В.ЩЕННИКОВ

Дотошные журналисты периодически сообщают об открытии в той или иной части света раньше неизвестных групп людей.

Обычно это происходит в труднопроходимых тропических лесах, вдали от населенных пунктов. Однако оказывается, что совсем рядом, в лесистых горах северо-западной части Сирии, на по бережье Средиземного моря проживает небольшая община алавитов, о нравах, обычаях, а главное - о религии которых знают в основном только её члены. И это при том, что многие алавиты занимают высокие государственные посты в Сирии. Среди них и генеральный секретарь Партии арабского социалистического возрождения (ПАСВ), президент Сирийской Арабской Республики (САР) Хафез Асад.

Скудость информации об этом народе объясняется стремлением алавитов держать в тайне все, что касается их религиозной доктрины и внутриобщинных дел. А это, в свою очередь, связано с постоянной борьбой за выживание на протяжении всей истории, за независимость своих принципов от влияния окружающих их больших народов и воздействия могущественных религий.

За годы работы в Сирии у меня было много знакомых среди алавитов, я часто бывал у них в гостях, но об особенностях алавитской веры смог узнать от них немного. И все-таки на основе бесед с ними и представителями других многочисленных конфессии, проживающих в этой стране, а также данных научной литературы я смог создать определенное представление об этой общине и ее добрых, гостеприимных людях.

Алавиты в Сирии - это свыше трех десятков племен, составляющих 12 процентов населения САР, то есть немногим более 1 миллиона человек.

Главным фактором, исторически объединяющим алавитов, является религиозная нусайритская доктрина. Обычаи, обряды, праздники алавитов испытывают на себе влияние Корана, Торы, Евангелия, язычества. Однако главным источником веры является ислам, поскольку нусайризм возник в результате одного из многочисленных расколов в исламе как крайняя шиитская секта в последней трети IX века.

Как рассказывал мне давний знакомый Абу Омар, нусайриты обожествляют Али - зятя пророка Мухаммеда и четвертого «праведного халифа». - История алавитов в последние столетия, - продолжал Абу Омар, - это история борьбы за выживание, противостояния враждебным внешним силам. Нередко конфликтные ситуации возникали у алавитов с исиаилитами, друзами и маронитами. Случались междоусобицы и внутри алавитского сообщества. Наиболее сложным для нусайритов вопросом были отношения с суннитским исламом.

Сунниты нападали на алавитов, угнетали и преследовали их, запрещали своим женщинам выходить за них замуж. Что касается собственно религии и обычаев, сунниты критиковали алавитов за употребление вина, учение о переселении душ, за обожествление Али. Некоторые суннитские улемы заявляли, что нусайриты большие еретики, чем иудеи, «вред от них нации Мухаммеда больший, чем от турок, французов и др. Они не верят на деле ни в Аллаха, ни в его пророка, ни в Коран». Еще в тот период, когда учение нусайризма зародилось в Багдаде, его приверженцы подвергались нападкам суннитов, что вынудило их перекочевать в горный район Средиземноморского побережья.

Одна из горных деревень.

Алавитские племена живут в основном в горных районах на северо-западе страны. Чтобы освоить каменистую землю, приходится тяжко трудиться

В городе Латакия тоже живут алавиты.

Продавцов больше. чем покупателей.

Мне часто приходилось бывать в районе Хамы и Махарды. Там на восточных склонах хребта Ансария в живописных местах расположены деревни, где проживают в основном алавиты и христиане. «Все легенды и небылицы об алавитах, - говорил мне Абу Али, сын которого учился в то время в Москве, - это неграмотные выдумки врагов Сирии, врагов ее свободы и независимости, рассчитанные на простаков. Не нужно трогать наши религиозные устои, не нужно указывать пальцем на наших представителей, стоящих у власти. Вспомните, сколько представителей небольших народов стояли у руля в бывшем Советском Союзе. И сейчас в руководстве России немало выходцев из таких нацменьшинств. Нужно всем жить в мире, не превращать религию в орудие политики».

Примеры из глубокой истории подтверждают слова Абу Али о постоянном стремлении алавитов находить общий язык со своими соседями. В период крестовых походов (XI-XIII вв.) их участники вначале притесняли нусайритов, однако затем стали сотрудничать с ними и, в частности, помогли в борьбе с их извечными соперниками исмаилитами. Большую роль в укреплении позиций алавитов сыграл эмир Хасан Макзун Синджари (умер в 1240 г.), который пришел в алавитские горы из Синджара.

Важным аспектом нусайритской доктрины является феномен «Аль-Баб» (Врата) - титул ближайшего сподвижника имама. У каждого имама был свой Аль-Баб. Например, у Али - Сальман Фариси. У имама Хасана Аскари - Абу Шуэйб Мухаммед Ибн Нусэйр ан-Нумейри, который положил начало обожествлению имамов. Происхождение Нумейри точно не установлено. Его деятельность проходила в основном в Багдаде, где он умер в 873 году. Наследниками и дальнейшими разработчиками его теории стали Мухаммед Ибн Джундаб и Мухаммед Джаннан Джунбалани. В период пребывания в Египте Джунбалани взял в ученики Хусейна Ибн Хамдана аль-Масри аль-Хусейби, который стал главой течения после смерти учителя и считается вторым основателем нусайризма. Впоследствии Хусейби переселился из Ирака в Дамаск, а затем в Халеб. Позже под руководством Абу Сайда аль-Меймуна Сурура Ибн Касема ат-Табарани (938-1008 гг.) центром нусайризма стала Латакия. После смерти Табарани у алавитов не было центральной власти. Каждый шейх стал действовать самостоятельно.

Краеугольным камнем нусайритского учения является тезис о «божественной триаде»: Али, Мухаммеде и Сальмане аль-Фариси, которые обозначаются символами «айн», «мим», «син-Амас».Али - это божественный смысл, то есть сам Бог, все сущее - от него. Мухаммед - имя, отражение смысла. Он создал Сальмана аль-Фариси, который является вратами Аллаха, то есть вратами в смысл через имя. Эти три понятия неразделимы, и кто их разделит, считают нусайриты, тот-еретик.

