В.Ф. Ходасевич

ХОДАСЕВИЧ Владислав Фелицианович (1886-1939), русский поэт. В стихах

(сборники «Путем зерна», 1920, «Тяжелая лира», 1922; цикл «Европейская

ночь», 1927), сочетающих традицию русской классической поэзии с

мироощущением человека 20 в., трагический конфликт свободной человеческой

души и враждебного ей мира, стремление преодолеть разорванность сознания в

гармонии творчества. Биография Державина (1931), сборник статей «О Пушкине»

(1937), книга воспоминаний «Некрополь» (1939).

Родился в Москве в семье польского художника. Учился в Московском

университете, в 1908-1914 гг. выпустил два поэтических сборника "Молодость"

и "Счастливый домик" (привлекших внимание Н. Гумилева). После революции

преподавал в Москве в студии Пролеткульта, в 1920 г. выпустил сборник

"Путем зерна", а в 1922 г. вместе с Н. Берберовой эмигрировал и уехал в

Германию. В Берлине Ходасевич издал антологию еврейской поэзии в

собственных переводах и один из своих лучших стихотворных сборников

"Тяжелая лира" (1923). В середине 20-ых годов Ходасевич перебрался в Париж,

критиком журнала "Возрождение".

После оккупации Франции архив Ходасевича был конфискован нацистами. В

СССР стихи Ходасевича практически не издавались, если не считать крошечного

сборника 1963 г. Его творчество вернулось к русскому читателю лишь после

перестройки.

В.Ф. Ходасевич. Поэт и человек.

Крупнейший поэт нашего времени, литературный потомок Пушкина по

тютчевской линии, он останется гордостью русской поэзии, пока жива

последняя память о ней. Его дар тем более разителен, что полностью развит в

годы отупения нашей словесности, когда революция аккуратно разделила поэтов

на штат штатных оптимистов и заштатных пессимистов, на тамошних здоровяков

и здешних ипохондриков, причем получился разительный парадокс: внутри

России действует внешний заказ, вне России - внутренний. Правительственная

воля, беспрекословно требующая ласково-литературного внимания к трактору

или парашюту, к красноармейцу или полярнику, т.е. некой внешности мира,

значительно могущественнее, конечно, наставления здешнего, обращенного к

миру внутреннему, едва ощутимого для слабых, презираемого сильными,

побуждавшего в двадцатых годах к рифмованной тоске по ростральной колонне,

а ныне дошедшего до религиозных забот, не всегда глубоких, не всегда

искренних.

Искусство, подлинное искусство, цель которого лежит напротив его

источника, то есть в местах возвышенных и необитаемых, а отнюдь не в густо

населенной области душевных излияний, выродилось у нас, увы, в лечебную

лирику. И хоть понятно, что личное отчаяние невольно ищет общего пути для

своего облегчения, поэзия тут ни при чем, схима или Сена компетентнее.

Общий путь, какой бы он ни был, в смысле искусства плох именно

потому, что он общий. Но, если в пределах России мудрено себе представить

поэта, отказывающегося гнуть выю, т.е. Достаточно безрассудного, чтобы

ставить свободу музы выше собственной, то в России запредельной легче,

казалось бы, найтись смельчакам, чуждающимся какой-либо общности

поэтических интересов, - этого своеобразного коммунизма душ. В России и

талант не спасает; в изгнании спасает только талант. Как бы ни были тяжелы

последние годы Ходасевича, как бы его ни томила наша бездарная эмигрантская

судьба, как бы старинное, добротное человеческое равнодушие ни

содействовало его человеческому угасанию, Ходасевич для России спасен - да

и сам он готов признать, сквозь желчь и шипящую шутку, сквозь холод и мрак

наставших дней, что положение он занимает особое: счастливое одиночество

недоступной другим высоты. Тут нет у меня намерения кого-либо задеть

кадилом: кое-кто из поэтов здешнего поколения еще в пути и - как знать -

дойдет до вершин искусства, коль не загубит себя в том второсортном Париже,

который плывет с легким креном в зеркалах кабаков, не сливаясь никак с

Парижем французским, неподвижным и непроницаемым. Ощущая как бы в пальцах

свое разветвляющееся влияние на поэзию, создаваемую за рубежом, Ходасевич

чувствовал и некоторую ответственность за нее: ее судьбой он бывал более

раздражен, нежели опечален. Дешевая унылость казалась ему скорей пародией,

гласных - все настоящее, единственное, ничем не связанное с теми дежурными

настроениями, которые замутили стихи многих его полуучеников. Говорить о

"мастерстве" Ходасевича бессмысленно и даже кощунственно по отношению к

поэзии вообще, к его стихам в резкой частности; понятие "мастерство", само

собой, рожая свои кавычки, обращаясь в придаток, в тень, и требуя

логической компенсации в виде любой положительной величины, легко доводит

нас до того особого задушевного отношения к поэзии, при котором от нее

самой, в конце концов, остается лишь мокрое от слез место.

