2.2 ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ ДЕМОКРАТИИ В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ

В этом параграфе я бы хотела рассмотреть самой главный, на мой взгляд, вопрос - является ли всё - таки демократия нашим будущим или она навсегда останется только явлением Западной цивилизации.

После того как мы изучили всю историю демократии, ознакомились с её понятиями и признаками, обозначали её отличительные черты на Западе и в России, необходимо сформулировать вывод, поговорить о её перспективах и будущем.

Итак, как мы уже знаем, демократия, в том самом виде, в котором она существует сейчас, зародилась в Древней Греции, в рабовладельческом государстве и именовалась как «власть народа». Но никто даже не задумывается, что эта власть принадлежала далеко не всем. Право голоса, слова имели ограниченное количество людей, только те, кто обладал свободой, кто являлся рабовладельцем или высокопоставленным гражданином. Основное же население государства составляли рабы, которые были лишены этих привилегий. Получается, демократии и не было? Или она была, но далеко не в той форме, в которой её представляют?

На мой взгляд, демократия, конечно же, существовала, но только в догосударственный период, во времена, когда люди ещё не делились на господ и рабов, где все были равны и обладали равным правами и обязанностями.

Позже с появлением первых государств людям были необходимы правители, те, кто бы мог взять на себя все обязанности и дела по управлению целой страной. Появилась монархия, тоталитаризм, авторитаризм и многие другие политические режимы. По ходу истории демократия то появлялась, то снова исчезала. И это не удивительно.

В настоящее время, официально, демократия охватывает больше половины стран нашего земного шара, но как мне кажется, со временем почти ничего не изменилось, люди всё так же делятся на различные слои и классы, всё так же во главе любой страны находится её правитель. А это значит что абсолютного, истинного равенства всех никогда не будет, власть всегда будет находится в руках элиты, богачей, высокопоставленных граждан, а народ будет вечно стремиться что-то изменить. Демократия, как известно, это голос народа, общепринятые решения и законы, но важно помнить, что, сколько людей столько и мнений, а значит основополагающие факторы, лежащие в основе любой демократии не могут соблюдаться и реализовываться в полном объеме.

Одним словом, я хочу сказать, что, на мой взгляд, демократия навсегда останется для нас лишь явлением западной цивилизации. Она там зародилась, развивалась, но до нас дошли скорей отголоски демократических идей, нежели вся теория. В нашем мире всегда будут присутствовать противоречия, разброс мнений, желание жить лучше, чем другой, что уже глубоко противоречит основным критериям режима демократии.

Мне кажется всё, что мы можем сделать для развития демократии, это стараться мирно и культурно, непосредственно, через переговоры доносить до власти наши права и убеждения. Ведь никому не нужны, я думаю, такие же последствия, какие мы могли и можем наблюдать в Сирии, Ливии и Египте. Демократия должна строиться и развиваться не на насилии, а на воле и стремлении народа сделать, что - то существенное для своего государства, на желании участвовать в жизни страны и быть полезным.

Влияние демографического роста Земли на экологическое состояние планеты

демографический население экологический житель Основываясь на разработках демографов, можно проанализировать рост населения за историю человечества. Демографические данные показывают...

Влияние ислама на мировую политику

Вторая половина XX столетия ознаменовала себя глобальным возвращением к религиозным истокам и священным основам. Тенденция возврата к фундаментализму, как к идейному течению, все больше наблюдается в тех сферах общественной жизни...

Военная политика США и России: сравнительный анализ

Демократия как политический режим

Можно сказать, что определенные процессы активного развития демократии именно в глобальном измерении, различные процессы, которые связаны с демократическим транзитом в некоторых государствах, достаточно тесно связаны с прочими общемировыми...

Место конфликтов и войн в жизни мирового сообщества

Мировые политические идеологии

Унаследовав ряд идей древнегреческих мыслителей Лукреция и Демокрита, либерализм как самостоятельное идеологическое течение сформировался на базе политической философии английских просветителей Д. Локка, Т. Гоббса, А. Смита в конце XVII-- XVIII вв...

Молодежный парламентаризм

Структуру данной дипломной работы составляют три главы, каждая из которых подразделяется на параграфы, а также введение и заключение, включающие в себя анализ актуальности исследуемой проблемы, выводы и рекомендации...

Национализм в современном мире и в России

Идеология национализма отнюдь не утратила свою популярность за шестьдесят с лишним лет, которые прошли со времени краха крупнейшего националистического (нацистского) проекта в истории. Она видоизменяется в новых условиях...

Основные принципы федерализма в Российской Федерации

Федерализм выступает одной из ведущих основ конституционного строя России, допускает сочетание принципов централизации и децентрализации в условиях разнообразия субъектов РФ Заметина Т.В...

Политическая культура и сознание

Огромную роль в формировании современного политического мышления и властных отношений играют политические установки и стереотипы. Именно они опосредуют взаимосвязь политической культуры общества и властных институтов...

Политические идеологии. Основные направления

Развитие молодежного парламентаризма в Чувашской Республике

Молодежное парламентское движение - составная часть молодежной политики, осуществляемой государством, одна из форм молодежного самоуправления. Определяют его как деятельность...

Социальные общности в современном мире

Общество - система, так как это совокупность элементов, находящихся во взаимосвязи и взаимоотношениях и образующих единое целое, способное во взаимодействии с внешними условиями изменять свою структуру. Это система социальная, т.е...

Теоретические подходы к определению монархии в современном мире

Теория общественного выбора

В качестве примеров лоббирования в современном мире рассмотрим лоббирование государством национальных компаний за рубежом. Все государства, у который есть что продвигать на внешние рынки и есть что защищать на внутреннем...

На тему: «Демократия в современном мире»

По дисциплине: «Политология»

Выполнила:

Студентка 1 курса 4 группы

Очно – заочного отделения

Факультета ветеринарной медицины

Киселёва Надежда Викторовна

№ зачётной книжки: B/B13077

Работа проверена

«___» ________________2014 г.

Преподаватель:

Тихомиров Никита Владимирович

Москва 2014г.

Введения

Заключения

Введения

Демократия является формой правления, при которой все граждане участвуют в управлении государством и принимают на себя ответственность перед обществом либо непосредственно, либо через своих свободно избираемых представителей. Демократия представляет собой совокупность принципов и практических мер, защищающих свободу человека. Демократия - это институционализация (введение в законные рамки) свободы

Демократия

Демократия (др.-греч. δημοκρατία - «власть народа», от δῆμος - «народ» и κράτος - «власть») - форма правления, при которой граждане лично или через избранных представителей осуществляют право принятия (политических) решений. Демократия основывается на признании народа в качестве источника власти и предполагает власть большинства, равноправие граждан, верховенство закона и т.д. При непосредственной демократия основные решения принимаются самими избирателями (напр., посредством референдумов), при представительной демократия решения принимаются выборными учреждениями (напр., парламентами). Форма правления, где власть большинства реализуется в рамках конституционных ограничений, гарантирующих меньшинству осуществление определенных индивидуальных или коллективных прав (таких, напр., как свобода слова, вероисповедания и т.д.), называется либеральной, или конституционной демократией.

Права человека, демократия и свобода в современном мире.

«Нет человека, который не любил бы свободу, но справедливый человек требует ее для всех, а несправедливый – только для себя». Эта фраза принадлежит Карлу Людвигу Бёрне (Karl Ludwig Börne), немецкому мыслителю и публицисту, защитнику доктрины свободы человека, равенства всех перед законом и демократической справедливой формы правления.

Сегодня уважение прав человека и демократических норм – одно из основных показателей, по которым оценивается степень развития общества и государства. Многие страны мира ставят вопрос уважения прав человека во главу угла своей внешней политики, существует ряд влиятельных правозащитных международных неправительственных организаций.

сегодня такие понятия, как «демократия» и «права человека» в международном масштабе часто обесцениваются. И это не может не волновать. Идея прав человека перестаёт быть тем маяком, на который ориентируются страны, где происходят экономические и политические перемены. Эта идея перестаёт быть абсолютной, неоспоримой и авторитетной ценностью.

есть основания утверждать, что в современном мире происходит отход от основ демократии и обесценивание идеи прав человека, что можно объяснить тремя причинами.

Во-первых, в некоторых странах не хватало предпосылок для самоорганизации общества, для развития гражданского общества, для укоренения идеи прав человека. Поэтому властные элиты установили там нераздельную власть. Эти элиты отвергают универсальные принципы уважения человеческого достоинства и гуманизма. Бывает, что не выполняются даже самые минимальные стандарты, а любая критика воспринимается как посягательство на государственный суверенитет и вмешательство во внутренние дела.

Во-вторых, приводя в пример определенный экономический рост в таких государствах, как Китай, Россия или Беларусь, авторитарные правители по всему миру претендуют на то, что можно модернизировать экономику без политического плюрализма, демократии и уважения прав человека. Они не желают делиться властью с обществом, которое подвергается воздействию массовой пропаганды со стороны монополизированных государством средств массовой информации. Например, экономические трудности, вызванные проблемами перехода к рыночной экономике, во многих пост-советских государствах были ошибочно интерпретированы как результат первых демократических преобразований. Это привело к тому, что часть людей осознанно выбрала и продолжает поддерживать недемократические методы управления страной.

В-третьих, государства, которые выступали в роли защитников прав человека и демократии на планете, иногда давали, к сожалению, примеры непоследовательности в своих действиях и отхода от собственных фундаментальных принципов. Такие действия, как война в Ираке, существование тюрем с недопустимыми условиями содержания заключенных, широкомасштабное развитие торговых отношений с явно недемократическими странами, создали почву для обвинений в двойных стандартах и в выборочном применении норм со стороны западных демократий. Когда права человека нарушаются правительствами стран, наиболее активных в их отстаивании, то у авторитарных правителей появляется удобный предлог для полного пренебрежения и игнорирования общепринятых стандартов.

Современная демократия

Современными западными политологами демократия не рассматривается как власть народа, который определяет суть осуществляемой государственной политики. Демократия, по их мнению, - это система правления, считающаяся с волей народа, которая выражается в момент выборов правящей элиты.

