Парменид родился в Элее (сейчас Велиа), во второй половине VI в. и умер в середине V в. до н.э. В Элее он основал свою школу, которой было суждено оказать значительное влияние на греческую мысль. К философии приобщился не без помощи пифагорейца Аминия. Говорят о нем, что он был активным политиком, давшим законы своему городу. От его поэмы "О природе" дошли до нас пролог, почти вся первая часть и фрагменты второй. Лишь недавно стал известен бюст, его изображающий.

Парменид выступает, хотя и в рамках философии физиса, радикальным новатором, в определенном смысле, революционным мыслителем. Космология у него обретает глубокий концептуальный характер и трансформируется, хотя и частично, в онтологию (теорию бытия).

Парменид вкладывает свое учение в уста некой богини, которая его радушно принимает. Он изображает себя, влекомым ею в карете, запряженной рысаками, переступает порог суровой богини Справедливости, и в компании дочерей Солнца, Ночи и Дня, достигает заветной цели. Богиня, символизирующая Истину, торжественно провозглашает: "Необходимо, чтобы ты Единое изучил". К нему богиня указывает три пути: 1) путь абсолютной истины; 2) путь изменчивых мнений, ошибок и фальши; наконец, 3) путь мнений, достойных похвалы.

1) Наиважнейший принцип Парменида есть принцип истины ("незыблемое сердце истины, правильно округлой"): бытие есть и не может не быть; небытия нет и не может нигде и никак быть.

"Я тебе скажу - и ты услышь мое слово -
Какие есть пути, чтобы мыслью цель достигнуть:
Один, что бытие есть и что невозможно, чтоб не было его..."
"Это необходимо говорить и думать, что должно быть бытие:
есть лишь бытие, ничто - его нет";
"Один лишь путь нам остается: есть бытие".

Бытие и небытие в контексте размышлений Парменида несут в себе интегральный и однозначный смысл; бытие есть чистая позитивность, небытие - чистая негативность, первое есть абсолютная противоположность второго.

Как Парменид обосновывает свой великий принцип? Аргументация очень проста: все, о чем говорится и думается, есть. Невозможно думать (значит, и говорить), иначе, как думая (значит, говоря) о чем-то, что есть. Думать ничто равнозначно не думать, а говорить о ничто, значит ни о чем не говорить. Именно поэтому ничто немыслимо и невыразимо. Стало быть, "думать" и "быть" соединяются, совпадая: "одно и то же думать и быть".

Одно и то же думать и быть функцией того, что есть мышление,
Ибо вне бытия, в рамках которого все выражено,
Никогда не найдешь мышления: есть или будет, значит,
Что нет ничего вне бытия..."

Интерпретаторы указывали на этот принцип Парменида как на формулировку принципа непротиворечия, согласно которому невозможно сосуществование во времени противоречащих друг другу суждений: если есть бытие, необходимо, чтобы не было небытия. Парменид вскрывает онтологический смысл этого принципа, впоследствии получившего гносеологический и лингвистический смысл, на основе чего конституируется западная логика в ее высших достижениях. Именно это недвусмыленное понимание принципа бытия и непротиворечивости очаровало Платона, который нашел нашего философа "восхитительным и грозным" с его железной логикой.

Бытие есть то, что не порождено и не уничтожимо. Ибо, если бы оно происходило, то из небытия, что абсурдно, ибо установлено, что небытия нет. В случае происхождения из бытия, это не менее абсурдно, ибо мы должны были бы признать, что оно уже есть. По тем же причинам нет небытия, поскольку двигаться к бытию значило бы, что бытие уже есть, и стало быть, останется.

Бытие не имеет прошедшего, ибо прошлое - то, чего уже нет, не имеет и будущего, ибо его еще нет, оно есть вечное настоящее без начала и без конца.

Бытие неизменно и неподвижно, ибо подвижность и изменчивость предполагают небытие, по отношению к которому бытие двигается или во что бытие трансформируется. Парменидово бытие во всем равно; немыслимо "более бытия" или "менее бытия", ибо это сразу означает вторжение небытия.

Парменид также не раз обозначает бытие как ограниченное в значении "законченного" и "совершенного". Абсолютное равенство и завершенность воплощались в идее сферы, которую уже пифагорейцы понимали как совершенную фигуру, как цельность.

Единственная истина, следовательно, состоит в том, что существует бытие ничем и никем непорожденное, неуничтожимое, неизменное, неподвижное, равное себе, сферообразное и единое. Все прочее суть пустые имена.

2) Путь правды есть путь разума (тропа дня), путь ошибок есть неизбежно данные чувств (тропа ночи). В самом деле, от чувств мы знаем о существовании рождения и смерти, становления и движения, именно их богиня советует Пармениду остерегаться:

"Этот путь поиска да удалит тебя от мысли,
Привычка рождается от многого человеческого опыта и вынудит тебя
Употреблять око, что не видит, ухо, что не слышит в грохоте,
И язык: но лишь мыслью суди и проверяй ошибки,
Ведь для того она тебе дана. Один лишь путь приемлем: бытие".

Здесь мы видим, что путь заблуждений объемлет все позиции, осмысляющие и применяющие небытие хотя бы как момент, ибо мы видели, что небытия нет, ибо оно немыслимо и неразрешимо.

3) Богиня также говорит о третьем пути, пути "приемлемых видимостей". Парменид, стало быть, склонен признать приличествующим некий тип рассуждения, который считается с феноменами и видимостями, не вступающими в противоречие с основным принципом. Речь идет о второй части поэмы (в основном, к сожалению, утраченной), где богиня рассуждает о "порядке являющегося мира".