И не потому это грешно, что самые purs sanglots (Истинные, настоящие

(франц.)), все же нуждаются в совершенном знании правил стихосложения,

языка, равновесия слов; и смешно это не потому, что поэт, намекающий в

стихах неряшливых на ничтожество искусства перед человеческим страданием,

занимается жеманным притворством, вроде того, как если бы гробовых дел

мастер сетовал на скоротечность земной жизни; размолвка в сознании между

выделкой и вещью потому так смешна и грязна, что она подрывает самую

сущность того, что, как его ни зови - "искусство", "поэзия", "прекрасное",

В действительности неотделимо от всех своих таинственно необходимых

свойств. Другими словами, стихотворение совершенное (а таких в русской

литературе наберется не менее трехсот) можно так поворачивать, чтобы

читателю представлялась только его идея, или только чувство, или только

картина, или только звук - мало ли что еще можно найти от "инструментовки"

до "отображения", - но все это лишь произвольно выбранные грани целого, ни

одна из которых, в сущности, не стоила бы нашего внимания и, уж конечно, не

вызвала бы никакого волнения, кроме разве косвенного: напомнила какое-то

стихотворение той сияющей самостоятельностью, в применении к которой

определение "мастерство" звучит столь же оскорбительно, как "подкупающая

искренность".

Сказанное - далеко не новость, но хочется это повторить по поводу

Ходасевича. В сравнении с приблизительными стихами (т. е. прекрасными

именно своей приблизительностью - как бывают прекрасны близорукие глаза - и

добивающимися ее также способом точного отбора, какой бы сошел при других,

более красочных обстоятельствах стиха за "мастерство") поэзия Ходасевича

кажется иному читателю не в меру чеканной - употребляю умышленно этот

неаппетитный эпитет.

Но все дело в том, что ни в каком определении "формы" его стихи не

нуждаются, и это относится ко всякой подлинной поэзии. Мне самому дико, что

в этой статье, в этом быстром перечне мыслей, смертью Ходасевича

возбужденных, я как бы подразумеваю смутную его непризнанность и смутно

полемизирую с призраками, могущими оспаривать очарование и значение его

поэтического гения. Слава, признание, - все это и само по себе довольно

неверный по формам феномен, для которого лишь смерть находит правильную

перспективу. Допускаю, что немало наберется людей, которые, с любопытством

читая очередную критическую статью в "Возрожденье" (а критические

высказывания Ходасевича, при всей их умной стройности, были ниже его

поэзии, были как-то лишены ее биения и обаяния), попросту не знали, что

Ходасевич - поэт.

Найдутся, вероятно, и такие, которых на первых порах озадачит его

посмертная слава. Кроме всего, он последнее время не печатал стихи, а

читатель забывчив, да и критика наша, взволнованно занимающаяся не

застаивающейся современностью, не имеет ни досуга, ни слов о важном

напоминать. Как бы то ни было, теперь все кончено: завещанное сокровище

стоит на полке, у будущего на виду, а добытчик ушел туда, откуда, быть

может, кое-что долетает до слуха больших поэтов, пронзая наше бытие

потусторонней свежестью - и придавая искусству как раз то таинственное, что

составляет его невыделимый признак. Что ж, еще немного сместилась жизнь,

еще одна привычка нарушена - своя привычка чужого бытия. Утешения нет, если

поощрять чувство утраты личным воспоминанием о кратком, хрупком, тающем,

как градина на подоконнике, человеческом образе.

Ходасевич в эмиграции

Когда в 1988 г. впервые были напечатаны письма В. Ф. Ходасевича к

Н.Н. Берберовой ("Минувшее" публикация Дэвида Бетеа), Нина Николаевна,

посылая список поправок к этой публикации, жалела, что одно письмо (как она

выразилась, "такое смешное и нежное!") не попало в состав переписки.

Ксерокопию этого письма под номером "8а", который она сама проставила, и ею

же датированного 1929-м годом, она приложила к присланным поправкам.

Оригинал письма находится в архиве Н. Н. Берберовой, в Библиотеке Байнеке

Йельского университета; написано оно было, по-видимому, летом 1929 г.,

когда Ходасевич интенсивно работал над книгой "Державин". Текст его, как и

все ниже публикуемые документы, написан был в соответствии со старой

орфографией.

Ходасевич и Дон-Аминадо сопоставление этих имен должно, на первый

взгляд, показаться странным, особенно если иметь в виду, что они находились

в противоположных лагерях русской парижской прессы: Ходасевич главный

критик "Возрождения", а Дон-Аминадо (А.П.Шполянский) присяжный стихотворный

фельетонист "Последних новостей". Тем не менее, как следует из так

называемого "камерфурьерского журнала" Ходасевича и мемуаров Дон-Аминадо",

они, хоть и не часто, но встречались в парижских литературных кругах, и

встречи эти были вполне дружественными. Подтверждают это и два письма

Ходасевича к Дон-Аминадо, сохранившиеся в фонде последнего в Бахметевском

архиве Колумбийского университета (Нью-Йорк). Вот первое из них:

Милый Аминад Петрович,

большое спасибо за билеты. Но мы получили их только сейчас и, к сожалению,

не сможем быть на вечере, потому что имели неосторожность пригласить

редактора к ужину. Вы понимаете, что такими вещами не шутят. А кроме шуток

отменить редактора уже поздно и неудобно.