Эта триада напоминает христианскую, где Али - Бог Отец, Мухаммед - Бог Сын, Сальман - Бог Дух Святой. Человек, полагают нусайриты, не в состоянии ничего узнать об Аллахе, если тот сам не даст ему способа для этого. Это - явление Аллаха перед людьми в образе и подобии человека. Таким образом Аллаха можно понять лишь через его видимое воплощение. Нусайриты считают, что Бог являлся народу неоднократно и в разных образах. В алавитских книгах указывается, что он появлялся семь раз - в лице Адама , Нуха (Ноя ), Якуба , Мусы (Моисея ), Сулеймана , Исы (Иисуса), Мухаммеда. Все это воплощения Али, который был сущностью не только последнего проявления - Мухаммеда, но и всех предыдущих.

Божественность Али не нуждается в доказательствах, а является аксиомой, на которой строится вся доктрина. Исходя из этого, определяются символы веры.

Священная книга нусайритской религии начинается словами: «Кто наш господин, который создал нас? Ответ: это эмир верующих, эмир веры, Али Ибн Абу Талеб, Бог. Нет Бога, кроме него». Нусайриты считают, что сам Мухаммед заявил о божественном Али: «Я из Али, а Али из меня».

По мнению нусайритов, вначале, до сотворения Земли, люди были светящимися огнями и планетами, не знали ни послушания, ни греха. Они наблюдали Али как Солнце. Затем Али являлся им в разных обличиях, демонстрируя, что познавать его можно лишь тогда, когда он сам выберет средство для этого. После каждого появления проходило семь тысяч семьсот семьдесят семь лет и семь часов. Затем Али-Бог создал земной мир и дал людям телесную оболочку. Из грехов создал чертей и дьяволов, а из козней дьявола-женщину.Поэтому алавиты не учат своих женщин молитвам и они не допущены к тайне их религии.

Важным элементом нусайритской религии является учение о переселении душ. Считается, что после смерти душа переселяется из человеческого тела в тело животного, или растения, или другого человека. И так семь раз. В том числе правоверные, например, переселяются в ослов, а иудеи - в обезьян. Души плохих людей, независимо от вероисповедания, переселяются в тех животных, которых употребляют в пищу.

Алавиты имеют свои трактовки Страшного суда , Последнего дня, Второго пришествия Али и т. д. Они отмечают шиитские праздники, посвященные Али, и христианские - Рождество (25 декабря), Пасху, а также иранский навруз (17 марта).

Я обратил внимание, бывая в гостях у Абу Али или Абу Омара, что они и члены их семей по-своему относятся, например, к соблюдению Рамадана - месяца поста. «Я сам, - говорил Абу Омар, - определяю свое отношение к посту, согласовывая свои действия с Пророком во время молитвы».

Однако даже в алавитском обществе нусайритское религиозное учение не едино, поскольку отдельные его положения трактуются различными племенами по-разному. Шималийюн (северяне), или шамсийюн (поклонники Солнца), считают, что Али «произошел из сердца Солнца». Поклонники света (схожи с шамсийюнами) считают, что Али «произошел из глаза Солнца»; калязиюн - последователи шейха из Галилеи Мухаммеда Калязи - отождествляют Али с Луной.

Кроме разницы ориентации на Солнце или Луну алавиты также делятся на тех, кто поклоняется свету («нур») и тьме («зульм»). Это одно из основных различий между алавитскими племенами. К племенам направления «нур» относятся хаятия и калябия, к «зульм» - хаддадия.

Любая алавитская община делится на категорию «особых» («хасса»), включающую приближенных к религиозному учению, и «рядовых» («амма»). Алавитские шейхи имеют три степени: «имам» - высшая, а затем «накыб» и «наджиб». Имам возглавляет группу верующих. Он их господин, глава, ответственный за них, хранитель тайны религии, учитель. Он представитель Али на Земле. Считается, что он знает будущее. Любые массовые мероприятия проводятся под руководством имама. Накыб - представляет в общине Мухаммеда, наджиб - Сальмана. Так «божественная триада» отражается в управлении алавитской общиной.

Посвящение в «особую» категорию обычно происходит в возрасте 18 лет, на что имеют право только мужчины, рожденные от отца и матери алавитов. От посвященного требуется соблюдение целого ряда условий, главное из которых - сохранение тайны религии. Обряд посвящения состоит из нескольких этапов и проходит на собраниях «особых» алавитов под руководством местного имама, в ходе которых дается клятва не разглашать тайну (подкрепляется бокалом вина), читаются суры. Посвященный пятьсот раз повторяет священное слово «Амас» (Али, Мухаммед, Сальман). Вот отсюда и начинается покрытая тайной суть алавитской общины, что, в свою очередь, порождает уйму легенд.

Существует принципиальная разница между «рядовыми» алавитами и «особыми». «Скрытые знания» («особые») - это главные знания о нусайритской доктрине. Принцип деления на «явные» и «скрытые» знания называют «батиния». Этот принцип перекликается с принципом «такия», которого мусульмане придерживаются в общении с «неверными».

Когда на территории Сирии установилась власть Османской империи , нусайриты подверглись жестоким преследованиям. На протяжении нескольких столетий, в частности в XVIII и XIX веках, османские власти предприняли многочисленные широкомасштабные карательные походы в алавитские горы, в ходе которых осуществлялись массовые убийства местного населения.

С конца XIX века османы усилили давление на алавитов с тем, чтобы те изменили веру. Среди причин этого были опасения активизации антитурецкой работы французов среди нусайритской общины. Это давление привело к появлению реформаторского течения среди алавитских шейхов, которые ввели суннитские молитвы. В алавитских районах были построены первые мечети.

После краха Османской империи, несмотря на сотрудничество в предшествовавшие годы, отношения между Францией и алавитами поначалу не сложились. Алавиты под руководством шейха Салеха Али в 1919 году начали восстание против французских властей и против их союзников - исмаилитов. После нескольких лет борьбы, которая шла с переменным успехом, в 1921 году восстание закончилось компромиссом, главным образом вследствие того, что Франция перешла к политике поддержки алавитского сепаратизма. В этих условиях было образовано Алавитское государство в рамках французского мандата, которое существовало с 1922 по 1936 год. Это алавитское образование входило в федеральный союз с Сирией, хотя алавиты в принципе добивались полной самостоятельности. В 1928 году Алавитское государство включало два бывших санджака: Латакийский (области Латакия, Джебле, Баниас, Масьяф, Хаффа) и Тартусский (области Тартус, Сафита, Тель Калях).