Отечественная политическая наука решает данный вопрос иначе. Согласно ей базовыми принципами демократии являются:

народный суверенитет, т. с. первичным носителем власти выступает народ; всякая власть исходит от народа и делегируется им;

свободные выборы представителей в органы власти на oграниченный срок;

политический плюрализм;

гарантированный доступ всех социальных групп к политическим институтам;

контроль представительных институтов за работой правительства;

устранение политических привилегий для отдельных общественных групп и категорий граждан, учреждений и органов управления.

Принципы демократии:

принцип народного суверенитета, согласно которому единственным источником высшей политической власти при демократии выступает народ

свободные выборы представителей власти всех уровней, включая право на отстранение от власти тех из них, которые не оправдали доверия избирателей

участие граждан в управлении делами государства с использованием механизмов как прямой (непосредственной) демократии, так и демократии представительной (опосредованной)

конституционализм, при котором обеспечивается рационально-правовой характер организации и функционирования государства и равенство всех перед законом

наличие оппозиции, которой гарантируется право на легальную политическую деятельность и право сменить у власти, по итогам новых выборов, старое правящее большинство

принцип разделения властей, в соответствие с которым одна власть сдерживает другую, исключая возможность узурпации всей полноты власти одной из них.

В зависимости от того, как народ участвует в управлении, кто и как непосредственно выполняет властные функции, демократия делится на:

1. представительную.

Прямая демократия

Прямая демократия - это непосредственное участие граждан в подготовке, обсуждении и принятии решений. Такая форма участия доминировала в античных демократиях. Сейчас она возможна в небольших населенных пунктах, общинах, на предприятиях и т. п. при решении вопросов, не требующих высокой квалификации. Плебисцитная демократия - это вид прямой демократии, который также подразумевает непосредственное волеизъявление народа. Однако здесь влияние граждан на процессы властвования ограничено. Они могут посредством голосования только одобрить или отвергнуть проект закона либо другого решения, который подготовлен правительством, партией или инициативной группой. Такая форма демократии допускает возможность манипулирования волей граждан с помощью двусмысленных формулировок вопросов, выносимых на голосование.

Представительная демократия Представительная демократия - ведущая форма политического участия граждан в современных политических системах. Ее суть - опосредованное участие субъектов в принятии решений. Граждане выбирают в органы власти своих представителей, которые призваны выражать их интересы, от их имени издавать законы и отдавать распоряжения. Такая форма демократии необходима в условиях огромных социальных систем и сложности принимаемых решений.Для демократической жизни общества важно не только кто правит, но и как правит, как организована система правления. Названные вопросы определяет конституция страны, которая многими людьми воспринимается как символ демократии.

Общими признаки демократии как современного конституционного строя и режима функционирования политической системы являются:

Признание народа источником власти в государстве. Власть народа выражается в том, что он посредством выборов формирует государственную власть и участвует в ее осуществлении прямо (с помощью референдумов, местного самоуправления, а также, главным образом, через выбираемые им представительные органы); - периодическая выборность и сменяемость центральных и местных органов государственной власти, их подотчетность избирателям;

Провозглашение и реальное обеспечение прав и свобод человека и гражданина. Особое значение для полноценного функционирования демократической политической системы имеет гарантированность прав граждан на участие в управлении государством – избирательного права, права на создание политических партий и других объединений, свободы слова, мнений, права на информацию и т.п.;

Принятие решений большинством и подчинение меньшинства большинству при их осуществлении;

Демократический контроль общества над силовыми структурами, используемыми только по прямому предназначению и строго в рамках законов;

Доминирование методов убеждения, согласования, компромисса; отказ от методов насилия, принуждения, пресечения;

Реальное осуществление принципов правового государства, в том числе принципа разделения властей.

Вот уже ряд лет рассуждения отечественных политологов и публицистов о проблемах демократии почти полностью ограничиваются разговором об особенностях общественных и политических процессов в современной России. В лучшем случае, они связываются с характеристикой специфики политического развития в странах так называемой «третьей волны демократизации». В условиях крайне противоречивой и болезненной общественной трансформации, переживаемой Россией, подобный «эгоцентризм» понять, конечно же, несложно. Однако при этом может создаться впечатление, что единственные по-настоящему серьезные трудности в существовании демократии связаны лишь с географическим расширением ее ареала. Между тем, демократия как одна из важнейших форм организации общественно-политической жизни современного мира переживает ныне сложный и весьма неоднозначный период своего развития.

С одной стороны, общественные перемены последних десятилетий в различных регионах мира привели к беспрецедентному по своему размаху распространению демократической системы вширь и утверждению ее ценностей в общественном сознании масс на всех континентах. Однако, с другой стороны, сегодня все отчетливее обнаруживается недостаточная эффективность существующих демократических институтов в решении ряда проблем современного общества. Естественное отражение этой ситуации - фиксируемое многочисленными социологическими обследованиями неуклонное нарастание неудовлетворенности масс функционированием демократической системы и все более широкое распространение в современном обществе настроений недоверия к ее институтам и механизмам,. В частности, международное исследование, проведенное в 2006 году организацией «Гэллап Интернешнл» в 68 странах мира, обнаружило, что скептицизм масс по отношению к процессу демократического правления и разочарования в его результатах стали феноменом поистине глобального масштаба. Как подчеркивают многие политологи, в наши дни существование демократии парадоксальным образом характеризуется в одно и то же время как «прогрессирующей демократизацией», так и растущим недоверием масс к демократическим институтам.

В результате, на смену еще сравнительно недавно господствовавшему в политологическом сообществе триумфализму, порожденному расширением «демократического ареала», пришел период отрезвлений и тревог относительно перспектив демократической системы правления. При этом, звучащие в политологической литературе беспокойства по поводу нынешнего состояния и политического потенциала демократической системы связаны отнюдь не только с проблемами «новых демократий». В не меньшей степени они обусловлены и характером нынешнего развития «классических демократий».

История демократии отмечена постоянным поиском таких форм ее институционального устройства, которые обеспечивали бы наиболее эффективное управление общественными процессами. И хотя различные формы и механизмы демократической политики, возникшие в результате этого поиска в разных странах, оказались далеко не в равной мере результативными, в целом демократия в минувшем веке сумела продемонстрировать свою жизнеспособность, найдя выход из кризисных ситуаций и дав более или менее удачные ответы на вызовы своего времени. Вместе с тем, новая реальность ХХI века не только вновь требует обновления демократической системы, но и подвергает адаптационный ресурс демократии все более серьезному испытанию, ставя в повестку дня принципиальный вопрос: возможно ли решение современных проблем демократического правления благодаря реформированию традиционных форм демократии и постепенному совершенствованию ее институционального дизайна?

Демократия и «передислокация» центров власти

Нынешние проблемы демократии в большинстве своем, так или иначе, обусловлены тенденциями глобализации. В существенной мере эта взаимосвязь проявляется в сужении сферы суверенной власти демократических институтов современного государства.

На протяжении всей прежней истории развитие демократии было связано с перемещением власти с местного на общенациональный уровень. Именно по мере утверждения территориального пространства демократической политики в границах нации-государства произошло наполнение конкретным содержанием понятия «народ», что стало естественным условием реализации современной демократией ее хрестоматийной сущности – «правление народа в интересах народа». Однако сегодняшний мир переживает новый процесс эпохального масштаба – перемещение все большего объема власти с уровня национальных государств на уровень наднациональных структур. Многочисленные международные организации, а также транснациональные промышленные и финансовые корпорации образуют в своей совокупности некую неформализованную и широко разветвленную систему наднационального правления, регулирующую перемещение в мире капиталов, товаров, услуг, рабочей силы, продуктов культуры и т.п. и в конечном счете ограничивающую властные правомочия национально-государственных институтов.

Конечно, было бы неверным абсолютизировать нынешние тенденции десуверенизации современного национального государства. Вместе с тем, реальность такова, что в целом ряде случаев принятие решений на уровне национальных государств детерминируется сегодня весьма жесткими рамками, определяемыми различными наднациональными структурами. И эта обусловленная глобализацией «передислокация» центров власти оказывается явным вызовом демократическим формам правления. выступая в качестве фактора новой трансформации демократии, чреватой угрозой ее определенного выхолащивания.

Возрастающее влияние международных организаций на социально-экономическое, хозяйственное, культурное развитие мирового сообщества делает все более ограниченной и формальной роль национальных правительств в регулировании многих аспектов жизни на находящихся под их властью территориях. В этом смысле, процессы глобализации вступают в конфликт с таким ключевым компонентом либеральной демократии как подотчетность гражданам избранных ими органов власти. Не воля граждан, выраженная посредством демократических процедур, а экономические императивы глобализации и соответствующие международные обязательства начинают играть решающую роль в процессе принятия решений на уровне отдельных государств. Как констатируют весьма авторитетные западные политологи, важный сдвиг, определяющий реальности функционирования современной демократии, состоит в том, что «демократические правительства все больше зависят от недемократических международных систем» (Р.Даль). При этом некоторые авторы, отмечая связанное с глобализацией «снижение способностей национальных правительств управлять многими важными процессами», прямо задаются вопросом: «Сохраняет ли вообще демократизация государств свою значимость в нынешнем мире транснациональных связей?».

Характерно, что осознание негативного воздействия глобализации на состояние демократии получает все большее распространение не только в политологическом сообществе, но и среди рядовых граждан в демократических странах. Так, международное обследование, проведенное в 2002 году в 47 странах мира организацией «Гэллап Интернешнл», обнаружило, что явное большинство опрошенных полагает, что определяющий принцип демократии («правление в соответствии с волей народа») не реализуется в их стране. И хотя чаще всего подобного рода суждения высказываются жителями развивающихся стран, их разделяет и большая часть граждан в странах «классической» западной демократии. В частности, в США и Канаде только 43% граждан (против 52%) сочли, что «воля народа» главенствует в процессе управления их страной. В западноевропейских странах, входящих в Евросоюз, в среднем лишь 33% граждан убеждены, что их страна «управляется согласно воле народа» (против 61% граждан, высказывающих противоположную точку зрения).