Традиционно космологические теории базировались на динамике оппозиций, одно начало (позитивное) мыслилось как бытие, другое (негативное) мыслилось как небытие. Согласно же Пармениду, ошибка состояла в непонимании того, что сами оппозиции могут быть поняты лишь будучи включенными в высшее единство бытия: обе противоположности принадлежат бытию. Отсюда дедукция явлений из пары ночь-день, ни одна из которых не есть небытие. Фрагменты, дошедшие до нас, слишком убоги, чтобы реконструировать мир явлений. И все же ясно, что в мире, где элимировано небытие, нет места смерти, как форме небытия. Известно, что Парменид приписывал трупам чувствительность, например, восприимчивость к холоду, к молчанию и к элементам противоположным. Мрак ночи (холод), в который погружается труп, не есть небытие, т.е. ничто, но, каким-то образом, труп продолжает чувствовать, а, стало быть, и жить.

Как бы то ни было, очевидно, что эта попытка была направлена на преодоление апорий, ибо, признав свет и ночь формами бытия, мы утрачиваем возможность их дифференцировать. Парменидово бытие не признает ни количественных дифференциаций, ни качественных. Феномены, впечатанные в постоянство бытия, становились не только приравненными, но и неподвижными. Значит, великий принцип Парменида спасал бытие, но не феномены. А это станет еще более ясно из выводов его учеников.

ПАРМЕНИД ЭЛЕЙСКИЙ (вторая половина 6 - начало 5 в. до н.э.) - основоположник элейской школы, одна из ключевых фигур в истории древнегреческой философии и европейской философской традиции вообще. В трактате «О природе» Парменид выразил главные принципы европейской онтологии. Трактат состоит из трех частей. В первой части Парменид указывает на источник обретенного им знания. Мысль его уносится в сферу умопостигаемого, где встречается с богиней Правдой, которая и открывает ему учение о путях познания: как «убедительной Истины непогрешимое сердце», так и «мнения смертных, в которых нет верности точной». Вторая часть поэмы посвящена пути Истины, третья – мнению смертных. Ниже публикуется вторая часть трактата Парменида по изданию: Фрагменты ранних греческих философов. Часть 1. От эпических теокосмогоний до возникновения атомистики. М., 1989. С. 295-297. Нумерация строф дана составителем.

Вопросы и задания к тексту

1. Сколько путей познания («изыскания») выделяет Парменид? Назовите их и укажите по тексту существенные признаки.

2. Найдите основной тезис и главный аргумент в тексте.

3. Сформулируйте все аргументы «за» выбор пути истины.

4. Сформулируйте все аргументы «против» пути заблуждения.

5. Выпишите все признаки бытия, сгруппируйте их так, чтобы тождественные признаки были собраны в отдельные группы. Сколько получилось групп признаков?

6. Выпишите все принципы, которые не относятся к характеристике бытия.

7. Выдающийся немецкий мыслитель ХХ века Мартин Хайдеггер сказал: «Взрыв атомной бомбы впервые раздался в трактате Парменита «О природе». Поясните эту метафору Хайдеггера.

[Путь Истины]

(1) Ныне скажу я, а ты восприми мое слово, услышав,
Что за пути изысканья единственно мыслить возможно.
Первый гласит, что “есть” и “не быть никак невозможно”:
Это - путь Убежденья (которое Истине спутник).

(5) Путь второй - что “не есть” и “не быть должно неизбежно”:
Эта тропа, говорю я тебе, совершенно безвестна,
Ибо то, чего нет, нельзя ни познать (не удастся),

Ни изъяснить…

Ибо мыслить – то же, что быть…

(10) Можно лишь то говорить и мыслить, что есть; бытие ведь

Есть, а ничто не есть: прошу тебя это обдумать.

Прежде тебя от сего отвращаю пути изысканья,

А затем от того, где люди, лишенные знанья,

Бродят о двух головах. Беспомощность жалкая правит

(15) В их груди заплутавшим умом, а они в изумленья

Мечутся, глухи и слепы равно, невнятные толпы,

Коими «быть» и «не быть» одним признаются и тем же

И не тем же, но все идет на попятную тотчас.

Нет, никогда не вынудить это: «не-сущее суще».

(20) Но отврати свою мысль от сего пути изысканья,

Да не побудит тебя на него многоопытный навык

Оком бесцельным глазеть, и слушать ухом шумящим,

И языком ощущать. Рассуди многоспорящий довод

Разумом, мной приведенный. Один только путь остается,

(25) «Есть» гласящий; на нем - примет очень много различных,

Что нерожденным должно оно быть и негибнущим также,

Целым, единородным, бездрожным и совершенным.

И не «было» оно, и не «будет», раз ныне все сразу

«Есть», одно, сплошное. Не сыщешь ему ты рожденья.

(30) Как, откуда взросло? Из не-сущего? Так не позволю

Я ни сказать, ни помыслить: немыслимо, невыразимо

Есть, что не есть. Да и что за нужда бы его побудила

Позже скорее, чем раньше, начав с ничего, появляться?

Так что иль быть всегда, иль не быть никогда ему должно.

(35) Но и из сущего не разрешит Убеждения сила,

Кроме него самого, возникать ничему. Потому-то

Правда его не пустила рождаться, ослабив оковы,

Иль погибать, но держит крепко. Решение - вот в чем:

Есть иль не есть? Так вот, решено, как и необходимо,

(40) Путь второй отмести как немыслимый и безымянный

(Ложен сей путь), а первый признать за сущий и верный.

Как может «быть потом» то, что есть, как могло бы «быть в прошлом»

«Было» - значит не есть, не есть, если «некогда будет».

Так угасло рожденье и без вести гибель пропала.

(45) И неделимо оно, коль скоро всецело подобно:

Тут вот - не больше его ничуть, а там вот - не меньше,

Что исключило бы сплошность, но все наполнено сущим.