Алавитский флаг был белого цвета с желтым солнцем посередине и четырьмя красными углами. Население Алавитского государства насчитывало 278 тысяч человек, из них 176 тысяч алавитов, 52 тысячи суннитов, 44,5 тысячи христиан и 4,5 тысячи исмаилитов.

Политика Алавитского государства состояла в том, чтобы сплотить большинство алавитов к поддержке французского мандата, в то время как сунниты и христиане выступали с юнионистских позиций. Однако к середине 30-х годов французы прекратили поддержку сепаратистских течений и в 1936 году приняли решение присоединить Алавитское государство к Сирии. Алавитские шейхи протестовали против этого и направили послание премьер-министру Франции. В нем отмечалось, что алавитский народ, сохранявший свою самостоятельность на протяжении многих лет, отличается своей религией, обычаями и историей от суннитов. Кроме того, предоставление Сирии независимости, хотя оно является положительным явлением, будет означать установление господства суннитских кланов над алавитами. Таким образом, алавиты не могут согласиться с требованиями французов о присоединении к Сирии. Это послание подписали шейхи Сулейман Муршид, Мухаммед Сулейман Ахмед, Мухаммед Бек Джунейд, Сулейман Асад, Азив Ага Хавваш, Махмуд Ага Джедид.

5 декабря 1936 года Алавитское государство все же было присоединено к Сирии в соответствии с постановлением французских властей. Сепаратистское движение среди алавитов продолжалось еще некоторое время, однако, начиная со второй половины 30-х годов, алавитские руководители начали действовать с учетом неизбежности существования алавитской общины в рамках единой Сирии.

В частности, они старались заручиться поддержкой суннитов и, таким образом, гарантировать сохранение своей самобытности в рамках единого государства. Сунниты, со своей стороны, стремились интегрировать алавитские районы. Таким образом интересы суннитов и алавитов совпали в том, чтобы признать последних мусульманами. В 1936 году группа алавитских шейхов выступила с заявлением, в котором было указано, что каждый алавит - это мусульманин, выполняющий пять заповедей ислама. Одновременно имевший большой авторитет муфтий Палестины Амин Хусейни огласил фетву о том, что алавиты - это мусульмане, и все должны сотрудничать с ними на этой основе. Эта фетва имела определенное значение, особенно в связи с тем, что за ней стояли влиятельные суннитские круги Дамаска, которые вели борьбу за объединение Сирии. Вместе с тем большинство суннитских религиозных деятелей, в том числе в Сирии, не присоединились к палестинскому муфтию в этом вопросе.

В то же время алавиты пытались развивать отношения и с шиитскими религиозными центрами. В 60-е годы первые группы студентов были направлены в шиитский центр Неджеф, а несколько ранее в суннитский университет Аль-Азхар. Однако, как и суннитские шейхи, шиитские высшие авторитеты не торопились признавать алавитов мусульманами.

Являясь в большинстве бедными крестьянами и ремесленниками, алавиты не могли соперничать в экономической области с крупными суннитскими землевладельцами и торговцами. В связи с этим они активно проникали в армию, стремясь через этот важнейший государственный институт обрести влияние.

В алавитской среде нашли широкий отклик социалистические идеи, в результате чего многие из них, особенно офицеры, вступили в партию БААС (ПАСВ).

Как-то, направляясь в сторону живописнейшей части Сирии, где далеко в горах находится знаменитый замок Салах эд-Дина, я проезжал деревню Кардаха. Ничем не примечательная, в несколько десятков домов, вся в зелени, она, как оказалось, является родиной Хафеза Асада. В то время там еще жила его мать. Весь дальнейший путь к месту нашей конечной цели - замку я слушал рассказ Абу Али о президенте и его семье.

Свн Сирийского президента Басель Асад.

После отторжения Турцией Александретского санджака Асады лишились расположенных там своих земель, составлявших основное богатство семьи. Ее члены в связи с этим вынуждены были вести сложную борьбу за выживание. Это, вероятно, наложило отпечаток на их жизненные устои, характер и принципы, приучив как, впрочем, и большую часть алавитов в то время к выносливости и взаимной поддержке.

Сам президент и его жена Аниса Махлюф ведут скромный, почти аскетический образ жизни.

Я вспомнил рассказ российского художника О. Комова, который долгое время находился рядом с X. Асадом, работая над его скульптурой, установленной ныне перед входом в главную библиотеку страны. По наблюдениям мастера, X. Асад очень сентиментальная, чувствительная натура. Он не курит, обладает высокой работоспособностью. В свободное время любит слушать классическую музыку. Эрудирован, в манерах строг. В разговорах предпочитает внешне отдавать инициативу собеседнику, внимательно выслушать его точку зрения. При этом он умеет уступить, отвлечь внимание шуткой.

Жена X. Асада, родившаяся в деревне, занята домашними заботами, воспитанием детей, которых в семье пятеро. Старшая дочь Бушара - фармацевт, преподает в университете, сын Басель - выпускник инженерного факультета Дамасского университета, в настоящее время - офицер. Басель высоко эрудированный молодой человек, достаточно ориентирующийся в политической обстановке, известен в арабском мире как мастер высокого класса в конном спорте. Сыновья X. Асада Мадж, Махер и Бишр учатся в школе. В течение многих лет регулярно общаясь с русскими на курсах летчиков в СССР, сирийский президент всегда тепло отзывается о нашей стране и ее людях.

Nusayriler ), «кызылбаши » , «Али-Алла» (обожествляющие Али) - последователи алавизма - эклектической религии, которую можно рассматривать и как эзотерическое ответвление персидского направления ислама и даже шиизма , с которым алавитов объединяет культ зятя и двоюродного брата пророка Мухаммеда Али .

Происхождение

Алавизм возник в IX веке. Традиционно считается (при этом в европейском востоковедении предполагается, что традиция идет от оппонентов и врагов алавитов), что течение основано богословом Мухаммадом ибн Нусайром (умер в Басре около ), который, будучи приверженцем одиннадцатого шиитского имама Хасана аль-Аскари , проповедовал его божественность, себя же называл его посланником - «Вратами» (Баб). Учение Ибн Нусайра было развито Мухаммадом аль-Джаннаном аль-Джунбулани .

