История создания поэмы «Мцыри», известной романтической поэмы М. Лермонтова, могла бы сама по себе послужить сюжетом для повести. Замысел написать поэму о юном монахе, погибающем в неволе монастыря, появляется у поэта еще в юности. В дневнике семнадцатилетнего Лермонтова мы читаем следующие строки: «Написать записки молодого монаха 17-ти лет. С детства он в монастыре, кроме священных книг, ничего не читал. Страстная дума таится – Идеалы». Но понадобилось достаточно много времени, почти 10 лет, чтобы замысел поэта воплотился. Самым сложным оказалось найти те идеалы, за которые мог бы погибнуть герой.

В 1830 году Лермонтов пишет небольшую поэму «Исповедь». В ней герой-монах осужден на казнь за любовь. Через несколько лет поэт создает еще одну поэму, «Боярин Орша». Ее герой также воспитанник монастыря. Однако эти ранние разработки (позднее включенные в текст «Мцыри») не могли удовлетворить Лермонтова. Главное произведение еще ждало его впереди.

Следующим этапом в истории создания «Мцыри» становятся впечатления Лермонтова от природы Кавказа. Говорят, что все мы родом из детства – и великий поэт не становится исключением. Еще ребенком бабушка привозит его на Кавказ лечиться. Здесь он знакомится с величественной природой, слушает горные легенды. Одна из таких легенд, кавказские предания о юноше и тигре, позднее отобразится в «Мцыри» в сцене битвы с барсом.

Став взрослым, Лермонтов вновь возвращается на Кавказ, и воспоминания детства вспыхивают перед ним с новой силою. Особенно поражает его старая Военно-грузинская дорога. «Старая военно-грузинская дорога, следы коей видны и поныне, своими красотами и целой вереницей легенд особенно поразила поэта. Легенды эти были ему известны уже с детства, теперь они возобновились в его памяти, вставали в фантазии его, укреплялись в памяти вместе с то могучими, то роскошными картинами кавказской природы». Так пишет о впечатлениях поэта его первый биограф, П.А. Висковатов. Любуясь этой дорогой, Лермонтов еще и не знает, что на ней его ждет встреча с его героем…

История героя Мцыри примечательна тем, что Лермонтову было суждено встретится с ним вживую. Об этом событии вспоминали сразу два родственника поэта – его двоюродный брат А. П. Шан-Гирей и родственник по материнской линии, А. А. Хастатов. По их словам, в 1837 г., путешествуя по Военно-грузинской дороге, поэт повстречался с пожилым монахом, вернее с монастырским служкой. Они разговорились. Так Лермонтов узнал о жизни монаха – тот был последним из монастыря поблизости Мцхете. Совсем маленького, его привез в монастырь русский генерал Ермолов. Мальчик был болен и не смог продолжать путь. Когда монах вырос, он не раз пытался сбежать, потому что тосковал по дому. Одна из таких попыток едва не стоила ему жизни. После долгой болезни монах все же смирился и принял решение остаться при монастыре.

Искренний рассказ не мог не произвести на Лермонтова впечатления. Соединив услышанное от монаха со своими более ранними набросками, поэт создает окончательный вариант поэмы. Интересно, что он практически не изменил рассказанного монахом, за исключением одной ключевой детали. Герой «Мцыри» не может смириться с монастырем, это остается для поэта наиболее важным. Так рождается романтическое произведение «Мцыри».

У литературоведов существуют сомнения в точности поэтичной легенды о создании «Мцыри», изложенной все тем же Висковатовым. Одно, по крайней мере, точно не вызывает сомнений – такая история вполне могла произойти в то время. Война России с Грузией послужила причиной для появления множества детей-пленных, отличающихся неугасимой любовью к своему краю. Известен и еще одни похожий случай, который также наверняка был знаком Лермонтову: печальная история художника П. З. Захарова. Он, по рождению чеченец, также был захвачен в плен русскими. Все тот же генерал Ермолов привез его в Тифлис, где он и вырос.

Разумеется, какая бы из историй не лежала на самом деле в основании поэмы, потребовался огромный поэтический талант, чтобы превратить ее из простого рассказа о военных событиях в гениальную поэму. Создание «Мцыри» Лермонтова потребовало от него многих лет вдохновенного труда, а их результат восхищает читателей и поныне

Тест по произведению

) Лермонтов опять перенес действие на любимый им Кавказ. Свободной, широкой кистью рисует он девственную природу дикого Кавказа, – все пейзажи его, дневные и ночные, одинаково поразительны по яркости красок.

Герой поэмы, по происхождению горец; его, еще ребенком, привез в грузинский монастырь какой-то русский генерал, найдя его одиноким, умирающим в горах. Ребенок был слаб, пуглив и дик, но в нем жил могучий дух его отцов, – он «тихо, гордо умирал», не желая принять пищу от монахов.

Лермонтов. Мцыри. Читает Пётр Дубинский

Потом он поправился, остался в монастыре, и здесь протекло все его печальное детство: он жил «угрюмый, одинокий», не зная отца и матери, – как листок, грозой оторванный от родного стебля... Он вырос в стенах монастыря, как цветок тепличный: этот монастырь был для него тюрьмой, так как с детства неясная тоска по родной стороне волновала его беспокойное сердце.

В этом сердце никогда не умирала пламенная страсть к воле, к природе, к родным ему горцам: по его словам, эта – страсть –

Как червь во мне жила,
Изгрызла душу и сожгла.

Он рвался –

От келий душных и молитв
В тот чудный мир тревог и битв,
Где в тучах прячутся скалы,
Где люди вольны, как орлы!

Этот «пламень», с юных лет, «таясь», жил в его груди – и, наконец, «он прожег свою тюрьму» – Мцыри бежал из монастыря в горы и там провел несколько дней на свободе, – там он жил настоящей жизнью дикаря, не оторвавшегося от природы...

Монахи нашли его умирающего от голода и утомления и перенесли обратно в монастырь; перед смертью он раскрыл одному из монахов свою душу:

Ты хочешь знать, что делал я
На воле? Жил , – и жизнь моя
Без этих трех блаженных дней
Была б печальней и мрачней
Бессильной старости твоей.

Потом Мцыри рассказывает, как в эти счастливые дни близость к природе его опьяняла – как он рад был «обняться с бурей», рукою готов был ловить молнии... Он чувствовал себя зверем:

Я сам, как зверь, был чужд людей,
И полз, и прятался, как змей.