Желаем всяческого успеха.

Ваш В. Ходасевич.

Salle Gaveau, на котором Ходасевич вместе с Н. Н. Берберовой не могли быть

из-за приглашения, по-видимому, М. В. Вишняка, одного из редакторов

"Современных записок" на ужин. Этому ужину суждено было быть отложенным до

шестнадцатого ноября, так как первого Ходасевич слег и лежал в постели две

недели. Он присутствовал на вечере Дон-Аминадо в 1929 и 1930 гг. (19

Второе письмо более значительное. Весной 1931 г. популярный

петербургский журнал "Сатирикон" был на короткое время возобновлен в Париже

постоянным сотрудником (фактически, его редактором см. его мемуары "Поезд

на третьем пути". Нью-Йорк, 1954. С. 335337). Сотрудничал в этом журнале и

лучший лирический поэт русской эмиграции.

Дорогой Аминад Петрович,

Вот нечто для Сатирикона. Не смущайтесь тем, что последний отрывок по-

французски. Так было подслушано, и в переводе стало бы грубовато. Во-вторых

история литературы знает прецеденты. В-третьих так забавнее.

Что касается священного вопроса о гонораре, то два франка за строчку:

conditio sine qua non, а ежели нет, то status quo ante, т.е. не печатайте.

Мы трудимся на даче, как не на даче, но все же здесь хорошо.

Привет Вам и Н. М. от нас обоих.

Сердечно Ваш

Владислав Ходасевич.

Прилагаемую записочку отдайте П. А. Бобринскому.

понед. (Вейдле. "Подслуш. разговоры"). (Долинскому Летопись)".

После своего возвращения в Париж из русского пансиона (chez Ярко) в

(18931962), по-видимому, за гонораром. Фельетон был напечатан в

шестнадцатом номере "Сатирикона". Этот редкий пример юмористики Ходасевича

никогда не перепечатывался.

Гораздо более серьезными представляются три из самых последних писем

Ходасевича, адресованные А. С. Кагану, одному из двух владельцев

издательства "Петрополис" (Брюссель). Они показывают, до какой степени уже

смертельно больной писатель (с начала 1939 года, особенно с марта, запись

"в постели" постоянно фигурирует в "камер фурьерском журнале") заботился о

каждой детали набиравшейся своей книги "Некрополь". Каган, в свою очередь,

аккуратно следил за каждым желанием Ходасевича. Письма (машинопись с

подписью писателя) находятся в фонде Кагана в Бахметевском архиве.

одновременно с этим письмом я отсылаю Вам последние гранки.

У меня к Вам две просьбы:

1) непременно прислать мне верстку, потому что набор довольно небрежный, а

еще потому, что я и сам слегка виноват: в первых 10 - 15 гранках кое-чего

недоглядел, необходимо исправить. Строчек ломать не буду это я Вам обещаю.

Кроме того, обязуюсь возвращать верстку всякий раз в тот же день, когда ее

2) касательно обложки. Очень прошу сделать ее как можно проще и строже.

Лучше бы всего из серой бумаги, отпечатав слово "Некрополь" красными

буквами (еще бы лучше лиловыми!), а все остальное черными. Шрифт самый

обыкновенный, типографский, но никаких украшений, рамок и т.п.

Всего хорошего.

Уважающий Вас

Владислав Ходасевич

Глубокоуважаемый Абрам Саулович,

простите, что отвечаю с опозданием. Со дня на день ждал конца верстки и

собирался Вам писать тогда же, когда буду ее отсылать обратно. Однако, ее

все нет. В чем дело?

Мне кажется, Вы правы: подзаголовок нужен. Но давайте напишем не

КНИГА ВОСПОМИНАНИЙ, а просто ВОСПОМИНАНИЯ.

Мне бы очень хотелось слово НЕКРОПОЛЬ (только его одно) напечатать

лиловым цветом, а все остальное черным. Но если по Вашему мнению лиловое не

хорошо или затруднительно для типографии, то сделаем синим, только не

темным, однако и не голубым. Впрочем, я вполне на Вас полагаюсь.

Сердечно благодарю Вас за новогодние пожелания. Примите и от меня

такие же. В конце концов, со стороны судьбы было бы очень прилично и

справедливо, если бы она отпустила нам немного благополучия.

Преданный Вам

Владислав Ходасевич.

Многоуважаемый Абрам Саулович,

сейчас получил конец верстки и завтра утром отошлю его Вам в исправленном

виде. Меня, однако, весьма беспокоит то обстоятельство, что в верстке не

хватает последних приблизительно двух страниц: примечаний, набранных мелким

шрифтом. Мне не прислали и исправленную гранку с этими примечаниями. Боюсь,

что- либо ее, либо набор затеряли в типографии. Между тем, эти примечания

совершенно необходимы хотя бы уже потому, что в тексте имеются на них

Если все в порядке и примечания просто только забыли послать мне не

беда. Можно их мне и не посылать, чтобы не задерживать выход книги. Но если

их потеряли, то, к сожалению, придется их сызнова набрать. На этот случай

посылаю Вам второй экземпляр гранки, который я к счастию сохранил.