Численность и расселение

Точную численность алавитов установить невозможно в связи с отсутствием в Сирии и Турции выделения их как самостоятельной группы при переписях населения. Принято считать, что в Сирии их от 10 до 12 % населения, то есть около 2-2,5 млн , ранее, прежде всего, в районе Латакии -Тартуса . Алавитские племена Сирии делятся на четыре группы: Хаятыя, Калябия, Хаддадия и Мутавира. В Турции, где алавиты преследовались с 1826 года, их численность установить невозможно.

История

Начало истории алавитов малоизвестно, но в XVI веке в Леванте (в Джубейле и в Бааль-беке) усилились и были признаны османским правительством два владетельных алавитских семейства - шейхи Бени Хамади и эмиры Харфуш из-за Евфрата.

Турецкое правительство систематически разжигало конфликты между алавитами, исмаилитами и друзами для противостояния феодальной вольнице, последовательно поддерживая то одну, то другую стороны. К XVIII веку алавитам удалось практически полностью вытеснить исмаилитские кланы из Леванта, главным образом, в результате боевых действий.

В XVIII веке «могущественный алавитский шейх Насиф Нассар мог выставить в поле несколько тысяч отличной кавалерии, владел богатыми землями и множеством замков» (Базили). Помимо прочего он выступил союзником российского флота в экспедиции во время русско-турецкой войны 1768-1774, когда Екатерина II направила русскую эскадру под командованием А. Г. Орлова из Балтийского в Средиземное море для операций против турецкого флота и для поддержки антитурецкого движения греков и славян. После поражения 26 июня 1770 турецкого флота в битве в Чесменской бухте русская эскадра осуществляла полный контроль над восточной частью Средиземного моря. Основная база русского флота находилась на острове Паросе в порту Ауза , откуда русские суда блокировали средиземноморские владения Турции и уничтожали остатки турецкого флота.

Во время Египетского похода Бонапарта алавиты поддержали французскую армию при осаде Акко . Наполеон I Бонапарт писал в своей работе о Египетском походе об участии алавитов в осаде Акко так:

Несколько дней спустя явилась масса метуали (алавитов) - мужчин, женщин, стариков, детей - в количестве 900 человек; из них только 260 были вооружены, причём половина имела коней, а вторая половина - не имела. Главнокомандующий пожаловал ментики трём вождям и возвратил им владения их предков. В прежнее время численность этих метуали достигала 10000; Джеззар (турецкий губернатор) погубил почти всех; это были мусульмане-алиды. Генерал Виаль перешёл через гору Сарон и вступил в Сур - древний Тир; это была область алидов. Они взялись разведать побережье до подножья гор; они стали готовиться к военным действиям и обещали к маю выставить 500 хорошо вооружённых всадников для похода на Дамаск.

Основы вероучения

Символ веры алавитов звучит так: «Верую и исповедую, что нет иного Бога кроме Али ибн Абу Талиба, достопоклоняемого (аль мабуд), нет иного покрова (хиджаб) кроме Мухаммеда достохвального (аль махмуд) и нет иных врат (бабов) кроме Салмана аль Фариси, предопределенного (аль максуд)»

В европейском востоковедении принято считать, что достоверной информацией об алавитах современная наука не располагает. Сведения об алавитах получены от случайных или враждебных источников, а также от ренегатов алавизма. Сами алавиты религиозным прозелитизмом не занимаются и информацию о своей религии распространяют крайне неохотно. Дополнительную сложность представляет то, что алавиты применяют практику такия , позволяющую им соблюдать обряды других религий, сохраняя веру в душе.

Есть не вполне достоверные сведения, что главная священная книга алавитов - «Китаб аль-Маджму» содержит 16 сур и является подражанием Корану . Полностью достоверных текстов Китаб аль-Маджму в распоряжении европейских востоковедов нет. Полагают, что она начинается следующим образом: «Кто наш господин, который создал нас? Ответ: это эмир верующих, эмир веры, Али Ибн Абу Талиб , Бог. Нет Бога, кроме него».

Некоторые специалисты полагают, что в основе вероучения алавитов - представление о «Вечной Троице»: Али как воплощение Смысла, Мухаммад как воплощение Имени и Сальман аль-Фарси, сподвижник пророка и первый неараб (перс), принявший ислам, как воплощение Врат («Аль-Баб ». «Врата» - титул ближайшего сподвижника всякого имама) . Они выражаются буквами: «айн», «мим» и «син» - Амас. Европейские религиозные проповедники и конфессиональные востоковеды приписывают алавитам устойчивую приверженность «тайному знанию» и склонность к мистическим построениям.

Гностически настроенные востоковеды на основании показаний ренегатов алавизма считают, что Али - воплощение Божественного Смысла, то есть Бога ; все сущее - от него . Мухаммад - Имя, отражение Бога; Мухаммад создал аль-Фарси, который есть врата Бога через Имя. Они единосущны и нераздельны. Весьма почитается также Фатима , дочь пророка Мухаммада и супруга Али - как бесполое существо из света аль-Фатир. Познать Бога невозможно, если только он сам не откроется, явившись в образе человека; таких явлений было семь (в лице признаваемых исламом пророков): Адам , Нух (Ной), Якуб (Иаков), Муса (Моисей), Сулейман (Соломон), Иса (Иисус) и Мухаммад. Всё это - воплощения Али. Сам Мухаммад, согласно алавитам, заявил: «Я из Али, а Али из меня»; но Али был сущностью не только Мухаммада, а и всех предыдущих пророков.

При этом, по сведениям христианских миссионеров, алавиты очень почитают также Ису, христианских апостолов и ряд святых, празднуют Рождество и Пасху, на богослужениях читают Евангелие и причащаются вином, используют христианские имена. Среди алавитов имеются 4 основных конфессиональные организации, скорее всего, не подчиняющиеся друг другу, поклоняющиеся Луне , Солнцу , вечерней и утренней заре, но в этом вопросе у них существуют разногласия. Так называемые «шамсиюн» (поклонники Солнца) полагают, что Али «произошел из сердца Солнца». Поклонники света считают, что Али «произошел из глаза Солнца», тогда как «калязиюн» (по имени основоположника - шейха Мухаммада Калязи) отождествляют Али с Луной. Кроме того алавиты делятся на тех, кто поклоняется свету («нур») и тьме («зульм»).