Встретившись с барсом, он ощутил в себе зверя –

Как барс пустынный, зол и дик,
Я пламенел, визжал, как он,
Как будто сам я был рожден
В семействе барсов и волков.

Не только «дикое» и «звериное» природы нашло отклик в его сердце, – он сумел услышать и те хвалы в честь мирозданья, – тихие, торжественные, которые звучали в таинственных голосах природы:

Кругом меня цвел Божий сад!..
Растений радужный наряд
Хранил следы небесных слез…

…я к земле припал,
И снова вслушиваться стал
К волшебным, странным голосам, –
Они шептались по кустам,
Как будто речь свою вели
О тайнах неба и земли.
И все природы голоса
Сливались тут; не раздался
В торжественный хваленья час
Лишь человека гордый глас.

Он «тонул» глазами и душой в глубинах синего неба, он сливался с землей, горами, барсом, змеею. Чувствуя близость своего последнего часа, он просит перенести его в сад, под цветущие акации. Вольный сын природы, он не умрет в душной темнице-келье, – он хочет заснуть в объятиях великой матери-природы!

Молодой человек, с детства запертый в монастыре против собственной воли. Погибает вскоре после того, как ему удается сбежать.

История создания

Михаил Лермонтов работал над поэмой «Мцыри» в 1838-1839 годах. Первая публикация состоялась в 1840 году в сборнике «Стихотворения М. Лермонтова» с некоторыми цензурными сокращениями. Поэма считается одним из последних образцов романтического жанра в русской литературе. Сюжет поэмы Лермонтов якобы позаимствовал из одной истории, которую слышал во время ссылки на Кавказ, куда поэта выслали в 1837 году.

Поэт путешествовал по старой Военно-Грузинской дороге, которая идет через Главный Кавказский хребет. Там, в городе Мцхета, Лермонтов разговорился с неким монахом, который поведал поэту историю собственной жизни. Монах этот происходил из семьи горцев и еще в детстве попал в плен. Генерал Алексей Ермолов вез ребенка с собой, но мальчик по дороге заболел, и генералу пришлось оставить его в монастыре на попечении братии.

Ребенок рос в монастыре, но не мог свыкнуться с новыми условиями и несколько раз пытался бежать назад в горы. После очередной попытки ребенок серьезно заболел и едва не погиб. Этот рассказ якобы настолько впечатлил Лермонтова, что тот создал по мотивам услышанной истории поэму. Действительно ли этот эпизод в жизни Лермонтова имел место, или он был выдуман ранними биографами, сейчас сказать трудно.

В поэме заметно и большое влияние фольклора грузин. К примеру, мотив битвы юноши с барсом или тигром распространен в народной грузинской поэзии. Название поэмы первоначально звучало как «Бэри», что в переводе с грузинского означало «монах». Позже автор заменил название на «Мцыри» - слово, которое означало одновременно и «послушник», и «чужеземец», что точнее отражало суть происходящего в поэме. Редактируя поэму позже, Лермонтов выкинул часть текста, вероятно, опасаясь цензуры. В этих строках Мцыри жалуется, что вместо родины Бог дал ему тюрьму.

Поэма «Мцыри»

Герой родился и рос на Кавказе в семье гордого горца. В воспоминаниях герой видит отца в образе воина, в боевой одежде и с ружьем. Шестилетним мальчиком героя взял в плен некий русский генерал и увез из родных краев. В дороге ребенок заболел, и генералу пришлось оставить мальчика в монастыре. Там ребенка удерживали насильно, и Мцыри против воли пришлось стать монахом.

Герой сохранил качества, присущие горцам, - страстную и горячую натуру, гордый характер и «могучий дух», который юноша унаследовал от предков. В детстве герой отказывался от монастырской пищи из гордости и согласен был умереть от голода. Даже ребенком герой был тверд духом, никогда не жаловался, не плакал и молча переносил болезни и трудности.

Перед смертью, исповедуясь, герой говорит, что его жизнь была полна «горьких мук». Герой вспоминает прошлое - отцовский дом и ущелье, где стоял аул, в котором жила семья Мцыри. Когда герой оказался в монастыре, один старый монах стал опекать больного мальчика из жалости. Выздоровев, герой, однако, не повеселел, а скрывался от людей, не играл и дичился.

Старый монах, который спас мальчика от смерти, надеялся, что со временем Мцыри отвыкнет от родных, забудет о прошлом и освоится в монастыре. Юноша действительно забыл лица близких и смутно помнил свое прошлое, притерпелся к монастырской жизни, начал понимать язык местных и был окрещен святым отцом, однако добром это не обернулось. Герой продолжал всю свою недолгую жизнь тосковать об утраченном и мечтать о свободе и воспринимал собственную жизнь в монастыре как пребывание в тюрьме.

Семья Мцыри продолжает жить где-то в горах Кавказа, и родители, вероятно, считают героя погибшим, ничего не зная о нынешнем положении Мцыри. Став взрослым юношей, герой дает себе слово, что непременно увидится с родными. Однажды герою подворачивается возможность сбежать из монастыря. Герой убегает ночью во время грозы, но проводит на свободе всего трое суток. За это время герой успевает встретиться с барсом, вступить в бой с ним и победить этого грозного хищника.

Во время этой короткой вылазки на волю Мцыри также встречает прекрасную молодую грузинку, за которой наблюдает издали. Девушка спускается к горной реке, чтобы набрать воды в кувшин. На грузинке бедная одежда и чадра, но голос девушки кажется Мцыри «сладко вольным». Герой видит и дом, где живет девушка, - саклю, которая «приросла к скале», и голубой дымок, который струится над плоской кровлей. Эти воспоминания умирающий из-за болезни герой считает самыми ценными в жизни.

До родных мест герой, однако, не добирается. Мцыри идет к горам, но сбивается с дороги в лесу, плутает и снова выходит к монастырю, из которого сбежал. В лесу герой заболевает, позже его, лежащего без сознания, находят монахи и относят обратно в монастырь. Парень полагает, что вскоре умрет из-за болезни, и печалится о том, что будет похоронен в чужой земле и так и не сможет увидеть родных.

Умирая, Мцыри упрекает старика-монаха, что тот прожил насыщенную жизнь в миру и ушел в монастырь лишь позже. Кроме того, старик уже слаб и сед, отвык от желаний, поэтому ему не понять юного Мцыри, который оказался в монастыре против собственной воли совсем еще ребенком и не видел жизни.