Все непрерывно тем самым: сомкнулось сущее с сущим.

Но в границах великих оков оно неподвижно,

(50) Безначально и непрекратимо: рожденье и гибель

Прочь отброшены - их отразил безошибочный довод.

То же, на месте одном, покоясь в себе, пребывает

И пребудет так постоянно: мощно Ананкэ

Держит в оковах границ, что вкруг его запирают,

(55) Ибо нельзя бытию незаконченным быть и не должно:
Нет нужды у него, а будь, во всем бы нуждалось.
То же самое - мысль и то, о чем мысль возникает,

Ибо без бытия, о котором ее изрекают,
Мысли тебе не найти. Ибо нет и не будет другого

(60) Сверх бытия ничего: Судьба его приковала
Быть целокупным, недвижным. Поэтому именем будет
Все, что приняли люди, за истину то полагая:
“Быть и не быть”, “рождаться на свет и гибнуть бесследно”,
“Перемещаться” и “цвет изменять ослепительно яркий”.

(65) Но, поскольку есть крайний предел, оно завершенно
Отовсюду, подобное глыбе прекруглого Шара,
От середины везде равносильное, ибо не больше,
Но и не меньше вот тут должно его быть, чем вон там вот.
Ибо нет ни не-сущего, кое ему помешало б

(70) С равным смыкаться, ни сущего, так чтобы тут его было
Больше, меньше - там, раз все оно неуязвимо.
Ибо отвсюду равно себе, однородно в границах.
Здесь достоверное слово и мысль мою завершаю
Я об Истине...

Систематизация и связи

История философии

Вот и подошёл к концу мой анализ текста фрагментов поэмы Парменида, который занял у меня 3 года. Привожу здесь анализ 16 фрагмента и выводы по второй части текста Парменида.

Мысль — это то, что в избытке

Текст Парменида прочитан, практически все фрагменты, сохранившиеся от его поэмы, проанализированы, но остаётся чувство незавершённости, неполноты, недосказанности. Не хватает торжественного заключительного аккорда, окончательной точки, подводившей бы итог всему, сказанному в поэме Парменида. Не выясненным до конца остаётся, что же всё-таки выбирает сам Парменид: эфирную природу Света или тяжёлую плотную Ночь; находятся ли эти начала в равновесии или одно должно быть устранено как ошибочное. Есть в поэме фрагмент, который многое проясняет в учении Парменида или, во всяком случае, заставляет очень серьёзно задуматься: это фрагмент 16, состоящий из четырёх строк, дошедший до нас через Аристотеля и Теофраста. Именно этим фрагментом я хотел бы завершить свой анализ текста поэмы Парменида.

По-гречески фрагмент выглядит так:

Ὡς γὰρ ἕκαστος ἔχει κρᾶσιν µελέων πολυπλάγκτων,

τὼς νόος ἀνθρώποισι παρίσταται· τὸ γὰρ αὐτό

ἔστιν ὅπερ φρονέει µελέων φύσις ἀνθρώποισιν

καὶ πᾶσιν καὶ παντί· τὸ γὰρ πλέον ἐστὶ νόηµα.

Буду переводить построчно. Первая строка представляет собой половину предложения и может быть переведена так:

«Каково каждый раз имеется (держится) смешение (слияние) заблуждающихся членов...»

Определяющим здесь является прилагательное πολύπλαγκτος, которое имеет значения:

1. много странствующий или странствовавший;

   заставляющий много блуждать, бросающий из стороны в сторону;

   вводящий в заблуждение.

Перевод А.О. Маковельского первой строки выглядит так:

«Ибо в каком состоянии всякий раз находится у людей смесь (теплого и холодного) в (их) весьма изменчивых членах...» (Маковельский, с. 48). Хотя о двух началах: тёплом и холодном у Парменида ничего не сказано, но имеется у Теофраста. Церетели выбирает значение «заблуждающихся». А.В. Кубицкий переводит πολυπλάγκτων как «гибких», так что получается: «соответственно тому, как каждый имеет соединение гибких членов...» (Аристотель. Метафизика, с. 478). У А.В. Лебедева: «Какова в каждый момент пропорция смеси [элементов в] непрестанно-меняющихся членах...». В поэтическом переводе сказано ещё сильнее: «многоблудных членов». А.В. Ахутин в πολυπλάγκτων увидел указание на 6 фрагмент, где речь идёт о «блуждающих (πλάττονται) о двух головах» смертных, имеющих πλακτὸν νόον — сбившийся-с-пути (плавающий) ум, и переводит начало 16 фрагмента так: «каково каждый раз смешение [стихий в] блуждающих [«много странствующих»] членах [составных частей]...» (Ахутин, с. 584).

Читаю дальше: τὼς νόος ἀνθρώποισι παρίσταται· - «такая мысль людям приходит» или «то людям и приходит на ум». Казалось бы мысль не может зависеть ни от какой смеси и как-то меняться в зависимости от неё. Видимо поэтому А.В. Лебедев предлагает здесь заменить мысль ощущением: «такова и мысль [= «ощущение»], приходящая людям на ум».

А далее речь снова, как в знаменитом 3 фрагменте, заходит о тождестве - τὸ γὰρ αὐτό, о тождестве мышления, ума. Видимо, именно указание на тождество, на тождество мышления и бытия, повторённое ещё раз, но уже во второй части, где речь идёт о мире мнения, дало повод к следующему размышлению А.В Ахутина: «... перед нами два разных смысла тождества (говоря традиционно) мышления и бытия. Я назову эти смыслы мифо-доксическим и онто-логическим. Одно тождество (мифо-доксическое) имеется, дано до всякой данности, но дано только посредством этой «всякой» данности... Другое тождество — онто-логическое — есть то же самое (то самое) тождество, но как искомое, оно задаётся озадаченным вниманием к собственному виду (собственным «знакам») того, что присутствует всегда только в разных видах («символах») другого» (Ахутин, с. 684).

