Фотография "Попался, который кусался". Специально в коллекцию центра "Э". Автор sasha_utkin .

Сегодня с утра мне позвонили на домашний телефон и пригласили на беседу в Главное управление по Противодействию Экстремизму МВД России. Как как никакой официальной повестки не приходило, поначалу я не собирался идти туда вообще. Но вскоре любопытство взяло вверх и я решил заехать, благо проезжал мимо этого заведения.

Пока ждал сопровождающего на проходной, решил зачекиниться в Foursquare. Как оказалось, центра "Э" нет на карте. Видимо хипстеров не часто сюда доставляют. Это хорошо, завтра получу титул мэра центра "Э"!

Сотрудник, который пригласил меня на беседу, сидел в классическом милецейском кабинете: огромный старый металлический сейф с меховой шапкой, мебель из начала 90-х, большой стол с бумагами, папками и часами. Где-то в углу пылился старенький компьютер. Отсутствие клавиатуры и мыши выдавало, что пользуются здесь им не часто. Отдельно стоит отметить офисный юмор 10-летней давности на стенах.

Зам начальника отдела сразу перешел на "ТЫ". Кофе не предложили.
- Ну, рассказывай
- Что рассказывать?
- Все рассказывай, все, что знаешь!

В общем, разговор из плохого сериала про ментов. Позже мне рассказали, что им не нравится, как общаюсь с полицейскими. Что делаю я неправильные вещи и вообще угрожаю национальной безопасности Родины. Так как отдел, в который меня вызывали занимается борьбой с терроризмом, мне объяснили, как плохо выкладывать в интернет фотографии стратегических объектов. Ведь террористы по этим фото все выяснят и взорвут.

Дальше борец с терроризмом назвал мне около 10 фамилий, спросил знаю ли я их. Все фамилии я слышал впервые в жизни. На каждого человека было примерно пол страницы какого-то текста. Из приятного - в подборке экстремистов было много моих фотографий. В основном, когда меня задерживают полицейские. Какая-то оперативная съемка. К сожалению, фотографии были черно-белые. Как бы невзначай, мой собеседник поинтересовался, почему на меня составлялись административные протоколы. Видимо хотел показать, что все знает;)

Как выяснилось, они ищут каких-то ребят, кто нелегально проникает на секретные объекты и снимает их. Недавно кто-то проник на ТЭЦ какую-то или АЭС...

Закончилась наша встреча монологом: "Может тебе есть, что рассказать? Нет? Вот смотри, когда взорвут что-нибудь и пострадают твои родственники, поздно будет. А то, как что-то случается, к нам все прибегают, только поздно уже."

Смысла встречи я не понял. В начале беседы начальник хотел, чтобы я написал объяснение какое-то. Но видимо, я был недостаточно мил, и от объяснений от отказался. Беседа не состоялась. Зато мне предложили в следующий раз приехать к ним уже с повесткой и на машине!

30 сентября 2011 года около подъезда одной из многоэтажек на юге Москвы притормозил автомобиль скорой помощи. Когда мимо машины прошла молодая девушка в черном, из автомобиля вместо медиков выскочили мужчины в куртках и джинсах. Набросившись на прохожую, они стали заталкивать ее в автомобиль, но она выхватила нож. Ранение в ягодицу получил один из высокопоставленных сотрудников ОВД «Зябликово». Девушку в итоге скрутили и увезли в изолятор, но уже 4 октября задержанная обладательница ножа и трое ее соратников, которых борцы с экстремизмом взяли в других районах города, были отпущены за отсутствием доказательств их вины. Больше об их местонахождении ничего не известно до сих пор. Так выглядела спецоперация по поимке сотрудниками Управления по противодействию экстремизму МВД России (Центра «Э») членов анархистской группировки «Черный блок», взявших на себя ответственность за взрыв бомбы у поста ДПС на 22-м километре МКАД 7 июня 2011 года.

В неофициальных беседах в ГУ МВД Москвы говорят, что это лишь один из примеров «грязной» работы их коллег из антиэкстремистского подразделения, который стоит раскрытого дела. «Анархистами занимался отдел по расследованию криминальных взрывов, но эшники решили действовать самостоятельно, и в итоге никто не успел собрать достаточных доказательств, да еще и задержание прошло позорно. И это не единичный случай», — говорит источник в столичной полиции.

Общий дефицит профессиональных кадров в системе МВД, на который жалуются и сами силовики, и правозащитники, не мог не сказаться на таком специфическом подразделении, как Центр «Э». Изначально задуманная как инструмент для контроля за оппозиционерами, эта структура в последние годы не успевает за стремительно меняющейся политической конъюнктурой, объясняет эксперт по спецслужбам Андрей Солдатов. Теперь в борьбе с оппозицией государство делает ставки на совершенно другие структуры. Радикалами занимается 4-е управление ФСБ по защите Конституционного строя. Его оперативники ловили ультраправых из группировки БОРН, убивших адвоката Станислава Маркелова и судью Эдуарда Чувашова, а также вели дело боевиков из Национал-социалистического общества (НСО), на счету которых 27 трупов. «Политическими» делами занимается Следственный комитет, в производстве которого находятся и «болотное дело», и дело о нападении экологов из «Гринпис» на платформу «Приразломная».

«Борьба с терроризмом была дискредитирована»

Указ о создании Департамента по противодействию экстремизму тогдашний президент Дмитрий Медведев подписал 6 сентября 2008 года. Новое подразделение было сформировано на базе упраздненного к тому моменту Департамента по борьбе с организованной преступностью (УБОП) и терроризмом, известного как Центр «Т». По словам эксперта по работе спецслужб Андрея Солдатова, изначально это была «чисто показательная инициатива»: «Борьба с терроризмом на фоне нарушений прав человека, которые происходили и происходят на Кавказе, была уже настолько дискредитирована, что решено было назвать ее по-другому и немного скорректировать задачи нового подразделения». Кроме того, в 2008 году в Кремле поняли, что надвигающийся финансовый кризис будет сопряжен скорее с социальной напряженностью, чем с всплеском оргпреступности, говорит он, поэтому «основными врагами государства были назначены оппозиционные организации и прочие горизонтальные сообщества вроде националистических или антифашистских.

