осведомился, не помешал ли своим приходом, и, не дожидаясь, пока хозяйка квартиры его представит, отрекомендовался:

– Ткаченко.

Паша и Ткаченко удивленно посмотрели друг на друга.

– Вы? – обрадовался Ткаченко.

– Как видите, Алексей Дмитриевич! – ответила Паша, восторженно пожимая руку старого знакомого, и тут же пояснила Шуре: – Алексей Дмитриевич – инженер, мы давно знаем друг друга.

– Не ожидал вас здесь встретить! Вы все время в Луцке? – интересовался Ткаченко.

– Живете на старом месте?

1– Нет, пришлось поселиться в маленькой комнатке.

– Работаете?

– Собираюсь...

Мария Григорьевна, радуясь встрече старых друзей, пошутила:

– Вот и устроила вам свидание!

– Давно собирался навестить вас, Мария Григорьевна, да время не позволяло, – извиняясь, говорил Ткаченко. – А сегодня был здесь поблизости и вот зашел непрошеным гостем.

– Вы всегда были желанным гостем, Алексей Дмитриевич,– искренне, широко улыбаясь, промолвила Галушко. – А теперь тем более... Работаете по специальности?

– В знакомой отрасли, однако не по специальности. Да я и не сетую, лишь бы при деле. Оно приносит относительное равновесие в жизни.

Гость положил свои большие узловатые руки на стол, как будто не зпая, куда их девать.

– Хуже такого «равновесия» и не придумаешь! – осторожно вставила Паша.

В разговоре Ткаченко упомянул о типографской продукции – «аусвайсах» и «мельдкартах».

Услышав об этом, Паша так обрадовалась, что боялась выдать себя невольным волнением.

– А для чего все эти бумажки?

– Вот вам и ну! – в тон произнес инженер.

– За бланками, конечно, присматривают? -. Паша до шепота понизила голос.

– Как говорят – в оба. Но все равно за всем не уследят.

Только Ткаченко ушел, Паша спросила Марию Григорьевну, давно ли она знакома с ним.

– Давно. Душевный человек... А ты, Паша, где с ним раньше встречалась?

– В банке, сразу как приехала в Луцк. – Задумалась. – Вы поняли его намек: «За всем не уследят»? Не помог бы? Удостоверения нам очень пригодятся...

Старые знакомые встретились еще раз. Мария Григорьевна пригласила Ткаченко на чашку чая, а в действительности она с Пашей и Шурой решила «приобщить инженера к полезному делу». В этот вечер уже никто пе испытывал прежней скованности.

Паша встретилась с Ткаченко возле типографии, запит в сквер.

– Алексей Дмитриевич, – начала девушка, заметно волнуясь, и от этого сильнее обычного хмурила широкие черные брови. – Мы просим вашей помощи.

Ткаченко чуть двинул плечами:

– Кто это «мы»? Что за «совет» такой объявился? Девичий?

– Нет, не девичий, Алексей Дмитриевич. И вы можете войти в него, если пожелаете. А раз вы работаете в типографии...

– Что я должен сделать?

– Нам нужны бланки удостоверений. Мы их сами заполним и передадим...

– Если взяться за дело как следует, то получится.

– Я знала, что вы не откажете.

– Почему?

– Да потому что вижу – вы честный человек.

А дома Паша говорила Марии Григорьевне и Шуре:

– Теперь необходимо быстрее устроиться на работу, чтобы меньше падало на нас подозрений.

– Ты права, Паша. Только при этом «новом порядке», где все вверх дном, устроиться по специальности не так-то просто, особенно мне, педагогу.

– Надо браться за любое дело, – твердо заявила Паша, хотя еще не была уверена в том, что поступает правильно.

С утра девушки отправились по городу в поисках работы. Заходили в магазины, в учреждения. Но ничего конкретного им не предлагали. В одном месте случайно прослышали, что в военную столовую требуются официантки.

В дверях столовой увидели хозяина. Высокий, с оттопыренными ушами, худой, кости да кожа, хотя совсем еще не старый – лет пятидесяти.

– Вы подруги или сестры? – сняв черные очки, спросил хозяин.

– Подруги.

– Фамилии? – сощурил он левый глаз.

