За последние три года российское общество существенно полевело. Разнообразные опросы и рейтинги показывают, что порядка семидесяти процентов населения современной России в той или иной мере поддерживают идею построения социального государства – от восстановления СССР до создания обновлённого умеренного социализма (широкий спектр мнений, но направление, в целом, одно).

И основными проводниками социализма в массы сегодня стали:

• Правительство РФ и отечественное либеральное сообщество, которые много делают для того, чтобы народ начал откровенно мечтать о возрождении социализма;
• «миролюбивая политика» коллективного Запада. Сегодня даже человеку далёкому от науки побеждать понятно, что человечество семимильными шагами топает к очередной большой войне. И когда такая война случится, у современной России мало шансов в этой войне победить.

Можно до хрипоты спорить о недостатках и достоинствах СССР, но любой эмоциональный спор разумных людей угасает, если на белый свет извлекаются цифры:

• сколько гражданских самолётов производил отсталый СССР и сколько производит современная Россия? Сколько было произведено троллейбусов, ткацких и металлорежущих станков, молока, мяса и т.д. и т.п.? Падение производства в разы и тут нет предмета спора;
• сколько в СССР было безработных? Сколько миллионов человек жило за чертой бедности? Сколько миллионов людей в СССР не имело доступа к бесплатной медицинской помощи? Сколько за время СССР на карте страны появилось брошенных посёлков и даже городов? Ну, нет предмета для спора.

СССР был очень плохой и отсталый? А сегодня почти девяносто процентов населения страны живёт в квартирах и домах, которые были построены ещё во времена СССР. И почти все эти квартиры достались гражданам бесплатно.

Да, Путин много сделал для восстановления России за последние тринадцать лет. Много относительно кого? Относительно Бориса Николаевича – это (без всякой иронии) просто эпический подвиг. А Сталин за 13 лет (с 1928 года по 1941 год) сделал СССР одной из ведущих мировых держав в экономике. Без зарубежных инвестиций и кредитов от МВФ. А после страшной Великой Отечественной войны, когда страна потеряла половину промышленного и сельскохозяйственного потенциала, уже в 1953 году уровень производства по всем группам товаров превысил довоенный, а в 1954 году в СССР жило людей даже больше, чем до войны. Девять лет! И опять без кредитов демократического Запада.

С цифрами спорить трудно. Люди действительно жили тяжело, но с каждым годом всё лучше и лучше. Чего нельзя сказать про годы нынешние, поскольку количество бедных растёт и реальный уровень дохода населения падает, прирост рождаемости на уровне статистической погрешности, а перспективы совсем не внушают оптимизма.

Богатые становятся ещё богаче даже во времена кризисов. Тут россиянам есть чем гордится, поскольку этот показатель является стабильным уже много лет и не имеет тенденции к смене тренда.

Можно ли упрекать население в том, что народ несколько устал строить капитализм и смотреть при этом на довольную физиономию Чубайса? Созревает потребность в переменах и эту потребность чётко отражают всевозможные опросы и исследования. И кто первый реагирует на возросшую потребность? Правильно, предприимчивые люди.

Товарищ Зюганов со своей партией монопольно доил эту социалистическую корову двадцать пять лет не ожидая серьёзных потрясений. Был какой-никакой возрастной электорат, который позволял иметь стабильный кворум в Думе, государственные дотации и преференции. В общем, тихая сытая размеренная борьба за народное счастье.

Было ещё несколько мелких бизнесов на коммунистической идее (фамилии вождей я перечислять не буду) — путём правильной сегментации рынка от КПРФ отсекли свой электорат (кто-то обещал своим сторонникам восстановить СССР, кто-то поднял на флаг Сталина и т.д.), который был настроен более радикально.

И вот коммунисты «запустили Берлагу» в лице товарища Грудинина, а страна неожиданно забурлила большими надеждами. В первые дни после выдвижения Грудинина, политологи и социологи просто с ума сходили – за этого кандидата выразили желание голосовать не только стабильные сторонники КПРФ, но и «представители среднего класса», которые раньше голосовали за единороссов или вообще игнорировали выборы.

Потом случилось то, что и должно было случиться – поплыли волны компромата, которые существенно подмыли шансы на победу…

А могло ли быть иначе?

Народ-то хочет реальных перемен, а «вожди» занимаются бизнесом. Есть спрос – есть предложение. Маркетинг в чистом виде. И не более того.

А сейчас у коммунистов кризис… Зюганов пытается сохранить лицо, «товарищ Максим» Сурайкин крутит для своих избирателей акробатическое колесо (представляю себе товарища Ленина, который убеждает народ путём исполнения сальто-мортале и стойки на руках), Грудинин отбивается от репортёров, которые не хотят слушать про прогрессивные идеи социализма, и нагло допытываются про австрийские счета, зарубежную недвижимость, гражданство членов семьи кандидата и т.д.

Бродит снова по России призрак коммунизма и не знает, к кому приткнуться. Бизнесменов от социализма много… И если раньше в этот бизнес, на руководящие позиции, шли представители «малого бизнеса», то теперь пошла рыба покрупнее. Такие, как долларовые миллионеры Грудинин и «товарищ Максим» Сурайкин (владелец 12 компаний и солидного счёта в банке).

Что точно отличало Ленина и Сталина от современных «вождей» российского коммунизма? Они были люди глубоко идейные, верили в построение коммунизма, много учились сами и активно работали по развитию идей социализма и коммунизма (сколько книг написали Ленин и Сталин?) и за свои идеи боролись. Не щадя себя и своего окружения. Прагматичные, умные, нацеленные на результат. Люди действия!

И дело не только в том, что вожди измельчали – пролетарии перевились. Какие баррикады, если людям лень даже книжки почитать. Про социализм, про коммунизм. А для начала – учебник по истории.

Попробуйте найти хоть один случай в мировой истории, когда правящий класс лишился власти в результате выборов. Вы серьёзно полагаете, что птенцы Горбачёва-Ельцина отдадут власть и свои капиталы только потому, что народ выбрал кого-то, кто, как минимум, начнёт серьёзные реформы даже не к социализму, а просто к некоторой социализации современной России?

И вы серьёзно считаете, что люди, которые сегодня прутся во власть под красным флагом этого не знают? Прекрасно знают. И ничего менять не собираются за исключением одного – получить персональную возможность откусить от государственного пирога за счёт голосов нищающего и теряющего надежду на лучшую жизнь народа. А отсюда и вся эта предвыборная истерика.

I. СОЦИАЛИЗМ: ВОПРОСЫ ТЕОРИИ

Первые три статьи - А.Бутенко, Н.Лимнатиса, В.Семенова, - публикуемые в данной рубрике продолжают дискуссию об уроках кризиса социализма, его прошлом и будущем, начатую статьями А.Бузгалина и М.Грецкого (Альтернативы, 1994, № 2) и продолженную в публикациях П.Абовина-Егидеса и Б.Славина (Альтернативы, 1995, № 1), А.Шаффа, и Т.Крауса, (Альтернативы, 1995, № 2), О.Смолина и Э.Мандела (Альтернативы, 1995, № 3), Р. Медведева, Д.Котца, Пабло (Альтернативы, 1995, № 4).

СОЦИАЛИЗМ СЕГОДНЯ: ОПЫТ И НОВАЯ ТЕОРИЯ

Анатолий Бутенко

Нет ничего удивительного в том, что после всего случившегося в Советском Союзе и других странах "реального социализма", после массированной пропаганды, направленной на дискредитацию как коммунистов, так и социалистов, в мире широко распространилось мнение, что социалистический идеал - это несбыточная мечта фантазеров и фанатиков, подобных Марксу и Ленину. Поскольку в бывшем "социалистическом мире" вопрос о судьбе марксизма- ленинизма и социализма часто отождествляют (что не верно!), я и остановлюсь на этих связанных, но все же не тождественных вопросах.

I. Марксизм-ленинизм как мессианская идеология сталинского тоталитаризма

Сегодня всюду не мало тех, кто, наблюдая за событиями 1989 года в Восточной Европе, за упразднением и развалом Советского Союза с конца 1991 года, а также за всем тем, что происходит в бывших "странах социализма", склонен считать, что взгляды Маркса и Ленина не выдержали экзамен истории, что марксистский социализм как идеология рабочего класса, трудящихся потерпел поражение.

Все это было бы так, если бы здесь и на самом деле пал социализм, а не тоталитарный строй, хотя и в этом случае нужны многие пояснения, касающиеся прежде всего соотношения взглядов Маркса и Ленина с содержанием "марксизма-ленинизма". Как известно, понятие "марксизм" появилось еще при жизни Маркса, что не раз вынуждало его отчитывать недобросовестных интерпретаторов, заявлять, что, если следовать их пониманию "марксизма", то он - Маркс - не марксист. Понятие "ленинизм" появилось уже после смерти Ленина, а двуглавое понятие "марксизм-ленинизм" широко вошло в обиход, когда уже ни Маркса, ни Ленина не было в живых, а потому их согласием или несогласием с таким использованием их имени мы не располагаем. И тем не менее под влиянием многолетней пропаганды и у нас в стране (в России) и за рубежом многие политики, историки и политологи до сих пор отождествляют "марксизм-ленинизм", словосочетание, появившееся в 20-е годы XX века, со взглядами Маркса и Ленина.

Это как раз та принципиальная ошибка, которая закрывает путь к верному пониманию многих событий.

А. Бутенко - доктор философских наук, профессор политологии МГУ. Настоящая статья продолжает тему, начатую статьями А.Бузгалина "Социализм: уроки кризиса" и М.Грецкого "Был ли социализм?". См. "Альтернативы, 1994, № 2(5).

Дело в том, что "марксизм-ленинизм" - совсем не то, что говорили о нем многие коммунисты: это - вовсе не совокупность взглядов Карла Маркса, Фридриха Энгельса и Владимира Ленина, а особый идеологический продукт, слепленный И.Сталиным и его окружением из мыслей и высказываний названных идеологов, причем созданный Сталиным для своих целей - для теоретического обоснования узурпации политической власти и для воплощения в жизнь социального идеала партийно-государственной бюрократии - ее казарменного псевдосоциализма, опирающегося на тупиковую мобилизационную экономику. Именно в этом качестве "марксизм- ленинизм" утвердился и существовал как важнейший элемент сталинских порядков, как мессианская моноидеология сталинского тоталитаризма.

В качестве самостоятельного учения, выдающего себя за систематизацию взглядов Маркса и Ленина, но на самом деле грубо фальсифицирующего их воззрения, марксизм-ленинизм стал вырабатываться и формулироваться И.Сталиным после смерти В.Ленина в 1924 году. Уже в конце 20-х - начале 30-х годов марксизм-ленинизм утверждается в качестве официальной идеологии ВКП(б) и советского общества, как взаимосвязанная система "общественных наук" (марксистско-ленинская философия, политическая экономия, научный коммунизм), лежащая в основе всей организации народного образования и воспитания. Вновь родившееся идеологическое создание - "марксизм-ленинизм" - начало свою жизнь, вступив на свой в первые годы весьма не простой и не легкий, но затем все более облегчаемый власть имущими довольно своеобразный исторический путь.

Характеризуя суть "марксизма-ленинизма" и путь его создания, известный российский экономист Г.Лисичкин писал: "Марксизм- ленинизм - это самостоятельное учение систематизированное Сталиным в основном в сборнике "Вопросы ленинизма". Он издавался одиннадцать раз. Последний - в 1952 году, за год до смерти автора. Одиннадцать залпов было выпущено по учению Ленина, причем разрывными пулями. Разрывались его черты на части, склеивались по нужной Сталину логике, с добавкой компонентов особого свойства, и на вновь созданном продукте ставилось не авторское клеймо - сталинизм, а фальшивый ярлык, утверждавший, что он - продукт этот - создан великими мастерами" 1 .

Понимал ли кто-нибудь из современников этого процесса суть фальсификаторской работы И.Сталина и его подручных, сознавалась ли с самого начала действительная природа создававшегося им "марксизма-ленинизма"?