Пожалуйста, черкните мне на сей счет два слова на открытке, а то я буду

беспокоиться.

Жму Вашу руку. Сердечно Вам преданный

Владислав Ходасевич.

О Ходасевиче в советской прессе

В среде поэтов всегда процветала зависть и даже лучших из них не

обошел стороной этот порок, вот как Н.Аеев отзывался о творчестве

Ходасевича:

О зловещих шопотах "пифийских глаголов" г. Владислава Ходасевича нам

уже приходилось писать на страницах "Красной Нови". Нет смысла доказывать,

что дурно-рифмованным недомоганиям г. Ходасевича не помогут никакие мягкие

припарки. Но приведем целиком одно из взятых наудачу стихотворений "Тяжелой

Довольно! Красоты не надо!

Не стоит песен подлый мир

Померкни Тассова лампада

Забудься, друг веков, Омир!

И революции не надо!

Ее рассеянная рать

Одной венчается наградой

Одной свободой - торговать

Вотще на площади пророчит

грмонии голодный сын:

Благих вестей его не хочет

Благополучный гражданин.

Самодовольный и счастливый

Под грудой выцветших знамен -

Коросту хамства и наживы

Себе начесывает он.

Но не буржуй, но не кулак,

Я прячу выручку дневную

В свободы огненный колпак.

Душа, тебе до боли тесно

Здесь в опозоренной груди

Ищи отрады поднебесной,

А вниз на землю не гляди.

Так искушает сердце злое

Психеи чистые мечты

Психея же в ответ: "Земное,

Что о небесном знаешь ты?"

В этом стихотворении, несмотря на древне-классическое его

происхождение ("вотще", "гармония", "благие вести", "искушает" и т.п.) все

же явно трактуется современность, близкая г. Ходасевичу. В переводе с

церковно-славянского это очевидно разговор автора с редактором Гиза. В

первой строфе, рассерженный невниманием к "красоте", автор угрожает

перекувыркнуть скрытую им во время изъятия ценностей тассову лампаду и

забыть "друга веков" Омира. Истерический темперамент его обрушивает горькие

упреки на "рассеянную рать" революции, причем эту "рассеянность", конечно,

должно понимать отнюдь не как распыленность, а лишь как невнимательность к

произведениям г. Ходасевича. По его словам, рать эта сумела отвоевать лишь

одну свободу - свободу торговли; странно, конечно, трактуется автором

"революционность"; но что делать – зато гражданского пафоса хоть отбавляй!

Третья строфа начинается с "вотще", что для товарищей, давно не читавших

священного писания, требует разъяснения: вотще значит напрасно. Итак:

напрасно на площади пророчит гармонии голодный сын. Голодный сын гармонии в

передаче значит: г. Ходасевич. И его то "благих вестей" не хочет

благополучный гражданин. Кто этот последний? Голодный сын - выясняется из

последующей строфы.

Самодовольный и счастливый,

Под грузом выцветших знамен,

Коросту хамства и наживы

Себе начесывает он.

Очевидно - нэпман? Подумает недальновидный читатель. Ничуть не

бывало. Для тех - г. Ходасевич знает это - свобода торговли священное и

неотъемлемейшее право. А этот кто "увенчал себя одной свободой -

торговать", кто мешает голодному сыну гармонии продать свои потрепанные

бобры с плеча Баратынского по вольной цене, этот ужасно нервирует

Ходасевича своим скрипом из редсектора:

Прочь, не мешай мне, я торгую,

Но не буржуй и не кулак,

Я прячу выручку дневную

В свободы огненный колпак.

Если это точное указание, оно очень дельно и уместно: в самом деле,

неудобно все таки изрядные суммы, скопляющиеся за день в Гуме и в Госторге,

держать в каком-то колпаке. То ли дело сейфы Рябушинского и Морозова.

коли на ней Госиздат помещается. И душа "Психея" чистой диалектикой

разбивает умыслы злого сердца.

Психея же в ответ: "Земное,

Что о небесном знаешь ты".

"Злое сердце" чешет в затылке и смущенно мямлит: "оно конечно,

уберечь культуру наша обязанность. Ну что же, давай же подпишем договор на

тысячу строк небесной информации". Так "рассеянная" рать революции,

завороженная "тяжелой лирой", "сына гармонии", подставляет под разноску ее

звуков свою натруженную эксидиционную спину. Действительно - "искушение".

Остальные стихи "Тяжелой Лиры" неменее двусмыслены и тяжеловесны.