Тὸ γὰρ αὐτό ἔστιν ὅπερ φρονέει µελέων φύσις ἀνθρώποισιν - «ибо тем (же) самым образом настроено (или тот же самый замысел) существо (характер, природа) человеческих членов». А.О. Маковельский переводит так: «Ибо у людей... мыслит одно и то же; природа их членов». У А.В. Лебедева: «Ибо Природа членов тождественна с тем, что она сознаёт, у людей...». У М.Ю. Гаспарова: «Членов людских естество и то, что мыслит, — едино». У А.В. Ахутина: «потому что природа [существо, слкад] их состава... разумеет одно и то же» (Ахутин, с. 686). В этой строке присутствуют два важных для понимания термина: φρονέει и φύσις. Глагол φρονέω имеет много значений: чувствовать, быть в здравом уме, мыслить, сознавать, замышлять, быть настроенным, принимать во внимание, помнить. Переводчиками обычно берётся значение «мыслить», «сознавать». Слово φύσις означает природу, естество, характер, вещество, род, происхождение, наружный вид, внешность, создание, творение, существо. Нужно помнить, что поэма Парменида, как и многих других древних авторов, носит название Περί φύσεως, т. е. «О природе», хотя термин φύσις упоминается во всей поэме чуть ли не единственный раз.

Далее идёт небольшая вставка, которую переводчики обычно помещают в середину предложения: καὶ πᾶσιν καὶ παντί — у всех и у всего. Природа, существо всех и каждого, не только людей, но и всего, что есть во Вселенной, мыслит, разумеет, сознаёт, чувствует. На этом основании исследователи заключают, что Пармениду, как и многим его современникам свойственен пантеизм, хотя он отсутствует в первой части поэмы.

Заканчивается 16 фрагмент словами τὸ γὰρ πλέον ἐστὶ νόηµα — ибо целое есть мышление. Слово πλέον можно переводить как «больше», «сверх того», а можно как производное от πλέος — полный, преисполненный, целый. И снова νόηµα — мысль, сознание, хотя как за аксиому принято считать, что о мышлении, о мыслимости бытия речь идёт только в первой части поэмы, а во второй лишь о чувствах, которые обманчивы и вводят в заблуждение.

Интересными и достойными того, чтобы их здесь привести, я считаю два равно допустимых перевода окончания 16 фрагмента, сделанных А. Мурелатосом:

«Ибо то же самое [путанное множество] понимают устроение членов у людей, у всех и каждого. Ибо мысль есть то, что преобладает [в смеси]» (Ахутин, с. 685).

Другой допустимый перевод:

«Ибо то же самое [а именно «что есть»] схватывает внутреннее существо человеческого строения [природа человека] как у всего человеческого рода, так и в каждом человеке. Ибо мысль есть то, что выполнено» (там же).

Весь 16 фрагмент, если не прочитывать его в контексте заранее заданного понимания, не совсем вписывается в смысловую канву второй части поэмы. Возможно поэтому некоторые переводчики (Г. Френкель, К. Дайхгребер, М. Унтерштайнер, Ж. Боллак, Ж. Лоенен) относят данный фрагмент к первой части: к миру истины. Лично во мне данный фрагмент вызывает ассоциации с обрывочным третьим фрагментом: ... τὸ γὰρ αὐτὸ νοεῖν ἐστίν τε καὶ εἶναι — ибо то самое мыслить, что и быть. Тогда я его понимал как таинственную завязь, где мысль (и, возможно, язык) таинственным образом завязаны на бытии, на том, что есть. Теперь эта тайна немного приоткрывается: мысль всякий раз предстаёт (приходит на ум, схватывается в уме) целостной, наполненной (ведь и бытие всегда есть целое, единое, нераздельное). Такой она (мысль) является в зависимости от настроения (на-строенности, у-строенности) Природы (существа). Но и по тому, какова мысль, приходящая на ум, можно узнать, если эту мысль как-то понимать (рефлексировать её) как мир (существо) предстаёт людям всякий раз.

То есть мысль, приходящая человеку в голову не является произвольной, а определяется некоторым устройством, составом, складом чего-то (бытия, природы, блуждающих членов, смеси тёмного и светлого начал). По Аристотелю, Парменид отождествляет мысль с чувственным восприятием, в таком случае Парменид стоит в одном ряду с Эмпедоклом, Демокритом и Анаксагором. «И вообще, благодаря тому, что за разумное мышление они принимают чувственное восприятие, а это последнее есть [по их мнению] [некоторое] качественное изменение, им приходится объявлять истинным [всё], что представляется [отдельному человеку] по свидетельству чувственного восприятия» (Метафизика, с. 93).

Как же так, ведь совсем недавно Парменид казался «твёрдокаменным рационалистом», отказывающий миру в многообразии и подвижности, так как это противоречило доводам логических доказательств. Древний мудрец являлся нам предтечей высокой спекулятивной философии неоплатоников, созерцающих абсолютно Единое, в «бытии» Парменида виделись «эйдосы» Платона, а в тезисе «бытие тождественно мышлению» угадывалось декартовское «мыслю, следовательно, существую». И вдруг Парменид оказывается в ряду материалистов и сенсуалистов. Или всё-таки вслед за А.О. Маковельским следует признать Парменида материалистом и идеалистом одновременно?

