Главная » Окружающий мир » Как спастись: краткая инструкция от профессора Осипова.

Как спастись: краткая инструкция от профессора Осипова.

«Будь глухой, немой и слепой в духовном виде - и спасешься; если монах - храни девство; если служитель церкви, - ни на кого не смотри, ибо и глазами можно осквернить душу».

«Если желаешь получить Царствие Небесное, возненавидь все земные имения, потому что если будешь сластолюбив и сребролюбив, то не сможешь жить по Богу».

«Если хочешь, чтобы вечное спасение было твоим главным делом, будь посреди этого мира как странник и пришелец».

«Рече Господь: Аще кто хощет по мне идти, да отвержется себе, и возмет крест свой, и по Мне грядет (Лк 9, 23).

И сказанные слова Божией Материю преподобному Досифею: “Не ешь мяса, не пей вина, молись непрестанно и спасешися” (ав. Д.). Рече Господь: На кого возрю: токмо на кроткаго и молчаливого и трепещущаго словес Моих (Ис 66, 2)».

«Чадо мое о Господе! Знай себя, и будет с тебя».

«Будь глухой, немой и слепой в духовном виде - и спасешься».

«Убей в себе страсти гордости, пьянство, убийство, прелюбодейство, блуд и содомский грех, сребролюбие, честолюбие, зависть, ненависть к своему ближнему».

«Монах, не радевший о своем спасении, есть ругатель Божий. Лучше бы монаху сгнить во чреве матери своей, когда он не печется о своем звании».

«Некий брат спросил старца, говоря: “Скажи нам о спасении. Хотя ты говоришь о сем, мы не удерживаем, потому что горька земля наша”».

«Старец сказал: “Я хочу уничижения со смиренномудрием, нежели победы с высокомерием”».

«Брат спросил авву Макария: “Как спастись?” Старец ответил ему: “Будь как мертвый, подобно мертвым не думай ни об обидах от людей, ни о славе - и спасешься... Дóлжно избегать людей, прибывать в келии, непрестанно плакать о грехах, воздерживать язык и чрево. Это выше всех добродетелей”».

«Не презирай предстоящего тебе, ибо ты не знаешь, в тебе ли Дух Божий или в нем. Предстоящим же я называю того, кто служит тебе (из патерика)».

«Если хотите спастись, то избегайте людей».

«Если желаешь спасения, делай все то, что приводит к нему».

«Хранись, чтобы не говорить много с женщинами, в особенности с юными, да и немного говори, лишь по крайней нужде. Не имей любви с юным братом. Храни очи свои, чтобы не воззреть на свое тело, когда снимаешь с себя одежды. Не живи в том месте, где ты согрешил пред Богом впадением в блуд: потому что в этом месте покаяние будет для тебя неудобно. Соблюдай эти заповеди - и спасешься».

«Пошел авва Даниил с учеником из скита в Фиваиду. Авва Аполлос и отцы обители вышли навстречу ему за седмь поприщ от монастыря своего. Их было более пяти тысяч, они пали ниц и лежали на песчаной равнине, ожидали, подобно лику Ангелов, старца, чтобы принять его как Христа. Одни подстилали под ноги его одежды свои, другие подстилали свои куколи, и видны были из очес их потоки слез. Авва Аполлос поклонился старцу седмь раз, они приветствовали друг друга с любовью. Братия просили старца сказать им слово спасения. Отец Даниил повелел ученику своему: “НАПИШИ СЛЕДУЮЩЕЕ: ЕСЛИ ХОТИТЕ СПАСТИСЬ, СОБЛЮДАЙТЕ НЕСТЯЖАНИЕ И МОЛЧАНИЕ. НА ЭТИХ ДВУХ ДЕЛАНИЯХ ОСНОВЫВАЕТСЯ ВСЕ МОНАШЕСКОЕ ЖИТЕЛЬСТВО”».

Меня попросили сегодня выступить перед вашей аудиторией на тему которая, кажется, звучит очень актуально и, наверное, она таковая и есть. Но все актуальные темы обладают тем недостатком, что о них никогда все не скажешь. Всегда скажешь что-нибудь, а что-нибудь существенное и важное останется за оградой, за пределами сказанного.

Мое слово будет не более и не менее как вступительной фазой к тому, чтобы мы с вами могли вместе не только почаевничать, но и вместе поговорить. Хотя возможно, что разговор будет продолжаться и даже во время чая.

Тема обозначена очень сильно: «Спасение сегодня». И у меня невольно возникают ассоциации с одной из конференций, которая проходила точно под этим названием. Правда, она проходила очень далеко от пределов России, в Индостане, и касалась, на первый взгляд, важнейшей проблематики нашей жизни.

От нашей Церкви туда поехали два представителя: тогда еще архиепископ, ныне митрополит Кирилл, довольно известный человек для всех, и уже ныне покойный митрополит Антоний, который в то время был архиепископом. Мы все ждали с нетерпением, какие результаты они привезут к нам.

В то время в Русской Церкви была всего одна синодальная комиссия, многих комиссий, которые сейчас имеются, тогда не было, просто нам не позволяли. И вот они приезжают. Мы ждем, что они расскажут. Однако то, что они нам рассказали, произвело удручающее впечатление. Будет ли понятно сразу всем или нет, но они рассказали нам так.

Это была всемирная христианская конференция, очень подчеркиваю, что христианская конференция. Там собрались те, кто верит во Христа как Бога, как Спасителя, верят в то, что Евангелие – это не есть обычная книга древней мудрости, но не столь древней, всего 2000 лет назад, а книга, которая содержит в себе истины, если хотите, превосходящие возможности человеческого опознания, носящие сверхъестественный характер. Какие они – об этом разговор уже другой.

Так вот, там собрались именно эти люди, которые верят во Христа, верят в Евангелия как в истину, верят в то, что смысл человеческой жизни не в коей мере не может быть ограничен временными рамками нескольких десятилетий, которые приходятся на жизнь многих из нас, верят в вечную жизнь.

И вот то, что они нам сказали, – мы просто буквально растерялись. Они сказали, что на этой конференции говорили о чем угодно: говорили о спасении от транснациональных корпораций, от расизма, эксплуатации, от болезней, нищеты, голода, от несправедливости, войн, но единственное, о чем не говорилось – это о том спасении, которое в христианстве отождествляется с этим словом, с этим понятием спасения. То есть то, что спасает человека от того, что более всего губит человека.

Когда наши представители попытались сказать: а когда же мы будем говорить о спасение-то христианском? На них посмотрели, как на какие-то пережитки прошлого, откуда явились такие, что за странные люди, неужели они не понимают, что весь смысл жизни, вся суть жизни только в этой жизни и больше ни в чем.

На этой всемирной конференции встретились два совершенно несовместимых друг с другом потока жизней, два несовместимых друг с другом понимания смысла жизни, смысла человеческого назначения, сути этой жизни.

То есть один из них очень понятен: живи, пока живется. Живи, пока ты здоров, а заболел – ну, что ж, кто не болеет. Живи, пока у тебя все благополучно, а если не благополучно – что ж, всяко бывает. На что же надеяться? На авось, а вдруг не заболеешь. А тут никак не скажешь – а вдруг не умрешь. Здесь “а вдруг” не бывает. Что угодно может быть “а вдруг”, а вот этого не бывает.

Интересно, что у одного из великих христианских мудрецов по имени Исаак Сирин есть удивительные слова, сильные по своему содержанию. Говоря о мире, о “мире” – не состоянии души, не состоянии отношения между народами, а о “мире” как об обществе человеческом, который живет сиюминутными интересами. Он произнес такие слова: «Мир есть льстец, льстец и обманщик». Странно, в чем же эта лесть?

Льстец – он все время льстит нам, что мы что-то получим, что-то еще будет. Да, сейчас мы живем, все чувствуем и на что-то надеемся, сейчас-то мы работаем, конечно, будет выходной, а потом что будет? Какое “потом”? Чем живет человек?

Интересно, сиюминутных много у нас проблем, об этом речь не идет. Если мы в каждом конкретном деле уже ищем его конца, ищем его смысла, ищем, если хотите, выходящей продукции его использования в жизни. Но должен быть решен в первую очередь этот вопрос: на что я надеюсь, что я жду? Об этом самом главном нет, или почти, или очень редко есть продуманный до конца ответ. Об этом не думай.

Получается как в известной басне Крылова: «Весь зоопарк обошел. Всех букашек, блошек, бабочек, птичек, комариков – все осмотрел, интересно – невозможно. А слона ты видел? Слона? А кто это такой? Нет. Слона-то я и не приметил». Примерно такая картина имеет место в нашей жизни. К другим легко обратиться, а к себе нет, очень трудно. Нет продуманности. Что мы только не продумываем, очень многие вещи, разработки, а этого не продумываем – что я жду в конечном счете.

Есть два принципиальных ответа – это атеистический и христианский. При атеистическом подходе все очевидно и ясно до предела: не жди ничего, кроме смерти, все с ней кончается, какая она будет, что – об этом не будем думать. Атеизм – очень хорошая, ласкающая вещь: не будем думать: тихо и плавно качаясь, горе забудем, друзья. Не будем думать.