Заключение

Ходасевич один из малоизвестных широкому кругу читателей поэт, но от

этого его творчество не менее талантливо. Так можно сказать, что книга

"Некрополь", написана одним из самых блестящих (многие добавляли - и самых

язвительных) представителей "серебряного века", поэтом и критиком

Владиславом Ходасевичем, уже давно стала классикой мемуарного жанра. Прежде

всего она интересна острыми, порой совершенно неожиданными характеристиками

людей, с которыми Ходасевича сталкивала жизнь - среди них Блок, Брюсов,

Андрей Белый, Гумилев, Есенин, Горький, - а также совершенно особым,

"макабрическим" тоном повествования, которым обусловлено и само название

книги, - в революции, гражданской войне, вынужденной эмиграции многих

представителей русской интеллигенции Ходасевич видел гибель русской

культуры. Эти настроения вообще были свойственны последнему этапу

творчества поэта, завершившего свою жизнь вдали от Родины. В книгу также

включены мемуарные очерки, малоизвестные российскому читателю и

публиковавшиеся в основном в эмигрантских печатных изданиях.

Личное дело

Владислав Фелицианович Ходасевич (1886 — 1939) родился в Москве, был шестым ребенком в семье обедневшего польского дворянина, который был фотографом и содержал магазин фотопринадлежностей. Его кормилицей была тульская крестьянка Елена Кузина, с образом которой потом поэт связывал чувство своего родства с Россией и которой посвятил стихотворение . После окончания гимназии поступил в Московский университет, сначала на юридический факультет, а затем перешел на историко-филологический, но обучение не закончил. В марте 1905 года впервые опубликовал свои стихи. Вскоре стал активно участвовать в московской литературной жизни. Его стихи, рецензии и статьи печатались в литературных журналах «Весы», «Перевал», «Золотое руно» и газетах. Первая книга стихов «Молодость» вышла в 1908 году.

Поэтическая слава пришла к Ходасевичу уже после революции, но, поняв, что «при большевиках литературная деятельность невозможна», он покинул Россию 22 июня 1922 года. Жил в Берлине, в доме Горького в Сорренто. После того, как в 1925 году Ходасевичу не стали продлевать советский паспорт, настоятельно потребовав его возвращения в СССР, он отказался возвращаться и был лишен гражданства. С 1925 года жил в Париже, сотрудничал с редакциями эмигрантских газет «Дни» «Последние новости», «Возрождение». Последние годы жизни провел в бедности, тяжело болел. Умер в Париже 14 июня 1939 года.

Чем знаменит

Один из крупнейших поэтов Серебряного века, чье наследие, из-за эмиграции, более шестидесяти лет было недоступно читателям в СССР. При жизни поэта вышли сборники стихотворений «Молодость», «Счастливый домик», «Путем зерна», «Тяжелая лира». В 1927 году вышло «Собрание стихов», в которое поэт включил стихи из двух последних сборников и впервые опубликованный цикл «Европейская ночь». После этого более десяти лет, до самой смерти, Ходасевич стихов почти не писал, создав около десяти серьезных стихотворений.

О чем надо знать

Помимо поэтического творчества, Ходасевич оставил большое наследие, выступая в качестве литературного критика, литературоведа, мемуариста, переводчика. Ему принадлежит сборник очерков о современниках «Некрополь» , описание первых лет советской власти в «Белом коридоре» , другие мемуарные сочинения. В многочисленных статьях о современниках, опубликованных в 1920-х - 1930-х годах, писал не только об авторах-эмигрантах, но и о советских литераторах (под псевдонимом «Гулливер»). Главные работы Ходасевича-историка литературы - книги «Державин», «Поэтическое хозяйство Пушкина», «О Пушкине». Многие публицистические и критические работы Ходасевича, вышедшие в эмигрантской прессе, пока не переизданы.

Прямая речь

Владислав Ходасевич

«Родись я на десять лет раньше, был бы я сверстником декадентов и символистов: года на три моложе Брюсова, года на четыре старше Блока. Я же явился в поэзии как раз тогда, когда самое значительное из мне современных течений уже начинало себя исчерпывать, но еще не настало время явиться новому. Городецкий и Гумилев, мои ровесники, это чувствовали так же, как я. Они пытались создать акмеизм, из которого, в сущности, ничего не вышло и от которого ничего не осталось, кроме названия. Мы же с Цветаевой, которая, впрочем, моложе меня, выйдя из символизма, ни к чему и ни к кому не пристали, остались навек одинокими, «дикими». Литературные классификаторы и составители антологий не знают, куда нас приткнуть». Ходасевич В. Ф. Воспоминания

«Крупнейший поэт нашего времени, литературный потомок Пушкина по тютчевской линии, он останется гордостью русской поэзии, пока жива последняя память о ней». Набоков В. В. «О Ходасевиче»

«Есть десять имен, без которых нет русской поэзии. Ходасевич сумел стать одиннадцатым». Берберова Н. Н.