Если обратиться к реальной, а не вымышленной И.Сталиным истории внутрипартийных дискуссий как в 20-е, так и в 30-е годы, то не трудно убедиться в том, что в значительной мере, а порой и главным образом речь шла в этих дискуссиях о том, как следует понимать взгляды Маркса и Ленина применительно к условиям того времени, как творчески использовать идеологию рабочего класса и всех трудящихся в ходе избранного народом пути к социализму.

И.Сталин, сурово расправляясь с инакомыслящими, не соглашаясь с ними, шаг за шагом навязывал партии, народу, коммунистическому движению сталинизм - свою сталинскую концепцию казарменного псевдосоциализма с его тупиковой мобилизационной экономикой, выдавая их за результат творческого развития марксизма-ленинизма в целом, марксистской концепции социализма в особенности. Эту суть происходившего не только понимали многие, но вполне можно утверждать, что вся ленинская гвардия так или иначе вела борьбу против сталинских фальсификаций и подмен.

Более того, делались глубокие обобщения по поводу того, кому нужен сталинский "марксизм-ленинизм", чьи интересы он выражает, какую общественную функцию выполняет. Одно из таких обобщений сделал уже в начале 30-х годов Л.Троцкий. Он публично заявлял, что речь идет вовсе не о случайном, частном, спорадическом, а о глубоко детерминированном процессе создания идеологии новой правящей социальной силы - бюрократии. "Дело шло о глубоком политическом процессе, - писал Л.Троцкий в предисловии своей книги "Сталинская школа фальсификаций", - имеющем свои социальные корни. Как американские буржуа, ведущие нередко свое происхождение от британских каторжников, испытывают, поcле известного числа миллионов, потребность создать себе почтенную родословную, по возможности восходящую к шотландским королям, так поднявшаяся над революционным классом бюрократия не могла по мере упрочения своих самостоятельных позиций, не испытывать потребности в такой идеологии, которая оправдывала бы ее исключительное положение и страховала бы ее от недовольства снизу. Этим объясняется тот гигантский размах, который получила перекройка, перелицовка и прямая переделка еще совсем свежего революционного прошлого" 2 . Вот из этой перекройки революционного прошлого и революционной идеологии - взглядов Маркса, Энгельса и Ленина как раз и создавался "марксизм-ленинизм". Разумеется, это делалось не в один присест и с использованием всех возможностей правящей партии и государственной власти.

Как же в действительности относился сталинский "марксизм- ленинизм" к взглядам К.Маркса и В.Ленина, чьими именами он спекулирует? Как он относится к рабочему классу, чьей идеологией себя называет?

Клянясь в верности идейному знамени Маркса и Ленина, во многом исходя из их текстов, официально принятый, сталинский марксизм- ленинизм имел весьма непростое отношение со своими идейными источниками - взглядами Маркса и Ленина: что-то в них замалчивалось, что-то искажалось, что-то отвергалось или запрещалось, а что-то раздувалось, но всегда это делалось так, как это было необходимо для сталинизма, для упрочения его собственной теории и практики, для узурпации номенклатурой как политической власти, так и собственности. Например, таким путем исчезла принципиальная для Маркса разница между эксплуатацией и угнетением, между обобществлением и огосударствлением, между собственностью и владением, что было весьма важно для господства бюрократии. Перестал существовать азиатский способ производства, опасный своим сходством со сталинским производством. Возникло учение о пяти общественно-экономических формациях как якобы общеобязательных для всех стран и регионов, приписанное Марксу, который прямо-таки протестовал против превращения его учения "в историко-философскую теорию о всеобщем пути, по которому роковым образом обречены идти все народы, каковы бы ни были исторические условия, в каких они оказываются" 3 . Такое толкование своего учения К.Маркс считал одновременно слишком лестным и слишком постыдным для себя 4 . Но, пожалуй, главной фальсификации подверглась проблема социализма и частной собственности.

К.Маркс и Ф.Энгельс никогда не стояли на позициях "зряшного" отрицания частной собственности социализмом. И.Сталин сделал все, чтобы скрыть эту позицию и сумел осуществить задуманное. Многие (а не только И.Сталин) часто ссылаются на тезис"Манифеста Коммунистической партии", который звучит так: "Коммунисты могут выразить свою теорию одним положением: уничтожение частной собственности" 5 . Однако это положение, ставшее альфой и омегой сталинского псевдосоциализма, Марксу и Энгельсу не принадлежит. В авторском тексте этого произведения здесь нет ни слова "уничтожение" (Das Vernichten), ни слова "разрушение" (Die Zerstőrung), а употреблено немецкое слово Das Aufheben, всегда переводившееся в марксизме как "снятие", предполагающее диалектическое, а не "зряшное" отрицание. Как это следует понимать? Это означает такое преобразование частной собственности, которое снимает данное явление только при определенных условиях - при полной зрелости производительных сил и всего общества, - и по определенным правилам: с удержанием положительного и последующим возобновлением по-новому на новом уровне.

Воспользовавшись некачественным (в этом конкретном случае) переводом работы, И.Сталин внедрил в нашей стране и повсюду ложь, согласно которой марксистский социализм несовместим с частной собственностью, требует не диалектического снятия ее, а уничтожения. Тем самым были перечеркнуты и фальсифицированы важнейшие положения "Капитала" и других марксистских работ, отстаивавшие взгляды, согласно которым преждевременное и "зряшное" отрицание частной собственности ведет к "казарменному коммунизму" как первой фазе примитивного псевдонового политического (деспотического или демократического) общества, могущего появиться там, где для действительного социализма еще нет ни объективных, ни субъективных предпосылок, когда частную собственность упраздняет общество, еще не имеющее условий, чтобы сделать это достойным образом. В результате возникает устройство, внешне коллективистское, но на деле пронизанное все теми же частнособственническими принципами и прежними отношениями. "Этот коммунизм, - писал К.Маркс, - отрицающий повсюду личность человека есть лишь последовательное выражение частной собственности, являющейся этим отрицанием" 6 . Именно в этом повсеместном, всеобщем отрицании личности человека, в глумлении над личностью и проявилась суть казарменного псевдосоциализма. Низкий уровень экономического развития, ставший здесь исходным пунктом обобществления, проявил себя во всех сторонах общественной жизни; характеризует он и человека этого общества, который не только не возвысился над уровнем частной собственности, но даже не дорос до нее" 7 , ибо над ним "господство" "вещественной" собственности... так велико, что он стремится уничтожить все то, чем на правах частной собственности не могут владеть все". Именно в этой связи "он хочет насильственно абстрагироваться от таланта и т.д.", проповедуя уравниловку и нивелируя всех. Другими словами, это - идеология и психология людей, находящихся во власти зависти, а сама эта "всеобщая и конституирующаяся как власть зависть представляет собой ту открытую форму, которую принимает стяжательство и в которой оно себя лишь иным способом удовлетворяет" 8 . Когда читаешь эти слова, то кажется, будто Маркс делал свои зарисовки прямо с реальностей казарменного псевдосоциализма, созданного бюрократией и господствовавшего в странах "реального социализма". Однако не только эти предупреждения К.Маркса были преданы забвению, был отринут и тезис об отрицании отрицания частной собственности, что, по Марксу: ведет к возобновлению индивидуальных форм собственности уже на новой основе. Нет надобности доказывать, как сталинские фальсификации катастрофически сказались на судьбах марксистского социализма.

Не останавливаясь специально на сталинских фальсификациях взглядов В.И.Ленина (а их гораздо больше, чем извращений взглядов К.Маркса и Ф.Энгельса), остановимся только на двух комплексах вопросов, где фальсификации Сталина так и остались не разоблаченными.

Первый комплекс вопросов связан с оценкой характера Октябрьского переворота. Ленин в отличие от Сталина исходил из того, что Россия по уровню своего развития не готова для социалистической революции и "введения социализма", а потому, зовя на апрельской конференции после буржуазной февральско-мартовской революции к новому, "второму" этапу революции (чем и стал Октябрьский переворот), Ленин не соглашался с Каменевым, что это будет "перерождение" буржуазной революции в социалистическую, прямо предупреждал против введения социализма и в отличие от Сталина никогда не называл совершившийся Октябрьский переворот "классической социалистической революцией". Он называл ее не пролетарской, не социалистической, а "рабоче-крестьянской" или вторым этапом демократической революции, завершающей февральско-мартовскую революцию. Выступая на VIII съезде РКП(б) в 1919 году, Ленин говорил "В октябре 1917 года мы брали власть вместе с крестьянством в целом. Это была революция буржуазная, поскольку классовая борьба в деревне еще не развернулась" 9 . В.И.Ленин исходил из того, что успех Октябрьского переворота способен создать предпосылки для будущего перехода к будущему социализму: сразу же это не осуществимо.

Второй комплекс вопросов связан с постоянным ленинским поиском и развитием взглядов на социализм и пути его строительства в России. Фактически здесь перед нами по меньшей мере два Ленина: Ленин времен "военного коммунизма" и Ленин нэповский, уже отказавшийся от веры в возможность "велениями государства" построить социализм в крестьянской стране" 10 . Все это и многое другое было скрыто, фальсифицировано, извращено И.Сталиным, представлено в "марксизме-ленинизме" на сталинский лад. Так обстояло дело с отношением "марксизма-ленинизма" к действительным взглядам Маркса и Ленина.

Если же говорить об идеологии рабочего класса, то официальный сталинский "марксизм-ленинизм", вопреки сути действительного марксизма вовсе не являлся руководством к действию рабочего класса, крестьянства и интеллигенции; не был он также и руководством для действия партийно-государственной бюрократии, номенклатуры. Это было, скорее, объяснение мира, чем орудие его преобразования в том смысле, что отобранные для него и заключавшиеся в нем тезисы, вся совокупность идей, навязываемых массам в качестве "марксизма-ленинизма" содержала лишь то, как должны эти массы понимать и интерпретировать происходящее, окружающие их социально-экономические условия жизни, международные процессы и их развитие. Другими словами, партийно-государственной бюрократии с помощью этой идеологии, по меткому выражению Л.Троцкого, страховалась от недовольства снизу.

Особенно важно то, что идеи и концепции, отобранные из всего идейного арсенала Маркса, Энгельса и Ленина, были так соединены и интерпретированы в официальном "марксизме-ленинизме", что они не только служили наперед заданным прагматическим целям, но и создавали видимость внутренне согласованного, цельного учения. Ведь в сталинские времена и позже, а если подсчитать годы, то более шестидесяти лет эта сталинская версия взглядов Маркса и Ленина штопалась, подчищалась, подгонялась под тексты и усиленно внедрялась (во многом это продолжалось и в годы перестройки) в общественное сознание: написаны горы монографий и марксистско-ленинских учебников, тысячи брошюр и статей, защищен Монблан диссертаций, воспитаны целые поколения обществоведов, исповедующих эту правдоподобную ложь. А давно известно: не так благотворна истина, как зловредна ее видимость.

Но особенно существенно то, что в этом процессе "отработки", латания и подгонки, осуществленных Сталиным и его приближенными, было запрещено любое сомнение в проводимой селекции и проделываемых операциях. Фикция шаг за шагом становилась все больше и больше похожей на истину. Как ту не вспомнить афоризм: "для ниспровержения фиктивной власти слов нужна свобода слова". Этого-то сталинский тоталитаризм, преследовавший инакомыслие, никак не мог позволить своим оппонентам.

Такова суть официального, по своему происхождению - сталинского "марксизма-ленинизма". Результатом его реализации как раз и явился утвердившийся в странах "реального социализма" казарменный псевдосоциализм, т.е. тоталитаризм коммунистических цветов. Из этого обстоятельства следует ряд выводов.