Как не будешь думать, когда постоянно с этим сталкиваешься, ежедневно? Как не будешь думать, когда рядом стоит другой и говорит: «Это ложь, что со смертью все кончается». Гигантское количество фактов свидетельствует о том, что со смертью вовсе не кончается. Для человека кончается нечто очень немногое и раскрывается совершенно другой мир бытия.

В наше время мы имеем множество литературы, которая не просто утверждает, не просто декларирует, а просто сообщает факты, свидетельствующие о том, что личность человеческая не прекращает своего бытия с разрушением тела, а приобретает иной характер бытия, при котором человек с полной ясностью, с полной определенностью начинает переживать все то, что происходило в его нравственном мире души.

Я повторю: такой литературы очень много. Правда, только сейчас она приобрела статус научной. Об этом писали всю историю, когда была письменность. Об этом говорили, когда не было письменности, но к этому, с некоторых пор, – особенно с XVIII столетия, сначала в Европе, потом перекочевало и к нам в Россию, как это положено, – к этому стали относиться как к выдумкам, сказкам, психическим расстройствам.

Христианство говорит об очень важной вещи, которая определяет весь характер этой жизни и не ограничивается этой жизнью, а открывает бесконечную перспективу человеческой жизни вперед.

Спасение – что это такое? Христианство вторично говорит об этих вещах, о которых рассуждала всемирная христианская конференция. Христианство вовсе не отвергает забот о хлебе насущном, об эксплуатации, о болезнях, о невежестве, нет, но христианство прежде всего призывает человека задуматься над самым корнем, над самым существом человеческой личности, той сердцевиной, из которой исходит все – и страдание, и радость, и нестроение и, напротив, порядок и благоденствие, и благополучие человечества.

Христианство обращает внимание на то, что оно называет душой человеческой, и оно утверждает следующее: что, оказывается, первое и главное отчего происходят все то, в чем нужно спасение. Что причина всех зол заключается в неустройстве души. Чьей? Моей. Но не только моей, но и его, и ее, и нас. Неустройство души, расстройство души – вот где корень и источник всех тех расстройств, которые мы наблюдаем в нашей жизни, в общей жизни, в мировой жизни. Неустройство души человеческой – в чем же оно заключается, это неустройство?

В том, что мы, во-первых, не всегда знаем, что такое хорошо, а что такое плохо. Очень здорово подчас ошибаемся, если, как кажется, не ошибаемся, то нередко действуем по очень интересной морали. Говорят, что мораль готтентота такова: «Если я у кого украду, то это хорошо, если у меня украдут, то это плохо». Недурственное выражение, правда, прямо никогда не объявляется, но подспудно она очень часто присутствует и, более того, является чуть ли не руководящим принципом определенного рода людей.

Христианство утверждает, что есть нормы человека, и отступление от этих норм приводят к разрушению человеческой личности, и это разрушение совершенно естественно выливается наружу и проявляет себя в самых различных формах, как раздражение человека.

Вот находится человек в состоянии раздражения, так это вырывается на все стороны у него, говорят: вот попался мне под руку, вот тут вещь не так, и все у него не так. Дух творит себе формы. И вот христианство утверждает, что то состояние, которое мы называем обычным и нормальным – оно-то и есть, к сожалению великому, если и обычное, то, по крайней мере, не нормальное. В чем эта ненормальность, как ее увидеть?

Вы знаете, любопытный психологический феномен, что человек, как правило, этого не видит. Видит, когда это уже переходит границы допустимого, христианство это называет состояние греха или страсти. Как оно действует в человеке? Мы все это хорошо знаем и понимаем, весь только вопрос в том, что, зная и понимая, человек, к сожалению, этого не видит в самом себе.

Первое и главное, с чем связана аномалия нашей жизни – это то, что мы не видим в себе того развала, той неустроенности, которая присутствует в душе человеческой. Вот это первое и самое удивительное, а что оно есть, об этом не приходится даже говорить это совершенно ясно.

Обратите внимание – в том же коллективе, в той же семье, где-то в обществе посмотрите, как строятся и проходят все наши отношения и что происходит в самой душе. У Достоевского есть замечательная фраза: «О, если бы только открылось, что происходит в моей душе. Открылось не только то, что я не могу сказать своим знакомым, не только то, что я не могу сказать самым близким друзьям, не только то, что я не скажу ни родным, открылась бы даже то, что я от себя скрываю. Если бы только это открылось, то в мире бы началось такое зловоние, что невозможно было бы нам дышать и жить на этом свете».

Чтобы понять эту фразу, представьте себе кафедру, на которой стоит человек, выступает, а рядом зловонная яма. И вдруг какой-нибудь маг пришел и провел бы рукой раз – и открылась бы вся душа человеческая, открылось бы, как он лукавит пред своими друзьями, как он говорит здесь хорошо, а на самом деле тут же за стеной он поливает этого человека грязью, как он лжет, как он лицемерит, как лукавит, как крадет, как изменяет, одним мгновением все это вдруг открылось.

Я думаю, что редкий человек, который тут же с этого возвышенного места не прыгнул бы в эту зловонную яму, лишь бы только никто не видел, а тут стоят эти все знакомые, друзья, которые доверяют, верят – и вдруг. Ведь это же реальность, это же не сочинение.

Сколько мы допускаем в своей жизни и лжи, и обмана, клеветы и зависти, и раздражительности несправедливой – это же реальность. Мы часто витаем в облаках, вот она – реальность нашей жизни. И христианство утверждает, что это состояние, эти поступки, которые мы совершаем иногда делом, а неизмеримо в большей степени совершаем внутри себя, когда никто не видит и не знает, что во мне происходит, какие мысли, какие чувства, какие желания, что я жажду, что бы я хотел, как я подлинно отношусь к тому человеку, – никто не видит, происходит только во мне.

Христианство утверждает, что эти процессы буквально убивают меня, разрушают мою душу, они коробят все мое состояние и являются причиной того, что губит человека. Мало того, что они меня губят, это отражается на всем моем поведении, на моей деятельности, на моем творчестве, на моем отношении к окружающему миру. Христианство утверждает, что источником, который мы бы могли назвать злом, является то ненормальное, что происходит в душе человеческой.

Этим христианство отличается от мира. Теперь понятно, что такое “мир”. Там вам любой человек скажет, почему у нас плохо, ну, ясно, еще бы: Ельцин что наделал, Горбачев, а министры эти продажные – и пошло, насыпет целый ворох, и кажется все справедливо, – эти обманщики, эти воры, эти продажные, эти предатели, все вокруг меня виноваты, один я – ангел Божий – стою, хорош невозможно.

Христианство утверждает совсем не это. Не внешнее обстоятельство, не деяние других людей. И опять мне на мысль приходит Достоевский: «В первую очередь – мое Я, где я осознаю то, что во мне происходит. Это в первую очередь определяет мою вовлеченность в эту жизнь, и отсюда мое страдание, больше или меньше, радость в этой жизни».

Обратите внимания, что настоящие христианские святые, – настоящие, я говорю в данном случае, чтобы подчеркнуть, что святым в христианстве именуется человек, достигший очищения своей души от этих страстей, – что эти христианские святые, находясь в этом омуте, в невероятных ситуациях сохраняли радость и мир. Подумайте только – были вовлечены в этот мир и остались вне его.

Серафим Саровский, наш русский святой, который скончался в 1833 году, жизнь которого хорошо известна. Что приобрел? Он настолько был наполнен радостью, этим внутренним состоянием души, что не мог других людей встречать иначе, как только: «Радость ты моя». Это была не просто присказка пустая, это не американская улыбка, когда покойник смеется: глаза стоят, а улыбка на лице. Жуткая вещь: гримаса улыбки как карикатура. Нет, то, что он так обращался, люди переживали с такой силой, что это оставляло впечатление на всю жизнь.

К нему шли не только простые люди, шли люди всех уровней социальной жизни. К кому шли? Образование? Какое там образование. Интеллект особый? В чем? Что – философский трактат написал? Архиерей он был? Да нет, простой какой-то монах. Кто он, с точки зрения внешней? Никто, ничто, пустое место, с точки зрения внешней жизни, – и вдруг люди идут к нему. Причина? Совершенно очевидная. Причина, представьте себе: постоянно находиться в полумраке и ни грамма солнышка, и потом на солнце яркое выйти, вдруг солнечный луч – какая радость захватывает душу, не правда ли?

Так и здесь: мы все от чего страдаем? Мы редко когда ощущаем искреннюю, от всей души идущую ко мне любовь. Как редко мы это ощущаем, причем любовь бескорыстную, ничего не ждущую в ответ, любящую не потому, что я тебя люблю, нет, я, может, тебя совсем не люблю, может, я оскорбляю – и вдруг любовь идет бескорыстная. Вот что побеждало людей, вот что привлекало людей как магнит, и кто пережил хоть раз это действие любви, он не мог потом забыть этого посещения. Вот что покоряло людей.

Христианство утверждает, что когда человек становится на путь этой правильной христианской жизни, то, постепенно освобождаясь от этих болезней, от грехов или страстей, человек постепенно приобретает то качество, которое является первичным для человека. То, что делает человека особенным существом в этом мире, – человек приобретает любовь. Христианство говорит, что это качество – приобретаемое. Это есть уже свойство – не вспышка эмоций, не наигранность чувств, не артистизм, – а это становится свойством человеческой натуры.