«Лет через сто какой-нибудь молодой ученый или поэт, а то и просто сноб… разыщет книгу моих стихов и сделает (месяца на два) литературную моду на Ходасевича». Ходасевич В. Ф. в 1918 году

9 фактов о Владиславе Ходасевиче

• Ходасевич использовал два варианта записи своей фамилии латиницей: Chodasiewicz по-польски и Khodassevitch по-французски. Сейчас в англоязычных работах фамилию поэта пишут как Khodasevich или, реже, как Xodasevich.
• Дед поэта со стороны матери Яков Александрович Брафман (1824—1879) был известным еврейским журналистом и литератором, перешедшим в православие и обличавшим иудаизм в статьях и книгах. Он оставил семью еще до рождения дочери, поэтому Софья Яковлевна была отдана на воспитание в польскую семью и была крещена в католической церкви.
• Ряд фотографий Льва Толстого сделан отцом Владислава Ходасевича.
• Трехлетний Владислав Ходасевич научился читать.
• В возрасти шести лет он, живя летом на даче дяди под Петербургом, узнал, что неподалеку живет поэт Майков. Мальчик самостоятельно разыскал дом Майкова, где, «увидев на скамейке седовласого старца, сказал: «Вы поэт Майков?» — и, получив утвердительный ответ, сообщил: «А я Владя Ходасевич. Я очень люблю Ваши стихи и даже могу прочесть наизусть "Мой сад с каждым днем увядает..."».
• Поехав в 1910 году на лето в Венецию, Ходасевич зарабатывал на жизнь, проводя экскурсии по городу.
• Ходасевич однажды устроил литературную мистификацию. Он придумал забытого русского поэта XVIII века Василия Травникова, сочинил его стихи и опубликовал о нем.
• В сонете Ходасевича «Похороны» всего пятнадцать слов - по одному слову в строчке.
• Одно из стихотворений Ходасевича посвящено четырехстопному ямбу:

«Он крепче всех твердынь России

Славнее всех ее знамен.

Из памяти изгрызли годы,

За что и кто в Хотине пал, —

Но первый звук Хотинской оды

Нам первым криком жизни стал…»

Владислав Фелицианович Ходасевич (1886-1939) - русский поэт, прозаик, литературовед.
Ходасевич родился в семье художника-фотографа. Мать поэта, Софья Яковлевна, была дочерью известного еврейского литератора Я. А. Брафмана. Ходасевич рано почувствовал свое призвание, выбрав литературу главным занятием жизни. Уже в шесть лет сочинил свои первые стихи.
Учился в Третьей московской гимназии, где его однокласником был брат поэта Валерия Брюсова, а в старшем классе учился Виктор Гофман, сильно повлиявший на мировоззрение Ходасевича.
Окончив гимназию в 1904 году, Ходасевич поступил сначала на юридический факультет Московского университета, потом на историко-филологический. Печататься Ходасевич начал в 1905 году, тогда же он женился на Марине Эрастовне Рындиной. Брак был несчастливым - уже в конце 1907 года они расстались. Часть стихотворений из первой книги стихов Ходасевича «Молодость» (1908) посвящена именно отношениям с Мариной Рындиной.
Сборники «Молодость» (1908) и вышедший позднее «Счастливый домик» (1914) - были доброжелательно встречены читателями и критикой. Ясность стиха, чистота языка, точность в передаче мысли выделили Ходасевича из ряда новых поэтических имен и определили его особое место в русской поэзии. За шесть лет, прошедшие от написания «Молодости» до «Счастливого домика», Ходасевич стал профессиональным литератором, зарабатывающим на жизнь переводами, рецензиями, фельетонами и др. В 1914 была опубликована первая работа Ходасевича о Пушкине («Первый шаг Пушкина»), открывшая целую серию его «Пушкинианы». Исследованием жизни и творчества великого русского поэта Ходасевич занимался всю жизнь.
В 1917 году Ходасевич с восторгом принял Февральскую революцию и поначалу согласился сотрудничать с большевиками после Октябрьской революции. В 1920 году вышел третий сборник Ходасевича «Путём зерна» с одноименным заглавным стихотворением, в котором есть такие строки о 1917-м годе: «И ты, моя страна, и ты, её народ, // Умрёшь и оживёшь, пройдя сквозь этот год». Эта книга выдвинула Ходасевича в ряд наиболее значительных поэтов своего времени.
В 1922 вышел сборник стихов Ходасевича «Тяжёлая лира», ставший последним, изданным в России. 22 июня того же года Ходасевич вместе с поэтессой Ниной Берберовой покинул Россию и через Ригу попал в Берлин. За границей Ходасевич некоторое время сотрудничал с М. Горьким, который привлек его к совместному редактированию журнала «Беседа».
В 1925 году Ходасевич и Берберова переехали в Париж, где через два года Ходасевич выпускает цикл стихов «Европейская ночь». После этого поэт всё меньше и меньше писал стихи, уделяя больше внимания критике. Жил трудно, нуждается, много болел, но работал напряженно и плодотворно. Все чаще выступал как прозаик, литературовед и мемуарис («Державин. Биография» (1931), «О Пушкине» и «Некрополь. Воспоминания» (1939)).
В последние годы Ходасевич публиковал в газетах и журналах рецензии, статьи, очерки о выдающихся современниках - Горьком, Блоке, Белом и многих других. Переводил поэзию и прозу польских, французских, армянских и др. писателей.
Умер Владислав Ходасевич в Париже 14 июня 1939.

English: Wikipedia is making the site more secure. You are using an old web browser that will not be able to connect to Wikipedia in the future. Please update your device or contact your IT administrator.