Во-первых, совершенно очевидно, что широко распространившиеся в наше время утверждения, согласно которым в Восточной Европе и Советском Союзе потерпел крушение социализм, что поднявшиеся к свободе массы отвергли разочаровавший их, опротивевший им социалистический строй представляют собой или сознательную фальшивку или просталинскую неправду и перепев восторженных деклараций сталинских партийных съездов о построении социализма в СССР и других странах. Но если исходить не из деклараций, а из фактов, то ни один уважающий себя социолог или политолог никогда не назовет социализмом строй, в котором и средства производства и политическая власть отчуждены от трудящихся (а именно это и имело здесь место). Кстати сказать, совсем недавно те, кто сегодня распространяет миф о крушении социализма, опровергая пропагандистскую ложь о победах социализма и коммунизма в СССР, доказывали - и справедливо доказывали - что никакого социализма: ни гуманного, ни демократического, ни с человеческим лицом, ни без него, ни зрелого, ни недозрелого по указанной причине у нас никогда не было. Так, Ю.Афанасьев ясно и недвусмысленно писал: "Я не считаю созданное у нас общество социалистическим, хотя бы и "деформированным" (Правда, 26.VII, 1988).

Во-вторых, поскольку вопрос о социализме - его действительной сущности, о возможности его утверждения в той или иной стране и условиях такого развития - остается открытым, еще не решенным и будет стоять в повестке дня, пока остаются богатые и бедные, пока налицо эксплуатация и угнетение, то это, естественно, требует разоблачения не только подделок под социализм вроде казарменного псевдосоциализма и преодоления потерявшего всякий кредит сталинского "Марксизма-ленинизма", но и глубокого изучения всех содержательных социалистических учений, в том числе и нового - в свете случившегося - осмысления истинных воззрений Карла Маркса и Владимира Ленина, содержащих еще далеко не освоенные, но необходимые для этого мыслительные ценности.

Кому-нибудь может показаться, что все вышеизложенные рассуждения относятся к безвозвратно ушедшему прошлому и не имеют актуального политического значения для нашей сегодняшней, а тем более завтрашней общественной жизни. Блажен, кто верует! Так думать - значит глубоко заблуждаться, ибо народ, не понимающий своей истории, погрязший в мифологии, как говорил еще Гегель, - не политический народ, прозрение которого может сулить самые крайние неожиданности.

В самом деле, на чем зиждется уверенность нынешних власть имущих в том, что россияне как шли вчера, так будут идти и завтра за творцами капитализации России, которую осуществляют Президент Б.Ельцин и его команда? Эта уверенность строится на том, что граждане России вкусили уже социализм и обожглись на нем; теперь у них нет другой альтернативы, кроме капитализма. А как объясняются социально-политические сдвиги в Литве, Польше, других регионах, когда к власти возвращаются или бывшие коммунисты или другие, левые, социалистические силы? Или никак или объясняют это тем, что вот-дескать ностальгия по прошлому. Однако все подобные объяснения - продукт невежества! Они могут дорого обойтись власть имущим.

2. Социализм: опыт и подход к новой теории

Если вопрос о сущности социализма и путях его реализации остается открытым вопросом, ждущим своего разрешения, если общество, обращаясь к "марксизму-ленинизму", чаще всего имеет дело со сталинской фальсификацией взглядов Маркса и Ленина, то, учитывая все это, есть необходимость критически и заново, под углом зрения всего случившегося в "социалистическом мире" подойти к проблеме социалистического идеала. Здесь я для краткости и удобства полемики попытаюсь изложить свои соображения в виде тезисов.

Тезис первый. Учитывая исторический опыт и нынешние условия мне представляется необходимым по-новому понять само соотношение общественного развития, социализма и идеала. Прежде всего, нужен ли социальный идеал вообще? Я считаю, что это - не вопрос теории, а вопрос практики: хотим мы того или нет, но пока в обществе есть богатые и бедные, в нем будет существовать и проблема социальной справедливости. Равным образом, пока в обществе не уничтожены эксплуатация и угнетение человека человеком, тем более в своих наиболее возмущающих формах, до тех пор будет жить в нем и идея социализма. Но идея социальной справедливости, идеал социализма будут возобновляться в разных условиях по-разному.

Вряд ли является секретом то, что со времен полемики с Э.Бернштейном в среде большевиков и других течений рабочего движения не существовало правильного понимания сущности социалистического идеала. Не будет преувеличением сказать, что вопреки призыву Маркса признать социализм живым движением, творимым самими массами, а не раз и навсегда созданным мертвым, навязываемым сверху идеалом, постепенно в противоборстве с ошибочной формулой "движение все, цель - ничто" сложилось метафизическое представление о социалистическом идеале как некой раз и навсегда созданной марксизмом неизменной логической конструкции, вся последующая теоретическая жизнь которой состоит в ее всесторонней конкретизации при практическом воплощении, введении пролетарской властью.

Еще Роза Люксембург критиковала это заблуждение большевиков. В 1918 году в своей рукописи о русской революции она, в частности, писала: "Молчаливая предпосылка теории диктатуры в духе Ленина-Троцкого состоит в том, что социалистический переворот - это дело, для которого в кармане революционной партии имеется готовый рецепт, нуждающийся затем только в энергичном осуществлении. К сожалению - а возможно, к счастью, - дело обстоит не так. Практическое осуществление социализма как экономической, социальной и правовой системы, - далеко не сумма готовых предписаний, которые остается лишь применить, оно целиком пребывает в тумане будущего" 11 . Роза Люксембург, восстанавливая Марксово понимание социализма как живого движения, а не мертвого идеала, при этом подчеркивала два момента.

Во-первых, сам социализм как совокупность принципов и условий их реализации не может быть дан раз и навсегда, не может быть сформулирован во всей своей конкретности до своей реализации: все это формируется в самом социалистическом движении: "Ни одна социалистическая партийная программа, ни один социалистический учебник, - писала немецкая революционерка, - не могут разъяснить, какого рода должны быть те тысячи конкретных практических больших и малых дел, которые следует принимать на каждом шагу, чтобы осуществить социалистические принципы в экономике, праве, во всех общественных отношениях. Это не беда, а скорее преимущество научного социализма перед утопическим: социалистическая общественная система должна и может быть только историческим продуктом, рожденным из собственной школы опыта в час исполнения, из становления живой истории, которая точно так же, как и органическая природа (частью которой она в конечном счете является), обладает прекрасным свойством создавать одновременно с реальной общественной потребностью также и средства для ее удовлетворения, одновременно с задачей и ее решение" 12 .

Во-вторых, именно поэтому социализм нельзя ввести указом сверху по замыслу кучки идеологов. "Вся масса народа должна участвовать, - писала Роза Люксембург. - Иначе социализм будет декретирован, октроирован дюжиной интеллигентов, сидящих за зеленым столом. Общественный контроль совершенно необходим. Иначе обмен опытом останется только в замкнутом кругу чиновников нового правительства. Неизбежна коррупция. Против этого бессильны драконовские террористические меры. Наоборот, они коррумпируют еще больше. Единственное противоядие: идеализм и социальная активность масс, неограниченная политическая свобода" 13 . Здесь одно из обоснований отделимости социализма от политической демократии и свободы масс!

Тезис второй. В сегодняшних условиях необходимо учитывающих нынешний условия современный социализм, обладающий всеми качествами и гуманизма и демократии. Каково должно быть его отношение к марксистско-ленинскому социализму? Двоякое и вот почему. Во-первых, современный социализм глубоко чужд "марксистско-ленинскому социализму" сталинского образца: результат его практического воплощения известен, это - казарменный псевдосоциализм или тоталитаризм коммунистических цветов. Современный социализм не может быть и простым воспроизведением свободных от сталинизма мыслей Маркса, Энгельса и Ленина. Почему? Назовем здесь две причины. Во-первых, опираясь на исходные формулировки Маркса и Энгельса, многие мыслители прошлого - например, Михаил Бакунин и Иван Франко, - рисовали реализованный марксистский социализм в виде недемократического и негуманного общества, задавленного государственно- бюрократическим аппаратом, что и было осуществлено И.Сталиным и сталинистами. Поэтому учитывая эту историю и опыт сталинизма, наши сегодняшние характеристики будущего общества должны уже в проекте содержать такие изменения и уточнения прежних представлений, которые с самого начала исключат саму возможность подобных извращений. Во-вторых, многие годы, десятилетия, прошедшие с того времени, когда были высказаны мысли Маркса, Энгельса и Ленина не только не подтвердили правильности ряда их выводов, но и показали ошибочность и опасность некоторых из них; кроме того жизнь поставила много новых вопросов, которые раньше и не стояли, требуя на них ответа от современного социализма.

Третий тезис. Уже говорилось о том, что вопрос нужности или ненужности социалистического идеала - вопрос не теории, а практики. Но на чем должен строиться этот идеал, как должно создаваться современное видение социализма? Никак нельзя согласиться с теми, кто считает: создание современного видения социализма - это некая "волевая операция" по приписыванию будущему строю тех или иных новых, желательных для нас свойств. Вряд ли правы и те, кто думает, что, решая проблему, надо сесть, задуматься над интересами трудящихся и "родить" самоновейшее представление о социализме, а затем с помощью идеологических инъекций "привить" эти новые представления о социализме всем трудящимся. Таким путем можно родить не современное представление о социализме, а еще одну утопию.

Для К.Маркса и Ф.Энгельса эта проблема не представляли особых трудностей: они исходили из того, что ход истории подчиняется объективным законам, предопределяющим замену капитализма коммунизмом. Поэтому социализм - это послекапиталистическое общество, его закономерный результат. Именно так они и рассматривали "будущее социалистическое общество, как писал Ф.Энгельс, этот последний продукт капиталистического общества, порожденный им самим" 14 . Что это означало?

К.Маркс, Ф.Энгельс, а потом и В.Ленин руководствовались тем, что капитализм, развивая производительные силы, придает процессу производства все более и более общественный характер, вступающий в обостряющееся противоречие с частной собственностью, с частным присвоением капиталистами результатов общественного производства. Обосновывая роль рабочего класса как революционного класса, как могильщика последнего эксплуататорского общества - капитализма, Маркс не в последнюю очередь опирался на сформулированный им вывод или закон абсолютного и относительного обнищания, ухудшения положения пролетариата по мере развития капитализма. Констатируя обострение основного противоречия капитализма и нарастание активности рабочего класса, недовольного своим ухудшающимся положением, К.Маркс и Ф.Энгельс из этих объективных тенденций и антагонизмов капитализма делали вывод о закономерном революционном переходе от капитализма к социализму, рисовали общую картину нового общества, вытекающую из пролонгирования объективных тенденций и противоречий капитализма на будущее. При этом они предупреждали своих приверженцев, что, если в будущем открытые ими факты и объективные тенденции не будут иметь места, не будут иметь значения и сделанные ими выводы. В письме Эдуарду Пизу от 27 января 1986 года Ф.Энгельс писал: "Наши взгляды на черты, отличающие будущее некапиталистическое общество от общества современного, являются точными выводами из исторических фактов и процессов развития и вне связи с этими фактами и процессами не имеют никакой теоретической и практической ценности" 15 .

Вряд ли можно сказать, что называющие себя марксистами считались раньше и сегодня считаются с этим принципиальнейшим, методологическим положением. Не случилось ли так, что сначала констатировалось отсутствие объективной тенденции абсолютного обнищания пролетариата и из этого не сделали никаких выводов, касающихся революционного перехода от капитализма к социализму, а сегодня, когда капитализм не устраняет, а возрождает и поддерживает мелкое производство, модифицируя противоречие между общественным характером процесса производства и частным присвоением, и из этого, похоже, никто не сделал никаких выводов для хода истории.

Тезис четвертый. Как сегодня следует характеризовать социализм? Как можно в свете обретенного опыта и знаний определить социалистическое общество? Каков критерий социалистичности? Следует со всей решительностью подчеркнуть, что в современном видении социализма принципиально изменяется главное - сам критерий социалистичности, а вместе с ним и общее понимание социализма: взамен прежнего критерия, исходившего из типа собственности, выдвигается новый критерий - интересы человека труда: не то общество ближе к социализму, в котором выше процент обобществленных средств производства, а то, где лучше живется людям труда!