Вы представляете, что тогда с самим человеком происходит? Мы же знаем счастье, когда в сердце есть любовь – это все знают, и тут не надо даже объяснять. Во-первых, он является блаженным и счастливейшим человеком, во-вторых, какое впечатление, какое действие производит он на окружающий мир. Недаром тому же Серафиму Саровскому принадлежат слова: «Стяжи дух мирен и вокруг тебя спасутся тысячи».

Под спасением христианство понимает освобождение человека от власти порабощающих нас страстей. Я не могу не объедаться, я не могу не лукавить, я не могу не завидовать, я не могу не раздражаться, я не могу не злиться. Простите, кто страдает при всех этих вещах? Я, конечно. Я понимаю, что это не хорошо? Понимаю. А зачем это делаешь?

Как глубоко заблуждался Сократ – всем имя известное, величайший древнегреческий мыслитель и мудрец, – когда полагал так и утверждал, что люди если делают что-то злое, то они действуют только потому, что они ошибаются, как только человек поймет, что это зло – он этого никогда не сделает. Ну, тут весь Сократ, я вам скажу, он действительно был таким человеком. Это была удивительная личность – Сократ, это какое-то чудо истории, если он в чем убеждался – это уже все: он уже не отступит ни на йоту.

У нас ситуация совсем другая, и она парадоксальная. Апостол Павел об этом хорошо говорит: «Горе мне! Я делаю не то доброе, что хочу, а то злое, что ненавижу…» Действительно, «горе мне» – я себе поставил за правило: теперь я буду, сев за стол, есть только так, чтобы чуть-чуть голодным выйти из-за стола.

Все врачи, все медики, сам я знаю – это самое лучшее для моего здоровья. Я выхожу, полный энергией и сил, у меня никаких не происходит отравлений, все – с этого момента я буду таким. А тут – на тебе: такие угощения, такие вкусные невозможно, я уже не могу, задыхаюсь, но еще тянется рука – еще кусочек, а тут еще рюмашку, а под нее идет еще крепче, и поехало, и во всем так.

Как научиться не завидовать? Как бы это сделать? Как не раздражаться? Наша тема поставлена очень интересно: «Спасение сегодня». Я должен сказать: во-первых, то, что христианство называет заповедями – это вещи совершенно простые и, естественно, надо не завидовать, не раздражаться, не лгать, не лицемерить – вот что такое заповеди. Они не изменчивы, они не меняются так же, как таблица умножения. Правда, условия, при которых возможны и необходимы их исполнение, жизненные условия, действительно очень меняются – это верно.

Наши мыслители, славянофилы, такие, как Хомяков, Киреевский, Аксаковы – это сыновья Сергея Тимофеевича Аксакова. Только почитайте их, они пишут, что такое была русская община.

Это, конечно, что-то изумительное. Просто читаешь и думаешь, что это почти что рай на земле. Даже неважно, в каком они находились материальном положении, это поистине был рай на земле. Обломовку вспомните, что это такое? Я помню, когда мы учили, нам говорили, что это плохо, это ужасно, а мы кричим, что это же красота! Бедная учительница убегала в ужасе – ее же выгонят, она политически плохо подковывает ребят, мы должны были критиковать и ругать, а мы вдруг все восторгаемся: «Нас бы в Обломовку эту».

Какая была жизнь деревенская, подумайте: сейчас один ребенок – не могут с ним справиться, не знаем, что делать, а там в каждой семье 8, 10, 12 детей, 15 – как можно воспитать? Вот мне рассказывает мама: у одной их было 15, она уже считала по головам: «Ах, одного не хватает». Где-то идет, ищет, а он в грядке спит.

Как же воспитывали? Воспитывала вся община. Каждый взрослый человек был ответственен за воспитание каждого ребенка в деревне. Каждый был ответственен, вы подумайте только. Не так, как сейчас скажут: «А твое какое дело? Это мой ребенок. Не лезь не в свое дело». Отсекаем железно: «Не сметь прикасаться. Это моя собственность».

Не было этого: это наше – это мы. Было то восприятие человечности и человека, которые в христианстве называются Церковью, соборностью, под соборностью разумеется ни что иное, как целостность организма. Это был единый организм.

Какие были обычаи? Хорошие, прекрасные были обычаи. Праздники – обязательно нужно было сходить в церковь. Полдня или день не работают, да, нужно было побыть в храме. Нужно было почитать, кто мог и кто имел что-то такое святое.

Какое было уважение к старшим, какое было уважение к целомудрию, это редчайшее явление, чтобы что-то произошло. Мне рассказывали, что даже бывали перегибы в этом плане, но какое было уважение к целомудрию, к чистоте. Никогда не было, чтобы по вечерам, по ночам за углами где-то встречались. Были изумительные по своей красоте хороводы. Песни пели они, а не магнитофоны, танцевали они, а не телевизоры. Прекрасные были обычаи. Они очень способствовали нормальной человеческой жизни.

Сейчас «спасение сегодня», действительно, вопрос. «Спасение сегодня» – разрушено все. Знали те, кто совершал революцию, что нужно сделать в первую очередь: разрушить дух общины, уничтожить христианский дух, христианские нравственные ценности, все разрушено. Мы оказались сейчас у разрушенного корыта. Что творится с телевидением, что творится с прессой, что мы видим в этих газетах, в этих программах, на что направляется жизнь сейчас? В наше время, я вам скажу, неизмеримо сложнее сохранить нравственную и духовную целостность человека.

Как же возможно спасение сегодня, и возможно ли оно вообще в таких наших диких условиях, когда нам такие идеи предлагают, что можно просто за голову схватиться. Американский дух бизнеса, дух денег, дух доллара буквально обрушился на нас как стена водопада.

Что является самым популярным в Америке? Последний бестселлер, 42 издания, книга Хилла «Думай и умей делать деньги». 42 издания, миллионные тиражи, – вот чем живут люди. Основной тезис книги: только доведя до кипения страсть к деньгам, ты можешь стать богатым.

Все, последняя цель в жизни, а дальше что? А все уже – стена, до конца света дошли уже. И в этом смысл жизни? Да, да. Так завтра тебя на кладбище унесут. Об этом мы и думать не будем, мы лучше приятно улыбнемся. До какого уродства можно дойти, и мы живем в этой атмосфере. Это преподносится нам как высший идеал, как последняя точка отсчета человеческой жизни.

«Спасение сегодня». Что нужно делать? Недаром у апостола Павла (кто читал, знает) Церковь названа столпом и утверждением истины, что-то непоколебимое. Кто хочет удержаться – держись. Под Церковью в данном случае я разумею не организацию церковную, прежде всего я разумею под Церковью ту совокупность истин интеллектуальных, вероучительных и нравственных истин. Держась за которые, ориентируясь которыми в своей жизни, поставив которые принципам своей жизни, человек может и сейчас среди этих бурь, подобным многим святым, остаться неприкосновенным. Избежать этой грязи.

Что для этого нужно сделать? Первое: нужно убедиться, что христианство – это не придаток к нашей жизни, а что это и есть сама жизнь. Как бы это понять, что это не придаток, а сама жизнь? Мы должны в каждый момент времени поступать так, а не иначе. Чем руководствоваться? Где оно добро, а где оно зло?

Христианство предлагает, говорит: добро – не воздавать злом за зло. Это добро для кого? Для тебя. Подумай сейчас о себе и не воздавай злом за зло. Ибо когда ты воздаешь злом, ты в себе поднимаешь зло. В духовной сфере, как ни в какой другой, оправдывается третий закон Ньютона: чем сильней стукнешься головой об стену, тем больнее будет голове. Не завидуй – себе вредишь, не обманывай – себя вредишь.

Что называет христианство грехом? Оно называет грехом все то, что вредит человеку и больше ничего. Что такое заповеди? Вы думаете, это приказ Бога? Какое неверное, легкомысленное, католическое, языческое понимание заповедей. Ничего подобного, это совсем не приказ Бога. Сейчас меня многие коллеги съели бы живьем. Это не приказ Бога – это предупреждение любвеобильного существа, от матери, от отца. Предупреждение – не делай так, тебе же будет плохо. Разгорячившись, не пей квасу холодного, ледяного, или пива не пей – плохо будет тебе. То, что называется заповедью, это есть предупреждение Божие каждому человеку. Предупреждение любви о том, что не делай себе того, ибо это повредит.

Христианство называет не только вещи внешние, для всех понятные, что любому язычнику понятно: не убивай, не грабь – эти вещи понятные. Христианство идет гораздо глубже, оно говорит, что все наши деяния, то, что мы делаем, происходит не по наитию свыше или снизу, а все это сначала рождается в нашей душе, в мыслях и желаниях.

Поэтому христианство говорит: «Борись с дурными мыслями, борись с дурными желаниями, отметай, не принимай их, борись с ними, не твори себе зла внутри». Самое ужасное в мире зло, нарыв, который внутри, снаружи с нарывом проще справиться. Болячка внутренняя в 10 раз хуже любой наружной.