Конечно, было бы упрощением связывать распространение подобных представлений лишь с нынешними тенденциями глобализации. Социологические опросы уже не одно десятилетие фиксируют неудовлетворенность рядовых граждан существующими у них возможностями воздействия на реальную политику. Вместе с тем, характерное для сегодняшнего глобализированного мира объективное снижение способности политических систем отдельных национальных государств действовать в соответствии с запросами своих граждан оказывается еще одним, дополнительным источником общественных разочарований в современной демократии.

Автономизация политического процесса

Влияние глобализации на функционирование демократических систем проявляется в двух аспектах. С одной стороны, ее императивы служат объективным ограничителем возможностей правящих верхов реализовывать принципы демократической политики, по сути дела, «навязывая» правящим элитам определенные модели поведения. Но, с другой стороны, существует и определенное «субъективное» измерение воздействия глобализации на демократический процесс. Она не только вынуждает элиты принимать решения в рамках некоего заданного извне «коридора возможностей», но и все отчетливее формирует у значительной их части внутреннюю предрасположенность к такого рода поведению. Происходят заметные изменения ментальности правящих верхов, результатом которых становится своего рода расслоение элитных групп общества на национально-ориентированные и космополитизированные элиты. В своем поведении эти космополитизированные слои элиты руководствуется уже не только собственными узко-групповыми эгоистическими интересами, не уделяя должного внимания запросам и мнениям массовых категорий населения, но и совершенно новым пониманием общенациональных интересов. Проведение политики, определяемой императивами глобализации, все чаще трактуется ими как единственно верный способ обеспечения социального прогресса и эффективного удовлетворения широких общественных нужд, а вовсе не как некое неприятное, но неизбежное условие существования национального государства в современном мире.

По существующим оценкам, численность этой новой космополитизированной категории правящего класса в развитых демократических странах, составлявшая в 2000 году около 20 миллионов человек, из которых примерно 40% приходилось на Соединенные Штаты, к 2010 году может возрасти вдвое. В большинстве своем этот слой, именуемый иногда «новой глобальной элитой», «людьми Давоса» или «космократией», состоит из представителей академического сообщества, высших служащих международных организаций и разного рода международных фондов, управляющих транснациональными корпорациями. Однако он включает в себя и немалую часть политического истеблишмента развитых стран. В лице этой «транснациональной элиты» появляется правящий слой, все больше утрачивающий связи с собственной национальной почвой и все отчетливее ставящий во главу угла наднациональные приоритеты глобализированного мирового сообщества. «Этим транснационалистам, - пишет, например С.Хантингтон, - в весьма малой степени свойственна национальная лояльность. Они рассматривают национальные границы как некие препятствия, которые, к счастью, исчезают, и относятся к национальным правительствам как к рудиментам прошлого, единственная полезная функция которых состоит в том, чтобы способствовать успешной глобальной деятельности элит».

Подобные изменения в мировоззрении значительной части правящих слоев ведут к возрастанию различий между ними и рядовыми гражданами в подходе ко многим вопросам внутриполитической и внешнеполитической жизни и, соответственно, ко все большему отклонению правительственной политики ряда демократических стран от запросов и предпочтений массовых слоев населения. В связи с этим появляется все больше оснований говорить о прогрессирующей утрате современной демократией ее представительного характера. Хотя смена политических лидеров по-прежнему осуществляется путем обычной для демократических стран процедуры свободных и справедливых выборов, «представительность» этих демократий во многих отношениях выхолащивается и становится все более формальной.

Проявляющееся в данном случае углубление несоответствий между реальной политикой и общественными запросами позволяет охарактеризовать одну из тенденций изменений, происходящих в современной демократии, таким понятием как «автономизация политики». Под влиянием не только объективных императивов глобализации, но и обусловливаемой ею трансформации мировоззрения элитных слоев общества политика демократических стран становится все более автономной от воли масс, все менее согласующейся с их интересами и требованиями.

Последствия такого «отрыва» политического процесса от широких общественных запросов достаточно многообразны. Они выражаются и в падении доверия граждан к институтам власти, в упадке политических партий и соответствующем кризисе парламентаризма, и в росте политической апатии населения, снижении его интереса к участию в политической жизни, и в обращении значительной части масс к «альтернативным», в том числе экстремистским, формам выражения их общественно-политических настроений. И все это, естественно, вносит существенные изменения качественного характера в функционирование демократических систем, подвергая серьезному испытанию идеологию и практику либеральной демократии.

Вопреки известному тезису Ф. Фукуямы о триумфе политической модели либеральной демократии, внутри западного общества обостряется «конкуренция» между либеральной демократией и бросающей ей вызов «альтернативной идеологией», которую некоторые западные авторы называют идеологией «транснационального прогрессивизма» (Дж.Фонте). Эта идеология, носителями которой являются космополитизированные представители элитных и элитообразующих слоев западного общества, исходит из убеждения в том, что глобализация требует соответствующей формы транснационального «глобального управления», а либерально-демократическая модель управления национальным государством уже не соответствует реалиям современного мира.

Изменение социо-культурного контекста демократической политики

Охарактеризованные выше проблемы современной демократии свидетельствуют, как представляется, об одном принципиальном отличии тех вызовов, с которыми сталкиваются сегодня западные общества, от тех, с которыми они имели дело еще несколько десятилетий назад, - эти вызовы все в большей степени исходят скорее «извне» этих обществ, чем «изнутри».

В последней четверти прошлого столетия сложности функционирования демократии в странах Запада были обусловлены преимущественно внутренними изменениями в самих этих странах – в частности: происходившей под влиянием структурных сдвигов в экономике эволюцией социальной структуры обществ; вызванными ростом образовательного уровня масс и улучшением материальных условий их жизни социально-психологическими переменами, которые вели к изменению стандартов и мотивов социального, экономического, политического поведения массовых слоев населения; «закрытостью» правящих элит и их неспособностью, а зачастую, нежеланием проводить политику, соответствующую интересам широких масс; объективным снижением социально-экономических возможностей правительств, «перегруженных» обязательствами в социальной сфере, и т.п.

Однако, специфика проблем сегодняшней демократии заключается в усиливающемся воздействии на ее внутреннюю жизнь факторов «экзогенного» характера – таких, например, как иммиграция, терроризм, международная преступность, размывание под влиянием «внешних раздражителей» национальных культур и национальных образов жизни. И если, как показал опыт прошлых десятилетий, со многими вызовами эндогенного характера демократии научились достаточно успешно справляться, то ко многим вызовам экзогенного характера они оказались не готовы.

Одним из таких принципиально новых для жизни западных обществ явлений, существенно усложняющих функционирование демократических систем, являются сдвиги в демографической структуре населения, связанные с процессами массовой иммиграции. Глобализация привела не только к широкому проникновению западных культурных и социально-политических стандартов и ценностей в не западные общества, но и к масштабной инфильтрации демократических обществ Запада носителями антизападных ценностей и норм поведения, включая и радикальных противников этих обществ, представляющих прямую угрозу их социально-политической стабильности. Будучи неспособны освободиться от своей этнической идентификации, они продолжают симпатизировать тому миру, из которого вышли, и одобрять те формы поведения, которые являются легитимными в рамках системы ценностей их родной цивилизации, но не согласуются с системой ценностей окружающего их нового мира.

Порождаемые иммиграционными процессами сдвиги в этно-национальной структуре западных (в первую очередь, европейских) стран ведут к появлению новых, не находящих пока эффективного решения социальных конфликтов и узлов общественной напряженности, вызывающих глубокие изменения в содержании политики и расстановке политических сил. Особую остроту этим конфликтам придает то обстоятельство, что в их основе лежит возникновение совершенно новой, по сути дела, незнакомой западным обществам реальности, особенностью которой является возрастание их культурной и религиозной неоднородности, ставящей под вопрос сохранение цивилизационной идентичности Запада.Наиболее очевидным и в то же время наиболее тревожным с точки зрения будущего западной демократии проявлением этой тенденции становится так называемая «исламизация Европы» - то есть неуклонное и чрезвычайно быстрое возрастание в составе населения европейских стран доли лиц мусульманского вероисповедания. Уже сегодня более четверти населения ряда европейских столиц состоит из лиц, родившихся за пределами континента, и значительная часть из них – это мусульманское население. Появление в странах европейской демократии этой массы чрезвычайно трудно поддающихся интеграции носителей чуждой европейцам культуры, непривычных для европейцев норм общественного поведения и нередко враждебных их либерально-демократическому менталитету ценностей определяет все большую зависимость политического процесса в этих странах от достаточно нового для него и отнюдь не благоприятствующего его стабильности социо-культурного компонента.

Демографическая трансформация ряда стран западной, в первую очередь - западноевропейской, демократии ведет к укреплению и активизации в их политической жизни тех сил, которые бросают вызов традиционным институтам демократической политики. Сегодня речь идет, главным образом, об усилении позиций праворадикальных политических партий, опирающихся на приобретающую все больший размах озабоченность представителей коренного населения стран Запада различными негативными последствиями роста иммиграции. В то же время, существует определенная вероятность того, что некоторые деструктивные для демократического процесса тенденции в дальнейшем будут обостряться и приобретать новые особенности по мере неизбежной политической активизации новых этнических групп в составе европейского населения.

Для значительных масс «новых жителей» Европы интеграция в политическую жизнь демократических стран окажется, скорее всего, столь же болезненной и трудной как и их интеграция в общественную жизнь. В частности, можно предположить, что «включение», например, мусульманской части населения Европы в политический процесс станет, наряду с уже происходящим политическим сдвигом континента вправо, еще одним мощным фактором, меняющим лицо европейской политики. В случае неспособности Европы интегрировать свое мусульманское население в «общую либеральную культуру», найдя замену потерпевшей неудачу модели мультикультурализма, присутствие в европейском обществе массовой категории «новых граждан» станет, по словам Ф.Фукуямы, «бомбой замедленного действия», которая неизбежно спровоцирует дальнейший сдвиг политики вправо и вообще может явиться «угрозой существованию самой европейской демократии». Уже сегодня можно видеть, что на смену социально-классовым конфликтам, определявшим на протяжении большей части минувшего столетия содержание политического процесса западных демократий, приходят социо-культурные конфликты, обусловливаемые возрастающей этно-национальной и конфессиональной неоднородностью общества. И это изменение становится весьма тяжелым испытанием для демократии, поскольку этнические конфликты представляют собой, как отмечают многие специалисты, «наиболее трудно разрешимый для демократии тип общественных конфликтов». В ходе классовых противостояний прошлого демократическими системами были выработаны некие, сравнительно эффективные механизмы их улаживания. Однако, ничем аналогичным, что могло бы быть использовано для решения этнических конфликтов и вообще столкновений на почве национальных и культурных разногласий, демократии не располагают.