По народным поверьям алавитов, люди существовали до сотворения Земли и были светящимися огнями и планетами; тогда они не знали ни послушания, ни греха. Они наблюдали Али как Солнце. Затем Али являлся им в разных обличьях, демонстрируя, что познавать его можно лишь тогда, когда он сам выберет средство для этого. После каждого появления проходило 7777 лет и 7 часов. Затем Али-бог создал земной мир и дал людям телесную оболочку. Из грехов он создал демонов и шайтанов , а из козней шайтана - женщину .

После общесирийского национального восстания Государство Алавитов было присоединено к Сирии 5 декабря 1936 года , при этом, исходя из юридической системы французского мандата в Ливане, ведущие шейхи алавитских племен приняли ряд деклараций о безусловной принадлежности алавизма к шиитскому исламу (первая такая декларация была сделана в июле 1936 года).

В настоящее время наблюдается процесс постепенного сближения алавитов с шиитами-двунадесятниками, составляющими подавляющее большинство шиитов в мире. Этот процесс был инициирован Хафезом аль-Асадом и продолжается при его сыне Башаре на фоне военно-политического сближения алавитского режима Сирии с шиитским режимом Ирана . В алавитских селениях строятся мечети, алавиты соблюдают рамадан и другие мусульманские обряды.

В ходе гражданской войны в Сирии в 2016 году британский телеканал BBC сообил, что получил письмо от неназваных "лидеров алавитской общины страны", в котором те дистанцировались от правящего режима .

Известные алавиты

• Хафез Асад - сирийский военный, государственный и политический деятель, бывший министр обороны Сирии, бывший премьер-министр Сирии, бывший президент Сирии, генерал.
• Башар Асад - сирийский государственный и политический деятель, действующий президент Сирии, верховный главнокомандующий вооруженных сил Сирии и секретарь сирийского регионального отделения партии Баас. Маршал. Сын Хафеза Асада.

Напишите отзыв о статье "Алавиты"

Примечания

Литература

• Али-заде, А. А. Нусайриты: [ 1 октября 2011 ] // Исламский энциклопедический словарь. - М . : Ансар , 2007 .
• К. М. Базили. Сирия и Палестина под турецким правительством в историческом и политическом отношениях. - М.: «Мосты культуры», 2007. - ISBN 978-965-7382-09-7 .

Ссылки

• - «Азия и Африка сегодня». Ноябрь 1993
• www.bbc.com/news/world-middle-east-18084964

Отрывок, характеризующий Алавиты

– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»

Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.
Алпатыч подошел к большой толпе людей, стоявших против горевшего полным огнем высокого амбара. Стены были все в огне, задняя завалилась, крыша тесовая обрушилась, балки пылали. Очевидно, толпа ожидала той минуты, когда завалится крыша. Этого же ожидал Алпатыч.

Противники Башара Асада распространяют множество провокационных слухов относительно “алавитского режима”. Пожалуй, самые невинные штампы и ярлыки в адрес алавитов — сектанты, демонопоклонники и... не мусульмане. Пущенный радикальным салафитским шейхом Арауром лозунг “Алавитов — в могилы!”, к сожалению, имеет немало сторонников в сегодняшней Сирии, дорого расплачивающейся за “Арабскую весну”.

Отметим, востоковеды до сих пор не пришли к окончательному выводу относительно происхождения алавитов, действительно признающих и Иисуса Христа, и Деву Марию, но также считающих святой дочь пророка Мухаммеда.
Михаил МАКОВЕЦКИЙ - не востоковед, он медик. Родился в Москве, как он пишет, в семье офицера стратегической авиации Советской Армии. С 1990 года живет в Израиле. Так вот, Маковецкий написал исследование, в котором поддерживает одну из версий о происхождении алавитов. А именно: он утверждает, что алавиты - потомки киликийских армян.

Алавиты являются потомками населения армянского Киликийского царства. Начало Киликийского царства относят к 1080 году, а пало Киликийское царство в 1375 году. Уцелевшее в горных районах северо-западной Сирии и южной Турции население в какой-то степени сохранило свою изначальную религию, которая претерпела лишь ограниченное воздействие ислама. В настоящее время общая численность алавитов — более двух миллионов человек. Большинство проживает в Сирии (около 2-х млн, по различным оценкам — от 11 до 15% населения страны), прежде всего в районе Латакии-Тартуса. Это горные районы, очень напоминающие территорию Армении. Алавиты также компактно расселены в районах Хамы и Хомса.
В Турции алавиты проживают главным образом в так называемой сирийской части Турции (в районе Александретты); несколько десятков тысяч алавитов расселены в турецких провинциях Хатай, Адана и Ичель (г.Мерсин). Есть несколько тысяч алавитов и в Ливане. Около 2000 алавитов проживают на принадлежащих ныне Израилю Голанских высотах (в одной, пограничной с Ливаном деревне).
В рамках французского мандата с 1922 г. по 1936 г. существовало государство алавитов. Алавитское государство включало два бывших санджака — Латакийский (области Латакия, Джебле, Банияс, Масьяф, Хафера) и Туртусский (области Тартус, Сафита, Телль-Калях). Кроме 176 тыс. алавитов на территории этого государственного образования проживали 52 тыс. суннитов, 44,5 тыс. христиан, 4,5 тыс. исмаилитов. С 1930 г. Алавитское государство имело и свою конституцию. 5 декабря 1936 г. Алавитское государство было присоединено к Сирии в соответствии с указом N 274 французских властей. Французы настояли на сохранении административной и финансовой самостоятельности за районом Латакии, который окончательно вошел в состав Сирийской Республики в апреле 1946 г.
Сирийские алавиты, боявшиеся попасть под власть мусульман-суннитов, начали, во-первых, декларировать принадлежность алавизма к исламу (первая такая декларация была сделана в июле 1936 г.), а во-вторых — упорно стремиться к занятию престижных постов в Сирии, что им и удалось в 1971 г., когда алавит Хафез Асад стал президентом Сирии. Это вызвало негодование суннитского большинства населения Сирии, указывавших, что по конституции президентом Сирии может быть только мусульманин. В ответ на это в 1973 г. в Сирии было осуществлено официальное признание алавитов мусульманами (шиитами). Хотя, с точки зрения теологии, с таким же успехом их можно признать и христианами. Алавиты отвергают обрядовые и моральные запреты ислама; обожествляют Иисуса, признают христианских апостолов, некоторых святых и мучеников, в дни почитаемых христианских святых называют себя их именами, справляют христианские праздники (Рождество, Пасху). Хотя главная священная книга алавитов “Китаб аль-Маджму” содержит 16 сур и по форме является явным подражанием Корану. В религиозной доктрине алавитов остаточный исмаилитский ислам сочетается с элементами древневосточных астральных культов и христианства. Алавиты почитают солнце, луну, верят в переселение душ, отмечают ряд христианских праздников, носят христианские имена. Алавиты верят также в божественную троицу, к ликам которой они относят имама Али, пророка Мухаммеда и Салмана аль-Фарси (один из сподвижников Мухаммеда). За пределами Сирии алавитов не признают мусульманами, но в Сирии они считаются субобщиной шиитов, так как, согласно сирийской конституции, президентом страны может быть только мусульманин, и признание алавитов мусульманами открывает им дорогу к власти. Вся сирийская элита, включая президента Асада — алавиты.
...Процесс постепенного сближения алавитов с шиитами-имамитами (или шиитами-двунадесятниками), составляющими подавляющее большинство шиитов в мире, был инициирован Хафезом Асадом и продолжен его сыном Башаром Асадом. В алавитских селениях стали строить мечети, алавитов побуждали к соблюдению поста рамадан и других мусульманских обрядов. Хотя этой политике шиитизации алавиты сопротивлялись как могли.
...А те армяне, которые сохранили свою религию, остались армянами. Сейчас алавиты и армяне — это два различных народа. Тем более что в настоящее время и языки у них разные. На захваченных ими территориях арабы всегда принуждали покоренное население переходить на арабский язык. Так что и алавиты перешли с армянского на арабский.
Но для того чтобы стать разными народами, вполне достаточно поменять религию. Сербы и хорваты говорят на одном языке, который так и называется сербохорватский. Их разделяет только то, что хорваты католики, а сербы православные. А так это, в общем-то, один народ. Еще одна часть этого народа, которая исповедует ислам, называется босняками и живут они в ныне независимой Боснии-Герцеговине. Разная религиозная принадлежность настолько разделила этот народ, что еще совсем недавно они между собой жестоко воевали.