Христианство усматривает корни и показывает: вот где истоки того, что вредит человеку. Итак, грех это не есть выдумка Господа Бога, который за облаками живет, нет, это то, что вредит человеку. Заповедь – это предупреждение человеку. Отсюда можно понять, что заповеди как вечные устои – они всегда остаются в человеческом обществе. А вот в связи с той обстановкой, в которой живет человек, здесь эти условия могут или способствовать или препятствовать исполнению заповедей.

Что в наше время нужно сделать каждому, кто хочет действительно так взяться, и, в конце концов, кто хочет себе вреда? Я думаю, что можно опросить, и сто процентов скажут: «Нет, не хотим вредить себе». Если проанализировать то, что христианство называет грехом, то мы увидим: да, действительно, это вред.

Ну, что же, если убедились, тогда давайте, начнем этого не делать. Как? Для людей, мало знакомых с христианством, или даже хорошо знакомых, необходимо одно из важных условий: нужно познакомиться, а если возможно, то и читать ежедневно хотя бы немного Новый Завет. Там даны критерии человеческой жизни, там дан идеальный образ человечности во Христе.

Любопытный факт, что в истории человеческих исследований еще не было образа, – если рассматривать Евангелие как литературный источник, – который бы по своему величию, нравственному достоинству и мудрости соответствовал образу Христа. Нет равных. Об этом говорят даже злейшие враги.

Были святые люди, были Сократы – великолепно, но как они умирали? Где вы найдете подобную Христу жертвенность? Зная, на что идет, и идти на это. Зная, молить даже Бога: «Если можно, пронеси мимо Меня чашу эту», – но прибавляет: «Впрочем, не Моя, но Твоя да будет воля». Мы не найдем такого величия любви, с одной стороны, и потрясающей глубины смирения, с другой, как во Христе. Я говорю: постоянное чтение Евангелия и чтение других книг, которые в Новом Завете содержатся, я говорю особенно о посланиях апостолов Иакова, Петра, Иоанна – они в высшей степени показательны и указывают нормы человеческой жизни.

Когда мы говорим о спасении сегодня, то без изучения Евангелия, Нового Завета мы ничего сделать не можем. Я вам скажу так: литература это пища, а очень важно, чем питается человек. Это мы все прекрасно знаем, как от питания зависит состояние нашего организма. Чистая вода или грязная вода, на химии сделана пища или выращенные овощи, фрукты, или это все натуральное, чистое. Так и здесь: чтение литературы в большой степени определяет наше духовное состояние, а затем и самосознание человека.

В связи с этим я хотел сказать, что надо читать не просто Новый Завет, там много возникает вопросов – это естественно и для каждого человека, кто всерьез заинтересуется, эти вопросы надо выявлять. Надо читать толкование на Новый Завет. То есть объяснение тех мест, которые представляются сложными, непонятными, противоречивыми, надо этим заняться. Надо понять Новый Завет, без этого ни о каком «спасении сегодня» речь просто не может идти. Я же не могу ни на чем не основываться. О каком спасении я буду говорить? Невозможно духовное – это главное – спасение человека без знания Нового Завета.

Как важно, что мы читаем, это имеет огромнейшее значение. Если Новый Завет является фундаментом всей литературы, всего, что мы читаем, то определенная христианская литература очень важна. Очень важно знать, что читать.

Для того, кто действительно хотел бы знать, интересуется вопросами правильной человеческой жизни, можем рекомендовать не большую литературу, а хотя бы маленький круг, потому что при нашей с вами занятости мы не так много находим времени для чтения, мы все вращаемся в суете как белка в колесе. Поэтому нужна такая литература, которая была бы концентрирована, выражающая основные необходимые истины и идеи, которые способствовали бы нашему спасению. В связи с этим я бы назвал несколько авторов и несколько книг.

Если говорить о древней литературе, то легко читаемая, простая и касающаяся многих вопросов непосредственно нашей жизни это сочинение Аввы Дорофея. Это автор IV столетия, называется «Душеполезные поучения». Это очень старая книга.

Среди таких же древних можно назвать Иоанна Златоуста сочинения. Там он дает очень обстоятельно широкие объяснения на Новый Завет. У него можно найти ответы на очень многие вопросы, которые возникают в связи с чтением Нового Завета.

Если касаться литературы новой, я назову самое небольшое. Я бы обратил внимание на глубокое объяснение христианства – это сочинения епископа Игнатия Брянчанинова. Это человек, получивший великолепное образование в 19 столетии. Он скончался в 1867 году. Аристократ, который великолепно знал новые языки, древние языки – латинский и греческий. Читал святых отцов в подлинниках. И вопреки тому обществу, в котором он жил и воспитывался, он пошел по стези монашеской. Любимец императора и императрицы, когда он пошел по этому пути, было всеобщее возмущение, вплоть до того, что отец-аристократ отрекся от него. Этот человек глубочайший по своему духовному пониманию вопросов жизни. Его сочинения – это источник научения для каждого человека, но язык, к сожалению, 19 века. Его отец был пажом при Павле I, и нанимали домашних учителей того же менталитета, поэтому у него язык отличается от пушкинского языка, но он очень глубокий писатель.

Из новейших писателей стоило бы приобрести и иметь у себя на полочке – это “Письма Валаамского старца”, которые, к сожалению, никак не издадут.

Затем – “Письма” игумена Никона, я ее привез, чтобы показать даже, она маленькая, но это письма современным людям. Он скончался в 1963 году, это, можно сказать, наш современник. Его письма ко многим из тех, кто еще живы, разным людям: монахам и монахиням, и мирянам, и священникам, и студентам по разным весьма вопросам. Все, кто их читал, находят их не только интересными и увлекательными, а очень актуальными, поскольку они отвечают на многие вопросы жизни.

Я бы еще отметил игуменью Арсению, книга предваряется ее биографией, и затем ее письма. Эта женщина просто гений, это настолько глубокий ум, настолько глубокое проникновение в понимание человека, что просто диву даешься. Это редкостное явление в истории человеческой мысли, очень глубокий человек.

Я вам назвал кое-что, сами понимаете, когда касаешься книг – их очень много. При идеи «спасения сегодня» без литературы нам не обойтись. Почему? Не только потому, что она питает, не только потому, что эти книги проверенные и выверенные, что называется, то есть эти книги чистые от каких-либо мнений, заблуждений и т.д.

Другая еще причина очень важная, к сожалению, то, о чем предсказано было еще в древние времена. Мы сейчас с вами являемся свидетелями. Увы, не стало тех людей, о которых мы бы сказали, что это духовные старцы, те которые видят душу человека.

На определенной ступени духовного делания, подвижничества, человек, очищаясь от страстей, получает возможность видеть душу другого человека. Нам это нельзя дать, мы или заразимся страстями других людей, или осудим их с головы до ног. Если мы увидим душу другого человека – и сами превратимся в бесовых дьявола из безгрешных людей, поэтому нам нельзя давать видеть души. Таких людей, видящих души других, не стало их, нет.

Самое большее – это, дай Бог, если удастся найти человека, хотя бы разумного, искренне верующего, хорошо знающего и понимающего святых отцов, уже его мы бы назвали старцем и духовником, но и таких уже мало.

Поэтому подобная литература для нас – это бесценное сокровище, есть за кого держаться, есть возможность получить ответы на множество вопросов. Вот почему я особенно обращаю внимания на литературу.

Для «спасения сегодня», как и спасения всегда, необходим еще один момент, он очень такой деликатный. Дело в том, что основная стихия современного мира, который особенно проповедует, например, Нью Эйдж – это религия нового века. Это такое спасение, при котором можно ничего не делать и прямо в рай, только ножки поднимай. Кажется, Нью Эйдж идет с востока, с индуизма, там очень много индусских идей, в частности, идея перевоплощения, но там все-таки требуется аскетизм, а здесь замечательная вещь: ничего не надо, никакого аскетизма, живи, как тебе хочется, веруй, как тебе хочется, но ты будь религиозным человеком. И все, лучше просто не придумаешь – наконец мы достигли того, что можно сидеть, сложа ручки, и сад вырастает у меня под окном, красота.

Невозможно, оказывается, без труда вынуть рыбку из пруда. Необходимо волевое, сознательное участие человека в своей жизни. Я же сам хочу избавиться. От чего? Кто меня может избавить от зависти, если я ничего не делаю? Как это можно избавиться, ничего не делая? Святые отцы, подвижники опытнейшие указывают: действительно, от зависти ты не избавишься просто так. Они говорят: есть жесткая абсолютная связь, закономерность между грехами. И, не победив первого, не победишь второго. Не создал условия для победы над одним – никогда не победишь третьего.

Оказывается, есть связь. Здесь и требуется знание святых отцов, требуется понимание, требуется правильный ход мыслей и правильный ход дела. Сначала борьба с первым, только победив первое, ты можешь победить второе. Это не значит, что надо бороться со всякими пакостями, нет. Просто говорится о победе уже. Одно дело бороться, другое дело – побеждать, это разные вещи: бороться надо с каждым злом, но, оказывается, невозможно искоренить что-то, не узнав предварительно, что порождает это. Христианство стоит на почве чего? Борьбы со злом. Там где нет борьбы, нет понуждения, невозможно ничего добиться. Христианство указывает на серьезнейшую взаимосвязь между душой и телом.