Демократия и общественная безопасность

Еще одним компонентом «внешнего воздействия» на западную демократию, во многом определяющим не только ее сегодняшнее состояние, но, скорее всего, и тенденции ее развития на длительную перспективу, является международный терроризм. Превращение международного терроризма в один из важнейших факторов современной реальности с особой остротой ставит в повестку дня внутриполитической жизни западных стран вопрос о необходимости определенного переосмысления проблем функционирования демократии в контексте появления качественно новых угроз ее безопасности.С превращением международного терроризма в один из важнейших факторов современной реальности, традиционная для западных граждан приверженность ценностям либеральной демократии с ее приоритетом прав и свобод личности оказалась потесненной пониманием того, что обеспечение общественной безопасности требует в современном мире известного ограничения индивидуальных свобод, усиления мер полицейского контроля и определенного отступления от принципов privacy. Многие социологические обследования показывают, что значительная часть граждан в ряде западных стран сознает необходимость расширения полномочий правительств в обеспечении их безопасности и поддерживает предоставление спецслужбам более широких прав.

Конечно, в сравнении с ситуацией, сложившейся сразу после известных событий в сентябре 2001 года, готовность западных граждан пожертвовать некоторыми гражданскими правами ради борьбы с террористической угрозой сегодня уменьшилась. Тем не менее, и сегодня озабоченность интересами обеспечения общественной безопасности и поддержка мер, предпринимаемых властями в этой области (во многом питаемая страхами перед новыми терактами типа тех, что произошли в 2004 г. в Мадриде или в 2005 г. в Лондоне), по-прежнему остаются одними из важнейших характеристик общественных настроений. И сегодня явное большинство не только американцев, но и граждан ряда западноевропейских стран полагает, что чрезвычайные меры, предпринимаемые властями и разного рода силовыми ведомствами, - это «та цена, которую стоит заплатить за безопасность». Во всяком случае, та яростная критика, которой либертаристы подвергают в последние годы ущемление гражданских свобод, и их утверждения о том, что власти превращают демократические страны в полицейские государства, судя по результатам социологических опросов, широкой поддержки в массах не находят.

В то же время, достаточно демагогичной выглядит и риторика сторонников ограничений прав граждан, утверждающих, что меры, предпринимаемые властями ряда стран с целью противодействия террористической угрозе, являются не более, чем вполне допустимым в условиях возникшей сегодня «чрезвычайной ситуации» временным отступлением от принципов либеральной демократии. Нынешняя «чрезвычайная ситуация» радикально отличается от тех, в которых страны западной демократии раньше оказывались, как правило, лишь в военное время. Если в прошлом такие «ситуации», действительно, носили преходящий характер, то нынешняя война с международным терроризмом, похоже, грозит продолжиться неопределенно долго. Собственно говоря, она стала одним из повседневных элементов существования современного западного общества, требующим перманентного подчинения либеральных ценностей индивидуальной свободы императивам обеспечения безопасности общества.В свете проблем, с которыми сталкиваются сегодня западные демократии в сфере обеспечения, как их социальной стабильности, так и их общественной безопасности, напрашивается вывод о том, что сложности функционирования демократических систем могут порождаться не только дефицитом, но и определенным «избытком» демократии. Думается, что именно избыточность демократии в целом ряде случаев сегодня «связывает руки» западным политическим системам, не позволяя им эффективно и оперативно реагировать на некоторые новые вызовы современной реальности. Не случайно, вопрос об «избытке демократии» как причине нынешней напряженности в ее развитии все чаще поднимается западными политологами уже не только в связи с анализом процессов в странах «новой», но и в странах «классической» демократии (Ф.Закариа).

Говоря о трудностях, испытываемых сегодня демократической системой в связи с нынешним обострением конфликта между ценностями индивидуальной свободы и общественной безопасности, нельзя не коснуться и тех новых проблем, которые возникают в результате развития информационных технологий и, особенно, такого средства как Интернет. Сложившаяся практика его стихийного и бесконтрольного развития, давшая толчок бурному наполнению Всемирной Сети огромной массой разнообразной информации, создала условия, позволяющие использовать ее не только в интересах демократизации политики, но и в целях, не имеющих ничего общего с демократией.

До сравнительно недавнего времени вопрос о регулировании развития и функционирования информационных технологий воспринимался в сугубо негативном ключе и рассматривался как попытка введения новых форм антидемократического контроля над обществом. Сегодня, однако, становится все более очевидным, что реальная альтернатива регулируемости процессов в сфере информационных технологий – опасность их использования экстремистскими силами, способными нанести ущерб функционированию инфраструктур и систем жизнеобеспечения.

Вместе с тем, объективная необходимость пересмотра нынешней практики бесконтрольного существования интернет-пространства создает новый узел общественной напряженности в политической жизни стран западной демократии. Причем, проблема заключается не только в исключительной сложности регулирования Всемирной Сети, связанной с существованием множества труднопреодолимых правовых, социально-психологических и чисто технологических препятствий. Дело еще и в том, что сама по себе потребность выработки правовых норм, регламентирующих функционирование информационных технологий, по сути дела, загоняет демократическое общество в тупиковое положение, поскольку пересмотр практики функционирования Интернета с целью противодействия злоупотреблению демократическими свободами вряд ли возможен без принятия решений, ограничивающих эти свободы. Иными словами, в данном случае вновь обнаруживается парадоксальность нынешней ситуации, когда обеспечение жизнеспособности демократического общества предполагает известное ущемление демократии.

Неопределенность перспектив

Вызовы нового времени ставят современную демократию в чрезвычайно сложное положение. Во всяком случае, возможности решения нынешних проблем демократического правления в рамках традиционной парадигмы демократического процесса, оформившейся в минувшие эпохи, выглядят все более сомнительными. В связи с этим, изменения, происходящие в демократии под влиянием новых реальностей, приобретают качественно новый характер, сущность которого еще во многом неясна.

Тем не менее, некоторые вопросы, касающиеся будущего демократии в меняющемся мире, могут быть, по крайней мере, сформулированы. Среди них одним из наиболее принципиальных и в то же время наиболее трудных для ответа представляется вопрос о том, что отражают сегодняшние изменения – трансформацию демократии или, напротив, - ее эрозию. С этим вопросом сопряжен и ряд других: сможет ли демократия найти ответы на вызовы нового времени, не утратив свои отличительные качества? идет ли речь сегодня об эрозии демократии вообще или же об эрозии лишь ее «либерального компонента»? В связи с этим возникает, соответственно, и вопрос о степени тождественности демократии и либерализма. От ответа на этот вопрос зависит и необходимость задуматься, с одной стороны, о том, не являемся ли мы сегодня свидетелями становления более «жесткой» (или, по крайней мере, менее либеральной) конструкции демократической системы правления, предполагающей большую адекватность реалиям сегодняшнего мира, а с другой, - как установить грань между «жесткостью» демократии и наличием демократии как таковой.

Все эти вопросы, как уже сказано, не имеют пока очевидных ответов. Диапазон суждений, высказываемых по поводу характера процессов, переживаемых ныне демократической системой, весьма широк. Вместе с тем, нельзя не заметить и некоторую общность существующих на этот счет точек зрения. Одним из получающих все большее признание мнений является понимание того, что интересы совершенствования механизмов регулирования общественных процессов требуют определенного переосмысления нынешней либерально-демократической парадигмы функционирования политических институтов западного общества. Сомнения в безальтернативности этой парадигмы уже, похоже, не воспринимаются общественной мыслью Запада в качестве некой «идеологической ереси», как это было еще сравнительно недавно. Все чаще с большей или меньшей откровенностью высказывается мнение о том, что строгая приверженность институтов демократии принципам либеральной политики снижает их возможности противодействия стихии глобализма, таящей в себе опасный разрушительный потенциал.

Другим, разделяемым многими экспертами, является мнение о все меньшей совместимости сформировавшихся в прошлом форм и механизмов демократической политики с реальностью сегодняшнего дня. Как пишут некоторые весьма авторитетные западные политологи, «представительная демократия не является больше такой же неотразимой идеей, какой она была когда-то. Идет поиск новых институциональных форм выражения конфликта интересов» (Р.Дарендорф). Одни авторы считают, правда, что такая новая модель политического процесса может сформироваться лишь в более или менее отдаленном будущем. Однако, другие полагают, что она уже формируется, и говорят о «качественном отличии современной демократии от представительной модели».

Думается, что основной особенностью развития демократии в современную эпоху является то, что оно ведет не столько к «прирастанию» демократии (т.е. не к углублению и совершенствованию демократического начала в политических системах), как это происходило в прошлом, сколько к ее «убыванию» – к выхолащиванию этого демократического начала. И связано это отнюдь не только с эгоистическими интересами правящих элит, но и с объективными императивами функционирования демократических систем в изменившемся мире.

В связи со сказанным следует, однако, сделать одну, но весьма существенную оговорку. Развитие демократического общества (впрочем, как и любого другого) является (особенно в современную эпоху) процессом со многими неизвестными. И хотя многие факторы, влияющие на этот процесс, представляются сегодня достаточно сложившимися и устойчивыми, было бы все же неверным говорить о некой предопределенности перспектив развития современной демократии и о необратимости тех тенденций, которые вырисовываются на сегодняшний день.

Если иметь в виду, например, процессы глобализации, то неизвестно, сколь долго они будут сохранять свой нынешний характер и не произойдет ли их определенная трансформация или даже некоторый поворот в сторону автаркии. В свое время, в начале минувшего столетия, тенденции глобализации, хотя и не носившие столь масштабного характера как сегодня, уже были повернуты вспять. И перед лицом новых «неразрешимых» проблем, порождаемых современной глобализацией, стремление к «сворачиванию» ее некоторых тенденций может получить признание не только в массовых слоях общества, но и в достаточно влиятельных кругах политической и экономической элиты.