Может Парменид изменил свои взгляды, может решил сохранить своё прежнее учение, в котором со временем разочаровался? А может, видя, что логические выводы противоречат данным чувственного восприятия, решил вовсе отказаться от поисков истины и впал в релятивизм? Тогда не случайно пятая глава четвёртой книги аристотелевской Метафизики, где и приводится анализируемый 16 фрагмент, начинается с упоминания тезиса Протагора.

Полагаю, что данный фрагмент позволяет как-то установить связь между миром истины и миром мнений, излагаемых в двух частях поэмы. Если следовать строго выверенному дедуктивному доказательству, то получим то бытие и те его знаки, которые представлены в первой части. Но где же тогда все вещи, поименованные смертными двумя формами: Светом и Ночью, где «чистой лампады дела лучезарного Солнца», а также колобродные дела круглоокой Луны? Где боги, где космос с его поэтикой, с рождением и гибелью всех и вся? Ничего этого нет, это лишь плод воображения, обман чувств, кажимость, обличённая в лживый строй нарядных стихов. Нет движения, нет многообразия вещей! Да, всё так, но только с высоты логического суждения. Много ли найдётся смельчаков, готовых отказаться от привычки мнить мир таким, каким предстаёт он каждый раз в чувственном восприятии? Склонный мыслить логически, доверяющий только убедительным доводам беспристрастного рассудка, выберет первый путь — путь бытия как единого, неподвижного, бездрожного, неделимого и т. д. Мыслящий как-то иначе выбирает иной путь: тот, который приведён Парменидом во второй части поэмы (вполне вероятный мирострой) или какой-то другой.

Мысль каждого человека определяется множеством факторов, объединённых в некую совокупность, называемую настроем, настроением, миронастроением. Как образуется миронастроение человека — вот задача, которую решает Парменид. Если бы Парменид верил в абсолютную истинность доводов, приведённых им на пути Убеждения, которое истине спутник, то второй части — о вполне правдоподобном мироустройстве, просто не понадобилось бы. Полагаю, что в своём тексте Парменид не излагает ни собственного, ни какого-то другого учения. Речь Парменида — попытка понять и описать то, как устроено и как работает мышление (понимание) человека, куда оно устремляется и от чего это зависит, а также к чему может привести. Поэма Парменида — о природе нашего понимания и познания.

Что же тогда получается: каждый человек мыслит по-разному? У каждого своя истина? К чему каждый склоняется, то для него и существует? «В самом деле, если истинно все то, что [человеку] приходит на ум и что [ему] представляется, тогда всё должно быть вместе и истинным и ложным» (Аристотель. Метафизика, с. 91). С таким убеждением — прямая дорога в скептицизм и релятивизм, к чему, видимо, и пришёл Протагор вместе с другими софистами, он, кстати, считается учеником Парменида. Да уж, хорошую смену себе подготовил Парменид: себялюбивых «мудрецов» за плату готовых доказать как одно, так и противоположное ему.

Дак кто же ты есть на самом деле, уважаемый Парменид? Идеалист или материалист, догматик или скептик? Метафизик, бегущий от всякой противоречивости и изменчивости, или тонкий диалектик, умело играющий на противоречиях, поборник истины, но запутавшийся в собственных выводах, или софист, намеренно прячущийся то за бытие, то за не-бытие? Как тебя понимать, Парменид?

А никак не надо понимать. Пойми сначала себя, если сможешь.

Скажи хотя бы тогда, что же есть Истина, уважаемый Парменид? Нет, не истина материалиста, которая даётся в чувственном восприятии, не истина идеалиста, которая в понятии, не истина метафизика или релятивиста, вовсе не та, что у смертных, а Истина сама по себе, единственная и абсолютная?

Об этом ты спрашиваешь меня? Это твой вопрос, ты его задаёшь, вот и пытай этим вопросом самого себя.

Миронастроение

Только теперь, я думаю, настала пора прощаться с Парменидом и его поэмой. Подводя итоги прочтению тех фрагментов, которые принято относить ко второй части, т. е. к пути мнений, можно сказать следующее. В конце восьмого фрагмента Парменид расстаётся с достоверным словом и мыслью об истине и переходит к рассмотрению мнений смертных, облекая их в лживый строй нарядных стихов. Эти самые смертные именуют две формы, два образа: самотождественный палящий, эфирный, мягкий, сверхлёгкий огонь и, также самотождественную, неизвестную, плотную, телесную, тяжёлую ночь.

Строго выверенная по правилам дедуктивной логики в первой части поэмы речь Парменида теперь, во второй части, как в прологе, наполняется красивыми образами и живыми эпитетами. Для обоснования онтологических положений Парменид пользуется логикой, т. е. рассудочным доказательством, для космогонической картины лучше всего подходят мифологические и эстетические средства выражения. Ошибка смертных заключается в том, что они, не зная как совместить логическую обоснованность и внешнюю красоту, решаются сделать выбор в пользу одного или другого. Однако у древних греков было понятие, в котором и убедительность логики и красота созерцания не противоречили, а буквально совпадали друг с другом: это понятие теории (θεωρία).

Для исследователей философии Парменида большую трудность представляет вопрос о соотношении двух частей поэмы, двух путей: пути истины и пути мнений. Для одних исследователей путь мнения предстаёт либо как критика учений оппонентов, либо как изложение своих ранних взглядов, от которых философ затем отказался, либо как «рабочая гипотеза», космогониическая картина, которую Парменид по важности ставит намного ниже своих онтологических и гносеологических положений. В то же время допустимо, что первая часть подготавливает читателя к правильному восприятию второй части или показывает, какие исправления нужно внести в картину мира, чтобы она соответствовала логике. Есть такие, кто обращает внимание именно на единство и целостность поэмы. Возможно, что Парменид описал два мира, две реальности: целое мыслимое бытие и эмпирико-психологическую реальность, совмещённые в человеческой деятельности. Справедливо также утверждение, что речь идёт об одной и той же реальности, но представленной двумя различными способами: с помощью дедуктивной логики и мифически-поэтическими средствами. Некоторые исследователи считают, что невозможно разгадать тайну взаимосвязи двух частей или видят их объединяющую силу в любви, в эротическом стремлении.