Вы знаете, что протестантизм, когда возник, – это было в 16 веке, начало Реформации в 1517 году, – то первое, что они сделали, образно выражаясь, рассекли человека пополам и сказали: «Главное ты веруй, веруй внутри себя». Как это часто мы слышим: «я верующий», а при чем тут тело? Ты душой веруешь, тело тут не при чем. Они отменили все посты, отменили монашество, у них ничего нет, никаких постов, ничего.

Какая наивность, глупость, невежество. Кто не знает, что сытое брюхо к учению глухо. Этого они будто бы не знают. Все знают, какова зависимость души от тела. Посмотрите, что творится с пьяным. Спросите у него совета, он вам даст. Все знают, и вдруг тут отменить – совершенно ясно, откуда это идет.

Я вам скажу, что вся христианская традиция, вера утверждает и призывает человека, что без разумного воздержания тела невозможно приобрести никаких плодов духовных в своей жизни. Без разумного воздержания тела. Вы поэтому понимаете, почему в Церкви установлены посты. Единственное, с чем бы я согласился сейчас: так, как приписывает устав, для многих сейчас такой пост невозможен – с этим я вполне согласен. Люди, особенно работающие, которые не в монастыре, – Великий пост, знаете, какие там требования? В первую неделю вообще сухоядение раз в день и ничего вареного. Я считаю, это было бы неразумно для людей, которые живут в миру, трудятся в обществе, несут огромные нагрузки – такой пост, нет. Я говорю о разумном воздержании.

Хорошо, человек не может так: воздержись от мяса, если ты не можешь все. Для многих это будет больший подвиг, чем для монаха не есть рыбу весь пост. Тут надо по согласованию с тем же священником, разумно, но необходимо воздержание, без понуждения себя, без волевого акта внутри себя невозможно достижение никаких духовных плодов. Ибо воздержание о чем свидетельствует – о том, что все-таки я господин своего желудка, а не он надо мной господствует. Вопрос в чем – кто в этот раз победит: он или я.

Итак, христианство утверждает, что в “спасении сегодня” элементом необходимым является воздержание. Время постов особенно этому способствует. Я совершенно не призываю к этой абсолютизации всех норм поста, но, тем не менее, разумное отношение к этому должно быть. Кто хочет что-то приобрести в пост, тот должен наложить на себя нечто. Что? Это вопрос индивидуальный каждого. Это очень важный элемент, о котором, к сожалению, не очень слышим.

Еще одно: ни о каком вообще спасении, никакой духовной жизни, ни о какой борьбе со страстями не может идти речи, если мы не знаем, как молиться. Без молитвы нет религии. Религия – это латинское слово, которое в переводе на русский язык означает “связь”, “соединение”, в данном случае связь человека с Богом.

А когда же у меня приобретается эта связь? Когда я своим умом обращаюсь к Богу. Вот духовная связь. Молитва – это связь человека с Богом. Здесь осуществляется религия. Без этого невозможна никакая религия. Молитва очень важна. И речь идет не о вычитывании молитв. Мы так ловко подменили молитву вычитыванием молитвы, молитвы о человеке – записочкой: подал записку, и все в порядке: пошел телевизор посмотрел или на рынок сходил – так ловко подменили. Речь идет о молитве, то есть о личностном обращении человека к Богу.

О чем молиться? Святые отцы говорят очень определенно: «Если бы смог человек, то лучше всего, чтобы он не молился ни о чем земном». Сказав: «Господи, Ты видишь и Ты знаешь, в чем я нуждаюсь, и Ты есть Любовь, и Ты дашь все, что мне нужно». Ни о чем земном. Сказав: «Господи, Ты видишь, что я хочу, от чего я страдаю, что мне нужно». Молиться о другом, молитва должна быть сосредоточена на том, что мешает мне жить – грех.

В этом отношении изумительные дневники Иоанна Кронштадтского, имя всем известное. Чем они изумительны? Я вчера взял вечером, смотрю «Предсмертные дневники» – это самый последний год его. Какие у него интересные записи. Святой человек, чудотворец, он пишет: «Господи, я пишу, чтобы это было моей исповедью перед Тобою, свидетельством моего искреннего раскаяния». И пишет о самых простых вещах. Вот я встал, печь нетоплена, холодно, я злой, разозлился на кухарку, накричал на нее, чуть ли не ударил даже. Господи, прости меня, что же со мной творится такое, вот я какой человек, вижу я теперь, кто я, прости меня, смиряюсь, помилуй. Тут же кается, даже записывает. Это была, быть может, традиция: многие отличались, что они записывали дневники, я думаю, это совсем не обязательно записывать – каяться важно. Вот что такое молитва.

Молитва только тогда действенна, когда она является молением, молитвой, обращением к Богу для того, чтобы Господь простил меня за эту пакость, которую я совершил, не обязательно делом, может, мыслью и словом. Человек, который наблюдает за собой и тут же испрашивает прощения, тут же искренне кается, получает это прощение и очищение. Религия, обладающая бесконечной ценностью в этом отношении – это христианство, которое дает возможность человеку очистить грязь, в которую он влип. Покаяние – это величайшее благо. Поэтому молитва о совершенном грехе мыслью, словом, тем более, делом – это необходимейшая вещь.

Вот на чем должна быть сосредоточена наша молитва, а когда она искренняя – она будет внимательной. Она не может быть празднословной, она не может быть просто вычитыванием молитв, те молитвы, которые напечатаны, они даны нам эталоном мыслей, эталоном характера, того, как человек должен обращаться к Богу. В этом смысле они как эталоны даны нам, как образец. Нет сейчас своего – обратись к эталону, прочти. Очень важно, идя на работу, – нам никто не мешает, – найти хотя бы 5 минут, 3 минуты. Мы не можем найти? Можем. И можем помолиться вечером, можем днем, кто нам мешает на несколько секунд остановиться от этой суеты? Стоп. И никто не видел, что я стою к окошку. Что человек делает. Эти секунды могут оказаться дороже всей жизни.

Без молитвы нет религии, без молитвы нет спасения, потому что там, где нет покаяния – там нет очищения, а где нет очищения, о каком спасении мы сегодня можем говорить. Это же смешно просто, это будет просто болтология и больше ничего, пустое биение воздуха. Скажу для тех, у кого религиозное осознание еще не очень сильно, а может быть, никакого нет.

Скажу вам такую вещь, что молитва обладает тем огромным положительным качеством, что она отвлекает меня от всего вихря дел, мыслей, чувств, которые отвлекают, я останавливаюсь, успокаиваю душу. Спросите у любого психолога, он вам скажет – это великое дело. Представьте себе: когда человек непрерывно работает, он же устает, и душа наша устает от этого вихря мыслей, чувств, расстройств, желаний, целей, задач. Остановись, дай передохнуть своей душе, ведь она заслуживает это, наверное. Молитва – великое благо, без которого никогда никто ничего не достигал, никто никогда не очищался. И о каком спасении вообще говорить, когда у человека нет связи с Богом?

Ох, извините, я уже столько говорю – если есть какие вопросы, то пожалуйста. Я все время повторяю: профессорам нельзя давать свободу слова, а вы предоставили, виноват не я – это он виноват, я никогда виноват не бываю. Если у вас есть какие то вопросы, то прошу вас, пожалуйста.

Вопросы

Скажите, пожалуйста, как я могу надеяться на спасение, если во мне кроме греха ничего нет, и грехи только умом признаю, а сердце мертвое?

Я бы обратил ваше внимание на те факты, которые мы находим в самом Евангелии. Я не знаю, сколько было грехов у того, кто был распят со Христом справа, но, я думаю, много и по суду человеческому, и по суду Божьему много было. Кто первый вошел в рай? Он. Ситуация вот в чем: мы думаем, что мы можем спастись своим усилием. Вот захотел я и сделал. Захотите, попробуйте, увидите – я уже говорил о столе: за стол сесть и захотеть.

Дело в том, что спасение это есть акт богочеловеческий, и он происходит следующим образом. Представьте себе, что поражено лицо какой-то страшной болезнью, и спасти, исцелить лицо могут только солнечные лучи. Что я могу сделать? Я могу только повернуть к солнцу свое лицо. Это от меня зависит, исцелить только могут солнечные лучи. Эта картина показывает вам истинный процесс исцеления души и спасения.

Как он происходит? От человека требуется искреннее желание спасения, и когда эта искренность есть, и он обращается с покаянием, – Бог очищает, сам я не могу очистить. Ну, обманул и что дальше, как мне чиститься? У человека этого нет. Бог может очистить, видя искренность раскаяния человека. Вот эта искренность раскаяния есть поворот своего лица к солнцу, к солнечным лучам, которые являются целительными для человека.

Поэтому, мы должны это понять, христианство призывает и говорит о том, что смирение есть величайшее благо для человека. Ибо смирившись, видя, поняв, что я сам не могу исцелиться, я обращаюсь к Богу. Вот о каком смирении идет речь. И сколь бы не были велики грехи человеческие, искренность покаяния остается всегда в силе. Примеров в истории Церкви полно, и самый замечательный пример Евангелия прямо свидетельствует о том же самом: не мы сами исцеляем себя, а исцеляет Бог. Но исцеляет только тогда, когда мы позволим Ему исцелить меня.