Алавиты являются потомками населения армянского Киликийского царства. Начало Киликийского царства относят к 1080 году, а пало Киликийское царство в 1375 году. Уцелевшее в горных районах северо-западной Сирии и южной Турции население в какой-то степени сохранило свою изначальную религию, которая претерпела лишь ограниченное воздействие ислама. В настоящее время общая численность алавитов - более двух миллионов человек. Большинство проживает в Сирии (около 2-х млн, по различным оценкам – от 11 до 15% населения страны), прежде всего в районе Латакии-Тартуса. Это горные районы, очень напоминающие территорию Армении. Алавиты также компактно расселены в районах Хамы и Хомса.
В Турции алавиты проживают главным образом в так называемой сирийской части Турции (в районе Александретты); несколько десятков тысяч алавитов расселены в турецких провинциях Хатай, Адана и Ичель (г. Мерсин). Есть несколько тысяч алавитов и в Ливане. Около 2000 алавитов проживают на принадлежащих ныне Израилю Голанских высотах (в одной, пограничной с Ливаном деревне).
В рамках французского мандата с 1922г. по 1936г существовало государство алавитов. Алавитское государство включало два бывших санджака - Латакийский (области Латакия, Джебле, Банияс, Масьяф, Хафера) и Туртусский (области Тартус, Сафита, Телль-Калях). Кроме 176 тыс. алавитов на территории этого государственного образования проживало 52 тыс. суннитов, 44,5 тыс. христиан, 4,5 тыс. исмаилитов. С 1930 г. Алавитское государство имело и свою конституцию. 5 декабря 1936г. Алавитское государство было присоединено к Сирии в соответствии с указом №274 французских властей. Французы настояли на сохранении административной и финансовой самостоятельности за районом Латакии, который окончательно вошел в состав Сирийской Республики в апреле 1946г.
Сирийские алавиты, боявшиеся попасть под власть мусульман-суннитов, начали, во-первых, декларировать принадлежность алавизма к исламу (первая такая декларация была сделана в июле 1936г.), а во-вторых - упорно стремиться к занятию престижных постов в Сирии, что им и удалось в 1971 г., когда алавит Хафез Асад стал президентом Сирии. Это вызвало негодование суннитского большинства населения Сирии, указывавших, что по конституции президентом Сирии может быть только мусульманин. В ответ на это в 1973 г. в Сирии было осуществлено официальное признание алавитов мусульманами (шиитами). Хотя, с точки зрения теологии, с таким же успехом их можно признать и христианами. Алавиты отвергают обрядовые и моральные запреты ислама; обожествляют Иисуса, признают христианских апостолов, некоторых святых и мучеников, в дни почитаемых христианских святых называют себя их именами, справляют христианские праздники (Рождество, Пасху). Хотя главная священная книга алавитов, «Китаб аль-Маджму» содержит 16 сур и по форме является явным подражанием Корану. В религиозной доктрине алавитов остаточный исмаилитский ислам сочетается с элементами древневосточных астральных культов и христианства. Алавиты почитают солнце, луну, верят в переселение душ, отмечают ряд христианских праздников, носят христианские имена. Алавиты верят также в божественную троицу, к ликам которой они относят имама Али, пророка Мухаммеда и Салмана аль-Фарси (один из сподвижников Мухаммеда). За пределами Сирии алавитов не признают мусульманами, но в Сирии они считаются субобщиной шиитов, так как, согласно сирийской конституции, президентом страны может быть только мусульманин, и признание алавитов мусульманами открывает им дорогу к власти. Алавиты в настоящее время, составляя 10% населения Сирии, полностью контролируют всю страну. Вся сирийская элита, включая президента Асада - алавиты.
В настоящее время, под напором сирийских властей, наблюдается процесс постепенного сближения алавитов с шиитами-имамитами (или шиитами-двунадесятниками), составляющими подавляющее большинство шиитов в мире (они образуют около; всех шиитов). Этот процесс был инициирован Хафезом Асадом и продолжается его сыном Башаром Асадом. В алавитских селениях строятся мечети, алавиты побуждаются к соблюдению поста рамадан и других мусульманских обрядов. Хотя этой политике шиитизации алавиты сопротивляются как могут.
А те армяне, которые сохранили свою религию, остались армянами. Сейчас алавиты и армяне - это два различных народа. Тем более что в настоящее время и языки у них разные. На захваченных арабами территориях арабы всегда принуждали покоренное население переходить на арабский язык. Так что и алавиты перешли с армянского на арабский.
Но для того, чтобы стать разными народами, вполне достаточно поменять религию. Сербы и хорваты говорят на одном языке, который так и называется сербохорватский. Их разделяет только то, что хорваты католики, а сербы православные. А так это, в общем-то, один народ. Еще одна часть этого народа, которая исповедует ислам, называется босняками и живут они в ныне независимой Боснии-Герцеговине. Разная религиозная принадлежность настолько разделила этот народ, что еще совсем недавно они между собой жестоко воевали.
Евреи и финикийцы - это один и тот же народ. Иврит и финикийский язык - это один и тот же язык. Разница только в религии. Евреи исповедовали (и исповедуют) иудаизм, а финикийцы были язычниками. В результате евреи - это евреи, а финикийцы - это совсем другой народ. Религия, если она разная, то это действительно опиум для народа. Народ, столкнувшись с такой проблемой, обычно распадается.