Всем известно, что на протяжении многих десятилетий слепленный И.Сталиным "официальный марксизм-ленинизм" заявлял, что суть социализма в общественной собственности на средства производства, что замена частной собственности общегосударственной и кооперативной - важнейший показатель или ключевой критерий социалистичности того или иного общества. В соответствии с таким подходом считалось: чем большим является объем и удельный вес национализированных и кооперированных средств производства в той или иной стране, тем ближе она подошла к социализму. Рассуждающих таким образом теоретиков не смущало то, что при таком подходе оказывалось, будто монгольские товарищи, живущие в юртах, но сделавшие еще в 40-е годы решающие шаги к подобному полному обобществлению средств производства, в 70-е годы жили при более зрелых социалистических условиях, чем трудящихся ГДР, где к этому времени удельный вес обобществленных средств производства был значительно ниже, чем в Монголии.

Откуда вырастает подобный абсурд? Из сталинской интерпретации взглядов Маркса и Энгельса, из "марксизма-ленинизма". Уже говорилось о том, что воспользовавшись ошибкой в переводе соответствующего положения "Манифеста Коммунистической партии", где у Маркса и Энгельса говорилось не об "уничтожении", а о "снятии" частной собственности, И.Сталин внедрил в коммунистическое движение свой подход, когда уничтожение частной собственности и утверждение общественной собственности фактически провозглашалось главной целью и смыслом социалистических преобразований. В той обстановке мало кого интересовал тот факт, что почти стопроцентная "социализация" средств производства в Советском Союзе и других странах не привела к "земле обетованной", не принесла ожидавшегося расцвета человеку труда: он не стал жить в достатке, не стал счастливее!

Жизнь показала - жить без частной собственности, без капиталистов это еще не значит жить при социализме! Учитывая именно это главный негативный урок семидесятилетних попыток построить социализм посредством полного уничтожения частной собственности и обобществления всех средств производства, можно и нужно дать иную трактовку, иную характеристику самого социализма. В чем ее суть?

Вполне понимания ограниченные возможности дефиниции и не претендуя на полноту характеристики, есть основания утверждать, что социализм как и любой общественный строй включает в себя целую гамму отношений: экономических, научно-технических, социально-политических, нравственных и идеологических, обусловливающих здесь новое положение трудящихся, каждого человека в обществе. Важнейший, определяющий все стороны критерий социалистичности того или иного общества - его отношение не к абстрактному человеку, не "приоритет человека, его интересов и потребностей" 16 , ибо трактовка социализма как абстрактного человеколюбия есть не что иное как возрождение фейербахианства: нет, критерий социалистичности любого строя заключается в его отношении к человеку труда, именно к его интересам и потребностям. Социализм - это и есть общественный строй, который освобождает человека труда от эксплуатации и гнета, ставит его в центр общественной жизни, превращает в ее хозяина, создает условия, чтобы свободное развитие каждого стало условием свободного развития всех.

С позиций этого критерия более социалистической или ближе к социализму будет не та страна и не то общество, которое, ликвидировав частную собственность, заменив ее государственной и кооперативной: так и не удовлетворило насущных потребностей трудящихся, не сделало их хозяевами жизни и несмотря на это многие десятилетия называет себя социалистическим, а тот общественный строй и в той стране, пусть не называющей себя социалистической, где в результате ограничения эксплуатации и гнета человек труда не только все более полно удовлетворяет свои потребности, но и обретает все больший общественный вес вопределении судеб своей страны, перспектив своего общества.

Как известно, Карл Маркс, определяя суть социальной революции рабочего класса, выражал ее формулой "освобождения труда". Не поняв всей глубины этой формулы или сознательно извратив ее смысл, И.Сталин и его последователи, указывая на освобождение человека труда как призвание социализма, стали ограничивать это освобождение ликвидацией эксплуатации человека человеком, замалчивая при этом или ничего не говоря об освобождении от угнетения человека человеком. Случайно ли такое упрощение?

Ведь эксплуатация и угнетение - не одно и то же. При эксплуатации речь идет о присвоении прибавочного продукта, созданного одним и присвоенного другим. А при угнетении речь идет о другом - о присвоении воли одного человека другим. Поэтому такое усечение лозунга "освобождение труда" имеет вполне реальный подтекст. Смысл его в обосновании казарменного псевдосоциализма, насаждающегося И.Сталиным и партийно-государственной демократией, строя, являющегося действительным хотя и скрываемым идеалом бюрократии (ибо только казарменный псевдосоциализм обеспечивает полновластие бюрократии).

В самом деле, ведь бюрократия, не поступаясь своими интересами, вполне способна предоставить трудящимся свободу от прежних форм эксплуатации. Но по самой своей природе бюрократия не может предоставить трудящимся свободу от угнетений и связанных с ним новых форм отчуждения и эксплуатации, процветающих при казарменном псевдосоциализме с его огосударствлением средств производства, т.е. формальном, а не реальном обобществлении. С новым пониманием природы социализма связано и иное видение его экономической и политической системы.

Тезис пятый. Понимание сути экономической основы социализма в его современном видении связано не с удельным весом тех или иных форм собственности - их соотношение зависит в первую очередь от хода научно-технического прогресса и его специфики в разных странах - а с тем, как обеспечить этот прогресс и как лучше подчинить его интересам людей труда и всех граждан. Жизнь показала, что это невозможно сделать при прежнем игнорировании индивидуально-частного интереса, без учета того, что именно частная собственность - не враг, а постоянный демиург экономического развития, который может и должен быть использован социализмом, в поступательном развитии каждой страны.

Разумеется, в разных конкретных условиях это использование не может быть одинаковым. Если при выходе из социально- экономического тупика особый упор должен быть сделан на введении института частной собственности, развитии товарно-денежных отношений и формировании рынка под контролем государства, то в рамках социалистической экономики речь должна идти о формировании социалистической многоукладности, о свободе выбора каждым гражданином места приложения своих способностей и усердия в интересах общества, большинства его граждан. Как это следует понимать?

Поскольку уровень развития средств труда, совершенство производительных сил в различных отраслях народного хозяйства не одинаковы, а их рост в разных сферах протекает неравномерно, есть основания утверждать, что и социализм всюду будет экономическим строем вовсе не с двумя формами социалистической собственности (общенародной и колхозно-кооперативной, как это мыслилось совсем недавно), а строем с многоуровневой собственностью: общенародной, колхозно-кооперативной, кооперативной, акционерной, а также собственностью семейной, частной и индивидуальной. Раньше многие из этих форм собственности считались несовместимыми с социализмом. Это - не верно, ибо дело в другом.

Сейчас трудно определить структуру "социалистической многоукладности" - соотношение различных видов и форм собственности на разных этапах научно-технической революции и совершенствования социализма. Но представляется бесспорным то, что сам социализм связан не с количественным возобладанием определенных форм собственности, навязываемым обществу не зависимо от хода общественного прогресса и его местной специфики, а с доминированием интересов людей труда как в организации производства, так и распределения.

Доминирование интересов труда как сущностная черта экономики социализма вовсе не означает их диктата, игнорирования интересов других социальных групп и граждан. Такое общество исходит из важности и нужности всего многообразия частных и общих дел, обеспокоено сочетанием их индивидуальных, групповых и общественных интересов, когда, с одной стороны, обеспечивается наиболее эффективное, соответствующее их сути использование наличных средств производства для общественного развития, а с другой, гарантируется то, что экономическая независимость личности не превратит ее в наемника государства (что обеспечивается развитием альтернативных форм хозяйствования).

Линия на унификацию форм и видов собственности, сведение их к двум формам социалистической собственности, сливающихся в одну, общекоммунистическую, при устранении частной собственности, не подтверждается ходом современной научно-технической революции, использованием ею мелких форм производства. Более того, прежняя торопливость в обобществлении средств производства оказалась одним из главных тормозов общественного прогресса. Ведь игнорирование реального уровня развития производительных сил, объективного уровня обобществления процесса производства, состояния характера труда вело к тому, что проводилось формально-юридическое обобществление (огосударствление), средств производства, средств труда, практическое использование которых технически и технологически могло быть только групповым или даже индивидуальным, но никак не общественным, т.е. осуществляемым всем обществом. Важно подчеркнуть не только формальный, в известной мере "липовый" характер подобного обобществления, т.е. его фактическое отсутствие, но и то, что само такое обобществление, разрушая прежние формы присвоения средств труда и не создавая новых, только усиливало их отчуждение от работников производства, выступало как вновь созданный тормоз общественного прогресса, как фактор, не просто сдерживающий, а стопорящий развитие производительных сил в этих сферах.

Тезис шестой. Понимание природы политической системы социализма в его современном видении основывается на незыблемости народовластия, на новом подходе к формам его организации. Важнейшая новация здесь связана с признанием ошибочным марксистское неприятие парламентаризма, разделения властей и многопартийности как средств реализации народовластия. Судьбы политической власти трудящихся при сталинизме требуют особого внимания к этим вопросам, а новое понимание экономических основ социализма, его социальной структуры, требует, с одной стороны, признания плюралистической демократии в новом обществе, его своеобразной многопартийности, а с другой, поиска новых форм обеспечения прав и свобод граждан в условиях существенного расхождения и даже антагонизма коренных интересов.

Некоторые теоретики, называющие себя демократами, уже здесь видят основания для отказа от народовластия, считая его "непреодоленной утопией". Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Если предыдущее общество, пронизанное антагонизмами, могло обеспечить права и свободы граждан, а также функционирование плюралистической демократии при доминировании в обществе интересов имущего меньшинства, то не может быть никаких разумных аргументов против того, чтобы гарантировать дальнейшее расширение прав и свобод граждан, а вместе с тем и успешное функционирование плюралистической демократии в обществе с большей однородностью интересов граждан и при доминировании в обществе интересов людей труда, составляющих большинство.

Здесь в политической сфере тоже существуют, с одной стороны, актуальные проблемы перехода от тоталитарных порядков к демократии, а с другой, проблемы демократии, присущей социализму в его современном видении. Пока в нашем обществе пытались решить, но так и не решили первую проблему: создания политических условий для осуществления экономической реформы и выхода из тупиковой ситуации. Как в России попытались решить эту проблему показали события 21 сентября - 4 октября 1993 года, завершившиеся серьезным кровопролитием, расстрелом из танков Белого дома с находившимся там парламентом. Итог: страна оказалась без парламента и без конституции. Почему?

Уже при разрушении тоталитарных порядков и выходе из социально-экономического тупика, когда существует возможность продвигаться вперед ИЛИ через обострение борьбы, противоборство, грозящее авторитаризмом, ИЛИ посредством консенсуса, соглашения большинства населения во имя продуманной и в интересах большинства осуществляемой экономической реформы, важно находиться на пути для утверждения и развития демократии с углубляющейся гласностью, позволяющей самим гражданам иметь собственное мнение по всем интересующим вопросам, а также их контроль за деятельностью властей. Это пока не удалось!

Вопреки попыткам поставить под сомнение саму возможность народовластия, следует подчеркнуть, что и современное видение социализма утверждает, что никакой настоящий социализм невозможен без действительного народовластия. Главное в его создании состоит в формировании двух механизмов.

Первое: необходима система политических гарантий и организационных форм, при которых "контрольный пакет" властных функций никогда не передоверяется трудящимися своим представителям, что позволяло бы самим трудящимся по их воле (механизм должен предусмотреть формы учета и реализации этой воли) создавать высшие органы законодательной власти и устранить неугодных трудящимся "слуг народа", отвергнуть их политику. Только в этом случае народ - действительно высший носитель государственной власти в стране.

Второе: необходимо все без исключения должностные лица в стране поставить под контроль народа. Таким образом в известной мере права и обязанности управляющих и управляемых будут уравнены: повседневное распоряжение управляющих своими управляемыми будет сочетаться с постоянным контролем управляемых над управляющими, с возможностью управляемых выбирать или не выбирать данных управляемых на занимаемые ими должности. Короче говоря, постоянно располагая "контрольным пакетом" властных функций, граждане должны всегда сохранять реальную возможность по своему усмотрению сохранять или устранять с политической арены своих правящих слуг. Только такие механизмы власти и управления с демократическим контролем и правовыми процедурами уменьшили бы, а то и свели бы на нет элемент случайности, а тем более антинародности в решении важнейших политических, экономических и международных проблем.