Жалость, которую монахи испытывают к Мцыри, кажется юноше позорной. При этом к старому монаху, который его выходил и опекал, герой относится с должным уважением и называет того «отцом». Сам старик тоже по-дружески относится к Мцыри и принимает у юноши исповедь, когда тот лежит при смерти.

Иллюстрация к произведению Лермонтова "Мцыри"

Больше всего герой стремится обрести утраченную свободу и мечтает вернуться туда, где жил в детстве. Мцыри просит перенести его перед смертью в сад, откуда юноше будет виден Кавказ. Дальнейшая биография героя неизвестна - Мцыри мог умереть, а мог и оправиться от болезни.

Мцыри не причинял зла людям, это незлобивый человек с чистой детской душой, однако с обитанием в монастыре жизненные ценности героя несовместимы. Помыслы Мцыри устремлены к родным краям, которые герой покинул против собственной воли. Пребывание среди монахов герой воспринимает как плен и считает, что это не жизнь. Герой тоскует по родине и тяготится одиночеством, в котором находится в монастыре, несмотря на присутствие вокруг монахов.

Мцыри мало подходит для размеренной монастырской жизни. Юноша полон «желаньем и тоской» и «бессильным и пустым жаром». Жизнь взаперти сделала некогда веселого и резвого героя угрюмым. Мцыри отвык от людей и чувствует себя среди них чужим; герою кажется, что сам он больше сродни зверю. Юноша вспоминает «чудный мир тревог и битв», где «люди вольны, как орлы». Уже много лет герой не видел родных и скучает по ним, чувствуя себя лишенным отчизны и близких.

Герой - свободолюбивая личность, и ради обретения свободы он готов рискнуть жизнью. Умирать, однако, совсем не хочется. Мцыри жалеет, что прожил так мало и не смог исполнить собственного сокровенного желания - снова увидеть родину и семью.

Несмотря на то, что вырастили героя монахи, тот стал смелым человеком, который готов один на один сразиться с диким хищником, не испытывая страха, и победить в этой схватке. Мцыри оказался славным воином, верным и скорым ударом он рассек «широкий лоб» барса, имея в качестве оружия простой сук. У героя были все шансы стать удалым горцем, если бы злая судьба не забросила Мцыри в монастырь.

Лермонтов демонстрирует душевное состояние героя через природу. Юноша сравнивается с одиноким листком, который сорвала и унесла буря. Сам герой постоянно восхищается природой Кавказа, причудливыми горными хребтами, снегами, которые горят, «как алмаз», и высью неба. Горная природа в поэме составляет оппозицию монастырю – месту заключения главного героя. Природа ассоциируется со свободой.

Кроме того, окружающий монастырь горный пейзаж по-разному воспринимается монахами и самим Мцыри. Для героя прячущиеся в тучах скалы - воплощение свободы, дом вольных людей, а монастырские кельи Мцыри воспринимает как «душные». Для монахов, напротив, природа полна опасностей. Этим противопоставлением усиливается конфликт между Мцыри и монастырем.

Цитаты

«Старик! я слышал много раз,

Что ты меня от смерти спас -

Зачем?.. Угрюм и одинок,

Грозой оторванный листок,

Я вырос в сумрачных стенах

Душой дитя, судьбой монах.

Я никому не мог сказать

Священных слов «отец» и «мать».

«Я мало жил, и жил в плену.

Таких две жизни за одну,

Но только полную тревог,

Я променял бы, если б мог»

Немного лет тому назад,
Там, где, сливаяся, шумят,
Обнявшись, будто две сестры,
Струи Арагвы и Куры,
Был монастырь. Из-за горы
И нынче видит пешеход
Столбы обрушенных ворот,
И башни, и церковный свод;
Но не курится уж под ним
Кадильниц благовонный дым,
Не слышно пенье в поздний час
Молящих иноков за нас.
Теперь один старик седой,
Развалин страж полуживой,
Людьми и смертию забыт,
Сметает пыль с могильных плит,
Которых надпись говорит
О славе прошлой — и о том,
Как, удручен своим венцом,
Такой-то царь, в такой-то год,
Вручал России свой народ.
___

И божья благодать сошла
На Грузию! Она цвела
С тех пор в тени своих садов,
Не опасаяся врагов,
3а гранью дружеских штыков.

Однажды русский генерал
Из гор к Тифлису проезжал;
Ребенка пленного он вез.
Тот занемог, не перенес
Трудов далекого пути;
Он был, казалось, лет шести,
Как серна гор, пуглив и дик
И слаб и гибок, как тростник.
Но в нем мучительный недуг
Развил тогда могучий дух
Его отцов. Без жалоб он
Томился, даже слабый стон
Из детских губ не вылетал,
Он знаком пищу отвергал
И тихо, гордо умирал.
Из жалости один монах
Больного призрел, и в стенах
Хранительных остался он,
Искусством дружеским спасен.
Но, чужд ребяческих утех,
Сначала бегал он от всех,
Бродил безмолвен, одинок,
Смотрел, вздыхая, на восток,
Гоним неясною тоской
По стороне своей родной.
Но после к плену он привык,
Стал понимать чужой язык,
Был окрещен святым отцом
И, с шумным светом незнаком,
Уже хотел во цвете лет
Изречь монашеский обет,
Как вдруг однажды он исчез
Осенней ночью. Темный лес
Тянулся по горам кругом.
Три дня все поиски по нем
Напрасны были, но потом
Его в степи без чувств нашли
И вновь в обитель принесли.
Он страшно бледен был и худ
И слаб, как будто долгий труд,
Болезнь иль голод испытал.
Он на допрос не отвечал
И с каждым днем приметно вял.
И близок стал его конец;
Тогда пришел к нему чернец
С увещеваньем и мольбой;
И, гордо выслушав, больной
Привстал, собрав остаток сил,
И долго так он говорил:

«Ты слушать исповедь мою
Сюда пришел, благодарю.
Все лучше перед кем-нибудь
Словами облегчить мне грудь;
Но людям я не делал зла,
И потому мои дела
Немного пользы вам узнать,
А душу можно ль рассказать?
Я мало жил, и жил в плену.
Таких две жизни за одну,
Но только полную тревог,
Я променял бы, если б мог.
Я знал одной лишь думы власть,
Одну — но пламенную страсть:
Она, как червь, во мне жила,
Изгрызла душу и сожгла.
Она мечты мои звала
От келий душных и молитв
В тот чудный мир тревог и битв,
Где в тучах прячутся скалы,
Где люди вольны, как орлы.
Я эту страсть во тьме ночной
Вскормил слезами и тоской;
Ее пред небом и землей
Я ныне громко признаю
И о прощенье не молю.