Бог, по христианскому учению, не может ни на одну йоту коснуться свободы человеческой – от меня зависит, захочу я или не захочу. Почему так важно раскаяние, смирение: смирись, человек, ты же не сможешь, обратись – есть действующий Бог, Который есть Любовь, и Он готов каждому человеку помочь в его деланиях, хотя бы это был последний момент его жизни. Поэтому всякого стремящегося человека Бог всегда исцеляет.

Объясните, пожалуйста, одну из заповедей блаженства: «Блаженны нищие духом».

Нищий осознает, что он ничего не имеет. Нищий духом – это тот, кто понимает, что у него, к сожалению, никаких духовных ценностей нет. “Не то доброе творю, что хочу, а то злое, что ненавижу, это делаю”. Человек при правильной жизни, при обращении своей жизни к началам Евангелия, он убеждается в том, что не может ни одного доброго дела сделать так, как следует.

Вот, кажется, даю милостыню, – хорошо ведь, правда? Нет, тут же червячок: слава Тебе, Господи, я подал, а другие, может, не подают. Воздержался от лишней рюмки – о, смотрите, у меня уже прогресс какой. Что бы мы доброе не сделали – тут же тщеславие или расчет, или лицемерие. Если понаблюдает человек за собой, то действительно убедится, что он настоящий нищий, ни одного доброго дела не сделал.

Макарий Великий, которого его сподвижники называли земным богом, настолько он был велик, это потрясающий подвижник IV столетия. Этот величайший подвижник молится – кто утренние молитвы читает, тот знает: «Боже, очисти мя, грешного, яко николиже сотворив благое пред Тобою». То есть никогда – «николиже». Он-то видел, он внимательно наблюдал за собой, и он, этот земной бог, оказывается «николиже сотворив благое перед Тобой».

Вот это и есть нищета духом. При этой нищете духа человек весь обращен к Богу. Он убеждается, что Бог – это не какой-то господин, власть имущий, стоящий над ним и требующий: ну, когда ты, несчастный, ко мне обратишься, а я уж тебя, так и быть, помилую. Он увидит, что Бог есть Любовь до конца, до предела, до креста. Это смиреннейшее существо и любвеобильнейшее, которое ждет только: открой Мне двери, Я к тебе войду и помогу тебе. Как в Апокалипсисе написано: «Се стою при дверях и стучу, и кто откроет Мне, к тому войду и с ним буду пировать».

Вот что значит нищета духа, когда человек увидит, что действительно без Бога не могу ничего доброго сделать. Тогда он только убедится, что с Богом он становится настоящим богом, как и сказано: «Вы боги и сынове Вышнего все вы». Это основное понимание, которое содержится в данной заповеди «Блаженны нищие духом». Потому что они становятся богами по благодати и приобретают всю полноту благ.

Объясните, что такое сухоядение, какие правила питания в постные дни, в дни мясоедов в течение года. Как поступать тем, кто готовит пищу для других: не подавать запрещенный продукт или пост в еде – дело личное каждого человека?

Сразу на последний вопрос: вы должны подавать, что вам приказано. Каждый человек свободен в этом отношении. Есть одно исключение в отношении детей – к ним нужно предъявлять разумные требования. Здесь родители должны смотреть. Кстати, это очень важный вопрос. Мы все приучаем детей к обжорству, извините меня за такое грубое слово. Всегда требовалось приучать детей к воздержанию, а мы сейчас учим противоположному. Вплоть до того, что если ты сейчас не съешь – я тебе не дам того-то. Это безобразие. Безобразие, во-первых, в телесном смысле: мы портим детям желудки, печенку и селезенку. Так мы портим еще и душу ребенка. Ясно, что ребенок не может питаться как мы, взрослые, ему нужны определенные смягчения. Но очень важно приучать ребенка к воздержанию.

Основной принцип воспитания – научить ребенка бороться со своими желаниями: тот, кто не научился этому, он вечно будет рабом своих желаний – и это беда. Это в связи с последней частью вопроса.

А в связи с первой частью вопроса – зачем это вам? Я вам скажу: ну, невареная пища. Она может быть очень разная, эта невареная пища. Вот чаек с сухариками, например, черными – вот вам и сухоядение. Разнообразие тут достаточно большое, но, главное, чтобы никакой вареной пищи. Может быть, на юге кто-то только финиковые плоды ест. У нас только может быть яблочко. Вариантов очень много, кто интересуется этим поподробнее – можете взять устав и кое-что почитать там. Вопрос очень частный, поэтому для всех не представляет особого интереса.

Сыроядение и сухоядение – это одно и то же?

Нет, сырое – это то, что не вареное, а сухоядение – хлеб, например, он же испечен, сухарики.

Алексей Ильич, недавно оказался у храма Христа Спасителя. Прилегающая территория напоминала оптовый рынок, продажа нашей веры оптом и в розницу. Мне стало противно, я даже не стал креститься. Правильны ли мои мысли об этом сооружении?

В своих лекциях вы доказываете истинность православной веры многими случаями самопожертвования и мученичества во имя Православия. Трагичность – это обязательное условие православной веры?

В отношении первого вопроса: я думаю, не верно. Христианские храмы часто образовывались из языческих капищ. То есть там стояли статуи языческих богов, приносились жертвы, а потом эти же самые базилики превращались в христианские храмы, освящались, вносились иконы, совершались богослужения.

Поэтому не надо смущаться тем, что творится вокруг. Храм Христа Спасителя предназначен для христианина как место молитвы, а для не христиан – потому что и такие там участвовали, – у них как храм-памятник. Памятник Отечественной войны 1812 года. Для некоторых это сооружение явилось как знак или средство показать себя, что они – не фунт изюма. Разные были цели, мало ли кто с какими целями участвовал там, для нас важно, что храм создан и, дай Бог, чтобы там были молитвы, а не только приходили ради того, чтобы посмотреть: ах, какой это храм.

Поэтому не стоит смущаться тем, что происходит вокруг. Не все во власти Церкви, вы же сами понимаете это. Церковь не сама же строила. Церковь этих денег во веки веков никогда не имела бы и не смогла, люди построили, светские, в основном. Тут мы не располагаем полнотой власти для того, чтобы было так, как хочется, но, слава Богу, что есть хотя бы так.

Во время нападения на Россию служители Церкви благословляли убийство врагов, а сейчас враги растворены среди нас. Если духовные призывают нас к смирению, а рядом со мной живет бандит, убийца со стопроцентным отсутствием морали. Поднимает деньги от продажи наркотиков подросткам, развращает ментов грязными деньгами. Что является грехом: устранение, убийство такого врага или смиренное наблюдение за его деяниями?

Какой коварный вопрос. Я думаю, что эта альтернатива не охватывает целиком данного явления. Крайности бывают всегда неверны. Как раз есть третий вариант. Не убийство, ибо для этого существует государственная власть, государственный закон, и в свое время осуществится этот закон, а не будет – он сам себя накажет, этот человек. И, в конце концов, кувшин пошел по воду ходить – там ему и голову сломили.

И не смирение в том смысле, о котором говорится в этой записке. Под христианским смирением совсем не это смирение разумеется. Вы назвали смирение бесовское – у бесов есть тоже смирение, вы знаете, когда более слабый подчиняется более сильному, и никуда не денешься, бедный смиряется, что же делать. Под христианским смирением подразумевается совсем другое. Христианское смирение – это есть нищета духа, о которой мы с вами говорим. Вот что такое христианское смирение.

А в отношении к другим людям христианин должен вести себя разумно. Господь обвинял фарисеев в чем? В том, что они оставили суд и милость. Суд, то есть рассуждение. Христианство призывает к рассуждению в каждом вопросе, к рассудительности, к разумности.

Так вот в данном случае поведение не охватывается этими двумя вариантами. Возможны и другие варианты: обращение, может быть, в какие-то органы соответствующие, которые могут этим вопросом заняться. Это более разумно, а вас пока государство не поставило на эту должность, вы не можете убивать или арестовывать этого человека, просто права не имеете. Мы, христиане, не можем совершать действия противозаконные.

Одно только есть исключение, когда христианин может поступить противозаконно – когда от него требуют отречения от Христа. А здесь нет, во всех подобного рода случаях требуется обращение в законные инстанции и принятие мер, которые возможно принять в данном случае. Я понимаю, что вы мне скажете, что, может быть, это не поможет, но я вам скажу: так слава Богу, что вы видите пока одного бандита, и поэтому вы так обращаетесь, а если бы Господь Бог вознес вас немножко над Россией и показал бы вам, что творится вообще в России – тогда бы вам потребовался не пулемет, не пушка, а, наверное, атомная бомба, а если бы над всем миром – тогда водородную бомбу, вы бы сказали: взорвать весь мир – и взорвали бы. Не будем мы на себя брать функции Бога и функции государства, нужно поступать разумно и делать то, что позволено по закону, иначе мы превратимся в убийц и преступников.

Молитва в храме для меня какофония звуков, а я хотел бы понимать смысл произносимых слов. Если бы молитвы в храмах пелись на современном русском языке, то Господь их не услышит?