Тезис седьмой. Специфика нынешней ситуации такова: сегодня перед Россией непосредственно стоит задача не перехода к социализму (как в силу объективных условий, так и из-за состояния общественного сознания такой переход не актуален), а задача выхода не из экономического кризиса, а из социально- экономического тупика% т.е. перехода от тоталитаризма коммунистических цветов к рынку в экономике и к демократии в политике.

Поэтому применительно к России важно различать программу- минимум, нацеленную на выход из тупика, и программу-максимум, имеющей своей целью утверждение социализма, создание его структур в экономике и политике. Приходится констатировать, что сегодня ни одна политическая партия или объединение не имеют взвешенной, обоснованной программы-минимум, что делает весьма сомнительным скорый выход страны из тупиковой ситуации, не говоря уже о более отдаленных перспектив.

Таковы некоторые проблемы современной концепции социализма, исходя из опыта и условий бывшего "социалистического мира".

1. Г.Лисичкин. Мифы и реальность. Нужен ли перестройке марксизм- ленинизм? Новый мир. 1989, N 3, с. 51.

2. Л.Троцкий. Сталинская школа фальсификаций. М., 1990, с. 7-8.

3. К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 19, с. 120.

4. Там же.

5.К.Маркс и Ф.Энгельс. Избр. произведения в 3-х томах. Т. 1., с. 120.

6. К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 42, с. 114.

7. К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 42, с. 15.

8. Там же, с. 114.

9. В.И.Ленин. Полн. собр. соч., т. 38, с. 192.

10. См. В.И.Ленин. Полн. собр. соч., т. 43, с. 222 и др.

11. Роза Люксембург. Диктатура и демократия. Новое время, 1990, N 7, с. 42.

12. Роза Люксембург. Диктатура и демократия. Новое время, 1990, N 7, с.

13. Там же.

14. К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 32, с. 303.

15. К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 36, с. 364.16. См. "Правда", 16.VII.1989.

Изложенная выше социалистическая перспектива развития плохо согласуется с тем, куда сегодня движется Россия. Переход к рынку и частной собственности — действительно не социалистические лозунги. По сравнению с властью государства над экономикой они, несомненно, представляют более высокую ступень развития, но что делать социализму там, где даже эта ступень — пока еще только желаемое состояние? Здесь исток той драмы, которую переживают в наши дни люди с социалистическими убеждениями.

Оправданность социалистической идеи лучше видна в контексте все же не нашей, а европейской цивилизации, критикой которой она и стала в первую очередь. Многое из того, что составляло ее позитивное содержание, реализовано этой цивилизацией на практике, стало здесь повседневной реальностью. А вот в неевропейских странах она обрела вид, далеко разошедшийся с ее подлинным смыслом и содержанием. В этих странах, не прошедших полного цикла модернизации, не имевших развитого гражданского общества, сильного среднего класса с городской культурой, традицией правового сознания и демократической власти, социализм предстал не в собственном качестве, а как одна из разновидностей модернизационной стратегии, осуществляемой внерыночными и недемократическими средствами, что называется, «минуя капитализм». Субъектом модернизации выступило предельно централизованное государство, опирающееся на традиционную для данных обществ силу авторитарной власти.

В России такой силой стали большевики, продолжившие начатое царями дело модернизации (индустриализации) страны. Социализм, который они объявили своей целью, явился для них лишь синонимом мощного государства, обладающего промышленным — военным прежде всего — паритетом с экономически развитыми государствами Запада. В нем видели решение как бы двойной задачи: с одной стороны, мобилизации всех человеческих ресурсов для сокращения технологического отрыва от Запада, с другой — сохранения территориальной целостности страны, ее государственного суверенитета. Ускоренная индустриализация страны в сочетании с военной мощью государства стала для них главным оправданием их власти. Социалистическая риторика, в которую облекалась эта стратегия, позволяла избегать участи периферии капиталистической мировой системы, целиком зависящей от ее ядра. И до определенного момента такая стратегия вполне оправдывала себя, хотя сегодня можно констатировать ее полную исчерпанность и неспособность противостоять вызовам современного мира . Кризис советского — этатистского — социализма — кризис прежде всего данной стратегии, которая, повторим, имеет мало общего с подлинным смыслом социалистической идеи.

В сознании большинства социализм обычно связывают с решением проблемы бедности и социального неравенства. По мнению, сложившемуся еще в XIX веке, социализм защищает интересы рабочих — тех, кто живет на заработную плату, образует армию наемных работников. В наше время этот критерий требует существенной корректировки. Если под интересами рабочих понимать облегчение условий их труда, более высокий уровень заработной платы, нормированный рабочий день с правом на отдых и медицинское обслуживание, сокращение безработицы и пр., то все это давно делается в капиталистических странах профсоюзами, государством и частными фирмами, заинтересованными в квалифицированной, хорошо оплачиваемой и здоровой рабочей силе. Если капиталисты и эксплуатируют рабочих, то расплачиваются с ними ценой более высокой, чем та, которую могут предложить сегодня все социалистические программы. Социалисты, собственно, не знают никаких особых путей повышения благосостояния людей, которые были бы неизвестны либеральным партиям и движениям. Они могут содействовать им в осуществлении этой задачи, но не в этом состоит их историческое предназначение.

Следует честно признать: капитализму в развитых странах многое удалось, а его критика со стороны традиционно мыслящих коммунистов выглядит подчас излишне предвзятой и не очень убедительной. Будучи оправдана в позапрошлом веке, когда капитализм только становился на ноги, а люди на Западе переживали не лучшие времена, эта критика сейчас во многом устарела, утратила свою силу. Бедность, конечно, не устранена полностью, но она концентрируется в основном в экономически неразвитых странах. Никто уже всерьез не говорит о нищете рабочих в странах капитала. Проблемы, связанные с уровнем жизни, конечно, остаются (и они всегда будут), но их острота не такова, чтобы ставить человека на грань выживания, заставляя его прибегать к крайним — революционным — мерам своей защиты.

Но в одном критика капитализма достигает своей цели: человек и здесь не стал тем, каким его всегда хотела видеть европейская культура — свободной индивидуальностью. А не считаться с требованиями культуры (как и природы) — значит, идти в разрез с логикой исторического развития, рано или поздно оказаться в историческом тупике. В чем-то человек даже утратил ту степень индивидуальной свободы и личной независимости, какой обладал раньше — на начальном этапе становления буржуазного общества.

Данный факт зафиксирован не только социалистической, но всей общественно-философской мыслью XX века. При всех своих технико-экономических достижениях капитализм оказался в конфликтном отношении с природой и культурой, что позволило говорить о поразившем его экологическом и духовном кризисе. Сегодня о причинах этого кризиса и способах выхода из него говорят и пишут люди, придерживающиеся самых разных убеждений и идеологических позиций. Социализм предлагает свое решение этой проблемы, которое в ряде пунктов, конечно, расходится с тем, что предлагалось им раньше.

Так, речь уже не идет о необходимости политической революции для осуществления определенных социалистических преобразований. Классовые войны и революции, если кого и вдохновляют сегодня, то либо наиболее крайние в своем радикализме левые группировки, являющиеся в западном мире политическими маргиналами, либо находящиеся у власти режимы в экономически отсталых странах Азии, Африки и Латинской Америки.

Отказ от революционных методов борьбы вносит существенные коррективы в теорию и практику современной социал-демократии. Она уже не рассматривает себя как революционную партию, хотя сохраняет за собой право находиться в оппозиции к власти, если та расходится с ее целями. Такую оппозицию можно назвать парламентской, и она предполагает мирный —демократический — путь прихода к власти. В своей зрелой фазе социализм, следовательно, обретает характер не революционного, а эволюционного движения, постепенно осуществляемой реформы, причем не столько экономической или политической, сколько культурной .

Вопрос о связи социализма с революционным движением имеет особое значение применительно именно к российской истории. Если европейская социал-демократия достаточно быстро встала на путь парламентаризма, то его российская ветвь так и не вышла из-под влияния отечественной традиции революционного демократизма с его неприятием либеральных ценностей и правового государства. Наиболее ярким примером революционного демократизма стали в России народники. Хотя впоследствии народничество и осуждалось российской социал-демократией, для его наиболее радикальной — большевистской — части оно осталось образцом революционного героизма и подвижничества. Те, кто вместе с Лениным создавали РСДРП, отмечали огромное влияние на него не только марксизма, но и русских революционных демократов первой волны (от Чернышевского до Ткачева и Нечаева). Большевики, в сущности, — те же революционные демократы, свято верящие в возможность построения социализма исключительно революционными методами.

Допущенная ими ошибка очевидна: методы революционной борьбы против недемократической власти они отождествили с методами движения страны по пути социализма, для чего требуются совершенно иные подходы. Если борьба с деспотизмом и тиранией действительно выливается в революцию, то переход к социализму может быть осуществлен исключительно демократическими средствами, поскольку касается изменений прежде всего в сфере человеческих отношений, в сфере культуры. Революционным насилием тут ничего не решишь. Социализм в его современном виде может претендовать на общественное влияние только в том случае, если, с одной стороны, признает права и свободы, отстаиваемые либерализмом, а с другой — отвергнет крайности социального утопизма с их требованиями немедленной отмены частной собственности и рынка. По этому пути и пошла европейская социал-демократия. Предложенная когда-то Лениным новая экономическая политика вроде бы свидетельствовала также о сдвиге в эту сторону, но надежда, как известно, оказалась преждевременной: чуть позже революционные методы «построения социализма в одной стране» опять взяли верх.

Отказ от революции не является, как иногда думают, отказом от социализма. Его целью, как и раньше, является общество, в котором каждый обретает право на пользование всем богатством человеческой культуры. Переход к нему в любом случае предполагает такое соединение труда с собственностью, которое в равной мере меняет природу и самого труда, и собственности, придает им непосредственно общественный характер. Такое соединение нельзя мыслить, однако, как насильственное перераспределение общественного богатства, будь то конфискация, экспроприация или национализация частного имущества. Но как иначе можно соединить труд с собственностью? Существуют ли ненасильственные, сугубо правовые формы такого соединения? Ответ на этот вопрос и отличает современную — демократическую, или социал-демократическую, — версию социализма от его революционной версии, на наш взгляд, навсегда ушедшей в прошлое.

В общей форме этот ответ сводится к следующему: переход к социализму означает изменение не правовой нормы, а ее фактического содержания. Он является следствием не волевого (политического) решения, а естественного процесса развития производства до уровня научного. В ходе этого развития право человека на собственность не отменяется, а наполняется новым содержанием: оно включает в себя теперь собственность не только на имущество, денежные накопления или рабочую силу, но и на знания, культуру в целом, что в итоге и превращает ее в общественную собственность. Разумеется, переход к общественной собственности предполагает целый ряд социальных мер, обеспечивающих каждому равный и свободный доступ (через образование, систему просвещения, средства информации и пр.) ко всему богатству культуры, ко всем видам профессиональной деятельности, ко всем формам гражданской (общественной) инициативы и творческого общения.

Надежду на такой переход нельзя назвать утопической: она подтверждается всем тем, что уже сегодня происходит в обществе. На наших глазах рождается новый тип производительного работника, оперирующего не механическими орудиями труда, а сложной вычислительной техникой. Местом его работы является не заводской цех, а конструкторское бюро, научная лаборатория, проектная мастерская или аналитическая служба, занимающие в техноструктуре современного производства все большее место. Профессиональной характеристикой такого работника является его способность генерировать новое знание, внедрять в производство новые образцы, поставлять информацию, повышать конкурентоспособность предприятия на рынке. В каком-то смысле его можно назвать специалистом по инновациям.

В лице такого работника мы также имеем дело с классом, но уже иным, чем класс промышленных рабочих. Занимая промежуточное положение между рабочими и работодателями, он потому и называется новым средним классом. Источником его дохода является не рабочая сила, а полученное образование, которое затем становится для него средством производства нового знания. Хотя данный класс также включен в производственный процесс (прямо или косвенно), его уже нельзя считать экономическим классом в обычном смысле этого слова. Принадлежность к нему определяется во многом внеэкономическими факторами. И в производство он входит со своим особым капиталом, который в отличие от денежного капитала можно назвать культурным. В современном производстве культурный капитал постепенно обретает значение основного, конкурируя с финансовым капиталом за приоритетную роль в обществе.