Очевидно одно - во второй части своей поэмы Парменид выстраивает вполне вероятное мироустройство. Мирострой следует отличать от таких понятий как картина мира и мировоззрение. В отличие от картины мира, которая есть результат соглашения учёных-интеллектуалов, мирострой — результат настроения как целостного внутреннего состояния человека. Если в мировоззрении мир предстаёт таким, каким я его вижу, чувствую, то в мирострое мысль готовит себя к тому, чтобы мир дал себя увидеть таким, каков он есть. Мирострой — это особое видение мира, мыслительное конструирование реальности в режиме определённого настроения.

В парменидовском мироустройстве настрой задают две силы: Свет и Ночь. Эти два начала встречаются на протяжении всей поэмы: в прологе — как исходный (дом Ночи) и конечный (Свет) пункты путешествия; в первой части — как присутствующее и отсутствующее (может быть как бытие и небытие); в начале второй части — как две формы: эфирный огонь и знанья лишённая ночь. В девятом фрагменте свет и ночь названы двумя силами - «дюнамис». Дюнамис есть возможная истина, но никак не ложь, быть истиной с необходимостью мешает одно обстоятельство: они понимаются смертными как сущие, а нужно — как сущее, как одно. Мир, построенный на противоположных началах света и ночи и мир как единое, неподвижное сущее есть один и тот же мир, в обоих случаях истинный, но взятый в разных аспектах истины: допустимой, возможной и необходимой. Оппозиция Света и Ночи пронизывает собой всё мироздание, проникает во все сферы и уровни бытия, всё допустимо, всё возможно кроме одного: невозможно допустить, чтобы существовало ничто.

Возможность увидеть мир таким, каким он себя показывает дают боги. Привлечение божеств Парменидом на всём протяжении поэмы объясняется учёными по разным причинам. Боги могли использоваться Парменидом как красивые метафоры, как персонификации философских идей, как апелляция к авторитету мифа, от которого Парменид ещё не готов отказаться или как вид бытия, взирающий в сущее. Алетея позволяет истинно-сущему быть несокрытым в мышлении, Дике следит за правильностью построений суждений, Ананка и Мойра понуждают с необходимостью держаться истинно-сущего, Афродита через своих спутников Эрота и Пейто облекает истинную мысль в прекрасные формы, заставляет страстно любить и обожать истину.

Сама конструкция воспринимаемого людьми мира-Вселенной кажется довольно сложной и трудно представимой. Но даже в очень малой доле дошедших до нас фрагментов угадывается, что Парменид не был лишён ни дара создания поэтических образов, ни таланта математика, ни наблюдательности естествоиспытателя. Таким образом, во второй части поэмы Парменида явлены все компоненты миростроя: особое видение мира передано через приводимых божеств (Алетейя, Дике, Мойра); в конструкции Вселенной прослеживается влияние пифагореизма, Эмпедокла, Анаксимандра; мир в представлении смертных функционирует в двух режимах: в настроении Света и настроении Ночи, которые могут быть в чистом виде, а могут быть смешаны между собой.

Читая текст поэмы, замечаешь, что одни и те же образы, сюжетные линии и даже философские положения воспроизводятся в обеих частях, хотя автором чётко указано их кардинальное различие:

«Здесь достоверное слово и мысль мою завершаю

Я об Истине: мненья смертных отныне учи ты,

Лживому строю стихов моих нарядных внимая».

И на пути истины, и на пути мнения смертных ничто не причастно бытию, отброшено прочь. И в первой, и во второй части мысль тождественна бытию, тому, что она сознаёт. Третий фрагмент: «мыслить и быть — одно и то же» как бы отражается в 16 фрагменте:

«Смесь какова всякий раз многоблудных членов, такая

Людям и мысль приходит на ум; тождественна, право,

С тем, что она сознает, природа членов и в людях,

И во всех, и во всем, ибо мысль — это то, что в избытке».

Только третий фрагмент поражал высотой своей абстракции и спекулятивности, а 16 фрагмент кажется материалистическим, с оттенком излишнего доверия к чувственному восприятию. Мысль схватывается умом в своей целостности в зависимости от настроенности существа меняющихся членов. Не о природе ли мысли ведёт речь на протяжении всей своей поэмы Парменид? Если бы Парменид хотел изложить взгляды, которые он считал истинными, то второй части просто не понадобилось бы. Перед нами демонстрация двух путей мышления: на первом пути мысль следует одним знакам (единое, нерождённое, неизменное и т. д.) и мы получаем единое неподвижное монолитное бытие и тождественное ему мышление; на другом пути, где настрой задают Свет (Огонь) и Ночь, как две противоположные силы, мысль видит рождение и смешение множества предметов, и сама производна от этой смеси.

Парменид пытается понять и описать то, как устроено и как работает мышление (понимание) человека, куда оно устремляется и от чего это зависит, а также как понимаемое мышлением бытие определяет само это мышление. Поэма Парменида — о природе нашего понимания и познания.

Парменид (540-480 гг. до н. э.)

Элеаты - создатели качественной концепции бытия.
Парменид- самая яркая фигура среди элеатов. Он утверждал: “движения нет, небытия нет, существует только бытие” (сравн. у Гераклита: “всё течет, всё меняется”). Уничтожение, движение, изменение - не по истине, а лишь по мнению. Бытие едино, немножественно. Парменид представлял его как шар, в котором всё одно суть. Он провел четкую грань между мышлением и чувственным опытом, познанием и оценкой (знаменитое противопоставление “по истине” и “по мнению”).