Старик! я слышал много раз,
Что ты меня от смерти спас —
Зачем? .. Угрюм и одинок,
Грозой оторванный листок,
Я вырос в сумрачных стенах
Душой дитя, судьбой монах.
Я никому не мог сказать
Священных слов «отец» и «мать».
Конечно, ты хотел, старик,
Чтоб я в обители отвык
От этих сладостных имен, —
Напрасно: звук их был рожден
Со мной. И видел у других
Отчизну, дом, друзей, родных,
А у себя не находил
Не только милых душ — могил!
Тогда, пустых не тратя слез,
В душе я клятву произнес:
Хотя на миг когда-нибудь
Мою пылающую грудь
Прижать с тоской к груди другой,
Хоть незнакомой, но родной.
Увы! теперь мечтанья те
Погибли в полной красоте,
И я как жил, в земле чужой
Умру рабом и сиротой.

Меня могила не страшит:
Там, говорят, страданье спит
В холодной вечной тишине;
Но с жизнью жаль расстаться мне.
Я молод, молод… Знал ли ты
Разгульной юности мечты?
Или не знал, или забыл,
Как ненавидел и любил;
Как сердце билося живей
При виде солнца и полей
С высокой башни угловой,
Где воздух свеж и где порой
В глубокой скважине стены,
Дитя неведомой страны,
Прижавшись, голубь молодой
Сидит, испуганный грозой?
Пускай теперь прекрасный свет
Тебе постыл; ты слаб, ты сед,
И от желаний ты отвык.
Что за нужда? Ты жил, старик!
Тебе есть в мире что забыть,
Ты жил, — я также мог бы жить!

Ты хочешь знать, что видел я
На воле? — Пышные поля,
Холмы, покрытые венцом
Дерев, разросшихся кругом,
Шумящих свежею толпой,
Как братья в пляске круговой.
Я видел груды темных скал,
Когда поток их разделял.
И думы их я угадал:
Мне было свыше то дано!
Простерты в воздухе давно
Объятья каменные их,
И жаждут встречи каждый миг;
Но дни бегут, бегут года —
Им не сойтиться никогда!
Я видел горные хребты,
Причудливые, как мечты,
Когда в час утренней зари
Курилися, как алтари,
Их выси в небе голубом,
И облачко за облачком,
Покинув тайный свой ночлег,
К востоку направляло бег —
Как будто белый караван
Залетных птиц из дальних стран!
Вдали я видел сквозь туман,
В снегах, горящих, как алмаз,
Седой незыблемый Кавказ;
И было сердцу моему
Легко, не знаю почему.
Мне тайный голос говорил,
Что некогда и я там жил,
И стало в памяти моей
Прошедшее ясней, ясней…

И вспомнил я отцовский дом,
Ущелье наше и кругом
В тени рассыпанный аул;
Мне слышался вечерний гул
Домой бегущих табунов
И дальний лай знакомых псов.
Я помнил смуглых стариков,
При свете лунных вечеров
Против отцовского крыльца
Сидевших с важностью лица;
И блеск оправленных ножон
Кинжалов длинных… и как сон
Все это смутной чередой
Вдруг пробегало предо мной.
А мой отец? он как живой
В своей одежде боевой
Являлся мне, и помнил я
Кольчуги звон, и блеск ружья,
И гордый непреклонный взор,
И молодых моих сестер…
Лучи их сладостных очей
И звук их песен и речей
Над колыбелию моей…
В ущелье там бежал поток.
Он шумен был, но неглубок;
К нему, на золотой песок,
Играть я в полдень уходил
И взором ласточек следил,
Когда они перед дождем
Волны касалися крылом.
И вспомнил я наш мирный дом
И пред вечерним очагом
Рассказы долгие о том,
Как жили люди прежних дней,
Когда был мир еще пышней.

Ты хочешь знать, что делал я
На воле? Жил — и жизнь моя
Без этих трех блаженных дней
Была б печальней и мрачней
Бессильной старости твоей.
Давным-давно задумал я
Взглянуть на дальние поля,
Узнать, прекрасна ли земля,
Узнать, для воли иль тюрьмы
На этот свет родимся мы.
И в час ночной, ужасный час,
Когда гроза пугала вас,
Когда, столпясь при алтаре,
Вы ниц лежали на земле,
Я убежал. О, я как брат
Обняться с бурей был бы рад!
Глазами тучи я следил,
Рукою молнию ловил…
Скажи мне, что средь этих стен
Могли бы дать вы мне взамен
Той дружбы краткой, но живой,
Меж бурным сердцем и грозой?..

Бежал я долго — где, куда?
Не знаю! ни одна звезда
Не озаряла трудный путь.
Мне было весело вдохнуть
В мою измученную грудь
Ночную свежесть тех лесов,
И только! Много я часов
Бежал, и наконец, устав,
Прилег между высоких трав;
Прислушался: погони нет.
Гроза утихла. Бледный свет
Тянулся длинной полосой
Меж темным небом и землей,
И различал я, как узор,
На ней зубцы далеких гор;
Недвижим, молча я лежал,
Порой в ущелии шакал
Кричал и плакал, как дитя,
И, гладкой чешуей блестя,
Змея скользила меж камней;
Но страх не сжал души моей:
Я сам, как зверь, был чужд людей
И полз и прятался, как змей.

Внизу глубоко подо мной
Поток усиленный грозой
Шумел, и шум его глухой
Сердитых сотне голосов
Подобился. Хотя без слов
Мне внятен был тот разговор,
Немолчный ропот, вечный спор
С упрямой грудою камней.
То вдруг стихал он, то сильней
Он раздавался в тишине;
И вот, в туманной вышине
Запели птички, и восток
Озолотился; ветерок
Сырые шевельнул листы;
Дохнули сонные цветы,
И, как они, навстречу дню
Я поднял голову мою…
Я осмотрелся; не таю:
Мне стало страшно; на краю
Грозящей бездны я лежал,
Где выл, крутясь, сердитый вал;
Туда вели ступени скал;
Но лишь злой дух по ним шагал,
Когда, низверженный с небес,
В подземной пропасти исчез.