中文: 维基百科正在使网站更加安全。您正在使用旧的浏览器，这在将来无法连接维基百科。请更新您的设备或联络您的IT管理员。以下提供更长，更具技术性的更新（仅英语）。

Español: Wikipedia está haciendo el sitio más seguro. Usted está utilizando un navegador web viejo que no será capaz de conectarse a Wikipedia en el futuro. Actualice su dispositivo o contacte a su administrador informático. Más abajo hay una actualización más larga y más técnica en inglés.

ﺎﻠﻋﺮﺒﻳﺓ: ويكيبيديا تسعى لتأمين الموقع أكثر من ذي قبل. أنت تستخدم متصفح وب قديم لن يتمكن من الاتصال بموقع ويكيبيديا في المستقبل. يرجى تحديث جهازك أو الاتصال بغداري تقنية المعلومات الخاص بك. يوجد تحديث فني أطول ومغرق في التقنية باللغة الإنجليزية تاليا.

Français: Wikipédia va bientôt augmenter la sécurité de son site. Vous utilisez actuellement un navigateur web ancien, qui ne pourra plus se connecter à Wikipédia lorsque ce sera fait. Merci de mettre à jour votre appareil ou de contacter votre administrateur informatique à cette fin. Des informations supplémentaires plus techniques et en anglais sont disponibles ci-dessous.

日本語: ウィキペディアではサイトのセキュリティを高めています。ご利用のブラウザはバージョンが古く、今後、ウィキペディアに接続できなくなる可能性があります。デバイスを更新するか、IT管理者にご相談ください。技術面の詳しい更新情報は以下に英語で提供しています。

Deutsch: Wikipedia erhöht die Sicherheit der Webseite. Du benutzt einen alten Webbrowser, der in Zukunft nicht mehr auf Wikipedia zugreifen können wird. Bitte aktualisiere dein Gerät oder sprich deinen IT-Administrator an. Ausführlichere (und technisch detailliertere) Hinweise findest Du unten in englischer Sprache.

Italiano: Wikipedia sta rendendo il sito più sicuro. Stai usando un browser web che non sarà in grado di connettersi a Wikipedia in futuro. Per favore, aggiorna il tuo dispositivo o contatta il tuo amministratore informatico. Più in basso è disponibile un aggiornamento più dettagliato e tecnico in inglese.

Magyar: Biztonságosabb lesz a Wikipédia. A böngésző, amit használsz, nem lesz képes kapcsolódni a jövőben. Használj modernebb szoftvert vagy jelezd a problémát a rendszergazdádnak. Alább olvashatod a részletesebb magyarázatot (angolul).

Svenska: Wikipedia gör sidan mer säker. Du använder en äldre webbläsare som inte kommer att kunna läsa Wikipedia i framtiden. Uppdatera din enhet eller kontakta din IT-administratör. Det finns en längre och mer teknisk förklaring på engelska längre ned.

हिन्दी: विकिपीडिया साइट को और अधिक सुरक्षित बना रहा है। आप एक पुराने वेब ब्राउज़र का उपयोग कर रहे हैं जो भविष्य में विकिपीडिया से कनेक्ट नहीं हो पाएगा। कृपया अपना डिवाइस अपडेट करें या अपने आईटी व्यवस्थापक से संपर्क करें। नीचे अंग्रेजी में एक लंबा और अधिक तकनीकी अद्यतन है।

We are removing support for insecure TLS protocol versions, specifically TLSv1.0 and TLSv1.1, which your browser software relies on to connect to our sites. This is usually caused by outdated browsers, or older Android smartphones. Or it could be interference from corporate or personal "Web Security" software, which actually downgrades connection security.

You must upgrade your web browser or otherwise fix this issue to access our sites. This message will remain until Jan 1, 2020. After that date, your browser will not be able to establish a connection to our servers.

Владисла́в Фелициа́нович Ходасе́вич (16 (28) мая 1886, Москва — 14 июня 1939, Париж) — русский поэт. Выступал также как критик, мемуарист и историк литературы (пушкинист).

Ходасевич родился в семье художника-фотографа. Мать поэта, Софья Яковлевна, была дочерью известного еврейского литератора Я. А. Брафмана. Ходасевич рано почувствовал свое призвание, выбрав литературу главным занятием жизни. Уже в шесть лет сочинил свои первые стихи.

Учился в Третьей московской гимназии, где его однокласником был брат поэта Валерия Брюсова, а в старшем классе учился Виктор Гофман, сильно повлиявший на мировоззрение Ходасевича. Окончив гимназию в 1904 году, Ходасевич поступил сначала на юридический факультет Московского университета, потом на историко-филологический. Печататься Ходасевич начал в 1905 году, тогда же он женится на Марине Эрастовне Рындиной. Брак был несчастливым — уже в конце 1907 года они расстались. Часть стихотворений из первой книги стихов Ходасевича «Молодость» (1908) посвящена именно отношениям с Мариной Рындиной.