Откуда мысль текла, что словом изрекла:
- "Движенья нет!"

Она текла от основанья,
С истока вечного стремления познанья,
И лишь немногим прояснение дала.

Узнай, что сложен путь к тому,
что неподвижно,
Пусть лабиринтом ум блуждает - польза есть.
Противоречий в русле логики не счесть.
Сомненья - пища для ума.
Движенье… слышно!

Но, размышляя над потоком суеты,
О войнах мира, что ведутся здесь веками,
Сказал великий Парменид всю суть словами:
- Движенья нет!
Но тем и движутся умы…

Кто победить движенье в силах?
Лишь покой.
Но беспокоен мир подлунный,
мир земной.

Справка:
Учение Парменида (V век до н.э.) изложено в его поэме "О природе". Он считает чувства обманчивыми и рассматривает множество чувственных вещей как простую иллюзию. Единственное истинное бытие - бесконечное и неделимое Единое. Единое не может быть разделено, потому что оно в своей целостности находится всюду. Парменид делит свое учение на две части, которые он соответственно называет "путь истины" и "путь мнения".

На самом деле, это представление современника о философии Парменида, а не сам мыслитель, остающийся тайной для каждого, кто всерьёз хочет понять глубину мысли античной... Но нам приходится доверять таким стандартным, "азбучным" знаниям о мыслителях и их философии, ибо проверить может не каждый, как и найти резонансную волну сотворчества с тем или иным автором.

Читаем профессиональный перевод и думаем о том, как и о чём на самом деле мог говорить Парменид...

«Одно непрерывное...
Как и откуда оно выросло? Из не-сущего?
Этого я не разрешу
Тебе высказывать или мыслить, ибо нельзя ни высказать, ни помыслить
"Не есть"...»

Идеи философов светят веками,
Вдувая свой дух в полусонные лики.
Читают и пишут великие книги
Наследники мысли, играют умами…
Штурмуют природы законы благие,
Воюют за право вести за собой
Несчастные массы до цели благой –
Драконами стали былые святые…

Их чтут и возносят кумирами прежде,
Затем их свергают и топчут ногами,
И новые цели владеют умами,
Взывая к душе с обаяньем надежды.
Прекрасные лозунги снова линяют,
Жиреют банкиры, тупеет народ,
И рой потребителей множит свой род,
А сказки все живы и не умирают!

Приходит иное сознанье на смену,
Вот тысячи новых поэтов стихами
Родную планету возносят волнами.
И тем приближают времен перемену.
Волшебные сказки, старинные были,
Народные мифы и притч череда
Наполнили смыслом и дни, и года -
Воистину, люди и боги дружили.
Блаженные страны – души острова
В бескрайних просторах великой Вселенной,
Напоенной винами смыслов мгновенных,
Вот лучшая в мире судьба и мечта.

Стремись в эти земли, плыви сквозь шторма,
Найди же ту сказку в себе изнутри,
Танцуй и твори от зари до зари,
Приди в Мир Блаженный Любовью Ума.

Фрагмент поэмы

"О ПРИРОДЕ"

Его поэма «О природе» написана, видимо, в самом начале V в. По Пармениду, истинно существует только Бытие, бесконечное, безначальное, неделимое, бескачественное, равное самому себе, постигаемое только мыслью (тождественное мысли), не имеющее иных атрибутов, кроме того, что оно есть; этому посвящена первая часть поэмы («Мир Истины»), сохранившаяся в уцелевших отрывках, по-видимому, в очень значительной части. Множественный мир отдельных вещей, возникающих из смешения света и тьмы, существует лишь в ложных представлениях людей, опирающихся не на разум, а на ощущения, и допускающих в Бытии подобную разнокачественность («Мир Мнения»); этому посвящена вторая часть поэмы.

Текст приводится по изданию: «Эллинские поэты VIII-III вв. до н.э.», М., Ладомир, 1999.
Нумерация фрагментов в скобках - по изданиям: H. Diels - W. Kranz. Die Fragmente der Vorsokratiker 10. Aufl. Berlin, 1961; Parmenides. Ed. L. Taran. 1974. Перевод М.Л. Гаспарова. OCR Halgar Fenrirsson

ВСТУПЛЕНИЕ

Те кобылицы, что носят меня, куда дух пожелает,
Были со мной и меня увлекали на путь многовещий
Той Богини, что всюду ведет приобщенного к знанью.
Мчался я этим путем, искушенные лошади в беге
Крепко держали ярмо, а девы казали дорогу.
Ось, накаляясь в ступице, свистела, подобно свирели,
Ибо стремили ее, вихревым вращаясь вращеньем,
Два колеса с двух сторон, а дочери светлого Солнца,
Бросивши за собой чертоги сумрачной Ночи,
10 К свету меня торопили, откинув с голов покрывала.
Там восстали Врата меж стезею ночной и дневною -
Притолока в выси и порог из твердого камня,
А между ними эфирный проем и огромные створы;
Держит от них двойные ключи казнящая Правда,
К ней-то ласкательно речь обратили сопутные девы
И умолили искусной мольбой поспешить перед ними
Сдвинуть с ворот железный засов. Зазияло безмерным
Зевом разъятие створ, повернулись медные стержни
В гнездах, один за другим, утвержденные справа и слева
20 Скрепами и острием; и меж них на широкий и торный
Девы направили путь моих лошадей с колесницей.
И благосклонно Богиня меня приняла, и рукою
Правую руку взяла, и вещала ко мне, и сказала:
«Юноша, спутник бессмертных возниц, под чьею охраной
Лошади эти тебя домчали до наших чертогов,
Радуйся! ибо не злая судьбина тебе указала
Странствовать этим путем, столь дальним от троп человечьих,
А указали Правда и Суд. Познай же как должно
И кругловидную Истину с сердцем незыбким, и вместе -
30 Мнения смертного люда, которым нет истинной веры;
Нужно, однако, и то изучить, как мнимости эти,
Все проникая насквозь, убедительны виделись людям.