Я очень понимаю и сочувствую вашему вопросу. Я согласен с вами, что нужно было бы сделать язык доступным современному человеку. Всю историю Русской Церкви, начиная с крещения Руси, шла постоянная адаптация языка, и если мы сейчас обратимся к языку начальному, то мы там вообще ничего не поймем. Тот церковнославянский язык, с которым мы сейчас встречаемся, это вовсе не древнеславянский, это язык очень поздний, но он застыл, когда началось книгопечатание. Эта адаптация почти прекратилась. В начале ХХ века уже были созданы предпосылки для этого, уже были осуществлены некоторые переводы на более доступный язык. Я очень вас понимаю.

Но здесь есть две вещи, которые надо учитывать. Первое: славянский язык в сопоставлении с современным русским языком – это небо и земля. Славянский язык исполнен красоты, которой современный язык, увы, не имеет. Мало красоты – глубины, с помощью славянского языка выражаются такие вещи, которые на русский язык не переведешь. Вы помните, к чему вынужден был прибегать Пушкин, когда он своего «Пророка» написал. Подсчитайте, сколько там славянизмов. Он же пытался писать по-русски.

Так и здесь: не на русский язык нужно переводить, а переводить по тому принципу, по которому шел Пушкин, перевести на славянорусский язык. То есть упростить, адаптировать славянские тексты применительно к сознанию и языку современного человека. Это можно сделать, но это громадная работа, это невероятная трудность, и требуются талантливые, гениальные люди типа Пушкина. Обратите внимание: в церкви в основном поются стихиры. Что такое стихиры? Стихи, поэмы? Нет. Это поэтическое выражение в прозе определенного содержания. Это поэзия в прозе. Поэтому очень много образов, метафор и сравнений, и перевод таких вещей в высшей степени сложен. Но это мог бы сделать тот, у кого есть чувство красоты – это поэтический талант. Я бы руками-ногами поддержал такую работу, к сожалению, она не ведется, и мы от этого очень много теряем.

Но, с другой стороны, я решительно против просто перевода на русский язык – такая грубятина получается. В начале 20 годов ХХ века это начали делать обновленцы. Вы знаете, какая карикатура получилась. Люди просто ушли, плюнули, слушать не захотели. Я бы провел такое сравнение: вместо стиля барокко вам бы предложили стиль барака.

Нашей Церкви нужно многому научиться у католиков, с целью посеять зерна христианского сознания в максимальное количество неокрепших умов, дабы имели страх Божий. Прав ли я?

Мы, люди, всегда должны учиться всему хорошему, у кого бы мы его не нашли: друзья ли, враги ли, – не важно. Я думаю, нам кое-чему есть поучиться и у католиков. Например, мне очень нравится, как у католиков и у протестантов подходят ко святому причащению. Очень нравится. Я даже пытался в академии бурлить. Там подходят спокойно, никакой давки, выходят небольшими группами, с благоговением. У нас есть три причащающихся – так друг друга толкать начнут, кто первый подойдет. Просто искушение, так что есть чему поучиться, надо только здраво подходить.

В отношении проповеди – я тут был бы осторожен. Это вопрос очень тонкий и деликатный. Ведь проповедь состоит не в том, чтобы только рассказать о христианстве, – нужно привести к Церкви. А как ему стать членом Церкви? Ведь оттого, что я верю в Бога, я от этого членом Церкви не становлюсь. И бесы веруют в Бога, не только веруют, но и знают, а остаются теми же. Важно указать на то, что есть Бог, что был Христос и сделал то-то и то-то, важно указать правильный путь к христианской жизни, верный путь.

Вот здесь мы с католичеством не совместимы. Тот путь, который предлагает католичество – это есть какая-то пародия. Если мы посмотрим на жизнь самых величайших католических святых: Анжелы, Терезы, Катарины, Игнатия Лойолы, Франциска Ассизского, – что в них поражает: у женщин этих настоящий роман с Богом. Вы просто представить себе не можете: какой-то кошмар – роман с Богом, кокетство с Богом, со Христом доходит до диких вещей, что им является Христос и объявляет своими супругами.

У всяких Францисков и Игнатиев – они религию, – то, о чем мы с вами говорили, о необходимости исправления себя, – они подменили. Такой есть термин латинский – компассио. Подменили тем, что смотрят на распятого Христа и стараются пережить те страдания, которые Он испытывал во время пригвождения. Это они считают состраданием Христу, это они называют любовью ко Христу – подумайте, какой кошмар. А Христос сказал: «Меня любит тот, кто исполняет заповеди Мои». Сострадать можно кошке, прибитой к столбу. Что ей от этого стало? Причем здесь Христос? Подмена.

Так вот лучше нам следовать традициям православного миссионерства. У нас есть много замечательных миссионеров, которые правильно проповедовали христианство и которые приводили к христианству людей, спасали их. Католического миссионерства я боюсь. Это совсем не то, там подчас блестящие формы, поскольку они обладают огромными богатствами, колоссальными средствами подготовки миссионеров. У них институтов огромное количество, где они изучают языки, а вся суть-то не в этом, вся суть – чему учат, какой жизни учат.

Современное католичество, я вам скажу, оно уже практически ничем не отличается от протестантизма. На конференциях протестанты выступают, католики, вы не отличите. Например, сейчас тема такая: женское священство. Протестанты настаивают, католическая Церковь не признает: встает епископ и выступает за женское священство – да, это нормально, ему даже наплевать на свою собственную Церковь. Как она учит: там такой либерализм, такая размазня, расплывчатость, такой плюрализм, что просто диву даешься. В конце концов, Церковь – это организм, напоминающий человеческий; или я – какая-то расплывчатая медуза, которая может принимать любые формы?

По Божьему творению: человек имеет свободную волю и в то же время без Господа не может ничего творить?

Нельзя смешивать свободу воли со свободой совершения действий. Мы все друг друга сковываем. Говорят так: где два человека, там уже полной свободы нет. Потому что прикасаются две личности, и нужно согласовывать между собой деяние. Итак, под свободой воли разумеется желание человека, намерение, убеждение человека, это внутренний акт моего сознания. Вот что такое моя свобода. Я хочу сейчас быть на луне – вот моя свобода воли, а свобода действий – приходится быть в этой аудитории. Свобода воли остается за мной и именно свобода воли характеризует нравственную и духовную ориентацию человека, а вовсе не то, что с моим телом происходит. Полечу я на луну или не полечу.

Почему христианство и говорит: смотри, не лги в мыслях; предупреждает: не обманывай, не совершай преступление внутри, ибо здесь, внутри тебя, находится источник всего, что происходит с окружающим миром и с самим собой. Свобода воли в человеке остается неприкосновенной, свобода действий – смотрите, как много народу, сколько желаний: 6 миллиардов населения, попробуйте, сосчитайте, это уже сложнейшая машина. Поэтому эти вещи не противостоят друг другу.

Почему все же Христос не родился императором и не употребил власть свою?

Видимо, я чего-то не договорил, что-то я скрыл, наверное, какую-то изюминку, и вы хотели ее решить. Дело в том, что Христос не только не родился императором, Он даже не родился первосвященником, Он даже не родился священником, Он даже не родился монахом, будем говорить – фарисеем, Он даже не родился книжником. То есть богословом не стал, ни на одну ступень не поднялся, чтобы эта ступень Его возвысила над чем-то. В чем причина?

Первая причина заключается в том, что Он проповедовал истину и хотел чтобы была принята только эта истина, а не потому, что Он сам по себе что-то значит, что Он был каким-то авторитетом. Посмотрите, как различно относятся к словам, например, человека рядового или говорит какой-нибудь министр, или президент – посмотрите, как различно относятся. Кажется, одну и ту же мысль сказал, но сказал Римский Папа – весь мир кричит: “Римский Папа сказал!” – а он ничего не сказал, пустую вещь какую-то. Скажи какой-нибудь в десять раз мудрее вещь: ну, и подумаешь, есть и помудрее тебя.

Вот это первое и важнейшее, почему он не родился никем, а не только не императором. Во вторых, власть императора связана с очень многими функциями, которые, хочет человек или не хочет, но должны отвлечь его от того главного, ради чего пришел Христос. А этим главным является указание пути духовной жизни и спасения человека, которое совершается внутри человека, а не вне. Кесарь же занимается телесной стороной – вся основная его функция. Это второе важное положение, которое нужно учитывать, почему Христос не родился императором.

И третье: обратите внимание, что Христос, воскресив дочь Иаира, строго-настрого приказал, чтобы никто никому не рассказывал об этом. Исцелил прокаженного – строго-настрого приказал ему: никому не говори, иди, покажись священнику. Тот пошел и разглагольствовал по человеческому своему существу. Он был святейшим, целомудреннейшим человеком, а целомудрие по природе своей прячет себя. Любая истинная добродетель – она прячет себя, потому что истинная добродетель всегда целомудренна. И мы знаем, что такое целомудрие. Даже в плане телесном – мы видим, как отличается поведение целомудренных от нецеломудренных.

Со стороны духовной, личностной в отношении Христа – опять Он оказался кем? Последним из людей, странником, если бы компьютер переводил, то назвал бы Его бродягой, бродячим проповедником то есть, низший самый слой. Несколько причин, по которым Он не мог быть императором.

Можно услышать от вас разъяснение строчек из Откровения Иоанна Богослова о печати антихриста. Как это проявляется или проявится в нашей жизни? Как не принять печать антихриста и быть верным Богу? Какое отношение имеет ИНН к печати антихриста, можно ли принимать ИНН?