Также, не следует, очевидно, абсолютизировать и нынешние тенденции отстранения масс от влияния на политику. В частности, развитие европейской интеграции показывает, что «списывать» массы со счетов как активную силу, способную вопреки желаниям политических элит определять судьбу политического процесса, явно рано. Так, отказ населения Франции и Нидерландов поддержать европейскую Конституцию продемонстрировал нежизнеспособность политических решений, принимаемых элитами без учета пожеланий рядовых граждан, и сохраняющуюся значимость демократических механизмов их волеизъявления. Конечно, пример с европейской Конституцией свидетельствует о роли механизмов не столько парламентской, сколько плебисцитарной демократии. И тем не менее, сам факт того, что демократический механизм сохраняет способность противостоять технократическому прагматизму элит, достаточно показателен.

Григорий Вайнштейн - д.и.н., ведущий научный сотрудник ИМЭМО РАН

Принципы демократии:

свободные выборы

участие граждан

конституционализм

наличие оппозиции,

принцип разделения властей,

Прямая демократия -

Плебисцитная демократия

Представительная демократия

Представительная демократия

.

Критика традиционной концепции демократии у Й. Шумпетера.

Демократия от не демократии отличается тем, что политик может проиграть. Демократический режим – это режим, где элита может быть отозвана и на ее места призвана новая. Авторитарные же режимы не знают, как мирным путем передать власть от одного правителя к другому.

Демократия в современном понимании есть власть политиков.

При демократии акцент переходит от выбора индивида к общему благу. Человек интересуется лишь тем, за что он несет ответственность. В остальном он лишь несерьезный обыватель. Исходя отсюда, хотя классическая доктрина демократии противоречит фактам, она лежит в сфере ценностей, поэтому выживает. Ибо при демократии, как и везде, партии всегда конкурируют за власть, а не продвигают ценности.

против 1: не существует определенного понятия общего блага, так как разные индивиды и группы вкладывают в понятие общего блага различное содержание.

Против 2. Утилитаристы – отцы демократической доктрины не поняли до конца значения этой аргументации, потому что никто из них серьезно не рассматривал возможности коренных изменений в экономической системе и привычках буржуазного общества.(могли бы решить что им нужно, но ответа бы определенного не нашли).

По мнению Каплана, люди делают определенные выводы, не потрудившись сначала изучить предмет оценки.

Основные проблемы представительной демократии

Проблема 1. Устойчивость системы. Устойчивая система - это та, которая возвращается к состоянию покоя после небольшого возмущения.

Проблема 2. Честность политиков. Гарантия честности возникает только в том случае, если будет создана система, совершенно открытая со всех сторон. Не может быть так, что где-то есть какой-то институт, который всех проверяет, но его проверить нельзя. Любой чиновник, который сидит и регулирует какие-то процессы, может и должен быть отозван, если его деятельность вызывает постоянное и массовое недовольство.

Проблема 3. Сложность процедур. Попытки сделать демократию более устойчивой и прозрачной, снабдить ее обратной связью приводят к громоздким процедурам, всё менее доступным для рядового гражданина.

Авторитаризм (от лат. auctoritas - власть, влияние) - характеристика особых типов недемократических режимов, основанных на неограниченной власти одного лица или группы лиц при сохранении некоторых экономических, гражданских, духовных свобод для граждан.

Термин «авторитаризм» был введён в научное обращение теоретиками Франкфуртской школы неомарксизма и означал определенный набор социальных характеристик, присущих как политической культуре, так и массовому сознанию в целом.

Большинство существовавших и существующих ныне недемократических режимов носят авторитарный характер. Специфику авторитарных режимов определить трудно, «...потому что, в отличие от тоталитаризма, автократия - это категория, которая включает в себя многое из того, что не является ни демократией, ни тоталитаризмом»

Как представляется, главное отличие авторитаризма от тоталитаризма в том, что автократия не имеет (точнее не обладает технологическими возможностями для реализации) тоталитарных амбиций. Если не идти на открытую конфронтацию с таким режимом, то можно даже иметь определенную свободу действий, например, в экономической и интеллектуальной сфере. Не обязательно также активно демонстрировать поддержку режима, достаточно его терпеть. Если принцип функционирования тоталитарного режима «Разрешено все, что приказано», то авторитарного - «Разрешено все, кроме политики».

Выделяют следующие типы авторитарных режимов: 1) диктаторские; 2) олигархические (политический режим, при котором власть сосредоточена в руках сравнительно малочисленной группы и, порой, обслуживает их личные и/или групповые интересы, а не интересы всех граждан); 3) «преторианских» (Военные режимы. В отличие от однопартийных, военные режимы чаще всего возникают в результате государственных переворотов против осуществляющих управление гражданских лиц.

Эгалитаризм и элитизм

И в демократических режимах есть 2 начала: политические возможности для участия в политике(эгалитаризм), а элитаризм – мы такие красивые образованные, а есть всякое быдло.

Эгалитаризм - (от egalite - равенство) - общественно-политическая теория, обосновывающая равенство, исходным пунктом в понимании которого является равенство имущества, поэтому часто эгалитаризм характеризуется как утопическая теория. В современных условиях можно выделить различные подходы к проблеме равенства: неолибералы и социал-демократы являются сторонниками умеренного эгалитаризма, стремятся найти компромисс между равенством возможностей и равенством результатов, выступают за сглаживание имущественных различий, недопущение большого разрыва между доходами и т.п.

Идеи эгалитаризма получили широкое распространение в эпоху буржуазных революций (Ж.-Ж.Руссо, Г.Бабеф и др.), хотя истоки его уходят в общественные движения Древней Греции, Рима, религиозные учения. Проблемам эгалитаризма особое внимание было уделено в марксизме.

Элитизм

Элитизм - идеология, возникшая в Италии в начале XX века, развивающая идеи Макиавелли об управлении государством. По ней общество состоит из элиты, управляющей его деятельностью, и народа-биомассы. Согласно элитизму, элита могла лепить из биомассы что угодно.

Теория элит. Различны интерпретации термина «элита». Одни полагают, что подлинность элиты обеспечивается знатным происхождением, другие причисляют к этой категории самых богатых, третьи - наиболее одаренных. Считается, что вхождение в элиту - это функция личных заслуг и достоинств, в то время как Г. Моска и В. Парето считают, что для включения в элиту прежде всего важны социальная среда, из которой вышел человек, а только потом личная симпатия или антипатия лидера.

Роль демократии в современном мире, виды демократии.

Принципы демократии:

принцип народного суверенитета, согласно которому единственным источником высшей политической власти при демократии выступает народ

свободные выборы представителей власти всех уровней, включая право на отстранение от власти тех из них, которые не оправдали доверия избирателей

участие граждан в управлении делами государства с использованием механизмов как прямой (непосредственной) демократии, так и демократии представительной (опосредованной)

конституционализм , при котором обеспечивается рационально-правовой характер организации и функционирования государства и равенство всех перед законом

наличие оппозиции, которой гарантируется право на легальную политическую деятельность и право сменить у власти, по итогам новых выборов, старое правящее большинство

принцип разделения властей, в соответствие с которым одна власть сдерживает другую, исключая возможность узурпации всей полноты власти одной из них.

В зависимости от того, как народ участвует в управлении, кто и как непосредственно выполняет властные функции, демократия делится на: прямую; представительную.

Прямая демократия - это непосредственное участие граждан в подготовке, обсуждении и принятии решений. Такая форма участия доминировала в античных демократиях. Сейчас она возможна в небольших населенных пунктах, общинах, на предприятиях и т. п. при решении вопросов, не требующих высокой квалификации.

Плебисцитная демократия - это вид прямой демократии, который также подразумевает непосредственное волеизъявление народа. Однако здесь влияние граждан на процессы властвования ограничено. Они могут посредством голосования только одобрить или отвергнуть проект закона либо другого решения, который подготовлен правительством, партией или инициативной группой. Такая форма демократии допускает возможность манипулирования волей граждан с помощью двусмысленных формулировок вопросов, выносимых на голосование.

Представительная демократия

Представительная демократия - ведущая форма политического участия граждан в современных политических системах. Ее суть - опосредованное участие субъектов в принятии решений. Граждане выбирают в органы власти своих представителей, которые призваны выражать их интересы, от их имени издавать законы и отдавать распоряжения. Такая форма демократии необходима в условиях огромных социальных систем и сложности принимаемых решений.

Для демократической жизни общества важно не только кто правит, но и как правит, как организована система правления. Названные вопросы определяет конституция страны, которая многими людьми воспринимается как символ демократии.

Криптография - наука о методах обеспечения конфиденциальности (невозможности прочтения информации посторонним) и аутентичности (целостности и подлинности авторства, а также невозможности отказа от авторства) информации.

На демократизацию (англ.: democratisation) как тенденцию развития современного мира указывают многие авторы. При этом само понятие в политической науке используется в основном в двух значениях. Под демократизацией мира, во-первых, понимается рост количества демократических государств; во-вторых, усиление и развитие демократических институтов и процедур в различных странах. Последнее имеет особое значение для государств, находящихся в процессе перехода к построению демократического государства, т.е. демократическом транзите. Г. О’Доннел (G. O’Donnel) и Ф. Шмиттер (Ph. Schmitter) в самом демократическом транзите выделяют следующие ступени: либерализацию, демократизацию и консолидацию.
И все же в мировой политике в отличие от политологии понятие «демократизация» чаще употребляется в первом значении, т.е. как увеличение числа демократических государств. Правда, возможно и еще одно понимание демократизации современного мира - как расширение круга участников международного взаимодействия. Однако такой подход не является пока устоявшимся в мировой политике.

Существуют различные представления, а также процедуры оценки того, какие страны можно считать демократическими. Споры часто вызывают государства, находящиеся «в пограничном состоянии», в которых ряд признаков демократического развития присутствует, в то время как отсутствуют другие. Тем не менее, в самом общем виде, согласно данным американского исследователя Д. Колдуэлла (D. Caldwell), в 1941 г. можно было рассматривать как демократические примерно 25% государств, а в 1996 г. их число достигло уже 40%. Если же учитывать страны, которые находятся в процессе демократического транзита, то эта цифра; согласно американскому институту Freedom House, занимающемуся анализом развития демократий в мире, может достигнуть сегодня порядка 75%. Американский исследователь и главный редактор журнала «Foreign! Affairs» Фарид Закария (FZakaria) пишет, что в настоящее время 118 стран мира являются демократическими. В любом случае, независимо от того, какие конкретные цифры будут взяты за основу, практически все авторы соглашаются с тем фактом, что число демократических стран в мире увеличивается.