Но главной сферой приложения культурного капитала является сфера не только материального, но всего общественного производства, включающая в себя производство не только материальных благ и услуг, но и общественных отношений, самого общества, в котором живет человек. Прямое и непосредственное участие людей в делах, касающихся всего общества, их максимальное включение в пространство публичной жизни с ее диалогичностью, постоянной дискуссионностью и необходимостью выработки согласованных решений — вот что, пожалуй, в наибольшей степени отличает социалистическое общество от любого другого. Но отсюда ясно, что социализм есть лишь иное название, продолжение или развитие гражданского общества в новых исторических условиях. В чем-то он совпадает с тем, что английский социолог Э. Гидденс назвал «третьим путем», делающим главную ставку не на государство или рынок, а именно на гражданское общество, способное поставить под свой контроль и государство, и бизнес. «Гражданское общество, — по его словам, — является фактором одновременного сдерживания рынка и государства. Ни рыночная экономика, ни демократическое государство не могут эффективно функционировать без цивилизующего влияния гражданских ассоциаций» . Чтобы такое общество могло стать реальностью, требуются люди, обладающие не только материальным достатком и наличием свободного времени, но и достаточно развитым интеллектуальным и культурным потенциалом. Оно не может состоять из малограмотных, малообразованных людей, не способных к самостоятельному мышлению и публичному дискурсу. С того момента, как вопросы роста образования и культуры каждого человека становятся приоритетными для общества, начинают довлеть над чисто экономическими и политическими проблемами, можно говорить о вступлении этого общества на путь социалистического развития.

Культурный капитал может функционировать в общественном производстве исключительно как собственность самого человека. Он принадлежит ему в той же мере, в какой рабочему принадлежала его рабочая сила. В отличие, однако, от рабочей силы культурный капитал дарован ему не природой, а обществом, приобретается им в процессе получения образования и обучения. Будучи личной собственностью индивида, он принадлежит ему на правах общественной собственности, доступной каждому. Предметы культуры могут, конечно, принадлежать и частному лицу, быть частной собственностью (в виде, например, частной коллекции), но в функции уже не производительного капитала (средства производства), а только предмета потребления.

Частную собственность человек обретает на рынке, в процессе экономической конкуренции, общественная — в процессе получения образования. Само образование может быть товаром, оплачиваемой услугой, но знание, даваемое им, неотчуждаемо от получившего образование человека, функционирует в процессе производства как лично ему принадлежащий капитал. Традиционное для социализма требование соединения труда с собственностью означает на практике превращение культурного богатства в достояние каждого человека. Не отвергая либеральных прав и свобод, социализм дополняет их его правом на всю культуру, без которого остальные права повисают в воздухе, оборачиваются фактическим неравенством людей.

Сферой реализации этого права как раз и является свободное время. С превращением свободного времени в меру общественного богатства потребность в культуре становится важнейшей потребностью человека, а ее удовлетворение — целью общественного развития. Осмеянный многими принцип «каждому по потребностям» означал удовлетворение не любой потребности, которая может прийти в голову человека, а только той, которую Маркс обозначил как первую и главную в жизни человека — потребность в свободном и творческом труде. Никто не заметил, как этот принцип трактуется в «Критике Готской программы». Не бесконечное расширение рамок материального потребления (в духе консьюмеризма), а снятие всяческих ограничений с духовного потребления, требующегося для формирования человеческой способности к труду — вот что в действительности предлагалось Марксом. Возможно, это и есть то, что называется социальной справедливостью. Во всяком случае, именно к такому ее пониманию тяготеет социалистическая мысль. Если для либерализма социальная справедливость означает относительное равенство людей в их доходах (абсолютного равенства в доходах просто не может быть), то для социализма — право каждого владеть всем богатством культуры. И пусть каждый решит, какое из этих равенств делает человека более свободным.

Скажут, и образованные люди нуждаются в деньгах, которые в большинстве своем они зарабатывают посредством продажи своей интеллектуальной продукции или поступая на службу к частному капиталу. И какой тогда толк от их собственности на культурный капитал? От кого или от чего она освобождает? Все это, конечно, так, но нельзя отрицать, что деньги и культура приобретаются человеком все же разными путями. Деньги, которые люди зарабатывает интеллектуальным путем, требуют от него не просто физических усилий, но знаний, на приобретение которых они вынуждены расходовать все больше времени. Это время и называется свободным. Именно оно становится главным временем человеческой жизни, наиболее ценимым человеком общественным благом.

Ничего другого социализм и не предлагает. В конечном счете, он означает лишь максимально возможное на данный момент расширение «пространства свободы», позволяющее индивиду быть тем, кем он является по своей индивидуальной природе. Этим вовсе не устраняется сфера необходимости. В любом обществе человек должен зарабатывать на жизнь, и никакой социализм не освободит его от этого. Но зарабатывать можно по-разному — посредством принудительного, бездумного и малопривлекательного труда, не требующего ничего, кроме физических усилий, и труда, интеллектуально насыщенного, творчески одухотворенного, доставляющего моральное и эстетическое удовлетворение. Такой труд в современном производстве и выше ценится, и лучше оплачивается. По существу, он и есть эквивалент человеческой свободы. Многим ли он доступен сегодня? Каждый знает, что нет, и по причинам, от человека часто не зависящим. А раз так, то рано говорить и о равенстве. Сократить необходимый труд до минимума, сделать свободный труд достоянием как можно большего числа людей, дать им возможность не только хорошо зарабатывать (что, конечно, тоже немало), но и получать от работы творческое удовлетворение, короче, снести в человеческой жизни границу между «иметь» и «быть» — вот та программа, которая предлагается социализмом. И никакая это не утопия, а констатация того, что уже поставлено на повестку дня развитием современного производства. В ряде случаев то, что предлагает социализм, поразительно совпадает с видением будущего представителями весьма далеких от него идейных ориентации и течений .

[Заключение ]

Мы изложили концепцию социализма, во многом отличающуюся от той, которая под видом марксистско-ленинской пропагандировалась у нас в советские времена. О социализме до сих пор судят либо по книгам, написанным в СССР, либо полагаясь на личные воспоминания и прожитый опыт. Как бы, однако, ни относиться к тому социализму, надо — хотя бы ради восстановления истины — вернуться к его теоретическому первоисточнику, очистить его от идеологических наслоений и искажений советского периода. В конце концов, это нужно не социализму, а нам самим, если мы хотим освободиться от ложных иллюзий. Неправильно поставленный диагноз влечет за собой и не вылеченную болезнь, которая может оказаться неизлечимой. Даже выбросив социализм из головы, свалив на него все грехи прошлого, можно легко оказаться там же, где мы были и раньше, ибо не в социализме, а в нашей собственной исторической отсталости и интеллектуальной незрелости следует искать причину того, что с нами произошло.

Анализ ею этой теории носит во многом критический и полемический характер. Тем не менее, предваряя его, она пишет: «Анализ труда не может обойтись без критического размежевания с Карлом Марксом, а подобное предприятие сегодня легко подставляет себя недоразумениям. Современная критика Маркса рекрутируется преимущественно из бывших марксистов, которые недавно по причинам, не имеющим к Марксу никакого отношения, обратились в антимарксистов. Следствием этого явилось то, что весьма обширная литература по Марксу, фанатически восхваляя или фанатически отвергая его, по сути питается до сих пор богатым арсеналом догадок и прозрений, содержащихся в произведениях Маркса, но без критического прояснения средоточия его творчества» (Арендт Ханна.

Даже Ленин к концу жизни пришел к выводу, что перейти к социализму посредством одной политической революции невозможно, что для этого необходима еще и культурная революция. Слово «революция» сохраняется и здесь, но в ином — не политическом, а культурном — контексте.

Giddens A. The Third way and its Critikes. Cambridge. 2000. Р. 64. О концепции «третьего пути» в западной социологии см.: Федотова В.Г. Хорошее общество. Глава 12. М., 2005.

Сошлемся, к примеру, на книгу христиански мыслящего немецкого философа Петера Козловски «Культура постмодерна». «Общество постмодерна, — пишет он, — это творческое общество, общество формирующей культуры» (Козловски Петер. Общество постмодерна. М., 1997. С. 183). Один из параграфов его книги так и называется «Конец общества труда — начало общества культуры?». Совершенно безосновательно относя Маркса к числу мыслителей, проповедовавших нетрудовой образ жизни, Козловски вполне в духе Марксовых пожеланий пишет: «Освобождение человека от принуждения к физическому труду, достигаемое благодаря рационализации производства и организации труда, является новым шансом для самоосуществления человека. Разумеется, этот шанс менее всего связан с избавлением от труда, он состоит в избавлении от принудительного физического труда ради обретения свободы творческого труда». (Там же. С. 150). И далее: «С увеличением доли свободного времени и пауз на получение образования искусство, игра, наука и духовность, все богатства культуры займут значительное место в нашей жизни. Это дает особый шанс для философии и религии. Такое развитие могло бы означать конец модерна как общества, которое первоначально определено экономикой, и возврат к обществу, определяемому развитием религиозных, духовных и художественных его параметров. Без труда и экономики такое общество не могло бы жить, но труд в нем обретает духовную и игровую форму. Культура, философия и религия выполняют функции смысловой ориентации человека, насколько он не теряется в мире чистого потребления. Когда ослабевает давление проблем производства, свободное время направлено на становление культуры и духовности. Таким образом, еще предстоит наступление часа культуры, философии и религии». (Там же. С. 153). За исключением акцентирования роли религии в обществе постмодерна все остальное вполне вписывается в марксистский прогноз будущего.

Социализм XXI века

Человечество встречает XXI век в условиях господства либеральной идеологии, которая лежит в основе правил «мирового порядка» и «политкорректных» взглядов правящих элит ведущих государств мира. Это позволяет апологетам либерализма даже надеяться на «конец истории» – некий символ вечности и безальтернативности существующего порядка. Но победив, либерализм не создал обещанного им общества равных прав, демократии и свободы. Мир по-прежнему основан на несвободе, господстве меньшинства, экономической нестабильности. Более того, мир неудержимо меняется под действием пост-индустриальных тенденций. Новый век требует идейной альтернативы либерализму, капитализму, глобальной «политкорректности». Без конструктивной альтернативы существующему обществу сбой глобального миропорядка может привести к откату общества во времена этнократии, ожесточенной борьбы национал-государственных машин за ресурсы, к трайбализму и контрмодерну. Развитие человечества не может быть устойчивым, если оно опирается на узкий спектр идей между либеральным глобализмом и этнократическим национализмом. Для того, чтобы общество могло сделать следующий шаг в будущее (а не назад в древность), ему необходима модель пост-капиталистического общества, и здесь никак не обойтись без наследия социалистической мысли.

Индустриальные формы господства подрываются современными культурно-технологическими тенденциями. Индустриальное общество прошло пик своего развития. Предсказанный Михайловским процесс диверсификации, снижения специализации, развития многофункциональности человека происходит все заметнее.

Идеологическая доктрина правящей в странах запада элиты утверждает, что произошел качественный сдвиг от индустриального к постиндустриальному обществу. Не происходит, а произошел. Подмена возможности совершившимся фактом нужна именно для того, чтобы обосновать ненужность социальных перемен, достаточность только технологических и культурных сдвигов. Либеральные марксисты вносят свой посильный вклад в доказательство этого тезиса. Но сами доказательства противоречат очевидным фактам: информационные технологии и культурное творчество пока развиваются под контролем управленческой элиты - государственных и предпринимательских структур. К тому же чтобы преувеличить роль пост-индустриального сектора, к нему относят службу сервиса, которая в реальности организована преимущественно либо на индустриальных (фаст-фуд, например), либо на до-индустриальных ремесленных принципах.

Рост объемов информационного обмена, количества людей, занятых в работе с информацией – недостаточно, чтобы говорить уже о принципиально новом обществе. Ведь рост числа бюрократов, перебирающих бумаги – не признак роста «информационного сектора». Распространение информационных технологий само по себе не излечивает многочисленных социальных нарывов на теле цивилизации, не означает качественную перемену в развитии общества.