«Когда создавался департамент, его руководитель Юрий Коков очень активно выступал на эту тему, говоря, что с кризисом стоит ожидать новых угроз, особенно от оппозиции. И в Кремле ему верили, особенно с учетом того, что он имеет репутацию настоящего профессионала: после нападения боевиков на Нальчик он не вылезал оттуда, участвуя в расследовании, поэтому вопрос о руководителе Центра "Э" фактически не стоял», — вспоминает Солдатов. По его словам, многие сотрудники УБОПов возмущались: в 2008 году на фоне 36 тысяч зарегистрированных насильственных преступлений, грабежей, убийств и т. д. было зафиксировано лишь 400 преступлений экстремистской направленности. «Тогда и стали уходить многие опытные оперативники, считавшие, что их заставляют заниматься ерундой», — объясняет Солдатов.

По сравнению с расформированным Центром «Т» Центр «Э» получил один из самых больших штатов в системе МВД. По подсчетам Солдатова, в общей сложности там работает несколько десятков тысяч человек, но точное количество сотрудников неизвестно. Бывший сотрудник Центра «Т», попросивший не указывать его имени, говорит, что существенно расширилось и количество отделов. Для сравнения, рассказывает он, в Центре «Т» существовало шесть отделов: по предотвращению терактов, обеспечению режима КТО в Чечне, общий по Северному Кавказу, аналитический, по противодействию похищениям, а борьбой с экстремизмом занимался последний отдел. В сентябре 2008 года их стало 16, и лишь два из них имеют отношение к борьбе с терроризмом.

«В остальных занимаются вербовкой, инфильтрацией в различные сообщества, слежкой и прочим. По сути, старые профессионалы остались только в двух отделах по противодействию терроризму, которые и так не вылезают с Кавказа. В остальных регионах, где делать, по-хорошему, нечего, профи предпочли уйти либо в бизнес, либо в другие подразделения, а им на смену пришла молодежь — бороться неясно с кем», — говорит собеседник «Русской планеты».

При этом, говорит инспектор отдела расследований нижегородского Комитета против пыток Альберт Кузнецов, занимающийся мониторингом деятельности Центра «Э», на оперативников этого подразделения возложены совершенно иные задачи, нежели на их коллег. Помимо закона «О полиции», где уточняются права и обязанности сотрудников МВД, оперативники Центра «Э» работают по закону «О противодействии экстремизму», главным положением которого является именно «предупреждение экстремистской деятельности».

«Все дело в том, что критерием эффективности их работы являются не раскрытые дела, как у других подразделений, а число бесед с активистами, попытки вербовать и т. д. Даже многие мои знакомые из угрозыска говорят, что хотят перевестись в Центр «Э»: оперативное сопровождение дел в силу специфики оказываешь от силы раз в месяц, целый день сидишь в соцсетях», — говорит Кузнецов. В МВД, куда был отправлен запрос, подтверждают, что основным критерием профессионализма сотрудника Центра «Э» считается активная «профилактическая деятельность, направленная на выявление и устранение причин возникновения экстремистской и террористической идеологии, прежде всего в молодежной среде». О том, что в приоритете у оперативников Центра «Э» именно анализ и сбор информации об экстремистских сообществах, говорится и в пункте 2.7 их должностной инструкции.

Впрочем, работа Центра «Э» отражается и вполне реальной статистикой. Выступая на съезде руководителей антиэкстремистских подразделений сразу после предновогодних терактов в Волгограде, глава Центра «Э» Тимур Валиуллин заявил, что за последние два года оперативники выявили и нейтрализовали более 20 националистических и леворадикальных группировок, особо отметив при этом работу нижегородских, московских и северокавказских коллег. Несмотря на то что расследованием уголовных дел борцы с экстремизмом занимаются нечасто, в 2012—2013 годах они успели раскрыть 63 преступления по статье 209 УК РФ («Бандитизм») и девять — по статье 210 УК РФ («Организация преступного сообщества»).

При этом, отмечает Солдатов, Центр «Э» является чуть ли не основным потребителем многочисленного софта для мониторинга соцсетей и сбора данных. В частности, сотрудники Центра «Э» активно изучают твиттер-аккаунты оппозиционеров, профильные группы «ВКонтакте», ищут анонсы несанкционированных протестных акций в других соцсетях. Как объясняет собеседник «Русской планеты» в одном из подразделений МВД, оперативники Центра «Э» в интернете часто заняты и поиском потенциальных преступников, оставляя на «профильных» форумах предложения о покупке оружия или об участии в «акции прямого действия». В остальном их присутствие в сети сводится к наблюдению за потенциальными «клиентами».

«С учетом специфических обязанностей и отсутствия постоянного давления со стороны руководства на предмет раскрытых преступлений, их финансовое обеспечение вообще выглядит очень неплохо», — соглашается Кузнецов. В частности, с января 2011 года жалование оперативников Центра «Э» было увеличено и в среднем составляет около 40—50 тысяч рублей, не считая премий и надбавок за выслугу лет.

Работу Центра «Э» можно поделить на два направления: борьба с экстремизмом религиозным и с экстремизмом политическим. В первую группу входят исламисты разной степени радикальности, а также различные секты.

«Часто можно слышать жалобы и от мусульман, у которых изымают религиозную литературу лишь потому, что она показалась подозрительной оперативникам, и от свидетелей Иеговы — к ним Центр "Э" проявляет повышенный интерес в том числе потому, что им нужно как-то разнообразить свою деятельность на этом поле», — объясняет Солдатов. Вторая группа — оппозиционеры, от Алексея Навального до членов автономных сообществ правых и левых взглядов. Именно они чаще всего и становятся фигурантами уголовных дел, возбужденных при участии Центра «Э».

«В той же Москве все знают о Центре "Э" в основном по облавам на лимоновцев, по оперативнику Окопному, который мелькает на всех митингах оппозиции. Такие оперативники, по сути, выступают в роли этакого пугала для молодых активистов», — объясняет адвокат Сергей Бадамшин, защищающий многих политических активистов. При этом коллеги полицейских из смежных структур, например ФСБ, в большинстве случаев отзываются о Центре «Э» сдержанно и без особого энтузиазма. «В большинстве дел мы стараемся справляться собственными силами, так как порой оперативное сопровождение со стороны других ведомств только мешает», — говорит собеседник в 4-м управлении ФСБ.

Что касается Северного Кавказа, объясняет сотрудник Центра «Э», пожелавший остаться анонимным, то там специфика работы совершенно иная, и зачастую это подразделение работает даже лучше, чем ФСБ.