Появление демократических государств в мире шло нелинейно. С. Хантингтон (5. Huntington) в 1991 г. опубликовал статью в журнале «Journal of Democracy» под названием «Третья волна демократизации» (Democracy"s Third Wave), а также книгу с близким заголовком «Третья волна демократизации в конце XX столетия» (The Third Wave: Democratization in the Late of Twentieth Century), выделив периоды в мировой истории, связанные с развитием демократических процессов (волны демократизации), и своеобразные демократические «откаты». Некоторые авторы, например, Р. Дикс (R. Dix), отталкиваясь от конкретных событий, указывают несколько иные даты развития волн демократизации, чем С. Хантингтон. Или события конца 1989 - начала 1991 г в Восточной Европе выделяют в отдельную, четвертую, «волну» демократизации

Можно выделить в истории следующие волны, или этапы, демократизации.

Первая волна демократизации - самая длительная. Она фактически продолжается столетие и датируется С. Хантингтоном 1820-1920 годами. Во время этой «волны» было образовано более 20 демократических государств (29 - по С. Хантинггону и 21 - по Р. Диксу). Для этих стран была характерна парламентская и партийная системы, широкое избирательное право. За первой «волной» последовал «откат» от магистрального пути демократического развития, который продолжался со второй половины 1920-х годов по первую половину 1940-х. Он связан с приходом к власти фашизма в ряде стран мира.

Вторая «волна» (середина 1940 - начало 1960-х) обусловлена поражением фашизма во Второй мировой войне и крушением колониальной системы. После нее наступает, согласно С. Хантингтону, новая регрессивная «волна», во время которой формируется ряд военных и авторитарных режимов (в том числе в 1967 г. в Греции и в 1973 г. - в Чили). В целом «второй откат» длится с начала 1960-х по начало 1970-х годов.

Наконец, новая, третья, «волна» начинается с первой половины 1970-х годов. Демократические процессы охватывают Западную Европу (Греция - 1974, Португалия - 1975, Испания - 1977); Латинскую Америку (Доминиканская Республика - 1975, Гондурас -1982, Бразилия - 1985, Перу - 1988, Чили - 1990 и др.); Азию (Турция - 1988, Филиппины - 1986, Южная Корея - 1988); Восточную Европу (Венгрия - 1989, Чехословакия - 1989, Польша - 1989, Болгария - 1989, Россия - 1991 и Др); Африку (в ЮАР в 1994 г. прошли первые встране всеобщие выборы).

Чем обусловлены процессы демократизации? в политологии рассматриваются обычно две группы факторов, или переменных:♦ структурные (независимые переменные) - уровеньэкономическо-го и социального развития, социально-классовые процессы, доминирующие в обществе ценности и т.п.;♦ процедурные (зависимые переменные) - принимаемые решения, личностные особенности политических деятелей и т.п.

Детальный анализ этих двух групп факторов проводит отечественный исследователь А. Ю. Мельвиль. Модифицировав модель «воронки причинности», которая была предложена американским автором Д. Кэмпбеллом и его коллегами для анализа поведения избирателя, он использовал ее для изучения проблем транзита. При этом в самом процессе демократического транзита А. Ю. Мельвиль выделяет две фазы - учреждения и консолидации демократии. Далее, при изучении факторов, влияющих на учреждение демократии, он предлагает «постепенный переход от преимущественно структурного к преимущественно процедурному анализу», а при исследовании второй фазы - обратный путь «в аналитике, т.е. от микро- к макрофакторам».

В политологии внешняя среда, т.е. тенденции мирового развития, обычно рассматривается как одна из структурных переменных процесса демократизации: насколько она способствует (или нет) этому процессу. Однако в современном мире при все более тесном переплетении внешней и внутренней политики международная среда может выступать в качестве и структурной, и процедурной переменной. Причем последнее, похоже, становится все более значимым. Принятие решений (а это процедурная переменная) мировым сообществом в отношении той или иной страны может вести к развитию в ней демократических процессов. Так, ООН неоднократно принимала резолюции в отношении режима апартеида в Южной Африке, а также решения о санкциях, что было фактором, воздействующим на отказ этой страны от политики апартеида и проведение демократических выборов в 1994 г.

Конец XX в., совпавший с третьей «волной» демократизации, которая и по количеству государств, и по степени их вовлеченности в демократические процессы является, пожалуй, особенно бурной, принес с собой и другие тенденции мирового развития - глобализацию и интеграцию мира. Все эти процессы усиливают друг друга. Следование демократическим принципам и традициям для все большего числа участников является неким Позитивным примером. Оставаться вне всемирного «демократического клуба» в современном глобализирующемся мире означает быть неким «изгоем» - вне системы, вне «современности». Это побуждает все новые и новые государства ориентироваться на демократические ценности.

На отрицание демократического пути развития руководители государств идут сознательно, противопоставляя тем самым свою страну остальному миру. В этом контексте можно рассматривать процесс демократических преобразований в конце XX столетия именно как тенденцию j политического развития мира, в реализации которой все более важными; оказываются не эндогенные (внутренние) факторы (уровень социально-экономического развития, политические процессы в обществе и т.п.), а экзогенные по отношению к данному государству, т.е. международная среда. Именно она побуждает к демократическим преобразованиям.

Демократизация конца XX столетия дала основание Ф. Фукуяме говорить о конце истории. В том смысле, что в историческом развитии человечество сделало свой выбор в пользу демократического развития. Его статья не раз подвергалась критике. Возражения вызывали такие положения, как прогноз об окончании конфликтов в мире в связи с окончанием идеологического противостояния Восток-Запад, линейность и одновекторность исторического развития и др. Однако тезис о процессе демократизации как общей тенденции, пожалуй, оспаривался меньше всего. Действительно, если в начале XX в. относительно небольшое число государств можно было рассматривать как демократические, да и сами они далеко не всегда предполагали всю полноту избирательных и иных прав (в ряде государств были ограничены права женщин, национальных меньшинств, введен довольно высокий имущественный ценз и т.п.), то к началу XXI столетия эти проблемы оказались если и не решенными, то решаемыми.

Следует, однако, подчеркнуть, что демократизация не является неким однозначным и поступательным процессом. С особой отчетливостью это предстало в результате последней «волны» демократизации, когда стали образовываться нелиберальные демократии, гибридные режимы, имитационные демократии. Их суть заключается в том, что демократические институты и процедуры в ряде государств используются лишь как; внешняя форма, служащая порой для прикрытия недемократических по своей сути механизмов реализации власти. Пожалуй, наибольшее распространение получил термин «нелиберальные демократии» благодаря работе Ф. Закарии (Zakaria), опубликованной в 1997 г. в журнале «Foreign* Affairs». Ф. Закария отталкивается от высказывания американского дипломата Ричарда Холбрука (R. Holbrooke), который в сентябре 1996 г. предложил представить, что во время свободных демократических выборов в стране побеждает кандидат, который открыто исповедует расистские, фашистские или сепаратистские взгляды и выступает против мирного решения вопроса, в частности, по Югославии. По сути, этот лидер приходит к власти демократическим путем, однако исповедует явно недемократические взгляды и проводит соответствующую политику. Ф. Закария продолжает эту логику рассуждения и обращает внимание на то, что возможно возникновение так называемых нелиберальных демократий, т.е. тех, которые взяли только внешние атрибуты демократических преобразований. Более того, число таких стран, как он пишет, увеличивается. В 1990 г. их было 22% от всего количества демократических государств, а в 1997 - уже 35%.

21. Международная практика "принудительной демократизации"

Расширение демократии происходило на фоне утверждения политики «принудительной демократизации». Речь идет о комплексе мер по ограничению суверенитета определенной страны ради утверждения в ней либерально-демократической системы.

Такой подход опирался на дипломатическое давление, введение санкций, поддержку оппозиции, международную изоляцию соответствующего режима. К началу XXI века такая стратегия стала допускать использование силы.

Первым опытом «принудительной демократизации» стало переустройство немецкой политической системы. На Потсдамской конференции 1945 года союзники провозгласили политику денацификации, демократизации, демилитаризации и декартелизации страны. Германия была лишена суверенитета и разделена на зоны оккупации. В 1946 году был проведен Нюрнбергский процесс, осудивший преступные планы Национал-социалистической немецкой рабочей партии (НСДАП), преступления высших чиновников Рейха, Вермахта и СС, а также саму нацистскую идеологию. По требованию западных союзников в новой конституции ФРГ были зафиксированы основные гражданские свободы. В 1949 году в западной зоне оккупации прошли выборы в бундестаг, после которых была создана Федеративная Республика Германия.

Более сложно развивалась ситуация вокруг Японии. В 1947 году штаб американских оккупационных войск под руководством генерала Дугласа Макартура внес радикальные поправки в японскую конституцию 1889 года, которые полностью изменили ее характер. В Японии был установлен режим парламентарной демократии, произошла либерализация системы образования и ликвидация крупных компаний дзайбацу, служивших базой для военного производства. Однако в Японии была сохранена монархия.

До настоящего времени «державы-победительницы» сохраняют режим частичного ограничения суверенитета Германии и Японии. Московский договор 1990 года снял с Германии остатки оккупационного статуса, но сохранил запреты на проведение референдумов по военно-политическим проблемам, требование вывода всех иностранных войск, принятие внешнеполитических решений без консультаций с «державами-победительницами» и развитие ряда компонентов вооруженных сил.

Конституция 1947 года сохраняет отказ Японии от войны как суверенного права нации. Американо-японские договоры безопасности 1951 и I960 годов предусматривают условия постоянного присутствия войск США на японской территории. Эти ограничения призваны гарантировать сохранение демократического вектора развития Германии и Японии.