Август 2011

Башар Асад

Сирийские власти стараются не упоминать об одном важном факте, хотя он во многом объясняет происходящее сегодня в этой стране. Дело в том, что представители семьи Асадов, правящей уже более 40 лет, принадлежат к религиозной общине алавитов, которая компактно проживает только в Сирии.

Тревожить тему алавитов опасно, ведь если различные группы населения начнут враждовать между собой еще и по религиозному признаку, а не только ради улучшения условий своей жизни, то это путь к длительному конфликту. Такое было, к примеру, в Ливане, где тоже много конфессий и где религиозный фактор стал одним из самых болезненных в гражданской войне, начавшейся в середине 1970-х и длившейся 25 лет.
Но игнорировать эту проблему тоже нельзя, ибо она ключ к пониманию существующих там противоречий. По своей численности алавиты, близкие к мусульманам-шиитам, составляют примерно от 6 до 10 процентов населения. Большинство же из более чем 21 миллиона сирийцев - это мусульмане-сунниты, есть еще христиане самых разных направлений и небольшая община друзов. Получается, что меньшинство из нескольких миллионов человек благодаря своей клановой принадлежности руководит ключевым на Ближнем Востоке государством. И хотя режим там носит светский характер, традиционные отношения с опорой на племена и кланы сохраняют свою важность.
Община алавитов окружила себя завесой таинственности. Суть их доктрины закрыта для чужаков. Эта секретность усиливала недоверие в отношениях с соседями, которое в периоды кризисов перерастало во враждебность. В прошлом случались и гонения на алавитов со стороны других мусульман, возможно, поэтому они облюбовали горные районы, где проще укрыться.
Там, на западе Сирии, в живописных горах с зеленеющими долинами есть множество деревень, где еще в Средневековье поселились алавиты. Кто-то говорит, что они пришли из Багдада, кто-то считает, что они живут тут испокон веков. Автор этих строк не раз бывала в этих красивых местах, где пахнет природой и первозданностью, а благодаря горной свежести не так душно в летнюю жару.
От горных деревушек на машине рукой подать до побережья Средиземного моря, где в городах Латакия и Тартус тоже много алавитов. Их легко распознать среди прочих обитателей Ближнего Востока по энергичной мелодии речи и особо звонкому диалекту арабского языка.
Дороги, между прочим, хорошие. Говорят, что так было не всегда. И что строиться и богатеть местные жители стали вскоре после того, как в начале 1970-х годов к власти в Дамаске пришел Хафез Асад. Он родился в деревне Кардаха, с виду это обычный поселок, только сегодня очень ухоженный, цветущий и с богатыми виллами. Обязательный памятник Хафезу Асаду - он сам во весь рост, несколько львов рядом. Их скульптуры не только символ власти, но и намек на фамилию - в переводе с арабского «асад» означает «лев».
Люди там гостеприимны, как и полагается на Ближнем Востоке, однако на вопросы о своих высокопоставленных земляках (Асад вывел к вершине власти многих своих родственников) они отвечают немногословно. С еще меньшей охотой они говорят о своей религии, впрочем, это зависит, на кого наткнешься. Может статься и так, что человек ничего не скрывает, а просто сам не в курсе. Во всех эзотерических, тайных знаниях существует разграничение на тех, кто посвящен в них, и на тех, кто религиозно невежествен. Ведь можно даже знать об обрядах и обычаях, но не понимать их истинного смысла.
Есть и другая причина настороженности - в высших звеньях сирийских спецслужб много алавитов, и они внимательно отслеживают кажущиеся им вредными разговоры о конфессиях. Помню, когда я проходила студенческую практику в Сирии, то отправилась в центральную библиотеку Дамаска за книгами про алавитов. Библиотекарь явно испугалась моего запроса, куда-то исчезла, а вместо нее пришел «особист» в гражданском. Он провел со мной профилактическую беседу и зафиксировал мои данные. Просьба о таких книгах, как я поняла позже, выглядела наивной и тревожащей. Меня удивила и другая деталь: Хафез Асад был еще жив, а библиотека уже носила его имя.
Еще каких-то полвека назад алавиты имели безрадостные перспективы. Они оставались полуграмотными крестьянами, а те из них, кто выбирался в города, шли работать уборщиками или прислугой в зажиточные семьи мусульман-суннитов. То есть их статус был что-то вроде того, что имеют сейчас выходцы из Индии и Шри-Ланки, работающие в богатых странах Персидского залива, - бедные, но с потенциалом и жаждой знаний, да еще и со своим тайным учением. Деревня Кардаха считалась важным религиозным центром, где жили авторитетные шейхи.
По Сирии даже ходили слухи, что эти авторитеты подобрали для Хафеза Асада особые священные тексты для удачи и просчитали его имя по таблице чисел. Поговаривали, что фамилия его якобы была не настоящей, а красивым псевдонимом, придуманным на основе буквенного счета. Нумерология и лингвистика в арабском мире всегда были частью богословия и философии. Буквы и цифры имеют свою символику, чему уделяется большое внимание в мистических обществах. А разве не этим же занимался один из героев толстовской «Войны и мира» Пьер Безухов, когда высчитывал по фразам из Священного Писания, кто из россиян победит Наполеона?
Тайное ли знание помогло или хватило собственных несомненных талантов и счастливой звезды, однако Хафез Асад правил Сирией с начала 1970-х вплоть до своей смерти в 2000-м году.
Не стоит преувеличивать значение мистики. Асаду-старшему повезло в том, что страна не только насладилась свободой после изгнания колонизаторов, но и успела устать от военных переворотов, следовавших один за другим. Народу захотелось стабильности и сильной руки, а что касается принадлежности к общине алавитов, то тут на Арабском Востоке как нельзя кстати вошли в моду идеи социализма и общеарабского национализма, стирающие разницу между религиозными группами.