«Так как все старожилы остались преимущественно там, то и связей у них наработано гораздо больше. Чаще представители "конторы" занимаются выемкой документов и допросами, а не внедрением агентов, как мы, поэтому периодически приходят за информацией, но мы все равно стараемся держать руку на пульсе. Если обратить внимание в новостном выпуске на то, кто проводил силовую операцию по нейтрализации того или иного боевика, то можно понять, кто его первый вычислил. Если в операции занят в основном СОБР, то это наши, из "Э"», — объясняет он. Это подтверждается и статистикой, которую в Волгограде приводил Валиуллин: при участии Центра в СКФО было раскрыто и уничтожено более 50 боевиков, а также 15 главарей подпольных бандформирований.

«Ее туда-сюда три раза возили»

Так как контингент у борцов с экстремизмом специфический, то и коррупционные скандалы в этом подразделении случаются необычные.

«Ясно, что с активиста какого-нибудь "Яблока" никто ничего требовать не будет, поэтому чаще речь идет об использовании оперативной информации в своих интересах», — объясняет бывший сотрудник Центра «Т». Причем, говорит собеседник, в Центре «Т» это было поставлено на поток едва ли не успешнее, чем в пришедшем ему на смену Центре «Э».

28 января 2008 года на автозаправку Липецкой топливной компании у города Жердевка Тамбовской области влетели иномарка и тонированная «десятка». Из второго автомобиля вышел мужчина с пистолетом и открыл огонь по двоим заправлявшим свой ВАЗ-2112 выходцам из Дагестана. После этого один из нападавших пересел в салон обстрелянного автомобиля, усадив раненых дагестанцев на заднее сиденье, и все три машины уехали в сторону леса, оставив перепуганную кассиршу, успевшую нажать тревожную кнопку, дожидаться полиции. Спустя несколько часов автомобили налетчиков уперлись в ощетинившуюся дулами автоматов шеренгу ОМОНа на посту ДПС. Среди задержанных оказался майор Андрей Яхнев, сотрудник Центра «Т».

Как говорится в материалах дела, ветеран боевых действий Яхнев, который сейчас отбывает девятилетний срок в колонии, принял участие в попытке разбоя. По версии следствия, он и его подельники узнали, что в атакованной ими машине находятся 25 млн рублей наличными, и решили похитить их. Сам Яхнев в ходе судебного процесса утверждал, что действовал строго в соответствии с должностными инструкциями. По его словам, он получил оперативную информацию о том, что изъятую сумму двое дагестанцев везли в Москву, чтобы передать эмиссарам северокавказских бандформирований, и, написав соответствующий рапорт, отправился на спецоперацию. Сам он утверждает, что в разбойном нападении участия не принимал, и уверен, что его подставили. Однако суд, не вдаваясь в детали, счел, что речь идет о банальном разбое. Тем не менее Верховный суд уже возбудил надзорное производство по делу Яхнева и не исключено, что оно вернется на новое рассмотрение.

Источники в силовых структурах подтверждают, что подобный способ личного обогащения раньше практиковался сотрудниками расформированного Центра «Т», но преимущественно на Северном Кавказе, где выстрелы звучат регулярно, а не в более спокойных регионах, где автоматные очереди на заправках все еще воспринимаются как ЧП.

«Дело в том, что с оперативной информацией в Центре "Т" всегда было лучше, чем у той структуры, в которую его переформировали», — объясняет собеседник в силовых структурах.

В отличие от своих предшественников, оперативники из Центра «Э» нередко попадаются и на классическом крышевании.

Например, 23 августа 2013 года в офис нижегородского нумеролога и астролога Ирины Гладковой на проспекте Октября ворвались двое мужчин с пистолетами. В этот момент к Гладковой заехала ее подруга, чтобы позвать ее пообедать. Размахивая пистолетами и красными «корочками», гости без объяснения причин изъяли у Гладковой все хозяйственные документы и многочисленные контракты на оказание услуг парам, которые впечатлились передачей «Давай поженимся» и тоже хотели узнать совместимость по знакам Зодиака. Астролога усадили в машину. Вместе с Гладковой на заднем сиденье оказалась и ее подруга, которая громко возмущалась происходящим и угрожала позвонить в полицию. В салоне один из визитеров, представившись сотрудником Центра «Э» Кириллом Честновым, объяснил: в отношении Гладковой начата доследственная проверка, а чтобы ее итог был благоприятным, ей придется заплатить 100 тысяч рублей. Покидая автомобиль, нумеролог обещала подумать, но вместо этого тут же написала заявление в Следственный комитет. В итоге Честнова и его коллегу задержали по обвинению в вымогательстве.

Однако спустя несколько дней в отношении самой Гладковой было возбуждено уголовное дело о мошенничестве. «Это была уникальная ситуация, — вспоминает ее адвокат Петр Заикин. — Мою подзащитную увезли в ИВС, где сказали, что задерживают на 48 часов. Когда этот срок вышел, ее снова повезли в следственную часть, где возбудили еще одно такое же дело и повезли обратно. Так она каталась туда-сюда три раза».

Параллельно выяснилось, что это была не первая попытка Честнова и его коллеги наладить специфические отношения с экстрасенсами и колдунами. В конце 2012 года нижегородский ОБЭП завалило тысячами жалоб на деятельность двух центров парапсихологии и коррекции судьбы «Модус» и «Возрождение». Потерпевшие жаловались, что, безрезультатно обещая навести порчу, экстрасенсы выманивали у них по 1 млн рублей. «По делу изначально работал ОБЭП, но внезапно в него вошли все те же оперативники Центра «Э». Они заявили подследственным, что подозревают их в финансировании северокавказского бандподполья, таким образом получив доступ к материалам дела и его фигурантам. Я считаю, что в свое время они могли договориться о покровительстве, а в ходе расследования ОБЭПа эти факты могли вскрыться. Или же они пытались на них заработать еще», — говорит адвокат Заикин. В итоге оперативников поймали на еще одной взятке: на этот раз в 82 тысяч рублей, о чем в октябре прошлого года сообщили в СК.

Похожая история имела место и в Москве, где в июне 2013 года двое сотрудников Центра «Э» по Центральному федеральному округу вымогали 2 млн рублей у руководства стройфирмы УК «Ладья-плюс», которая уже несколько лет выполняет госконтракт по ремонту зданий в Восточном административном округе столицы. Как следует из материалов дела, в отношении компании в мае была начата проверка по факту возможных финансовых злоупотреблений. Узнав о ней, оперативник Центра «Э» по ЦФО Михаил Кириченко и майор Сергей Мартьянов, вышли на руководителя фирмы Рамиля Латыпова и предложили ему посодействовать в решении проблемы. За свои услуги, говорится в материалах уголовного дела, они попросили 2 млн рублей, но предприниматель сумел сбить ее до 1,3 млн. При этом «понимая, что не обладает достаточными познаниями в юриспруденции» и не будучи уверенным, что борцы с экстремизмом могут решить исход дела о финансовых махинациях, Латыпов все-таки решил обратиться в следственные органы. В итоге дальнейшие переговоры проходили под контролем оперативников, и когда Кириченко приехал к бизнесмену за первым траншем в 600 тысяч, его задержали. Мартьянову при этом удалось скрыться, но и он вскоре был задержан. В итоге суд приговорил Кириченко к двум годам колонии общего режима, а Мартьянов отделался тремя годами условно.