Кругом меня цвел божий сад;
Растений радужный наряд
Хранил следы небесных слез,
И кудри виноградных лоз
Вились, красуясь меж дерев
Прозрачной зеленью листов;
И грозды полные на них,
Серег подобье дорогих,
Висели пышно, и порой
К ним птиц летал пугливый рой
И снова я к земле припал
И снова вслушиваться стал
К волшебным, странным голосам;
Они шептались по кустам,
Как будто речь свою вели
О тайнах неба и земли;
И все природы голоса
Сливались тут; не раздался
В торжественный хваленья час
Лишь человека гордый глас.
Всуе, что я чувствовал тогда,
Те думы — им уж нет следа;
Но я б желал их рассказать,
Чтоб жить, хоть мысленно, опять.
В то утро был небесный свод
Так чист, что ангела полет
Прилежный взор следить бы мог;
Он так прозрачно был глубок,
Так полон ровной синевой!
Я в нем глазами и душой
Тонул, пока полдневный зной
Мои мечты не разогнал.
И жаждой я томиться стал.

Тогда к потоку с высоты,
Держась за гибкие кусты,
С плиты на плиту я, как мог,
Спускаться начал. Из-под ног
Сорвавшись, камень иногда
Катился вниз — за ним бразда
Дымилась, прах вился столбом;
Гудя и прыгая, потом
Он поглощаем был волной;
И я висел над глубиной,
Но юность вольная сильна,
И смерть казалась не страшна!
Лишь только я с крутых высот
Спустился, свежесть горных вод
Повеяла навстречу мне,
И жадно я припал к волне.
Вдруг — голос — легкий шум шагов…
Мгновенно скрывшись меж кустов,
Невольным трепетом объят,
Я поднял боязливый взгляд
И жадно вслушиваться стал:
И ближе, ближе все звучал
Грузинки голос молодой,
Так безыскусственно живой,
Так сладко вольный, будто он
Лишь звуки дружеских имен
Произносить был приучен.
Простая песня то была,
Но в мысль она мне залегла,
И мне, лишь сумрак настает,
Незримый дух ее поет.

Держа кувшин над головой,
Грузинка узкою тропой
Сходила к берегу. Порой
Она скользила меж камней,
Смеясь неловкости своей.
И беден был ее наряд;
И шла она легко, назад
Изгибы длинные чадры
Откинув. Летние жары
Покрыли тенью золотой
Лицо и грудь ее; и зной
Дышал от уст ее и щек.
И мрак очей был так глубок,
Так полон тайнами любви,
Что думы пылкие мои
Смутились. Помню только я
Кувшина звон, — когда струя
Вливалась медленно в него,
И шорох… больше ничего.
Когда же я очнулся вновь
И отлила от сердца кровь,
Она была уж далеко;
И шла, хоть тише, — но легко,
Стройна под ношею своей,
Как тополь, царь ее полей!
Недалеко, в прохладной мгле,
Казалось, приросли к скале
Две сакли дружною четой;
Над плоской кровлею одной
Дымок струился голубой.
Я вижу будто бы теперь,
Как отперлась тихонько дверь…
И затворилася опять! ..
Тебе, я знаю, не понять
Мою тоску, мою печаль;
И если б мог, — мне было б жаль:
Воспоминанья тех минут
Во мне, со мной пускай умрут.

Трудами ночи изнурен,
Я лег в тени. Отрадный сон
Сомкнул глаза невольно мне…
И снова видел я во сне
Грузинки образ молодой.
И странной сладкою тоской
Опять моя заныла грудь.
Я долго силился вздохнуть —
И пробудился. Уж луна
Вверху сияла, и одна
Лишь тучка кралася за ней,
Как за добычею своей,
Объятья жадные раскрыв.
Мир темен был и молчалив;
Лишь серебристой бахромой
Вершины цепи снеговой
Вдали сверкали предо мной
Да в берега плескал поток.
В знакомой сакле огонек
То трепетал, то снова гас:
На небесах в полночный час
Так гаснет яркая звезда!
Хотелось мне… но я туда
Взойти не смел. Я цель одну —
Пройти в родимую страну —
Имел в душе и превозмог
Страданье голода, как мог.
И вот дорогою прямой
Пустился, робкий и немой.
Но скоро в глубине лесной
Из виду горы потерял
И тут с пути сбиваться стал.

Напрасно в бешенстве порой
Я рвал отчаянной рукой
Терновник, спутанный плющом:
Все лес был, вечный лес кругом,
Страшней и гуще каждый час;
И миллионом черных глаз
Смотрела ночи темнота
Сквозь ветви каждого куста.
Моя кружилась голова;
Я стал влезать на дерева;
Но даже на краю небес
Все тот же был зубчатый лес.
Тогда на землю я упал;
И в исступлении рыдал,
И грыз сырую грудь земли,
И слезы, слезы потекли
В нее горючею росой…
Но, верь мне, помощи людской
Я не желал… Я был чужой
Для них навек, как зверь степной;
И если б хоть минутный крик
Мне изменил — клянусь, старик,
Я б вырвал слабый мой язык.

Ты помнишь детские года:
Слезы не знал я никогда;
Но тут я плакал без стыда.
Кто видеть мог? Лишь темный лес
Да месяц, плывший средь небес!
Озарена его лучом,
Покрыта мохом и песком,
Непроницаемой стеной
Окружена, передо мной
Была поляна. Вдруг во ней
Мелькнула тень, и двух огней
Промчались искры… и потом
Какой-то зверь одним прыжком
Из чащи выскочил и лег,
Играя, навзничь на песок.
То был пустыни вечный гость —
Могучий барс. Сырую кость
Он грыз и весело визжал;
То взор кровавый устремлял,
Мотая ласково хвостом,
На полный месяц, — и на нем
Шерсть отливалась серебром.
Я ждал, схватив рогатый сук,
Минуту битвы; сердце вдруг
Зажглося жаждою борьбы
И крови… да, рука судьбы
Меня вела иным путем…
Но нынче я уверен в том,
Что быть бы мог в краю отцов
Не из последних удальцов.