– Моя – Савельева.

– Я – Белокоиенко.

– Что вы умеете делать?

Девушки замялись. Действительно, какую работу они могут выполнять в столовой?

– Вам нужны официантки? Нас это вполне устроит, – покорно произнесла Паша.

– Да-а, – протянул хозяин. – А кто за вас поручится? Здесь столуются очень приличные люди, их должны обслуживать только те, в ком я абсолютно уверен!

Умоляющие глаза девушек не смягчили сердце предпринимателя. Сам он недавно вернулся на эти земли из-за границы, куда бежал в 1939 году. Теперь он мечтает о большом деле и придирчиво относится к тем, кого нанимает.

– Значит, никто не поручится? Тогда в официантка не возьму.

– Простите. До свидания!

– Попробуйте достать поручительства.

– Попробуем.

Хозяин проводил девушек долгим оценивающим взглядом и, словно сожалея об их уходе, крикнул вдогонку:

– В судомойки возьму!

Белоконенко устроилась на работу в лагерь военнопленных, а Паше так и пришлось пойти в судомойки.

– Немного поработаю, а там подыщу что-нибудь получше, – решила она и отправилась в столовую.

Идти было стыдно и страшно. Казалось, все встречные провожали ее презрительными взглядами, кивали, – мол, еще одна пошла в услуя{ение к фашистам.

Невольно вспомнились первые мечты юности о будущем. Школа в Ржеве. Суровая снежная зима. На лыжню вышли сверстницы. Все думали об одном – не отстать! Раздалась команда. Со старта Паша ушла пятой. Но за несколько метров до финиша сделала рывок и под шумное одобрение подружек первой пересекла красную ленточку. Кажется, и сейчас еще шумят в ушах аплодисменты...

А однажды, когда сидели в парке и гадали, кем быть, Паша неожиданно для всех заявила:

– Я буду летчицей.

– Летчицей? – хором переспросили подруги.

– Подумайте: человек – словно птица! Летишь высоко-высоко, огромные реки кажутся всего лишь голубыми лентами. А села и города такими крохотными. А поднимешься вдвое, втрое выше, туда, куда никто еще не залетал, и увидишь всю землю от края до края...

С тех пор до окончания средней школы Пашу так и звали летчицей...

Как только исполнилось шестнадцать лет, Паша подала заявление о приеме ее в ряды ленинского комсомола. «Буду предана комсомолу и партии, как Павка Корчагин...» – писала она тогда.

На собрании все говорили, что она хорошо учится, дисциплинированная, активная. Но вот поднялся один юноша, кашлянул, поправил ершистые волосы и срывающимся баском заявил:

– Все, что здесь я слышал о Паше, правильно. Только мне кажется, что Савельева слишком гордая, важничает перед... ребятами. С товарищами надо быть попроще. Ты ведь еще не взаправдашняя летчица!

Кто-то на задних рядах хихикнул.

Паша покраснела и подумала: «Может, п правда я перед ребятами такая зазнайка...»

Домой возвращались поздно. Взявшись за руки, шли по центральной площади, оглашая ее звонким смехом и песней. Это была незабываемая прогулка. Каждому хотелось подольше быть вместе. Был тут и юноша, что критиковал ее. Она подошла к нему и с доброй улыбкой взяла под руку.

– Видишь, я больше не важничаю...

Услышав топот колонны немецких солдат, Паша очнулась от радужных воспоминаний, невольно подумала: «После всего этого работать судомойкой, да еще у фашистов?!»

– Ну я вам покажу судомойку! – процедила она сквозь зубы и зло посмотрела вслед марширующим солдатам.

Теперь, когда Паша и Шура поступили на работу, у них оставалось совсем мало свободного времени, зато они почувствовали себя увереннее. И когда к Савельевым нагрянули жандармы проверять документы, Паша отнеслась к этому спокойно. Слова «работаю в офицерской столовой» произвели впечатление.

Но через несколько дней Савельева сообщила Шуре тревожную новость – ее вызывает хозяин столовой «для беседы». Подруги долго строили различные догадки о целях вызова. Обдумав все, Паша пошла с твердым намерением покинуть работу, если хозяин задумал что-нибудь недоброе,