Объектом «принудительной демократизации» стал расистский режим Южной Африки. С конца 1940-х годов в ЮАР сформировался режим апартеида - система разных политических прав у расовых общин. Критика апартеида стала причиной выхода ЮАР в 1961 году из состава Британского содружества. В 1973 году Генеральная ассамблея ООН приняла Международную конвенцию о пресечении преступлений апартеида и наказании за него. Документ допускал возможность введения каждым государством - членом ООН санкций против ЮАР с целью побуждения ее к отказу от политики апартеида. В конце 1980-х годов с критикой Претории стали выступать США. Это подвигло президента Фердинанда де Клерка (1989-1994) пойти на демократические реформы: в 1994 году была принята новая конституция ЮАР, отменившая апартеид.

Более жесткому давлению подвергался режим в Южной Родезии. В 1965 году белое меньшинство этой британской колонии провозгласило независимость и, подобно ЮАР, установило систему расовой сегрегации. Но страны Британского содружества не признали независимость Южной Родезии и ввели против нее экономические санкции. При посредничестве Британии режим Яна Смита и «умеренная» оппозиция заключили в 1978 году промежуточное соглашение, по условиям которого в стране были проведены выборы по квотам для белого и небелого населения. В 1979 году британский парламент подтвердил колониальный статус Южной Родезии и установил в стране переходный режим. Власть перешла к британскому губернатору Артуру Соумсу, а после всеобщих выборов в 1980 году - правительству во главе с лидером Африканской национально-освободительной армии Робертом Мугабе. Теперь эта страна называется Зимбабве.

После распада СССР практика «принудительной демократизации» получила более широкое распространение. Полигоном для апробации «нового интервенционизма» стала Латинская Америка. В 1989 году США провели операцию в Панаме по свержению диктатуры Мануэлья Норьеги. В 1994 году Вашингтон высадил десант на Гаити с целью свержения хунты во главе с генералом Раулем Седрой и возвращения свергнутого в 1991 году президента Жана-Бертрана Аристида. Свои действия Соединенные Штаты мотивировали взаимосвязью режимов в Панаме и Гаити с колумбийской наркомафией и необходимостью построения в этих странах полноценных государственных институтов. Новые правительства осуществляли политику экономической либерализации, приватизации и проведения демократических выборов.

Объектом применения такой политики стала и Руанда. После конфликта 1994 года на базе резолюции Совета Безопасности ООН № 1165 начал работать Международный трибунал по преступлениям в Руанде. В его задачи входило расследование преступлений, преследование виновных в актах геноцида, способствование примирению народностей хуту и тутси, а также «восстановление справедливости и законности в Руанде». Последнее означало, что ООН косвенно взяла на себя полномочия по восстановлению мира в стране и трансформации ее политической системы. Под воздействием ООН победивший Руандийский патриотический фронт тутси установил президентскую республику на основе демократических выборов.

По иной схеме развивалась демократизация Либерии. С 1989 года здесь шла гражданская война между силами Национального патриотического фронта во главе с Чарльзом Тэйлором, анархистской группировкой Йеду Джонсона и правительственными войсками Сэмьюэла Доу. В 1996 году страны Экономического сообщества стран Западной Африки (ЭКОВАС) ввели в страну миротворческие силы ЭКОМОГ, материально-техническую помощь которым оказали США. Однако победу на президентских выборах 1997 года одержал Чарльз Тэйлор. Это привело к началу второй гражданской войны 1998-2003 годов, в ходе которой Гвинея и Соединенные Штаты добились его свержения. На президентских выборах 2005 года победила Элен Джонсон-Серлиф - бывший сотрудник Мирового банка и министр финансов правительства Ч. Тейлора. Политика демократизации Либерии стала проводиться с опорой на рекомендации ООН и международных финансовых институтов.

Подобная схема была применена и к Сьерра-Леоне. Конфликт в эту страну был импортирован из Либерии. В 1997 году в страну ввели миротворческие силы ЭКОМОГ, которые участвовали в военных действиях. В 1999 году была развернута миротворческая миссия ООН, костяк которой составили британские военнослужащие. При посредничестве ООН и ЭКОВАС в 2000 году враждующие стороны заключили мирный договор. Сьерра-Леоне вернулась к довоенному режиму президентской республики и начала политику экономической либерализации.

Стратегия «принудительной демократизации» использовалась и входе конфликтов на Балканах. Страны НАТО провели операции против боснийских сербов (1995) и Югославии (1999) под предлогом прекращения «гуманитарных катастроф» в Боснии и Косове. Эти акции создали условия для смены власти в Союзной Республике Югославии. В конце 1990-х годов в стране усилилась деятельность демократической оппозиции, что привело к политическому кризису в ходе президентских выборов 2000 года. В его ходе страны ЕС и США поддержали лидера Демократической оппозиции Сербии Воислава Коштуницу. Среди его предвыборных обязательств значились институциональные реформы, борьба с коррупцией, экономические вопросы и интеграция в ЕС. Политика «демократизации» Югославии строилась, таким образом, на сочетании методов силового воздействия и дипломатической поддержке внутренней оппозиции.

Иной алгоритм был реализован в Македонии. В 2001 году начался конфликт между македонским правительством и албанским населением северо-запада страны. 12 августа 2001 года при посредничестве НАТО и ЕС были подписаны Охридские соглашения. Македонское правительство обещало предоставить албанцам юридическую и культурную автономию, а албанские формирования - разоружиться под контролем НАТО. Для выполнения договоренностей в Македонии в 2001-2002 годах была проведена миротворческая операция НАТО. С 2003 года ее заменила полицейская миссия ЕС. Страны Запада представили эти события как демократизацию политической системы Македонии - этап подготовки к ее будущему вступлению в НАТО и ЕС.

События на Балканах породили дискуссию о допустимости использования силы для «принудительной демократизации» других государств. На Вашингтонском саммите НАТО 23-25 апреля 1999 года был официально принят тезис о моральной оправданности «гуманитарного вмешательства». Оппоненты возражали, что подобные действия увеличивают потенциал конфликтности в межгосударственных отношениях. Стратегия «принудительной демократизации» могла, по мнению оппонентов, перерасти в полномасштабный вооруженный конфликт. Поэтому идеи сопротивления проектам «принудительной демократизации» нашли отражение в российско-китайском коммюнике (1997) и «большом» договоре России и КНР (2001).

После терактов 11 сентября 2001 года США встроили стратегию «принудительной демократизации» в контекст глобальной антитеррористической операции. Речь шла о принудительном создании демократических институтов на территории стран, освобожденных от власти транснациональных террористических сетей. В 2002 году администрация Дж. Буша-младшего заявила о возможности свержения «диктаторских режимов», подозреваемых в сотрудничестве с терроризмом и создании оружия массового поражения (ОМП). Стратегия «принудительной демократизации» приняла открыто силовые формы.

Полигоном для обкатки ее обновленного издания стал Афганистан. После проведения антиталибской операции осенью 2001 года США попытались построить здесь дееспособное государство. В декабре 2001 года в Бонне (Германия) прошла международная конференция всех конфликтующих сторон с участием бывшего короля Захир-шаха. Было решено создать временное правительство во главе с Хамидом Карзаем. В 2004 году в стране была принята новая конституция, провозгласившая Афганистан демократической республикой с президентской формой правления. Контроль за деятельностью новых институтов осуществляют миротворческие силы, действующие с 2003 года в формате специальной операции НАТО. В 2006 году Североатлантический альянс создал также специальные «группы быстрого реагирования», призванные помочь правительству X. Карзая восстановить контроль над «полевыми командирами».

В 2002 году администрация Дж. Буша провозгласила более амбициозный проект - демократизации «Большого Ближнего Востока». Целью этой политики было принудительное построение относительно стабильных демократических систем в ближневосточных странах. В Вашингтоне также полагали, что реализация проекта «Большого Ближнего Востока» позволит решить ряд стратегически важных для США проблем - от ослабления радикально исламистских движений до получения доступа к альтернативным Саудовской Аравии источникам энергоносителей.

Реализация этих мер оказалась затрудненной из-за просчетов США и социально-культурной специфики стран Ближнего Востока. Попытки принудительного экспорта демократии привели к победе радикально-исламистских движений. «Революция кедров» в Ливане и вывод из этой страны сирийских войск в 2005 году привели к усилению позиций движения «Хезбалла» и Второй ливанской войне 2006 года. На выборах в Палестинской автономии 17 марта 2006 года победу одержало радикально-исламистское движение «ХАМАС». Это привело к гражданской войне на Палестинских территориях и военной операции Израиля в секторе Газа 2008-2009 годов.

Наиболее крупной неудачей был опыт «принудительной демократизации» Ирака. В стране не оказалось влиятельных сил, готовых поддержать американскую политику. Суннитские общины были связаны с номенклатурой бывшей правящей партии БААС и воспринимали войска коалиции как угрозу своим интересам. Среди иракских шиитов выросла роль радикалов, ориентирующихся на построение с помощью Ирана своего варианта «исламского государства». Лидеры курдов добились широкой автономии для Курдистана и контроля над доходами от экспорта энергоносителей. Итогом этих процессов стала серия вооруженных конфликтов между войсками коалиции, суннитами и шиитами, а также обострение противоречий между иракским Курдистаном и Турцией. Частично нормализовать ситуацию Вашингтону удалось в 2007 году, когда США перешли к политике лавирования между интересами различных кланов и общин.

Не был достигнут успех и в политике ускоренной демократизации Пакистана. Соединенные Штаты оказывали помощь режиму Первеза Мушаррафа в рамках глобальной антитеррористической коалиции. Но Вашингтон требовал от него удаления из органов государственной власти радикальных исламистов, отмены военного положения и проведения демократических выборов. Итогом выборов 2002 и 2008 годов стало, однако, усиление радикально-исламской оппозиции. На северо-западе страны бежавшие из Афганистана талибы провозгласили свое квазигосударство и пакистанская армия потерпела ряд серьезных поражений. 2008 год стал временем резкого обострения ситуации в Пакистане и вынужденного ухода в отставку П. Мушаррафа. В Вашингтоне заговорили о возможности проведения самостоятельной операции в Пакистане.

Стратегия «принудительной демократизации» вызвала серьезные изменения в общественно-политической мысли в теории либеральной демократии. В первые годы XXI века американские неоконсерваторы преобразовали концепцию «глобального гражданского общества» в доктрину «демократической империи».