Я ждал. И вот в тени ночной
Врага почуял он, и вой
Протяжный, жалобный как стон
Раздался вдруг… и начал он
Сердито лапой рыть песок,
Встал на дыбы, потом прилег,
И первый бешеный скачок
Мне страшной смертью грозил…
Но я его предупредил.
Удар мой верен был и скор.
Надежный сук мой, как топор,
Широкий лоб его рассек…
Он застонал, как человек,
И опрокинулся. Но вновь,
Хотя лила из раны кровь
Густой, широкою волной,
Бой закипел, смертельный бой!

Ко мне он кинулся на грудь:
Но в горло я успел воткнуть
И там два раза повернуть
Мое оружье… Он завыл,
Рванулся из последних сил,
И мы, сплетясь, как пара змей,
Обнявшись крепче двух друзей,
Упали разом, и во мгле
Бой продолжался на земле.
И я был страшен в этот миг;
Как барс пустынный, зол и дик,
Я пламенел, визжал, как он;
Как будто сам я был рожден
В семействе барсов и волков
Под свежим пологом лесов.
Казалось, что слова людей
Забыл я — и в груди моей
Родился тот ужасный крик,
Как будто с детства мой язык
К иному звуку не привык…
Но враг мой стал изнемогать,
Метаться, медленней дышать,
Сдавил меня в последний раз…
Зрачки его недвижных глаз
Блеснули грозно — и потом
Закрылись тихо вечным сном;
Но с торжествующим врагом
Он встретил смерть лицом к лицу,
Как в битве следует бойцу!..

Ты видишь на груди моей
Следы глубокие когтей;
Еще они не заросли
И не закрылись; но земли
Сырой покров их освежит
И смерть навеки заживит.
О них тогда я позабыл,
И, вновь собрав остаток сил,
Побрел я в глубине лесной…
Но тщетно спорил я с судьбой:
Она смеялась надо мной!

Я вышел из лесу. И вот
Проснулся день, и хоровод
Светил напутственных исчез
В его лучах. Туманный лес
Заговорил. Вдали аул
Куриться начал. Смутный гул
В долине с ветром пробежал…
Я сел и вслушиваться стал;
Но смолк он вместе с ветерком.
И кинул взоры я кругом:
Тот край, казалось, мне знаком.
И страшно было мне, понять
Не мог я долго, что опять
Вернулся я к тюрьме моей;
Что бесполезно столько дней
Я тайный замысел ласкал,
Терпел, томился и страдал,
И все зачем?.. Чтоб в цвете лет,
Едва взглянув на божий свет,
При звучном ропоте дубрав
Блаженство вольности познав,
Унесть в могилу за собой
Тоску по родине святой,
Надежд обманутых укор
И вашей жалости позор!..
Еще в сомненье погружен,
Я думал — это страшный сон…
Вдруг дальний колокола звон
Раздался снова в тишине —
И тут все ясно стало мне…
О, я узнал его тотчас!
Он с детских глаз уже не раз
Сгонял виденья снов живых
Про милых ближних и родных,
Про волю дикую степей,
Про легких, бешеных коней,
Про битвы чудные меж скал,
Где всех один я побеждал!..
И слушал я без слез, без сил.
Казалось, звон тот выходил
Из сердца — будто кто-нибудь
Железом ударял мне в грудь.
И смутно понял я тогда,
Что мне на родину следа
Не проложить уж никогда.

Да, заслужил я жребий мой!
Могучий конь, в степи чужой,
Плохого сбросив седока,
На родину издалека
Найдет прямой и краткий путь…
Что я пред ним? Напрасно грудь
Полна желаньем и тоской:
То жар бессильный и пустой,
Игра мечты, болезнь ума.
На мне печать свою тюрьма
Оставила… Таков цветок
Темничный: вырос одинок
И бледен он меж плит сырых,
И долго листьев молодых
Не распускал, все ждал лучей
Живительных. И много дней
Прошло, и добрая рука
Печально тронулась цветка,
И был он в сад перенесен,
В соседство роз. Со всех сторон
Дышала сладость бытия…
Но что ж? Едва взошла заря,
Палящий луч ее обжег
В тюрьме воспитанный цветок…

И как его, палил меня
Огонь безжалостного дня.
Напрасно прятал я в траву
Мою усталую главу:
Иссохший лист ее венцом
Терновым над моим челом
Свивался, и в лицо огнем
Сама земля дышала мне.
Сверкая быстро в вышине,
Кружились искры, с белых скал
Струился пар. Мир божий спал
В оцепенении глухом
Отчаянья тяжелым сном.
Хотя бы крикнул коростель,
Иль стрекозы живая трель
Послышалась, или ручья
Ребячий лепет… Лишь змея,
Сухим бурьяном шелестя,
Сверкая желтою спиной,
Как будто надписью златой
Покрытый донизу клинок,
Браздя рассыпчатый песок.
Скользила бережно, потом,
Играя, нежася на нем,
Тройным свивалася кольцом;
То, будто вдруг обожжена,
Металась, прыгала она
И в дальних пряталась кустах…

И было все на небесах
Светло и тихо. Сквозь пары
Вдали чернели две горы.
Наш монастырь из-за одной
Сверкал зубчатою стеной.
Внизу Арагва и Кура,
Обвив каймой из серебра
Подошвы свежих островов,
По корням шепчущих кустов
Бежали дружно и легко…
До них мне было далеко!
Хотел я встать — передо мной
Все закружилось с быстротой;
Хотел кричать — язык сухой
Беззвучен и недвижим был…
Я умирал. Меня томил
Предсмертный бред. Казалось мне,
Что я лежу на влажном дне
Глубокой речки — и была
Кругом таинственная мгла.
И, жажду вечную поя,
Как лед холодная струя,
Журча, вливалася мне в грудь…
И я боялся лишь заснуть, —
Так было сладко, любо мне…
А надо мною в вышине
Волна теснилася к волне.
И солнце сквозь хрусталь волны
Сияло сладостней луны…
И рыбок пестрые стада
В лучах играли иногда.
И помню я одну из них:
Она приветливей других
Ко мне ласкалась. Чешуей
Была покрыта золотой
Ее спина. Она вилась
Над головой моей не раз,
И взор ее зеленых глаз
Был грустно нежен и глубок…
И надивиться я не мог:
Ее сребристый голосок
Мне речи странные шептал,
И пел, и снова замолкал.
Он говорил: «Дитя мое,
Останься здесь со мной:
В воде привольное житье
И холод и покой.