Пост-индустриальные отношения лишь тогда могут считаться таковыми, если они качественно отличаются от индустриальных и до-индустриальных. Если новое общество – не вариант индустриального, то будут преодолены важнейшие черты прежней формации: специализация будет вытесняться многофункциональностью, воспроизводство по шаблонам – креативностью, вертикальные формальные отношения управления – сетевыми горизонтальными неформальными связями, прямое подавление и принуждение – манипуляцией с одной стороны и самоуправлением – с другой. Важная и наиболее заметная черта новых отношений – преобладание моделирования реальности над производством типовой продукции. Поэтому содержательно грядущую формацию можно характеризовать как моделирующую. Но в ней, как и в индустриальной формации, будут развиваться различные тенденции – и господство, и свободное социальное творчество, и угнетение, и солидарность. Одна тенденция – манипулятивный авторитаризм (элитаризм), другая – социализм.

Эволюция технологии – необходимое, но недостаточное условие для перехода к принципиально новому обществу. Технический детерминизм недостаточен для объяснения нынешних социальных перемен. Если бы компьютер изобрели в начале ХХ века, он был бы использован не для создания коммуникационных сетей, а для гигантских плановых центров государства. Развитие технологии в свою очередь обусловлено более широким полем культуры, запросом на креативность. Этим запросом продиктованы ослабление диктата управленца, усиление свободы творчества автономного производителя, смена принципов субординации – назначенчество и верховенство собственника будут уступать место критерию знаний и творческих навыков. Это облегчает горизонтальные контакты не только внутри производственной группы, но и вне ее, в корневых гибких связях небольших автономных групп.

Промышленные корпорации стремятся (и не безуспешно) подчинить себе автономные креативные ядра. Но опыт показывает, что производство информации требует более гибких форм управления, большей автономии производителя-творца, чем это принято в жестко управляемой индустриальной организации. Информационный продукт производят люди, которые лучше разбираются в своем деле, чем их начальник. Отсюда – необходимость в манипуляции сознанием, когда управляемый не замечает своей зависимости. Работники моделирующего сектора могут развиваться свободно от управленческого диктата, но это - только потенция. Ведь для этого креативный слой должен быть свободен и от самого элитаризма, даже от собственных привилегий, дабы иметь открытый характер, свободно пополняться, «втягивать» в свой состав творческие элементы других слоев, тем формируя многообразный социум самостоятельных самоуправляемых социальных организмов, состоящих из работников-владельцев.

Разнонаправленные процессы – укрепление структур глобального информационно-экономического управления (а значит – и глобальной информационно-финансовой элиты) и складывание системы горизонтальных информационно-неформальных (информальных) связей – ведут к возникновению противостоящих секторов моделирующей формации (что не исключает формирования также смешанных и синтетических секторов). Возможно, именно социализм станет одним из полюсов общества, преобладающего в истории XXI века.

Социалистический сектор первоначально будет существовать параллельно с другими. Он нуждается в надежной защите от разрушения, от агрессии более примитивных социальных форм – капитализма, государства, мафиозных кланов и др. Поэтому социализм заинтересован в развитии и укреплении различных форм народовластия (самоуправления и федерализма) и правового, организованного общества, а также в защите социальных, экологических, гражданских стандартов и внешнеполитической безопасности.

Таким образом, социализм XXI века – это не устройство государства, а сектор общества. Его формула: самоуправление + равноправные связи + творческий характер деятельности работников + федеративная демократия.

Картина будущего будет зависеть от того, какая из двух основных тенденций возобладает – информационный манипулятивный тоталитаризм или корневые креативные информальные структуры. Как и в ХХ столетии, где модель социально-государственного индустриального общества осуществилась в различных формах (советской, фашистской, рузвельтовской, шведской), в XXI веке будут существовать разные варианты новой общественной системы.

В современном мире наблюдается серьезный перекос в скорости вызревания предпосылок новой формации «сверху» и «снизу». Если система нового управления в современном мире почти достроена, то «противовес» в виде новой структуры общества, далек от завершения. В случае межформационной революции с центром на Западе может возникнуть тоталитарная модель новой формации, где управление преобладает над саморегулированием (нечто подобное произошло в ряде стран в ХХ веке, когда неизбежный переход к индустриальному социальному государству привел к появлению тоталитарных режимов).

Виртуальная культура допускает возможность одновременного сосуществования на одной территории субкультур с разными мировоззрениями и собственными системами управления. Вероятно даже сосуществование на одной территории разных государственно-политических систем, которые вовлекают пользователей различных теле- и интернет-каналов. Некоторые мировые субкультуры могут начать играть роли, сопоставимые с ролью отдельных государств. Социалистический сектор также может распасться на несколько самостоятельных конкурирующих субкультур. Найдут ли они возможность для согласования своей деятельности, сближения идей и стратегий?

От этого зависит, насколько успешным будет продолжение истории социализма в XXI веке, насколько гуманным, демократичным, свободным, солидарным и творческим будет будущее человечества, наше будущее.

Из книги Царь славян. автора

4. Все небесные вспышки, отмеченные русскими летописями на интервале времени от начала н. э. до начала XIII века, являются отражениями одной вспышки сверхновой звезды середины XII века. Все они «привязаны» к отражениям истории Иисуса Христа из XII века Могут попытаться

Из книги Сумерки Российской империи автора Лысков Дмитрий Юрьевич

Глава 13. Идеология революции и ее трансформация. Русский социализм XIX века Водоразделом нашей истории, точкой невозврата, определившей движение страны к революции, стало чрезвычайное затягивание вопроса о крестьянской реформе. Общество переросло феодализм, стране

Из книги Крестовый поход на Восток [«Жертвы» Второй мировой] автора Мухин Юрий Игнатьевич

Из книги Социализм. «Золотой век» теории автора

Социализм XXI века Человечество встречает XXI век в условиях господства либеральной идеологии, которая лежит в основе правил «мирового порядка» и «политкорректных» взглядов правящих элит ведущих государств мира. Это позволяет апологетам либерализма даже надеяться на

Из книги Преданная демократия. СССР и неформалы (1986-1989 г.г.) автора Шубин Александр Владленович

СОЦИАЛИЗМ И ПОПУЛИЗМ В ХОДЕ ЛЕТНЕЙ митинговой кампании были предприняты попытки создать настоящее территориальное самоуправление. Причем предприняли ее сами жители, а не неформалы. Неформалы и реформаторы КПСС лишь создали атмосферу, в которой это стало

Из книги Так говорил Каганович автора Чуев Феликс Иванович

Не мы выбирали социализм, а он нас Это неверно. Не мы выбирали, а нам деваться было некуда. Вы проследите тысячелетний путь России - мы же чудовищно отстали от Запада! Почитайте, что говорили декабристы, Герцен о свержении самодержавия. И вот в нашем веке уже империалисты

Из книги История города Рима в Средние века автора Грегоровиус Фердинанд

Из книги Царь славян автора Носовский Глеб Владимирович

4. ВСЕ НЕБЕСНЫЕ ВСПЫШКИ, ОТМЕЧЕННЫЕ РУССКИМИ ЛЕТОПИСЯМИ НА ИНТЕРВАЛЕ ВРЕМЕНИ ОТ НАЧАЛА Н.Э. ДО НАЧАЛА XIII ВЕКА, ЯВЛЯЮТСЯ ОТРАЖЕНИЯМИ ОДНОЙ ВСПЫШКИ СВЕРХНОВОЙ ЗВЕЗДЫ СЕРЕДИНЫ XII ВЕКА. ВСЕ ОНИ «ПРИВЯЗАНЫ» К ОТРАЖЕНИЯМ ИИСУСА ХРИСТА ИЗ XII ВЕКА Могут попытаться возразить так:

Из книги Гитлер автора Штайнер Марлис

Социализм Гитлер всегда проводил четкое различие между социализмом, с одной стороны, и марксизмом и большевизмом – с другой. К последним он также относил социал-демократов и коммунистов, не видя между ними большой разницы. Иногда он называл марксистскими буржуазные

Из книги Инки. Исторический опыт империи автора Берёзкин Юрий Евгеньевич

Инки и «социализм» Идеальным образом Тауантинсуйю вдохновлялись, однако, не только в Латинской Америке, но и в самой Европе. На рубеже XVI и XVII веков приехавший из Перу в Испанию, на родину отца, метис стал известен под именем Инка Гарсиласо де ла Вега, когда написал свои

Из книги «Крестовый поход на Восток». Гитлеровская Европа против России автора Мухин Юрий Игнатьевич

Национал-социализм Начать рассказ следует с Германии, с Гитлера, с национал-социализма. Гитлер, по национальности австриец, был выходцем из народа. С началом Первой мировой войны он добровольцем пошел на фронт, где на передовой провел всю войну. Был ранен, отравлен газами,

автора Маргания Отар

Из книги Модернизация: от Елизаветы Тюдор до Егора Гайдара автора Маргания Отар

Из книги Линия горизонта автора Миронов Сергей Михайлович

Социализм XXI века – шанс для каждого Так же как люди уживаются в одном обществе, должны уживаться и идеи. Путь к социалистическому идеалу лежит для нас не через «построение светлого будущего», а через настойчивую и последовательную борьбу за решение сегодняшних задач в

Из книги Полное собрание сочинений. Том 26. Июль 1914 - август 1915 автора Ленин Владимир Ильич

Социализм Из предыдущего видно, что неизбежность превращения капиталистического общества в социалистическое Маркс выводит всецело и исключительно из экономического закона движения современного общества. Обобществление труда, в тысячах форм идущее вперед все более и

Из книги ПОЛИТИЧЕСКИЕ ДЕЯТЕЛИ РОССИИ (1850-ых-1920-ых гг.) автора Шуб Давид Натанович

«Новый социализм»

социализм россия утопический демократический

Современный «левый поворот» в России, как и во всем мире, прямо связан с банкротством идей неолиберального фундаментализма с его игнорированием роли социального фактора в условиях становления постиндустриальной цивилизации. Необходимость такого поворота особенно сильно ощущается сегодня в России, перенесшей в 90-е годы печальные плоды гайдаровской «шоковой терапии» и грабительской приватизации, породивших в стране десятки миллионов нищих и маргиналов, невиданную в мирное время детскую беспризорность, незатихающую преступность и коррупцию во властных структурах. Одним словом: возникший в ходе радикальных реформ варварский олигархический капитализм оказался большим злом, чем его исторический предшественник - казарменный социализм.

Понятно, что в этих условиях возникло естественное стремление найти некий «третий путь», противоположный исторически исчерпавшему себя «реальному социализму» советских времен и современному олигархическому капитализму. В этой связи уже в 90-е гг. многие ученые и политики в России стало обращаться к идеям демократического социализма и осмыслению практическому опыта западной социал-демократии.

В итоге возник естественный вопрос: как применить или преломить западные идеи социал-демократии на российской почве? Со временем стало ясно, что ответ на этот вопрос не может сводиться к простому копированию идеологии и практики западной социал-демократии. Когда на выборах в Думу в 1995 году наши отечественные социал-демократы попытались это сделать, выдвинув лозунг: «Хочешь жить, как в Европе, голосуй за социал-демократов», то получился конфуз: за социал-демократов проголосовало меньше людей, чем необходимо для регистрации соответствующего избирательного объединения. В условиях повальной бедности населения, людей раздражал этот лозунг. Они не хотели верить, что маленькая, мало кому известная политическая организация социал-демократов, может в одночасье сделать их жизнь такой, как в Европе. Отсюда простой вывод: отечественная социал-демократия, изучая опыт международного социал-демократического движения, должна всячески учитывать специфику России, ее исторические особенности, традиции и менталитет народа.

Особенно нельзя игнорировать живую диалектику истории советского общества, которая, на мой взгляд, развивалась в постоянной борьбе двух начал: демократического и бюрократического. Известно, что Сталин в свое время уничтожил миллионы людей, включая всю ленинскую когорту революционеров. Но этот же факт означает и другое: многие из этих людей отказывались принимать его тоталитарный режим, мало того, несли в себе антитоталитарные демократические начала или находились к данному режиму в определенной оппозиции. Все это нам еще предстоит внимательно изучить и понять: ведь на гулаговских нарах сидели меньшевики и большевики, плехановцы и троцкисты. Сталинизм нельзя отождествлять со всей советской историей. В ней были и мрачные периоды господства тоталитаризма, и светлые годы демократизма 20-х годов, хрущевской «оттепели», и горбачевской «перестройки», когда реформаторские силы в КПСС пытались придать социализму человеческое лицо.