Как не принять печать антихриста – по этому поводу святые отцы говорят совершенно решительно: «Тот, кто не живет по Евангелию, тот, кто не борется с собой и не кается, тот незаметно для себя примет антихриста». Ни у одного святого отца нигде не связано принятие или не принятие антихриста с этой печатью, с шестерками. Это любопытнейшая вещь. Все святые отцы пишут: «Примет тот антихриста, кто живет не по-христиански». В отношении самих печатей они говорят прямо: «Печать на лбу означает ни что иное как печать на уме». Ум человеческий омрачится настолько, что будет утверждать: если ты не доведешь страсть к деньгам до кипения, ты никогда не будешь богатым. Вот вам печать антихриста.

Печать на правой руке. Что означает правая рука? Правая рука является символом человеческой деятельности. Вот она, печать, когда вся деятельность человеческая будет погружена и направлена на то, что у тебя в любой момент отнимется как мыльный пузырь. Что такое наша жизнь: неужели мы такие глупые и не понимаем – сегодня я жив, а завтра мертв? Я всю душу свою отдаю на то, что завтра со всем этим расстанусь – это ли не безумие. Вот почему печать антихриста – это ложь; дьявол – это клеветник, он нам предлагает лживые вещи.

Христос говорит: «Не заботьтесь». То есть не терзайтесь (греческое слово меримнао – “не терзайтесь”), не отдавайте всю душу на то, что есть, что пить и во что одеться – этого ищут язычники. То есть безумные. «Ищите прежде Царства Божьего и правды Его», и это все будет у вас, потому что христианин не может не работать. «Кто не работает, тот да не ест», – говорит апостол Павел. Но душа была направлена к одному: ищи прежде Царства Божьего и правды Его.

Печать антихриста вот в чем заключается, а эти все символы внешние. Сейчас повышенное внимание к этим символам, до наивности, обман людей. Все смотрите, чтобы шестерка не получилась, а ненавидь, убивай, грабь, завидуй, лги – это ничего, главное, шестерки чтобы не было. Какая насмешка, все внимание людей обращать на шестерки: не купи пакет с молоком – там может быть штрих-код, а о грехах забыли, о душе забыли, о заповедях забыли, главное – шестерки, где бы ни появились, в паспорте или где-нибудь.

То же самое с этим ИНН – это социальная сторона жизни, какое отношение к христианству это имеет? Я могу быть свободным христианином, закованным по рукам и ногам, и таковыми являлись христиане. И мы их чтим как великих мучеников, закованных рабами. ИНН это ни что иное, как один из элементов на пути дальнейшего социального порабощения человечества. Скоро мы все будем подконтрольны, никуда мы от этого не денемся, но это социальная сторона. Приятно? Нет, согласен, неприятно быть подконтрольным, не очень хорошо, и еще в какой-то степени управляемым – не вижу тут никакой радости, но никуда от этого не денемся. Так же, как мы никуда не можем деться от денег, от паспортов в свое время.

Это определенные этапы развития человеческого общества или систем жизни, которые существуют, но они не затрагивают христианской веры. Кто мешает человеку, имеющему тот или иной номер, жить по Евангелию, скажите мне. Антония Великого можете всего оклеить шестерками и номерами – и он останется великим. А можно быть без этого номера и сущим антихристом, правда же.

Поднимают этот шум какие-то фанатики, другого слова не нахожу. Самое ужасное для христианства – это фанатизм. Что такое фанатизм – это значит слепой человек, не хочет ни доводов, ничего слушать – у него шестерки. Не шестерок надо бояться, а бояться ненавидеть ближнего, не съедать ближнего. Любовь надо иметь к людям, сострадательность, милосердие, заповеди нужно исполнять.

Повторяю еще раз отцов, мысль твердая: тот, кто не будет жить по Евангелию, тот примет антихриста. Ибо антихрист объявит себя спасителем мира, истинным мессией и он спасет мир. Понятно, от чего: будет одно государство, никакие армии не нужны, все расходы на вооружение пойдут на социальные нужды. Красота-то какая, людей будет мало, вместо шести миллиардов – пять миллиардов. Ничего, голову долой, один миллиард останется, из них миллион господ, а остальные 999 – рабов, вот к чему стремится антихрист. Это будет, но недолго – три с половиной года. Никто не знает, символические это цифры или реальные, все может быть, но что это будет рабство, которое еще не бывало никогда в истории человечества, – в этом сомневаться не приходится. Все будет подконтрольным, каждый человек. При теперешнем развитии компьютерной техники, при этих всяких штучках, которые могут новорожденному вживить. Наступает эпоха рабства, такого, которого в истории не было. Но никакого отношения к спасению это не имеет.

Толковый Псалтырь афонского издания: святые отцы говорят постоянно о гневе Божьем, наказании и прощении. Вы постоянно в лекциях подчеркиваете, что Господь – любовь и только любовь. Не явится ли для меня соблазном, что Господь никого никогда не наказывает, и святые отцы, надо полагать, это хорошо понимали, учитывая духовный уровень своих современников. В наше время мы такие же язычники, как и в древности. Не приведет ли меня такое восприятие – Господь – любовь и только любовь – к гибели?

Все зависит от того, как мы поймем это. Если мы поймем, что Господь – любовь и только любовь, что Он только гладит по головке и, следовательно, я могу делать все, что угодно, а Господь Бог меня спасет – это приведет к гибели. При извращенном понимании любви и при извращенном понимании гнева Божьего, наказания Божьего, – это тоже может привести к печальным последствиям.

Под любовью Божьей что разумеется? Я уже говорил вам: заповедь – это предупреждение Божье: человек, не клади свою руку на раскаленную сковороду, ты понимаешь, что будет. Нет, а мне интересно – как ощутить такой жар. Что с моей рукой такое становится, кто меня наказал? Человек выпрыгивает с какого-нибудь этажа. Господь говорит: не кончай самоубийством, это грех, ты себя погубишь. Кто наказал, когда он переломал руки, ноги и шею? Человек, не употребляй наркотиков, это грех. Кто его наказал? Я помню, мне одного представили в Америке – 25 лет, а он 60-летний старик с трясущимися руками. Кто наказал?

Господь указывает, что каждый грех наш влечет за собой в себе самом наказание, и в этом смысле святые отцы говорили именно об этом. Апостол Иаков великолепно по этому поводу пишет: «Бог никого не искушает, а каждый искушается, влекомый своей похотью». То есть своими грехами, которые он совершает, он этим себя наказывает, Бог же предупреждает. Но и когда человек согрешает, когда он себя наказал, Бог готов опять помочь человеку – стоит вблизи него: обратись, человек.

А в силу того, что человек – это центральное существо в мире, он духовное существо, и все стихии этого мира: земля, воздух и все на свете – это продолжение его тела. Нужно понять, что это не просто животный, растительный мир, это не есть чуждое человеку – это совершенно дикая, не христианская идея – борьба с природой, борьба со своим телом. Христианство говорит: нет, это продолжение твоего тела, это твое тело. Так вот в силу этого, грехами своими, мы искажаем природу. Справедливо люди говорили, когда землетрясение или чума, говорили: «Бог наказал за грехи наши».

Своими грехами мы тело свое можем уродовать? Можем. Врачи говорят: «Не раздражайтесь, а то у вас может быть инсульт». Вот эти инсульты и происходят, только не в мозгу, а под землей, начинаются всякие вещи. Поэтому можно при таком неразумном понимании любви подумать: теперь что хочу, то и творю. Пожалуйста, прыгай с 10 этажа, полетай, пари как ласточка – Бог есть любовь. Пей кислоту вместо водички чистой. Садись своей попой на горячую сковороду Бог есть любовь, правда же, все теперь позволено.

Какое неразумие! Простите, при таком безумном понимании любви что угодно может прийти. Да, Бог – любовь, и Он предупреждает: не делай этого, ты себя погубишь, ты себя накажешь этим, с тобой может случится все, что угодно, не только с твоим организмом, с самими обстоятельствами. Ибо все взаимосвязано: не совершай греха, не губи себя, ибо ты существо не расплывчатое, аморфное, а ты существо организованное и, следовательно, есть законы более важные, чем физические, – духовные законы, которым подчинены все прочие и, нарушая законы духовные, ты включаешь в действия законы все прочие: биологические, физические, и с тобой что угодно будет: и землетрясение, и громы, и молнии – вот о чем говорит христианство.

Идея о том, что Бог есть любовь и только любовь, беспрецедентная в истории религиозного сознания мира, ни одна религия этого никогда не знала. Поэтому для всех религий Христос распятый – безумие. Апостол Павел сказал: «Мы проповедуем Христа распята, иудеям соблазн, еллинам безумие».

Поэтому католическая Церковь вся стоит на чем? На наказании и наградах. Это самая простая, элементарная вещь. Сделал доброе дело, все – венец на голову. Подумал плохо – тебе подзатыльник, так все легко. Сгорел дом у соседа – так ему и надо, значит, он грешный, а я получил миллион – значит, я добродетельный, какая мудрость.

Да, Бог – любовь, действительно, и только любовь, поэтому он предупреждает от бедствий, проистекающих из нашей греховной жизни. Мы наказываем сами себя.