«Это либо непрофессионализм, либо сознательная подтасовка»

Борьба с экстремизмом в Центре «Э» ведется в первую очередь на упреждение, а одним из главных критериев ее эффективности считается количество проведенных профилактических бесед, поэтому зачастую оперативники придумывают себе собеседников сами, видя экстремистов в тех, кто еще не успел ими стать.

Раньше основными «клиентами» были члены ныне запрещенной Национал-большевистской партии, а затем сотрудники подразделения переключились с официально зарегистрированных организаций на неформальные сообщества, в первую очередь на националистов и леворадикалов.

В МВД говорят, что Центр «Э» не занимает «какой-либо принципиальной позиции при проведении мероприятий в отношении радикальных движений, связанной с их принадлежностью к правым или левым». Однако представители этих движений чаще всего попадают в поле зрения этого подразделения, и многие полицейские сумели сделать неплохую карьеру на расследовании вроде бы рядовых уголовных дел о драках, но «с экстремистским подтекстом». Например, таковым можно считать следователя московского Главного следственного управления при ГУ МВД Москвы Сергея Кочергина. Оппозиционные активисты называют его чуть ли не личным следователем Центра «Э» и специалистом по левым и правым оппозиционерам. Если судить по последним делам, которые он расследовал, то это утверждение не лишено оснований. На его счету уголовное дело о драке в клубе «Воздух», фигурантами которого видные члены антифашистского движения Алексей Олесинов и Алексей Сутуга, он же передавал в прокуратуру уголовное дело антифашиста Игоря Харченко, обвиняемого в избиении националиста Владимира Жидоусова.

Однако серьезный скачок в его карьере произошел благодаря националистам. 20 ноября 2013 года Мосгорсуд четырем ультраправым. Согласно обвинительному заключению, 29-летний Александр Лисицын, 25-летний Вадим Фахрутдинов, 28-летний Евгений Краснов и 27-летний Максим Крошин в декабре 2010 года планировали взрыв в московском клубе Tabula Rasa. О раскрытии этого преступления пресс-служба Центра «Э» по ЦФО объявила как о срыве масштабного теракта, задуманного якобы с целью «срыва съезда движения "Антифа"». Как говорится в обвинительном заключении, в день теракта в клубе должен был проходить концерт «в поддержку лояльности миграционной политики РФ для выходцев из Северного Кавказа и стран Азии». Организовывая теракт, Краснов «желал наступления дестабилизации обстановки в Российской Федерации, в результате чего органы власти будут вынуждены принимать решения об изменении внутренней политики».

Никто из подсудимых своей вины не признал, суд приговорил их к длительным срокам: от 8,5 до 10 лет колонии. Правда, по итогам приговора сами потенциальные жертвы остались в замешательстве: в день предполагаемого теракта в Tabula Rasa должна была выступать панк-группа Diogens, которая к антифашистскому движению никакого отношения не имеет, да и само оно не настолько однородно, чтобы проводить какие-либо организованные съезды.

«Такое ощущение, что после скандала с вымогательством у фирмы "Ладья-плюс" эшники просто решили придумать какой-то отвлекающий маневр и заодно получить звездочки. Даже несмотря на то, что это наши идеологические противники, по такому беспределу сажать никого нельзя», — считает один из свидетелей по делу. Дело о несостоявшемся подрыве клуба действительно вызывает массу вопросов, соглашается адвокат одного из его фигурантов Михаил Гавриков. «Если оперировать голыми фактами и логикой, то тут может быть две вещи: непрофессионализм или сознательная подтасовка материалов дела», — говорит он. Дело в том, что все фигуранты дела на момент его возбуждения уже были либо осуждены, либо арестованы за предыдущие преступления. Особенно с учетом того, что основным доказательством стали две явки с повинной, написанные Крошиным и Фахрутдиновым: первый к тому моменту находился в СИЗО по обвинению в избиении приезжих и антифашистов, а второй — осужден за хранение взрывчатых веществ. Оба были задержаны в 2011—2012 годах. «Поначалу я осуществлял защиту Крошина, но в какой-то момент он пропал на два месяца, а когда я нашел его в СИЗО, он сказал, что написал явку с повинной и успел от нее отказаться, так как оперативники ему пообещали изменение меры пресечения, но слова не сдержали», — рассказывает Гавриков.

Фактически, считает адвокат, борцы с экстремизмом создали «уголовное дело из ничего, подобрав под него нужных персонажей, которые уже к тому моменту были лишены свободы. При этом участники экстремистского сообщества, добавляет Гавриков, не были знакомы друг с другом. В случае с Фахрутдиновым, говорит он, явка с повинной, по-видимому, добывалась по-другому: после одного из допросов он отправился в больницу, где у него официально зафиксировали ожоги от электрошока. Несмотря на это, суд в деле нарушений не нашел, и к тому моменту, когда праворадикалы в «аквариуме» слушали приговор, следователь Кочергин уже несколько месяцев трудился в новом кабинете на Шаболовке, 6 — в ГСУ по Центральному федеральному округу.

«Порой они придумывают совсем что-то фантастическое»

По оценкам правозащитников, одним из самых показательных по части спорных уголовных является нижегородское управление Центра «Э». Его возглавляет полковник Алексей Трифонов. Согласно его служебной характеристике из МВД, Трифонов пришел в органы внутренних дел в 1994 году и, прежде чем возглавить Центр «Э» в 2010 году, долго работал в криминальной милиции, в том числе и в Центре «Т». В справке о нем говорится, что полковник не владеет ни специальными навыками, ни «научными званиями». В оппозиционной среде Трифонов считается одной из самых одиозных фигур. Во многом из-за его активного присутствия в социальных сетях. В Twitter и Facebook его, утверждает Кузнецов, можно найти под псевдонимом Oper_nn. Владелец этого аккаунта часто пишет оппозиционерам, отпуская грубые шутки или в открытую зовет активистов «посотрудничать».