Пока объективная политическая история СССР и России еще не написана. Дело в том, что историков сталинской школы быстро сменили в начале 90-х годов не менее ангажированные историки неолиберальной волны. Нам же надо четко осознать, что отделяет и что связывает современную социал-демократию с прошлым. Нужно навести мост между прошлым, настоящим и будущим не только в идеологии, но и в политике.

Народ в свое время отвернулся от социализма с бюрократическим, казарменным лицом, но хотел ли он получить вместо него современный полумафиозный капитализм с не менее бюрократическим лицом? Думаю, нет. Но если «демократия без социализма» и «социализм без демократии» не принимаются российским народом, то отсюда следует логический и исторический вывод - в России должен прижиться «новый», демократический социализм, как конструктивная альтернатива нашему прошлому и настоящему.

Остановлюсь лишь на некоторых чертах во можной модели «нового социализма». Они вытекают, с одной стороны, из тех причин, которые привели к крушению прежнего государственно-бюрократического социализма, а, с другой стороны, являются ответом на вызовы времени.

Какие же причины обусловили крушение прежнего «реального социализма»? На мой взгляд, их несколько. Первая причина состоит в том, что он не смог одержать технологической и экономической победы над капитализмом, т.е. не дал более высокую производительность труда, которую социал-демократы всегда считали важнейшим критерием прогрессивности и жизненности социалистического общества. Вторая причина связана с первой: социализм не дал более высокого жизненного уровня трудящимся по сравнению с развитыми капиталистическими странами. Третья и, пожалуй, самая главная причина состоит в том, что социализм, который был у нас, так и не стал демократическим социализмом. Наконец, КПСС с ее теорией «полной и окончательной победы социализма» в одной стране осталась глубоко догматической партией, препятствующей развитию и появлению новых творческих идей. Одной из таких идей была идея необходимости рыночных отношений при социализме. Этой идеи не было и не должно было быть у основоположников марксизма, считавших социализм следствием мировой революции, происходящей сразу во многих развитых странах мира. Сегодня со всех сторон критикуют Ленина, а ведь он один из первых призвал коммунистов осваивать рыночные отношения и «учиться торговать» вместо того, чтобы заниматься иллюзорными проектами создания сортиров из золота или выращивать чисто пролетарскую культуру. В связи с НЭПом он вообще предлагал в своих последних работах пересмотреть прежние взгляды на социализм, развивая социал-демократические идеи кооперативного социализма, базисной производственной демократии, допущения в обществе политического и идейного плюрализма. В частности, в одной из своих работ он высказывал предположение о легализации меньшевиков и других левых партий. Считаю абсолютным заблуждением, если не сознательной провокацией, отождествлять политические взгляды Ленина и Сталина. Это были антиподы в политике и жизни. В конце концов, один из них был жертвой, а другой палачом.

Суть ленинского пересмотра прежних взглядов на социализм состояла в том, что страна, взявшаяся строить социализм в капиталистическом окружении, - с одной стороны, не может игнорировать законы мирового рыночного хозяйства, с другой, должна создать посткапиталистическое общество, впитывающее в себя все лучшее, что создано буржуазной цивилизацией. Социализм, по его мнению, есть синтез Советской власти и высших достижений капитализма в области технологии, организации производства и образования. Это, по сути дела, первая формулировка идеи конвергенции социализма и капитализма, о чем сегодня предпочитают умалчивать и либералы, и коммунисты. Отталкиваясь от этих идей и понимания главных причин крушения «старого» социализма, учитывая вызовы современности, можно кратко охарактеризовать общие контуры новой модели социализма, которые могли бы использоваться при составлении социал-демократической программы.

Во-первых, новую модель социализма следует рассматривать как по-сткапиталистическое общество, наследующее лучшие стороны современной капиталистической цивилизации с ее новейшими технологиями, социальными программами, демократическими правами и свободами.

Во-вторых, эта модель должна иметь адекватную себе технологическую базу. Безусловно, этой базой не может быть индустриализм, считавшийся в марксистской теории характерной чертой социализма. Исторический опыт показал, что индустриальные технологии, повышая совокупную производительность общественного труда, не гарантируют человеку ликвидацию технологического отчуждения (и даже увеличивают его). Именно индустриализм рождает массу экологических проблем и профессиональных заболеваний. Ясно, что адекватной технологической базой нового видения социализма могут стать только безотходные и гибкие технологии, робототехника и новейшие электронные системы. Одним словом, речь идет о постиндустриальных и информационных технологиях.

В-третьих, что касается экономической основы новой модели социализма, то здесь речь должна идти о таких формах собственности, которые, с одной стороны, дают высокую эффективность производства, с другой, более высокие стимулы труда, чем в классическом буржуазном обществе. Это возможно лишь при органическом сочетании личного и общественного интереса, когда труженик не отчужден от средств производства и управления предприятием. Новое видение социализма не отрицает многообразия форм собственности, но при этом должны поощряться прежде всего те формы собственности, которые раскрепощают человека, превращая его из бесправного наемника в хозяина своего труда и его результатов.

Социалисты всегда считали, что собственность лишь форма развития производительных сил. И если эта форма стимулирует развитие производства, она исторически оправдана. Если ликвидируется частная собственность, которая продолжает стимулировать развитие производительных сил, то общество закономерно идет к стагнации. Но то же самое происходит и с непродуманной приватизацией госсобственности. Сейчас Россия по показателям удельного веса частной собственности впереди планеты всей. Не отсюда ли перебои с электричеством, с нехваткой горючего в сельском хозяйстве и угля в северных районах, массовые отравления алкоголем и т.д.?

В-четвертых, новая модель социализма не может не быть «социализмом экологическим», то есть активно стимулирующим на национальной и мировой арене создание благоприятной среды обитания человека и всего человечества. Социалисты и социал-демократы всегда отличались тем, что отстаивали интересы не только «близких», но и «дальних», поэтому для них предотвращение возможной ядерной войны, проблема ликвидации вредных отходов производства, негативное стихийное изменение атмосферы и климата земли - первостепенные вопросы.

В-пятых, новая модель социализма - это гуманный социализм. В отличие от старого бюрократического социализма он должен не только возродить доступную для абсолютного большинства мощную социальную сферу, но и придать ей новое качество, ориентированное на конкретного человека. И здесь не грех поучиться постановке социального дела у некоторых капиталистических стран, например у Германии, Франции, Швеции, Норвегии. В-шестых, в новой модели социализма заложена широкая демократизация общества, начиная с элементов производственного и территориального самоуправления и кончая участием людей в решении общезначимых государственных проблем. Капитализм автоматически не дает демократии, за нее приходится постоянно бороться. Здесь большой опыт имеется у западной социал-демократии, которая научилась использовать механизмы и институты буржуазного государства в интересах трудящихся и всего общества. «Новый социализм» исходит из того, что в социально дифференцированном обществе политический и идейный плюрализм, парламентская борьба, осуществление нрав и свобод личности - естественные параметры современного цивилизованного общества.

Сторонники нового видения социализма отбрасывают субъективистское и вульгарное понимание партийности, как автоматическое следствие принадлежности к рабочему классу. Для них партийность есть результат строго научного анализа действительности и связанного с ним понимания интересов трудящихся. Теория нового современного социализма предполагает в духовной жизни партии и общества живую конкуренцию научных идей и полный отказ от догматизма и схоластики. Главными своими ценностями новые социалисты считают свободу, справедливость, равенство, гуманизм и солидарность. Здесь свобода понимается как власть человека над обстоятельствами и отношениями, как свобода от эксплуатации и угнетения одних людей другими: справедливость - как справедливое распределение общественного богатства и власти; равенство - как равенство прав и возможностей: гуманизм - как основа человеческих взаимоотношений, как главный ориентир и критерий политики государства; солидарность - как взаимоподдержка и взаимопомощь людей труда, всех угнетенных наций и народов.

Наконец, в-седьмых, новая модель социализма - это общество, открытое внешнему миру, входящее в живой обмен товарами, людьми и идеями со всеми другими обществами и государствами. Сторонники новой модели социализма, оценивая объективные процессы глобализации и интернационализации мирового хозяйства, считают, что они могут использоваться как во благо людей, так и во вред им. Они выступают за такой мировой порядок, который базируется на демократических началах, учитывающих интересы всех стран и народов, где сбалансированы не только разные полюса геополитических сил, не только интересы транснациональных монополий, но, прежде всего, интернациональные интересы людей труда. Социализм был и остается интернациональным процессом, результатом деятельности людей различных рас и национальностей.

Как придти к обществу «нового» или «демократического» социализма? Как известно, есть всего два самых общих метода изменения мира. Это метод мелких и постепенных изменений существующего общества, то есть эволюционный метод и метол революционный. Вместе с тем, не следует забывать, что любая эволюция содержит в себе элементы революции, а любая революция имеет в себе элементы эволюции. Эти два метода часто путают с такими формами социальных изменений как вооруженная и мирная. Как известно, на Западе больше прижились эволюционные процессы и мирные формы социальных изменений. В России, напротив, всегда социальные изменения протекали в форме революций и контрреволюций, при этом осуществлявшихся в крайне насильственных формах: вооруженное восстание, гражданская война, военные мятежи и т.п. Многие отечественные политики из этого сделали вывод, что русский народ устал от революций и войн. Даже Зюганов говорит о некоем исчерпании у России лимитов на революции. Мне кажется, что подобные рассуждения не имеют под собой никакой научной почвы. Что такое революция? Это смена классов у власти. Она может проходить мирно и постепенно, а может насильственно и быстро. Это зависит от общего социального состояния общества, соотношения политических сил и культуры масс.

Если общество социально поляризовано, если в нем существует абсолютное обнищание большинства народа, если в нем существует политический и правовой беспредел, коррупция государственных служащих, и если верхи с этими проблемами не могут справиться - жди революции и даже гражданской войны. Следует также учитывать, что революции не происходят по заказу вождей и партий, а являются стихийным явлением, возникающим по любому поводу: не дали вовремя зарплату, не подвезли хлеба, забыли дать свет и тепло, то есть все то, что у нас происходит каждый день, но пока только на местном уровне.

Есть единственный способ избежать революций - это своевременное решение возникающих социальных, национальных и политических проблем. Этим и должны повсеместно заниматься государственные структуры и политические партии, призванные народом решать назревшие проблемы мирным законным способом. Но эффективное его использование возможно только тогда, когда отечественная социал-демократия станет влиятельной политической силой. В последнее время с созданием партии «Справедливая Россия» и появлением общественного социал-демократического движения есть все основания об этом говорить.

Отечественная социал-демократия может стать настоящей и ответственной политической партией, так как у нее есть идеи, подтвержденные широким международным опытом. К этим идеям тянется много людей в России, если судить по тем голосам избирателей, которые голосовали за партии левого центра. По нашим подсчетам - это, по меньшей мере, 20% - 25% избирателей. В этой связи, я думаю, что социал-демократы должны начать настойчивую работу по политическому объединению всех левоцентристских сил на научной социал-демократической платформе.

У отечественной социал-демократии есть своя значительная социальная база. Она, прежде всего, связана с людьми наемного труда. Это подавляющая часть населения страны. Она сегодня наиболее подвержена дискриминации. Отсюда многие протестные голоса, отданные за представителей КПРФ. Вместе с тем большинство наемных труженников, особенно среди научно-технической интеллигенции, не ассоциируют свои политические взгляды со взглядами нынешних коммунистов, которые до сих пор никак не могут выйти из сталинской шинели. Они тяготеют к социал-демократии. Так называемый «средний класс», особенно учителя, врачи, квалифицированные работники, которые сегодня находятся в трудном материальном положении могут поддержать социал-демократическую партию, если увидят ее реальные политические возможности.