Я созову моих сестер:
Мы пляской круговой
Развеселим туманный взор
И дух усталый твой.

Усни, постель твоя мягка,
Прозрачен твой покров.
Пройдут года, пройдут века
Под говор чудных снов.

О милый мой! не утаю,
Что я тебя люблю,
Люблю как вольную струю,
Люблю как жизнь мою…»
И долго, долго слушал я;
И мнилось, звучная струя
Сливала тихий ропот свой
С словами рыбки золотой.
Тут я забылся. Божий свет
В глазах угас. Безумный бред
Бессилью тела уступил…

Так я найден и поднят был…
Ты остальное знаешь сам.
Я кончил. Верь моим словам
Или не верь, мне все равно.
Меня печалит лишь одно:
Мой труп холодный и немой
Не будет тлеть в земле родной,
И повесть горьких мук моих
Не призовет меж стен глухих
Вниманье скорбное ничье
На имя темное мое.

Прощай, отец… дай руку мне:
Ты чувствуешь, моя в огне…
Знай, этот пламень с юных дней,
Таяся, жил в груди моей;
Но ныне пищи нет ему,
И он прожег свою тюрьму
И возвратится вновь к тому,
Кто всем законной чередой
Дает страданье и покой…
Но что мне в том? — пускай в раю,
В святом, заоблачном краю
Мой дух найдет себе приют…
Увы! — за несколько минут
Между крутых и темных скал,
Где я в ребячестве играл,
Я б рай и вечность променял…

Когда я стану умирать,
И, верь, тебе не долго ждать,
Ты перенесть меня вели
В наш сад, в то место, где цвели
Акаций белых два куста…
Трава меж ними так густа,
И свежий воздух так душист,
И так прозрачно-золотист
Играющий на солнце лист!
Там положить вели меня.
Сияньем голубого дня
Упьюся я в последний раз.
Оттуда виден и Кавказ!
Быть может, он с своих высот
Привет прощальный мне пришлет,
Пришлет с прохладным ветерком…
И близ меня перед концом
Родной опять раздастся звук!
И стану думать я, что друг
Иль брат, склонившись надо мной,
Отер внимательной рукой
С лица кончины хладный пот
И что вполголоса поет
Он мне про милую страну..
И с этой мыслью я засну,
И никого не прокляну!…»

Анализ поэмы «Мцыри» Лермонтова

Поэма «Мцыри» — одно из наиболее известных произведений Лермонтова. В ней поэт смог с удивительным художественным мастерством изобразить природу Кавказа. Не менее ценно смысловое содержание поэмы. Она представляет собой монолог романтического героя, погибающего в борьбе за свободу.

Создание поэмы имеет долгую предысторию. Замысел истории возник у Лермонтова при чтении «Шильонского узника» Байрона. Он последовательно разрабатывает его в стихотворении «Исповедь» и поэме «Боярин Орша». Впоследствии автор целиком перенесет некоторые строки из этих произведений в «Мцыри». Непосредственным источником для поэмы становится история, которую узнал Лермонтов в Грузии. Пленный ребенок-горец был отдан на воспитание в монастырь. Обладая непокорным характером, ребенок несколько раз пытался сбежать. Одна из таких попыток чуть не закончилась его гибелью. Мальчик смирился и дожил до глубокой старости монахом. Лермонтова очень заинтересовала история «Мцыри» (в пер. с груз. – послушник). Он воспользовался прошлыми наработками, добавил элементы грузинского фольклора и создал оригинальную поэму (1839 г).

Сюжет поэмы полностью повторяет историю монаха за исключением одной важной детали. В реальности мальчик выжил, а в произведении Лермонтова окончательная точка не поставлена. Ребенок находится при смерти, весь его монолог является прощанием с жизнью. Только его гибель представляется закономерным финалом.

В образе дикого с точки зрения цивилизации ребенка перед нами предстает романтический герой. Он недолго наслаждался свободной жизнью среди своего народа. Захват в плен и заточение в монастырь лишают его возможности ощутить красоту и великолепие бесконечного мира. Врожденное чувство независимости делает его немногословным и нелюдимым. Его главным желанием становится побег на родину.
Во время бурной грозы, воспользовавшись страхом монахов, мальчик убегает из монастыря. Ему открывается прекрасная картина нетронутой человеком природы. Под этим впечатлением к мальчику приходят воспоминания о своем горном ауле. Это подчеркивает неразрывную связь патриархального общества с окружающим миром. Такая связь безвозвратно утрачена современным человеком.

Ребенок принимает решение добраться до родного очага. Но он не может отыскать дорогу и понимает, что заблудился. Схватка с барсом – необычайно яркая сцена поэмы. Ее фантастичность еще более подчеркивает индивидуализм главного героя, его гордый и непреклонный дух. Полученные раны лишают мальчика последних сил. Он с горечью осознает, что вернулся туда, откуда пришел.

Разговаривая со старцем, главный герой нисколько не жалеет о своем поступке. Три дня, проведенные на свободе, стоят для него всей жизни в монастыре. Его не страшит смерть. Существование в неволе представляется мальчику невыносимым, особенно потому, что он ощутил на себе сладость вольной жизни.

«Мцыри» — выдающееся произведение русского романтизма, которое можно отнести к шедеврам мировой классики.

«Мцыри» - это лирическая поэма Лермонтова. Она была написана в 1839 году и опубликована год спустя в сборнике под названием «Стихотворения М.Лермонтова». Один из современников Михаила Юрьевича - критик В.Белинский - писал, что в этом произведении отражен «любимый идеал нашего поэта». Об одном из прекрасных образцов классической романтической русской поэзии - поэме «Мцыри» - будет рассказано в этой статье.

История написания

«Мцыри» - это произведение, написанное под впечатлением от жизни на Кавказе. Прототипом сюжета поэмы послужила история из жизни горцев, услышанная Лермонтовым в 1837 году, во время первой ссылки. Михаил Юрьевич, путешествуя по Военно-Грузинской дороге, познакомился в Мцхете с одиноким монахом. Тот поведал ему историю своей жизни. Священнослужитель в детстве был пленен русским генералом и оставлен в местном монастыре, где провел, несмотря на тоску по Родине, всю свою жизнь.