Алексей Трифонов. Фото: police-russia.info

Впрочем, в личной беседе владелец этого аккаунта заверил, что является лишь хорошим знакомым Трифонова. «Я скажу больше, я не сотрудник, но близок к этому», — на вопросы о своей профессиональной принадлежности он отвечал уклончиво, обещал передать вопросы высокопоставленному знакомому, но в итоге просто замолчал.

По словам сотрудника нижегородского Комитета против пыток Альберта Кузнецова, в городе практически нет экстремистов, поэтому часто новость о раскрытии очередной банды лево- или праворадикалов сопровождается скандалами. «Порой они придумывают совсем что-то фантастическое, вроде дела Антифа-РАШ, когда простую уличную драку между антифашистами и правыми оперативники попытались представить как преступление, совершенное какой-то крупной левой группировкой. Дело в итоге развалилось в суде», — говорит правозащитник.

В случае с антифашистами оперативники предпочитают задержания «для бесед» и чаще занимаются срывом их мероприятий, чтобы «потом отчитаться о количестве попыток вербовки». Не забывают нижегородские борцы с экстремизмом и о националистах, среди которых, как уверяет Кузнецов, у них гораздо больше информаторов, чем в антифашистской среде. При этом чаще им все-таки удается добиться обвинительного приговора для своих подопечных. К примеру, 23 октября 2012 года в Нижнем Новгороде к условным срокам были приговорены двое 11-классников: Илья Ульянов и Дмитрий Яшков. Они обвинялись в попытке поджога приемной депутата нижегородского заксобрания от «Единой России» Вадима Жука. При этом оба рассказывали на допросах, что эту идею им подсказал познакомившийся с ними в «ВКонтакте» националист Алексей Дмитриев.

По словам адвокатов подростков, история изначально выглядела странно: Дмитриев сам познакомился с ними в интернете, рассказав, что проходил по делу о поджоге одного из административных зданий, и позвал их в Нижний Новгород «заниматься борьбой». При этом он сам встретил их на такси, заранее снял им квартиру и даже показал, как лучше добраться до приемной Жука. Коктейли Молотова обоим школьникам на месте также вручил Дмитриев, а потом ушел. Стоило Яшкову и Ульянову замахнуться, как из кустов на них бросились спецназовцы в масках и оперативники, все это время снимавшие передвижения школьников на камеру. Показания Дмитриева, который, по сути, является организатором «акции прямого действия», есть в уголовном деле, но сам он к ответственности не привлекался. «Этот Дмитриев, насколько мне известно, действительно был радикальным правым, но в итоге стал сотрудничать с оперативниками, выполняя для них такие вот задания. Это очевидная провокация, не больше, но показательно, как их поддерживают следователи и прокуроры», — рассуждает сотрудник Комитета против пыток.

«Многие силовики получили по голове»

Если успехами в Центре Э считаются заранее спланированные посадки двух подростков в Нижнем Новгороде, то к неудачам можно отнести непредотвращение гораздо более громких акций. В 2010 году оперативники пропустили погром на Манежной площади, а недавно волнения в Бирюлево. Хотя и в том, и в другом случае участники беспорядков открыто организовывались через социальные сети, мониторинг которых, как утверждается, является одной из приоритетных задач центра Э. В случае с бирюлевскими погромами анонс так называемого «народного схода», который в большинстве своем поддержали местные юные националисты, был размещен во всех профильных сообществах «ВКонтакте». Но отсутствие конспирации никак не помешало собрать несколько тысяч человек, готовых к стычкам с ОМОНом.

«В связи с событиями в Бирюлево одним из приоритетных направлений деятельности стало превентивное выявление зон и очагов этноконфессиональной напряженности, а также иных угрозообразующих факторов, которые могут привести к возникновению межнациональных конфликтов», — парируют в Главном управлении по борьбе с экстремизмом МВД. При этом в ведомстве признают: «Необходимо отметить, что помимо пропаганды экстремистской идеологии, а также вербовки новых членов интернет стал наиболее эффективным средством мобилизации для участия в противоправных массовых акциях».

Не меньший скандал, говорит Алексей Солдатов, вызвали протесты на Болотной площади. «Когда на улицу вышел весь этот средний класс, многие силовики получили по голове, так как стало понятно, что все их анализы оказались неверными. У истоков этих митингов, вопреки их прогнозам, стояли не иностранные НКО и не активисты „Другой России“, а совершенно другие люди», — объясняет он. Политическая активность изменилась, говорит Солдатов, и Центр «Э» явно не успевает за ней, находясь в кризисе и заводя агентов совершенно не в той среде, где нужно. Правда, распоряжаться агентами тоже умеют далеко не все оперативники. По словам источника в московской полиции, несколько месяцев назад руководитель одного из городских подразделений МВД потребовал от подчиненных предоставить ему список всех платных информаторов, а затем пригласить их на ознакомительную беседу в управление. При этом все встречи были назначены на одно время и одну и ту же дату. Так полицейское подразделение лишилось половины своих агентов — люди побоялись засветиться на столь масштабной встрече.

Тем не менее, на ближайшие несколько лет единственной структурой, борющейся с оппозицией на низовом уровне, будет по-прежнему оставаться именно Центр «Э». 14 декабря Госдума одобрила в первом чтении поправки к закону «О противодействии экстремистской деятельности» и УК РФ, ужесточающие ответственность за призывы к экстремизму и разжигание религиозной и национальной розни. Это значит, что подразделению придется еще активнее оправдывать свое существование и доказывать свою эффективность теми способами, к которым его сотрудники привыкли.

О преступной деятельности сотрудников «Центра Э»

Заявление

6 сентября я был в «Центре Э» на Петровке, 38. Там группа лиц из четырех человек пыталась склонить меня к организации экстремистской деятельности и организации преступного сообщества. В качестве угрозы применялись варианты «Посадить за терроризм» и «подкинуть взрыватели».

Предлагалась следующая схема : мое внедрение в формальные и неформальные организации осуществляется за счет моих старых контактов, после чего предполагалось «повышение авторитета» через участие в несанкционированной и экстремистской деятельности, которая будет направляться сотрудниками «Центра Э». В качестве технологии предлагались «посадка в один автозак» и «посадка в одну камеру» для установления доверительного контакта.
Далее предполагалось организовать в инфильтрованной организации группы, которые бы совершали преступления экстремистской направленности, которые в свою очередь раскрывались бы сотрудниками «Центра Э» при помощи агента.

Сотрудники в ходе разговора признались, что главный их мотив - финансовый, поскольку за каждого «пришитого к делу о терроризме» человека они получают премию 40000 рублей.