Слово тебе изреку - склони же внимание слуха! -
Слово о том, какие пути предлежат разысканью.
Первый тебе указует: «Есть!» и «Не-быть - невозможно!»
Это - путь Убежденья, оно же вслед Истине правит.
Путь же второй указует: «Не есть!», «Не-быть - непременность!»
Этот путь - так я говорю - уводит в незнанье,
Ибо тебе ни уведать того, что не есть, невозможно,
Ни об этом сказать.

МИР ИСТИНЫ

…мыслить и быть - не одно ли и то же?

Плэйкаст -

Пир Мудрецов на форуме сотворчества приглашает вас к участию
http://kovcheg.ucoz.ru/forum/57-1800

Путь истины - путь мнения

Что это за пути с точки зрения современного человека?
Как бы вы ответили на вопрос?

«О природе. Пролог»

Философское учение изложено Парменидом в сочинении «О природе», написанном стихами. По содержанию оно делится на «Пролог» и две другие части: от первой сохранилось приблизительно девять десятых, от второй - одна десятая.

В «Прологе» рассказывается о фантастической поездке юного Парменида к богине справедливости, правосудия и возмездия Дике, в уста которой философ вкладывает свои мысли. Путь к богине описан в образах: карета, запряженная "мудрыми конями", в которой по всей Вселенной летит на встречу с богиней Парменид; управляющие ею Девы Солнца; Ворота путей Дня и Ночи; Правда, стерегущая двойные ключи от этих ворот. И, наконец, сама Дике. Она приветствует юношу, берет его за правую руку и начинает говорить.

«О природе. Путь Истины»

В первой части поэмы - "Путь Истины" - богиня раскрывает Пармениду учение об истинном и умопостигаемом бытие, которое чуждо большинству смертных. Здесь ставятся две важнейшие философские проблемы: вопрос об отношении бытия и небытия и вопрос об отношении бытия и мышления, которые могут быть решены только разумом.

Уже в начале этой части поэмы появляется дилемма, на которой строится вся философия Парменида: есть - не есть. Есть - это то, что не может не быть, это бытие. Не есть - это, наоборот, то, что не может быть, т.е. небытие.

И здесь впервые в античной философии Парменид приводит логические доказательства в пользу своего мнения, так как до него философы либо высказывали истины, либо опирались на аналогии и метафоры. Например, главное доказательство несуществования небытия в том, что его невозможно познать, невозможно выразить в слове. Небытие - немыслимо, невыразимо, следовательно оно не может существовать. Более того, сама мысль о небытие является доказательством того, что небытие не существует. Мысль о небытие предполагает существование данного небытия, так как иначе не о чем было бы мыслить. Значит небытие существует. Но если небытие существует, то оно в таком случае является бытием. Следовательно, сама мысль о существовании небытия доказывает как раз обратное - то, что небытие не существует («Можно лишь то говорить и мыслить, что есть: бытие ведь есть, а ничто не есть»). Существует же лишь только то, что мыслимо и выразимо в словах, т.е. бытие («что "есть" и "не быть никак невозможно": это - путь убежденья, которое Истине спутник»).

Однако на пути истины разум ждут «западни», попав в которые, он никогда не придет к истине. Первая «западня» состоит в допущении существования небытия («не есть» и «не быть должно неизбежно»). Вторая «западня» говорит о том, что бытие и небытие тождественны и нетождественны. Здесь допускается как и существования небытия (первая «западня»), так и отождествление его с бытием, а затем отрицание этого тождества:

«Прежде тебя от сего отвращаю пути изысканья,

А затем от того, где люди, лишенные знанья,

Бродят о двух головах. Беспомощность жалкая правит

В их груди заплутавшим умом, а они в изумленьи

Мечутся, глухи и слепы равно, невнятные толпы,

Коими "быть и не быть" одним признаются и тем же

И не тем же, но все идет на попятную тотчас».

В этих строках Парменид говорит о том, что одна голова не может вместить два взаимоисключающих тезиса. Невозможно мыслить о том, что бытие и небытие тождественны и нетождественны одновременно, также как нельзя думать о существовании небытия, так как это означало бы его равенство бытию. Таким образом, Парменид подошел к закону запрещения противоречия - главному закону мышления.

Этим двум «западням» - ложным тезисам - Парменид противопоставляет свою точку зрения, то есть убеждение в том, что есть бытие, а бытия нет вовсе, - убеждение, которое поможет не ошибиться на пути истины. Доказывая тезис о существовании бытия через отрицания существования небытия, Парменид обращается к вопросу о бытии и мышлении. Философ признает существующим лишь то, что можно осмыслить и выразить в словах. Богиня Дике говорит: «... Ибо мыслить - то же, что быть...». В этой фразе Парменид формулирует идею совпадения, тождества бытия и мышления. Более того, самое главное доказательство существования бытия и состоит в том, что его можно осмыслить. Однако Парменид ошибочно связал предмет чувства (вещь) и предмет мысли, ведь из этого следует, что критерием бытия является его мыслимость. Философ был прав, когда говорил, что подлинно существует лишь то, что может быть предметом мысли (так как в чувственном восприятии много кажущегося), но ошибался, думая о том, что все мыслимое существует.