Сирийцы уничтожают фотографии аль-Асадов: сына Башара и отца Хафеза

Хафез Асад был в числе тех прорвавшихся в военные училища юношей, кто «на ура» встретил эти веяния. Он решил воплощать их в жизнь и вступил в Партию арабского социалистического возрождения (Баас). Ее лозунги о свободе, единстве и социализме взметались ввысь над клановостью традиционного общества. Но как-то само собой получилось, что среди первых активистов этой партии было немало алавитов.
Так чем же они отличаются от остальных мусульман? В истории бывали периоды, когда их не считали правоверными, а объявляли вероотступниками и потому подвергали гонениям. Некоторым из мусульман даже казалось, что алавиты ближе по своим обычаям к христианам, поэтому иногда их называли «нусайритами» (от того же корня, что и «назаретяне», похожий термин употребляется для обозначения христиан). Ряд историков склонны считать, что один из основателей общины носил имя Нусайр, отсюда и такое название.
Сами алавиты не любят свое прозвище «нусайриты» и настаивают на принадлежности к исламу. Речь идет о той ветви мусульман-шиитов, где особо почитается не только пророк Мухаммад, но и его двоюродный брат и зять Али ибн Аби Талиб, а также все его потомки как имеющие исключительные права на имамат, то есть на верховное руководство мусульманской общиной. От имени Али (одно из самых распространенных в тамошних деревнях) и происходит название общины - алавиты, или можно было бы сказать, алиды.
Почтением у них пользуется и такая фигура, как сподвижник пророка, перс по происхождению, Салман аль-Фариси. Предания говорят о его мудрости. Это он посоветовал мусульманам в ходе важной битвы с неверными выкопать оборонительные рвы. В VII веке в тех краях это было что-то новое. Сражение, вошедшее в историю как «Битва у рва», было выиграно. А для алавитов этот перс стал символической частью священной триады, где сливаются в единое целое три составляющие: название (имя), смысл (истина) и врата (ключ) к ней (пророк Мухаммад, Али ибн Аби Талиб и Салман аль-Фариси). В качестве символов этой триады верующие представляли солнце, луну и планеты.
Пожалуй, самое интересное отличие адептов этого эклектичного учения и от ислама, и от христианства - это вера в переселение душ. Любой суннит ответит вам, что это ересь, иначе он не мусульманин. А вот алавиты верят, что душа человека после его смерти может переселиться в тело новорожденного. У них это называется «танасух», то есть реинкарнация. Интересно, что когда появились копировальные машины, а потом еще и клонирование, то для обозначения этих явлений арабы придумали слова с тем же корнем «насух» со значением «переписывать», «копировать». Есть вероятность, что душа может отправляться и на другие планеты, вроде как к инопланетянам, а затем возвращаться обратно на Землю.
Распространен в этом процессе вариант и похуже: если при жизни усопший вел себя плохо, то его душа может переродиться в теле животного, или (если еще хуже) - в какое-нибудь растение, или (если совсем плохо) - в камень или во что-то совсем уж неодушевленное. В Сирии поговаривают, что такие верования будто бы надолго развели алавитов с соседями-иудеями, поскольку тем претила сама мысль о возможности превращения человека в кусок грязи.
Автор этих строк, когда бывала в алавитских селах, слышала рассказы о том, как кто-то из крестьян, скажем, превратился в лисицу или другое животное. «Помнишь соседа, что помер недавно? Ну тот, что хитрый такой был? Пошел я тут на охоту, лисица прямо перед носом пробежала, морда хитрая, вылитый покойник, даже рука не поднялась застрелить», - такое говорили вполне здравые люди, верящие в переселение душ.
В доказательство своих слов они ссылались на Коран. Так они по-своему трактовали (идя от поверхностного значения к сокрытому смыслу) следующий стих из суры «Корова»: «Как вы не веруете в Аллаха? Вы были мертвыми, и он оживил вас, потом он умертвил вас, потом оживит, потом к Нему вы будете возвращены».
Различия между алавитами и другими конфессиями принимали во внимание французские колонизаторы в начале ХХ века. На территории нынешней Сирии они создали федерацию из трех автономных государств со столицами в городах Алеппо (Халеб), Дамаск и Латакия. Последняя была объявлена центром Алавитского государства. Был придуман его флаг - белый с желтым солнцем посередине, а углы красного цвета. В верхнем углу полотнища в угоду французам был помещен маленький квадрат из триколора - синей, белой и красной полосы.
Это административное образование просуществовало недолго, хотя относительной независимостью оно пользовалось более десяти лет. Однако ни Асадстарший, ни его сын Башар публично не вспоминали о том историческом опыте. Оба они старались увести свою страну подальше от того прошлого, где разделение по религиозному признаку играло важную роль.
Стоит отметить, что в рядах сегодняшней оппозиции есть и алавиты, часть из которых недовольны нынешней властью. Однако разговоры о меньшинстве, так долго управлявшем отодвинутым от привилегий большинством, все же ведутся. И есть опасность, что они перерастут в междоусобицу, если вовремя не начнется настоящая реформа всей политической системы этого государства.

Алавиты в современном мире
Общая численность алавитов во всем мире, по оценкам ООН, превышает три миллиона человек. Большая часть алавитов сконцентрирована в Сирии - здесь их численность составляет минимум 1 миллион 350 тысяч человек. В Турции, главным образом в провинциях Адана, Мерсин и Хатай, проживает до 400 тысяч алавитов. От 100 до 150 тысяч человек составляет численность алавитов в Ливане. В 10-12 тысяч оценивается число алавитов в Австралии - в основном это потомки ливанских эмигрантов. На Голанских высотах в полностью алавитском поселении Гаджар проживает две тысячи человек. Небольшие группы алавитов - до тысячи человек - так же компактно проживают в Азербайджане и Иране.