Я давал подписку о неразглашении следственной тайны, но я не давал подписки о неразглашении преступной деятельности «Центра Э», в качестве примера которой я привожу попытку моей вербовки с преступными целями.

В качестве обвинения в терроризме предполагалась моя работа с Игорем Пузановым, который в настоящее время обвиняется в терроризме. Я работал с Пузановым за год до того, как это обвинение было предъявлено. Работа заключалась в получении писем из судов и прокуратур, с которыми он вел официальную переписку.

Пузанов обвиняется в терроризме и признается в своей деятельности. Но Пузанов является психически больным человеком, нездоровую манию которого используют сотрудники «Центра Э» при получении показаний. Пузанов находился на лечении в психиатрической больнице, из которой сбежал. Когда я с ним работал, я заметил его все усиливающиеся синдромы заболевания и на этой почве прекратил с ним отношения. Хотя его юридический талант оставался при этом в полном порядке. Пузанов именовал себя «Диктатором России» и «Новым Че Геварой», и испытывал очень сильную потребность в восхищении собой. Сотрудники «Центра Э» рассказали, что когда его называли «террористом», он просто «расцветал». На этом больном человеке «Центр Э» построил дело о терроризме. По свидетельству всех родственников, Пузанов всегда имел очень серьезные проблемы с психикой. Дело Пузанова по сути является полной профанацией терроризма.

В свете этой техники вербовки становится понятной фабрикация дел на Даниила Константинова и Георгия Боровикова. Им было предложено сотрудничество, но они отказались, и, более того, препятствовали попыткам «Центра Э» развернуть преступную активность. Теперь их случаи служат примером отказа от сотрудничества.

Возможно, и заслуживает проверки, что в событиях на Болотной площади роль первоначальных провокаторов сыграли люди, работающие на «Центр Э». Возможно, что эти же люди организовывали враждующие группы фа-антифа, и подобные, и потому эти дела должны быть пересмотрены, как и прочие преступления с политическим подтекстом.

В свете техники моей вербовки мне стал понятен мотив убийства Юрия Червочкина при участии сотрудников «Центра Э» (или как он тогда назывался). Червочкин был посвящен в детали плана, согласно которому и мне предполагалось действовать. После отказа от сотрудничества было организовано нападение с целью запугать и тем самым предотвратить разглашение этой информации. Убивать не планировали, как и в случае с Олегом Кашиным. Детали преступления не сходятся, поскольку убийство было организовано не сотрудниками «Центра Э», а людьми из созданной ими экстремистско-террористической группы. К тому же биты для подобных убийств не используются.

Данный документ считается заявлением в Генеральную прокуратуру РФ, в Следственный комитет РФ и в Службу собственной безопасности МВД.
Сергей Морозов.

Я никогда не просил перепоста. Но в данном случае каждый перепост может спасти чью-то жизнь.

Я в органы шел, как и большинство сотрудников, чтобы помогать людям, делать что-то хорошее. На деле, когда сталкиваешься с этой системой, получается, что все совсем не так. Потому что нашей системе не нужны думающие инициативные сотрудники, ей нужны деревянные солдаты Урфина Джюса, которые будут тупо исполнять приказы.

С 2011 по 2014 годы Дмитрий Джулай работал следователем отдела по борьбе с организованной преступной деятельностью в сфере экономики следственного управления УМВД Мурманской области, а затем два с лишним года - с 2014 по 2016 год - оперативником в региональном управлении по противодействию экстремизму (Центре «Э»). Сейчас Джулай - адвокат, он специализируется «на защите по экономическим преступлениям и должностным составам, экстремистским преступлениям в сфере интернет».

Кто-то уходит и не может с этим смириться. Кто-то остается, и продолжает переть, как танк, через это и дослуживается до пенсии, а кто-то прогибается под систему. В милиции больше порядочных сотрудников, но, к сожалению, судят по тем единицам, которые попадают в новости. По крайней мере из моих коллег, я могу сказать, что гораздо больше было честных и порядочных сотрудников.

«Что-то во мне сломалось после этого». Дело о дырке в крыше беседки

Я могу рассказать, почему я туда (в Центр «Э» - МЗ) пришел. Я работал следователем по экономическим преступлениям и в какой-то момент понял, что не хочу этим заниматься. Могу рассказать один случай, после которого я уже принял для себя твердое решение, что в этом подразделении работать не буду.

Мне дали дело, суть была такая: на заведующую садиком в одном из городов нашей области наложил штраф пожарный инспектор, две тысячи рублей за какую-то ерунду, что у нее дырка в крыше в беседке на детской площадке. А женщине уже лет 60-62, ровесница моей матери. И она эти две тысячи рублей штрафа оплатила не из своего кармана, а оплатила со счета этого детского садика. В результате ей вменили часть три 160-й [статьи] УК - это присвоение, растрата с использованием должностного положения. Несмотря на смешную сумму, это тяжкая статья.

Я как старался, открещивался от этого дела. Начальница прекрасно знала о моем отношении к подобным не очень, с моральной точки зрения, приятным делам. Что сделал я? Я подошел всесторонне и объективно к расследованию - как, собственно, и должен подходить нормальный следователь. Я начал изучать, а выделялись ли ей вообще деньги на ремонт. И выяснилось в ходе беседы с сотрудниками министерства образования, что в течение пяти лет она запрашивала по 300 тысяч на ремонт каждый год - каждый год ей отказывали. Она просто не могла сделать этот ремонт. Хотя это не отменяет того, что она совершила преступление.

Начал собирать характеризующие - выяснилось, что она чуть ли не лучшая заведующая в регионе. Выяснил, что у нее зарплата 13 тысяч, и она на эти 13 тысяч тянет одна, без мужа, сына, инвалида первой группы с синдромом Дауна и диабетом, и эти 13 тысяч у нее все уходят на лекарства. То есть для нее даже эти две тысячи рублей - что для нас с вами, допустим, раз сходить на неделю продуктов купить - для нее это огромная сумма. Я все это отразил в материалах дела. По сути, это ничего не меняло, это не меняло квалификацию, это не прекращало дело, то есть дело все равно уходило в суд. [Но] заведующей благодаря объективно отраженной картине дали меньше минимального наказания - штраф пять тысяч рублей.

Но это [дело] стало последней каплей. Ну, что-то во мне сломалось после этого. А мне как раз предложили пойти в Центр «Э». И я молодой, горячий - ну, центр по борьбе с терроризмом и экстремизмом - думал, что буду ваххабитов задерживать, крутить.