Некоторые элементы грузинского фольклора мог использовать в своем произведении М.Ю. Лермонтов. Поэма «Мцыри» в своем сюжете содержит центральный эпизод, в котором герой борется с барсом. В народной грузинской поэзии существует тема схватки юноши и тигра, нашедшая отражение в другой знаменитой поэме - «Витязь в тигровой шкуре» Ш. Руставели.

Название и эпиграф

В переводе с грузинского языка «мцыри» - это «неслужащий монах», «послушник». У этого слова имеется и второе значение: «чужемец», «пришелец из чужих краев». Как видим, Лермонтов выбрал для своей поэмы наиболее подходящее название. Интересно, что первоначально Михаил Юрьевич назвал свою поэму «Бэри», что по-грузински означает «монах». также претерпел изменения. Сначала Лермонтов использовал для него фразу: «On n’a qu’une seule patrie» ("У каждого есть только одно отечество"), однако позже поэт избрал для эпиграфа выдержку из 1-ой Книги царств (14 глава): «Вкушая вкусих мало меда, и се аз умираю». Эти слова символизируют собой нарушение естественного хода вещей.

В поэме «Мцыри», содержание которой известно многим российским читателям, рассказывается о трагической судьбе кавказского мальчика, плененного и увезенного русским генералом Ермоловым из родных краев. По дороге ребенок заболел и был оставлен в одном из местных монастырей. Здесь мальчик был вынужден проводить свою жизнь «вдали от солнечного света». Ребенок все время скучал по кавказским просторам, стремился обратно в горы. Через некоторое время он как будто привык к стесненным условиям жизни в обители, выучил чужой язык и уже готовился к постригу в монахи. Однако в семнадцать лет юноша вдруг ощутил сильный душевный порыв, заставивший его внезапно покинуть монастырь и убежать в неведомые края. Он почувствовал себя свободным, к нему вернулась память детских лет. Парень вспомнил родной язык, лица некогда близких ему людей. Опьяненный свежим воздухом и детскими воспоминаниями, юноша провел на воле три дня. За этот короткий срок он увидел все, чего лишила его неволя. Парень любовался картинами грузинской могучей природы, красивой девушкой, грациозно наполняющей кувшин водой. Он одолел в смертельной схватке барса и постиг степень собственной силы и ловкости. За три дня юноша прожил целую жизнь, наполненную яркими эмоциями и ощущениями. Найденный совершенно случайно в окрестностях монастыря без памяти, парень отказался принимать пищу, потому что понял, что прежнюю жизнь в неволе он продолжать не сможет. Путь к мятежному сердцу Мцыри нашел только старый монах, который его крестил. Исповедуя юношу, старец узнал о том, что увидел и почувствовал парень за три дня своего неудавшегося побега.

Жанр и композиция поэмы

Множество произведений о жизни на Кавказе написал Лермонтов. Поэма «Мцыри» - одно из них. Кавказ у поэта ассоциируется с территорией безграничной вольности и свободы, где человек имеет возможность проявить себя в схватке со стихией, слиться с природой и подчинить ее собственной воле, выиграть бой с самим собой.

Сюжет романтической поэмы сосредоточен вокруг чувств и переживаний одного лирического героя - Мцыри. Форма произведения - исповедь - дает возможность наиболее правдиво и глубоко раскрыть душевный облик юноши. Композиция произведения типична для такого рода поэм - герой поставлен в необычные обстоятельства, монолог-исповедь занимает главное место, описывается внутреннее состояние человека, а не внешняя обстановка.

Однако есть и отличия от типичного романтического произведения. В поэме нет недоговоренности и недосказанности. Здесь точно указано место действия, поэт информирует читателя об обстоятельствах, которые привели юношу в монастырь. Взволнованная речь Мцыри содержит последовательный и логичный рассказ произошедших с ним событий.

Природа и действительность

Поэма «Мцыри» - это не только психологически достоверное изложение внутренних переживаний главного героя, но и великолепное описание грузинской природы. Она является живописным фоном, на котором разворачиваются события в произведении, а также служит инструментом для Реакция юноши на грозу, когда он «обняться с бурей был бы рад», описывает его как человека необузданного и смелого, готового к битве со стихией. Душевное состояние героя в тихое утро после грозы, его готовность к постижению тайн «неба и земли» характеризует парня как человека тонкого и чувствительного, способного видеть и понимать прекрасное. Природа для Лермонтова - это источник внутренней гармонии. Монастырь в поэме - символ враждебной действительности, заставляющей сильного и неординарного человека гибнуть под воздействием ненужных условностей.

Предшественники в литературе

Поэма «Мцыри», герои которой описываются в этой статье, имеет несколько литературных предшественников. Похожая история, повествующая о судьбе молодого монаха, описывается в поэме «Чернец» И. Козлова. Несмотря на аналогичное содержание у этих произведений разная идейная составляющая. В поэме Лермонтова просматривается влияние декабристской литературы и поэзии И.В. Гете. «Мцыри» несет в себе мотивы, которые уже появлялись в ранних произведениях поэта: «Боярин Орша» и «Исповедь».

Современники Лермонтова заметили сходство «Мцыри» с «Шиньонским узником» Байрона, переведенным на русский язык Жуковским. Однако герой ненавидит общество и желает остаться в одиночестве, тогда как Мцыри стремится к людям.

Критика

Самые лестные отзывы получил от критиков М.Лермонтов. «Мцыри» покорил литературоведов не только идейным содержанием, но и формой изложения. Белинский отмечал, что с мужской рифмой, которым написано произведение, «звучит и отрывисто падает, как удар меча», и этот стих гармонирует с «несокрушимою силою могучей натуры и трагическим положением героя поэмы».

Современники Лермонтова с восторгом вспоминают о чтении «Мцыри» самим автором. в «Знакомстве с русскими поэтами» описывал сильное впечатление, которое получил от прочтения Михаилом Юрьевичем этой поэмы в Царском Селе.

Заключение

«Мцыри» - это лучшая поэма М.Ю. Лермонтова. В ней поэт продемонстрировал свое стихотворное мастерство и выразил идеи, которые были близки его мятежной натуре. Страсть и сила, с которой Михаил Юрьевич описывал страдания юноши, способного на великие свершения, но вынужденного прозябать в тишине монастырских стен, безусловно, выражают сокровенные переживания самого автора. Каждый из нас теперь может перечитать «Мцыри», проникнуться мощью и красотой этого удивительного произведения и… прикоснуться к прекрасному.