«Глобальное гражданское общество» основывалось на приоритете либерально-демократических ценностей над национально-государственными. Однако в новом мире интересы распространения этих ценностей оказались тождественными национальным интересам США и отчасти стран ЕС.

«Демократическая империя» стала подаваться как сообщество либерально-демократических стран, которые объединены американским лидерством, общими институтами и проецируют силу за пределами своих территорий. Американские публицисты сравнивали ее с империями Античности (прежде всего - Римской), которые не всегда имели жесткую иерархическую структуру, но строились на восприятии себя как «гражданского общества», противостоящего «варварскому миру».

Идея «демократической империи» вызвала скепсис у сторонников политики расширения демократии ненасильственными методами. Особенно жестким отторжение от этой доктрины было в старых членах ЕС. Менее жестким - в России и государствах Восточной Европы. Большинство полемистов фиксировали внимание на экспансионистской политике администрации Дж. Буша и противопоставлении США своим союзникам по НАТО. Проблема, однако, была глубже. Переход к стратегии «принудительной демократизации» лишил теорию либеральной демократии ее наиболее привлекательного компонента: восприятия процессов демократизации как распространения «зоны мира».

22. Теория "демократического мира" и международная реальность

Среди исследователей-международников середины 1990-х годов стала популярной идея «демократического мира»: демократии не вступают друг с другом в вооруженную конфронтацию и разрешают имеющиеся противоречия исключительно мирным путем. На Западе данный постулат породил поток литературы и прочно утвердился в среде либерального истеблишмента. Устами американского политолога Джека Леви сторонники этого взгляда рискнули даже объявить, что гипотеза «демократического мира» фактически приобрела статус закона в общественных науках. В результате массированных усилий для ее популяризации (к чему приложил руку и Ф. Фукуяма) теория «демократического мира» (ТДМ) стала одним из важнейших постулатов доктрины либерального интервенционизма Соединенных Штатов. В 1994 году президент Б. Клинтон даже использовал ее положения в ежегодном послании Конгрессу США для официального обоснования политики распространения демократии.

На российских исследователей эта теория тоже произвела немалое впечатление, что отразилось в появлении ряда восторженных публикаций. Постулаты этой концепции стали циркулировать в кругах университетской молодежи и средствах массовой информации. Увлеченность гипотезой «демократического мира» за рубежами России и в ней самой может создавать впечатление универсальной значимости этого постулата во всех международных ситуациях и любых исторических эпохах. Стоит привлечь внимание к важности творческого восприятия этой теории, которая может по-разному работать или вовсе не работать в различных социокультурных условиях и контекстах.

К осторожности отчасти побуждает имеющийся у российского обществоведения опыт «механистического» заимствования и воспроизводства западных теорий. В 1990-х годах попытка «непосредственно» применить в России теорию «шоковой терапии» для перехода к рыночной экономике поставила страну на грань социального катаклизма и в конце концов завершилась поэтапным отказом от идеи «лечения шоком» в российских условиях.

Другим примером попытки применить в России заимствованные теоретизации оказалась транзитология, популярная в нашей стране в середине 1990-х годов. Сформировавшись на базе опыта трансформации диктаторских режимов иберо-американского происхождения, она основывалась на исходно здравых идеях и реальном опыте западных обществ. Тем не менее, эта концепция потребовала очень существенных содержательных адаптаций к местным условиям, которые определили протекание переходных политических процессов в России и странах СНГ по существенно иной логике и другим траекториям, чем это было типично для Латинской Америки, Южной или Центрально-Восточной Европы.

Стоит заметить, что сторонников осторожного отношения к ТДМ становится заметно больше и в среде зарубежных ученых, принадлежащих к различным исследовательским направлениям. На Западе сформулированы основные критические постулаты, побуждающие всерьез задуматься над тем, каков на самом деле эвристический потенциал ТДМ. В какой мере применение этой концепции в анализе может его обогатить, а в какой - направить исследователя по тупиковому маршруту?

Тезис о «демократическом мире» целесообразно разобрать с конструктивистских позиций. Такой подход перспективен, поскольку он (в логике конструктивизма) позволяет увидеть реальность демократического мира - не как раз и навсегда данную, а как социально сконструированную и социально укорененную.

Почему демократии, как утверждают адепты ТДМ, не воюют друг с другом? Несмотря на ширящийся круг сторонников этой теории, согласия относительно причин миролюбивости демократий пока не наблюдается. Да и само понятие «демократия» в 2000-х годах большинство исследователей стало связывать с такими процедурными (в существенной мере формальными) признаками, как выборность главы государства и многопартийность политической системы. Появились новые термины - «формальная демократия», «нелиберальная демократия». Выделились и развиваются культурно-нормативное и институциональное объяснения «демократического мира».

Сторонники культурно-нормативного подхода считают, что с течением времени демократии вырабатывают нормы взаимодоверия и взаимоуважения, которые определяют процессы принятия их решений в отношении друг друга.

Институционалисты ведут речь об ограничениях и сдержках, являющихся неотъемлемой частью демократического принятия решений. При этом одни представители институционализма подчеркивают роль общественного мнения, способного при определенных обстоятельствах сдерживать возможные агрессивные склонности политиков. Другие уповают на политические партии и группы интересов, выполняющие сходные функции противовеса тенденциям решать международные вопросы вооруженным путем. Третьи настаивают, что сама процедура принятия решения в демократическом обществе - публичная состязательность и открытость этого процесса - предостерегает от крайностей и настраивает лидеров государств на компромиссы.

Далеко не все разделяют оптимизм этих групп теоретиков. В международных отношениях, помимо сторонников либеральной парадигмы, развивается множество подходов, видящих мировые процессы под иными углами зрения. Среди критиков тезиса о «демократическом мире» особенно активны реалисты - сторонники осмысления международных отношений с позиций борьбы за власть, безопасность и сохранение национальной независимости.

Реалистские рассуждения строятся с позиций вечности и неизменности основных принципов межгосударственных отношений - стремления государств к увеличению могущества в условиях небезопасного мира, неизбежности соперничества, необходимости соблюдения принципа равновесия сил между великими державами. Главным для представителей данного подхода является не система правления - авторитаризм или демократия, а внешние условия безопасности, в которых государство существует. Состояние мира для реалистов - не столько результат демократической культуры или системы сдержек и противовесов, сколько следствие существования сильных международных союзов и совокупного потенциала сдерживания потенциальных агрессоров.

Критику ТДМ реалисты ведут по двум основным направлениям.

Во-первых, они подвергают сомнению саму эмпирическую основу, на основе которой был сформулирован тезис о миролюбивости демократий в отношении друг друга. Реалисты обращают внимание на трения, существовавшие в практике развитых демократий Запада и едва не приведшие к вооруженным столкновениям. Анализируя дипломатические кризисы 1861 - 1923 годов в отношениях между ведущими западными государствами, Кристофер Лейн показал, что в ряде случаев Великобритания, Франция, Германия и США едва не соскользнули к вооруженной конфронтации. По крайней мере, каждая из них была готова к использованию силы, и конфликты разрешались отнюдь не по причинам культурно-нормативного или институционального свойства.

Важно, что демократические государства, если это было им выгодно по экономическим или военным соображениям, не останавливались перед дестабилизацией некоторых демократических режимов. Эпоха биполярной конфронтации полна примеров, когда демократическое государство в лице США способствовало вооруженному свержению леводемократических режимов в целях сдерживания советского влияния. Именно таким путем свергались вполне законные и демократически избранные правительства в Чили (1973), Иране (начало 1950-х годов) или Индонезии (середина 1960-х годов). Подобным образом США вели себя и в Латинской Америке, где все демократические режимы четко подразделялись на проамериканские и потенциально антиамериканские, причем первыми оказывались, как правило, правоавторитарные правительства, а вторыми - леводемократические. Известно, что Соединенные Штаты чаще всего предпочитали поддерживать первых.

Другой пункт критики реалистов связан с анализом поведения «молодых демократий» - государств, находящихся в процессе укрепления недавно созданных демократических институтов. Являясь демократическими по формальным критериям (выборность, многопартийность), такие страны не всегда проявляют миролюбие. Наоборот, они ведут себя более агрессивно, чем стабильные авторитарные режимы. Кровавые столкновения в 1990-х годах Хорватии с Сербией и Боснией, Армении с Азербайджаном стали возможны, несмотря на «демократизирующийся» характер всех этих государств. Не исключая возможность «природного миролюбия» зрелых демократий, исследователи-реалисты полагают, что демократизация слабых молодых государств почти неизбежно порождает воинствующий национализм, что ведет к агрессивности и войнам.

Еще интереснее другое наблюдение реалистов. Мало того, что демократии могут быть агрессивны по отношению к демократическим же государствам. Недемократические государства могут быть весьма миролюбивы. История дает примеры, когда авторитарные лидеры - например, в социалистических странах второй половины прошлого века - очень последовательно вели линию, направленную на избежание войн с соседями, нередко соглашаясь ради этого на болезненные для себя территориальные решения (Венгрия, Румыния, Болгария, Югославия, Чехословакия, Польша в конце 1940-х годов). Авторитарные вожди жестко контролировали потенциальные шовинистические порывы общества, проявляя в этом смысле почти образцовую ответственность и миролюбие.

Важнейшее направление критики реалистов в адрес ТДМ - опровержение самой ее логики. Отмечается, что даже если демократии демонстрируют миролюбие, это происходит отнюдь не вследствие присущих им нормативных и институциональных ограничений. Скорее всего, настаивают реалисты, их поведение следует объяснять конкретными обстоятельствами военно-стратегического свойства. В истории демократии сплошь и рядом нарушали нормы либерального миролюбия, руководствуясь поисками экономической выгоды или стремлениями получить дополнительные гарантии для национальной безопасности. В этом смысле вполне характерны войны в Северной Америке или Африке за колонии и сферы влияния между Великобританией и Францией в годы имперского величия последних. Причем «взаимное доверие и уважение» между обеими демократическими державами оказывалось химерой, как только речь заходила о достижении военно-стратегических целей. Для подавления милитаристских порывов демократические механизмы сдержек и противовесов не срабатывали.