«Черные копатели» и телефонные террористы. Чем занимался Центр «Э» раньше

Мне надоела бумажная работа следователя, после трех лет хотелось как-то разбавить. Ну и [работать в Центре «Э»] действительно было очень интересно в первые три года, пока у нас не поменялся начальник. У нас была полевая работа, интересные громкие дела, связанные с организованной преступностью. Я по линии незаконного оборота оружия работал, потому что у нас на территории Кольского полуострова очень много шло боев в Великую Отечественную войну, и, соответственно, очень много захоронений, солдат и оружия. И у нас развито «черное копательство». Я по этой теме работал, мне было интересно.

У меня были хорошие источники, хорошие связи в этой среде, и я это считал значимыми делами - когда изымаешь мешки патронов, оружие, гранаты. Я чувствовал, что я приношу какую-то пользу.

[Были] разные категории дел. Выявление экстремистских преступлений приветствовалось особенно, потому что у нас все-таки отдел по борьбе с экстремизмом назывался. В основном это 282-е, то есть высказывания в интернете. Я выявлял одинаково - и когда русские ругали нерусских, и когда нерусские ругали русских.

Но и никто дела по 282-й не накручивал, не фальсифицировал. Если я заметил, что там гражданин пишет, что надо всех русских или нерусских... что-то с ними страшное делать, я, естественно, составлял материал на такого неадекватного гражданина. А специально кого-то провоцировать - такого не было при мне. Все было по факту.

Я бы не сказал, что это такое зло. Я считаю, что давать реальные сроки за картинки или слова в интернете несообразно самому преступлению, что вполне можно было бы ограничиться в особо сильных случаях штрафами.

Очень много было преступлений по заведомо ложным сообщениям о терроризме, когда народ в пьяном состоянии решал повеселиться и звонил, что заминирован торговый центр, отель. Это было иногда по пять-шесть раз в месяц, иногда по несколько раз на неделе.

У нас был замечательный начальник, замечательный коллектив. Мы занимались оперативной работой, все было слаженно, организованно. У нас достаточно спокойный регион. Все-таки это Крайний Север, не так много приезжих. Но у нас был свой «Реструкт» (сообщество сторонников неонациста Максима Марцинкевича по кличке «Тесак». Члены «Реструкта» на людей, которых подозревали в причастности к наркоторговле - МЗ). Я не по этой линии работал - не по националистам. Но вообще, да, были случаи, когда били людей по национальному признаку, писали всякие призывы в интернете. Но их удалось забороть по большей части.

[Экстремистское] сообщество у нас выявлял сотрудник. Об этом писали . Представитель этого сообщества эмигрировал на Украину, воевал на Украине, был ранен - националист Александр Валов. Он занимался избиением лиц кавказской национальности, пропагандой в интернете всех этих ценностей националистических.

«Искать 282-е в интернете, не вставая со стула». Чем занимается Центр «Э» теперь

Потом (в 2016 году - МЗ) у нас поменялся руководитель. В первые три месяца его руководства ушли десять человек из 15 сотрудников: кто на пенсию, кто уволился - потому что перевестись нормально ни у кого не получилось, скажем так.

Реальная работа заменилась бумажной, вместо реальных преступлений и работы «в поле» стали делать административки и искать 282-е в интернете, не вставая со стула. Административки в диком количестве требовали.

Я ушел через полгода после всего этого. Потому что стало много бумажной работы: отчеты, справки, справка на справке, докладные по справкам, докладные по рапортам, рапорта на справки, справки на рапорта. 60-70% занимала писанина вместо реальной работы оперативной по делам. В какой-то момент просто рабочий день начинал заканчиваться часа в 22-23, без выходных.

Я просто могу рассказать, как у нас один из сотрудников из этих десятерых уволился. Нам выкатили на совещании, выдали листочки с долгами по докладным, по рапортам, справкам - у кого сколько. Ему выдали из 47 пунктов вот этот лист. Он на него посмотрел так - ну, он такой матерый опер, грамотный очень, честный, порядочный, всю жизнь проработал опером, достиг достаточно большого звания, должности - он посмотрел на это и написал рапорт об увольнении на этом самом листочке.

У кого была пенсия, те ушли на пенсию. Кто мог на гражданку устроиться - те ушли на гражданку. Я был молодой, мне было все равно. Я статус адвоката получил и вот я работаю адвокатом. А у кого семья, кому до пенсии долго - те остались работать. Таких два человека.

Раньше не было столько бумаг, и как-то и преступления раскрывались, и достаточно высокие показатели были, и все было чудесно. Иногда просто ему (начальнику - МЗ) лень почитать дело оперативное, он заставляет писать обзорную справку на 10-15 листах. Вместо того, чтобы ходить общаться, допустим, с теми же источниками, осведомителями, раскрывать преступления, ты сидишь по вечерам, по выходным печатаешь эти докладные, справки. Ну и да, стал более политический уклон.

«Адольф Гитлер, или "Бей рыжих!"». Дела за картинки в соцсетях

Я, когда переводился в Центр «Э», думал, что буду бороться с террористами, заниматься мегасерьезными делами - ну и был, конечно, немного разочарован, что приходится искать картинки в интернете. Меня лично всегда [это] возмущало - ну вот сами эти административки, когда человеку за картинку «ВКонтакте» дают 5-10 суток ареста. Я бы нашел, чем заняться помимо составления административок за картинки.

В основном, это все находилось в интернете, когда люди пишут «ВКонтакте» всякие глупые вещи. Находится это очень просто. Просто пишешь в поиске «ВКонтакте», допустим, название «Адольф Гитлер» или «Бей рыжих!», грубо говоря. Тебе выдается список этих сообществ, открываешь самое массовое, где больше всего участников; [затем их надо] отсортировать по городу, и заходишь на странички пользователей, смотришь. Выбираешь, у которых аватарки самые упоротые - с Адольфом Гитлером, со свастикой - вот тебе, пожалуйста, нашел картинку.

Согласно статистическим данным Судебного департамента при Верховном суде, за 2016 год российские суды рассмотрели 2 121 дело по статье 20.3 КоАП (пропаганда или публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики). 174 дела суды вернули для устранения недостатков в протоколах, а еще по 67 делам производство прекратили. По таким делам были признаны виновными 1 796 человек: из них 1 574 получили штрафы на общую сумму более чем 1,8 млн рублей, а еще 221 отправили под административный арест.