Сборники «Молодость» (1908) и вышедший позднее «Счастливый домик» (1914) - были доброжелательно встречены читателями и критикой. Ясность стиха, чистота языка, точность в передаче мысли выделили Ходасевича из ряда новых поэтических имен и определили его особое место в русской поэзии. За шесть лет, прошедшие от написания «Молодости» до «Счастливого домика», Ходасевич стал профессиональным литератором, зарабатывающим на жизнь переводами, рецензиями, фельетонами и др. В 1914 была опубликована первая работа Ходасевича о Пушкине («Первый шаг Пушкина»), открывшая целую серию его «Пушкинианы». Исследованием жизни и творчества великого русского поэта Ходасевич занимался всю жизнь.

В 1917 году Ходасевич с восторгом принимает Февральскую революцию и поначалу соглашается сотрудничать с большевиками после Октябрьской революции. В 1920 году выходит третий сборник Ходасевича «Путём зерна» с одноименным заглавным стихотворением, в котором есть такие строки о 1917-м годе: «И ты, моя страна, и ты, её народ, // Умрёшь и оживёшь, пройдя сквозь этот год». Эта книга выдвинула Ходасевича в ряд наиболее значительных поэтов своего времени.

В 1922 выходит сборник стихов Ходасевича «Тяжёлая лира», ставший последним, изданным в России. 22 июня того же года Ходасевич вместе с поэтессой Ниной Берберовой покидает Россию и через Ригу попадает в Берлин. За границей Ходасевич некоторое время сотрудничал с М. Горьким, который привлек его к совместному редактированию журнала «Беседа».

В 1925 году Ходасевич и Берберова переезжают в Париж, где через два года Ходасевич выпускает цикл стихов «Европейская ночь». После этого поэт всё меньше и меньше пишет стихи, уделяя больше внимания критике. Живет трудно, нуждается, много болеет, но работает напряженно и плодотворно. Все чаще выступает как прозаик, литературовед и мемуарист: «Державин. Биография» (1931), «О Пушкине» и «Некрополь. Воспоминания» (1939).

В последние годы Ходасевич публиковал в газетах и журналах рецензии, статьи, очерки о выдающихся современниках - Горьком, Блоке, Белом и многих других. Переводил поэзию и прозу польских, французских, армянских и др. писателей.

Библиография

• сборник «Молодость». Первая книга стихов. — М.: Книгоиздательство Гриф, 1908. — ??? с.
• сборник «Счастливый домик». Вторая книга стихов. — М.: Альциона, 1914. — 78 с.
• сборник «Из еврейских поэтов», 1918. — ??? с.
• сборник «Путём зерна», 1920. — ??? с.
• сборник «Счастливый домик. Стихи». — Петербург - Берлин: Изд-во З. И. Гржебина, 1922. — ??? с.
• сборник «Тяжёлая лира». Четвёртая книга стихов 1920—1922. — М., Петроград: Государственное издательство. — 1922. — 60 с.
• цикл «Европейская ночь», 1927. — ??? с.
• биография «Державин», 1931. — ??? с.
• сборник статей «О Пушкине», 1937. — ??? с.
• книга воспоминаний «Некрополь», 1939. — ??? с.

• Ходасевич В. Ф. Державин. — М.: Книга, 1988. — 384 с. (Писатели о писателях) Тираж 200 000 экз.
• Ходасевич В. Ф. Собрание стихотворений. — М.: Молодая гвардия, 1989. — 183 с.
• Ходасевич В. Ф. Стихотворения. — Л.: Сов. писатель, 1989. — 464 с. (Библиотека поэта, Большая серия, Издание третье) Тираж 100 000 экз.
• Ходасевич В. Ф. Стихотворения. — Л.: Искусство, 1989. — 95 с.
• Ходасевич В. Ф. Стихотворения. (Библиотечка журнала "Полиграфия") — М.: Детская книга, 1990. — 126 с.
• Ходасевич В. Ф. Стихотворения / Сост., вступ. ст., прим. В. П. Зверев. — М.: Молодая гвардия, 1991. — 223 с.
• Ходасевич В. Ф. Некрополь. — М.: Сов. писатель - Олимп, 1991. — 192 с. Тираж 100 000 экз.
• Ходасевич В. Ф. Колеблемый треножник: Избранное. — М.: Советский писатель, 1991. — ??? с.
• Ходасевич В. Ф. Собрание стихотворений. — М.: Центурион Интерпракс, 1992. — 448 с.
• Ходасевич В. Ф. По бульварам. Стихотворения 1904-1937 гг. Литературно-исторические статьи. (Из поэтического наследия.) / Редактор-составитель И. А. Курамжина. — М.: Центр-100, 1996. — 288 с.
• Ходасевич В. Ф. Собрание сочинений в 4 т. — М.: Согласие, 1996—1997.
• Ходасевич В. Ф. Некрополь. — М.: Вагриус, 2001. — 244 с.
• Ходасевич В. Ф. Стихотворения / Сост., подгот. текста, вступ. ст., примеч. Дж. Малмстада. — СПб.: Академический проект, 2001. — 272 с. (Новая библиотека поэта, Малая серия)
• Ходасевич В. Ф. Стихотворения / Сост. В. Зверев. — М.: Звонница-МГ, 2003. — 320 с.
• Ходасевич В. Ф. Стихотворения. — М.: Профиздат, 2007. — 208 с.