По делам о распространении экстремистских материалов (статья 20.29 КоАП) в 2016 году суды рассмотрели дела в отношении 1 925 человек. Прекращены были 70, возвращены из-за нарушений - только 135. Административное наказание в итоге получили 1 679 человек, из них 1 631 человек были обязаны выплатить штраф, а 43 - арестованы. Всего штрафов по подобным делам в 2016 году назначили на сумму 4,7 млн рублей.

По административкам самые разные люди [привлекаются] - вплоть до каких-то правых, которые там размещали символику РНЕ, свастику и до случайных граждан, которые смешную картинку со свастикой скопировали, но я по таким административки не делал. Я старался именно упоротых граждан [привлекать].

Много поступает обращений от граждан, что по такому-то адресу «ВКонтакте» есть такой-то пользователь, который выложил на своей странице нацистскую символику, проведите, пожалуйста, проверку. И приходится проводить, потому что это же официально зарегистрированное заявление. А сейчас же много не надо - зашел на сайт МВД, по форме отправил.

АППГ. «Идите украдите банку кофе и сами на себя дело возбудите»

У нас министр, если не ошибаюсь, сказал, что «палочной системы» у нас нет в МВД, ее отменили. У нас есть такая штука, как АППГ - аналогичный период прошлого года. То есть, если в прошлом году было выявлено столько-то преступлений, то в следующем ты должен выявить больше. Ну и разница-то… Если ты не выявил, то ты как бы негодяй, лодырь и бездельник.

Мне один из знакомых следаков с земли рассказывал, что вот им дословно начальница говорила: нету преступлений, не совершаются - идите украдите банку кофе и сами на себя дело возбудите. Ну, правда или нет, я не знаю - за что купил.

«На сленге называется "cлепить нахалку"». Почему в МВД замалчивают нарушения и насилие

Мне кажется, это исключение из правил. Все-таки большинство сотрудников, с которыми я работал - это честные, порядочные люди. Но бывает, кто-то в силу своих умственных способностей не может получить доказательство нормальным путем процессуальным, поэтому он занимается выбиванием. На сленге называется «слепить нахалку». Вот меня это всегда очень сильно бесило. Я принципиально за всю свою службу даже голос на задержанных не повышал, потому что я считал - ну, это как-то непрофессионально. Либо ты можешь своим умом победить злодея, либо ты не можешь - распишись в своем непрофессионализме.

Никто не будет открыто об этом говорить, потому что за такого залетевшего сотрудника пойдет цепочка наказаний, увольнений вплоть до начальника ОВД. Если он работал в областном управлении, то вплоть до начальника УВД - генерал, начальник УВД может получить неполное служебное [соответствие].

«Чтобы развалить дело, надо знать, как оно строится»

Я был разочарован конкретно работой в органах. Я пришел на романтике, как и многие приходят молодые люди, а выяснилось, что в основном приходится делать не то, что положено, а то, что говорят. В адвокатуру я пошел, потому что у меня в какой-то момент прикипело от чтения новостей о произволе сотрудников органов. Как юрист читаешь, когда грубо нарушаются процессуальные нормы - возникает здравое желание как-то с этим бороться, помогать людям, ставшим жертвой беспредела.

Работа в следственных и оперативных подразделениях, знание специфики, знание ошибок, нюансов, которые допускают сотрудники, и знание, как противодействовать их ходам, оно, конечно, помогает. Чтобы развалить дело, надо знать, как оно строится, какие допускают ошибки, за что можно зацепиться, чтобы выдернуть доказательство из дела.

Отдел "Э?!!!" развивает крупномасштабную кампанию против "непокорных" и "неугодных" блоггеров.
1. Москвичку задержвла за запись в блоге
В Москве за размещение в интернете экстремистских материалов задержана 21-летняя девушка. Как сообщает в понедельник, 22 июня, "Интерфакс" со ссылкой на источник в правоохранительных органах столицы, она опубликовала в своем блоге некое пособие по уличному террору. В отношении задержанной возбуждено уголовное дело по статье о возбуждении межнациональной ненависти.

По словам источника "Интерфакса", сообщение о размещенном в одном из интернет-блогов пособия по уличному террору поступило в управление по борьбе с преступлениями в сфере высоких технологий.

Сотрудники управления провели проверку и выяснили, что компьютер, с которого было размещено экстремистское сообщение, находится в одном из домов по Зеленодольской улице Москвы. Вычислив нужную квартиру, милиционеры задержали живущую там девушку.

Материал, известный как "Пособие по уличному террору" и представляющий собой инструкцию по убийству людей с неславянской внешностью, размещался в разное время на различных интернет-ресурсах и копировался в блогах националистов. Идет ли в данном случае речь именно об этом материале, не известно.

Ни фамилия задержанной на Зеленодольской улице девушки, ни название ее блога не сообщаются.

2. Очередное уголовное преследование за критику Путина

Очередного блоггера заподозрили в экстремистской деятельности. На этот раз дело возбуждено против 30-летнего пользователя "Живого Журнала" Дмитрия Кирилина из Самары. Эксперты уже заговорили об опасной тенденции и не исключают в скором времени появления закона об интернете, который будет ограничивать свободу слова в сети.

Прокуратура Самарской области признала законным возбуждение уголовного дела в отношении жителя областного центра Дмитрия Кирилина. Ему предъявлено обвинение по ч. 1 ст. 280 УК РФ (Призывы к осуществлению экстремистской деятельности). Как утверждает следствие, еще в 2006 году блоггер под ником new-m0ray в своем интернет-дневнике "призывал посетителей своей страницы к свержению существующего политического строя, а также неуважительно высказывался в адрес действующих властных структур".

В надзорном ведомстве заявили, что обвинение, предъявленное Кирилину, строится на нескольких записях в его ЖЖ, касающихся Владимира Путина. Если вина Кирилина будет доказана, ему может грозить до трех лет лишения свободы.

В частности, в своем блоге Кирилин описывал необходимые на его взгляд меры для того, чтобы "мы не скатились к тоталитаризму и фашизму, но при этом не было и безвластия". Перечислив некоторые такие меры и переиначив фамилию президента, Кирилин заключил свой "Манифест": "Все эти реформы можно провести только скинув правительство. Само оно не уйдёт. И я постараюсь этому поспособствовать как смогу".

Как видим (во всяком случае во втором тексте) государственной власти мы не нравимся. Надо с нами что=то делать.

Отдел "Э?!!!" предоставляет заинтересованным лицам свои услуги по фабрикации дел на неугодных граждан.

"Реформы можно провести только скинув правительство.
Само оно не уйдёт.
И я постараюсь этому поспособствовать как смогу"